Текст книги "Хоакин Феникс. Он все еще здесь. Биография"

Мишени начинаются с выстрела. С самого настоящего, когда герой Хоакина Феникса – житель маленького городка – стреляет по бутылкам от «Будвайзера», подвешенным к дереву. Первая сцена просто великолепна – персонаж Феникса Клэй спорит со своим другом Эрлом, обвиняющим его в том, что он спит с его женой. Сцена заканчивается дилеммой фильма-нуар – Эрл убивает себя, но намеренно делает так, чтобы это выглядело, как будто его убил Клэй.

Фильм Дэвида Добкина – прекрасный фильм-нуар со своими отличительными чертами: с неуклюжестью диалогов вместо их строгости, с мрачным комизмом вместо смертельной серьезности и с ярким бескомпромиссным дневным светом, заменяющим обыкновенную для этого жанра темноту. Картина была снята продюсерской компанией Ридли Скотта и его брата Тони Скотта Scott Free.

Режиссер Добкин знал, что у него в руках отличная история, но, поскольку это была такая эксцентричная тема, он следил за тем, чтобы основной упор делался на сценарий и отрабатывал его раз за разом, пока тот не стал настолько совершенным, насколько это возможно. «В творческом отношении меня вдохновил фильм Фарго братьев Коэнов, в котором берется классическая, достаточно примитивная ситуация и превращается в нечто новое», – говорил он. «Я имею в виду, что никто из персонажей Фарго не «эволюционирует», никто на самом деле не «учится чему-то», если выражаться голливудскими терминами. Но ты постоянно ощущаешь, что у этих героев богатая, насыщенная внутренняя жизнь, истинно глубокая философская сущность, даже если они живут в маленьком городке и разговаривают не так, как мы с вами».

Хоакин рассказывал об ожидавшемся фильме: «Когда я впервые прочитал сценарий, я подумал: «Ого, это может быть действительно сложно. В плохих руках история может стать просто нелепой». Но потом я встретил Дэвида, и мы правда хорошо поладили. Я сразу понял, что у него есть все, чтобы помочь нам оживить этих людей».

В интервью Вон так описывал своего персонажа: «Лестер – парень, который не обязательно приехал с запада – это просто образ, который он создал для себя. Каково бы ни было его реальное происхождение, будучи сильно обиженным женщинами или кем-то еще, он это пережил, нахватавшись всякой ерунды из кино. Он видит свою жизнь как странный вестерн с самим собой в главной роли. Он считает себя нормальным в безумном мире. Когда я встретил Дэвида Добкина, я не был с ним знаком, я прочитал сценарий и подумал, что это интересно. На этой первой встрече он убедил меня сняться в фильме, потому что у него было совершенно определенное понимание этой истории. Он говорил о камере то, что я тогда даже не понимал. Я просто сразу очень к нему привязался».

Он продолжал: «Я очень люблю Мишени, да. Думаю, он сделал отличный фильм. И, кроме того, я играл забавного персонажа».

В онлайн-интервью журналу People Добкин рассказывал о героях фильма: «Я хотел, чтобы все не были похожи на тех, кем казались, – агент ФБР курит марихуану, шериф из маленького городка, который кажется медлительным, оказывается тем, кто в конце концов выясняет всю правду (об убийствах)».

Неудачник из маленького городка в исполнении Хоакина располагает к себе приезжего серийного убийцу, сыгранного Воном. В реальной жизни между актерами также возникла взаимная симпатия, и в итоге они стали близкими друзьями – во многом такими же, какими после фильма За что стоит умереть стали Хоакин и Кейси Аффлек.

«Думаю, мы искренне симпатизируем друг другу», – говорил Вон. «Актерская работа значит для него очень много, и я это уважаю, потому что она немало значит и для меня». Было и еще кое-что, сложившееся, по-видимому, удачно. «Нам словно снова стало по 12 лет, когда мы только и делали, что тусовались друг с другом. Во время съемок фильма мы словно жили в летнем лагере».

