Текст книги "Гири"

Англичанин положил на плечо Робби свою руку.

– Да, нашли, старик. Но с чего это мы вдруг решили, что перед нами семья Чихары в полном составе? Это было логично предположить и мы, предположив, ничего не стали проверять. А стоило проверить… Возможно, тогда мы бы отнюдь не благодушествовали все эти шесть лет.

Робби даже потряс головой, словно хотел отделаться от наваждения.

Спарроухоук хлопнул в ладоши.

– Итак, что мы имеем? Банду из отставных пилотов-камикадзе, которым повезло остаться во время войны в живых, у которых сегодня есть все, что нужно хорошему человеку, – деньги, власть, влияние, – и которые, по моим прикидкам, полны желания оказать действенную поддержку дочери или родственнице своего бывшего собрата по оружию. Банкиры дают деньги, а джентльмен из разведки дает то, что мы привыкли считать самой ценной вещью на свете, – информацию.

– Постойте, майор… Вроде бы Чихара успел выслать из страны черт знает какое количество алмазов за несколько недель до падения Сайгона? Мы перехватили только хвост этой сверкающей кометы.

– Как раз к этому я сейчас и подхожу. Согласно данным, полученным нашими зарубежными экспертами, оба банкира и господин Ишино были компаньонами Чихары в то время, когда он орудовал в Юго-Восточной Азии. А Ишино конкретно проворачивал для Чихары сделки с алмазами в протяжении всего времени. Банкиры оперировали с наличностью Чихары, его инвестициями, заемами и, – я абсолютно уверен в этом, – сделали на всем этом очень приличные капиталы. Так что, старина, если мисс Мишель Асама и испытывает какие-то проблемы, то только не с деньгами.

– Майор, как насчет того, чтобы прощупать тех ребят, которые работают на нее в алмазной компании. Как ее бишь?.. «Пантеон»?

– Уже сделано. Два члена совета директоров являются близкими родственниками уже почивших в бозе бойцов «Джинраи Бугаи».

Робби хихикнул.

– Против нас работают серьезные ребята…

– На мой взгляд, наибольшую опасность для нас представляют не мужчины, а сама мисс Асама. Все указывает на то, что наша молодая леди всерьез настроена на то, чтобы сравнять счет за то, что произошло тогда с ее папашей в Сайгоне. Если она и не является членом клана самураев, а просто возомнила себя самураем, нам от этого не станет легче.

Робби коснулся золотой серьги в ухе.

– Только прикажите, майор. Лично я бы очень рекомендовал ей удовольствоваться смертью Поля Молиза и на этом подбить бабки. Если она полагает, что останавливаться еще рано… Что ж, тем хуже для нее.

– Она не остановится. Мы ведь знаем ее происхождение. Ты-то уж должен понимать такие вещи, специалист! У нее долг. Обязательства. Святая вещь, что ты хочешь? Или она выполнит свой долг или погибнет на этом пути.

– Умирать за какие-то там понятия, обозначающиеся четырьмя буквами, это просто глупо. Это ее нисколько не возвышает. Все остается на своих местах. За исключением того, что из разряда живых людей, она переходит в разряд разлагающихся трупов. Все.

Спарроухоук вытащил из пачки одну турецкую сигарету.

– Боюсь, не все так просто, Робби. Этих людей нельзя недооценивать.

– А где сейчас эта Мишель, как там ее по-настоящему?

– В Амстердаме. Насколько мне известно, осуществляет алмазные сделки с господином Ишино. Наблюдение за ней организовано в течение двадцати четырех часов в сутки. Вот-вот улетит в Париж, но и там ее встретят наши люди, я уже распорядился. Там готовы. В Лондоне ни за что уцепиться не удалось. Она очень аккуратна. В Амстердаме пока тоже у нее все гладко. Посещает алмазные ярмарки. Покупает главным образом уже отшлифованные камни. За три дня потратила больше миллиона долларов. У нее очень хороший вкус и наметанный глаз, как меня уверяли.

– Она что, таскает за собой чемоданы с деньгами?

