Текст книги "Облачные дороги"

Посреди расчищенной площадки была вырыта большая яма. Ее частично прикрывали ветви деревьев, а над открытой стороной стояла Цветика, с сомнением помешивавшая палкой темное содержимое. Неподалеку валялись бурдюки с водой, круглые речные камни, сломанный тростник и гора темных листьев – должно быть, это и был трехлистный сиреневый кланецвет. Из ямы поднимался пар, просачивавшийся промеж ветвей. По всей видимости, Цветика нагрела камни при помощи магии и бросила их в воду, чтобы вскипятить ее. В воздухе висел травянистый душок ядовитых испарений.

Нефрита и Елея сидели на поваленном бревне и разговаривали с Крестцом. Тот даже в земном обличье по сравнению с изящными окрыленными был похож на жабу. Поток и Дрейф растянулись на земле неподалеку, скучая и не находя себе места. Песня, Корень, Песок и другие воины спали под корнями деревьев.

Звон сидел в стороне от них, рядом с грудой ингредиентов Цветики, и изучал инструкции по приготовлению яда. Лун сел рядом. Звон поднял глаза и нахмурился:

– С тобой все хорошо?

– Да, я просто… устал. – Лун старался не смотреть на Нефриту. С другой стороны поляны из зарослей выступила Жемчужина. Не обращая на Луна ровным счетом никакого внимания, она подошла к Крестцу и села рядом с ним.

Звон тяжело вздохнул и снова перевел взгляд на лист.

– Не вдыхай пары. Когда кто-нибудь подходит слишком близко, у них начинает кружиться голова.

Поскольку рядом не было никого, кто мог бы их подслушать, Лун спросил:

– Это правда, что королевы помечают своих консортов?

Звон кивнул.

– Но почуять это могут только другие королевы. – Он неуверенно уставился на Луна: – Ты поэтому переживаешь? В смысле, тебе ведь не будет больно. Это просто знак, говорящий другим королевам, что ты уже занят. Так они не станут драться из-за тебя.

– Нет, мне просто было любопытно. – Раз Жемчужина не солгала, получалось, что Лун утратил свое единственное преимущество и теперь никто не помешает Жемчужине изгнать его. Он даже не винил Нефриту. Ну, не сильно. Ведь это он отказывался от ее подарков, а после она просила у него лишь выводок, а не стать ее консортом. Просто, послушав немного о других королевах и консортах, он решил, что это одно и то же.

Но это ничего не меняло. Лун знал, что если захочет остаться, то ему придется бороться с Жемчужиной и ее союзниками. Теперь делать это будет труднее. «Если, конечно, это правда», – напомнил он себе.

Лун поднял голову, увидел, что Жемчужина наблюдает за ним, и отвел глаза, сдерживаясь, чтобы не оскалиться на нее. Затем он уставился на Звона. На его бронзовой коже, на лбу и щеках, виднелись черно-зеленые пятна – синяки поверх синяков. Прошлым вечером в темноте Лун ничего не увидел, но при дневном свете они стали заметны.

– Ты что, снова неудачно приземлился?

– Что? А, ты об этом. – Звон нахмурился, опустив глаза и рассеянно водя пяткой по земле. Он словно забыл, что в земном облике у него нет пяточного когтя. – Нет.

– Тебя кто-то побил. – Лун почувствовал, как в его груди что-то заклокотало, и он зарычал: – Жемчужина?

Звон усмехнулся:

– Жемчужина даже не замечает моего существования. – Он дернулся, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом Луна, и наконец признал: – Это был Поток.

– И Елея тебе не помогла? – Лун посмотрел на другую сторону поляны. Он помнил, как Елея и Звон резвились в озере, и думал, что они друзья. Воительница сидела рядом с Нефритой, подперев подбородок рукой, и прислушивалась к разговору других. Выражение ее лица было мрачным, и сама она выглядела уставшей.

Звон устало пожал плечами:

– Она помогает, когда рядом. Но она и Вьюн летали в Солнечный Ветер, их не было несколько дней и… Мне не хочется просить ее о помощи. Я не хочу, чтобы они сговорились и набросились на нее все разом. Она – сестра Нефриты по выводку, они всегда были вместе, а теперь, когда Жемчужина ополчилась на Нефриту, Елее и так приходится несладко. Что ты делаешь?

