Текст книги "Плохие кошки"

Станислава Барашек
Кот и его Геннадий

Жизнь Геннадия Однорогова, невзрачного менеджера среднего звена, окончательно дала трещину. По крайней мере, по его собственному мнению. И честное слово, его можно понять: в это прекрасное летнее утро, когда за окном щебетали птички и одуряюще пахло цветущим шиповником, Геннадий с мрачным видом собирал свои носки, разбросанные по всей лестничной площадке силами его супруги Тамары. Кроме познавших сладость полета и горечь приземления на казенный кафель носков, насильственному выселению подверглись две пары поношенных брюк, рубашка в «огурцах», рюкзак фирмы Columbia, трусы в мелкий сиреневый цветочек, один ботинок и, собственно, сам Геннадий в трениках и шлепанцах.

Конфликт, повлекший за собой столь катастрофические последствия, был немолод: супруга давно грозила разводом на почве мелкой женской ревности, самое обидное – безосновательной. Геннадий был примерным семьянином, два раза в месяц приносил домой всю зарплату до копейки и даже искренне пытался любить тещу, к сожалению, безнадежно и не взаимно. А сегодня с утра к Однороговым заглянула одолжить соли их соседка Ниночка, ну и случайно прижала шикарным бедром к стенке узкого коридора пробирающегося на кухню за утренней чашкой кофе Геннадия. Наш герой и пискнуть не успел, как был обвинен в адюльтере и изгнан из семейного гнездышка, а теперь вот собирал свое скудное имущество под раздающиеся за захлопнувшейся за ним дверью женские крики – дамы с наслаждением выясняли отношения и как раз решали вопрос, кто из них стерва, а кто истеричка.

Быстро переодевшись, пока никто не видит, в брюки и рубашку и увязав рюкзак со шмотками на багажник припаркованного у подъезда велосипеда, Геннадий отправился на работу. Крутить педали в шлепанцах было неудобно, но в одном ботинке было бы еще хуже, и по здравом размышлении наш герой решил не переобуваться вовсе. Ехать, по счастью, было недалеко, всего лишь через лысоватый хвойный перелесок. Так уж устроены подмосковные промышленные городки – все рядом. Но и тут Геннадию не повезло: от расстройства он почти не смотрел на дорогу и в самый неподходящий момент налетел на коварно притаившийся в засаде посреди тропинки корень. Перелетев через руль и получив задним колесом по голове, Геннадий только и смог сдержанно выругаться: «Е… ппонский бог!»

И тут на уже дважды пострадавшую этим утром голову (на прощание Тамара от души приложила супруга бабушкиной чугунной сковородкой) приземлилось сверху нечто небольшое, пушистое и мягкое, но, к сожалению, оснащенное когтями и зубами, которыми, разумеется, немедленно воспользовалось по назначению, чтобы не свалиться со своей импровизированной посадочной площадки. Взвыв от боли и неожиданности, Геннадий попытался избавиться от диверсанта. С четвертой попытки неведомый зверь все-таки оставил в покое скальп своей жертвы и даже перестал нервно жевать его ухо.

– Мать моя женщина, – только и смог вымолвить Геннадий, когда рассмотрел незваного гостя. – Я, кажется, слишком сильно ударился головой…

На него смотрел очаровательный полосатый котенок. Всеми своими тремя глазами смотрел. Внимательно так… Ну а то, что котенок имел нежно-зеленый окрас, это были уже мелочи жизни.

Пребывая в крайней степени изумления и растерянности, Геннадий думал, что ему делать с котенком и не пора ли немедленно сдаться эскулапам. Его раздумья прервало треньканье мобильника – звонил начальник с закономерным вопросом, где его подчиненного черти носят вот уже двадцать минут с момента начала рабочего дня. Быстро запихнув котенка в рюкзак, Геннадий вскочил в седло и ломанулся через небольшой овраг по короткой дороге, отчаянно крутя педали. Через десять минут он был уже на месте, перепугав своей расцарапанной физиономией бабушку-вахтершу. Разумеется, бдительное начальство тут же потащило его в кабинет на допрос на предмет опоздания, дикого внешнего вида, шлепанцев, ну и отчета по проекту заодно.