– Алмазный бизнес основан на доверии. Ты покупаешь и забираешь товар. О дне оплаты договариваетесь позже. Если в назначенный срок продавец не получил твоих денег, твое доброе имя окунают в парашу. Если тебя уличат в мошенничестве или если ты обанкротишься, алмазный мир узнает об этом едва ли не раньше тебя самого. Ты будешь пожизненно отстранен от всех торговых дел. Правда, если рассчитаешься с долгами, еще можешь вернуться в люди. Но даже после этого многие ярмарки будут для тебя закрыты. Это очень строгий бизнес. Здесь работают железные законы. Или ты их исполняешь, или… увы.

Робби выслушал и сказал:

– Чем она занимается в свое свободное время?

– В Лондоне ничем не занималась. В Амстердаме постоянно гостит у господина Ишино, общается с членами его семьи. Ни в чем «таком» не замечена, если ты на это намекаешь.

– Значит от Деккера и Дориана держится на расстоянии и даже не пытается пока выйти на кого-нибудь из них?

Спарроухоук провел рукой по своим посеребренным сединой волосам.

– Так, хорошо что ты напомнил. Есть обстоятельство, на которое нам необходимо обратить пристальное внимание. Мишель Асама и детектив сержант Манфред Деккер. Когда они «состыковались» и где? С Деккером она смотрелась бы, если честно, много естественней, чем с бедолагой Дорианом.

Он покачал головой.

– Кстати, о Дориане. Я надеялся на то, что макаронники погодят пока с нанесением удара по Пангалосу и Кворрелсу. К сожалению, мои надежды не оправдались. Шум, который поднялся вокруг этого двойного убийства, конечно, потихоньку уляжется. Но пресса что-то уж очень вцепилась в эти, как они их называют, «Убийства в Вест-Сайде». Пока что, давай-ка, не будем распространяться о нашем расследовании в отношении Мишель Асамы. Для Гран Сассо мы все еще копаем сайгонские связи Поля Молиза, как нам и было приказано. Пока ничего определенного не раскопали.

– Да, майор… Как раз вспомнил об одной сайгонской детали моей жизни. Сразу же после моей победы над Деккером, он вдруг как угорелый унесся, куда бы вы думали?.. В Японию. Я тогда обеспокоился немного. Подумал, что он поехал искать учителя по карате, который обучил бы его новой технике, с помощью которой ему удалось бы навешать мне пилюль в следующем поединке. Я стал расспрашивать об этом и кто-то сказал мне, что он поехал в Токио на встречу с девушкой. Я тогда сразу подумал о том, что это японка. Мне сказали, какие примерно места он будет посещать в Токио, и тогда я догадался: это японка. Кто-то говорил, что она сама из Сайгона, но тогда меня это не интересовало и я не стал расследовать это дело дальше.

– Если человек едет в Японию, означает ли это, что он едет туда непременно встретиться с японкой?

– Вы полагаете, что он поехал на встречу с американкой? Вроде логично, только не получается. С американкой он мог встретиться на Гавайях, как делали многие солдаты. А он поехал в Японию. Это могло означать только, что его девушка…

– Японка?

– Японка.

Спарроухоук чуть подумал и потом проговорил:

– Хорошо, что ты вспомнил о такой детали, подошьем ее к общему расследованию. – Он глянул на свои часы. – Кстати, я опаздываю. Нужно проверить одну охранную систему, которую мы внедряем в одну фирму. Да, чуть не забыл! Поздравляю тебя с победой в Бостоне. Нокаут в первом раунде, я слышал. Ого-го!

Робби осклабился.

– Хотел вернуться в Нью-Йорк утренним рейсом, так что нечего было затягивать бой.

– Черт возьми, не пойму, как тебе удается все время побеждать! Одни тренировки чего стоят! Каждый день по несколько часов в течение стольких лет! С ума съехать можно. Но, похоже, все окупается. Мне кажется, ты просто не умеешь проигрывать.

– Просто я не совершаю ошибок, майор. Я никогда не забываю сделать перед поединком то, что необходимо сделать. В этом секрет успеха.

– Ага, понимаю. Дисциплина. Тренировки. Надлежащая диета. Воздержание. Это большие жертвы.

Робби шутливо отдал ему честь по-военному.

– Что делать, майор? Без всего этого нет победы.

* * *

Ле Клер нетерпеливо барабанил по поверхности своего стола пальцами обеих рук. Перед ним на стуле сидел Дориан Реймонд, который подозревался в совершении шести нераскрытых заказных убийств и работе на организованную преступность.

