Текст книги "Все включено: скандал, секс, вино"

Первым домой пришел Сергей. Его тут же увлекла к себе в комнату любимая теща. Алла не могла подслушать, о чем они говорили: тещина комната располагалась за гардеробной, а любовнички заперли даже дверь гардеробной. Возможно, предполагали, что Алле захочется послушать их разговоры, а через две двери и целую комнату это невозможно. Все это еще больше убедило Аллу в том, что мать и Сергей действовали сообща, чтобы избавиться от отца.

Когда Елена Сергеевна выпустила зятя из комнаты и он пришел в свою, Алла плотно закрыла дверь и выдала мужу все, что знает.

– Ты ему обо всем рассказала?! – поразилась я.

– Ну конечно! Я бросила ему в лицо все обвинения!

Возникло желание сказать ей, что она – полная дура, но усилием воли я сдержалась. Нельзя говорить дураку, что он дурак. А мне с Аллой ругаться не хотелось. Вместо этого я спросила, что сделал Серега.

– Собрал вещи и ушел.

Но перед тем как он ушел, из своих апартаментов вылетела Елена Сергеевна. Ей совсем не хотелось отпускать зятя. Начался новый скандал. Алла повторила свои обвинения. Сергей ничего не отвечал и не объяснял, просто хлопнул дверью.

Потом приехал отец. Выглядел он отвратительно. Елена Сергеевна желала ворваться к мужу первой, но он послал ее так далеко и так надолго, что она опешила. Алла же вошла в комнату отца и закрыла за собой дверь, заявив, что желает с ним поговорить. Сегодня. Сейчас. Тут ворвалась мать, держа ангела в руке – раньше он стоял в гостиной. Размахивая ангелом, она несла какую-то ахинею. Отцу стало совсем плохо. Мать не на шутку испугалась, поставила ангела на тумбу в комнате отца и стала приводить его в чувство.

Алла смогла ему рассказать о происходившем у них дома и в гостинице только на следующее утро. Креницкий очень внимательно выслушал дочь. В конце прошептал: «Серегу кастрирую», после чего отбыл в офис.

Отношения матери с дочерью еще ухудшились. Больше поговорить с отцом Алле не удалось: он приходил совсем измочаленный и явно сильно переживал. Алла позлорадствовала, узнав, что Сергей арестован, и тут же подала на развод. Она не собиралась с ним больше жить. Но возникла другая проблема: пропал Толик. Алла звонила ему (ни один из телефонов не отвечал), даже ездила домой – в квартиру, которую он снимал. Правда, внутрь проникнуть не могла: у нее не было ключей. А сам Толик ей больше не звонил. Алла в ближайшие дни собиралась ехать в Выборг, предполагая, что Толик может находиться у родителей. Она хотела его порадовать сообщением о предстоящем разводе, о том, что Сергей получил по заслугам и Толику следует лично познакомиться с отцом. Но Алла его пока так и не нашла.

Я поняла: она до сих пор не знает, что он мертв. И не догадывается, что, скорее всего, и послужила причиной его смерти. Точно сыграла в этом роль. Не впутай она парня в это дело – он был бы жив.

Хотя… А не мог этот бедный парень прихватить те два миллиона баксов, за которыми гоняется целая уйма народу? Мало ли что он там рассказал Алле… Она дала ему информацию, он ею воспользовался. Мог еще навести какие-то справки. В кристальную честность наших граждан я как-то не очень верю. Парень ради святой и чистой любви к девушке поехал спасть ее отца? Поехал предупреждать его о готовящейся подставе, чтобы заслужить благосклонность потенциального тестя? И пожертвовал ради этого двумя миллионами долларов? Да Алла просто женских романов начиталась. Парень снимал квартиру, работал мальчиком на побегушках, а тут появился шанс прихватить денежки, причем так, что кражу, скорее всего, свалят на других. И в этом поможет Аллочка. Чего ж не взять-то?

Так говорить мне Алле про смерть Толика или не говорить? Или лучше повременить? Я решила повременить и выудить из нее остальную информацию.

– Те, кто отвез тебя в деревню, говорили, зачем тебя прихватили? – уточнила я у Креницкой.

– Спрашивали, где деньги, – пожала плечами Алла. – Но я-то откуда знаю?

– Ты не сказала, что их следует искать у Сергея?

