Текст книги "Ритуал истины"

При мысли об объятиях, поцелуях и, тем более, сексе с Гримсом, в животе мгновенно разлилась сладкая истома, по жилам вместо крови потекло непреодолимое желание. Оно как густая, тягучая смола, сковывало собой мою логику и рациональность. Если я чувствую такое сейчас, в самом начале – то потом мне уже не победить.

…Мы двигались вперёд, и я, пытаясь отвлечься, беспрестанно вертела головой.

Мимо, чирикая, пролетали разного вида птички.

Среди них пока не было ни одной знакомой. Для типично российского леса, который нас окружал, птицы чересчур ярко раскрашены.

Странный он всё-таки, этот мир.

Вдруг я, потянув Гримса за рукав, замерла: вдалеке виднелся силуэт оленя, очень красиво подсвеченный лучами солнца. Мы несколько минут заворожено смотрели, как он неспешно перебирая длинными ногами, уходил в чащу.

Мне стало чуть легче, не только от красивого зрелища, но и от осознания того, что в этом лесу есть хоть кто-то, кроме нас троих (ну и мелких «райских» птичек).

Пейзаж перед глазами почти не менялся: всё такой же густой лес, вплотную подступающий к нашей дорожке. Сама дорожка была словно заколдована: на ней не росло даже случайной травинки.

– Подозреваю, что с этим лесом что-то не так, – сокрушённо проговорила я. – Наверняка в ваших краях такие вещи сплошь и рядом. Не удивлюсь, если нужно решить кучу головоломок и встретиться с какой-нибудь ведьмой, чтобы выбраться из него.

Гримс усмехнулся.

– Ты права, лес этот непростой. Это я почти сразу понял. Но, согласись, деваться-то нам всё равно некуда. Придётся идти вперёд.

Селена тоном заправского философа задала сразу несколько риторических вопросов:

– Когда-нибудь мы выйдем из этого леса? Ведь есть же у него край? По крайней мере, он же должен быть?

Гримс качнул плечами. В глазах его плескалось сомнение.

– Как же нам поступить? – жалобно спросила я, медленно осознавая масштаб проблемы, которая перед нами вставала. – Мне уже реально не по себе. Мы даже не знаем, где находимся в данный момент, и не в силах выбраться отсюда, а ведь впереди ещё целый список задач, куда более сложных.

– Не стоит взваливать на себя слишком многое. Невозможно контролировать сразу все сферы жизни, – сказал Гримс глухим и вибрирующим голосом. – И тем более, не стоит мучить себя мыслями о неприятностях, которые ты всё равно пока не в силах исправить.

Я попыталась внять его логическим заключениям и успокоиться. Он прав. Бездействовать, оставаясь на одном месте – для нас не вариант.

У нас ещё есть небольшие запасы пропитания: пара консервных банок с кукурузой и сайрой, несколько маленьких пакетиков риса и гречки, упаковки порошкового киселя, и целый пакет сублимированного мяса. Так что голод нам пока не грозит, особенно, если учесть, что лес вроде бы богат на своеобразные летние дары: частенько попадаются кусты ежевики, повсюду растёт трава, пригодная для заваривания чая, и даже неизвестные мне грибы. Надо будет спросить всезнающую Селену, съедобны ли они, и как их нужно готовить.

Мы в любом случае сможем протянуть тут до того самого момента, когда в организме Гримса накопится достаточно магии, чтобы телепортировать нас прочь из этого леса.

Чуть приободрившись, я зашагала быстрее.

Сегодня я уже не отставала от Гримса: очевидно, привыкла и «влилась» в ритм. Ну и он, надо признать, двигался немного медленнее, чем раньше.

Мы перебрасывались незначительными фразами, но для меня любой разговор с ним уже имел ценность и значение. Тем более, признаю честно, поговорить я всегда любила.

В моей сумке заявлялась горсть карамелек, на которые мы спорили, кто дольше продержится и не разгрызёт конфетку на мелкие кусочки. Но с этим у меня всегда была проблема, и я раз за разом проигрывала.