– Ты полицейский, – сказал он Дориану. – Так что тебе известно, по каким правилам мы тут все играем. С самого начала ты повел себя неразумно.

Заставил себя долго ждать. Отсрочки. Задержки. Апелляции. К тому же торгуешься. Не знаю, может, тебе в конце концов и повезет. Всегда можно уйти из этого кабинета на свободу.

Ле Клер откинулся на спинку своего кресла и заложил руки за голову.

– Ты мне нужен. И я заполучу тебя, не сомневайся. Неважно, сколько это займет у меня времени. Неважно, на какие жертвы мне придется ради этого пойти. Время работает не на вас, господин Реймонд. Это факт, с которым не поспоришь.

Дориан смотрел в потолок.

– Может, сразу зачтете обвинение?

– Ага, молодец! Какой молодец!

Дориан прекрасно знал, что конкретных обвинений ему предъявить сейчас не смогут. Слишком мало улик. Он пришел в кабинет федерального прокурора на разговор, а не на официальный допрос.

И Деккер, который сидел в углу на кожаном диване, знал, что Дориан не дурак и понимает ситуацию. Нет улик – нет и обвинения.

Однако, Деккер также знал, что и Ле Клер не дурак. Он умел воткнуть нож в самое больное место.

– Тебя задержали у жены, – мягким, вкрадчивым голосом продолжал Ле Клер. – Неужели ваша любовь обрела вторую молодость? Поверить трудно. Мне говорили, что любовь бывает только раз…

Дориан, который уже подносил ко рту сигарету, вдруг замер. Он медленно замкнул свой тяжелый, мрачный взгляд на Ле Клере, затем перевел глаза на Деккера. Потом снова на сигарету. Он прикурил, глубоко затянулся и выпустил дым из ноздрей двумя струйками. Он сел поудобнее на стул, скрестив ноги и сложив руки на груди. Внешне был абсолютно спокоен.

Но Ле Клера не проведешь. Прокурор знал, что попал в десятку своим намеком. Теперь Дориан насторожился.

– Я могу посадить твою женушку в тюрягу, – прямо сказал Ле Клер.

– Пошел ты, – процедил сквозь зубы Дориан.

Сделав еще две глубокие затяжки, он вытащил сигарету изо рта.

– Увы, детектив, пойду не я. Пойдет она. Как подумаю, что такое хрупкое, нежное существо, как твоя жена Ромейн Реймонд, окажется на вонючих нарах и за решеткой… Страшно становится, можете мне поверить.

– У тебя нет шансов надеть на нее наручники, козел. Ни одного шанса. Мои дела, – если вообще тут можно говорить о том бреде, который вы на меня вешаете, – не имеют к ней никакого отношения. Она танцовщица. За это в тюрьму не сажают.

– Постой, постой, ты, кажется, кое-что упустил из виду. Мы задержали тебя в ее квартире. Стоит мне дать ход этому факту, как не пройдет и часа, как ее приволокут сюда, разденут, обыщут с головы до ног и поместят за решетку на пару-тройку деньков до полного выяснения.

– На пару-тройку, говоришь?

– Может, дольше. О… Ты ее не узнаешь, когда она вернется в твои объятия. Одного дня в хорошей тюрьме вполне достаточно для того, чтобы у любого поехала крыша. А такие, как твоя жена, вообще ломаются, как спички, дружище. Достаточно будет одного знакомства с заключенными, которые найдут ее в душевой и отметят вместе с ней ее «новоселье». Свет выключается, к ней подходят шесть человек… Ну, да что я тебе буду рассказывать. Ты сам, небось, все хорошо знаешь.

Дориан вскочил со стула.

– Сучий потрох!!!

Деккер тоже поднялся со своего дивана, готовый в любую секунду вмешаться. Неохотно… Он был бы только рад, если бы Дориан разбил сейчас нос этому скоту Ле Клеру.

Прокурор не изменился в лице. Наоборот, улыбнулся. И показал Дориану на Деккера. Тот оглянулся на детектива и, опустив глаза, сел обратно на свой стул.

Ле Клер фыркнул.