С отчетом тоже было все не слава богу: утвержденная Геннадием линия деревообработки была всем хороша, кроме одного – он забыл про систему пожаротушения и согласно плану включить ее туда было невозможно, все свободное пространство было уже занято. Прикинув расходы по демонтажу оборудования, начальство впало в неистовство, сравнимое по мощности с боевым безумием пары-тройки берсерков, и грозилось теперь уволить, убить и распылить на атомы нерадивого сотрудника. Какие уж тут оправдания с зелеными котятами на сдачу…

На рабочее место Геннадий дополз полностью раздавленным и уничтоженным, хлопнул растворимого кофе и, дабы как-то поднять настроение, решил пообщаться с простым народом, сиречь, с монтажниками. Зайдя в курилку, где тусило с десяток суровых сильных работников гаечного ключа, Геннадий вдруг оробел и с перепугу на всю курилку громко вопросил:

– Товарищи, а у кого-нибудь недавно был инцест?

Когда его поймали и, нежно держа за мягкое, вшестером ласково поинтересовались, что он конкретно имел в виду, Геннадий сумел-таки объяснить, мол, на самом деле говорил про инсайт, и тут уж просто бес попутал – оговорился.

В общем, поход в народ завершился неудачно, хотя удалось отделаться всего лишь «фонарем» под глазом. Прикладывая к «фонарю» смоченный в холодной воде носовой платок, Геннадий вдруг вспомнил про котенка в рюкзаке. Испугавшись, что животное там уже успело тридцать три раза задохнуться, пока он тут изображал из себя компанейского парня, Геннадий рысью кинулся к своему рабочему столу. Как ни странно, котенок был жив и здоров, только налил из вредности на все содержимое рюкзака. Мысленно попрощавшись с любимыми носками, наш герой сел в расшатанное офисное кресло и стал размышлять. Он отмел сразу как неконструктивную идею пойти и удавиться, а вот мысль об увольнении ему понравилась, ибо после сегодняшнего позора оставаться в конторе смысла не было.

Отчаянно жалея себя и кляня на чем свет стоит свою неблагую карму, Геннадий написал заявление, сунул его в руки секретарше начальника и ретировался из офиса. Потом позвонил лучшему другу Степану и со вкусом пожаловался на горькую свою долю. Разумеется, Степан был согласен пустить к себе друга на некоторое время, даже если тот вдруг рехнулся и бормочет о зеленых котятах.

Через полчаса, самолично разглядывая это нагло ухмыляющееся чудо природы (котенка, не Геннадия), Степан быстро реабилитировал друга в собственных глазах и признал, что тот, пожалуй, в своем уме, и зеленый мутант – не плод его воспаленного воображения. И вообще, в городке случаи коллективного помешательства зарегистрированы никогда не были, химической промышленности там отродясь не водилось тоже, рискованных научных опытов над населением никто не ставил, да и коноплю стогами под окнами никто не жег. А значит, если они оба видят зеленого трехглазого котенка, ничего другого не остается, кроме как признать его однозначно существующим.

– Степ, как думаешь, он откуда вообще?

– Шут его знает, у нас в городке вроде как с ураном никто не работает. Может, юннаты шалят?

– Да кто б им дал-то генную инженерию на поиграться? Тут вон… Такой красавец получился, что Мичурин с Павловым и Дарвином рыдают, обнявшись.

– А может, он клонированный?

– Ага, а где тогда оригинал?

– И то правда. А если он это… с какой-нибудь Альфы Центавра? Десант, то-се. Родина в опасности.

– Летающую тарелку при этом он у нас в лесочке под сосной припарковал, на противоугонку поставил и теперь спокойно наблюдает за аборигенами?

– Действительно, бредятина получается.