Феникс снова был под впечатлением. Он вжился в роль, несмотря на очевидное помутнение рассудка своего героя. Помогло то, что между ним и Воном возникло большое взаимопонимание. Он рассказывал о работе с Воном: «Ну, это был отличный актерский состав. Я думаю, что Винс – это просто бомба, он очень обаятельный, очень забавный. Он был таким милашкой. Хм, у нас как бы сложилась такая маленькая семья. Что-то вроде таких семей появляется всегда, когда ты работаешь, но это была малобюджетная съемка в действительно небольшом городке штата Юта, и все мы жили в одном мотеле, так что я и Джанин [Гарофало], мы были соседями и просто оставляли дверь открытой, а все ходили туда-сюда. То есть, это был действительно тесный коллектив, и Дэвид Добкин им руководил, [он] точно один из милейших парней».

Феникс добавлял: «Время – мы снимали Мишени шесть недель и шесть дней – было действительно напряженным. Это была намного более долгая съемка на 8-милиметровой пленке [более старая пленка]. Дело вот в чем: при съемке на 8 мм ты получаешь трейлер; это здорово. В Мишенях же они сказали: “Если не возражаешь, у тебя будет общий трейлер с Винсом, потому что твой трейлер конфисковали за долги. В прямом смысле”».

Во время съемок Добкин отметил, что в сцене рыбалки Хоакин отказался нацепить рыбу на крючок. А когда режиссер фильма спросил, будет ли Хоакину интересен фильм, о котором он размышляет и в котором Хоакину потребуется сыграть тореадора, тот ответил: «Абсолютно точно нет. Я могу сделать это в единственном случае – если в конце бык выиграет и убьет меня».

В итоге стало похоже, что Хоакин после всего все-таки собрался сниматься в Ярдах.

Феникс рассказывал о режиссере Ярдов Джеймсе Грэе: «Я не уверен, видел ли я Маленькую Одессу до того, как его встретил, или же мне сказали, чтобы я посмотрел этот фильм примерно в то самое время. На самом деле я впервые узнал о Ярдах из-за Лив. У нее в квартире были все ее сценарии от агентства CAA[16]16
  Creative Artists Agency. – Примеч. перев.


[Закрыть], и однажды я перелистнул обложку одного из примерно тысячи ее сценариев, и там было написано Ярды».

«И я повернулся к ней и сказал: «Названия у твоих сценариев лучше, чем у тех, которые получаю я». В названии Ярды было что-то загадочное и неоднозначное. И это все. Затем, через пару недель, мой агент позвонил и сказал: «У меня есть сценарий под названием Ярды». Я ответил: «Да, мне знакомо это название». Затем я прочитал сценарий и подумал, что он прекрасен. Когда Джеймс приехал в Нью-Йорк, чтобы встретиться со мной, я просто почувствовал, что он был тем, кому я могу по-настоящему доверять, что, разумеется, очень важно для актера. А еще мне понравился вектор развития моего персонажа».

Решение Феникса отказаться от Ночей в стиле буги не прошло бесследно. Уолберг, только что успешно выступивший в этом фильме, планировал сыграть в Ярдах роль Гутьерреса. Однако когда Фениксу позвонил Грэй и спросил, не говорит ли тот по-испански, это был тревожный сигнал. Сразу же возникли подозрения, так как в сценарии испанского языка не было. Вскоре Грэй спросил Феникса, что он думает о роли Гутьерреса вместо роли Лео. Стало ясно, что предназначавшаяся ему роль уходит к Марку Уолбергу. Похоже, это был результат колоссальной работы агентов этого актера. Он был большей звездой, а большая звезда должна получить более значимую роль».

Снайдер говорил: «Думаю, что так происходит со всем, чем успешнее ты становишься… Все это было просто мощной игрой агентов, нацеленной на то, чтобы показать Марку Уолбергу, насколько они могут быть влиятельными, в духе: “Мы сможем заполучить это для тебя”».

В беседе с журналистами Contactmusic.com о кастинге и о том, что каждого из трех ведущих актеров фильма преследуют свои стереотипы, – Marky Mark[17]17
  Имеется в виду хип-хоп-группа Marky Mark and the Funky Bunch, возглавлявшаяся Марком Уолбергом.


