Текст книги "Хоакин Феникс. Он все еще здесь. Биография"

В другом обзоре говорилось: «Какой бы банальной ни была история Рона Ховарда о братстве пожарных, показанная в фильме Огненный вихрь 1991 года, эта картина стала образцом малобюджетного фильма, допускающего интриги и соперничество на фоне ужасных пожаров и отчаянной храбрости. Команда 49: Огненная лестница исключает даже намек на страх или вражду. Возьмется ли какой-нибудь голливудский фильм показывать отделение полиции, военную или любую другую подобную организацию опытных бойцов без всякого правдоподобия?!»

Реакцией было что-то вроде разочарования, если не больше, но Феникс получил похвалы критиков за фильм Отель «Руанда» (2004) – убедительное драматическое изображение геноцида в Руанде 1994 года, поставленное режиссером Терри Джорджем.

Режиссер отмечал: «Это была история, которую нужно было рассказать, история, обратившая внимание зрителей всего мира на события, о которых мы, к нашему великому стыду, ничего не знали. Но более того, фильм позволил публике пережить любовь, потерю, страх и оценить смелость человека, которым мог бы быть любой из нас, если бы мы когда-либо нашли в себе такую же смелость».

«Я знал, что если мы правильно поймем эту историю и снимем ее, зрители от Пеории до Претории будут болеть за настоящего африканского героя, боровшегося за спасение жизней в аду, который мы не посмели бы придумать. Это был очень пугающий вызов для каждого, кто оказался связан с Отелем «Руанда». Но этот же вызов, по-видимому, вдохновлял всех, работавших над фильмом, от нашего великолепного актерского состава и съемочной группы до статистов, поднимавшихся с рассветом в Александре и Тембисе близ Йоханнесбурга, чтобы вместе с нами рассказывать эту масштабную историю. Я горжусь всеми, кто работал над этим фильмом».

Этот конфликт стал одним из самых кровавых в истории Руанды – за 100 дней было убито около миллиона человек. Несмотря на весь ужас происходившего, основным предметом обсуждения стало то, как мало внимания уделяли этим событиям средства массовой информации.

«Через десять лет политики со всего мира совершили паломничество в Руанду, чтобы попросить прощения у выживших, и те же политики опять обещают, что это «никогда больше» не повторится», – добавлял Джордж. «Но то же самое происходит снова в Судане, Конго или каком-то богом забытом месте, где жизнь ценится меньше, чем грязь. И где порядочность и храбрость таких мужчин и женщин, как Пол и Татьяна, снова заставляют нас всех краснеть».

Дон Чидл сыграл Пола Русесабаджина, управляющего отелем, который приютил беженцев тутси, несмотря на опасность, грозящую его собственной жизни. Хоакин исполнил в фильме роль оператора и, готовясь к роли, встречался со многими операторами и журналистами.

«Эти события – тяжелый период в истории Руанды, но тем не менее о них необходимо рассказывать», – говорил он. «К сожалению, многие люди, в том числе и я, в свое время не обратили внимания на эту ситуацию и не знали ее истинных масштабов. Я встретился с тремя разными парнями, и это открыло мне глаза. Было трудно слушать их истории, и, наверное, им самим было очень трудно их рассказывать, но мы многое узнали о том, что они видели. Эти операторы освещали тридцать войн, но они подтвердили, что никогда не сталкивались с чем-то подобным геноциду в Руанде. Один мужчина сказал, что у нескольких его друзей после Руанды случился нервный срыв, а сам он несколько раз принимался плакать, рассказывая, что он видел и испытал в Руанде. Очевидно, это помогло нам осознать всю серьезность ситуации».

«Я не знаю, как они это делали. Я не верю, что кто-то из них мог отделаться легким испугом. Один оператор сказал: «Образы, которые я видел, никогда не сотрутся из моей памяти». Это был невероятно сильный опыт».

О Терри Джордже он говорил: «Джордж – феноменальный сценарист[28]28
  Терри Джордж был также сценаристом фильма Отель «Руанада». – Примеч. перев.