Лун встал, пересек поляну и навис над Потоком.

Поток посмотрел на него и улыбнулся:

– Что, Звон умолял тебя помочь ему? – Похоже, он либо подслушал их разговор, либо ждал, когда Лун заметит синяки Звона.

– Сейчас ты будешь молить о помощи. – Лун был уверен, что его первой ошибкой в Тумане Индиго стало то, что он не избил Потока до потери сознания при первой же возможности. Но здравый смысл, еще не полностью покинувший Луна, говорил ему, что будет лучше, если Поток нападет на него первым.

– Тебе-то что? – Поток рывком поднялся на ноги и, довольно скалясь, вызывающе подался вперед. – Ты – безродный одиночка, а ведешь себя так, словно ты здесь первый консорт, хотя тебя еще даже ко двору не приняли.

Поток даже не догадывался, насколько его слова задели Луна. Однако голос Луна звучал ровно:

– И тем не менее я – консорт. А тебе им никогда не стать, со сколькими бы королевами ты ни переспал.

Поток зарычал, и к его лицу прилила кровь.

– Ты пришел сюда, чтобы спрятаться. Ты привел Сквернов к нашему порогу. Они отправились за тобой в горы, думая, что ты снова убегаешь. Они явились сюда за тобой, потому что ты сам пришел к ним!

Лун шагнул назад. На поляне повисла полнейшая тишина, даже ветер затих. Охотники обменивались тревожными взглядами и перешептывались. Проснувшиеся от шума окрыленные настороженно наблюдали. Цветика и Крестец одновременно посмотрели на Жемчужину.

Шипы Жемчужины встопорщились, и она рявкнула:

– Поток. Хватит.

Нефрита поднялась на ноги. Ее лицо искажала ярость. Бросив на Жемчужину гневный взгляд, она прорычала:

– Лун, оставь его. Мы не можем сейчас драться между собой.

Пожалуй, она была права, но драки уже было не миновать. И если он не стал ее консортом, то вовсе не обязан был ее слушаться.

– Значит, не давай нам перевоплотиться.

Нефрита прикрыла глаза.

– Хорошо.

– Что? – Поток перевел взгляд с Нефриты на Жемчужину. Лун увидел, как он сощурился, пытаясь перевоплотиться, но у него не получилось. Он злобно посмотрел на Нефриту и раздраженно зашипел.

Лун спросил:

– Боишься?

– Ты – трус, раз боишься сражаться в небе, – начал было Поток. Лун заткнул ему рот, ударив кулаком по лицу.

Лун не знал, как драться в облике раксура, чтобы при этом не убить или не покалечить своего противника. Но о своем земном воплощении он знал практически все. Поток отшатнулся, а затем с рыком кинулся вперед и набросился на Луна. Тот жестко ударился спиной о землю, но согнул колено и перевернулся, отшвырнув Потока в сторону. Они оба поспешно поднялись на ноги. Поток, уже не сдерживавший рычание, увернулся от удара и заехал кулаком Луну по горлу.

В пылу драки они истоптали всю поляну, круша заросли, швыряя друг друга в деревья и заставляя охотников разбегаться в стороны. Затем Лун крепко врезал Потоку в солнечное сплетение, а когда тот согнулся пополам, ударил его коленом в челюсть.

Поток рухнул на землю, попытался подняться, но снова упал, тяжело дыша от натуги. Лун склонился над ним и схватил за волосы, чтобы поднять его голову. Хриплым от удара по горлу голосом он сказал:

– Трепи языком сколько хочешь. Но если хочешь драться, то драться придется со мной.

Поток оскалился, но вяло.

Лун отпустил его, развернулся и пошел прочь. Он понятия не имел, куда ему идти, он лишь хотел убраться подальше от поляны, от чужих взглядов и обвинений. Его руки болели, но других синяков он пока не чувствовал – черепа раксура были крепче, чем у земных обитателей, и Луну пришлось бить Потока с такой силой, что он ушиб костяшки.

Он едва успел пройти первые ряды деревьев, когда его догнал Звон. Воин растерянно спросил:

– Это правда?

Лун не остановился и даже не посмотрел на него. От обиды, прозвучавшей в голосе Звона, ему стало только хуже.