[Закрыть] всегда будет приходить в голову в связи с Уолбергом, тень брата преследовать Феникса, а Терон будет постоянно пытаться спрятаться от своей красоты, – Грэй сказал: «Видите ли, стиль работы над фильмами так сильно изменился со времен, когда они мне нравились. Скажем, идет 1973 год, и я хочу снять этот фильм. А) Мне легче собрать деньги. Б) Если я хочу снять его, я могу посмотреть на сцену, могу пойти к Ли Страсбергу и сказать: «Кто из ваших актеров мне подходит?» Если я пытаюсь сделать такого рода социальный реалистический фильм сейчас, что мне делать? Я не могу исходить из «репутации» актеров. Я могу основываться только на том, вижу ли я в других фильмах полную отдачу актеров, их определенную эмоциональную зрелость – глубину, чувствительность. Если я все это вижу, мне все равно, какова их репутация. Я собираюсь их снимать».

Грэй также говорил: «Правда в том, что сделать фильм такого рода очень сложно. Все вокруг это подтверждает. Где-то в 1980 году произошло ужасное искажение понимания искусства кино, когда кто-то сказал: “Если вы можете обобщить содержание фильма в четырех словах, у вас будет отличный фильм”. Это одна из худших концепций в истории планеты».

«Я трачу много времени, чтобы противостоять типизации. Я люблю смотреть фильмы-нуар в кинотеатре. Сила зла Абрахама Полонского – один из моих любимых фильмов. Но он, скорее, относится к детективному кино. То, что я стремился сделать, было в большей степени социальной драмой, которая кажется мертвым жанром. Что-то вроде фильма В порту».

Грэй пояснял, что обсуждал с Уолбергом тот немалый шанс, который выпал последнему благодаря Ярдам. «Он антигерой в мифическом смысле. Это очень рискованная роль, потому что ее нужно играть не в полную силу. Это не тот парень-лидер, которому достается девушка. Это гораздо более рискованно. Что касается Хоакина, он очень целеустремленный актер, и он не против опуститься на самое дно. Шарлиз тоже. Я имею в виду, Шарлиз очень грамотна. Я поражался ею всякий раз. В этой связи мне кажется, что они часто становятся заложниками фильмов, в которых используются не все их возможности».

Ясно, что суровые криминальные триллеры оказались важны для Хоакина – такого рода негативная реакция на упорное стремление американской молодежи измерять успех количеством принадлежащих человеку материальных ценностей привлекала Хоакина и его семью. Притягивали Хоакина и съемки в Нью-Йорке, при этом дополнительным бонусом был режиссер фильма, знавший, как задеть его за живое. Они снимали в нью-йоркском метро, заглядывая в глубокие подземелья, и мучились от летнего зноя только ради того, чтобы Грэй постоянно повторял: «Сто процентов эмоциональной самоотдачи», стремясь поддерживать высокую эмоциональную напряженность.

Хоакин благодарно отзывался на эту мантру, а также серьезно настраивался на съемки и непросто выходил из роли. Закатывать глаза в ответ на повторение чего-либо могло бы быть актерским штампом, однако Хоакин по-настоящему вживался в роль – причем до такой степени, что ему не только было трудно из нее выходить, но он даже на какое-то время терял контакт с друзьями из-за своего странного поведения.

«Здесь идет речь о фальшивости американской мечты. Это странная вещь, с которой столкнулось мое поколение; нас поощряют следовать американской мечте, но у нас нет для этого правильной моральной поддержки. И вот, у вас есть этот герой Вилли. Мы ничего не знаем о его родителях, за исключением одного упоминания о его матери. Ты действительно чувствуешь этого ребенка, которому пришлось вырасти очень быстро и в сложных условиях. Это про предательство, дружбу и любовь, а также про то, как эти внешние силы способны осквернить наши отношения», – пояснял он.

«Любой актер, говорящий, что дома на выходных он вынужден забывать о своем персонаже, полон дерьма и претенциозности. Все гораздо сложнее. Тут-то и видна вся игра насквозь, вся эта показуха. Я не нашел ни одного рецепта погружения в роль или выхода из нее. Что касается Ярдов, то только через год я смог оглянуться и спросить себя, как мне это удалось».

