Текст книги "Мать. Вопросы и ответы 1953 г."

Вы этого не замечаете, вот как? Это происходит, когда вы невнимательны, несобранны, целиком поглощены внешней стороной окружающей действительности, заняты исключительно делами и заботами, относящимися к обычной жизни, к ее повседневным проявлениям, не имеющим значения для духовной жизни. В этом случае враждебная сила может напасть на вас, вселиться и утвердиться в вас так, что вы даже и не почувствуете этого. Чаще всего на прямое нападение враждебные силы не идут, потому что тогда они рискуют обнаружить себя (вы можете вдруг почувствовать себя как-то не так, и этот факт привлечет ваше внимание). Обычно они захватывают вас, сначала проникая в бессознательное вашего существа, а затем всплывают оттуда, но потихоньку, так что вы и не подозреваете, что в вас происходит. Замечаете вы их, уже когда они прочно вселились, обосновались в вас, устроились в вас со всеми, так сказать, удобствами.

Иногда невозможно понять, с какой силой имеешь дело – враждебной или нет…

Это означает, что вы находитесь в крайне несознательном состоянии.

Здесь обычно возможны два случая: или вы очень плохо понимаете, что происходит в вас, – вы не исследовали себя, не наблюдали за своей внутренней жизнью, или вы совершенно неискренни, иными словами, как страус, прячущий голову в кусты, пытаетесь скрыть от себя действительное положение вещей, упорно стараетесь ничего не замечать, ничего не знать, повторяя про себя: «Все хорошо, ничего особенного не происходит». Но я надеюсь, что таких среди нас нет, и этот случай мы не рассматриваем. Остается, таким образом, первый случай, когда у человека просто нет привычки наблюдать за собой и он очень плохо разбирается в своей внутренней жизни.

Пробовали ли вы когда-нибудь установить для себя, какие явления в вашей внутренней жизни обусловлены ментальной частью существа, какие – витальной, физической?.. Ибо обычно это смесь, и когда вы первоначально обращаетесь к ней, ваша внутренняя жизнь представляется совершенной мешаниной. И она такой и останется, если вы не потрудитесь разобраться в ней. А сделать это довольно трудно из-за того хаоса, каким является ваше внутреннее существование. Но по мере того, как вы все больше и больше наблюдаете за собой, вы начинаете различать: что-то одно вы распознаете с первого взгляда, так словно эти явления лежат на самой поверхности; для того чтобы понять, откуда в вас что-то другое, вам будет нужно уже глубже уйти в себя, еще что-то потребует погрузиться в себя еще глубже, а иногда – когда имеешь дело с подсознательным – наоборот, так сказать, немного подняться. Вы обнаружите в себе, наконец, и такое, что потребует для своего понимания, чтобы вы погрузились в себя очень и очень глубоко. Но все это лишь начало.

