Текст книги "Улыбайлики. Жизнеутверждающая книга прожженого циника"

Для этой цели на столах, не к месту, стоят блюда с бананами и ананасами, в кадр, как бы случайно, лезут широкие листья пальмы, якобы стоящей на улице.

А на дальнем плане торчит большое чучело кенгуру, которое вообще тут ни к селу, ни к городу и которое, по утверждению тещи, снимали еще братья Люмьер.

Шокирует и музыкальное оформление этих сериалов.

Для закадровой музыки подбираются наиболее слезливые мелодии, которые нищие играют в пешеходных переходах; а в центральной песне поется о несчастной доле мексиканской (чилийской, аргентинской, доминиканской, сьерра-лионской, пуэрто-косто-риканской) женщины, которая хочет личного счастья, но у которой украли сына (дочь, мужа, свекра, хозяина плантации, диктатора страны), и это обстоятельство личному счастью очень мешает.

Конечно, сериал должен иметь свою изюминку, перчинку, так сказать.

Эта перчинка – лапша невероятной длины, которая вешается зрителю на уши.

В реальной жизни человека поджидают грабители на улице, рост цен в магазине, злобный начальник на работе и пара любовников в шкафу у жены.

В сериале добрый плантатор отпускает рабов, цена на самих рабов неуклонно падает, для сбора пшеницы рабам, наконец, дают косу, а в фазенде самого плантатора, вместо нелюбимой толстухи-жены, ждет стройная сексуальная героиня, которой плантатор даровал волю, правда только для того, чтобы жениться.

И очередная рабыня Изаура (Кончита, Пипита, Хуанита, Сисита, Чикита) счастлива – ведь теперь ее будут бить плеткой не каждый день, а только по общенациональным праздникам.

Важнейшая деталь латиноамериканского сериала – умирающий отец.

В первой же серии нам показывают благородного старика, который умирает. Из тревожного разговора героини с врачом становится ясно, что жить ему осталось несколько часов.

Героиня заливается слезами и спрашивает, уверен ли доктор, что смерть уже близка.

Врач объясняет, что у старика гастрит, колит, инфаркт и инсульт. У него последняя стадия рака, отягощенная Альцгеймером и Паркинсоном.

Что касается СПИДа, то он пока в легкой форме, однако его усложняет геморрой. Так что героиня может зайти к отцу, чтобы попрощаться и прочитать завещание! И, кстати, пусть впишет туда и самого врача – ведь к триста двадцать восьмой серии все равно выяснится, что он двоюродный брат старика.

К семьдесят пятой серии отец еще не умер, но как-то сильно изменился. Зрители уверены, что его облик изменила химиотерапия и уколы в ягодицу. Но на самом деле из-за профсоюзных разногласий предыдущий старик пошел умирать в другой сериал, а его место занял отец второго оператора, которого наняли без текста просто полежать в кадре, предсмертно похрипеть и протянуть тощую руку к плачущей героине в виде «последнего прости».

Моя теща, тонкий знаток сериалов, заявляет, что «умирающих отцов» в латиноамериканских сериалах всего пятеро и они переходят из сериала в сериал, не вставая с бутафорской больничной койки.

Для того чтобы во всю эту муру поверить, зрителя нужно сбить с ног в первые же минуты сериала.

Нужно дать ему понять, что он смотрит сказку, в которой его мозги будут ломать и плющить.

И этот замысел легко осуществляется с помощью двойных имен.

Тут, конечно, наши сериалы проигрывают полностью.

И действительно, трудно вообразить, чтобы наш юноша подошел к девушке и представился: «Здравствуйте, меня зовут Сережа-Володя!»

Понятно, что через пятнадцать минут он окажется в сумасшедшем доме.

Имя же Луиса-Альберто, несмотря на то, что до середины фильма ты не понимаешь – это один человек или два, у нашей женской аудитории проходит на ура.

Такую же пикантность сериалу придают и рассуждения о нищете, произносимые героями на вечеринках с шампанским и черной икрой. Незабываем монолог героини, которая, прогнав из комнаты конюхов, садовников, служанок, экономок и массажистов, рыдает на плече у подруги из-за того, что она второй день в одном и том же вечернем платье.

– Как мне жить дальше?! – в отчаянии спрашивает героиня.

Кстати, о рыданиях. Без них нет сериала!

По закону жанра слез в сериале должно быть не меньше, чем у сотни плачущих крокодилов, и литься они должны по любому поводу.