Во время съемок Ярдов он нанял тренера для работы с ним шесть дней в неделю – чтобы, как говорил Хоакин, «чувствовать каждую мышцу своего тела».

«На беговой дорожке я думал, что мои голени разорвутся. И это еще было самое простое…» – добавлял он.

Он хотел стать похожим на модель Calvin Klein, как иронично замечал Уолберг.

В фильме была сцена, требовавшая от Феникса особого драматизма. Он пошел на другую сторону съемочной площадки и врезался головой в дубовую доску на стене, в результате чего появился огромный шрам. Медсестра на съемочной площадке сказала Грэю, что Феникс стучит головой о стену. Естественно, режиссер бросился туда и нашел своего актера бьющимся головой. Этот случай – притча во языцех в Голливуде, и хотя актер не раз прибегал к такой ревностной подготовке, ему не понравилось, как ситуацию преподносила пресса:

«Пресса выбивается из сил, настаивая на том, что каждый день помимо чистки зубов и принятия душа я готовлюсь к роли с помощью ударов головой о стену. Мне кажется это странным, потому что мне нужно было играть напряженные эмоциональные сцены, один раз в Ярдах и второй раз в Форс-мажоре, при этом ты стоишь такой среди людей, пьющих кофе и спрашивающих: «Ты видел эту игру прошлым вечером?» И ты думаешь: «Как, черт возьми, мне правильно сыграть этот (сложный) момент?» Поэтому я делаю что-то экстремальное, а потом вдруг это становится моей характерной чертой, что в корне неверно – это всего лишь один из моментов. А остальное они не замечают».

Грэй говорил GQ: «Хоакин готов на самые проблемные, индивидуальные, изобличающие шаги, на все, что только можно попросить от актера. Честно говоря, мне очень трудно с ним работать – мне не нравятся истязания».

Позже он добавил: «Но через секунду я готов с ним работать, потому что он так хорош».

Хоакин говорил о Грэе: «Это то ощущение, когда ты собираешься присоединиться и попытаться сделать что-то не так, как ты мог бы это сделать с другими режиссерами. Его это интересует, он это ценит, и он сильно тебя стимулирует, так как так же стимулирует и себя. Не могу сказать, насколько легко режиссеру «снимать, монтировать» и устраняться».

Он изо всех сил старался сделать драку с Уолбергом убедительной. Он рассказывал: «Мы с Марком забыли о себе. Мы хотели, чтобы это была эпическая драка, с падением с лестницы и продолжением на улице. У нас были налокотники и наколенники, но с первого дубля Марк просто зацепил меня своим мизинцем, подбросил в воздух, и я приземлился на голову. Чувак, я был избит. Несколько дней я был черно-синим. Но, черт возьми, я уверен, что не собирался драться в долбаном стиле Джона Уэйна. Я хотел, чтобы это выглядело небрежно, грубо и зло, чтобы я лупил этого парня – своего друга, – так, как будто хочу выбить из него душу».

Об Уолберге Хоакин добавлял: «Он гений. Я знаю, это звучит громко, но когда вы несколько месяцев работаете вместе в странных обстоятельствах, у вас появляется связь, как на войне. Ну, может, не как на войне, а как в армии. Когда я закончу с кино, я хочу отстраниться и какое-то время не иметь к нему никакого отношения. Так что эта дружба, которую вы заводите, всегда странная».

В интервью интернет-газете The Huffington Post Грэй рассказал о том, как он решил взять на роль Хоакина: «Я впервые встретил Хоакина холодным зимним вечером в Нью-Йорке в 1997 году. Это был шумный и сложный вечер, завершивший сложный день, и у меня была по меньшей мере напряженная неделя, во время которой я пытался подобрать актеров для своего фильма Ярды. Я встретился, наверное, с сотней актеров, и большинство из них выглядели талантливыми и полными энтузиазма. Но то, чего им всем не хватало – во всяком случае, с моей точки зрения, – было определенное качество, которое выделяет лучших среди остальных: умение передавать сложную внутреннюю жизнь».