С этого и начните: просто наблюдайте за своим состоянием. В одном случае оно будет вам понятно, в другом – не совсем. Тогда приглядитесь к себе внимательней: «В чем дело? Что это со мной? Почему?» Первым делом, выясните самое простое: не больны ли вы чем-либо, может быть, вы просто простудились; но вот вы убеждаетесь, что все хорошо, все в порядке, ни головной боли, ни температуры у вас нет, желудок не расстроен, сердце работает как положено, то есть с этой стороны все хорошо, полный порядок. Вы продолжаете: «Тогда в чем же дело, почему у меня такое состояние?»… И вы теперь уже углубляете свои поиски, приходится несколько больше погрузиться внутрь своего существа. Впрочем, все зависит от обстоятельств. Иногда вам удастся выяснить причину очень быстро: ах, вот оно что, с вами произошла какая-то неприятность, кто-то бросил в ваш адрес не слишком вежливое слово, или вы не справились с каким-то заданием, какой-то работой, или, возможно, вы не очень хорошо выучили урок и учитель сделал вам замечание. В тот момент вы не обратили особого внимания на происшедшее, но спустя некоторое время последствия его начинают сказываться на вашем самочувствии, вы испытываете неприятные ощущения. Это следующий, немного труднее устанавливаемый источник неприятного внутреннего состояния. Но вот, на самом деле, ничего подобного не случилось, а все-таки вас не покидают беспокойство, недоумение: «Странно, все вроде бы хорошо, все как обычно, ничего особенного не случилось, я, во всяком случае, ничего такого не вижу, но тогда почему же мне так неуютно, откуда это беспокойство?» Здесь ваше самоисследование становится более интересным, потому что теперь для того, чтобы выяснить, в чем дело, вам нужно погрузиться в себя намного глубже. И причины, вызвавшие такое состоянию, могут быть самыми разнообразными: это может быть, например, нападение враждебной силы, которая как раз в это время пытается овладеть вами, это может быть легкая обеспокоенность по поводу того, каким именно должен стать следующий шаг в вашей работе по самосовершенствованию, что и как нужно делать; это может быть также своего рода предчувствие, что в какой-то части вашего существа есть изъян, под влиянием которого вы сейчас находитесь и который нужно исправить, а для этого необходимо разобраться, найти этот порок, исправить ту часть существа, которая им поражена, привнести свет в нее; вам необходимо добиться для себя ясной картины, хорошо осознать, что изъян действительно существует – хотя он и может таиться в очень глубоких пластах существа – и должен быть удален. Таким образом, приглядевшись к себе как можно пристальнее, вы сможете обнаружить, в чем дело: «Ах, вот оно что! В этом отношении я остался таким же, каким и был; здесь, в этом укромном уголке существа, еще по-прежнему темно: здесь сохранились остатки эгоизма, нежелание изменяться, совершенствоваться». И вот, обнаружив здесь этого уродца, вы крепко берете его за нос или за ухо – как вам больше нравится – и выводите его на свет божий: «А-а, так ты прятался здесь, приятель, ты пытаешься скрыться от меня, ну так вот – больше ты мне совсем не нужен!» И вы удаляете этот изъян из своего существа.

А это уже серьезный шаг на пути к совершенству.

А как быть, когда такое неприятное состояние наступает на каком-нибудь занятии, на уроке?

На уроке? Но тогда это значит, что вы просто не слушаете по-настоящему преподавателя, иначе ничего подобного не было бы. Когда вы полностью сосредоточены на уроке, такого с вами никогда не случится. Вы почувствуете беспокойство после урока – это возможно, но во время занятий этого быть не должно – если вы действительно хотите усвоить урок. Если же вы замечаете в себе такого рода ощущения, значит, вы поглощены собой, своими мыслями и чувствами и не обращаете внимания на урок… На самом деле, это очень и очень хорошо, дети мои: занимаясь чем-либо, что-то изучая, вы сосредотачиваетесь на предмете ваших занятий и не испытываете неприятных ощущений. Они могут прийти к вам раньше, они могут прийти к вам позже, но не во время ваших занятий. И это понятно, ведь когда вы полностью поглощены уроком, все свои силы вы отдаете тому, чтобы усвоить как можно лучше то, чему вас учат, для всяких таких неприятностей просто нет места. Вы стараетесь понять предмет, вы все свое внимание отдаете ему – и беспокойство или тревога не трогают вас.

Но бывает так, что стараешься сосредоточиться, а у тебя не получается.

Ну тогда, если у тебя действительно не получается, ты должен все оставить и, разобравшись в себе, выяснить, почему это так! В таком случае, если учитель задаст тебе вопрос, тебе нужно ответить так: «Извините пожалуйста, но я не слушал ваших объяснений».

А ты, что, не любишь учиться?

Нет, не люблю.

Отчего же?

А потому что некоторых предметов я не понимаю.