– А жаль! Жаль, Дориан Реймонд, что ты на меня не набросился. Во-первых, отпала бы проблема с предъявлением тебе первого конкретного обвинения. Во-вторых, я хотел полюбоваться на способности господина Деккера. Говорят, он очень хорошо дерется. Как это называется у них? Карате? Вот-вот! Ну, ладно, где мы остановились? Ах да, на твоей жене. Я должен сказать тебе еще кое-что. Я могу вести ее по делу, как соучастницу, а сумму залога назначить такую, что она ее не осилит. А если ты спросишь, что я конкретно повешу на нее, то я тебе охотно отвечу. Так, так, так… Дай подумать… Ага! Она отвезла тебя в Атлантик-Сити, где ты положил Алана Бакстеда, выпустив ему в голову две пули. Там дальше будет видно. Может, мне удастся обвинить ее еще и в непосредственном участии в преступлении. Кто знает?

– Ты же знаешь, прокурор, что все это яйца выеденного не стоит.

Ле Клер ухмыльнулся.

– Знаю, но я буду очень стараться. Авось, что и выйдет. Конечно, мы могли бы договориться…

– О чем?

– О том, что ты мне рассказываешь все, что знаешь, о «Менеджмент Системс Консалтантс». Все, что знаешь о сенаторе Терри Денте и о его связях с мафией Молизов. Все, что знаешь о самой семейке Молизов, которая, – мы оба это прекрасно знаем, – приказала тебе убрать с дороги Пангалоса и Кворрелса.

Дориан отвернулся в сторону.

Голос Ле Клера стал еще елейнее:

– Я знаю, тебе будет трудно решиться на это. Ты пойдешь против сильных мира сего и будешь обречен на то, чтобы скрываться от итальяшек до конца своих дней. Все это я хорошо понимаю. Но перспектива оказаться в федеральной тюрьме для тебя гораздо более плачевна. Ты не протянешь и месяца в Атланте или в Ливенуорте, тебе это прекрасно известно, как полицейскому. Не любят нашего брата заключенные. Наш брат для них – боксерская груша.

Ле Клер вскинул руки вверх.

– Впрочем, что это я тебя уговариваю! Как будто ты мне делаешь одолжение, а не я тебе! Ты можешь даже не слушать меня.

Дориан закурил еще сигарету.

Деккер видел, как боевой дух и запал улетучиваются из его коллеги по профессии.

Но он ошибался, если полагал, что Дориана уже удалось до конца сломить.

Он сказал:

– Для начала я скажу вам вот что: ничего за собой я не признаю. Если вы потребуете от меня сделать официальное заявление, то я сделаю его только в присутствии адвоката. Это, во-первых. Теперь, во-вторых. Я могу предложить вам одну сделку. Но то, о чем я собираюсь вам рассказать, не имеет никакого отношения к «Менеджмент Системс» и к Молизу. Вернее, отношение достаточно косвенное. Я могу сдать вам парня, который убил много народу. Очень много.

Ле Клер сказал:

– Как много?

Дориан взглянул на него.

– Тридцать человек. Может, больше. Все бабы.

Ле Клер фыркнул и махнул на Реймонда рукой.

– Хорошо. Я так понял: ты в штаны наложил сдать мне Молизов. Ну, черт с тобой. Только не думай меня купить на какую-нибудь дешевку, приятель. Я не такой дурак. Тридцать баб, говоришь? Рассказывай басни!

– Я не преувеличиваю. Я сказал: тридцать. Значит так оно и есть. Работает ловко. Сначала трахает, а потом забивает до смерти. При помощи карате.

Деккер чуть подался вперед. Он стал прислушиваться к Дориану.

Ле Клер сказал:

– И ты знаешь этого убийцу-каратиста?

Дориан кивнул.

– Эй, Деккер, вы слышали?

– Слышал.

– Просто хотел убедиться в том, что мои уши не стали подводить меня с возрастом. Итак, сержант Реймонд. Вы сказали, что знаете этого преступника. До сих пор молчали. Какого черта?

– А что мне было без толку трепаться? Кинуть козырь на стол каждый может, а вот приберечь его для особого случая, как сейчас, например… Так что? Договоримся?

– Кто он?

Дориан покачал головой.