Однако после нескольких минут разговора с Хоакином режиссер уже знал, что это именно тот человек, который ему нужен. «Он был противоречивым, он был ярким, и он был ищущим. Было понятно и еще кое-что: Хоакин вызывал опасения. Я его не боялся, но я боялся того, что он может сделать, особенно с собой. Я должен был начать работать с ним как можно скорее».

«Оглядываясь на наш первый опыт сотрудничества, я не уверен, что мы действительно много взаимодействовали. Вроде бы, я помню много терзаний, страха, воплей и криков. Но также я помню, как постоянно поражался эмоциональной глубине 24-летнего парня, и мне нравилась его дикая непредсказуемость. Казалось, в любую минуту он готов взорваться».

Хоакин, по его словам, был к себе строг, он был настоящим перфекционистом. «У нас была одна общая черта, и это было полное погружение в работу. Мы снова и снова говорили друг другу, что точно провалимся, но, по крайней мере, при этом отдадим все, что имеем. Он был неподготовленным и недисциплинированным, обычно требовал множества дублей и большой подготовки. Я тоже. Сейчас Ярды похожи на первый раунд боксерского поединка, в котором ни один из бойцов не выглядит к нему готовым».

Во время работы с Хоакином Грэй сравнивал себя с дьяволом, сидящим на его плече, – он уговаривал и дразнил его, чтобы спровоцировать реакцию, тыкал в него пальцем, пока тот не давал Грэю понять, что готов играть на камеру.

Правда, в одном случае Грэй зашел слишком далеко. Он решил использовать отношение Феникса к Тайлер, чтобы создать своего рода мотивацию для напряженной сцены, и спросил его, как он отреагирует, если она умрет у него на руках. Это было слишком для Феникса, который отчитал режиссера за перебор: «Черт возьми, Джеймс, ты вывел меня из себя, и ты все испортил. Ты все испортил».

Режиссер Джоэл Шумахер позже скажет о работе с Фениксом: «Хоакин понимает опасность этого бизнеса. Я работал с несколькими молодыми актерами, вызвавшими мое беспокойство, но за него я совсем не переживаю. Я знал Ривера, который был не менее талантливым, просто он был совсем другим, и я часто думаю, что, возможно, старший брат повлиял на взгляды Хоакина – это, конечно, просто моя догадка».

Наблюдение Шумахера было небезосновательным. В конце концов, он снимал Огни Святого Эльма – ранний фильм с «Бандой сорванцов»[18]18
  «Банда сорванцов» – группа молодых актеров, часто снимавшихся вместе в фильмах в 1980-е годы. В их числе были Эмилио Эстевес, Энтони Майкл Холл, Роб Лоу, Эндрю Маккарти, Деми Мур, Джадд Нельсон, Молли Рингуолд, Элли Шиди. – Примеч. перев.


[Закрыть], а также соединил на экране Кори Фельдмана и Кори Хэйма в Пропащих ребятах.

Комментируя постоянную смену образов своим братом, сестра Рейн говорила: «Это еще мягко сказано, что он входит в роль, потому что Хоакин всегда работает на полную катушку. Дико видеть, как он меняется. В один прекрасный день он выглядит как настоящий школьник, а через две недели у него уже синие волосы».

Он искусно исполнял роли как странных, так и обычных персонажей и долго оставался под впечатлением от своего непростого образа в Ярдах, при этом в Форс-мажоре он сыграл в целом обычного человека, попавшего в малазийскую тюрьму за хранение наркотиков.

Феникс пояснял, как было дело: «Я спросил Джозефа Рубина, что он собирается делать дальше, и Рубин назвал этот фильм, который, по сути, был изумительным. И я сказал, что хотел бы прочитать сценарий, но в тот момент из этого ничего не вышло. Не знаю почему, но через несколько месяцев этот сценарий прислал мне мой агент. Я прочитал его и узнал, что в фильме снимается Винс [Вон]. Рубин не знал, что мы работали вместе. Он вообще не знал, что мы друзья. И я сказал: «Я только что закончил с ним один фильм». А он ответил: «О, правда? Вы поладили друг с другом?» Я сказал: «Да, он хороший парень». И вот, Винс позвонил мне через пару дней и сказал: «Я не могу в это поверить, ты снимаешься в этом фильме». Он правда не знал, что произошло».