Но ведь это значит, что тебе не нравится учиться только на некоторых занятиях, и ты, пожалуй, мог бы сказать, что вообще-то ты любишь учиться. Однако, если человек действительно любит учиться, для него не существует такой дисциплины, такого занятия, где бы он не мог узнать чего-то нового и поучительного для себя. Это же ясно, каким бы ни был предмет, там всегда найдется что-нибудь такое, чего ты еще не знаешь – ты ведь не энциклопедия, правда? – поэтому всегда есть возможность учиться еще и еще в любой области. Другое дело, когда на некоторых занятиях приходится возвращаться к уже, казалось бы, изученной книге (а это, я думаю, случается), у тебя могут возникнуть, например, такие мысли: «О, господи, мы же уже проходили этот учебник и вот теперь снова он, как все это скучно!», но все это означает только одно: по-настоящему ты не хочешь учиться, потому что если ты вынужден снова обращаться к тому же учебнику, значит, ты в свое время не усвоил как следует всего того, что нужно было усвоить, и теперь, чтобы наверстать упущенное, тебе нужно приложить дополнительные усилия. И, конечно, ты должен сделать это независимо от того, интересен тебе предмет и учебник или нет, пусть это будет даже учебник грамматики! Разумеется, было бы преувеличением сказать, что учебник грамматики – это очень увлекательная книга, но и он станет интересным, если вы по-настоящему возьметесь за дело – в этом случае интересными для вас станут даже самые отвлеченные грамматические правила. Вы и представить себе не можете, насколько увлекательным становится любое дело, какой угодно предмет, когда вы по-настоящему стремитесь вникнуть в него, понять, почему это – так, а то – вот так; не просто запоминать, зазубривать, а стремиться полностью уяснить для себя сущность изучаемого материала: «Что означают эти слова? Что действительно хотели сказать с их помощью? Каково их истинное содержание?..» Ведь всякое правило – это не более чем воплощение на ментальном уровне того, что существует независимо, само по себе. Возьмите любое правило и, разобрав его как следует, вы увидите, что оно является результатом умственной деятельности людей, которые постарались в как можно более ясном, емком и лаконичном виде выразить нечто независимо существующее. И как вам станет интересно, когда вы попытаетесь, оставив словесный уровень, постичь эту независимую от всяких слов сущность дела! Это так увлекательно, так захватывающе, здорово! Вы словно продираетесь сквозь густые джунгли, стремясь открыть некую новую землю, это как покорение северного полюса! И если вы сумеете так относиться даже к грамматическим правилам, тогда для вас не будет на свете вообще ничего скучного.

Главное – не зубрить, а понимать.

Согласна, дело это требует очень большого сосредоточения, такого сосредоточения, которое поможет вам пробить, пробурить свой ментальный панцирь и выйти за его пределы, на другую, так сказать, сторону, в другое измерение. Но добившись своего, вы понимаете, что ваши усилия не потеряны даром, овчинка стоит выделки… Сначала вы имеете дело с материей холодной, жесткой, тяжеловесной, неподатливой. Но вы вникаете в дело со все большей и большей сосредоточенностью, пока вдруг не оказываетесь в ином измерении, можно сказать, поднимаетесь в свет знания и обретаете это знание: «А-а, вот оно как! Это просто здорово! Теперь мне все ясно!» С таким отношением к делу даже в самом малом вы найдете большую радость.

Теперь вы видите, что и в школе можно избежать скуки.

В школе нужно за год пройти определенный курс какой-то дисциплины. Поэтому иногда в обучении возникает спешка и, еще не усвоив как следует какого-то одного вопроса, приходится переходить к изучению другого.

А вот здесь, дитя мое, я с тобой согласна целиком и полностью, такой способ обучения никуда не годится. Но мы постараемся непременно изменить его, и это понятно – c какой стати нужно осваивать какой-то учебник обязательно за год? Это же какой-то совершенно произвольный срок. Нужно работать над очередным разделом учебника до тех пор, пока он не будет усвоен полностью, и только потом приступать к изучению следующего и так далее. Изучение раздела закончено тогда и только тогда, когда он действительно изучен.