– Конечно, сказала. Что же, мне из-за его дел сидеть прикованной к шесту? И про него, и про мамашу все пояснила. Но эти гады меня не отпустили! Сказали: будешь сидеть, пока мы не найдем бабки! Вот сволочи! Если бы не вы… Юля, так я переночую сегодня у тебя? Да, хотела спросить, а как ты оказалась в той гостинице?

– Случайно, – ответила я. – Мы случайно встретились с Серегой в Финляндии. Ну и… Он предложил – я согласилась.

– И теперь эти мордовороты думают, что деньги могут быть и у тебя?

– Думают. Уже квартиру обыскивали. И я тоже уже посидела у того шеста.

– Правда?! – поразилась Алла. – Слушай, а ты Серегу хочешь себе назад взять? Я не против, ты не думай. Я с Толиком собираюсь жить. Мне Серега не нужен. Мне сказали, что нас быстро разведут. Поэтому можешь выходить за него, если хочешь. А можно расписаться, когда он в тюрьме?

– Можно.

– А его как, под конвоем в загс повезут? Мне просто интересно. Я посмотреть приду. Ты не возражаешь?

Алла сожалела, что отец не сможет поприсутствовать на их с Толиком свадьбе. Алла собиралась снова начинать ему звонить завтра с утра, потом планировала поездку в Выборг. Я поняла, что все-таки должна ей сказать о случившемся.

Алла осеклась на полуслове.

– Этого не может быть, – прошептала она. – Я не верю.

Мы с Татьяной молчали. Соседка как раз зарулила в наш двор. Аллу, пребывающую в полубессознательном состоянии, мы доставили в мою квартиру и уложили на диванчик в гостиной.

Глава 25

На следующее утро, вернее день, когда я проснулась, Алла лежала с безучастным видом и тупо смотрела в потолок.

– Юлька, мне жить не хочется, – прошептала Алла. – Моя жизнь кончилась. Вначале отец, теперь Толик…

Они умирали в обратном порядке, но я не стала этого уточнять. Аллу мне было жаль. Она настроила воздушных замков, и они все рушились.

– Я сейчас уеду, – сказала я Креницкой. – И попрошу Татьяну посидеть с тобой. Или иди в ее квартиру.

– Нет. Я хочу побыть одна.

– Думаю, тебе лучше не оставаться одной.

– Да не возьму я у тебя ничего! – взвизгнула Алла. – Ты видела нашу квартиру? Зачем мне твое убожество?

Я сглотнула обиду (хотя по сравнению с хоромами Креницких у меня в самом деле убожество) и пояснила, что боюсь не этого: мне труп в квартире не нужен, а Алла, по-моему, находится в том состоянии, в котором вполне может наложить на себя руки. В общем, я позвонила Татьяне с Ольгой Петровной, и соседки забрали Аллу к себе.

Я же поехала в управление к Андрюше, предварительно предупредив о своем желании его увидеть. У Андрюши, как выяснилось, было такое же желание.

– Где ты болталась всю ночь?! – завопил старый знакомый, едва меня увидел. – Я звонил раз сто, и твоя Ольга Петровна твердила, как попугай, что ты будешь утром. А мобильный у тебя был выключен!

– Во-первых, не сто, а только шесть, – невозмутимо поправила я, вчера ночью посчитавшая количество раз, которые на АОНе был записан Андрюхин номер. Правда, сколько раз он звонил в квартиру Татьяны, где находилась Ольга Петровна, и мне на мобильный, я сказать не могла, но все равно была уверена: до ста Андрей не дотянул. – Во-вторых…

– Но почему у тебя был отключен мобильный?!

Я отключала его в деревне, чтобы не выдать себя звонком. Но сообщать Андрею о вчерашнем месте приложения своих талантов я не собиралась. Вместо этого я многозначительными намеками заставила его думать, что провела все это время в постели у любовника. Мне не хотелось говорить об этом прямо: не стоит это делать, разговаривая с мужиком, который имеет на тебя виды, а у Андрея они на меня время от времени появляются. Но намекнуть стоило. Хотя бы для того, чтобы больше ценил. Тонька из нашей редакции в одной своей статье (или сборнике советов) заявляла, что больше всего женщину ценят мужики, которым покой только снится. Тонька рекомендовала читательницам держать мужей и любовников в постоянном напряжении. И подобное поведение очень подходит для имиджа прожженной стервы, активно мною создаваемого.