Рубин добавлял: «Я позвонил Винсу, и он спросил, кого я пригласил из его друзей, а я сказал: «Парня по имени Хоакин Феникс». Он ответил: “Ты шутишь? Вообще-то мы с ним и правда хорошие друзья. Ты меня разыгрываешь? Это просто фантастика”».

«Я понятия не имел, что они были так близки. И это было здорово, потому что их сильная привязанность друг к другу помогала, когда они играли друзей».

Форс-мажор – это драма в духе «А как бы поступил ты?», которая начинается с истории трех персонажей, сыгранных Винсом Воном, Фениксом и Дэвидом Конрадом, наслаждающихся поездкой в Малайзию. Дом на побережье – их временная база, где они вместе проводят время, пьют, принимают наркотики и вообще развлекаются. Однако когда их пути расходятся, двое возвращаются в Америку, в то время как персонаж Феникса Льюис Макбрайд решает отправиться на Борнео, чтобы посвятить себя защите окружающей среды.

Со временем персонаж Вона, водитель лимузина Шериф, неожиданно узнает, что когда они с персонажем Конрада уехали, в их пляжном доме был произведен обыск, и Льюис уже два года сидит в тюрьме. Шериф и герой Конрада сталкиваются с дилеммой – они должны разделить вину с Льюисом и сесть в тюрьму на три года каждый, иначе Льюиса казнят. Несложно догадаться, почему роль привлекла Феникса. Он появляется в фильме лишь время от времени, но сцены с его участием имеют огромное значение.

Как всегда, он отнесся к этой роли невероятно серьезно и появился на съемочной площадке исхудавшим, словно высохшим. Ошеломленный Джозеф Рубин отвел его в сторону, не для того, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, а потому что сам надеялся сбросить несколько фунтов и хотел попросить у него совета по диете. Феникс же сухо ответил: «Это легко. Просто перестань есть».

Можно было бы сбросить со счетов игру Феникса как человека, имевшего самые большие возможности выделиться в фильме. Однако на самом деле и у Вона, и у Энн Хеч, и у Джады Пинкетт Смит были все шансы проявить себя, ведь сюжет фильма хотя и развивается по шаблону, позволяет ведущим актерам играть не вполне совершенных персонажей.

Но именно Хоакин полностью использовал возможности сценария, кульминацией которого стали несколько по-настоящему трогательных моментов, прежде всего его обращение, записанное на камеру. Внимая сценарию и при этом следуя своему инстинкту, Феникс мудро отказался играть уравновешенного персонажа, изобразив реального человека, попавшего в ужасную ситуацию. Он хочет жить, и в нем нет никакого благородства, чтобы даже притворяться, что это не так.

Игра Феникса может несколько потускнеть из-за измышления, что он ради достижения особенных эмоциональных глубин, необходимых для фильма, чуть ли не использовал смерть брата. Это, конечно, оскорбительное обвинение, – и Хоакин стремится напомнить, что не выдержал бы, если бы пришлось падать в этот колодец всякий раз, когда ему нужно усиливать напряженную сцену. Кроме того, он доказал свою способность создавать эмоциональные сцены в кино еще до смерти брата.

Шумахер говорил о его игре: «Форс-мажор работает на подсознательном уровне, потому что вы радеете о спасении этого парня».

Режиссер Рубин рассказал, как он брал Хоакина на роль: «Хоакин в то время был начинающим актером. Обычно актер такого уровня приходит и читает сценарий. Но его агент сказал, что он не будет читать, и не можем ли мы вместо этого устроить с ним встречу. Я согласился».

«Но он был таким застенчивым, что едва говорил. Мы просто сидели и улыбались друг другу. Он вызывал симпатию по своей природе. Ты сразу в него влюблялся. Это было именно то, что нужно для роли. И мы почти не поговорили, но роль он получил».