По-настоящему, в основе обучения должен быть не какой-то учебник, а собственные разработки преподавателя. У него должно быть достаточно знаний и он должен постоянно прилагать усилия для того, чтобы готовить материал для занятий ежедневно, по мере необходимости, и изучать с учениками отдельную тему до тех пор, пока… нет, я не хочу сказать, пока все усвоят ее – это просто невозможно, – но пока ее не поймут те, кто, по его мнению, заслуживает этого, то есть те, кто действительно хочет учиться. Только после этого он должен переходить к следующей теме. И нет ничего страшного в том, что какой-то курс будет продолжаться два года вместо одного или полтора вместо двух, – ведь это его курс, он сам составил его исходя из способностей своих учеников. Вот как я понимаю обучение. Естественно, осуществить такой подход не просто, но это единственно верный путь, потому что просто взять какой-то учебник и двигаться по нему – это же не метод, особенно если этот учебник вовсе не годится для определенного состава учеников… Я также не хочу сказать и того, что даже и составленный, построенный таким образом курс должен нравиться всем и устраивать всех без исключения: всех удовлетворить невозможно. В расчет нужно брать тех, кто готов трудиться, и оставить лентяев, сонь, бездельников предаваться их лености, спячке и праздности. Если они хотят проспать всю свою жизнь, что ж, пусть спят… пока какие-либо жизненные обстоятельства не встряхнут их как следует и не заставят проснуться! Внимания среди учеников заслуживают те, кто действительно хочет учиться, для них и нужно преподавателю готовить курс. В нынешнем же порядке обучения много принудительного выравнивания: все должны быть как бы одного роста, так что тех, кто повыше, нужно сверху подрезать, а маленьких нужно вытягивать. Но ничего хорошего в этом нет. В первую очередь преподаватель должен ориентироваться на тех, кто выделяется своими способностями, остальные усвоят из курса то, что смогут. Я, действительно, не вижу абсолютной необходимости в том, чтобы все знали предмет одинаково, потому что это ненормально. Но тем, кто стремится к знаниям, способен усваивать их, кто может упорно трудиться, должны быть предоставлены все условия и возможности для работы, их нужно постоянно вести вперед и вперед, постоянно питать и питать новыми и новыми знаниями. Голодные заслуживают пропитания… Ах, если бы у меня было время, я бы взяла себе какой-нибудь класс. Мне было бы интересно показать, как нужно строить обучение. Но невозможно поспеть везде одновременно!

Ну вот, дети мои, уже очень поздно и пора заканчивать нашу беседу. Спокойной ночи.

17 июня 1953 г.

«Интеллект может функционировать как правильным, так и неправильным образом. В первом случае он, естественно, способствует садхане, во втором – мешает».

(Вопросы и ответы, 5 мая 1929 г.)

Что такое правильное функционирование интеллекта?

Прежде всего, что именно представляет собой, по-твоему, интеллект? Является ли он составной частью деятельности человеческого ума (ментального) или же это отдельная, самостоятельная часть человеческого существа? Как ты сам считаешь, что такое интеллект?

Я думаю, это часть умственной деятельности.

Часть деятельности ума? То есть та его часть, что имеет дело с мыслями, идеями, так по-твоему?

Нет, не только мысли и идеи.

Что же тогда, если не это?

Нет, ну конечно, это и мысли, и идеи, но…

Одно из назначений человеческого ума – усваивать идеи, порождаемые высшим разумом. Надо заметить, что очень многое в таких вещах зависит от того, как мы будем определять понятия, и поэтому важно знать, что именно ты имеешь в виду, задавая свой вопрос.