Друзья еще некоторое время пообсуждали гипотезу происхождения зеленых котят в средней полосе России, а потом решили, что без пол-литры тут точно не разберешься. Идея про пол-литру была тут же претворена в жизнь, а котенку с некоторой опаской налили молока. С молока зеленый пришелец осоловел и стал лениво вылизываться вполне по-кошачьи. Мужики немного расслабились, закусили, потом выпили еще, и пробило их на креатив – решили придумать коту кличку. Вопрос об источниках возникновения зеленых трехглазых котят был задвинут в дальний угол. После отчаянных дебатов котенок был окрещен Десантником в честь нетривиальных обстоятельств его знакомства с маковкой Геннадия. Довольные своей редкой смекалкой и прекрасным чувством юмора, друзья отправились на боковую – один на свою родную кровать, второй – на гостевую раскладушку на кухне.

Утром Геннадия разбудил отчаянный вопль Степана. Спросонья натыкаясь на предметы и теряя тапки, Геннадий ворвался в комнату и моментально перелетел кувырком через невесть откуда взявшуюся на проходе тумбочку. Степан сидел на кровати и с неподдельным ужасом обозревал свою спальню: компьютерный стол за ночь был переставлен от окна к дальней стене, тумбочки выстроились в очередь на выход, сама кровать стояла по диагонали посередине комнаты, а поверх одеяла трусами, носками и подтяжками была выложена какая-то странная пентаграмма. На пентаграмме в самом ее центре с невинным видом сидел Десантник, искренне не понимающий, а зачем, собственно, так орать. С похмелья вся эта феерия выглядела особенно шизофренично, так что Степан и Геннадий, пытаясь сохранить остатки рассудка, поползли на кухню похмеляться, благо день был выходной и никто никуда не спешил.

– Ох, Ген, что-то я боюсь назад в комнату возвращаться. Как оно вообще так?.. Я ж спал как сурок, это ж они вместе со мной кровать передвинули…

– Кто они?

– Кто-то. Мебель же сама не бродит туда-сюда, это ж тебе не научная фантастика и не «Федорино горе».

– Может, землетрясение?

– Не затронувшее твою раскладушку и полки с посудой? Лично мне, персональное, да? И стены на месте, даже штукатурка с потолка не посыпалась.

– Может, пора в МЧС звонить?

– Да-а, а они нас радостно в психушку сдадут. И твой Десантник останется сиротой.

– М-да, не выход. Кстати, а где Десантник?

Кота нигде не было. Друзья перевернули квартиру вверх дном, но кот как сквозь землю провалился.

Отчаявшись найти животное, Геннадий глушил валерьянку, запивая ее водкой из горла, а Степан тем временем рылся в Интернете, небезосновательно считая, что «Гугл» знает все, так, может, и сегодняшним безобразиям найдется какое-то разумное объяснение. Объяснение неожиданно нашлось на сайте, посвященном восточной философии. Странная пентаграмма на одеяле оказалась вовсе не пентаграммой, а кривеньким знаком инь ян. При этом мебель была расставлена с минимальным учетом основ фэн-шуя. Раскладушка Геннадия не пострадала исключительно потому, что изначально стояла с соблюдением канонов. Случайно. Правда, до сих пор было непонятно, кто и зачем этой ночью развлекался гармонизацией пространства в отдельно взятой квартире Степана, но головы у друзей и так шли кругом, поэтому они временно решили оставить эту загадку века неразгаданной.

За всей этой суетой мужики и не заметили, что на самом деле зверски голодны. Времени уже два часа пополудни, надо ж хотя бы позавтракать – решили они. Степан ушел на кухню жарить холостяцкую яичницу с беконом и помидорами, а Геннадий остался сидеть за компьютером в надежде отыскать в Интернете что-нибудь про зеленых котят. Однако «Гугл» безмолвствовал. Окончательно раздосадованный, Геннадий отправился на кухню, но дойти не успел – раздался звонок в дверь. На пороге стояла соседская девочка Танюша, держа за заднюю ногу несчастного Десантника. Геннадий и слова сказать не успел, как девочка прошмыгнула мимо него в квартиру, тараторя с порога:

– Дядя Степа, дядя Степа, а это ваш покемон, да? Я его на коврике у двери нашла! А он плюется огнем? А летать умеет? А лазеры в глазах у него есть? А можно я его теперь себе оставлю? А хотя бы на денек поиграть дадите?