Селена не проявляла особого удивления нашему сближению, и, чтобы не мешать нам, частенько отлетала в сторону на порядочное расстояние, или кружила над вершинами деревьев, у самого «купола».

Заметив овраг, к счастью, сухой на дне, я приняла помощь Гримса, взявшись за предложенную руку. Как всегда, от его прикосновений в груди стало горячо и сладко, а по спине пробежали мурашки. Но, как волевой человек, я сделала вид, что ничего особенного не происходит, прошла неровный участок и ещё некоторое время двигалась вперёд, не выпуская его ладони. Она была сухой и прохладной, но из-за моих усилий скрыть волнение я вскоре почувствовала, что держать её становится слишком жарко и влажно.

Неохотно отцепившись, я потёрла руки о джинсы и горестно вздохнула.

Гримс покосился на меня, но в его взгляде не было ни скептицизма, непонимания и даже удивления. А только знакомая, тёмная, горькая тоска.

Я давно уже заметила, что у него совершенно особенная манера держаться.

Кажется, что среди его чётких, отточенных движений нет ни одного лишнего. Но сейчас он будто не сразу понял, что я уже отпустила его руку, и целую секунду продолжал протягивать её в мою сторону.

Я удручённо отвернулась.

Наверное, он уже сам не рад тому факту, что притащил меня за собой в свой мир. У него тогда просто не было иного выхода, и теперь, как человек ответственный, он вынужден меня охранять.

Я снова вздохнула, ускорив шаг. В любом случае, бесполезно гадать. Он ведёт себя спокойно и отстранённо, поэтому даже такой эмпат и психолог, как я, не может понять и интерпретировать его чувства.

Глава 9

Комары, хоть и вились иногда около меня, садиться на кожу до сих пор не рисковали.

Внезапно мне стало интересно, на что ещё способна эта самая «фоновая» магия, которая действует без моего ведома.

Подняв голову, я замедлила шаг, стараясь разглядеть верхние ветки, и вдруг остановилась полностью.

– Клянусь, моё зрение стало лучше, – шокировано сказала я.

– А иммунитет – сильнее, – подтвердил Гримс. – Ты постепенно начнёшь замечать положительные изменения, связанные со здоровьем, будешь быстрее выздоравливать от простуды, раны будут быстрее затягиваться…

– И ещё ты не забеременеешь, пока вы с партнёром оба осознанно этого не захотите, – добавила Селена, очевидно, незнакомая с этикетом и правилами приличия. – Магия этого мира следит за этим. Очевидно, для того, чтобы каждый ребёнок был запланированным, желанным, и потому любимым.

Я закашлялась. Мда, славная особенность. Может, именно поэтому при таких хороших условиях для жизни количество жителей в волшебном Королевстве едва перевалило за миллиард, тогда как в нашем мире условия не такие славные, а люди активно размножаются. Но всё же приятно знать о том, что хоть где-то существуют люди, живущие в полных, любящих семьях, и с детства ощущают себя нужными, востребованными и цельными личностями.

– Гримс, расскажи мне, пожалуйста, про мои новые способности… – попросила я, меняя тему.

– Магия будет вырываться по наитию, когда будешь испытывать яркие эмоции или сильные желания, – пояснил Гримс.

– А есть ли какие-то запреты, исключения?

– Конечно. У нас люди живут долго, в среднем сто пятьдесят лет. Тут не обошлось без магической силы, которая, как может, оберегает своего носителя, дарит ему здоровье, бодрость и в целом хорошее самочувствие. Чем сильнее человек, тем дольше он может прожить. Но, тем не менее, смерть рано или поздно всё же придёт. Смерть отсрочить невозможно

Я только вздохнула, мысленно отметив, что всегда мечтала если не о бессмертии, то хотя бы о долгой полноценной и активной жизни. Мне никогда не нравилось одряхление организма, которое приходит с возрастом, и хотелось бы даже в девяносто лет активно заниматься спортом, путешествовать, и заниматься творчеством. Только вот в нашем мире достичь подобных высот практически невозможно. А здесь, значит, запросто.