Он добавлял: «Я смотрел Выдуманную жизнь Эбботов, и мне понравился этот фильм. Всегда приятно видеть их читающими слова персонажа, но я полностью ему доверял».

Как и в случае с Ярдами, Хоакин ради фильма будто погрузился во мрак.

Рубин говорил: «Что ж, Хоакин настолько глубоко входит в роль. В одной сцене охранники тащат его к месту казни, чтобы повесить. Это невероятно эмоциональная сцена, и чтобы ощутить то кошмарное состояние, которого ему нужно было достичь, Хоакин буквально начал биться головой о стены».

Описывая работу над сценой, он продолжал: «Мы сняли весь его материал, и это было запредельно эмоционально. Затем мы должны были снимать реакцию Винса. Обычно это означает, что другой актер снова играет свою роль за камерой. И Хоакин проделал все ту же подготовку за кадром, показав такую же страшную и надрывную игру. Он сыграл так же хорошо, как и на камеру».

Винс подошел ко мне со словами: «Ему не нужно этого делать».

«Я сказал Хоаку: “Тебе не надо через это проходить. Тебе не нужно снова входить в это состояние. У Винса все отлично”».

«А он повернулся ко мне и сказал: «Если я не пойду до конца, я буду чувствовать себя как идиот»».

«Я прекрасно понимал, что он имеет в виду. Как человек, он стеснителен и несколько не уверен в себе. Когда он исполняет роль, он должен быть полностью в игре, полностью в персонаже, иначе возобладает его смущение».

«Он был таким экстремалом. В какой-то момент он предложил, чтобы несколько крутых парней заперли его на пару дней в комнате и грубо избивали по ночам, что дало бы ему почувствовать, через что прошел его герой в Малайзии. Но я сказал: “Нам не нужно этого делать. Я не собираюсь подвергать тебя таким вещам”».

Рубин также приводил еще один пример чудаковатой, эксцентричной стороны Хоакина: «Мы снимали в Гонконге, в этом шикарном отеле. И мы спускались по этой изящной лестнице с ковровой дорожкой. И тут он упал и покатился по лестнице вниз. Это было безумно, но смешно. Это было здорово. Ему нравится дурачиться, он забавный».

При этом Хоакин иронично признавал, что «съемочная команда, вероятно, считала меня немного сумасшедшим».

От критиков Феникс получил больше похвал, чем сам фильм. Критик Роджер Эберт комментировал: «Винс Вон, исполняющий роль Шерифа, работает водителем лимузина. У него не такая бурная жизнь, но, по крайней мере, это его жизнь. Тони помолвлен. Что касается Бет, мы лишь постепенно узнаем всю ее историю, втягивающую Шерифа в непростую эмоциональную ситуацию. Хоакин Феникс в образе заключенного не мужественен и не философичен, он чувствует себя так, как чувствовали бы себя большинство людей, если бы на них свалился с неба смертный приговор».

При этом канал CNN отмечал: «Феникс действительно велик, его облик таков, словно его в течение двух лет ежедневно отжимали в соковыжималке, впечатляет и его непрерывное бормотание об отсутствии Бога в тюремной камере. (Этот парень встречается с Лив Тайлер, поэтому он, безусловно, играет.)»

Феникс начал стабильно получать работу, и все его проекты оказывались очень интересными. Съемки его нового фильма начались очень скоро.

Он рассказывал историю: «Я давно не видел своего агента, поэтому я пошел к ней, и мы говорили о фильме Форс-мажор, о том, что он снимается, и пытались понять, что делать дальше, что будет лучшим решением. Она сказала: «Я бы хотела, чтобы ты поработал более масштабно, сделав что-то со студией». А я ответил: «Я просто хочу сделать хороший фильм, каким бы он ни был». И мы сидим, разговариваем, и тут звонит телефон, а это Джоэл Шумахер, с которым она знакома. И она говорит: «Я сижу здесь с Хоакином Фениксом». А он отвечает: «Отлично, вот из-за него я и звоню. У меня есть такой-то сценарий, и я хочу, чтобы он прочитал его и что-то о нем сказал», и он захотел со мной встретиться. Поэтому я пошел и встретился с ним».