Утихомирив не в меру энергичную Танюшу и аккуратно выпроводив ее восвояси, Степан занялся воспитанием кота:

– Ну что, брат, догулялся? А если б ее родители сдали тебя юннатам для опытов? И кто б тебя вызволял из этого логова незаконных антигринписовских экспериментов?

Десантник выглядел пристыженным и весь остаток дня вел себя образцово-показательно. Вопрос, как он сумел сбежать из квартиры при закрытых дверях и форточках, оставался актуальным, но на фоне основных тайн уже просто как-то не смотрелся.

Воскресенье прошло относительно без приключений, только в хозяйстве у Степана невесть откуда прибавилось несколько ароматических свечей, статуэтка кошки с поднятой передней лапкой, пара колокольчиков с иероглифами и завтрашняя газета по трудоустройству. Друзья по очереди протирали глаза, но рядом с заголовком «Работа для всех и каждого» однозначно стояла дата – шестое июня, понедельник. На прилавках эта газета должна была появиться следующим утром, не раньше. Полночи было потрачено на спор, существует ли все-таки машина времени или какие-нибудь провалы пространственно-временного континуума, послужившие причиной материализации завтрашней газеты (а заодно и прочих предметов) сегодняшним вечером, но истина в споре рождаться упорно не хотела. Окончательно умученные дебатами, друзья заснули без задних ног.

Геннадий проснулся поутру неожиданно свежим и бодрым и, наспех позавтракав, решил проверить газету на соответствие ее содержания реальным условиям данного пространственного измерения. Сделать это можно было только одним способом – прозвонив несколько телефонов по объявлениям. Особенно привлекало внимание одно крупное объявление на полполосы в рубрике «Образование и наука»: «НИИ восточных культурных традиций требуется специалист по промышленным линиям деревообработки на руководящую должность». Геннадий не понимал, зачем им сотрудник его профиля, но ему было так любопытно, что он решил проверить.

Как ни странно, указанный в объявлении телефон был настоящим, и на том конце провода подтвердили, что им действительно нужен такой специалист, все подробности при встрече. Наспех напечатав резюме, Геннадий кинулся ловить маршрутку до Москвы, сильно переживая, что фонарь под глазом еще не вполне сошел и его наличие может отрицательно сказаться на результатах собеседования. Прилично поплутав в кривых, богатых горками переулках Китай-города, Геннадий наконец увидел на невзрачном желтом здании табличку «НИИ восточных культурных традиций».

Добравшись до нужного кабинета на третьем этаже, Геннадий робко постучал в дверь и, подождав пару секунд, просочился внутрь. Его встретил странный человек в дорогом черном костюме и темных очках. Наличие на лице незнакомца последних немного удивило Геннадия – в помещении и так было не особенно светло, да и снаружи не сказать чтобы солнечно. Даже дождик периодически накрапывал. «Может, у местных начальников просто мода такая? – подумал Геннадий. – Стекла-то дорогие, Ray Ban, не хухры-мухры, вон даже наклеечка не снята для пущего пижонства».

И тут незнакомец неожиданно бросился к Геннадию, резко его скрутил, а потом примотал к стулу канцелярским скотчем. Нисколько при этом не запыхавшись, он наконец заговорил.

– Господин Однорогов, нам известно, что вы вступили в контакт с враждебным инопланетным разумом в целях преступного сговора и на данный момент укрываете у себя опасного пришельца.

– Да какой он опасный, в нем весу-то грамм восемьсот!

– То есть вы не отрицаете…

– Отрицаю! Какой, к черту, преступный сговор с инопланетным разумом?!

– Вопросы здесь задаю я!