Интересно, если я переселюсь сюда, то тоже смогу дотянуть до ста пятидесяти лет, сохранив при этом отличное здоровье и бодрость духа?

А Гримс тем временем продолжил:

– Невозможно вернуться в прошлое или попасть в будущее.

– Это понятно. Если бы можно было оживлять умерших или менять прошлое, то наступил бы хаос, – заявила Селена, приняв крайне учёный вид. – И вообще, у всего есть предел, даже у волшебства. К примеру, даже самый опытный волшебник не сможет создать с нуля хоть что-нибудь съестное. Сначала нужно вырастить, собрать, потом приготовить… Но магия, которая присутствует в этом мире, всё же помогает людям с едой. Благодаря её участию фрукты и овощи растут быстрее.

– А что ещё невозможно сделать с помощью магии?

– Как бы ты не хотела, ты не сможешь влиять на сознание других людей, намеренно вызывать у них симпатию к себе, внушать им страсть к алкоголю, или зомбировать другим способом, – Гримс чуть замедлил шаг и взглянул на меня, словно желая увидеть реакцию на его слова.

– Ну, так это же хорошо, – я хихикнула. – Ещё чего не хватало.

Из-за заниженной самооценки я слишком стараюсь понравиться людям, и подсознательно желаю, чтобы меня любили. Знатных дел я могла бы натворить, если б магия меня в этом послушалась…

– Зато с помощью волшебства можно построить дом, выкопать колодец или вскопать огород, – начала было, Селена, но ту же сникла, тихо добавив: – точнее, раньше было можно.

…Итак, наступил очередной вечер, мы поставили палатку, приготовили на горелке остатки риса и поели. На улице становилось прохладно, но залезать в палатку и ложиться спать было бы ещё слишком рано.

Развлечься, кроме разговоров и посиделок у костра, было совершенно нечем. У нас с собой не было ни телефонов, ни даже книг.

Понимая это, Гримс принялся разжигать костёр, а я отбрела от палатки на несколько метров, выискивая взглядом место, где можно было бы уединиться. Под ногами мягко шуршала длинная осока, полная луна непривычно ярко освещала окружающее пространство, и, засмотревшись по сторонам, я на некоторое время даже забыла о цели своего путешествия. Но мочевой пузырь был безжалостен, его не интересовали ни мои мечты, ни окружающие красоты – он совсем неромантично требовал немедленного освобождения.

…Закончив, я помыла в ручье руки и ещё некоторое время побродила по полю, разглядывая необычные цветы, от которых исходил приятный аромат арбузного сока.

Ноги слегка промокли от ночной росы, а холод проникал сквозь толстовку, и я повернула назад, к лагерю.

Гримс уже развел костёр, и сидел, глядя на языки пламени, спиной ко мне.

Наверняка он знал, зачем я уходила, и потому не спешил поворачиваться на звук моих шагов, давая мне личное пространство и время на то, чтобы привести себя в порядок.

Я воспользовалась шансом, подтянула джинсы, застегнула молнию, одёрнула кофту. Пригладить волосы уже не успела – Гримс неспешно поднялся с места, бросил в костёр ещё пару веток, и всё же обернулся.

Блики огня ложились на его лицо, оттеняя резкие черты, но ему шла эта игра света и тени.

– Что-то я замёрзла, – повинилась я, вглядываясь в чёрные, как окружающая ночь, глаза Гримса.

– Иди к костру. Тут теплее.

Я послушно сделала несколько шагов к нему и почему-то остановилась.

Костёр, до сих пор уютно потрескивающий, полыхнул ярким пламенем, прибавляя всему происходящему больше романтики и загадочности. Не хватало только криков совы из глубины леса.

Я вздохнула и глянула на небо, на котором среди лёгких облаков пока что едва заметно поблёскивали звёзды, и вдруг, неожиданно даже для себя, спросила:

– А метеоритный дождь в этом мире бывает?

– Конечно, бывает. Если я не ошибаюсь, то местные астрономы предсказывали нечто подобное на начало зимы. Так что, придётся подождать пару месяцев. Веришь в исполнение желаний при падающем метеоре?

– Вовсе нет.