– Да. Отчасти.

– Но ты правда ходил к Сквернам?

Лун покачал головой:

– Спроси у Цветики. Она знает.

Звон остановился, а Лун продолжил идти, прокладывая себе путь между деревьями и подыскивая тихое местечко вдали от укрытия.

Что ж, хотя бы теперь Жемчужина не сможет воспользоваться этим против него в будущем.

Глава 16

Все оставшееся утро Лун провел на дереве неподалеку от поляны. Приняв крылатый облик, он повис вниз головой с ветки, держась за нее хвостом. Охотники приглядывали за ним, как приглядывали за всеми окрыленными по приказу Нефриты, но к нему никто не подходил. Пожалуй, то было к лучшему, поскольку он испытывал такую горечь и злость, что не мог ясно мыслить.

Он знал, что Скверны напали на Туман Индиго вовсе не из-за него, в этом просто не было смысла. Даже будь у Сквернов шаманы, способные предсказать, где окажется Лун в будущем, они уже давно могли отыскать его – времени для этого было предостаточно. За последние двадцать циклов Скверны прошлись по всему востоку, как и Лун. И да, он совершил ошибку, придя к Сквернам в Сарасейле, и никто не понимал этого лучше, чем он сам. Но было безумием думать, будто Скверны все это время считали себя преданными из-за того, что Лун убил владыку Лихея.

До Сарасейла Лун никогда прежде не сталкивался с владыками. Тогда он был моложе и слабее, и у него был лишь один шанс сбежать. Чтобы все прошло успешно, ему стоило дождаться, когда Лихей уснет, а для этого ему пришлось притвориться, будто он поверил его лжи, и позволить Лихею возлечь с ним. Лун не мог понять, зачем пытается оправдаться перед самим собой. Скверны убивали земных обитателей, как скот, мучили их ради удовольствия и разрушали их дома, так что, если Сквернам не хотелось, чтобы их убивали в ответ, – что ж, это были их проблемы.

Не находя себе места, Лун покрепче обвил ветку хвостом, царапая чешуей кору. Он не знал, захочет ли теперь Нефрита иметь с ним дело, или же она изначально собиралась рассказать остальным о Сарасейле, рассчитывая на подобную реакцию. Если Жемчужина сказала правду и Нефрита уже зачала выводок, то он был ей больше не нужен.

От этой мысли ему стало больнее всего.

Лун знал, что Жемчужина прогнала родившихся при дворе консортов, потому что они принадлежали другим королевам или потому что она не могла их видеть после смерти своего собственного консорта. Он знал, что она без колебаний попытается выгнать и его, если Нефрита ее не остановит. А сам он мог лишь драться, ранить или убить раксура, которые ему ничего не сделали, чтобы остаться в колонии, где ему были не рады.

«Но это только если мы переживем сегодняшнее наступление», – напомнил он себе. По крайней мере, он все еще был нужен им для битвы.

А потом… Нефрита сказала, что, увидев жизнь при дворе раксура, он не сможет ужиться в любом другом месте. «И все-таки она ошиблась, – со злостью подумал Лун, хотя его гнев был пропитан знакомым чувством горького смирения. – Я и раньше не мог нигде ужиться».

Он старался не обращать внимания на предательский голос, который шептал: «А что, если эта стая Сквернов преследует тебя по какой-то другой невероятной причине?» Это означало, что отныне путь в земные поселения и города ему тоже был закрыт.

День клонился к вечеру, тени становились длиннее, и к дереву наконец подошла охотница. Она робко сказала:

– Лун! Они хотят, чтобы ты подошел и посмотрел на яд.

Луну хотелось висеть на этом дереве до тех пор, пока не придет время идти на смерть, в бой со Сквернами. Но он спрыгнул на землю, принял земной облик и пошел за ней обратно на поляну.

Остальные уже собрались там, держась подальше от ямы. Лун принюхался к воздуху и понял почему. Поблизости от ядовитого пойла травяной запах становился настолько сильным, что его чуть не вывернуло наизнанку.