[Закрыть]. Он действительно может документально подтвердить истории персонажей и возвысить мирские аспекты их жизни. Одной из сильных сторон Терри является его способность объединять много разных точек зрения на события и каким-то образом связывать их вместе. Редко можно найти сценариста, который стоит за правду и честность при создании персонажей. Он действительно заботится о том, что делает, и пишет от всего сердца».

Джордж был в восторге от Феникса: «Это один из тех актеров, которые умеют полностью погружаться в роль. Ты никогда не знаешь, какой будет его игра, но она всегда завораживает. Нам так повезло с этим составом. Все, кого мы пригласили, на самом деле захотели работать над фильмом. И по прибытии в Южную Африку они были игроками одной команды и просто взялись за дело».

В следующие несколько лет подлинное стремление Феникса к актерской игре вышло на первый план; это был переломный период в его карьере, когда он научился полностью исчезать в своем персонаже.

Глава IX
Феникс и Кэш

Была ли это судьба или просто старая добрая удача, но за пару месяцев до того, как Феникс продолжил поиск роли всей своей жизни, он познакомился с Джонни Кэшем.

Джеймс Грэй снимал Кэша и Джун[29]29
  Джун Картер, певица, жена Джонни Кэша. – Примеч. перев.


[Закрыть] в студии. Зашла речь о Фениксе, и поскольку Кэш был фанатом Гладиатора, Хоакин получил приглашение с ним поужинать.

Неудивительно, что Феникс не хотел идти на эту встречу. По его словам, званые обеды, на которых он не знал хозяина и где рядом с тарелкой лежали четыре разных ножа и вилки, просто ему не подходили. Он счел приглашение совершенно случайным.

Феникс рассказывал: «Я отправился к ним на ужин, но тогда я еще понятия не имел о фильме. Мы были в гостиной, и Джон только что начал бренчать на гитаре. Он сказал, что ждет Джун, чтобы собраться с силами. И я подумал: «Вот это да, Джонни Кэшу нужно время, чтобы сосредоточиться. Этот парень играл в тюрьмах, и он нервничает. Затем пришла Джун, и они начали петь «На берегах реки Иордан»; они смотрели друг другу в глаза, и их связь и любовь стали практически осязаемыми».

Впоследствии он назвал встречу «парадоксальной и благоприятной».

«Если бы я не встретился с ним, у меня бы не было этого опыта, а для меня это было очень необычно – пойти с ним на встречу и пережить это, и я не знаю, что меня подтолкнуло, воля случая или божественное провидение. Видеть, как они смотрят друг другу в глаза, исполняя песню, было волшебно. Просто волшебно. Я упоминал об этом моменте много раз во время съемок».

Грэй говорил изданию Huffington Post: «Прошло шесть лет, прежде чем мы снова начали работать вместе, хотя в тот период мы часто виделись и стали хорошими друзьями. Мы быстро поняли, что у нас общие вкусы; время от времени мы звонили друг другу, обычно поздно вечером, – ты смотрел этот фильм? Какая дрянь! – и звонок продолжался часами. Я также узнал, что у него есть поклонники во всех слоях общества. Когда Джонни Кэш сказал, что он в любой момент может процитировать «этого парня Феникса», я решил устроить их встречу во время обеда. В результате, конечно, получился прием на века».

Фильм был задуман, когда на съемочной площадке картины Полицейские Джеймс Мэнголд и его продюсер Кэти Конрад (на которой он позже женится) начали обсуждать идею биографического фильма о Джонни Кэше.

«Я очень хорошо помню то волнение, которое испытывали мы с Джимом, когда была назначена наша первая встреча с Джоном и Джун», – говорила Конрад. «Мы полетели в Хендерсонвилл в штате Теннесси, и они пригласили нас на завтрак. Мы ждали в холле отеля Holiday Inn, и вдруг до меня донесся этот гулкий голос. Я обернулась и услышала: «Привет, я Джонни Кэш». Он стоял перед нами, в сапогах и джинсах. Он посадил нас в свой дизельный “Мерседес”, и мы поехали к ним домой на завтрак. Это был очень мощный опыт. Они прочитали красивую молитву перед завтраком и вместе спели песню. Этот день очень дорог нам с Джимом».