Андрюха сник, буркнул, что просто очень за меня волновался и мне следовало бы подумать о том, что он будет волноваться, и предупредить. Я изобразила на лице раскаяние и перешла к делу, ради которого, собственно говоря, и прибыла в управление.

Я сообщила, где, по всей вероятности, следует искать труп девушки Лены. Андрюха напрягся, потом спросил, откуда у меня эта информация.

– Не могу разглашать свои источники.

– Юля! Ты помнишь, где находишься?!

– Прекрасно. У меня нет проблем с памятью. А вот у тебя, как я вижу, они имеются. Я вообще могла просто опубликовать информацию о примерном местонахождении трупа в газете, но, руководствуясь личной симпатией и…

– На хрена мне лишний «глухарь»? – уныло спросил Андрей. – И вообще ты не по адресу.

Я вопросительно посмотрела на приятеля. Он пояснил, что примерное место нахождения трупа находится не на его территории. И посмотрел на меня с подленькой ухмылочкой.

– Андрей, ты же в органах работаешь! – попыталась я его пристыдить, потом заткнулась, подумав о себе.

– Вот так-то оно лучше, – Андрей словно прочитал мои мысли. – Нам этот труп не нужен. И отношения к делу он не имеет. К тому, что на мне висит. Проституток убивают пачками. И какого рожна мне заниматься убийством выборгской проститутки? Думаешь, мне делать нечего? Хотя… Опубликуй-ка в газете, что хотела. Пусть выборжане подсуетятся, займутся выполнением прямых обязанностей. Кстати, такой публикации будет достаточно для возбуждения уголовного дела. Я специально прокурору подсуну. Правда, тебе потом придется отвечать на вопросы.

– А я пошлю спрашивающих. Я не обязана раскрывать источники информации.

– Уж не по известному ли русскому адресу посылать собираешься? – прищурился Андрей. – Ох как это прокурору понравится! И вообще в органах, знаешь ли, не все такие, как я.

– Зачем по известному русскому? Есть «Закон о печати». Тебя к нему никогда не посылали? Выборжане потом всем рассказывать станут, куда были посланы питерской журналисткой. Знаешь, когда что-то впервые ешь, следует загадывать желание. Насчет посыла не знаю, но можно ввести новую русскую традицию. Я через газету предложу. И по телевидению.

– Например, выпить вместе с журналисткой, – подсказал Андрей. – Третьим взять оператора. Пашка, насколько я знаю, никогда не отказывается.

Ну кто о чем, а русский мужик всегда о бутылке.

Андрей помолчал немного, потом вздохнул, признал, что он, конечно, не прав, но я должна его понимать. Я понимала, потому что знала, сколько ему за его труды платят.

– Юлька, не печатай ничего, а? – просяще посмотрел на меня Андрей. – И в лес с Пашкой не таскайся. Нечего вам там снимать.

– Но девчонка, Андрюша… Я понимаю, вы ее убийство никогда не раскроете, но ведь у нее же родители есть…

– А ты уверена, что убийство?

– Ну не просто же так она в лесу валяется?!

Андрей грустно кивнул, потом заметил, что родственникам-то как раз спокойнее считать, что дочь их жива и просто решила исчезнуть из города. Пусть лучше верят, что она вернется.

– Знаешь, наши тут недавно тело пацана нашли, – рассказал Андрей. – Через четыре месяца после того, как он ушел из дома. Так вот мать сказала: лучше бы не находили. Она верила, что он гуляет где-то по стране. Много же мальчишек отправляются в путешествие. Я сам отправлялся в двенадцать лет на пару с одноклассником. – Андрей мечтательно улыбнулся, вспоминая. – Милиция нас тогда прихватила в Зеленогорске и вернула домой. Хорошо с нами поговорили. Пояснили, как родители переживают, по полочкам разложили… Я тех мужиков на всю жизнь запомнил. Поэтому и пошел сюда. Вот так-то.