Он остановился рядом с собравшимися. Охотники и окрыленные бросали на него косые взгляды, а некоторые попытались незаметно отойти в сторону. Звон вместе с Цветикой стоял над ямой и смотрел, как она помешивает содержимое. Завидев Луна, он неловко дернулся и снова перевел взгляд на яд. Нефрита повернулась к нему, но Лун старался не смотреть ей в глаза. Жемчужина, стоявшая по другую сторону от ямы, не обращала на него никакого внимания.

Потока Лун не видел. Тот, наверное, вернулся в укрытие, где его, бедняжку, сейчас сочувственно холили и лелеяли.

Цветика подняла голову. Ее лицо раскраснелось от жара. Она увидела Луна и протянула ему одну из кокосовых скорлуп, которые они использовали вместо чашек.

– Лун, цвет получился правильный? Он изменился с сиреневого на прозрачный, как образец в сосуде.

Собравшиеся расступились, и Лун вышел вперед, подойдя ровно настолько, чтобы увидеть содержимое чашки. Илейн дала ему яд ночью, но, будь в обычно светло-зеленом чайном отваре что-нибудь темное, он бы заметил. Он кивнул.

– Хорошо. Теперь нужно его испытать. – Обращаясь к остальным, Цветика сказала: – Возможно, понадобится повторить процесс еще раз…

– Да, но нельзя же испытывать его на тебе, – отчаянно сказал Звон. – Ты будешь нам нужна, когда мы войдем в колонию. А тот, кто выпьет яд, может и не оправиться вовремя.

– Да, я знаю, но я всегда испытываю свои отвары на себе, и… – Цветика сделала несколько шагов назад и тяжело опустилась на землю. – Кажется, я надышалась парами.

Звон всплеснул руками, и Нефрита терпеливо произнесла:

– Да, Цветика, об этом-то мы и пытались тебе сказать.

Елея подала голос:

– Но нам все-таки нужно его проверить. Если отравим воду и ничего не произойдет, второго шанса у нас не будет.

Кто-то позади Луна прокашлялся.

– Проверьте на мне.

Лун повернулся и увидел самого юного из охотников, Щелчка, который первым встретил Нефриту прошлой ночью. Щелчок сказал:

– Я хочу сражаться, но я меньше остальных, так что я… не так нужен, да?

Крестец почесал в затылке и неохотно сказал:

– Ты нужен, но… Ты еще совсем юнец, и я все равно собирался оставить тебя здесь.

Нефрита с несчастным видом смотрела на мальчика. Лун хотел возразить, предложить самому испытать яд, хотя это было так же бессмысленно, как и проверять его на Цветике. Но сама мысль о том, чтобы осознанно подвергнуть опасности арбора, особенно столь юного, казалась ему совершенно неправильной. Ему бы хотелось поймать дакти и проверить яд на нем, но вероятность того, что другие Скверны что-нибудь почувствуют, была слишком велика.

Нефрита сказала Щелчку:

– Только если ты уверен. Если сомневаешься, скажи нам об этом сейчас.

Щелчок повел шипами. Ему явно было неловко от того, что на него все смотрят, но все же он сказал:

– Я уверен.

Цветика взяла чашу с ядом и налила в нее воды из бурдюка. Затем она протянула чашу Щелчку:

– Лучше сначала сядь.

Щелчок осторожно, стараясь не расплескать прозрачную жидкость, сел на мшистую землю, посмотрел на чашу и закусил губу.

– Мне нужно принять земной облик?

– Большинство Сквернов будут в крылатом, – сказал Крестец, садясь рядом с мальчиком на корточки. – Так что посмотрим, что произойдет.

Нефрита кивнула:

– Давай, Щелчок.

Мальчик набрал в грудь побольше воздуха и одним большим глотком осушил чашу. Все с тревогой смотрели на него.

Птицы на деревьях выводили свои трели, а с противоположного берега ручья доносился писк древесных обитателей. Время шло, но ничего значительного не происходило, и охотники потихоньку начали расслабляться и отходить в сторону, садясь на землю.

Звон заговорил:

– Может быть, он еще не…

Затем Щелчок чуть пошатнулся и прикрыл веки.

– Мне сильно хочется спать. Так и должно… – Внезапно он перевоплотился, приняв земной облик, и обмяк.