Если сын героя вовремя не пришел домой и если пришел.

Если дочь героини изнасиловали негодяи и если пока не изнасиловали…

Из телевизора слышны заключительные сдавленные рыдания – очередная серия закончилась!

– Какое чудесное кино, – замечает теща, вплывая на кухню. – Отдохнула, как никогда!

– Потому что все по Станиславскому, – поддакивает тесть с тахты. – Есть истина страстей и правдоподобие чувств.

– О Боже! – стону я.

– А мне больше всего понравились поцелуи, – заявляет сынок, грохоча велосипедом. – Наверное, если девочку не к шкафу прижать, а к кактусу, то еще лучше будет…

В отчаянии я бросаю взгляд на жену, на мою надежду. На человека, который меня всегда понимает.

– Как хорошо, что окончилась эта мура, – тепло говорю я, протягивая руку. – Пойдем, хотя бы чаю вместе попьем.

– Мура?! – Глаза жены медленно наполняются слезами. – Все ясно! Я думала, что ты такой, как Хосе-Игнасио. А ты – обыкновенный Хуан-Карлос!..

Том и Джерри

Любите ли вы детективы и боевики, как люблю их я, – всеми фибрами?!

Нет, вы так любить их просто не можете.

У вас не получится.

Вы не родились в том славном городе, в той самой сонной республике, где тогда, в 60-х, самое крутое, что показывали из этого жанра, – это «Подвиг разведчика».

Но этот фильм нельзя смотреть более трехсот пятидесяти раз, ибо дальше ты уже хочешь этого разведчика придушить сам.

Телевидение было закрыто для этих жанров, и «оттягиваться» приходилось в кино.

Но кино было на идеологической диете, точно как и выезды за границу.

Как известно, советский человек после беседы в парткоме, при обязательной хорошей характеристике, вначале выпускался в Болгарию, потом в ГДР; далее, если поведение было безукоризненным, в Чехословакию, а там уже его выпускали в настоящий капитализм – в Югославию.

СССР очень любил своих граждан и заботился, чтобы их сознание не травмировалось излишествами.

По такому же принципу пускали фильмы в советский кинотеатр.

Поскольку болгарский кинематограф был хуже даже советского, то роль первой ступеньки в познании кинозаграницы выполняло ГДР, но по сложной схеме.

К примеру, советскому человеку, чтобы совсем не зачах, нужно было показать вестерн. Но не показывать же ему американский вестерн – ведь гражданам говорили, что в Америке не было кино, а если и было, то только то, в котором на СССР лили грязь и рассказывали, почему нужно бросить на нас атомную бомбу.

Поэтому делать правильное американское кино поручали ГДР, которая была почти на Западе, если перелезть через Берлинскую стену и увернуться от выстрелов пограничников.

А уже кинематографисты ГДР писали сценарий американского вестерна.

Но и это не всё.

Если вспомнить классические американские вестерны, то в них есть «хорошие парни» – это американцы (белые и черные) – они шерифы, простые жители и просто отважные люди; а есть «плохие» (так же белые и черные) – они бандиты, убийцы и грабители банков.

В этом была огромная проблема – нужно было показать Америку так, чтобы в ней все американцы были исключительно плохими.

То есть, нужно было исхитриться написать такой сценарий, чтобы плохих американцев на их же территории кто-то побеждал.

Но кто?! Проклятых американцев должны победить, но это не должна быть война.

И задача была блестяще решена – это должны быть индейцы! Именно придуманные немцами индейцы в фильмах, снятых в ГДР, должны были победить американцев.

И неважно, что в жизни было все наоборот.

Важно, что в Лейпциге писали сценарий, в Восточном Берлине эту «клюкву» снимали, приглашали на главную роль мускулистого югославского красавца Гойко Митича – и вот социалистические вестерны «Виннету – вождь апачей», «Сыновья Большой Медведицы», «Чингачгук – Большой змей» победным маршем шли по СССР.

Они собирали в советских кинотеатрах миллионы зрителей.

И не надо было никаких Джеймсов Бондов!

А потом появились «Неуловимые мстители», гениальное творение Эдмонда Кеосаяна – фантазия на все вестерны сразу.

И я, зажав в потной ладошке десять копеек, выданные мамой на дневной сеанс, шел в кинотеатр «Пионер», чтобы снова и снова шептать за Савелием Крамаровым давно заученные слова: «А по обочинам мертвые с косами стоят – и тишина!..»

Став постарше, я влюбился в замечательные чешские комедии «Лимонадный Джо» и «Призрак замка Моррисвиль».

Я с юности обожал детективную фабулу, щедро сдобренную юмором и иронией.

Однако потом, когда я был в пятом классе, появился фильм, перевернувший всю советскую страну.

Это уже была не подделка – это был настоящий капиталистический фильм, имевший грандиозный успех во всей Европе и подаривший нам гениального комика мирового уровня.

Фильм назывался «Фантомас», а комика звали Луи де Фюнес.

Почти пародийная история про злобного Фантомаса, вечно ходящего в маске, и полицейского комиссара Жюва, который безуспешно пытается его поймать, поразила всех моих друзей, но меня особенно.

Я впервые увидел, пусть в кино, что жизнь может быть удобной, красивой и даже роскошной.

На моих глазах люди ели с красивых тарелок без надписи «Общепит», накалывали еду на тяжелые посеребренные вилки, ходили по большим комнатам с широченными окнами и садились в машины, которые было трудно себе представить.

При этом Фантомас не кричал своим помощникам: «Эй, а где вы достали такую тарелку? Вам ее дали в новогоднем пайке?!»

А комиссар Жюв, бегая за Фантомасом по улицам, не пытался пристроиться в очередь за полукопченой колбасой.

Более того, пытаясь соблазнить красавицу Элен, негодяй Фантомас прямо в кадре под красивую музыку наливал в невиданный высокий хрустальный бокал умопомрачительное французское шампанское, что для зрителей было так же недостижимо, как и камин, бросавший отблески веселого огня на висящие на стенах гобелены, диковинные лампы и огромное блюдо с фруктами, из которого, как бы издеваясь над зрителями «страны вечнозеленых помидоров» (М. Жванецкий), вызывающе торчал большой ананас.

Первый сеанс «Фантомаса» в кинотеатре «Октябрь», который был рядом со школой, начинался в восемь утра.

И, начиная с первого урока, наш класс подозрительно пустел.

Все сбегали с уроков и забивались в кинозале в самую середину, при этом трое-четверо стояли «на стреме».

Но все было бесполезно.

Сеанс неожиданно останавливали в самом интересном месте и включали свет.

Учителя гуськом выходили на подиум перед экраном и вылавливали учеников из зала.

Потом начинались разборки, но мне было все равно.

Я стоял с глупой улыбкой, лепетал какие-то оправдания и думал, какой сеанс выбрать завтра.

Потом вдруг в наш город пришло московское телевидение, и между «Огоньками» и «КВНами» стали показывать чешские и румынские детективы.

В румынских детективах рассказывалось, что товарищ Петреску не совсем понимает важность социалистического строительства и ворует многотонные болванки на родном заводе, из-за чего, вполне естественно, его тут же вербует американская разведка.

В финале товарищ Петреску отстреливается, но неудачно…

Я смотрел эту муть с упоением – ведь там стреляли, а товарищ Петреску так лихо крутил руль суверенной румынской машины «Дакия», что когда ее показывали издалека, то она казалась не хуже «Мерседеса».

Однако в тех случаях когда румыны не косили под Запад, у них получалось хорошее кино.

Между сериями фильмов про Фантомаса, мы сбегали с уроков, чтобы в очередной раз посмотреть один смешной румынский фильм.

Вы можете не поверить, но по прошествии почти полувека я помню его название. И все из-за одной фразы.

Фильм назывался «Король Каролю» – ударение нужно сделать на последней букве «ю» – это фамилия героя.

Суть фильма была в том, что в какой-то стране умер король, а в глухой румынской деревушке обычный крестьянин оказался его родственником.

Конечно же счастливому перетеканию крестьянина в королевские покои старались помешать агенты капиталистических разведок.

И тут-то мы подходим к той самой фразе.

Капиталистический агент едет с огромной скоростью по дороге, а на обочине стоит крестьянка с курами и утками.

Машина пролетает мимо, распугивает живность, и крестьянка машет вслед агенту кулаком.

В финале фильма эта же машина, с еще большей скоростью, едет обратно, но в ней бомба, о чем агент не знает.

Злобный империалист насвистывает какую-то песенку, вновь пролетает мимо крестьянки, и она в бешенстве кричит ему вслед: «Чтоб тебя разорвало!»

Но тут срабатывает часовое устройство, и машина взрывается.