Он продолжал: «Мы прыгнули выше своей головы. Думаю, это здорово, что он платит мне деньги, и я счастлив этому, как и тому, что я не в секс-шопе; я действительно считаю себя большим человеком. Но я смешон – у меня виниловые штаны, брови с пирсингом и синие волосы. Это такой грустный панк, он хочет быть рокером, быть Джимом Моррисоном, но у него нулевой талант, он не собирается этим заниматься, поэтому ему приходится смеяться над этим, шутить. Он думает, что они похожи на отличную команду – как Старски и Хатч или как Джон и Пончерелло».

Хоакин, наконец, заработал для себя достаточно денег, и ему больше не нужно было ни на кого полагаться.

«Это отличная работа, ты работаешь, и это здорово. Но я много в нее вкладываю, и она поглощает меня целиком месяцами, а выходить из этого состояния еще страшнее», – говорил он.

«Полагаю, ты можешь тратить безумные суммы заработанных тобой денег на ерундовые вещи, и это не имеет значения, если ты уравновешиваешь свои хотения помощью другим. Думаю, я оказываю такую помощь. Я забочусь о друге, которого выселили, потому что он не может заплатить за аренду своей квартиры, и при этом я просто выкинул 500 долларов за проигрыватель мини-дисков, потому что мне хотелось записывать на нем собственную музыку. Это странно. Не знаю, это все относительно. У меня нет ответов. Я просто все еще пытаюсь понять это».

«Что ж, по сравнению с другом, которого выселили, я, конечно, мерзкий вонючий богатей, и он думает: «Если бы я только имел столько денег, я был бы обеспечен на всю жизнь». А я смотрю на какого-нибудь актера и говорю: «Ты, что, сукин сын, издеваешься? Если бы мне платили столько за каждый мой долбаный фильм, я бы купил целый городской квартал и обустроил бы там жилье для всех, кому оно нужно. Так что все относительно, и я зарабатываю не так уж и много».

Он рассказывал о том, как распоряжается своими деньгами: «Прямо сейчас я и в самом деле обустраиваю удобное жилье для себя и своей семьи, и для своего племянника, и для любых людей, которых я могу поддержать, которым могу помочь выжить. Я буду делать это в пределах своих сил. Пожалуй, я стремлюсь делать все возможное, но все мы эгоисты, все мы хотим для себя чего-то невероятного и стремимся к этому. Я знаю людей типа: «Я бы никогда не снялся в одном из этих рекламных роликов за миллион, два миллиона долларов». Иди ты. Черт возьми, я снимусь в рекламном ролике за два миллиона долларов».

Громкие новости не закончились. Первые отзывы о Ярдах были так себе, и примерно в это же время Хоакин и Лив расстались.

Когда спустя почти три года, проведенные вместе, они прекратили отношения, Хоакин довольно красноречиво сказал: «Я знаю, что когда мы с Лив встретились, это было потому, что я действительно в ней нуждался, а она тоже нуждалась во мне. Но, думаю, в определенный момент наши отношения начали мешать нам развиваться, мы перестали прогрессировать и приняли очень зрелое решение двигаться дальше, хотя там все еще была большая любовь».

Он сказал GQ: «Люди входят в вашу жизнь и выходят из нее, когда это нужно обоим. Когда я ее встретил, у нее, безусловно, был такой задор, такой интерес к жизни и к будущему. А я в тот момент, наверное, сожалел о многом: о брате и о прессе и о том, как все было уродливо. Лив помогла изменить мою точку зрения, и это было отлично».

Для фильма Ярды потребовались пересъемки. И казалось, они должны были стать обширными.

В это время Снайдер заметил в Фениксе изменения. Он ожидал, что у актера будет много предложений, и так как рядом маячили другие агентства, появились опасения, что он покинет агентство Бёртон. Феникс хотел получать сценарии, которые уходили к первым звездам Голливуда, – тем, кто оставил свой след в прокате. Он все еще ждал такой проект, все время от него ускользавший.