– Дед Пихто. Для начала я хочу убедиться в том, что мы договорились. Я хочу, чтобы все было надлежащим образом оформлено. Я сдаю вам этого парня, а вы заворачиваете назад все ваши обвинения против меня. И моей жены. Я подчеркиваю: все обвинения. Подумайте. Возьмете этого парня и это позволит вам закрыть десятки разных дел во многих городах! Да, я его знаю, черт возьми! Мы вместе служили во Вьетнаме. Когда я понял, что это он, я сам страшно удивился. Впрочем… удивляться-то тут как раз было, наверно, нечему…

Мысли в голове Деккера закружились бешеным вихрем. Как ни странно, но в этом хаосе, в этой неразберихе стала складываться общая картина. Многие звенья отсутствовали, другие кружились совсем рядом, но не могли подстроиться на нужное место.

Деккеру вдруг страшно захотелось вскочить со своего дивана, заорать и замахать руками. Крикнуть Дориану:

– Молчи, я первый!

Деккер порывисто поднялся со своего места.

– Прошу меня простить, я сейчас вернусь, – сказал он и, не дожидаясь реакции Ле Клера на такую дерзость, выскочил из кабинета.

В приемной он задержался было у стола секретарши, но тут же передумал. Лучше сделать звонок откуда-нибудь снаружи. В холле он нетерпеливо расхаживал на одном месте, поджидая лифт. Когда дверь открылась, он бесцеремонно втиснулся в переполненную кабину.

Он почти знал, почти был уверен… Эта мысль не давала ему покоя, она терзала его и придавала энергии. Не успели двери лифта полностью открыться, как Деккер уже вылетел из кабины и бросился к телефонам.

Он пошарил рукой в кармане на предмет мелочи. Ее не было. Черт! Покопавшись еще, он нащупал-таки двадцать пять центов. Утопив монетку в приемнике, он сорвал трубку и лихорадочно набрал номер участка. Занято. Проклятье! Проклятье!..

Повесив трубку, он нажал на кнопку возврата, получил монету назад, сунул ее опять и снова набрал номер.

«Господи, только бы пробиться! Только бы пробиться!»

Его молитва была услышана. Долго к телефону никто не подходил, потом раздался голос:

– Детектив Спайсленд слушает. Манхэттен Вест. Чем могу?

– Эллен, это Деккер. Я о твоем кайшаку. Что у тебя уже есть? Только быстро, меня ждут наверху.

– Манни, я на двух телефонах…

– Плюнь на второй! Пусть ждут! Скажи, что перезвонишь попозже. Это очень важно. Клянусь.

– О'кей, о'кей… Успокойся, я сейчас.

Детектив нетерпеливо грыз нижнюю губу. Через пару-тройку секунд Эллен вернулась. А он думал: «Это он. Это должен быть он».

– Ну, что? Але, Манни, ты где?

– Я здесь, я здесь.

– Короче… Пока что я успела сделать вот что. Как ты и советовал, я связалась с некоторыми изданиями, специализирующимися на боевых искусствах. Получила расписание турниров, списки участников. Много времени потратила на то, чтобы узнать, было ли изнасилование с убийством примерно в то время, когда проходил тот или иной турнир. Ответ во всех случаях – да, было. Либо в том же городе, где назначалось соревнование. Либо на окраине или в окрестных маленьких городках. Я произвела расчет времени. Каждый раз у преступника вполне хватило бы времени на то, чтобы после злодейства еще успеть на ринг. Время смерти у всех жертв наступало до турнира, вернее, до его открытия или до финального боя. Правда, в двух случаях судмедэксперт был не уверен. Очевидно, однако, что и убийства и турниры проходили почти синхронно, то есть в один день.

– Сколько турниров ты уже проверила?

– Девять. Я позвонила в департаменты полиции всех девяти городов. Девять жертв. Все женщины.

Разные типы. Белая, чернокожая, латиноамериканца…

– О'кей. А теперь слушай меня внимательно. У тебя там с собой эти журналы?

– А где же им быть? Прямо перед моими глазами на столе.

Деккер в облегчении закрыл глаза.

– Открой страницы на тех турнирах, о которых ты наводила справки. Только на этих турнирах.

– Тебе нужны имена тех парней, которые являлись участниками?

– Открой страницы, Эллен!

– Не ори! Здесь в участке этого дерьма и без тебя хватает. Я ищу, ищу…

– Посмотри, часто ли там встречается имя Робби Эмброуза.

– Как? По буквам.