Крестец поймал его и осторожно опустил на землю, а Цветика поспешила подойти. Она поднесла руку ко рту Щелчка, осторожно приподняла его веки, чтобы посмотреть зрачки, затем положила голову ему на грудь и прислушалась к биению сердца. Повисла напряженная пауза, а затем она села и вытерла пот со лба.

– Похоже, он вполне здоров, просто заснул.

Лун подошел ближе.

– Посмотрите на его руки.

Крестец взял Щелчка за руку и закатал рукав. На медной коже мальчика уже начали появляться линии; едва заметные, они становились все отчетливее, повторяя рисунок его чешуи.

На Луна яд подействовал не так быстро, но он был крупнее Щелчка. Он сказал:

– То же самое произошло и со мной. Так они все и узнали.

Нефрита посмотрела на Жемчужину, с вызовом приподняв шипы:

– Итак?

Жемчужина склонила голову, словно уступая ей:

– Выступаем после заката.

Лун бродил вокруг поляны, пока остальные спешно готовились. Щелчка отнесли в укрытие отходить от яда. Несколько арборов ушли на охоту, чтобы все могли поесть перед боем. Остальные организованно переливали яд в бурдюки – работа была опасной и грязной. Когда у первого раксура закружилась голова и он, шатаясь, ушел отдыхать, они позвали Нирана и перегруппировались: теперь бурдюки жидкостью из ямы наполнял только островитянин. На него пары яда, похоже, совсем не действовали.

Остальные сидели на корточках неподалеку. Звон рисовал на земле карту реки и колонии. Лун прислонился к дереву – он стоял достаточно близко и слышал их планы. Если они не хотели, чтобы он был рядом, то могли попросить его уйти. Звон говорил:

– Нам нужно отвлечь кетеля, который охраняет реку, иначе у нас не получится подобраться достаточно близко и вылить яд в водозаборные каналы.

– Мы все еще не знаем, сможем ли перевоплощаться, когда окажемся вблизи колонии, – сказала Жемчужина. Она, похоже, до сих пор сомневалась в этой затее.

– Это понятно, – сказала Нефрита. Ее гребни топорщились от напряжения. Она повернулась к Крестцу: – Где были арборы, когда поняли, что не могут перевоплотиться? Далеко от колонии?

Крестец нахмурился, обводя взглядом остальных:

– Что там говорила Почка? Они были под первой террасой? Или ближе?

Елея встала:

– Я пойду в укрытие и спрошу ее.

Нефрита рассеянно махнула рукой, отпуская ее, и Елея направилась к краю поляны.

Лун смотрел ей вслед, чтобы не смотреть на Нефриту. И поэтому он увидел, как Елея, прежде чем шагнуть в заросли, быстро оглянулась через плечо.

«Странно», – подумал Лун. Что-то в этом взгляде его насторожило, хотя он не до конца понимал, что именно. Елея как будто хотела убедиться, что за ней никто не идет. Лун стоял спиной к толстому стволу дерева, отчасти скрываясь за ним, и, похоже, воительница не заметила, что он следит за ней.

Скорее всего, он ошибся. Но они не могли рисковать. Лун отошел от дерева и двинулся в заросли папоротника вслед за Елеей.

Он почти сразу понял, что она направляется вовсе не к укрытию. Воительница шла чуть в сторону, чтобы обогнуть его и зайти глубже в лес. Она обходила часовых – охотников, расположившихся на деревьях возле укрытия и поляны.

Даже преследуя ее, Лун не мог поверить своим глазам. Она так не поступит. Она не предаст Нефриту и весь остальной двор. «По крайней мере, не по своей воле», – со страхом подумал он. Должно же быть иное объяснение.

Они отошли от укрытия примерно на сотню шагов. Здесь спиральные и перистые деревья росли близко-близко друг к другу, а увивавшие их лианы создавали почти непроницаемый навес над головой. Елея перевоплотилась, частично распрямила крылья и запрыгнула на ближайший ствол.

Лун тоже преобразился и побежал сквозь заросли, чтобы нагнать ее. Добравшись до основания ствола, он поднял глаза и увидел, как она быстро карабкается наверх. Елея собиралась пробраться сквозь навес, а затем взлететь. А Лун все еще не мог в это поверить.

– Елея, – позвал он. – Куда ты?