Крестьянка испуганно крестится и произносит: «Господи, я же пошутила!..»

Этот финал стоит всего фильма – я утверждаю это как живой свидетель.

Свидетельствую – я по этому фрагменту запомнил название самого фильма.

Безусловно, румынские товарищи перед написанием сценария своего социалистического полотна внимательно посмотрели шедевр Билли Уайлдера «В джазе только девушки».

Возможно, многие не помнят содержание фильма детально, но абсолютно все помнят момент, когда в финале герой, переодетый в женскую одежду, признается влюбленному в него миллиардеру что он мужчина.

– У каждого свои недостатки! – не колеблясь отвечает миллиардер.

Это тот случай, когда обезьянничать во благо, и не только румынам.

Я рос, но мой интерес к детективам и боевикам был неистребим.

И отечественный советский кинематограф вместе с советским телевидением подарили мне сериал «Знатоки».

Если кратко свести мораль этого сериала к одной фразе, то получится так: «Если ты придумал что-то хорошее, что поможет тебе заработать деньги, сделать свою семью богаче и даже купить автомобиль – наказание Родины неотвратимо!»

Счастливый, я этого не понимал.

Я просто обожал усы Томина, человеческую интонацию Кибрит и усталость Знаменского.

Но главное – фабулу.

Мне было важно, чтобы кто-то за кем-то гнался.

Прошло много лет, и я счастливо потираю руки – ура, я не изменился!

Сделав замечание теще за то, что она слишком много внимания уделяет идиотскому «Секрету тропиканки», и осудив детей за слишком внимательный просмотр молодежных сериалов на канале «Дисней», я гордо удаляюсь… для просмотра очередной серии «NCIS» – «Морской полиции».

Это гениальное кино! Там никто никого не учит жить, лишь иногда подшутят друг над другом.

Там просто несколько честных кинополицейских хотят, чтобы кинопреступники сели в тюрьму.

И все. Что еще надо?

Я все понимаю. Я понимаю, что сценарий штампуется из серии в серию, падение с крыши небоскреба невзаправдашнее, что жертвы истекают в основном «клюквенным соком» (А. Блок).

Все равно – смотрел, и дальше буду смотреть!

Конечно, иногда телеэкран дарит особые подарки. Например, «Кувалду», где смеются и над нами, и над собой.

Или «Детективное агентство “Лунный свет”», где агенты не столько расследуют преступления, сколько флиртуют и всё пытаются друг на друге жениться.

Однако я им все прощаю, ибо они злят меня не от примитива, а от таланта.

Если же сериала нет, то я смотрю видео.

Фильм выбирается именно тот, где два ниндзя рубят друг друга мечами.

Сквозь их воинственные хрипы проступает сюжет: монастырь Шао-Линь развалили враги, и все немедленно перебрались в Нью-Йорк.

И сейчас врагам надо срочно отрубить голову, потому что чем меньше их будет, тем лучше для вселенной.

Но перед этим нужно найти микросхему. За нее дадут три миллиона, на которые можно отстроить Шао-Линь.

Главный плохой – почему-то русский. У него типично русское имя – Данко.

Он ходит в меховой шапке, имеет пояс по карате, но в финале упадет на электрический трансформатор от сокрушительного удара хорошего китайца, который и отстроит Шао-Линь.

Я смотрю этот бред, не отрываясь на чай.

Я счастлив!

Данко хочет водки.

Китаец хочет отстроить монастырь.

Но у них нет желания учить меня что лучше – монастырь или водка.

Как известно, «каждый выбирает по себе…»

(Ю. Левитанский)

Бедные преступные элементы, которых ловили герои «Знатоков»! Вам бы ордена дать за подъем народного хозяйства, а вам дали срок. Да еще морали было сколько.

И тут я ловлю себя на мысли – нет, не могу смотреть я наши сегодняшние детективы. Как увижу, так сразу переключаю канал.

Хотя, на первый взгляд, вроде бы все изменилось.

Перед нами, казалось бы, современный сюжет: она проститутка, он ученый-«ботаник». В нее влюбляется миллиардер-нефтетрейдер, она от счастья сначала колется, но потом понимает, что любит все же «ботаника».

У нее есть друг – он полицейский, но крышует запрещенные казино и связан с мафией.

Всех покрывает губернатор, его крышует МВД, ментов крышует прокуратура, ее крышует ФСБ, а реальные концы идут вообще «наверх», в Кремль…

Вроде бы все прилично, правдиво по сути и можно смотреть.