– И правильно, – резюмировал он. – Эгоистичная и романтизированная чушь. Мы находимся от этого небесного тела на немыслимом расстоянии, оно при этом горит и движется. И совершенно не собирается ничего исполнять.

От леса будто бы повеяло прохладным ветром. Мы стояли у костра друг подле друга. Я невольно обняла себя за плечи.

Рука Гримса слегка дрогнула, будто бы собираясь дотронуться до меня, но вовремя замерла. Должно быть, он вспомнил о запрете.

Меня словно током дёрнуло.

Он продолжил:

– В тебе есть магические способности, пусть и приобретённые волей случая. Они в любом случае привнесут в твою жизнь необыкновенные краски. Для исполнения твоих желаний не нужны никакие ритуалы, никакие приметы, никакие особенные дни.

– Гримс… – протянула я, чувствуя, как внутри меня радостно, и в то же время почему-то немного тоскливо, клубятся чувства.

Он скептически приподнял левую бровь, но я, не обращая внимания на его мимику, преодолела расстояние, нас разделяющее, и обняла его.

От Гримса чувствовался приятный аромат мяты и древесного дыма.

– Мне так странно… И так хорошо, – сказала я тихо, пытаясь спрятать лицо в объёмном воротнике его свитера. – Сама удивляюсь своему состоянию.

Это было правдой. Сердце словно захлёбывалось в сладком сиропе.

Я услышала тихий, вкрадчивый голос Гримса:

– Ну, я не удивлён. Ты находишься в другом мире, что само по себе непривычно. Но, к тому же, ты сейчас среди заколдованного леса, у которого свой характер, своя атмосфера и настроение. Думаю, он влияет на нас, и рад, что влияние это относительно безобидно.

Мои губы дрогнули.

Кроме ощущения тянущей в груди радости, я чувствовала что-то ещё, чему ещё не могла найти должного определения.

Сердце внутри меня оплавлялось, будто нагретый воск.

– Если хочешь, обними меня… – прошептала я, и нерешительно подняла на него смущённый взгляд.

Помедлив пару секунд, Гримс поднял руки и коснулся моих лопаток, осторожно притягивая ближе к себе.

Я почувствовала, что он сделал это, не уступая моей просьбе. Он сделал это, уступая самому себе.

Тьма в его глазах казалась живой, зовущей, и бесконечно глубокой, и было неизвестно, что таится там, в этой пугающей и такой притягательной глубине. Не хотелось думать, размышлять и анализировать, хотелось просто нырнуть в эту тьму, словно в колодец, и полностью в ней раствориться.

Гримс очень медленно, буквально по миллиметру, наклонялся ко мне, не отводя взгляда. Его губы приоткрылись, и мне чудовищно, просто непереносимо захотелось его поцеловать.

От этого желания сводило скулы и пересыхало в горле. Мысли путались, ладони подрагивали, и я вцепилась пальцами в его свитер, чтобы немного сдержать эту дрожь, слегка потянула Гримса на себя.

В животе бушевал сильный, прямо-таки звериный голод. Но хотелось не еды.

Гримс выдохнул. Воздух из его лёгких коснулся моей разгорячённой кожи, и пустил вниз по спине полчище колких мурашек.

Я нервно облизала губы. Мысли о поцелуях никак не покидали голову, более того, чёрт возьми, как ни старалась, не могла думать о чём-то другом.

Но я, не смея сделать что-либо, продолжала стоять, как истукан, и лишь ждала, что будет.

В глазах его плясали отблески от костра. Настоящее адское пламя.

Он провёл ладонью от моего локтя вверх, до плеча, пробежался пальцами по шее, прикоснулся к подбородку, чуть приподнял моё лицо, заставляя снова напрямую встретить его взгляд.

– Грета….

Вот что такое сейчас сквозило в его голосе, в его тоне, взгляде, в образе? Что пропитало собой и окружающий мир, и меня саму? Нежность…

Я, не опуская взгляда, подтянула ко рту ладонь и с силой укусила себя за костяшку указательного пальца. Нет, это не сон. Реальность.

Пауза откровенно затягивалась.