– РОББИ ЭМБРОУЗ!!! Ну, быстрее же, черт…

– Тебя что, с цепи сегодня спустили? Скорее бы возвращалась из Европы твоя девчонка. Ага, вот. Денвер. Апрель сего года. Победитель нокаутом Робби Эмброуз. Так, теперь сверимся с моим графиком убийств… В ту же ночь в Денвере была изнасилована и убита женщина. Другой журнал. Открываем… Даллас. Поединок вызова. Победа нокаутом. Опять Робби Эмброуз. В тот же вечер в Далласе была изнасилована и убита женщина. Так, поехали дальше… Какое-то «Сражение в Сиэтле». Робби Эмброуз. Нокаут в третьем раунде. Примерно за час до поединка в Сиэтле была изнасилована и убита женщина.

– Прогляди дальше, – нетерпеливо подстегнул ее Деккер.

Через пару минут в трубку послышался совершенно изменившийся, подавленный голос Эллен Спайсленд:

– Боже, Манни! Проклятье! Ты понимаешь, что означает все это дерьмо?

– Все это дерьмо означает только одно: мы вышли на кайшаку. Это означает, что нам известна личность того, кто, похоже, насиловал и убивал женщин в разных городах Штатов. Всего на его счету… По меньшей мере тридцать жертв. Это означает, что искомым кайшаку является Робби Эмброуз!

* * *

Из окна своей квартиры, с высоты в десять этажей, Дориан глянул вниз на Собор Святого Джона Божественного. Одновременно он сорвал ногтями пробку с бутылки водки, емкостью в одну пятую галлона.

Несмотря на сегодняшнюю, отдавливающую яйца встречу с Ле Клером, день в целом можно было считать хорошим. Он выпил за это, поднеся бутылку ко рту и сделав большой глоток прямо из горлышка. Он под подозрением… Ну и что? Свидетелей не было и, похоже, Ле Клер не располагал ни вещдоками, ни серьезными доказательствами аналитического характера.

Настроение у Дориана было не самое плохое. Дело было в том, что сегодня он переезжал обратно к Ромейн.

Дориан, не отрывая глаза от церкви, вновь поднял бутылку, как бы делая тост.

– Все просто божественно, старина Джон. Пока, до встречи.

Он отвернулся от окна к телевизору, где показывали традиционный в понедельник вечером футбольный матч. Сегодня он поставил пять тысяч на «Миннесота Викингс». Его команда уже имела преимущество в двадцать очков перед соперниками и игра у нее шла как нельзя лучше. Видно было, что разрыв в счете будет вот-вот увеличен. Если викинги удержат темп и одолеют в этом матче, на вырученные деньги Дориан купит Ромейн соболью шубу, о которой та давно мечтала.

Собственно говоря, именно «голубиному списку» Дориан был обязан изменением отношений с Ромейн.

Он вспомнил свою депрессию, которая почти задавила его после убийства Пангалоса и Кворрелса. Тогда он страшно напился. Ему было нечего терять. Пьяным он завалился к Ромейн. Та не выгнала его. Благодаря этому скоту Деккеру, она была слишком не в себе, чтобы кого-то куда-то выгонять.

Дориан подошел к телевизору, увеличил звук и поставил водку на складной стульчик. Затем он прошел в спальню, достал с верхней полки одежного шкафа стопку чистых рубах и бросил их в открытый чемодан, лежавший на кровати.

Всего один чемодан. Две фотографии в рамках. На одной – его выпускной класс в полицейской академии. На другой – он с Ромейн в день их свадьбы. Библия, подаренная ему матерью. Старушка полагала, что этот талисман убережет сына во Вьетнаме. А Дориан ни разу даже не раскрыл ее. И все. По сути, кроме одежды у Дориана ничего больше не было. Все его богатство составляла одежда и… деньги.

А денег у него было достаточно.

Он закрыл чемодан и отнес его в гостиную. Стал искать ботинки. Они валялись возле дивана. Стряхнув с левого ботинка жирного таракана, Дориан обулся. Откинувшись на пару минут на спинку дивана, он увидел, как «Миннесота» забила гол с поля, который добавил к ее общему счету еще три очка. Всего стало тридцать. Она была уже недосягаема для противника. Дориан устремил в сторону экрана сжатый кулак.

– Поднажми еще, викинги!

