Текст книги "Ритуал истины"

Предстоящее «разнообразие» совершенно не собиралось освещать собой наше путешествие, и только добавляло в него лишней головной боли и проблем.

– Завтра, – решил Гримс, увидев выражение моего лица. – Завтра перейдём на ту сторону. Заночуем тут.

Обрадовавшись, я согласно кивнула.

А что, логично.

Очень удобно, что для готовки и умывания рядом сколько угодно воды, к тому же её успокаивающий шум наверняка поможет заснуть. И самое важное, что все трудности по пересечению этой речки будут милосердно отложены на следующий день.

Гримс помог мне снять рюкзак и уже привычным движением вытряхнул из чехла сложенную палатку.

Вечер выдался напряжённым.

Гримс молча шатался вокруг, пока я помешивала готовящийся рис.

Хотелось чего-нибудь вкусненького, чтоб немного улучшить настроение и расслабиться. Шоколад всегда меня успокаивал, но, как назло, никаких сладостей у нас не осталось. Ну, в таком случае, в качестве разумной замены, можно слопать что-нибудь сытное.

– Давай, что ли, откроем консервированную сайру? – протянула я.

– Хорошо, – он уселся напротив меня и взглянул в моё лицо. – Должно быть, ты соскучилась по изысканной пище? Жаль, я не успел прихватить красную рыбу, авокадо и артишоки.

– Вообще-то, я была в походах много раз, привыкла к походной пище, так что ничего особенного, – начала было объяснять я, но смешалась, увидев, что Гримс приподнял бровь и мотнул головой.

Мозги, неспешно обработав полученную информацию, наконец, пришли к выводу, что он говорил не всерьёз. Тело будто залило раскалённым свинцом. Руки, отказавшись слушаться, выронили на землю консервный нож.

Да что ж это такое?!

Я совсем разнервничалась.

Следовало немедленно собраться с силами и постараться вернуть контроль над собственным сознанием и собственными действиями, но вместо этого я лишь продолжала с беспомощностью котёнка взирать на саму себя, будто со стороны.

– А вот я люблю вкусную еду, – сообщил он. – И желательно побольше.

– Поэтому ты такой худой, – вяло пошутила я.

– О, ты заметила? Специально сидел на диете последние десять лет.

На этот раз мозги оценили шутку, и я хихикнула.

Он, не обратив внимания на открывалку (может, просто не знал, что это такое?), быстро и эффектно открыл банку с рыбой с помощью ножа.

Я, зачарованно следя за его руками, с трудом удержалась от соблазна облизать пересохшие губы.

– Приятного аппетита, – он кивнул мне, и улыбнулся.

Улыбка и впрямь изменила его лицо, хоть она и не была абсолютно искренней и расслабленной.

Уже через секунду он обратил взор в собственную тарелку, и в тот же момент словно забыл обо мне.

Я, вздыхая, без всякого аппетита принялась за еду, не забывая иногда коситься в сторону Гримса.

Внезапно меня словно током ударило.

Я дёрнулась, а потом замерла, чувствуя невероятно сильное удивление, почти на грани шока.

Гримс, который с самым невозмутимым видом сидел рядом со мной и помешивал дымящийся рис, вроде бы совершенно не изменился с утра. Однако сейчас я могла с уверенностью сказать, что в его чертах вдруг проступило что-то потрясающее, притягательное и совершенно уникальное, что-то, чему нет определения, что-то, что находится за гранью определений, но почти всегда мгновенно считывается на уровне интуиции, без помощи разума, но зато с обязательным участием сердца и души.

И как можно было раньше этого в нём не заметить?

Стоило всего лишь заглянуть чуть дальше, чем позволяет его «ментальная броня», которая, словно мантия, окутывает всё его тело.

На его лице будто бесстрастная восковая маска, помогающая ему внимательно анализировать, препарировать чувства и эмоции других людей, а самому оставаться неузнанным, неразгаданным.

Но, ведь ещё есть взгляд…

Взгляд за маской не спрячешь.

Я не могу поверить в то, что Гримс действительно такой бесчувственный, каким пытается казаться. Нет, действительно бесчувственные люди, напротив, пытаются изображать эмоции. Кривляются, словно плохие актёры на театральной сцене.