Назначение интеллекта состоит в том, чтобы выражать воспринимаемую им идею в форме мысли, объединять и выстраивать мысли в определенном порядке. Существуют идеи, которые по своему уровню намного превосходят уровень обычного человеческого рассудка и могут быть восприняты и сформулированы им в самом разнообразном виде, могут выражаться им в самых различных формах. Но формы эти должны быть вполне определенными, для того чтобы нисходящие на ментальный уровень идеи могли обрести в них свое воплощение. Эти вполне определенные формы выражения идей на ментальном уровне и есть то, что мы называем мыслями, а способность их образовывать – интеллектом, так я полагаю.

Другая задача интеллекта – придавать любой совокупности мыслей стройность и связность, последовательность и завершенность. Если этого порядка не будет, в вашей голове будет просто набор противоречивых мыслей, сумбур, хаос. И, наконец, последнее – мысли должны быть приведены к такому виду, чтобы они могли служить руководством к действию.

Чтобы говорить о правильном, об истинном функционировании какой-то части существа, нужно прежде всего ясно представлять себе, о какой именно части существа идет речь. Возьмем, например, хоть тело человека. Не станешь же ты утверждать, что для него нормально ходить на голове или на руках или ползать на брюхе, что голова должна быть внизу, а ноги вверху. Каждый из членов тела выполняет свою собственную роль, свою задачу. Все это кажется вам вполне естественным, потому что привычно для вас, а вот, например, совсем маленькие дети не знают, как правильно пользоваться своим телом, своим организмом, ни с руками, ни с ногами, ни с головой они не знают, что делать, и только с возрастом учатся этому. То же самое и с интеллектом: нужно ясно понимать, о какой части его идет речь, каковы ее действительные функции, ее назначение, и только после этого можно будет говорить о том, правильно или нет она функционирует. Например, для той его части, назначение которой – восприятие глобальных идей и преобразование их в форму мысли, правильное состояние – способность уловить и усвоить такую идею и дать ей по возможности наиболее ясное, точное, определенное и понятное выражение в виде мысли. Для той же части интеллекта, назначение которой заключается в упорядочении мыслей, так чтобы вся их совокупность была бы единым связным и вполне определенным образом организованным целым, а не хаотичной смесью, правильная деятельность состоит в том, чтобы, руководствуясь логикой высшего порядка, то есть высших уровней сознания, верно определить место всякой мысли, то есть расположить мысли в определенном соответствии друг с другом, в стройном, ясном и понятном порядке, так чтобы всякий раз, когда возникает нужда, вам было бы легко установить место рассматриваемой мысли на построенной шкале ценностей и не смешивать, не ставить рядом целиком противоречащие друг другу положения. Есть люди, ум которых не способен выполнять эту работу; все, что приходит им в голову, приобретает здесь невероятно запутанный вид, мысли скачут, мешаются друг с другом, потому что эти люди даже не дают себе отчета в том, что собственно представляет собой посетившая их идея, и так и живут с постоянным сумбуром в уме и сердце.

Я знала таких, кто с точки зрения философии – впрочем, какая там философия! – мог жить и мыслить, совмещая в себе просто противоположные убеждения; в них, например, уживались одновременно идеи необходимости строгого иерархического устройства общества и абсолютной свободы личности, анархические убеждения, понятия; и к первому и ко второму они питали одинаковую привязанность, что порождало в их головах глупейшую сумятицу, а они даже и не замечали этого!.. Ты знаешь, существует высказывание: «Правильно поставленный вопрос – вопрос, уже на три четверти решенный». Итак, в чем состоит твой вопрос? Что именно ты хочешь узнать? Я подаю тебе руку помощи, тебе нужно только ухватиться за нее. Что ты хочешь сказать? Что ты понимаешь под интеллектом? Понимаешь ли ты, в чем, например, состоит различие между идеей и мыслью?

Нет, не очень.

Вот как?! А ведь это самый первый вопрос, который нам нужно разрешить. А кто из вас мне ответит на него? (Обращаясь к одному из детей:) Ты знаешь это? Ты знаешь, чем идея отличается от мысли?

Мысль, она не так ясна, как идея, она немножко запутаннее, непонятнее.