Но на двенадцатой минуте нефтетрейдер Федор, сидя на собственной яхте и намазывая черной икрой белую булку, внезапно всхлипывает и говорит: «Любаша, как мы с тобой дошли до такой жизни?!..»

И дальше сорок минут идут нравственные разборки.

Все! Я сразу переключаю канал.

И тут же мне вспоминается кадр из одного американского вестерна.

Там ковбои убили шерифа.

Один из них смотрит на убитого и вдруг спрашивает: «Джо, слушай, а зачем мы его убили?»

На что второй мрачно отвечает: «Кончай философствовать! Бери его сапоги и поскакали!..»

И он абсолютно прав.

Потому что это такой жанр.

Ему легко научиться.

Нужно только посмотреть лучший детектив всех времен и народов «Том и Джерри».

* * *

С САМОГО ДЕТСТВА Я ЛЮБИЛ ФАНТАСТИЧЕСКИЕ КНИГИ.

ТОГДА, В 60-Х, ПОСЛЕ ПОЛЕТА ГАГАРИНА, КАЗАЛОСЬ, ЧТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СКОРО «И НА МАРСЕ БУДУТ ЯБЛОНИ ЦВЕСТИ».

ТОГДА НИКТО НЕ ЗНАЛ ЖАНРА ФЭНТЕЗИ – ВСЕ ЗАЧИТЫВАЛИСЬ НАСТОЯЩЕЙ ФАНТАСТИКОЙ.

САЙМАК, ГАРРИСОН, ЛЕМ, ШЕКЛИ – ВОТ КУМИРЫ МОЕЙ ЮНОСТИ!

Я ТАК ПОЛЮБИЛ ЭТОТ ЖАНР, ЧТО ЕЩЕ ШКОЛЬНИКОМ РЕШИЛ ЧТО-ТО ПОДОБНОЕ НАПИСАТЬ.

НА ЭТУ СМЕШУНЮ ИСТОРИЮ Я НАМЕКАЮ В МОЕЙ КНИГЕ «КИСЛО-СЛАДКАЯ ЖУРНАЛИСТИКА».

НО НА САМОМ ДЕЛЕ ОНА ТАКОВА – Я МАНИАКАЛЬНО ПИСАЛ ВСЕ НОВЫЕ И НОВЫЕ РАССКАЗЫ И ОТПРАВЛЯЛ ИХ В МОСКОВСКИЕ ЖУРНАЛЫ.

И ТОЧНО ТАК ЖЕ, МАНИАКАЛЬНО, МНЕ ИХ ПРИСЫЛАЛИ ОБРАТНО И НЕ ПЕЧАТАЛИ.

И ВОТ ПРОШЛО ТРИДЦАТЬ ЛЕТ, И КО МНЕ В ЭФИР НА «ЭХО» ПРИХОДИТ ИЗДАТЕЛЬ СО СВОИМИ НОВЫМИ КНИГАМИ.

Я ЧИТАЮ НА ВИЗИТКЕ ЕГО ФАМИЛИЮ, МОИ ГЛАЗА ЛЕЗУТ НА ЛОБ, И ПРЯМО В ЭФИРЕ Я ЗАЯВЛЯЮ, ЧТО НЕ ЖЕЛАЮ ВЕСТИ ПЕРЕДАЧУ, ПОКА ОН В СТУДИИ.

ТОГДА ГЛАЗА ЛЕЗУТ НА ЛОБ УЖЕ У НЕГО, И ОН СПРАШИВАЕТ ПОЧЕМУ. И ТОГДА Я ЕМУ ОБЪЯСНЯЮ, ЧТО РАСПЛАТА НАСТИГАЕТ ЧЕЛОВЕКА ДАЖЕ ЧЕРЕЗ ТРИДЦАТЬ ЛЕТ, ПОТОМУ ЧТО ЭТО ОН ИМЕННО ТОТ РЕДАКТОР, КОТОРЫЙ НЕ ВЗЯЛ НИ ОДНОГО МОЕГО РАССКАЗА.

КОНЕЧНО, ЭТО БЫЛА ШУТКА, И ПЕРЕДАЧУ Я С УДОВОЛЬСТВИЕМ ПРОВЕЛ.

А ЕЩЕ ОДНА ШУТКА ЖДЕТ ВАС НА СЛЕДУЮЩЕЙ СТРАНИЦЕ.