Андрей вспомнил рыдающую мать пацана. Увидев тело сына, она лишилась надежды. Но люди бывают разные. Одни хотят точно знать, другие хотят надеяться, что сын, дочь, муж, брат, сестра вернутся. И последних, как показывал личный опыт Андрея, большинство. Пусть дорогой тебе человек исчез из твоей жизни, но надежда, что он жив, остается…

– И вообще мы даже примерно не можем предположить, кто отвез тело девушки или саму девушку в тот лесок, не так ли? – посмотрел на меня Андрей. – Или ты и это знаешь?

– Без комментариев, – ответила я.

– Значит, знаешь.

– Я не могу обвинять человека, не имея доказательств. А доказательств нет. Свидетель, присутствовавший при сем процессе, мертв.

– Что, еще кого-то?..

Я покачала головой.

– Значит, информация непроверенная? Через третьи руки? И девушки в том лесочке может просто не оказаться? Да и вообще как там ее искать?.. Ты ведь только примерное место называешь… Тебе о нем сказали. Тот, кто сказал тебе, тоже получил информацию от кого-то… Это сколько ж людей надо гнать прочесывать лес? Ладно, оставили тему. Ты можешь сегодня встретиться со своим милым, – сделал резкий переход от темы к теме Андрей.

– Встретиться? В смысле?..

Мне будет предоставлено обычное свидание, как пояснил приятель. Разрешение у него на руках. Говорить будем по телефону и смотреть друг на друга через стекло. «И нас будут слушать», – добавила я про себя. А слушать нас будут обязательно. Как я предполагала, именно поэтому Андрей и подсуетился. Но почему это вдруг следователь, ведущий Серегино дело, так расщедрился? Или тут не обошлось без господина Сухорукова? Он отдал распоряжение: предоставить свидание Юлии Смирновой с подследственным Татариновым. И все его выполняют по обе стороны забора. Какой же реальной властью обладает Сухоруков…

Далее Андрей сообщил, что Елену Сергеевну выпустили вчера. Адвокат поставил всех на уши – и вот Елена на свободе. Выйдя из изолятора, она всем своим видом демонстрировала, что намучилась так, словно лет десять пробыла на каторге в Сибири, причем в кандалах.

– Так ее оправдали?

– Считай, да.

– А ангел бронзовый? Я понимаю, что доказала экспертиза: удар был нанесен после смерти. Но ведь он мог быть и смертельным.

Я, правда, тут же осеклась, вспомнив про признания Аллочки. Не за что Елене Сергеевне сидеть в тюрьме. Хотя… Я уточнила, взяли ли с Елены Сергеевны хотя бы подписку о невыезде. Андрей покачал головой: не было оснований. Месяц провела в изоляторе – и то здорово. Елене Сергеевне пошло на пользу. Но Андрей вчера вечером лично проследил за госпожой Креницкой. Ему было любопытно, куда она отправится. Она отправилась к моему соседу.

– Она и сейчас там?! – воскликнула я.

Андрей пожал плечами, потом вдруг выразил удивление моей реакцией. Я пояснила, что Аллочка в настоящий момент находится в квартире Татьяны и Ольги Петровны. Андрея разобрал дикий хохот. Я же заметила, что меня волнует состояние моего дома. Эти две дамочки вполне способны разнести нашу несчастную панельную «брежневку» по блокам.

– Кстати, а что у вас там делает Аллочка? – прищурился Андрей.

– Она опасается за свою жизнь.

– И другого места, кроме квартиры твоих соседок, она найти не могла, чтобы переждать бурю? Ей не пришло в голову обратиться в милицию? Да хотя бы к охранникам отца?

Андрей, вполне естественно, поинтересовался, кого именно боится Аллочка. По-моему, она сама этого не знала. Конкретная кандидатура у нее в мозгу не вырисовывалась, хотя вроде бы следовало опасаться господина Колобова и подчиненных ему молодцев. С другой стороны, что они могли взять с Аллы? Денег уж она-то точно не получила. Но их вполне мог прикарманить ее дружок Толик.

Андрей тем временем предложил двигаться в сторону Крестов. У него там тоже были дела, и он, как и обычно, просил меня его подвезти.

Глава 26

В комнату для краткосрочных свиданий с подследственными нас одновременно завели всемером. В это большое помещение, примерно мест на двадцать, заводят партиями. Количество зависит от количества свободных контролеров. Свободен был один. Для семи женщин этого считается достаточно. Все равно ведь передать ничего нельзя: с любимым разделяет стекло.