Нет, здесь дело не в этом – путанная мысль в бестолковой голове или ясная мысль в трезвом уме. Это не то.

Ты только что сказала, что идеи нисходят в ум свыше и преобразуются в нем в мысли.

Верно, но как это происходит, как происходит это нисхождение?

Интеллект получает их из ментальных областей более высокого уровня.

Все это так, но можешь ли ты показать на каком-нибудь примере, каким образом идея может быть выражена в мысли? Вот о чем я спрашиваю. Итак, может мне кто-нибудь из присутствующих привести такой пример? (Глядя на одного из воспитанников Ашрама:) А-а, вот кому очень хочется высказаться. Ну что ж, поглядим, что ты нам скажешь.

Воплощение Божественного в земном мире – это идея, а трансформация – это мысль.

О, да ты, кажется, монист? Если не ошибаюсь, в этом как раз и состоит монистический принцип.

Божественная мысль – вот чем сотворен мир, но теперь вместо слова «мысль» мы здесь сказали бы идея.

Есть у кого-нибудь еще какие-нибудь интересные предложения, соображения по этому поводу?

(Один из педагогов:) В логике считается, что, например, «смертность» – это идея, а утверждение «человек смертен» – мысль.

Ну вот, пример простой и ясный, и теперь, думаю, всем понятно, в чем состоит различие между мыслью и идеей? Понятно. Идея может выражаться в виде самых разнообразных мыслей. Но важно то, что среди них могут оказаться даже противоположные, так что если вы хотите как можно более правильно выразить содержание идеи на языке мыслей, вам нужно все эти противоречивые мысли привести в соответствие, увязать друг с другом. Я уже не раз говорила вам, что все противоречия можно снять, поднимаясь к тем высоким уровням сознания, где вы обнаруживаете единство, которое составляет объединяющую их основу и называется идеей… Вы даже можете устроить очень интересную игру. Есть тезис, вы стараетесь найти антитезис ему, а затем ищете синтез.

Итак, кто задаст нам тезис?.. Погодите, у нас же уже есть готовый тезис: «Человек смертен», а антитезис к нему «Человек бессмертен». Ну, теперь нужно привести их в согласие, найти ту почву, где они сходятся, то есть синтез.

Достичь человеку бессмертия мешает его неведение.

Это, пожалуй, сказано не самым лучшим образом. Можно попробовать объяснить это немного поточнее и построже с точки зрения интеллекта. Можно сказать так: в самой своей реальности человек бессмертен, но из-за неведения, невысокого уровня сознания его постигает смерть. Такое объяснение понятнее, не правда ли? Но можно пойти и чуть-чуть дальше. А почему человек бессмертен? И почему он смертен? И каким образом существо смертное может стать бессмертным?

Правильное функционирование любой части человеческого существа, будь то интеллект или что-то другое, включая процессы, происходящие в уме или в витальном, или в какой-то еще части нашего существа, должно основываться на двух принципах: во-первых, оно не должно препятствовать проявлению Божественной Истины и, во-вторых, оно должно содействовать Ее воплощению. Один процесс пассивный – просто не быть помехой, не препятствовать стремящейся к воплощению божественной силе в достижении ее цели, другой процесс – активный: достигая все большей чистоты, суметь помочь божественной силе в ее работе.

Эти принципы могут и должны осуществляться везде, где это возможно, они принесут только пользу.

Вот так, дети мои!

Еще вопросы?

Если бы люди не умирали, то тогда с возрастом тело приходило бы в полную негодность?