А он, насколько я могу судить, будто специально сдерживает себя.

Сдерживает силу, энергию, сдерживает настоящий, безумный вихрь собственной силы, страсти, харизмы.

У него тонкие губы, которые он, к тому же, часто сжимает, словно сдерживая внутри себя невысказанные слова. Спорю, что он прекрасно целуется, и способен полностью свести с ума партнёршу.

У него красивые руки, бледные, с тонкими длинными пальцами, а сквозь бледную кожу хорошо видны сухожилия и слегка набухшие голубоватые вены. Опять же, я уверена в том, что эти руки многое умеют. Умеют быть нежными. Настойчивыми. Твёрдыми. Уверенными.

Вообще-то, меня не так легко впечатлить.

Олег – совершенно другой типаж: он не только симпатичный, но ещё и безумно обаятельный человек, обладающий лёгким характером… Он открыт, и совершенно не умеет скрывать свои чувства.

А Гримс – будто его полная противоположность, он кажется спокойным, равнодушным и сдержанным. Но при этом всём ясно, что если заглянуть чуть глубже, то можно будет увидеть такие чувства, как страсть, сила и боль.

Более того. Внутри него словно бушует буря. Вулкан. Стихия.

Эта энергетика сдерживаемой силы странным образом притягивает к себе.

Внезапно мне захотелось снять с него эту чёртову маску.

Увидеть его настоящего. Его эмоции. Его суть.

Но, конечно же, я никогда в жизни не смогу решиться на откровенную провокацию.

Тем более что Гримс выглядит… опасным.

Селена захлопала крыльями, требуя свою порцию, и отвлекла меня. И хорошо, ведь иначе я так бы и продолжала рассматривать Гримса, и, наверное, не только выдала собственные чувства, но и выставила себя умалишённой.

Довольно мне следить за его действиями.

Почему, чёрт возьми, я так реагирую на него?

Глава 8

– Ты знаешь, сколько ему лет? – шёпотом спросила я Селену, когда мы с ней отошли на порядочное расстояние.

– Очень… Очень много, – взволнованно ответила та, и словно почувствовав мои эмоции по отношению к Гримсу, продолжила: – он гораздо… намного… сильно… старше…

– Так сколько?

– Тридцать восемь.

Я фыркнула. Тоже мне, нашла старика. Хотя, наверное, для птицы это и вправду огромный срок.

– А тебе сколько? – решила уточнить я.

– Целых два, – гордо ответила Селена, и мы с ней громко расхохотались.

– А почему ты спрашиваешь? Не беспокойся, я никому не скажу, и ему – тем более, – птица, перестав хихикать, продолжила допытываться.

Сердце вдруг сделало кульбит и взволнованно зачастило, словно я потеряла вдруг твёрдую опору под ногами. Внутри клокотали чувства, и хотелось ими поделиться, а Селена могла бы сыграть роль моей подруги и наперсницы. Немного помявшись, я всё же решилась довериться ей и тихо сказала:

– Мне он нравится.

– П-правда? – казалось, бедняга очень удивилась. – Врагом я его уже не считаю, но всё равно не думала, что он может показаться привлекательным. Тем более для тебя. Хотя… я же другой породы, и мне вообще не понять людей.

Хм, а она толерантна и терпима к чужим чувствам. Это хорошо.

– А у тебя есть пара? – перевела я разговор.

– Нет, – Селена обеспокоено завертела головой.

– Ты ещё встретишь подходящего… хм… птицу, – сказала я, успокаивающе поглаживая её по голове.

– Не знаю, примут ли меня назад. Я же переметнулась на вашу сторону.

Мы помолчали. Я была удивлена её искренностью: кажется, она и вправду уже не считает себя пленницей, и уверена, что мы теперь заодно.

А ведь ей, наверное, грустно осознавать, что в природе не бывает говорящих птиц, и поэтому новых друзей среди них не завести.

– Ты хорошая… Хочу с тобой дружить, – заявила она, подтверждая мои размышления. – И… ты моя спасительница.

– Забудь. Ты можешь дружить со мной, но помни, что ты ничего не должна мне за своё спасение. Я не сделала ничего особенного.