ЭТО СМЕШНОЙ ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РАССКАЗ, ГДЕ ИМЕНА ГЕРОЕВ ПОКАЖУТСЯ ЗНАКОМЫМИ ТЕМ, КТО ПОСТОЯННО СЛУШАЕТ «ЭХО».

Придет серенький волчок…

Если вам скажут, что у Диспетчера ангельский голос – не верьте!

– Ретрансляторы поставим здесь, – громогласно объявил он, жуя бутерброд и уткнув палец в карту звездного неба. – Лес надо спилить, речку в трубы. Да, там какой-то музей. Сообщишь им о решении – пусть подыщут себе другое место. Будут артачиться – выселим!

– И на мыло!.. – подсказал я.

Если вам скажут, что у Диспетчера хорошо с юмором…

– Задание опасное, – мрачно продолжал он, – связано с риском. Неделю назад туда полетел экипаж Стаса Анисимова. Вчера корабль вернулся. В нем один Анисимов. При нем свидетельство о браке с русалкой Стэллой.

– С русалкой?!

– Именно. Фотография Стэллы засунута ему за шиворот, а в паспорте стоит печать о браке.

Я нервно рассмеялся.

– Смех тут неуместен, – веско заметил Диспетчер, – тем более что Анисимов ничего не объясняет, лишь говорит про какую-то девушку с хвостом и просит спрятать от первой жены. Мы спрятали, но предупредили, что если он и далее будет лепетать про какие-то хвосты, то придется устроить им встречу.

– Это негуманно, – решительно сказал я. – Ты видел его жену? Тут возможны травмы.

– Это крайнее средство, думаю, до травм мы не доведем. – Диспетчер грузно прошествовал по комнате и снова окинул взором звездную карту. – Поручаю тебе во всем этом разобраться. Ретрансляторы должны стоять в срок, экипажи не пропадать, а новые жены должны быть без хвостов. Бермудский треугольник мы тут не потерпим!

– А квадрат?

– Вы все острите, Сережкин? – Диспетчер побагровел и перешел на «вы», что было плохим симптомом. – А перерасход горючего у вас налицо. А почему перерасход? А потому, что наблюдаются отклонения от маршрута, невыполнение предписаний, и вообще – сования носа не в свои дела. Но сование носа без последствий может себе позволить только Буратино. Все понял?

– Все! Папа Карло, можно идти?

– Что?!! – заревел Диспетчер, но я уже шмыгнул за дверь.

До планетки было полчаса лету. Она была маленькая и красивая.

– Добро пожаловать в этнографический центр «Русские забавы»! – На полянке стояла румяная старушка с рушником и хлебом-солью.

– Здравствуйте, – я был несколько смущен приемом. – Мне бы дирекцию.

– Это она и есть, – церемонно сказала старушка, – то есть я. Одновременно генеральный директор и бухгалтер на полставки, – она сделала глубокий поклон и протянула каравай. – Хлеб из домашней пекарни. Отщипывайте! Звать меня Марья Ивановна.

А фамилия Ягудина.

– Хорошая у вас фамилия, народная – похвалил я.

– В чем-то даже олимпийская, – закокетничала старушка. – А вас как звать-величать?

– А меня зовут… то есть, звать-величать Игорь. Только можно я не буду хлеб прямо тут щипать – неудобно как-то…

– Ладно, дома съедим, – засмеялась Марья Ивановна. – Доброго молодца, когда он с дороги, всегда угостить надо. Так что пойдемте в административный корпус.

Административный корпус – великолепная стилизация под избушку на курьих ножках, гордо высилась на поляне. Верх – дерево «под старину», низ – алюминиевые «куриные ноги».

Рядом с административным корпусом высился дуб эпических размеров.

– Здорово! – восхищенно сказал я. – А изба повернется?

– Слова надо сказать. Только громко, чтобы микрофон уловил.

– Знаю! «Избушка, стань ко мне передом, а к лесу задом!..» – крикнул я.

Видимо, микрофон смог уловить мой призыв, потому что из скрытых динамиков, где-то под крышей, раздалось мощное «ко-ко-ко».

Ноги заскрипели, послышалось гудение невидимых моторов. Изба задрожала и повернулась.

– С соблюдений фольклорных традиций и утвержденных Министерством культуры ритуалов, – торжественно подтвердила Марья Ивановна. – Это вам не какой-то «Диснейленд», где бегают Микки-Маусы.

Она достала откуда-то из-за спины потрепанную папку и вытащила из нее пару заложенных листков с машинописным текстом.

– Когда приезжают детские экскурсии, то я им читаю вот это, – она поправила очки и начала тоном учительницы: – «Как справедливо отмечал в своем бессмертном произведении “Сказка о царе Салтане” классик русской литературы Александр Сергеевич Пушкин: “Пойдет направо – песнь заводит, налево – сказку говорит!”. Да, роль кота и золотой цепи в народном творчестве трудно переоценить!..»

– А где цепь? – спросил я, показав на дуб. —

И кота не видно.

– Кот в доме, а цепь в сейфе, – Марья Ивановна развела руками. – Мы ее только во время экскурсий выносим – боимся, что украсть могут, если просто так оставить. У нас ведь тут охраны нет по штатному расписанию.

– Хорошая у вас избушка, – похвалил я генерального директора-бухгалтера Ягудину. – Вроде бы по виду, не новая, но когда поворачивается – баланс хорошо держит. Только ноги сильно скрипят.

– А это недостаток финансирования. Ой, – внезапно спохватилась она. – Что же я вас своими проблемами гружу. Ведь хозяйка еще доброго молодца не кормила, не поила. Пошли в дом!..

Мы направились к алюминиевым ногам. Однако по дороге Марья Ивановна не переставала меня грузить своими профессиональными проблемами – видно было, что наболело.

– У нас, мил человек, в музейном деле, есть системные сложности. Во-первых, материально-техническое снабжение. Финансирование так урезали, что денег даже на смазку курьих ног не дают. А во-вторых, мы так и не знаем, на чьем мы балансе. Вы понимаете, что это значит?!

О, да, я это хорошо понимал. Лично я был на балансе Диспетчера. И это был худший баланс из всех возможных. Особенно когда ты приезжаешь с неприятной новостью к такой приятной старушке.

Тем временем Марья Ивановна перешла к беспощадной критике своего руководства.

– Представляете, – торопливо говорила она, мелко семеня рядом, – я обошла их всех несколько раз. С пирогами ходила, но что им мои пироги!.. Министерство культуры от нас открещивается – говорит, что мы относимся к Минсоцзащиты. Но те говорят, что раз к вам дети ходят, то вы должны быть в ведении Агентства по делам молодежи. Там нам заявляют, что они заведуют теми детьми, которые уже ходят на дискотеку и у которых уже есть прыщи. А маленькие, у которых прыщи от диатеза, – это не их контингент. В Управление по охране памятников с нами вообще разговаривать не хотят. Если бы, говорят, у вас там развалины какие-нибудь были – мы бы их восстановили. А раз у вас пока все окончательно не развалилось, то к нам не ходите. И, представляете, все предлагают искать спонсоров! Но скажите, мил человек, где я на эту избу и на мой коллектив спонсора найду?! Прямо не знаю, что делать. Мне говорили, что можно на какое-то «айпио» выйти. Я, правда, не знаю, что это такое, но у нас ситуация такая, что я хоть куда выйти готова!..

Под причитания генерального директора Ягудиной мы поднялись по старой резной лестнице административного корпуса и вошли в помещение.

Пространство избушки было просторным, но уютным. На печи дремал большой черный кот.

– Это наш сотрудник Василий Баюн, – представила кота старушка. – Тот самый, который «ходит по цепи кругом»… Василий Иванович, у нас гость!..

Василий Иванович, не открывая глаз, махнул мне мохнатой лапой и сказал: «Привет!»

– Не понял, – оторопел я. – Он что, говорящий?!

– Хорошая дрессировка, – пояснила хозяйка. – Когда-то прямо из Уголка имени Дурова привезли. Обучали по спецпрограмме. Умеет махать лапой в знак приветствия, заводить песнь, когда идет по цепи направо и говорить сказку, когда идет налево. А вообще-то старый он. Ему бы корму хорошего – «Вискаса» какого-нибудь, так опять же денег не дают…

Видимо, в подтверждение мысли о «Вискасе» кот как-то, совсем не по-кошачьи, тяжело вздохнул.

Марья Ивановна снова поклонилась, достав рукой до пола:

– А теперь прошу откушать!..

Обед был из трех блюд. Великолепный домашний обед.

– Вкусно! – Я с трудом отвалился от стола.

– Сбалансированный низкокалорийный рацион, – пояснила хозяйка. – Хлеб с отрубями, котлеты исключительно из охлажденной говядины, растительное масло при жарке используется один раз. Ну как, вкусно?