– Нет уж, позвольте! Я всегда доверял нашим доблестным органам охраны правопорядка, а тут фиг знает что происходит! Заманили честного человека предложением о работе, газету подбросили, поместили в какие-то, с вашего позволения, застенки и пытают!

Неожиданно для себя Геннадий разошелся. Он в жизни никогда не ругался с официальными лицами, терпел даже хамство работников почтамта и кассирш в продуктовом магазине. Но тут он был так возмущен клеветой в свой адрес, что отстаивал свои права с яростью попавшего в западню тигра. Геннадий сам не заметил, как встал, порвав дешевый китайский скотч, отодрал от себя стул, вручил его человеку в костюме и вышел, громко хлопнув дверью.

Через пару минут волна адреналина схлынула, и до Геннадия дошло, каких гор он наворотил. Боже мой, хамство в адрес сотрудника секретной правительственной службы, сопротивление при аресте и еще, кажется, порча государственного имущества – куда ни плюнь, сплошные отягчающие обстоятельства. Да его ж упекут в подвалы Лубянки до конца дней или… А вот интересно, в Сибирь еще ссылают? Прикинув перспективы и похолодев от ужаса, Геннадий опрометью кинулся прочь. И до самого дома ему мерещились в толпе люди в черном с новейшим секретным оружием наперевес.

Ввалившись в квартиру Степана, Геннадий сполз по двери в коридоре и минут двадцать слова вымолвить не мог. Обеспокоенный друг бегал вокруг него кругами, предлагая водки, валерьянки, воды, в конце концов. Геннадий выпил стакан воды, занюхал валерьянкой и поведал о своем приключении, нервно поглаживая присоединившегося к компании Десантника. И только друзья успели прийти к выводу, что дело пахнет керосином и пора подаваться в бега, раздался звонок в дверь. Геннадий подскочил, прижал к груди котенка, заорал: «Живым не сдамся!» и закрылся в туалете.

Из туалета его выковыривали долго. Геннадий упорно не верил, что Степана не загипнотизировали коварные спецслужбы и что в квартиру не проникло злобное подставное лицо, а просто его жена Тамара приехала мириться. Она, поостыв, решила разыскать блудного супруга, обзвонила знакомых и с третьей попытки нашла его тайное убежище.

Честное слово, после всех перипетий Геннадий был даже рад видеть свою вспыльчивую половину. Елки-палки, как же он не понимал раньше, насколько хороша была его жизнь! Никакой чертовщины, спецслужб, гуляющей мебели, зеленых котят, обычные семейные радости, телевизор, пикники по выходным… Даже теща в этот момент казалась не исчадием ада, а вполне себе милой женщиной, ну мало ли, сложный характер у человека, бывает.

Размышления Геннадия прервал телефонный звонок, он даже подскочил от неожиданности. К счастью, это был не злобный агент Икс, а бывший начальник. Извинялся, что вспылил, сетовал на цейтнот, дедлайн и двойку по математике у старшего сына-оболтуса. Звал назад с повышением оклада. Счастью Геннадия не было предела. Он уже даже засобирался в магазин (надо же все это отметить), окончательно забыв про шпионские страсти, как в дверь позвонили.

Это был тот самый агент в черном костюме, только на этот раз он улыбался.

– Геннадий Петрович, извините за утреннее шоу. Мы должны были убедиться, что приглашаем на работу надежного человека.

– Н-н-на работу?

– Да. Вы сумели найти язык с представителем внеземной цивилизации, это в Москве первый серьезный контакт, проверка была необходима.

– Знаете, я, пожалуй, откажусь от вашего предложения. Регулярные контакты с пришельцами дело нервное, а у меня семья…

– Понимаю. Но вы все-таки подумайте.

И, улыбнувшись еще разок на прощание, сотрудник спецслужбы ушел. Геннадий полез под кровать:

– Все, Десантник, можешь вылезать. Мы не сдали твою зеленую инопланетную задницу страшным людям. Десантник? Кис-кис-кис! Куда он опять телепортировался, подлец?