– Благородная, благородная Грета… – закурлыкала Селена, и мы снова рассмеялись.

Кажется, эта птица более умная и разносторонняя, чем некоторые люди.

Я вернулась к палатке, удобно устроилась на коврике, по привычке сложив по-турецки ноги.

Гримс уселся рядом со мной – близко, но не настолько, чтобы соприкасаться плечами.

Он и не мог, конечно, со мной соприкоснуться. Магия же.

Я поймала его взгляд и робко улыбнулась.

Он кивнул мне, оставаясь серьёзным. В его взгляде словно бушевало ледяное, глубокое и совершенно непроглядное море.

Я взглянула на его руки: мне показалось, что он крепче, чем следует, сжимает кружку. Костяшки пальцев его побелели, связки напряглись, а вены набухли. Судорожно сглотнув, я отвела взгляд, чувствуя, как в животе будто разворачивается клубок горячих водорослей.

Мне казалось, что даже на расстоянии я чувствую тепло его тела.

Воздух вокруг вдруг будто стал звонким и упругим, как струна.

Огненная волна возбуждения вдруг окатила меня с ног до головы – и оставалось лишь в беспомощности отфыркиваться, пытаясь выровнять дыхание, унять бешено колотящееся сердце, потушить разгорающееся внутри пламя.

Но всё было бесполезно.

Интуиция и подсознание одержали верх над логикой, и она в бессилии молчала, пока я мысленно повторяла себе, что хочу его, хочу к нему.

Хочу, чтоб его бледные пальцы нырнули под мой вязаный свитер, прикоснулись своей пьянящей прохладой к горячей коже.

Хочу, чтоб его слегка обветренные, узкие губы прикоснулись к моим, выдыхая страсть… и моё имя.

Хочу, чтоб он поцеловал меня, так, чтобы захватило дух, свело с ума, заставило дышать рвано и часто, оставило в голове лишь одну мысль и одно желание.

Не важно, что я почти ничего о нём не знаю.

Не важно, что я столько лет прожила с другим парнем, ведь те отношения помогли мне вырасти, приобрести жизненный опыт, чтобы сейчас я смогла увидеть и почувствовать человека.

Гримс искоса взглянул на меня, словно прочитав мои слишком патетичные мысли, посмотрел так, как только он умеет – под кожу, в самую душу.

Захлебнувшись в собственных чувствах, я моментально забыла о том, что давала себе обещание быть более сдержанной.

И положила руку на его плечо.

Спина его сразу же напряглась, словно одеревенела.

Чёрт возьми, я снова нарушаю его личное пространство, а ведь кому, как не мне, понимать такие вещи? Ведь я сама хмурюсь и нервничаю, когда окружающие люди ведут себя подобным бесцеремонным образом… Да и вообще, ещё некоторое время назад я настолько опасалась его, что даже с помощью магии запретила касаться меня без разрешения…

Но, несмотря на панику в голове, желание продолжало властно ворочаться внутри, заставляя тело слабеть и слегка подрагивать.

Чёртов колдовской ритуал не позволял Гримсу прикасаться ко мне без разрешения, а сейчас, как назло, мне до одури, до дрожи хотелось этих самых прикосновений. Так сильно хотелось, что не было никаких сил сдерживаться и терпеть.

– Обними меня, – выдохнула я сквозь сжатые зубы.

На моё удивление, он послушался, неторопливо провёл ладонью по моей спине и едва слышно хмыкнул:

– Совсем устала бродить по этому лесу, да ещё в такой компании? Понимаю тебя. Потерпи немного. Надеюсь, скоро это вынужденное путешествие закончится, и мы выйдем в населённый пункт. Тебе будет интересно пообщаться с местными жителями, взглянуть на их образ жизни.

Если взглянуть правде в глаза, меня вполне устраивала его компания, но говорить об этом я не стала, чтобы не потерять остатки самоконтроля.

Вместо этого я, совершенно разомлев, придвинулась к нему, прижавшись щекой к плечу, и с удовольствием вдохнула приятный аромат от его одежды.

Странное дело, его рубашка совсем не испачкалась, хотя мы уже несколько дней шатаемся по лесу. Возможно, это какое-нибудь отталкивающее грязь заклинание, наложенное давным-давно, а может, просто аккуратность. Лично мои джинсы заметно поистрепались. Ну, хоть футболка на мне чистая…

Может, и он занимался стиркой, пока я не видела?..

Думая об этих глупостях, я сама не заметила, как Гримс склонил голову и слегка коснулся подбородком моей макушки.

А когда заметила,… то сразу же забыла обо всём.

Во рту пересохло. Я замерла, словно пойманная в ладони птица.

Его чёрные, смоляные, блестящие волосы маячили перед глазами.

Я, не осознавая своих действий, прикоснулась к ним, сдвинула в сторону, уставилась на бледный подбородок, покрытый короткой, и, наверное, колючей щетиной.

Гримс молчал, но я видела, как сжимались его губы, и чувствовала, как часто пульсирует жилка на его шее, прямо под моими пальцами.

Я словно забыла, как дышать, и, наверное, очень покраснела, потому что щекам стало горячо и даже немного больно.

Время вдруг стало тягучим и инертным, как смола, и щедро подарило каждому мгновению персональную маленькую вечность.

Ход моих мыслей тоже замедлился, словно им мешал встречный поток воды.

В душе, кроме желания, и тоски, клубилось ещё и недоумение. Что со мной происходит? Почему?

Он только слегка прикоснулся ко мне, а я уже растеклась, словно медуза, выброшенная на берег.

Подняв голову, я встретила его взгляд, и в животе будто закрутился крошечный смерч.

Его глаза, казалось, прожигали насквозь, и я видела, что там, глубоко внутри, он горячий, невероятный, неудержимый. Внутри него – огонь. Вулкан. Вселенная.

Я снова коснулась его волос, запутала в густых прядках пальцы.

Сердце продолжало громко колотиться, и мне казалось, что этот стук слышен не только Гримсу, но и всему лесу.

Ну и пусть.

Он продолжал, едва касаясь, поглаживать мою спину, но даже не пытался придвинуться чуть ближе. Наверное, хотел удостовериться, что я отдаю себе отчёт в действиях.

Но я и сама не понимала, отдаю ли.

Мне было страшно преодолеть свою стеснительность, но удержаться от соблазна я уже не могла.

Я потёрлась щекой о его подбородок, провела рукой по его шее и нырнула пальцами за ухо.

Гримс шумно выдохнул, наконец-то заключая меня в крепкие и, о боги,… невероятно чувственные объятия.

В груди было так горячо, что казалось, за рёбрами зарождается и расширяется во все стороны настоящий огненный шар.

Всё напряжение и недоверие, которое было раньше между нами, вспыхнуло… и сгорело в этом пламени.

Я коротко всхлипнула, уткнулась в его плечо, чувствуя, как горячие слёзы потоком льются из моих глаз, и никак не могла сдержать их, лишь старалась не всхлипывать и не подвывать от избытка эмоций. Слёз было так много, что ткань его одежды мгновенно намокла под моими глазами и носом.

Гримс положил руку мне на голову, медленно провёл рукой по волосам, и ровным голосом произнёс:

– Ничего страшного. Можешь даже высморкаться в мой свитер. Не стесняйся и ни в чём себе не отказывай.

Против воли я фыркнула.

Сердце в ту же секунду буквально зашлось от боли и восторга. Гримс поддерживал меня, словно настоящий друг, и одновременно шутил, чтобы снизить градус моей напряженности. Он не стал иронизировать и предполагать, что я соскучилась по Олегу или родному дому, не стал удивляться и задавать лишних вопросов. Он сразу понял, что мои слёзы связаны только с ним одним.

Этому человеку и правда можно довериться, он – как раз тот, кто не осудит никакие мои реакции, даже неожиданные и странные, и точно никому не расскажет мои секреты. Он не сыпет пустословными обещаниями, но, тем не менее, кажется надёжным, словно камень.

Я не удержала истерический всхлип и почувствовала, как тёплые руки Гримса ласково поглаживают меня по голове и плечам.

Кажется, ему можно доверить не только своё утешение, но и своё сердце.