– Шедевр!

– Видите, вы говорите, что вкусно. И все говорят, что вкусно. Но когда мы хотели кафе тут открыть, то нам инспекцию прислали. Они тут пили-ели, всё хвалили, а потом спрашивают: «А какое у вас, Марья Ивановна, кулинарное образование?» Я отвечаю: «Какое образование? Народное. Бабушка у меня хорошо готовила, мама». А они: «Извините, у вас кулинарного диплома нет, мы вам разрешение дать не можем». И смотрят на меня внимательно, прямо в глаза.

– Может, они вам в любви признаться хотели, – пошутил я, откусывая большой кусок расстегая с рыбой.

– Взятку они хотели – я сразу поняла. Я разозлилась и говорю: «Погодите, я вам сейчас гостинец в конверте на дорожку принесу». Они обрадовались, стали перемигиваться, а главный из них встал и говорит: «Так выпьем за выдающиеся кулинарные способности нашей хозяйки!» Я быстро большой конверт им вынесла, так они его прямо у меня из рук вырвали. Этот, главный, быстро его приоткрыл, помрачнел сразу и злобно спрашивает: «А это что там внутри?» Я говорю: «А внутри пирог с яблоками и пирожки трех видов». Они сразу вскочили и, ни слова не говоря, улетели. Так что дети ходят к нам сюда со «Сникерсами», питаясь всухомятку. Кстати, а как вам мои расстегаи? В печи не перестояли?

– Третий доедаю – сейчас лопну!..

– Рано. Я еще не представила вам наших сотрудников.

За окном раздался могучий свист. Горшки на печи задрожали…

– Вот и все в сборе. Пошли смотреть.

А смотреть было на что!

Перед избушкой выстроились сотрудники: красавец парень в красных штанах и вышитой сорочке, подпоясанной кушаком. Парень держал на поводке большую недружелюбную серую собаку, периодически щелкавшую зубами.

Рядом стоял странно одетый, взлохмаченный дядька с мячом в руках.

– Специфика этнографического музея позволяет вести работу в духе народных сказок и легенд, – привычно забубнила гендиректор Ягудина. – Прошу взглянуть на примеры – костюмы Ивана-царевича, Лешего, присутствие Сказочного Волка создает атмосферу легенды и надолго запоминается подрастающему поколению!..

– А это что? – Я указал на мяч.

– Колобок это… – неожиданно хрипло сказал дядька в костюме Лешего.

– Электрический, – пояснила старушка. – Чудо нанотехнологий! Представляете, вы идете по тропинке, а он катится…

– Куда? – не понял я.

– Трудно сказать… В основном мимо. Поскольку так у него заложено в программе. Остальные сотрудники на местах: в озере Водяной, в лесу – Кощей. Имеется также Илья Муромец и Чудо-юдо.

– А вот там Змей Горыныч? – Я указал на три столба дыма вдали.

– Это котельная, – любезно пояснила Марья Ивановна. – Топим углем, по старинке – нам газ никак не хотят подводить, тоже, говорят, денег нет. Кстати, пойдемте в дом на веранду, я вам панораму с нее покажу.

Мы снова пошли к куриным ногам. Старушка семенила рядом.

– Вот вы справедливо упомянули про Горыныча, – тараторила она, заглядывая мне в лицо, – а ведь его нет, потому что по штату не положено. Понимаете, все детей в «Диснейленд» возят на американских горках кататься. А я им всем говорю – зачем американские горки? Берем нашего Горыныча, ставим ему люльку на спину, туда сажаем детей и получаем «три в одном». Горыныч и летит, и пламя изрыгает, и у него за ухом почесать можно. А у Горыныча три головы – значит, шесть ушей. Таким образом, почесать успеют все, независимо от размера экскурсионной группы – я специально просчитывала. А экономичность у Горыныча какая!.. – Марья Ивановна в восхищении закатила глаза.

– Какая? – Я удивился, что у гигантского змия может быть какая-то экономичность.

– Да вы просто с ним дела не имели, – еще быстрее затараторила гендиректор, – ему пару морковок в каждую голову забрось – так он целый день летать будет. А зимой может котельную обогревать – и никакого газа вести не надо. Ведь вы это все, там у себя, им можете рассказать!..

Я промолчал и подумал – как все же наивны провинциалы. Представляю, как я рассказываю Диспетчеру про наноколобка и Горыныча, который «три в одном».