Сигареты. Куда, так твою мать, он задевал сигареты? Порывшись в карманах своей куртки, он вытащил смятую пачку, в которой болталось лишь несколько сломанных сигарет. Надо не забыть заскочить куда-нибудь купить их до Ромейн… Дориан взял это на заметку.

По крайней мере, травка еще осталась. Он хранил ее в специальном мешочке, который висел на гвоздике за зеркалом в ванной комнате.

Трава всегда стимулировала у него сексуальное возбуждение. Может быть, еще рано подходить с этим к Ромейн… Но он решил все же попытаться. Никогда не знаешь, когда ты угоден женщине.

Робби… Черт, какого черта он сейчас подумал о Робби? Дориан плюнул, махнул рукой и направился в ванную, где вытащил на свет божий свою травяную заначку и бумагу. Он ловко свернул толстую самокрутку и решил, что выкурит ее в знак прощания с этим домом, с Собором Святого Джона, с этой дерьмовой жизнью.

Опять Робби… Ага!

Поначалу это не особенно-то заинтересовало Ле Клера.

– Мне нужна «Менеджмент Системс Консалтантс», – твердил он упрямо. – Собственно, поэтому тебя сюда и пригласили. Говорю тебе это на тот случай, если ты еще не догадался.

Деккер все еще не возвращался.

Дориан проговорил:

– Считайте, что вам крупно повезло, господин прокурор. Потому что человечек, о котором мы собираемся поболтать, случайно работает там.

Ле Клер долго думал, прежде чем продолжить:

– Сержант, я был бы вам очень обязан, если бы вы держали эту информацию в секрете. Пусть будет только между нами. Я не хочу, чтобы сержант Деккер знал о том, о чем мы сейчас будем говорить.

– Об этом можете не волноваться. Даже другу своему я не рассказал бы об этом. А Деккер, мягко выражаясь, не является мне большим другом.

Дориан был не дурак. Он понял, что Ле Клер только что сделал разворот на триста шестьдесят градусов. Внезапно он проявил удивительную заинтересованность в отношении Робби Эмброуза. Просто удивительную. И Дориан не преминул воспользоваться этим. Он встал со стула.

– Вы знаете, где найти меня. Мне нет никакого смысла оставаться здесь. Предъявления обвинения мне, по-видимому, от вас не дождаться, так что я пошел. Когда вы будете готовы, мы поговорим. Но есть одно непременное условие. Наша сделка означает прекращение всякого преследования в отношении меня и в отношении моей жены Ромейн. Я хочу, чтобы все было оформлено официально, в письменном виде. Итак, думайте. Или мы с вами работаем, или до свиданья. Только так, дорогой прокурор.

Сидя у себя в квартире, Дориан глубоко затянулся травой, задержал мягкий дым у себя в легких, прикрыв от удовольствия глаза.

«Панама Ред». Самое лучшее.

Он выдохнул.

В дверь раздался звонок. Дориан даже вздрогнул от неожиданности.

– Да?

Зазвонили снова.

– Ну, ладно. Сейчас.

Человек мог ведь позвонить и снизу, но он этого не сделал. Чертов дом. Здесь не было швейцара и двери всегда были открытыми нараспашку. Каждый мог войти и ограбить кого угодно.

Бзззз-зз-з!

– Иду, черт вас возьми!

Он встал с дивана. В коленках закололо. Он пошатнулся. Ну, и травка! Первый сорт! Он крепко уперся ногами в пол, зажмурил глаза, сконцентрировался на себе, затем открыл глаза и пошел открывать. У самой двери он несколько раз глубоко вздохнул и глянул в «глазок».

Ни фига себе!..

Он тут же открыл дверь.

Мимо него в комнату быстро прошла Мичи.

Сладострастно улыбаясь, Дориан закрыл за ней дверь и прислонился к ней спиной.

– Вот так встреча, Мишель! Ну что ж… отлично. Когда ты вернулась? А говорила, что уезжаешь на десять дней…

Боже, как он возбудился!

Он медленно направился к ней, держа окурок самокрутки между большим и указательным пальцем правой руки.

Мичи деловито спросила:

– Ты один?

Дориан картинно огляделся вокруг себя.

– Похоже на то… Да. Можно сказать, что я был один. До тех пор, пока не появилась ты.