Я повернулась к Гримсу, приподняла заплаканное лицо, поцеловала его ухо через пелену густых чёрных волос.

Тягучая, обжигающая нега наполняла тело. Я медленно дышала, наслаждаясь приятным запахом его волос, изредка смаргивая очередную слезинку, которая обжигающим ручейком стекала по моему лицу, и падала Гримсу на плечо.

Он чуть повернулся ко мне, и я увидела, как он закусил губы и хрипло выдохнул через нос.

Его левая рука, обхватывающая меня за спину, медленно сползла вниз, на талию, затем на бедро и быстро забралась под свитер, прикоснувшись к животу.

Я дёрнулась, но не от страха, а от желания, которое будто прорвало дамбу и затопило меня с головой, заставив захлебнуться.

Но Гримс моментально остановил своё движение, и тихо пробормотал, глядя в пустоту:

– Рука на воздухе замёрзла.

Я улыбнулась. Славное оправдание. Под свитером тепло. Так пусть там, под свитером, и остаётся.

…Мы с Гримсом долго сидели, обнимая друг друга, пока он, наконец, не заявил:

– Пора уже спать ложиться. А то с утра будет тяжело проснуться.

Голос его вибрировал и прокатывался по всему моему телу, вызывая мелкую дрожь.

– Я не в силах и шага сделать, – проворчала я, отбрасывая волосы и прижимаясь лбом к его щеке.

– Прекрасная ночь, – сказал Гримс, слегка отстраняясь и медленно оглядываясь вокруг.

И правда, воздух был свежим, чистым и приятным, на ясном небе сияли яркие звёзды, окружающие деревья освещались мерцающим, загадочным светом.

Я не смогла удержаться и выдала наивную сентенцию, давно бродившую у меня в голове:

– Иногда полезно провести целую ночь за приятным занятием, вместо того, чтобы спать. Да, утром у тебя появятся синяки под глазами. Но потом они пройдут. А эта ночь останется с тобой навсегда.

Высказавшись, я внезапно я почувствовала, как пульс панически застучал в висках. Моя фраза выглядит совсем не такой, как я её изначально задумала: я словно аллегорически предлагаю Гримсу секс. Но на самом деле, за приятными занятиями я подразумевала чаепития, разговоры, прогулки или размышления. Остаётся только надеяться, что он спишет всё на усталость и не заострит внимание. Пусть лучше считает меня романтичной дурочкой, перечитавшей огромную кипу женских романов, чем легкомысленной девушкой, готовой отдаться едва знакомому мужчине. Пусть и по большому желанию.

К счастью, он полностью оправдал мои ожидания и не обратил на неудачную фразу никакого внимания.

Вообще-то, в данной ситуации нельзя предаваться мечтам, фантазиям и подобным глупостям.

Из-за берёзок и осинок, мирно окружавших нас уже не первый день, я расслабилась и успела позабыть о том, что остальной мир может оказаться не таким приветливым, как эта его часть. В нём есть, как минимум, один враг, и ещё сотня-другая совершенно неведомых, и потому ещё более опасных.

Я, честно сказать, предпочитаю зло известное.

Но тревожные мысли, только сунувшись в голову, улетучились почти в тот же момент.

Всего лишь от того, что ладонь Гримса, до сих пор покоящаяся на моём животе, соскользнула прочь, будто бы и не было её, и даже тепло, которое она оставила, через пару секунд абсолютно выветрилась, повинуясь порыву холодного ветра.

Гримс встал, и помог мне подняться, но даже несмотря на его поддержку, я почувствовала, что ноги подгибаются и предательски слабеют. Тело и правда отказывалось меня слушаться. Голова кружилась, а перед глазами всё расплывалось, однако, как ни странно, это было очень приятное ощущение.

Но Гримс легко, словно не чувствуя моего веса, практически на руках дотащил меня до палатки, и неожиданно ловко, умудрившись не разомкнуть объятий, уложил меня внутрь и утроился рядом.

Я прижалась к нему и внезапно ощутила через ткань брюк его напряжённый член.

В голове словно туман заклубился, мысли запутались, тело заполнило сильное, ноющее желание. Губы сами собой приоткрылись, а руки сделали попытку притянуть Гримса ещё плотнее и ближе.