Воительница резко повернулась, и ее когти скользнули по дереву. Она посмотрела вниз, прямо на него. Выражение ее лица было пустым, словно она не слышала его и не видела.

Лун на миг застыл, потрясенный. «Ладно, теперь верю». Он быстро начал карабкаться по стволу вслед за ней. Елея отчаянно забиралась наверх, осыпая его кусками коры. Она прорвалась сквозь тяжелые ветви, а затем прыгнула и замахала крыльями, чтобы набрать высоту. Лун не отставал – он уперся обеими ногами в ствол и оттолкнулся.

Воительница поднялась над деревьями, с силой взмахивая крыльями, но Лун оказался проворнее. Он налетел на нее сзади и обхватил за талию. Она яростно закричала и вонзила когти в его руки, но он сложил крылья, завалился на бок, навалившись на нее всем своим весом, и потянул ее вниз.

Елея судорожно замахала крыльями. Одно из них оглушительно ударило Луна по голове, и они кувырком полетели к земле.

Они рухнули в кроны деревьев, ломая ветви, и Лун отчаянно выбросил руку, ухватившись за одну из них. Ветка согнулась под их тяжестью, и они с размаху глухо врезались в ствол, однако ветвь не сломалась. Елея тут же прекратила вырываться и сложила крылья – инстинкт самосохранения взял верх над всем остальным.

Лун продолжал держать ее, не зная, привело ли падение ее в чувство и не разобьется ли она насмерть, если он отпустит. Он посмотрел вниз и увидел, как в зарослях замелькали цветные пятна – все окрыленные и большая часть охотников ломились к ним через лес. «Просто чудесно», – кисло подумал Лун. Объясниться будет непросто. Он увидел свободное от растительности пятно мшистой земли и спрыгнул на него.

Чуть расправив крылья, он смягчил их падение. Они приземлились жестко, но не пострадали. Лун отпустил Елею, и она, пошатываясь, шагнула в сторону, а затем села на землю, даже не пытаясь сбежать. Окрыленные и охотники прибежали в суматохе и окружили их. Большинство рычало, другие просто были сбиты с толку. Нефрита со встопорщенной гривой приземлилась перед Луном и подняла руки.

– Тишина! – остальные замолчали. – Лун, что…

– Скверны что-то с ней сделали, – быстро проговорил Лун, не сводя глаз с Нефриты. Ему нужно было все сказать, пока на него никто не набросился. – Она летела к ним.

Елея подняла голову, тряхнула гребнями и пораженно уставилась на него:

– Как ты можешь?.. Никуда я не летела!

– Они наверняка знают, что мы вернулись, так же как узнали, что мы улетели, – настойчиво продолжал Лун. – Теперь они призывают ее, чтобы выяснить, зачем мы улетали.

Остальные снова начали перешептываться. Что ж, хотя бы Цветика и Звон с тревогой смотрели на Елею. Лицо Жемчужины ничего не выражало. Поток стоял рядом с ней, сбитый с толку, но всем своим видом показывающий, что он был прав. Елея с трудом поднялась на ноги и закричала:

– Я не летела к Сквернам!

Хуже всего было то, что, как подозревал Лун, она и не знала, что лжет. Елея выглядела скорее оскорбленной и разозленной, а не пойманной с поличным.

Он возразил:

– Тогда почему ты не пошла в укрытие, как сказала? Почему ты не отвечала, когда я звал тебя?

– Замолчите оба! – Рычание Нефриты снова заставило всех притихнуть. Она шагнула вперед и схватила Луна за запястье. Он вздрогнул и собрался было отшатнуться, но она смотрела на следы когтей на его руках. Елея вонзила их достаточно сильно, чтобы разодрать жесткую кожу между чешуйками, и оставила длинные, глубокие борозды, которые теперь болели. Затем Нефрита посмотрела на Елею, на ее золотую чешую без единой отметины.

Елея уставилась на свои когти, словно не могла понять, откуда на них взялась кровь. Нефрита тихо спросила:

– Куда ты полетела, Елея?

– Я собиралась… – Елея резко вдохнула, словно не могла закончить предложение и не понимала почему. Ее гнев сменился замешательством, и она покачала головой: – Я просто собиралась на разведку.