А кот тем временем был уже далеко. Миссия была выполнена, можно было махнуть до родного суши-бара на Китай-городе. Разумеется, никакой он был не инопланетный пришелец, а обычное мелкое древнеяпонское божество по имени Тогадость-Тозасада, бог потерь, невзгод и свободы выбора. Завезли его в Москву случайно в девяностые вместе с мебелью для первого в стране суши-бара. Так он там и прижился. А Геннадий его позвал, сам того не подозревая. Ну и получил свою карму полным черпаком. Такие вот дела.

Ната Немчинова, Ира Форд
Территория кошек

Проспект живет своей жизнью: сверкают огнями витрины, переливаются молочные бока лимузинов. Дорогие женщины прогуливаются под ручку с обеспеченными мужчинами.

«Это все не для меня», – саркастически думает она. Ее одеяние – черное китайское: куртка, джинсы, мужская шапочка, дешевые ботинки. Идеальная экипировка для бродяги.

Ей двадцать три. Последние шесть лет она мотается по разным крупным и средним городам. В маленьких останавливаться нельзя – быстро заметят.

Она ни от кого не бежит. Ею не совершены никакие преступления. Ей было некомфортно в родительском доме, она ушла.

С того времени она сменила много домов, все стремилась найти свой. На улице ей не нравится: она не любит непременные уличные атрибуты – холод, сырость, грубых прохожих, толпу, постоянное чувство голода. К тому же, пока нет своего дома, приходится работать. Вот это ей совсем не по душе.

В работе есть смысл, пока ты не нашла пристанище – красивое и комфортабельное. С этого момента всякая деятельность моментально сворачивается, кроме основы основ: ухода за собой, неги и многочасового сна.

У нее осталось еще одно письмо.

Каменный фасад в классическом стиле. Фигурные окна от пола до потолка. Богатый дом.

В таких домах только один недостаток – консьержки. Обитательницы террариума, вынужденные сутками держать улыбку на физиономиях. Этих натянутых, завитых дамочек неопределенного возраста терзают близость богатства и его недоступность. Случайно оказавшиеся на территории денег люди – курьеры, няни, репетиторы – подвергаются ими всевозможным тонким унижениям. Однако до консьержки было еще далеко, сначала надо пройти первый рубикон: входную дверь.

Та-ак… Похоже, доступ на территорию только для своих: квартиры не обозначены номерами. Как же пробраться?

Невысокий мужчина в элегантной дубленке, обтягивающей внушительный живот, подходит к витиеватой решетке. Чугунное кружево летит в сторону. Толстяк расплывается в улыбке: сейчас он похож на веселое желе из рекламы быстрорастворимого киселя.

Девица смотрит сосредоточенно и мимо него: рассчитывает движение двери. В тот момент, когда обитатель дома сделает шаг к своей машине и автоматически толкнет дверь назад, у нее будет полторы секунды, чтобы прошмыгнуть внутрь. Она умеет входить в разные двери.

Любят денежные люди такие дворы – суперсовременные, позапрошлого века: фигурная плиточка, скамейки на изогнутых ножках, фонарики. В центре – пустая до весны фонтанная чаша.

Надменного стража покоя местных обитателей нигде нет. Пять дверей, на каждой обозначен номер – единственный. Одна квартира на весь подъезд?

Звонок по адресу остается без ответа. Придется ждать. В конторе сказали – отдать. Хоть через окно влезай.

– Это кто меня так усердно добивается? – неожиданно звучит игривый голос сбоку.

Голос принадлежит высокому мужчине с заметной сединой в темных волосах. Он весь в сером английском. Поскольку серый – это уже цвет, а не тьма палитры, оттенки вещей красиво переходят из одного в другой – от светлого, почти белого шарфа до графитовых ботинок.

Она смотрит на него снизу вверх. В ее глазах горит мягкий виноградный свет. Два зеленых огонька на неясном в сумерках лице. Время останавливается. Он узнает ее.