О нет, не так. Это то же, что ветер дует, потому что деревья качаются; все как раз наоборот. Человек мог бы избавиться от смерти, если бы тело не старело. Именно потому, что тело изнашивается, человек умирает. Тело приходит в полную негодность – вот что вызывает смерть. Так что для того, чтобы не умирать, нужно добиться того, чтобы тело не изнашивалось. Это совершенно противоречит логике твоего вопроса. Как раз в результате того, что тело стареет, разрушается и в конце концов приходит в полную негодность, наступает смерть. Но если бы тело могло не отставая следовать за внутренним существом в его развитии к совершенству, если бы оно обладало той же способностью духовного роста, что и психическое существо, смерть перестала бы быть неизбежностью. И тогда уже вовсе не было бы неизбежностью ухудшение физического состояния с каждым следующим годом жизни. Такая закономерность – не более чем привычка Природы. Нынешняя ее привычка. Она-то и является действительной причиной смертности человека в настоящее время. В противоположность этому, мы вполне можем рассчитывать, что в будущем то стремление к совершенству, которое лежит в самом основании жизни (и которое в настоящее время диктует для своего осуществления необходимость смерти), будет продолжать осуществляться уже в иной форме и строении человеческого тела. Но, с другой стороны, я как-то говорила вам, что, сознательно участвуя в поисках перехода к этой иной форме, нужно подходить к делу разумно; нам не следует поощрять, например, природную тенденцию к увеличению размеров тела – тогда нам пришлось бы выполнять дополнительную работу: хотя бы – не говоря уже обо всем прочем – строить новое жилье под стать нашему высокому росту, всем нашим новым габаритам! Но саму энергию этой тенденции мы можем направить в иное русло: на достижение более совершенных форм и строения тела, более совершенного состояния человеческого организма, человеческого существа. Мы можем постепенно исправлять изъяны нынешнего строения тела, каждую его слабую сторону, делать сильным все то, что сейчас является слабостью, обращать всякую неспособность в умение. Это невозможно, скажете вы. Но это оттого, что вы привыкли видеть мир только с одной его стороны и не даете себе труда отказаться от своего привычного взгляда на мир. А на самом деле нет никаких оснований отрицать возможность таких значительных изменений. Вы когда-нибудь видели, вы знаете, как растет пальмовое дерево? У нас здесь во дворе Ашрама, там, где располагается Самадхи, совсем рядом с входной дверью, которой вы пользуетесь ежедневно, растет одна пальма; вы не пытались понаблюдать, как происходит ее рост? Вам, возможно, удалось определить возраст этого дерева, ему должно быть где-то около сорока, сорока пяти, ну, может быть, пятидесяти лет. Иначе говоря, оно еще совсем маленькое как по своим размерам, так и по возрасту, потому что пальмы могут достигать высоты самого большого дома и даже больше и в своем естественном состоянии, если им ничто не мешает, легко живут несколько сотен лет. Так вы не имеете представления, как происходит рост пальмы? А я наблюдала за ростом пальмы сверху. Это очень и очень красивое зрелище. Это происходит раз в году. Сначала сверху вы видите что-то вроде небольшого коричневого шара, который затем начинает увеличиваться, одновременно становясь более светлым, не таким темным, как вначале. Постепенно обнаруживается, что этот ком состоит из большого количества загибающихся внутрь, как бы замкнутых колец; по мере роста это образование становится все более светлого цвета, приобретая бледный желто-зеленый оттенок и форму, напоминающую набалдашник епископского посоха. Дальше количество колец продолжает увеличиваться, они начинают отделяться друг от друга, расходиться, в целом являя собой причудливое, своеобразное (как и каждый из вас) создание, еще сохраняющее коричневатые оттенки и похожее на свернувшуюся гусеницу. А потом наступает момент, когда вдруг кольца распрямляются, внезапно и резко все образование вытягивается вверх, приобретая одновременно тонкий бледно-зеленый оттенок и создавая впечатление необычайной хрупкости. Цвет, конечно, просто восхитительный. Потом один-два дня продолжается дальнейший рост, и вот наутро перед вами уже растение с листьями. Я никогда не считала, не знаю, сколько их может быть, потому что всякий раз их количество колеблется то в одну, то в другую сторону. Это сочетание бледно-зеленых листьев выглядит удивительно изысканно. Каждый лист – как ребенок, так он нежен, прелестен, грациозен. Все выглядит настолько хрупким, что, кажется, ничего не стоит одним неосторожным движением навсегда погубить это создание – беззащитное и восхитительно нежное создание. Очарование, создаваемое им, столь велико, что невольно говоришь себе: «Господи, почему Природой не устроено так, чтобы оно навсегда осталось таким же?» А назавтра… они вдруг предстают перед вами во всем своем ярко-зеленом блеске и великолепии, во всей своей юной мощи и силе. На этом бы и остановиться мгновению – но нет, жизнь продолжается. Ветер осыпает растение пылью, проходящие мимо люди причиняют вред растению. Листья начинают опадать, желтеть, но уже не прежней свежей желтизной, а другой – сухой желтизной старости, наступающей от иссушения. И так продолжается до тех пор, пока листья не увянут окончательно и не опадут полностью. На их месте вы видите вновь образовавшуюся часть ствола, который таким образом каждый год понемногу подрастает. Предела же своего роста растение достигает через несколько сотен лет. Но до этого каждый год все повторяется: растение снова переживает то же, к нему вновь возвращаются и красота, и очарованье, и привлекательность, и во всякое мгновенье этого цветения вы спрашиваете себя: «Ну почему, почему все не может остаться таким, как сейчас?» Но наступает следующее мгновенье, и картина меняется, вы не можете сказать, что она стала красивее, она просто стала другой – и так, один за другим, растение проходит через все этапы своего цветения. Жизнь продолжается, она несет с собой удары, разнообразные пагубные влияния, а они вызывают разрушение, а разрушение – гибель листвы.