Не приходилось сомневаться в том, что Гримс видел и понимал всё. Видел, как я секунду назад себе чуть палец не отгрызла, а сейчас чувствует, как моё тело дрожит, и замечает, как мои глаза туманятся от желания.

– Ну?.. – промурлыкал он, ещё слегка наклоняясь ко мне и теперь едва заметно касаясь губами моего рта.

И тогда я его поцеловала.

И тогда я его поцеловала, и он отозвался так неистово и страстно, словно ждал этого целую вечность.

Селена, сидящая неподалёку, взволнованно заквохтала, но на неё никто так и не взглянул.

Целовался Гримс просто потрясающе – я совершенно потеряла голову, у меня подогнулись коленки и зашлось сердце, а тело наполнилось одуряющим теплом.

Вкус незнакомых, жёстких, узких и суровых губ Гримса был терпким, словно рябина, слегка тронутая морозцем, чуть горьковатым, но в то же время таким сладостным – совершенно невероятным. Мои руки, полностью освободившись от контроля разума, принялись поглаживать его спину, и даже собрались предпринять попытку пробраться под его свитер – и вскоре им это удалось, но под свитером обнаружилась ещё и облегающая плотная рубашка, которую приподнять было бы значительно сложнее.

Я чувствовала желание, жаркими волнами исходящие от его тела. От этого всего словно в водоворот утягивало.

Костёр, до сих пор мирно потрескивающий, вдруг полыхнул так, словно в него щедро плеснули пол-литра бензина. Огонь взметнулся в небо, освещая собой тёмные уголки нашей поляны, и заставил задремавших в своих гнёздах птиц встревожено подняться в воздух.

– Так и лес спалить можно. Осторожнее с магией, Грета, – Гримс отпустил меня, отступил на шаг в сторону и так сильно прикусил губу, что она побелела. Из его взгляда исчезла страсть, уступив место привычной холодной сосредоточенности.

Гримс явно победил наваждение и взял себя в руки. Мне следовало сделать то же самое.

Упрямство и гордость, присущие моему характеру, мгновенно дали о себе знать. Я на автомате сделала шаг назад, и, сжавшись, медленно опустилась на коврик, стараясь не смотреть в сторону Гримса.

Моим губам было горячо и даже слегка больно, словно я отхлебнула слишком горячий чай.

Может быть, Гримс и его поцелуи совершенно не подходят девушкам из моего мира, и более того, могут принести им только неприятности.

Я с самого детства была не уверена в себе, стеснялась общаться со сверстниками и до ужаса боялась показаться нелепой, глупой или странной. Многие годы я боролась с этими чертами своего характера, и достигла в этом значительных успехов. Но всё же иногда, когда ситуация начинает выходить из-под контроля, старые страхи легко побеждают меня. Сейчас для них была самая что ни на есть благодатная почва. Я уже начинала понемногу ругать себя за несдержанность, проявленную недавно, и за треклятый поцелуй, который являлся следствием этой самой несдержанности. Вот где была моя хвалёная логика, мой ум и осторожность? Кто знает, какие правила взаимоотношений приняты в этом мире, как тут относятся к инициативе, исходящей от девушки? И самое главное, не является ли здесь поцелуй прямым обещанием чего-то большего, или, хуже того, клятвой верности на долгие годы?

Повезло ещё, что Гримс умный и понимающий мужчина, и он, несомненно, сделает скидку на то, что я являюсь гостьей из иного мира, и не станет воспринимать мой поступок слишком критично.

Оставалось лишь признать, что сделанного не воротишь. Да и не хотелось возвращать, если честно.

…Чем больше догорал костёр, тем более зябко мне становилось. Я попыталась подкинуть дров, но пламя не захотело разгораться.

– Пора спать, – заявила я, чувствуя, что и эмоциональные, и физические силы у меня практически на исходе.

Умывшись холодной водой и пригладив волосы, я сняла ботинки, забилась в палатку и принялась укладываться.

Я чувствовала, как в голове бушуют разные чувства, одновременно и разочарование, и злость, и непонимание. Чёртов Гримс сам напрашивался на поцелуй, а потом, будто вспомнив что-то, шарахнулся от меня в сторону, снова захлопнулся на все замки. И теперь я чувствовала себя полной дурой.