– Ты не знаешь, куда собиралась, – сказал Лун, чтобы до нее дошло. Если она признается в этом себе, то, возможно, власть Сквернов над ней развеется.

– Я собиралась на разведку! – огрызнулась Елея.

Нефрита внимательно смотрела на Елею.

– Ты сказала, что пойдешь в укрытие, чтобы поговорить с Почкой. И я приказала всем окрыленным оставаться на земле, пока мы не пойдем в бой.

Елея беспомощно развела руками и с досадой сказала:

– Я знаю, но я не собиралась отлетать далеко.

Объяснение было так себе, и Лун видел в глазах Нефриты сомнение. Он сказал:

– Она не виновата. Она не знает, что с ней что-то сделали.

Жемчужина задумчиво повернулась к Цветике:

– Такое возможно? Разве она может находиться во власти Сквернов и не подозревать об этом?

– Они все время очаровывают земных обитателей, – раздраженно сказал Лун. – Выглядит это иначе, и заметить таких одурманенных проще. Земные создания делают все, что пожелают Скверны, и не знают почему.

Нефрита рявкнула:

– Лун, замолчи!

Лун неохотно закрыл рот. По крайней мере, они были готовы ему поверить.

– Возможно, – задумчиво щурясь, сказала Цветика. – У Елеи нет причин предавать нас.

– Конечно же, нет! – Елея, казалось, вот-вот расплачется.

– Как не было их и у Камыша, – негромко закончила Цветика.

Повисла тишина, и все с тревогой смотрели на Елею. Потом Поток горько, но с чувством произнес:

– Я же вам говорил, что это не Камыш.

Меньше всего Луну хотелось вставать на сторону Потока, но он был прав. Все, что указывало на Камыша, также указывало и на Елею. У нее было столько же возможностей ускользнуть из колонии, что и у Камыша. Она знала, что они летят на Золотые острова, знала о встрече в храме Голубого Камня, знала, что они вернулись с летучими кораблями, но не знала, сколько их. И она знала, что Лун и Нефрита улетели на восток, но до прошлой ночи не ведала, что они отправились за ядом.

Цветика скрестила руки на груди, все еще размышляя.

– Елея, ты позволишь мне посмотреть твоими глазами?

«Чего?» – испуганно подумал Лун, но все остальные, похоже, поняли, о чем она. Елея обвела всех взглядом:

– Да, мне нечего скрывать.

Цветика кивнула:

– Cделаем все сейчас же. Возвращаемся к укрытию.

– Мне жаль, – сказал Лун Нефрите, хотя и понимал, что легче ей от этого не станет. Ему не стоило раскрывать, что произошло с Елеей, в присутствии всех – Лун понимал это лучше кого-либо, – но сделать это иначе было невозможно.

Нефрита покачала головой, взяла Елею за руку и повела ее вслед за Цветикой и Жемчужиной.

Лун и все остальные пошли за ними. Охотники рассредоточились, но окрыленные все так же демонстративно держали Луна в кольце. Он не удержался и в ответ ощетинился шипами, чуть порадовавшись, когда все они – даже Поток и Дрейф – немного отошли.

Лун вдруг заметил, что идет рядом со Звоном, хотя он и не знал, подошел Звон к нему нарочно или случайно. Лун не вытерпел и спросил:

– Цветика может читать мысли?

– Нет, наставники такого не умеют. – Звон нахмурился, уперев взгляд в землю. – Но если в голове Елеи есть что-то, чего там быть не должно, то она это увидит. Это трудно описать. Ты заглядываешь в чьи-то глаза, смотришь вглубь, видишь цветные пятна и понимаешь, что они значат. – Он горько прибавил: – Я однажды так делал, пока не стал окрыленным. Это непросто, но Цветика очень сильна.

Они добрались до укрытия. Крестец злобно зашипел, и большая часть охотников разбежались в стороны, возвращаясь на свои позиции. У входа, закинув за спину два бурдюка, их ждал Ниран.

– Что произошло? – спросил он, оглядывая всех собравшихся.

– Долго объяснять, – взволнованно сказал Звон. – Подожди пока снаружи.

Ниран скорчил недовольную рожу, но повернулся, чтобы вернуться на поляну с ядом.