Я едва дышала.

Однако Гримс не предпринимал более ничего.

Может быть, он слишком хорошо контролировал себя и не позволял себе «лишнего», а может, я просто не в его вкусе. В любом случае, он явно не хотел пересекать черту.

Он прав, глупо сейчас было бы бросаться друг на друга и поддаваться порыву, когда мы оба в состоянии аффекта. Мы можем пожалеть о собственном безрассудстве.

Возбуждение в таком случае – просто естественная физиологическая реакция организма. За ней нет ни чувств, ни любви, ни даже страсти. Просто мы – мужчина и женщина в тесной палатке.

По сути, мы в данный момент едва знакомы, и потому совершенно ни в чём не можем быть уверенными. Даже в том, что чувствуем хоть что-нибудь, кроме упомянутого возбуждения.

Стоит хотя бы немного узнать друг друга, прежде чем…

– Грета… – прошептал он, и моё имя в его устах прозвучало так сексуально, что я против воли издала еле слышный стон.

Он погладил меня по волосам, и слегка прикоснулся к виску губами.

Я абсолютно растаяла. Прижалась к нему, такому надёжному… настоящему… сильному…

Голос разума внутри окончательно замолк, полностью парализованный желанием.

Но у Гримса, очевидно, с самоконтролем было куда лучше.

– Ты устала, нужно поспать, – сказал он таким тоном, будто бы ничего особенного не происходит, и мы не лежим в объятиях, а находимся на расстоянии метра друг от друга. – Хорошо, что мы остановились около речки. Утром надо будет помыться, привести себя в порядок…. А сейчас нужно выспаться.

От его аргументов у меня свело скулы. Но шёпот его голоса был одновременно и горячим, и успокаивающим.

Я молча сползла слегка вниз, уткнулась лбом в его грудь… и вскоре задремала.

***

Утром я встала в настолько хорошем настроении, что хотелось петь.

Погода полностью разделяла мою радость и довольство.

Солнце, ласковое и тёплое, щедро распространяло свои лучи во все стороны, пытаясь согреть и подсушить от росы даже самую маленькую травинку.

Благодаря его участию даже конденсат со стенок палатки практически исчез.

Сделав пару кругов по нашему лагерю, я убедилась, что Гримса поблизости нет, и вздохнула. Наверняка он, как и собирался, пошёл на речку «принять ванну». По закону жанра, он должен ещё выпить чашечку кофе. Ну, или какао с чаем.

Самочувствие было просто на удивление хорошим. Никакой усталости, тревоги, никакого неудобства или одеревеневших от лежания на твёрдой земле мышц. Не хватало только одной детали. Чистоты.

Хотелось помыться и привести себя в порядок, но, тем не менее, отправляться к речке я не торопилась.

Во-первых, в ней слишком быстрое течение и слишком холодная вода для меня. Во-вторых, на речке пытается отмыться Гримс, а я не очень стремилась составлять ему компанию в столь деликатном деле.

Поэтому пришлось спросить Селену, есть ли поблизости ручей.

Она радостно объявила, что таковой имеется.

Тихонько мурлыкая себе под нос, я взяла чистую футболку и убежала от палатки, чтобы умыться и переодеться.

Птица полетела со мной, и вежливо отворачивалась, пока я плескала водой на тело, смывая основную пыль.

Заболтавшись, мы задержались надолго, и занятая приятными эмоциями нового дня, совершенно забыла про ночные происшествия.

Вернувшись назад, я замерла.

Гримс, до пояса обнажённый, стоял около палатки, выпрямившись во весь рост, и оглядывался по сторонам, очевидно, в поисках нас с Селеной.

Его рубашка и свитер сушились на ветке дерева.

Заметив наше возвращение, он прищурился.

Я опустила взгляд и с трудом пробормотала:

– Прости, я слишком рано вернулась? Могу отвернуться.

– Ерунда, – он махнул рукой. – Что ты здесь не видела?

Я усмехнулась, мгновенно вспомнив, как раздевала его и засовывала в ванну, чтобы отмыть от грязи и крови. Людям редко доводится производить подобные действия при первой встрече. Но мы оказались исключением. Такое вот у нас «везение».

Гримс тем временем снизошёл до очевидных объяснений:

– Совсем не привык долгое время носить одну и ту же одежду, вот, решил попробовать привести её в порядок. Сходил до речки, сполоснулся, постирал рубашку.

Подняв, наконец, голову и оторвавшись от созерцания травы, которая, к слову, не представляла никакого практического интереса, я сделала пару шагов навстречу Гримсу.

Он слегка вздёрнул подбородок и глядел на меня с заметным вызовом, не красуясь, но и не прячась – мол, вот я именно такой, смирись.

Смиряться было не с чем. Он выглядел офигенно.

У моего Олега всегда была спортивная фигура: кубики на животе, разработанные мышцы на икрах и предплечьях… Он редко бывал в фитнес-клубе, несправедливо считая его развлечением для скучных «мажоров», но зато довольно часто занимался спортом дома или на площадке во дворе. К тому же, оказалось, что на его стороне не только физические усилия, но ещё и врождённая магическая сила, помогающая сохранять форму.

А вот Астер, напротив, выглядел высоким, очень худощавым, хотя от природы неплохо сложенным. И никаких «кубиков» у него не наблюдалось.

Но сейчас, стоя передо мной с таким вызовом во взгляде, он уделал бы Олега всухую.

Солнечные лучи мягко касались его белой кожи, окрашивая её в золотистый цвет.

Моё сердце учащённо застучало, а дыхание сорвалось. Я в ту же секунду поняла, что с головой выдала себя, проявив подобную реакцию, и стояла, совершенно растерянная, не зная, что сказать.

Возникшую паузу нарушила Селена, с шумом слетая с ветки и устраиваясь на моём плече.

– Пора… Пора, – загундосила она капризно.

Я поняла, что она пытается выручить меня из неловкости, и благодарно погладила по крылу и с трудом выдавила:

– Да, давайте собираться.

Гримс, однако, одеваться не торопился. Более того, он стащил с себя и брюки, а на мой недоумённый взгляд равнодушно пояснил, что не собирается мочить одежду в холодной реке, которую нам предстоит перейти.

Я была согласна с его логикой, однако струсила раздеваться до трусов, решив остаться в легинсах.

У меня неплохой опыт преодоления различных препятствий. Когда мы с Олегом путешествовали на Кавказе, нам частенько приходилось переходить вброд встречные речушки. Но все они не были такими быстрыми и глубокими, как эта.

Если бы я выбирала между долгим передвижением по заболоченной поляне, с такими непременными атрибутами как чавкающая грязь и промокшие от неё ботинки, и упомянутой речкой, то предпочла бы болото.

В середине река кажется достаточно глубокой, наверняка придётся окунуться примерно до талии. Хорошо, если при этом нас не снесёт прочь сильное течение.

Правда, Гримс проявил заботу и отыскал для нас удобные толстые палки, чтобы удержать равновесие, чем частично решил проблему.

Приблизившись к воде, я почти забыла об опасности, наблюдая, как он, сморщившись и задержав дыхание, заходит в воду. Ноги у него оказались стройными и длинными, а осанка – совершенно прямой и даже горделивой.

Забавно, что такому приятному бонусу, а именно этой самой осанке не помешало даже такое ответственное занятие, как переход речки вброд.

Река не была очень широкой – уже через пять-семь шагов Гримс вышел на берег, отряхнулся и уставился на меня, ожидая повторения его маневра.

Селена, летая вокруг, пыталась меня подбодрить и мотивировать, но помогало это слабо.

Вода оказалась просто одуряющее холодной.

Я, беспрестанно визжа, торопливо переступала ногами по каменному дну, стараясь не поскользнуться. Течение и впрямь сбивало с ног.

Гримс протянул мне руку – я с благодарностью вцепилась в неё, вылезла на берег и с облегчением вздохнула.

Ура. Получилось.

Ноги ныли от холода. Я уселась на бревно, и принялись торопливо вытирать ступни полотенцем.

– Зря ты полезла воду в лосинах, – заметил он, наблюдая, как я убираю в рюкзак шлёпанцы и достаю брюки. – Сохнуть они на тебе будут долго, на улице не жарко. Снимай, а то ещё простудишься. Я отвернусь.