Да, это она. Вид – женщина. Подвид – смертельно опасная. Не производит сильного впечатления поначалу, ибо ее красота не нуждается в искусных трюках отбеливания, наращивания и окрашивания. Обычно такие женщины вызывают глухое, непонятное и необъяснимое беспокойство, помноженное на желание держаться подальше. Лишь немногие мужчины с развитым художественным чутьем испытывают тихую печаль и благоговение перед этой настоящей, природной красотой.

Позже, спустя несколько секунд, он взглядом скульптора мысленно отсечет все лишнее, черно-китайское, под которым скрывается изящная фигура. Но пока – глаза. Слишком большие, чересчур зеленые и какие-то совершенно отстраненные. В них нет контакта. Ни доброжелательности, ни недоверчивости. Одно холодное наблюдение. По такому взгляду невозможно понять – нравишься ты или нет.

Девушка необычная. Это хорошо. Последние лет пять у него только с такими получалось – нормальные не заводили. Надоедали быстро. Решение принято.

– Так что у вас ко мне? Наверное, что-то личное? – произносит мужчина с мягкой улыбкой.

Девушка молча протягивает ему конверт.

Он берет, даже не взглянув.

– Вы курьер, значит?

Молчание.

– А как вас зовут?

Тишина.

Странное выражение лица – совершенно бесстрастное.

– Вы устали? Вам не хочется разговаривать?

Девушка молча составляет длинными тонкими пальцами с немного заостренными ногтями какую-то сложную фигуру. Кисти движутся столь быстро и пластично, что сомнений не остается – это давний навык, следствие единственного способа общения.

Она немая.

Ее языка он не знает. По роду деятельности и образу жизни ему нужны английский, французский и итальянский.

Да это же девушка-мечта – молчит и радует глаз. Пора приступать к действиям. Ловко открыв ключом дверь, приглашает гостью войти. Этот жест стал ритуальным – он совершал его множество раз, и никогда не получил отказа.

* * *

Хозяин возлежит на голубых шелках (сегодня он не ждал гостью, и эффектные алые комплекты мирно дожидаются своей очереди в дизайнерском шкафу черного дерева).

Непонятная девушка мирно спит рядом. Все-таки это необычно – когда женщина совсем не говорит. Как будто и не женщина вовсе.

Прошел ли хотя бы час от знакомства до секса? Когда он заказывает девушек в проверенном агентстве на ночь, обычно есть этот разгоночный час.

Нет, не прошел. И он собирается ее оставить.

Купит шмоток всяких… шубу пока не будет. Шубу еще рано. Все-таки он в первый раз ее… видит.

Ей и в пальто будет хорошо. Век будет ему благодарна.

Но на этот счет опытный мужчина ошибался.

* * *

Опять кого-то притащил. Последние полгода, после того, как я выжила ту лахудру, – каждый раз новая. Интересно, что эта собой представляет. Сейчас засюсюкает как обычно: «Ой, кошечка!»…

На сплетенные тела улегся мех – живой, шевелящийся, мягкий. Девушка меланхолично вытащила руку из-под нежного клубка и принялась его гладить – именно так, как нужно… хм!

– Это Цаца. Вообще ее зовут Царица, но я сократил. Ей так больше идет. А ты будешь Кошка – самое подходящее для тебя имя.

* * *

Цаца с Кошкой теперь подружки – вопреки предыдущему печальному опыту. Только Кошка знает, как надо ее купать, расчесывать, где продается самый вкусный корм. Она целыми днями сидит с Цацей дома – им хорошо вдвоем.

Хозяину девочка нравится, но появились некоторые сомнения. Он не против содержать – дело привычное. Но пусть женщина будет хоть чем-то занята.

Те прекрасные гостьи, которые задерживались тут ненадолго, были очень деловыми особами. Львиную долю их дел занимал шопинг. Салоны всякие, маникюр-педикюр. И конечно, тщательная реализация стратегии по брошюре «Как выйти замуж за два месяца».