В первое мгновение я не узнала Серегу. Я просто никогда не видела его таким. И не ожидала увидеть. Когда я проникла к нему в камеру, снимая встречу американских проповедников с заключенными, он еще не был таким. Пожалуй, тогда он настраивался на борьбу, яростную схватку, намеревался сражаться за свою свободу, а мое появление только придало сил. За то время, как мы не виделись, его лицо сильно осунулось. Общий вид был изможденным. Да и выражение глаз стало каким-то другим. Нет, он не напоминал загнанного зверя, но что-то изменилось… Только в ту встречу я не смогла определить для себя что.

Он грустно улыбнулся мне через стекло.

– Здравствуй. – Я увидела, как шевельнулись его губы, и сняла трубку телефона. – Спасибо, что пришла, – услышала я до боли знакомый голос. – Спасибо, что ты есть, Юлька. И за все, что смогла сделать.

У меня на глаза невольно навернулись слезы, но я велела себе держаться. Ведь ему сейчас так нужна поддержка с воли, свидания с родными и близкими. В тюрьме достаточно общения, но оно однобокое, и каждое свидание со своими – это праздник. Как и письма, как и любая весточка с воли. Мне говорили, что в этих стенах с тоской вспоминают даже тех, кого на воле терпеть не могли. Да и родственники себя по-разному проявляют. Матери, конечно, в большинстве своем сыновей не забывают, а жены бывают разные… Мне рассказывали про одного парня, жена которого быстро подала на развод – после того, как он попал под следствие. Теща же, которую он всегда считал сукой, и передачки носила, и морально помогала, а потом, после освобождения, еще и к себе жить взяла. Вот и живут они сейчас: парень (он не питерский), теща и дочка его. А у жены новая семья.

Мужчинам «за забором» родные снятся… Только там, наверное, можно понять, что самое ценное, самое дорогое, что есть у человека, – это родные и друзья. Деньги, власть, барахло всякое – ерунда. Без всего этого можно прожить (и нажить тоже можно), ведь человек – такое существо, которое к любым условиям приспособиться может.

Но думает о своих. Постоянно. Такие детали вспоминает – сам удивляется.

Никогда раньше Сергей не говорил мне таких слов, какие сказал на этом свидании. А я… я чуть не рыдала (видел бы меня кто-то из тех, кто обычно называет прожженной стервой). Я сдерживалась только ради него. Как мне хотелось его обнять, прижаться к нему, услышать, как бьется его сердце. Но нас разделяло холодное стекло.

– Тебе очень тяжело? – спросила я.

– Могло быть хуже, – опять грустно улыбнулся он. – Честно, думал, будет хуже. Но ничего. И тут жить можно. Ты с моей матерью общаешься?

Я кивнула, рассказала про встречи с его родителями (что посчитала возможным, учитывая, что нас почти точно слушают), обещала их и дальше поддерживать, про общение с Аллой (тоже, естественно, не все). Спросила, что лучше приносить в передачках и хватает ли ему денег, положенных на счет.

– Я не хочу, чтобы ты тратила свои деньги, – сказал Сергей.

Я попыталась возразить. Правда, не считала возможным упомянуть доллары, полученные от него. Но ведь он не может не помнить про них?

– Юля, у меня есть кое-какая заначка. Я хочу, чтобы ты ею воспользовалась.

– В твоей квартире?

– Да. – Серега очень быстро мне подмигнул. Я даже не была уверена, увидела ли это или мне показалось, как опустилось и поднялось верхнее веко на его левом глазу. Я приготовилась получить информацию.

А Серега стал вспоминать нашу последнюю поездку в Выборг с конца. Нес какую-то ахинею про свою квартиру и деньги, которые лежат там и которые мне следует взять. Я поддакивала. Он долго говорил о том, как меня любит, как ждет криминальную хронику, чтобы увидеть мое лицо, как каждый день вспоминает нашу последнюю ночь.

– Я даже не хотел оставлять тебя ни на минуту с тем парнем, которого мы подвозили. Ревновал. В туалет хотел, а собирался терпеть до Питера. Вот дурак был. Но не смог. Пришлось бежать в лесочек. Тебя же с собой не возьмешь? Тогда бы машину пришлось этому парню оставлять. Помнишь, как я в березу врезался? Помнишь? – Серега опять мне быстро подмигнул. – Я ведь подумал, что парень к тебе пристает. И решил ему врезать. А врезался в березу. Искры из глаз посыпались. Помнишь?

Я медленно кивнула. По-моему, он врезался в березу по пути в лес, а не обратно.

– Все помню, Сережа, – ответила я и посмотрела ему прямо в глаза.

А он снова говорил про нашу последнюю ночь и последний день вместе. Я спросила, знает ли он о смерти Павла Степановича. Он знал: ведь у них с Еленой Сергеевной один адвокат. Я сказала, что Елену вчера отпустили и даже не взяли подписки о невыезде. Серега знал и это: адвокат был у него с утра.

– Я не собираюсь отдавать им с Аллой фирму, – заявил Сергей. – Они ее развалят к чертовой матери. А там людей много работает. Не хочется, чтобы люди лишались работы. Выйду – наведу там порядок. Изменю некоторые Редькины порядки.

«А ты намерен вскоре выйти?» – так и подмывало меня спросить, но сдержалась.

– А кто поработал над твоей машиной, можешь предположить?

– Так его ж уже нашли! – воскликнул Серега.

– Как?!

Оказалось, что адвокат не зря брал высокие гонорары за свои услуги. Он постоянно сотрудничал с частным детективным агентством, которое не подвело и на этот раз. Они нашли спившегося автослесаря, который за определенную мзду и бутылку согласился поработать над Серегиными тормозами. «А не согласился ли он сесть вместо Сереги тоже за определенную мзду и обещание регулярно поставлять грев?» Заказчиком же выступал теперь уже покойный Серегин тесть.

– О мертвых или хорошо, или никак, – сказал Серега, – поэтому ничего говорить не буду.

«И у мертвого не спросишь. И не перепроверишь». Поэтому на него все можно валить. А пьющий автослесарь… Не нашли бы одного, нашли бы другого, готового на все за бутылку.

– Да, ты знаешь, что твой тесть обвинял меня в краже денег?

– Слушай, давай не будем о мертвых, – попросил Сергей.

– Их все ищут, – не успокаивалась я. – И обвиняют меня в краже.

– Кто?!

– Все заинтересованные лица.

Серега задумался.

– Пусть ищут того прибалта, который к тебе приставал, – сказал он наконец. – Я его видел на лестнице. Ну, в гостинице. Чего он там шастал? И он там был единственным новым человеком.

– Он мертв.

«Неужели Серега не знает об этом? Хотя откуда? – тут же спросила я себя. – Он мог знать о смерти «прибалта», только если убил его сам. А если не убивал?» Правда, после обвинений Аллы он должен знать, кем был тот «прибалт». Но у Сереги тоже были основания считать, что деньги прихватил Толик – если их прихватил не сам Серега. Хотя что он мне тогда про березу песни пел? Ведь не просто же так он про нее вспомнил.

В конце свидания Серега сказал мне, что надеется в следующий раз увидеть меня в другом месте и в другой обстановке. Я пожелала ему скорейшего освобождения.

К моему удивлению, Андрей нигде меня не поджидал. На выходе я вернула жетоны, получила назад паспорт и сотовый, затем вышла на залитую солнечным светом Арсенальную набережную. Как приятно покидать стены тюрьмы, даже если ходила туда только на свидание! Или у каждого здания есть своя аура? И в этом месте чувствуешь себя тягостно и подавленно, потому что ощущаешь эмоции тех, кто за все годы существования тюрьмы с конца ХIХ века томился в ней и томится сейчас?

Я спокойно дошла до машины, которую, как и обычно, поставила на улице Михайлова, села и постаралась побыстрее покинуть Калининский район. Но вставал вопрос: куда мне ехать теперь? На трассу, к Выборгу? Искать сломанную березу? Одной ехать в любом случае не хотелось. Остановишься на трассе, а тут еще кто-то тормознет. «Возьму-ка я с собой Татьяну, – решила я. – Выступит она охранницей для транспортировки двух миллионов долларов? Хоть в руках подержим такую сумму. А я их для газеты сфотографирую. Где-нибудь через годик опубликую. Вот, граждане, посмотрите, как пакуют два лимона «зеленью». Кстати, а где их там Серега мог спрятать? И в чем? Ведь он же вернулся с кейсом к машине…»