Если уж случается невероятная удача, и голос разума пытается обуздать глупости, которые творит человек, то к этому голосу обязательно стоит прислушаться.

Я покорно кивнула, хотя, если по-хорошему, стоило даже открыто поблагодарить. Но, выходит, вежливость не самая сильная моя черта.

Гримс и вправду смотрел в другую сторону, пока я снимала мокрые легинсы, выжимала из них воду и привязывала сверху рюкзака, чтоб подсушились на открытом воздухе.

Когда я натянула, наконец, брюки, Гримс подошёл ко мне, уселся рядом, взял у меня полотенце и сообщил:

– Моя очередь.

Отвернуться он не попросил, хотя воспитанный человек сделал бы это и без всяких напоминаний.

Но всё же я не могла от него отодвинуться. Меня словно парализовало.

Губы моментально пересохли, дыхание участилось.

Всего лишь из-за того, что он слишком близко от меня, в практически обнажённом виде.

Безусловно, меня нельзя назвать ни вежливой, ни воспитанной, ни хотя бы сообразительной, особенно во время неловких моментов, которые, к сожалению, в моей жизни случаются довольно часто.

К счастью, мои мучения не продлились слишком долго: Селена, ощутив моё напряжение и затянувшуюся паузу, перевела внимание на себя, принявшись шумно бить крыльями и носиться за крупными насекомыми.

Гримс, не таясь, ухмылялся, наблюдая за моей слегка растерянной физиономией.

Но я сумела взять себя в руки, с трудом сглотнула, поднялась во весь рост, не обращая внимания на подгибающиеся от слабости коленки, и уверенно произнесла:

– Пойдём дальше.

Я немного злилась на себя, но вместе с этим чувствовала и растерянность, и недоумение, и даже обиду. Слишком уж странные и нелогичные реакции выдавал мой организм при общении с Гримсом.

Мне правда это несвойственно.

Вообще-то, люди вполне справедливо считают меня хладнокровным и сдержанным человеком.

Я долго привыкаю к людям и ещё дольше сомневаюсь, можно ли пустить их в свою душу. С коллегами и соседями всегда держу себя отстранённо, предпочитая не сближаться. Но с Гримсом почему-то вышло иначе. Я как-то сразу и без особых раздумий выдала ему некий «кредит доверия», словно уже знала, что он меня не предаст и не обманет. Знала это даже до того, как мы провели Ритуал Истины.

Почему-то Гримс кажется мне безмерно притягательным, хотя я никогда не была наивной девочкой, падкой на загадочных и романтичных героев. Хотя его и нельзя назвать романтичным, только загадочным.

И что мне теперь делать? Пытаться ли найти общие точки соприкосновения и сблизиться с ним? Хочет ли он этого?

В своей жизни я флиртовала только с Олегом, и то очень редко, так как мы оба всегда предпочитали обходиться без намёков, и открыто выражали свои чувства. Мне не приходилась мучить себя догадками и домыслами, что значительно упрощало существование.

Но зато теперь я осталась без всякого опыта в подобных делах, и не способна понять, есть ли у Гримса ко мне интерес.

– Ты хочешь свить с ним гнездо и завести птенцов?– вполголоса спросила меня Селена. – Или просто заняться сексом?

Несмотря на то, что мы с ней находились от Гримса на порядочном расстоянии, я всё равно вздрогнула и принялась нервно озираться.

К счастью, никаких шпионов рядом не обнаружилось, что немного снизило градус напряжённости.

– Ты обходишься без намёков, – прошептала я злобно.

– Да брось. Он же не слышит. Вчера я наблюдала за тем, как он потащил тебя в палатку. Ты бы видела его лицо в тот момент… Он даже про меня забыл, хоть и считает предательницей и потенциальным врагом. Ну, я и решила остаться на улице, тем более, ночь выдалась такой ясной и светлой…

– Отвали, Селена.

– Хорошо, хорошо, Грета. Не сердись. Только признай, что я права.

Мне стало жарко, затем холодно. Я дёрнулась и обхватила себя руками.