Нефрита уже завела Елею в укрытие. Лун пригнулся, чтобы не задеть ветви, и последовал за остальными внутрь. Утес все еще лежал на постели в основном помещении; судя по всему, он глубоко спал. Щелчок, кожа которого теперь была полностью покрыта узорами от яда, свернулся калачиком рядом с ним. Утес, видимо, в какой-то момент проснулся, потому что его рука лежала на плече мальчика.

Елея приняла земной облик и села у очага, а остальные разошлись в стороны, чтобы не мешаться. Она сказала Цветике:

– Я готова.

Тогда голос подала Жемчужина:

– Сначала Лун.

Лун зашипел на нее. Жемчужина склонила голову набок и холодно посмотрела на него. Он почувствовал давление в груди и за глазами – она пыталась принудить его принять земной облик. Он воспротивился, потому что был слишком зол, чтобы поддаться.

Так могло продолжаться долго – Жемчужина отказывалась отступать, а Лун боролся бы с превращением, пока не рухнул бы без сил. Но Нефрита, рассерженная до белого каления, произнесла:

– Лун, просто дай себя проверить. Тебе не будет больно, и так ты докажешь, что Скверны не имеют над тобой власти.

Ему пришлось признать, что она говорила разумно. Продолжая сопротивляться Жемчужине и хрипя от натуги, он сказал:

– Цветика сможет проверить нас обоих?

– Обо мне не беспокойся, – нетерпеливо сказала ему Цветика. – А теперь давай, ложись.

Лун принял земной облик как раз в тот миг, когда его ноги подкосились и он тяжело осел на голую землю. Все еще сверля взглядом Жемчужину, он сказал:

– Я готов.

Остальные окрыленные расслабились, и Жемчужина отвела глаза. Она старалась сохранить невозмутимый вид, но ее шипы напряженно приподнялись, выдавая то усилие, с которым она пыталась принудить его перевоплотиться. Лун горько порадовался, увидев это.

Цветика встала перед ним на колени и поправила свой балахон, чтобы ей было удобнее.

– А теперь не шевелись. – Она положила руки ему на лицо, едва касаясь. Ее кожа была прохладной и сухой. Лун напряженно и нетерпеливо ждал, думая, почему он вообще решил им всем помогать. Через несколько мгновений Цветика сказала: – Лун, перестань сопротивляться.

– Я не сопротивляюсь, – процедил он сквозь зубы. «Если бы я сопротивлялся, мы бы все это увидели».

Цветика строго посмотрела на него:

– Если будешь продолжать в том же духе, у меня не хватит сил на Елею.

Лун с досадой зашипел. Он не осознавал, что противится ей, и не знал, как это прекратить.

– Я не знаю, что нужно сделать.

– Он тянет время, – сказал Поток. – Он нарочно…

Нефрита огрызнулась на него:

– Поток, закрой рот, или я сама тебя заткну.

Вьюн – самый крупный из воинов-мужчин – и несколько других согласно зарычали. Видимо, Поток и им действовал на нервы. Поток посмотрел на Жемчужину, ожидая от нее поддержки. Жемчужина же просто посмотрела на него сверху вниз, и Поток нехотя угомонился.

Цветика смотрела лишь на Луна и не обращала внимания на остальных. Мягким голосом она произнесла:

– Просто расслабься. Смотри мне в глаза и думай о чем-нибудь другом.

Он заглянул в ее глаза, такие же, как у большинства арборов: темно-карие с зелеными и золотыми вкраплениями по краям. Лун думал лишь о том, что если она увидит в его голове что-то, чего там быть не должно, то окрыленные его убьют. Или что его ждет мрачное будущее, в котором он будет одиноко жить на каком-нибудь дереве – если, конечно, переживет битву со Сквернами.

Затем он моргнул и понял, что пропустил несколько секунд. Цветика уже поднималась на ноги. Она взъерошила ему волосы и сказала остальным:

– Чист, как вода в ручье.

Лун отстранился и поежился. Ему было бы не так неуютно, если бы он хоть что-нибудь почувствовал, ощутил хоть какой-то остаточный след от вторжения в его мысли. Ему хотелось свернуться калачиком, но он поборол себя и поднял голову. Все остальные смотрели на Елею. Она старалась сохранять спокойствие, но все равно выглядела напряженной и встревоженной.