Но, с другой стороны, правильно, что он решил не торопиться и не стал намекать на продолжение. Ведь я, потеряв всякий разум и осторожность, могла бы и не сдержаться. Он взял на себя ответственность за нас обоих, и был в своём выборе совершенно прав.

Со вчерашнего дня ничего так и не прояснилось, мне всё так же необходимо собраться с мыслями, разобраться в своих чувствах.

Но сделать это мне так и не удалось, так как Гримс залез в палатку и принялся копошиться рядом, застёгивая спальный мешок, и тем самым отвлек моё внимание.

Оставалось лежать, не двигаясь, разглядывать ткань палатки над головой и пытаться выровнять сердцебиение.

Впервые за долгое время я осознала, что Олег больше не занимает главенствующее место в моей голове. Расставшись с ним ещё полгода назад, я продолжала жить, мысленно ориентируясь на его мнение, представляла себе реакцию на какую-либо ситуацию, продумывала его ответ на любой из насущных вопросов.

До этого самого момента.

Несколько минут назад, я, полностью забыв о нём, поцеловала другого мужчину. Более того. Я влюбилась в другого мужчину.

Да что же мне с этим делать, в конце концов?.. Кажется, этот вопрос останется пока без ответа.

Я чувствовала себя совершенно обессиленной и загнанной в угол.

Меня продолжала бить нервная дрожь, я никак не могла согреться. Холодный воздух, будто змея, заползал в спальный мешок.

Гримс, наверное, почувствовал это, придвинулся ко мне, чтобы согреть, но сделал только хуже, потому что от его близости моё сердце буквально захлёбывалось от боли и странной тоски.

Могу ли я любить такого странного, чужого, отстранённого, опасного человека? Могу ли я привыкнуть к тому, что он редко выражает свои истинные эмоции? Смирюсь ли я с его скрытностью и сдержанностью? И вообще, нравлюсь ли я ему? Может ли он влюбиться, или его сердце так изранено прошлыми событиями, что уже не способно впустить в себя другого человека?

– Ты была права… – сказал он глухим голосом. – Мы тут в одной упряжке и я должен научиться тебе доверять… Я расскажу о себе, если хочешь.

Вспомнив о давнем разговоре и моих попытках эмоционального сближения, я смутилась и наморщила лоб. Значит, хочет всё-таки рассказать о себе? Что ж, буду только рада послушать.

Даже в темноте я видела, что в его глазах плескалась боль, когда он с трудом начал:

– Уже три года я живу один.

Я, сжав губы, старательно спрятала лицо за капюшоном.

Значит, Селена дала верные сведения. Он давно расстался с женой и с тех пор не замечен в других связях. Ему, должно быть, одиноко, и совершенно некому довериться. Может, отсюда такое отчуждённое поведение.

Он прокашлялся:

– Мои родители находятся под хорошей защитой, живут в уединённом месте, под чужими именами, и потому можно не беспокоиться, что они пострадают из-за моей деятельности. Другие близкие люди в моей жизни отсутствуют. Но это одиночество прекрасно влияет на результаты моей работы. Отсутствие эмоциональной привязанности помогает сосредоточиться.

– Чем же таким опасным ты занимаешься?

– Я работаю аналитиком, пытаясь предсказать действия врага и разработать план для ответных действий. Кроме того, я собираю и систематизирую все известные сведения о вашем мире. Ну и, как ты знаешь, я несколько раз отправлялся на разведку в логово врага, и потому он знает обо мне и моих попытках.

Ого…

Я и понятия не имела.

– Разумеется, в последнее время на повестке дня была лишь необходимость найти и… завербовать Олега. Последние сведения о нём поступали от нашего агента семь месяцев назад. Этот агент впервые за долгий срок удосужился перекинуть в наш мир письмо. В этом письме он коротко докладывал, что от квартиры Олега и правда веет сильнейшей магической аурой. Сам Олег этим особо не тревожится, и вполне счастливо живёт со своей девушкой. С тобой…

Я сглотнула.

Значит, Гримс знал от других шпионов, где живёт Олег, что делает, чем занимается. Знал его привычки, предпочтения, слабости. Может быть, даже готовил аргументы, которые сработают именно для такого необязательного и легкомысленного парня, как он.

Думаю, работа аналитика состоит в психологии: нужно изучить характер и личность своего «противника», выявить его особенности, чтобы потом «сыграть» на них.

Гримс, вздохнув, продолжил:

– Даже, несмотря на очевидный магический фон, который исходит от Олега, доподлинно неизвестно, приходится ли он Устиниру сыном. Но, скорее всего, это так. Он человек, который может спасти наш мир.

Я кивнула. Это мы уже знаем.

– Я долго готовился к телепортации, почти год накапливал магию, и одновременно разрабатывал план, по которому должен был найти Олега раньше, чем его найдут наши враги. Но, как ты знаешь, всё пошло не так, план провалился, Олег пропал, на меня напали.

– Олег не пропал, а уехал. Ты опоздал всего на половину дня, – напомнила я.

Гримс понимающе кивнул.

– Когда ты появилась и подобрала меня, я сразу понял, что ты не простая девочка. Даже если бы ты не привела меня в квартиру Олега, я сообразил бы, что ты и есть его подруга. В тебе чувствовалась его магия…

Я вздохнула, и, чёрт знает зачем, сообщила:

– Мы с ним расстались больше чем полгода назад.

– Значит, у меня были устаревшие сведения.

Я удивлённо заморгала. Ну не думал же он, что, целуясь с ним, я изменяю Олегу?..

На душе заскребли кошки.

Гримс молчал, сдвинув брови, и явно ожидал продолжения.

Идти на подобную откровенность оказалось сложно, но я всё же преодолела неловкость и начала рассказывать:

– Расставшись с ним, я решила как можно скорее убраться из его квартиры. Более того, я уволилась с должности, которую он выдал мне по своей протекции. Захотела, так сказать, жить полностью самостоятельно. Но моё самолюбие и упрямство вышли мне боком: в итоге мне совершенно некуда было податься. Но мне, считай, повезло: нашлась должность в компании по озеленению города. Там почти задаром предоставляли комнату в общежитии. Я поселилась на этаже по соседству с кучей работяг, которые почти каждый день напивались и дебоширили, очередь в ванную комнату надо было занимать за несколько часов, холодильник постоянно ломался, а в коридоре было столько хлама, что люди проходили с трудом… Я не жалуюсь, просто пытаюсь обрисовать, что условия были не самые весёлые. Но я и этого жилья лишилась бы, потому что сезон работы заканчивался. Я уже собиралась возвращаться к маме в Рязань, когда Олег вдруг предложил мне пожить в его квартире. Он сказал, что всё равно собирается уехать очень далеко и очень надолго, так что хорошо, если я послежу за домом, буду поливать цветы…

Я замолчала, задумавшись о том, что цветы, очевидно, засохнут, так как я не справилась с возложенной на меня обязанностью и сбежала из квартиры Олега. Сбежала в другой мир.

– А ты храбрая, – резюмировал Гримс глухим голосом.

– Ммм? – я не сообразила, о чём это он.

– Не испугалась слететь с насиженного местечка и круто поменять свою жизнь. Теперь я понимаю, откуда у тебя такое спокойное отношение к бытовым неудобствам. Ты поселилась в общаге рядом с «рабочим классом», который в вашей стране в основном состоит из людей грубых, увлечённых алкоголем и другими вредными привычками. Ты сумела каким-то образом найти с ними общий язык, несмотря на то, что ты явно из другого теста, интеллигентная и мягкая. – Гримс усмехнулся и с иронией добавил: – Ведь с ними-то не было возможности провести ритуал и потребовать, чтоб они к тебе не прикасались.

– Они и так понимали, что я слишком нежная маргаритка, чтобы примкнуть к их миру, – со смешком пояснила я. – Никто ко мне не пытался приставать, все общались со мной уважительно. Они, кстати, в основном неплохие люди, только несчастные. К тому же, у меня есть опыт подобного общения, я ведь родом из деревни.

– Ну всё равно, ты сумела правильно поставить себя в их в обществе и снискать уважение. Молодец.

Признаюсь честно, мне было приятно слышать его похвалу. Ведь очевидно, что Гримс просто так слов на ветер не бросает.

Но, чтобы соблюсти честность, я сказала:

– И всё же, в том положении дел не так уж и много моих заслуг и активных действий. В моей жизни вообще много счастливых совпадений. В большинстве своём всё складывалось само собой. Знаешь, я даже уверена, что и на сей раз мне непременно повезёт, и всё обернётся удачно. Звучит, конечно, наивно. Но ты не подумай, я вовсе не фаталистка. Просто иду по пути наименьшего сопротивления.

– Фаталисты – это всего лишь люди, которые не любят управлять своей судьбой, и поэтому складывают ответственность за неё на чужие плечи, пусть даже это плечи неведомого им мироздания.

– Согласна с тобой. У мироздания могут быть самые странные понятия о решении проблем. Кто знает, что там у него в голове.

Гримс кашлянул.

В наступившем вокруг мраке я смутно видела его черты, но могла поклясться, что морщинка между бровями разгладилась, а тонкие губы дрогнули в сдерживаемой улыбке.

Обычно при виде его улыбки на моё сердце будто опрокидывался горшок, полный кипящей лавы, но сейчас вместо ожидаемого всепоглощающего жара я почувствовала саднящую, болезненную мерзлоту.

Снаружи засвистел очередной порыв ветра, ткань палатки вздулась большим пузырём.

– Ужасно холодно… – пробормотала я, придвигаясь к Гримсу.

– Хочешь, я тебя обниму?.. – спросил он.

Наверное, после откровенного разговора между нами и укрепилось доверие, потому что в его голосе уже не чувствовалось напряжения.

– Очень.

Я услышала, как моё сердце громко заколотилось в груди, будто началась натуральная тахикардия. Но волноваться по этому поводу не стоило. Я давно уже выдала себя с головой, полностью проиллюстрировав Гримсу свои чувства. Так что не стоит махать руками после драки.

Он выпростал руку из своего мешка, обнял меня, притягивая ближе к себе.

У меня даже губы заныли от желания снова его поцеловать, но я сдерживалась, покусывая костяшки пальцев.

Гримс был внешне спокоен – и я не знала, правда ли его совершенно не заботит происходящее, или он просто хороший актёр.

Я совсем измучилась и от холода, и от желания, и от упаднических мыслей. Почему-то хотелось заплакать. Даже не заплакать, а взвыть.

Причина таких оглушительных чувств плясала где-то неподалёку, но совершенно не желала даваться в руки, не позволяла рассмотреть себя со всех сторон и логически разложить по полочкам, как я обычно привыкла поступать.

Едва сумев заглушить вырывающийся из груди жалобный стон, я поджала ноги и обхватила тело руками.

Моё тело начала бить вполне ощутимая дрожь, которую, наверное, ощутил Гримс.

– Ты совсем замёрзла. Возьми мой свитер, – велел вдруг он, решительно приподнимаясь и расстёгивая свой спальный мешок.

– Неудобно как-то.

– Неудобно в луже брассом плавать.

– Тебе же тоже холодно.

– Я не замёрзну.

– Убедительный аргумент, – нервно посмеиваясь, я натянула свитер, полностью спрятав нос в длинном вороте.

Гримс застегнул мой спальный мешок, и утянул шнурок на капюшоне, да так ловко, что даже не пришлось выдавать новое разрешение на прикосновения. Ведь прикосновений к телу так и не случилось.

Пытаясь устроиться поудобнее, я засунула заледеневшие ладони под резинку трусов, погладила внутреннюю сторону бёдер и удержалась от очередного стона, лишь прикусив губу и уткнувшись лицом в рюкзак.

Трусы между ног были откровенно влажными, тело ждало продолжения, так бесстыдно, словно принадлежало не скромной забитой собственными комплексами девчонке, а настоящей сексуальной тигрице.