«После нашего более близкого знакомства с Джоном Джим никогда не стеснялся задавать ему провокационные вопросы, на которые многие не решались. И Джон действительно ему доверял. Джим вселил в Джона реальную уверенность, что он собирается правильно рассказать эту историю».

Мэнголд добавлял: «Чем больше я узнавал от Джона о первых годах его жизни и карьеры, тем больше я видел возможностей снять фильм о том времени, когда музыка создавалась ради музыки, а не ради денег или видео. История Джона – это не рассказ о каком-то чуде или грубых амбициях; он начал поздно, сам научился играть на гитаре и получал мало поддержки. Никто не стучал в его двери, когда он переехал в Мемфис. Но Джон был достаточно умен, чтобы начать работать с Sun [Records], откуда началась музыкальная революция. У Джона был невероятный талант и что-то, чего не было ни в ком другом – это был неутомимый рассказчик со жгучим голосом, звучавшим словно из темноты. Его песни были такими уникальными, такими личными и такими непосредственными».

«Разумеется, существовала и еще одна возможность – снять фильм об одной из великих историй любви. Было что-то волшебное в мысли о том, что целых десять лет Джон и Джун могли остаться вдвоем только на сцене, когда на них смотрели 10 000 человек».

Кэш говорил MTV: «Я определенно заблудился. 1967… Я сидел на амфетаминах и был очень, очень плох, я был совершенно безумен. Я сел в свой джип и поехал в Чаттанугу, там была пещера… громадная пещера, она уходила на несколько миль внутрь горы Лукаут. Я вошел в эту пещеру со своими таблетками, знаете, чтобы просто посмотреть».

«У меня были все эти дикие идеи о поисках золота, о Гражданской войне [реликвиях времен Гражданской войны] или о чем-то еще, что можно найти в этой пещере. Я шел вперед и продолжал глотать таблетки, продолжал принимать амфетамины, и после определенного момента, когда я пробыл там около трех часов… я попытался закрыть глаза, но на амфетаминах не получается закрыть глаза надолго. Я лег и сказал: «Боже, я больше не могу это терпеть; я не могу делать это дальше, ты должен забрать меня сейчас, я хочу уйти, я хочу умереть».

«Джун… она была моей опорой. Она всегда была со мной; она была моим советником, утешителем и всем остальным. Какая она была замечательная женщина».

Мэнголд добавлял: «Конечно, в то время, когда я разговаривал с Джоном после смерти Джун, в те нескольких месяцев, пока он был жив, он был очень одинок, потому что потерял своего самого лучшего друга».

«Мы были вместе сорок лет», – говорил Джонни Кэш о Джун. «Мы работали в разъездах вместе с 1963 года, а в 1968 году поженились». Затем, улыбаясь через боль, он изрек одну из своих последних мудростей. «В чем секрет счастливого брака? Отдельные ванные комнаты».

«Это история, которую мало кто знает», – рассказывал Мэнголд. «Молодой Джон и его сверстники были пионерами, изо всех сил пытавшимися найти свой путь. Что значит быть рок-звездой, когда никто не жил такой жизнью до тебя? Что делать со всем этим вниманием? Как справиться с давлением, деньгами, поклонниками, требованиями? Тогда не было гастрольных администраторов, туристических автобусов, пятизвездочных отелей, кондиционеров или мобильных телефонов, чтобы всегда оставаться на связи с семьей. Такие люди, как Джон, Элвис и Джерри Ли просто каждый вечер перевозили свое снаряжение от одного душного концерта к другому. Никто не знает, насколько сложными были эти туры. Думаю, это был мир, которого я раньше не видел на экране».

На роль музыкальной легенды Мэнголд пригласил Феникса.

«В глазах Хоакина просто что-то было. Он просто так же находился в поиске. Хоакин обладает такой же честностью, которая во многом является частью того, кем был Джон».

Кэш был в восторге от того, что его играл Феникс. Мэнголд вспоминал: «Он был взволнован, Джон был очень доверчивым человеком. Он был очень неконфликтным, очень классным парнем. Когда появился такой человек, как Хоакин, который прямо очень похож на него и очень крутой актер, Джон понял, что мы движемся в правильном направлении».

Феникс со своей стороны отчаянно хотел попасть в этот фильм. «Когда я услышал, что Джеймс Мэнголд снимает фильм о жизни Джонни Кэша, я захотел исполнить его роль, даже не читая сценарий. У меня было действительно хорошее предчувствие, и мне понравилась идея сыграть такого многогранного человека, который вел невероятно разнообразную жизнь. Многие люди знают Джонни Кэша только как «человека в черном». Мне было интересно узнать о его ранних годах и его прорыве на Sun Records, как раз когда рок-н-ролл набирал свою популярность».

Роль Джун Картер исполнила Риз Уизерспун.

«Вообще-то, я больше знал о семье Картеров, чем о детстве Джонни Кэша. Нам пришлось изучать историю музыки кантри в четвертом классе, и тогда мы о них узнали. Мы делали целый спектакль об истории музыки кантри».

«Мне вдруг позвонил мой агент, и сказал, что Джим Мэнголд хочет со мной встретиться по поводу этого сценария о Джонни Кэше. Я сразу заинтересовался – хотя я немного знал о Джоне, было понятно, что мне как актеру такая роль доставит удовольствие. Я просто это чувствовал».

Феникс рассказывал о своей подготовке к роли, включившей, среди прочего, месяцы просмотров выступлений Джонни Кэша на сцене: «Вместо того чтобы пытаться подражать тому, что делал Джон, я старался понять, почему он делал то, что делал. Я видел, что Джон постоянно поднимал голову, задирая вверх подбородок. Мне казалось, что у него была просто такая своеобразная привычка, но через некоторое время я понял, что на самом деле так он делал глоток воздуха. Поэтому я просто начал поднимать голову, чтобы дышать».

Он продолжал: «Знаешь, всего было очень много. Я хочу сказать, что самое сложное в изучении такого человека, как Джон, это то, что каждый раз, когда ты переворачиваешь страницу его истории, ты говоришь: «О, это невероятно. Как же нам не рассказать об этом?» Это и правда непросто, но в какой-то момент тебе действительно нужно сосредоточиться на истории, которую пытается рассказать режиссер, и искать тот материал, который с ней связан».

Он говорил: «Я потратил месяцы на репетиции вокальных партий, и время от времени думал: «Я не могу это петь! Почему бы мне просто не петь под фонограмму?» Я позвонил Риз и сказал ей, что брошу петь, если она сделает то же самое».

«Примерно в течение пяти секунд мы были согласны на фонограмму, – а затем вернулись к пению».

О своем решении принять участие в фильме Феникс рассказывал: «Думаю, Джим Мэнголд с самого начала надеялся на всех актеров, приглашенных на роли. Это отвечает духу Джона и Джун; их музыка так достоверна и бесхитростна, что, наверное, самый правильный подход мог быть только таким. Правда, ни у кого из нас не было опыта, поэтому, когда Джим впервые заговорил о фильме, я не мог сказать: «О, да, мы это сделаем» и «Никаких проблем!»»

«В числе многих вещей, с которыми ты сталкиваешься как актер, есть также умения твоего персонажа, которые отличают его от тебя, и я был готов к такому вызову. Но я не хотел… чтобы единственной ценностью нашего пения было то, что «Хоакин и Риз поют по-настоящему», этого было бы недостаточно. Это не должно было отвлекать от сути фильма. Я не хотел, чтобы сила фильма была в том, что мы пели сами, и это и была бы его основа. Нам нужно было достичь такого уровня, когда мы смогли бы рассказать именно их историю».

Мэнголд обратился к Ти-Боуну Бернетту, титулованному музыкальному продюсеру, занимавшемуся традиционным роком и работавшему над фильмом О, где же ты, брат? Вдвоем с Мэнголдом они разработали систему музыкальных занятий для Хоакина и Риз. Актеры посещали уроки музыки, индивидуальные практические занятия, совместные репетиции и практические сеансы звукозаписи.

Бернетт говорил: «Джонни Кэш был очень важен для меня всю мою жизнь. Как выдающийся деятель американской культуры он стоит для меня на одном уровне с Марком Твеном и Уолтом Уитменом, но при этом он был эксцентричным и являлся частью рок-н-рольной культуры».

«В некотором смысле Джонни Кэш был панком», – добавлял он. «Его отличало то, что он всегда шел своей дорогой, занимался тем, что выделяло его среди других. Он просто был совершенно уникален».

Уизерспун отмечала о своем партнере: «Нам потребовалось около трех месяцев, чтобы начать доверять друг другу, потому что сначала мы совсем друг друга не знали и даже не могли друг на друга смотреть, когда нам приходилось петь вместе, потому что это было так неловко. Я пела слишком громко, а он говорил: «Это сводит меня с ума, она поет слишком громко. Разве ей нужно так громко петь?» Я отвечала: «Просто я стараюсь!»»

«Прошло около трех месяцев, прежде чем мы научились откликаться на работу друг друга и смогли отметить улучшения. Лишь спустя много времени мы действительно почувствовали себя комфортно».

Она добавляла: «Были дни, когда мы себя ругали». Он говорил: «Ты сегодня делаешь все очень хорошо», или же, в те дни, когда он ощущал себя погано, я говорила: «Не вини себя, ты действительно хорошо работаешь». Мы на самом деле полагались друг на друга и таким образом сблизились.

«Полезно пройти через это с кем-то; тогда ты не так испуган и одинок. Он был очень погружен в эту роль, очень усердно репетировал и тренировался играть на этой гитаре».

Хоакин говорил о своем обучении игре на гитаре: «Удивительно создавать что-то из ничего. Это кусок долбаного дерева! И это совершенно мне чуждо; ты даже не знаешь, как держать эту штуку и что с ней делать. Затем ты берешь аккорд С, слышишь что-то в своей голове и говоришь: «А, так это G! То есть C переходит в G! Это дико, потому что кажется, что твои открытия будут бесконечны, но на самом деле ты очень и очень ограничен, так как в западной музыке не очень много аккордов и нот».

«Для меня была важна история становления Джонни. Он не родился «человеком в черном». Его сценический образ и голос, ставший настолько узнаваемым, отличались о того, с чего он начинал. Когда я услышал его ранние записи, я был очень удивлен. Некоторые песни я слушал вместе с Ти-Боуном, спрашивая у него: «Ты уверен, что это Джонни Кэш?» Я начал изучать истории многих артистов, особенно таких ярких личностей, как Дэвид Боуи, Джон Леннон. Очень редко происходит так, что на пике своей карьеры они остаются такими же, какими начинали; они всегда переживают эволюцию. Я подумал, что мне хотелось бы увидеть такую эволюцию в фильме».

В обзоре журнала Sight & Sound говорилось: «От трескучего непрофессионализма во время неловких прослушиваний в компании «двух механиков, которые едва умеют играть», у Сэма Филлипса до рокочущего пения «человека в черном», из резонирующей гортани которого вырывался голос смерти, Феникс уловил точную позу (приподнятые плечи), походку (неуверенную, но неудержимую) и харизму человека, находящегося на грани, жившего так, как будто он отправляется на похороны («может, так оно и есть», несколько раз соглашался с подобным предположением Джонни)».

Риз Уизерспун говорила, что живые выступления в фильме были самой трудной вещью, которую она когда-либо делала. «Вы не можете себе представить, насколько неловко находиться на сцене перед аудиторией и петь, если ты никогда не делали этого профессионально. Было также очень увлекательно учиться адаптироваться и погружаться в то, что находится полностью за пределами зоны твоего комфорта».

Мэнголд говорил: «Ни Джон, ни Джун не хвалились своими вокальными способностями. Они пели блестяще, но чтобы сыграть их, необязательно быть опытными певцами. Я всегда чувствовал, что при исполнении их ролей нужно в первую очередь стремиться к фактическому соответствию, и Хоакин и Риз сделали это».

Один из наиболее очевидных вопросов, которые задавали Хоакину в интервью, конечно, касался сходства между ним и Кэшем в том, что оба потеряли братьев. Феникс говорил: «Думаю, люди считают, что имеют представление о том, что я пережил. Но они не правы. Мой опыт сильно отличается от опыта Джона. Полагаю, жизнь и смерть понимаются совершенно по-разному, когда тебе 10 лет и когда 18».

«Я никогда не считал целесообразным извлекать пользу из своего личного опыта; не думаю, что жизнь Джона и жизнь Джека[30]30
  Джек Кэш – старший брат Джонни Кэша. – Примеч. перев.


[Закрыть] нуждались в том, чтобы я дополнял их своими представлениями о вещах. Я просто изучил всю его жизнь и разбил ее на части: Джон и Джун, Джон и его музыка, Джон и Джек, и мне никогда не нужно было выдумывать, отвечая на вопрос: «Как чувствует себя Джон в этой ситуации?» У меня были все эти остальные источники информации, и я всегда на них опирался».

Он рассердился из-за сообщений, что один эпизод в фильме заставил его вспомнить о смерти старшего брата. Ходили слухи, что он долго стучался головой о стойку кровати, так что его пришлось увезти на машине скорой помощи.

Отвечая газете New York Daily News, Феникс заявлял: «Мой мозг работает не так. Знаете, пресса словно навязала мне титул Скорбящего Брата, и поскольку я не высказывался на эту тему, предполагается, что я держусь за него и за все это дерьмо, которого просто нет. Для роли мне не нужно извлекать уроки из собственного опыта, и я никогда не понимал, почему актеры это делают, разве что из-за отсутствия способностей, фантазии или возможностей навести справки».

«У меня были все эти три вещи, поэтому ситуация немного меня расстраивает, так как отрицает мою работу и проведенные мной изыскания».

У него по-прежнему были сложности с телевизионными интервью. Он должен был появиться на Шоу Опры Уинфри – в популярной американской передаче, которая, по понятным причинам, испугала актера. На самом деле он так нервничал, что Опре пришлось пройти в гримерную и уговаривать его дать интервью. Необычное для актеров поведение – как правило, они не могут дождаться того, чтобы выйти и начать о себе говорить.

Она рассказывала: «Нервничал – это не то слово. Он был раздавлен. Я никогда раньше не видела такого волнения. Мне потребовалось пойти в зеленую комнату и буквально сказать ему: “Ты не должен заставлять себя это делать”. Он ответил: “Думаю, меня вырвет”».

Фильм Переступить черту вышел в 2005 году и стал хитом как среди критиков, так и в коммерческом отношении; журнал The Hollywood Reporters писал: «Феникс никогда не был самым эмоциональным актером, но это прекрасно работает в случае с Джонни Кэшем. Застенчивый человек, который создавал образ преступника и пел о тяжелой судьбе и суровой жизни, он выходил на сцену с каменным лицом, держа в руках гитару, и искал внимания публики. Феникс не очень похож на Джонни, но он уловил его сценический образ».

Когда за эту роль Хоакина номинировали на «Оскар», он сказал: «Вообще мне не очень нравится идея соревнования; представление о хорошем – это такая субъективная штука, и я ненавижу саму мысль, что один человек может в чем-то оказаться лучше остальных. Но для меня это значит, что люди эмоционально реагируют на этот фильм, то есть он на них влияет, а это замечательный факт для картины, которая долгое время почти не снималась, так как находилась в производстве девять лет с того момента, когда Джим Мэнголд впервые получил права на экранизацию».

Но он снова остался ни с чем.

Хотя Риз Уизерспун получила «Оскар» за лучшую женскую роль.

Это был очередной фильм, в котором он отказался на себя смотреть. «Я просто не считаю, что это полезно мне как актеру. Наблюдать за собой опасно. Думаю, это приводит к определенному самоанализу, который не приносит пользы. Есть актеры, которыми я восхищаюсь, но я заметил, что на протяжении всей своей карьеры они словно повторяют сами себя и остаются чуть ли не с одним и тем же выражением лица. Я лишь предполагаю, точно мне это не известно, но, кажется, это из-за того, что они снова и снова смотрят на себя и видят, что «О, когда я это делаю, аудитория вроде бы реагирует», или «Когда я это делаю, я выгляжу лучше всего», или «Когда я это делаю, я выгляжу хуже всего», но я не считаю, что это полезно, поэтому я просто не смотрю эти фильмы».

Снайдер комментировал: «Актеры часто не смотрят на себя в фильмах. Обычно они раздражаются или обижаются, потому что им кажется, что они в тот день работали лучше, чем это выглядит на экране, и не могут понять, почему режиссер никогда не использует нужный дубль».

Феникс рассказывал о своем опыте работы над фильмом: «В какой-то мере сложнее всего сохранять необходимое вдохновение в течение трех месяцев съемок и в два раза более долгого срока, требуемого на подготовку. Однако у меня никогда не было такой проблемы с Джоном. Он был невероятно сложным человеком, и в нем так много ритмов, что он никогда не навевал на меня скуку. Я всегда чувствовал вызов».

Ему нужна была роль, от которой трудно просто так отделаться, – из-за личных проблем, которые вытекали из его неспособности возвратиться к нормальной жизни после съемок.

«Каждый фильм какое-то время тебя поглощает. Это происходит как отращивание бороды: понемногу, постепенно. А потом вдруг раз, и ты оказываешься без бороды и говоришь: «Черт подери! Я голый!» Ты больше не можешь полагаться на созданный тобой мир. Почва уходит из-под ног, и внезапно… все исчезает. Работа заканчивается, и ты задаешься вопросами: «Что делать? Как действовать? В чем состоит моя жизнь?» Ты можешь чувствовать себя очень одиноко», – говорил Феникс.

«Я прошел через растерянность и депрессию. После фильма, похожего на этот, я теряю то, что помогает мне чувствовать себя комфортно. Я начинаю думать: «Кто я? Что мне делать?» – добавлял Хоакин. «Конечно, все это звучит так чертовски серьезно, но я не знаю, почему мне так нравится играть или почему мне нравится погружаться в роль. Я не жду ничего другого, что связано с актерским мастерством, например, славы или так называемых бонусов».

Он продолжал рассказывать, насколько он отдавался роли и что он забывал свою обычную жизнь, когда работал. «Я не ношу одежду и не слушаю музыку, которые привычны для меня. Я не общаюсь с друзьями или семьей. Это сильно сказано, но это действительно трудно».

«Это всегда было характерно для меня. Если я играю официанта, я начинаю работать официантом. Я мало на что надеюсь, потому что мы привыкли к упрощениям при игре, но я думаю, что мы чувствуем, когда что-то получается аутентично, а когда нет. С этой ролью я не думал, что должен походить на Кэша, но, конечно, мне нужно было знать, что он чувствовал, когда пел».

В другом интервью он говорил: «Когда он [фильм] закончился, я почувствовал себя брошенным и абсолютно свободным, без страховочного ремня. Это был самый долгий период, когда я над чем-то работал. Каждый день я только и делал, что читал о Джоне или слушал Джона. Все было Джоном».

Он понял, что ему нужна реабилитация.

Он рассказывал: «Если честно, я не знаю, насколько корректно говорить, что я алкоголик. Не потому что я думаю, что это позорно, просто я не знаю, правда ли это. Я предпочитаю трезвость. В прошлом, если мне приходилось идти на мероприятие, где было много светских разговоров, я думал: «Я с этим не справлюсь». Так что я просто пил, и мне становилось все равно. Таков был масштаб моего алкоголизма. Когда я работаю, я очень мотивирован, но есть часть меня, которой нравится ничего не делать, а выпивка позволяет тебе ничего не делать. Теперь мне с друзьями приходится делать что-то более полезное. Раньше я думал, что те, кто не пьют, слабаки. Теперь я думаю, что это сильные люди».

Он говорил о своем опыте реабилитации: «Это был скорее загородный клуб, в котором нет выпивки. Рутина затягивает. Но я не хотел выходить в люди и чувствовать, что мне нужно выпить только для того, чтобы потом ощущать себя комфортно в ресторане. И все же искушение было слишком велико. Честно говоря, я не знаю, считаю ли я себя алкоголиком. Я не одержим выпивкой».

В другой раз он, как известно, остановился на полуслове, чтобы заявить ошеломленной прессе: «У меня что, в волосах большая лягушка?»

Журналист: «Нет, нет».

Феникс: «Что-то вылезает из-под кожи у меня на голове».

Журналист: «Нет, ты прекрасно выглядишь».

Феникс: «Но я это чувствую. Меня не беспокоит внешность. Меня беспокоит ощущение, что мой мозг съеден… Что вы меня спросили?»

Его агент потом сказал: «Думаю, ему на голову села муха. Я стоял там же и смеялся вместе ним. Затем он вернулся к пресс-конференции. Он дает интервью каждый долбаный день. И нет, у него нет нервного срыва, и он все еще в трезвом уме. Он эксцентричный».

Через несколько месяцев после реабилитации Феникс ехал в Голливуде по извилистой дороге, и его машина перевернулась. Окровавленный, с ушибами и в состоянии шока, он хотел закурить, когда к нему обратился мужчина со словами: «Просто успокойся». Феникс ответил: «Я в порядке. Я спокоен». Мужчина возразил: «Нет, это не так», указывая, что он собирается закурить в машине, из которой течет бензин.

Этим мужчиной оказался эксцентричный немецкий режиссер Вернер Херцог.

Феникс говорил: «Помню, кто-то постучал в окно со стороны пассажира. Я услышал слова на немецком: “Просто успокойся”. Там была подушка безопасности, я ничего не видел и ответил: “Я в порядке. Я спокоен”».

«Наконец, я опустил окно, и в машину просунулась голова того парня. И он сказал: «Нет, это не так». И я вдруг понял: «Это же Вернер Херцог!» В голосе Вернера Херцога есть что-то такое успокаивающее и красивое. Я почувствовал себя в полном порядке и в безопасности. Я вылез из машины».

«Я выбрался из машины и сказал: «Спасибо». И он ушел».

Два года спустя Херцог вспоминал эту встречу: «Никакой мистики, передо мной по крутому холму в Голливуде двигалась машина, и я заметил, что она передвигается слишком быстро и бесконтрольно; очевидно дело было в неисправных тормозах, и я понял, что это хорошо не закончится; в итоге машина перевернулась, осталась на крыше и оказалась сильно разбита. Так как я ехал следом, я выпрыгнул из автомобиля и попытался быстро оценить, сколько там людей и что я могу сделать. Я увидел одного человека, и это был Хоакин».

«И вот наступает момент, когда я понимаю, что он, по-видимому, не пострадал, то есть, он был в шоке, но явно не пострадал физически, и я вижу, как он возится с сигаретой и зажигалкой, а с другой стороны из автомобиля капает бензин. Я попросил у него зажигалку. А потом подошли другие люди, и мы его вытащили. Я знал, что он хотел поблагодарить меня и пожать мне руку, но я не хотел поднимать шум и уехал. Такой была моя с ним встреча».

На следующее утро агент Хоакина сказал: «Тормоза вышли из строя, и машина перевернулась. Но у него все хорошо. Он может чувствовать себя по утрам очень больным, но сейчас у него все хорошо».

Имелись вполне объяснимые опасения, что известность дается Хоакину так же непросто, как и его покойному брату. Его пресс-конференции, как и интервью, становились все более непоследовательными.

В одном из таких интервью он сказал: «Единственный вопрос, который мне задают: «Уносишь ли ты это с собой домой?» А правда состоит в том, что нет. Но люди не хотят этого слышать. Так что это странная ситуация, потому что ты либо говоришь людям правду, сводящуюся к тому, что не происходит ничего особенного, и тогда они тебя не ценят. Или же ты просто врешь, что я делаю постоянно. «О да, мне по-настоящему трудно спать по ночам». Да, очень трудно спать, когда у тебя есть ассистенты, которые дадут тебе все, что захочешь. Ты находишься на съемках, где люди постоянно о тебе заботятся. Это же проще простого».