Таким вот образом протекает жизнь пальмы. Однако надо сказать, что пагубное влияние окружающей среды не обязательно приносит с собой один только вред. В результате того, что внешне выглядит гибелью, происходит рост дерева. Иначе говоря, даже что-то теряя, оставляя позади, можно продолжать расти дальше, приобретая взамен что-то другое, новое. Нужно научиться сохранять в себе, в своем теле гармонию и красоту до конца жизни. Нет никаких оснований считать, что существование, жизнь тела лишены смысла вообще, только потому что на нынешнем этапе развития человека в его жизни наступает момент, когда тело уже ни к чему не пригодно. Именно это последнее обстоятельство – полная никчемность, бесполезность тела – и вызывает его смерть. А ведь можно создать такие условия, при которых ваше тело непрерывно бы совершенствовалось. Сколько в вас есть всего такого, что могло бы сказать: «Ах, как было бы хорошо, если бы все было по-другому, иначе! Как бы мне хотелось этого!» Речь здесь совсем даже не идет, скажем, о вашем характере, здесь-то, очевидно, найдется много такого, что нужно менять, я говорю о недостатках чисто физического свойства, о вашем внешнем облике, об особенностях вашего телосложения; обращая внимание на какой-то свой физический недостаток, вы говорите себе: «Как было бы хорошо, если бы я мог от этого избавиться!..» Но отчего же вы думаете, что это невозможно? Будет правильно, если вы посмотрите на себя как можно более непредвзято – без того особого участия, расположения к себе, которое заставляет приписывать своей персоне первостепенное значение, – но полностью беспристрастно, так, словно вы смотрите на кого-то постороннего и говорите себе: «Вот это мое качество находится в противоречии со всем остальным», и если дальше вы попытаетесь более тщательно исследовать предмет вашего внимания, вы обнаружите интересное обстоятельство: ваше физическое несовершенство является отражением какого-то изъяна в вашем характере. Именно потому, что в характере есть какой-то дефект, какое-то искажение, оно находит свое выражение в организме. Пытаясь исправить телесное несовершенство, вы обнаруживаете, что причина, происхождение этого несовершенства обусловлены каким-то недостатком вашего внутреннего существа, и вы должны найти его и исправить, чтобы поправить то, что вы хотите изменить в теле. Вы приступаете к этой работе, и если добиваетесь успеха в ней, то достигаете и своей исходной цели.