Ну, конечно же, она пришла поразвлечься. А иначе зачем? Дориан почувствовал напряжение своего члена. Одну «палочку». На прощанье.

Он твердо решил развязаться с Мичи. Она хороша, но не для него. После сегодняшней встречи он навсегда отдастся в руки Ромейн.

Дориан предложил:

– Пошли в спальню.

– Выключи, пожалуйста, свет.

– Я же говорю, пойдем в спальню…

– Свет. Пожалуйста, выключи свет.

Он нахмурился. Он почувствовал, что у нее что-то на уме.

Ну, хорошо, если эта сучка хочет, чтоб все было по ее… Пускай. Он выключит свет.

Он заметил, как Мичи оглянулась на распахнутое окно, выходящее на улицу.

– Ты что, насчет соседей волнуешься, детка? Там нет ничего, кроме Большого Сортира. Он такой большой, что я уверен, ты такого еще не видела.[4]4
  Игра слов: джон имеет в английском языке значение не только имени, но и туалета, гр. сортира.


[Закрыть]

Он сам рассмеялся своей шутке и пошел выключать свет. Потом он наощупь стал возвращаться к Мичи.

– Хочешь чего-нибудь выпи… – начал он, но не закончил, потому что вынужден был вскрикнуть от дикой боли…

Мичи провела хлесткий удар ему под подбородок правым согнутым локтем. Голова его откинулась назад. Он не ожидал этого удара и поэтому зверски прикусил себе язык. Отрубил кончик. Он инстинктивно поднял руки к лицу и в ту же секунду получил от Мичи второй удар тем же локтем в поддых. Это вышибло из него весь дух. Его руки безвольно повисли. Он почти не уловил движения ее левой руки, которая с растопыренными пальцами, словно змея, устремилась к его глазам. Через пару секунд Дориан был уже ослеплен.

Ему не хватало воздуха. Он хотел кричать, но не мог.

Мичи продолжала атаку. На этот раз ниже. Она подрубила его одним мощным ударом по лодыжкам. Дориан тяжело рухнул на пол. Раздался глухой стук черепа о дерево. Прежде чем Дориан успел не то что подняться, а хотя бы пошевелиться, Мичи нанесла еще один страшный удар. Острым носком своей туфли ему в горло.

Дориан лежал на полу. Он отчаянно хрипел, сдавливая руками поврежденное горло и катался из стороны в сторону. Мичи отвернулась от него и быстро прошла к окну. Она отодвинула занавеску и глянула вниз. Десять этажей. Хай. Она сильнее раздвинула занавески и пошире открыла окно. Холодный воздух ласкал кожу ее лица.

Она вернулась к Дориану, нагнулась, решительно подхватила его подмышки и потащила по полу в сторону окна. Краем глаза она глянула в сторону телевизора. «Миннесота» принимала поздравления с победой.

Труднее всего было поднять его и взвалить на подоконник, но в конце концов ей удалось и это. Теперь Дориан лежал, наполовину свесившись из окна. Она глянула вниз и увидела, что прямо под его окном был квадратный, старомодный козырек подъезда.

Мичи склонила голову в память о своей семье, затем сняла свою коричневую шляпку, которая скрывала ее волосы и хачимаки, надетый на лоб. Подхватив безвольного, хрипящего Дориана под ноги, она выпихнула его из окна и тут же отошла вправо, спрятавшись за занавеской.

Окно она оставила открытым.

Подхватив с подоконника свою шляпку, она пересекла комнату, подошла к входной двери и глянула в «глазок», чтобы убедиться в том, что холл пуст. Спустя минуту она уже покинула квартиру и спускалась по лестнице вниз. Она ожидала натолкнуться у подъезда на толпу зевак, но выйдя на улицу, она обнаружила, что та почти пустая. Вздохнув с облегчением, Мичи надвинула на лицо шарф, надела темные очки и, немного поколебавшись, подняла глаза вверх. Дориан приземлился аккуратно на козырек и никто этого до сих пор не заметил.

Вдруг высокие двери церкви распахнулись и оттуда на улицу хлынула толпа вместе со звуками средневековых рождественских гимнов. Слава богу, что было уже темно. Мичи поспешила скрыться в противоположную сторону.

* * *

Спустя восемь часов после всего этого Мичи была разбужена стюардессой самолета авиакомпании «Эйр Франс».