Кошка почти не выходит из дома – только за кормом для Цацы. Обожает ухаживать за собой, можно сказать, живет в ванной, но никаких салонов. Большую часть времени она проводит в постели, причем у него появляется такое ощущение, что ему там нет места.

Даже когда девушка крепко спит, кажется, что она всегда начеку. Подолгу Кошка просто валяется в красивых, но странных свернутых позах – ее тело мягко закручивается во всевозможные петли, полукруги и изогнутые линии. Неясно, как вообще можно добровольно принять такое положение.

Когда он ложится в свою, в общем-то, постель, в первые секунды чувствуется ее недовольство тем, что потревожил. Затем настроение резко меняется – Кошка начинает ласкаться, растягивая этот предварительный этап как можно дольше. Она всячески стремится избежать финала программы – в последний момент часто выясняются всевозможные обстоятельства, препятствующие нормальному завершению процесса. Это весьма раздражает. Ему кажется, что с ним играют в какую-то игру, где он не знает правил, ведомый и взят-то из милости.

Странностей много.

Она купила новые вещи вместо своего жуткого тусклочерного барахла, только когда он чуть ли не силком привел ее в приличный магазин. Такое впечатление, что мнение окружающих ее не волнует. И не очень хочется об этом думать, его точка зрения тоже никакой ценности для нее не представляет.

По роду деятельности он общается с огромным количеством людей. Зачастую тем, насколько верно он их поймет, и определяется успех дела. Ему хорошо известно – если человек независим от вердиктов социума, он опасен.

Потом… ненормально высокая температура тела, этот постоянный жар, исходивший от нее, в сочетании со спокойствием сфинкса.

Однажды он принес из гипермаркета огромный пакет с апельсинами – своими любимыми фруктами. Она посмотрела на него с ненавистью. Хозяин остался наедине с собой впервые за несколько дней. Долго искал ее по подворотням. Кошка вернулась только после клятвенного заверения, что все апельсины выброшены – все до единого.

Цаца тоже не выносит цитрусовые, вынуждая его постоянно отказывать себе в любимом вкусе. И эта теперь ставит условия. Как будто он не хозяин в собственном доме.

Но расставаться не хочется. Ему нравится на нее смотреть.

Кошка шествует необыкновенно пластично, но с движениями танцовщицы это не имеет ничего общего. Он знал многих представительниц этого древнего ремесла; с одной весьма известной балериной у него остался в прошлом элегантный роман. Любые перемены положения тела для них – работа; они стремятся выполнить каждый жест правильно.

Иное дело – его питомица. Она перемещается как вода: незаметно, плавно и без малейшего напряжения. Заполняет выемку в кресле, впадину в диване, может распластаться на мягком ковре, совсем как Цаца.

* * *

После молчаливой близости и последующего долгого сна Кошка три с половиной часа провела в ванне, по очереди вымазывая на себя то одно, то другое пахучее средство из фигурных флаконов. Он время от времени захаживал в сверкающее царство неги для оказания приятной помощи. Вышла красавица – как и следовало ожидать.

Особенно интересно сочетание светящихся зеленых глаз и пепельных, светло-серых волос. Необычный цвет. В его кругу – сплошь блондинки: платиновые, жемчужные, золотистые. Но Кошкины глаза настолько яркие, что требуют к себе этот сумеречный фон – как на полотнах Гойи. Его художественный вкус радует это сочетание: образ не надо перегружать яркими красками, насыщенные тона хорошо дополнять спокойными, неясными, пастельными. Эта девушка – качественное художественное произведение.

Он не жалеет о своем решении. И Цаца ее приняла. Они похожи – повадкой, манерами. Иногда кажется – его гостья понимает, о чем та мурлыкает. Забавно, что женщины не задерживаются в его доме. Только кошки.

* * *

На кухне оттенка слоновой кости сидят две кошки: большая и маленькая.

Большой уже пять с половиной лет, это солидный возраст – как сорок человеческих.

Маленькой – всего двадцать три, по кошачьим меркам – два года.

Они обсуждают нечто очень важное. Опытная пытается втолковать пришлой глупышке очевидное: