Текст книги "Улыбайлики. Жизнеутверждающая книга прожженого циника"

Запорожец

Не могу утверждать, что 1 апреля было моим любимым праздником. Что-то у меня с ним не совпадало. Вроде бы я в этот день должен был над кем-то шутить. Но то ли они быстрее соображали, то ли я поздно вспоминал, что сегодня первое, но еще в глубоком детстве кнопки на сиденье парты клали именно мне.

Но если бы только кнопки!

На мне проходило все!

То ли по причине доверчивости, то ли наивности, но именно я был полигоном для шутников, даже самых отстойных.

Когда шутника гнали отовсюду – он шел ко мне!

Видимо, в моей долговязой фигуре и лице, украшенном очками, так и читалось: «Ребята, я лох, я иду к вам и уже смазан вазелином!»

И утром следующего дня в пионерском лагере, где я был полигоном для шуток, именно мои тапки прибивались гвоздями к полу перед кроватью, и именно на моем лбу появлялся замысловатый узор, выдавленный из тюбика зубной пасты.

Шутки были незамысловатые и дебильные – так казалось мне.

Шутникам же они казались верхом остроумия и элегантности.

Нельзя сказать, что я не пытался сопротивляться, предугадывать и даже играть на опережение.

К примеру, на выходных я попросил отца рассказать какой-то никому не известный розыгрыш, который он проделывал над своими друзьями. И он рассказал мне один замечательный замысел, как раз подходящий для моей цели. Отец уверил меня, что этот розыгрыш никто не знает, так как он проделывал его над друзьями еще в 1922 году – дело в том, что сам отец родился в 1912-м, а я у него был поздним ребенком.

Мы с отцом расписали все действия, вместе нашли в доме все необходимое для осуществления этого коварного замысла, и в понедельник я поехал в лагерь.

Вечером я не пошел на ужин и кое-что проделал в палате.

И когда мои мучители пришли и улеглись в свои кровати, я был спокоен, и на моем лице играла улыбка.

Несчастные детки, они не знали, что я им приготовил! Мою улыбку они считали тревожной, хотя это была улыбка предвкушения расплаты.

А для осуществления самой расплаты нужно было дождаться, пока все заснут.

Я лежал на спине и смотрел в окно на полную луну в ожидании часа «Х». Это хорошо, что луна светит так ярко, подумал я, в ее холодных отблесках будет хорошо смотреться моя месть.

Внезапно, неожиданно для меня, в дальнем углу палаты вскочил какой-то мальчик и, вскрикнув, стал отчаянно рыться в кровати. Лицо его было перекошено, он стал говорить, что его что-то укусило. Другие дети, в том числе и я, испуганно вскочили и осмотрели его и свои кровати – там ничего не было.

Все улеглись, но через пару минут с криком вскочил другой мальчик и истерично, с плачем, забегал по палате. Он сказал, что его за бок укусил какой-то большой черный жук. Мальчик показал нам след красного укуса на боку, ближе к спине. Мы долго искали жука, но не нашли и снова легли, но уже взвинченные и тревожные.

Мне уже было как-то не до розыгрыша. Тот, второй мальчик, рассказал, что еще днем видел несколько этих жуков в палате. Одного он раздавил, но другие попрятались.

Мы долго обдумывали что делать, но вошла воспитательница, накричала на нас, сказала, что все разговоры про жуков ерунда, и погасила свет.

Все лежали, тяжело дыша, а я был на грани нервного срыва.

Мы спрашивали друг друга, кто что чувствует – кто-то вскрикивал и чесался, но это были не жуки, а нервы.

Постепенно я задремал, но внезапно почувствовал какое-то щекотание. Я понял, что что-то двигается по моему боку и пытается заползти под спину.

С диким криком я подпрыгнул чуть ли не на метр в высоту и выбежал на улицу. Я бежал по дорожке, подпрыгивая и отряхиваясь, объятый ужасом, потому что днем видел этих жуков – у них были огромные усы-рога, которыми они могли схватить жертву.

Пробежав с десяток метров, я убедился, что жука на мне нет, и пошел в палату, предполагая, как я напугал товарищей, и думая про то, в какой они панике.

В палате было темно и тихо.

Я осторожно переступил порог, вспыхнул свет, и грянул громовой хохот!

Меня разыграли!

Эти сволочи положили под моей простыней зигзагом длинный шнурок и стали его тянуть. Проделайте этот эксперимент дома, и вам точно покажется, что по вашей спине кто-то ползет. И то, что этот «кто-то» ползет по спине, плотно прижатой к простыни, что даже теоретически невозможно, делает ваше ощущение еще ужасней.

Все было обманом – и крики первого мальчика, и прыжки второго. Специально для меня осматривали простыни, искали черного жука под кроватями, а след укуса на боку нанесли обычной острой ручкой.

От отчаяния я разрыдался. И когда в ближайший выходной я приехал домой, то первое, что сделал, – это бросил перед отцом на стол моток тесьмы.

Я спросил отца – не был ли он в сговоре с детьми из палаты, потому что они устроили для меня именно тот розыгрыш, который планировал осуществить я.

Именно для этого розыгрыша, который, по утверждению отца, последний раз исполнялся в 1922 году, мы и искали нужную тесьму, переворачивая весь дом.

Отец клялся, что он не в сговоре, но так или иначе, этот случай в давнем 1964 году окончательно отбил у меня охоту соревноваться с шутниками, так что, в дальнейшем, все шутили только надо мной.

Однако, с какого-то момента, я стал замечать, что, видимо, моя «святость, непорочность и духовная чистота» воодушевили какого-то ангела-хранителя обратить на меня внимание.

Я вдруг стал замечать, что с шутниками, запланировавшими против меня злобное действо, стали происходить неприятные вещи – их розыгрыши не только срывались, но и, удивительным образом, оборачиваются против них самих.

Видимо, мой ангел-хранитель уважал во мне странное для нынешнего времени нежелание смеяться над бедами других.

А тех, кто хотел вовлечь меня в эту нравственную пропасть, мой ангел жестоко наказывал.

Однажды в студенческой компании меня пытались разыграть, предлагая понюхать «кокаин», который на самом деле был сахарной пудрой. Я категорически отказывался, потому что не только ничего не нюхал, но даже не курил.

Однако главный зачинщик розыгрыша, желая затянуть меня в сети дьявола, демонстративно закатывал глаза в фальшивом «удовольствии» от потребления порошка и вдыхал его снова и снова под восхищенные возгласы товарищей.

Но в какой-то момент внезапно лицо его покрылось пунцовыми пятнами, и он стал задыхаться.

Приехавшая скорая диагностировала анафилактический шок – аллергическую реакцию на вдыхаемую порошковую смесь.

Кокаинового шутника едва спасли.

Катастрофой для организаторов стала и попытка втянуть меня в розыгрыш нашего институтского профессора.

Идея была в том, что несколько человек звонят ему на домашний телефон и спрашивают Колю Петрова.

Естественно, он отвечает, что никакого Коли тут нет.

Но жертве звонят снова и снова.

Когда его доводят до белого каления, то в конце звонит якобы сам Коля Петров и деловым голосом осведомляется, не звонил ли ему кто и не просил ли что-то передать.

Зачинщики аферы сидели в институтском деканате – неуязвимые и наглые. Мы знали, что у профессора дома нет определителя номера, а значит, нас никогда не поймают.

Я с самого начала был против этой затеи, но совсем не потому, что был паинькой. Просто я действительно не люблю анонимных розыгрышей, считая их не розыгрышами, а издевательством.

Но меня раскрутили, причем именно на роль Коли, ибо еще больше розыгрыша я не любил именно этого профессора – он был высокомерен и издевался надо мной. Так что, несмотря на непорочные нравственные принципы, мне уж очень хотелось ему досадить.

Итак, нас было шесть человек, розыгрыш был в разгаре, а профессор, у себя дома, в неистовстве; и когда я уже был готов протянуть руку к телефону, чтобы исполнить свою часть заговора, дверь декана факультета, находящаяся в двух метрах от нас, внезапно открылась, и оттуда выглянул… именно этот профессор.

Мы остолбенели, наши волосы встали дыбом, ведь только что мы звонили ему домой!..

Профессор ласково улыбнулся и сказал, что нужно внимательно набирать номер. И если уж мы решили звонить ему лично, то нужно набирать именно его домашний телефон, а не номер деканата, который у нас всегда на слуху.

Далее профессор сказал, что слышал все наши разговоры через дверь и помочь нам найти Колю Петрова не может. Но он может сделать персонально для нас весь предстоящий семестр наиболее мучительным – это в его силах!

Профессор в точности исполнил свое обещание, и шутники чуть не вылетели из института. Все, кроме меня, потому что я не успел дотронуться до телефона и набрать номер, а профессор не знал, что именно я этим «Колей Петровым» и должен был стать.

Замечу, что, к моему огорчению, мой ангел-хранитель во многих случаях дремал – я никогда не находил на улице бриллиантовое колье, не выигрывал в «Спортлото», Леонид Якубович упрямо не приглашал меня в «Поле чудес» с гарантией главного приза.

Но если меня пытались разыграть, то ангел действовал немедленно, причем с эффективностью американского спецназа.

Однажды я сидел у приятеля, у которого было новоселье. Он радостно бегал по квартире с электродрелью, сверля в стенах отверстия для дюбелей, чтобы развесить многочисленные фотографии своих родственников и любимой собаки.

Внезапно приятель стал показывать мне, насколько хороша эта дрель, как быстро она вращается и какое острое сверло с победитовым наконечником в ней установлено.

Он долго тряс дрелью перед моим носом, потом как-то незаметно зашел мне за спину и внезапно дико закричал.

Я резко обернулся и увидел, что его трясет вместе с дрелью, потом он бросил электрическую машину на пол и стал бегать по комнате, приговаривая: «Черт! Черт!!!»

Оказалось, что новейшая дрель внезапно ударила его током, ибо в те времена дрелей на аккумуляторах не было, и от рук приятеля до розетки тянулся длинный электрический провод.

К счастью, все закончилось хорошо.

И это происшествие так бы и забылось, если бы через несколько дней, празднуя новоселье и крепко выпив, приятель не выдержал и рассказал мне, что в тот день задумал против меня эффектный розыгрыш. Суть его была в том, что жертве демонстрируют дрель, потом незаметно заходят ему за спину, включают дрель у его уха и резко тыкают пальцем в спину.

Несчастная жертва, думая, что приятель превратился в маньяка и делает в нем дырку, начинает орать и прыгать козликом по комнате, что и требуется шутнику.

Но в данном случае мой ангел хранитель, видимо превратившись в дрель, нарушил планы приятеля-хохмача.

Подобных примеров, когда в борьбе с расчетливыми злодеями побеждала моя наивность и простодушие, было множество.

Был случай, когда на конечной остановке общественного транспорта, я подбегал сзади к троллейбусу, чтобы вскочить в почти закрывающуюся дверь, но внезапно из-за машины вышел ее водитель, одетый в желтую водительскую куртку.

Это был совсем юный паренек, очень похожий на старшеклассника.

Он протянул мне веревки от пантографов – металлических усов, прикасающихся к электропроводам, и попросил меня «на секунду ему помочь».

Я согласился, он дал мне перчатки и попросил взять веревки в руки и удерживать пантографы, пока он пойдет в кабину и возьмет какой-то нужный гаечный ключ.

Я спокойно надел перчатки и взял из его рук веревки – кроме желания помочь, мне было просто интересно узнать, насколько сильны пружины, прижимающие пантографы к проводам.

Однако я совершил фатальную ошибку – не подозревая, насколько сильны эти пружины, я взялся за веревки слишком слабо, и они выскользнули из моих рук.

Пантографы рванулись вверх к проводам, вслед за ним рванулась веревка, а вслед за ней вверх, о ужас, рванулся и водитель троллейбуса, повиснув в воздухе, причем вверх ногами.

В эту же секунду к нам неожиданно подскочила еще пара таких же водителей в желтых куртках, только постарше. Они, не говоря мне ни слова, вытащили моего юного друга из запутавшейся вокруг его ноги веревки и, вместо того чтобы вызвать скорую, принялись жестоко его избивать.

Надавав ему пинков и убедившись, что он скрылся с глаз, водители объяснили мне, что произошло.

Оказалось, что группа старшеклассников из ближайшей школы терроризировала окружающих своим розыгрышем, который заключался в том, что одетый в украденную куртку водителя старшеклассник из десятого класса просил случайного прохожего подержать веревки. Расчет был в том, что старшеклассник убегал, а разъяренные настоящие водители должны были бить наивную жертву.

Но, как видим, в этот раз получилось иначе – нога шутника застряла в нижней петле веревки, которая сделана для удобства захвата, а я, недотепа, слишком слабо эту веревку схватил.

В результате все превратилось в сцену из американского боевика, в котором людоеды ловят незваного гостя в веревочную петлю, чтобы съесть на обед.

Эти и прочие розыгрыши, как я потом убеждался, известны повсеместно, и в них не участвует только ленивый.

Но именно я и был тем «ленивым», который ничего про них не знал и был постоянным объектом для их приложения.

Однако в результате так получалось, что все розыгрыши в мой адрес оборачивались против тех, кто их задумал. Видимо, ангелу-хранителю, о котором я упоминал, нравилось мое внутренне убеждение, что даже самый добрый розыгрыш – он все равно злой, потому что пугает человека.

Кроме защиты моего ангела в моей жизни была еще одна закономерность.

В ночь с 1-го на 2-е апреля мне всегда снился один и тот же сон – сон отмщения.

Мне снилось, как шутников, виновных в том, что их жертвы хватались за сердце и глотали валидол, волокли по длинным каменным коридорам и вталкивали в пыточную.

Эти шутники падали к моим ногам, ибо я, как Торквемада, сидел в кресле с высокой спинкой и ел мороженое. Они хором плакали, косились на огромную дыбу, стоящую в углу, тянули ко мне ручонки и мямлили, что больше не будут.

Но я был ужасен и непреклонен!

Я доедал мороженое, давал отрывистую команду палачу и… просыпался!..

К сожалению, досмотреть апофеоз, как палач в красном колпаке будет втыкать им те же кнопки в те же места, мне не удавалось.

И вновь я ходил неотомщенный!

Но мог ли я тогда поверить, что час моего торжества наступит?

Не мог!

Мог ли я представить, что злобные шутники, задумавшие против меня новый заговор, в надежде, что я буду униженно молить о пощаде, сами выкопают себе яму?

Конечно не мог! Откуда мне было знать, что мой ангел на моих глазах развернет последнюю битву со злом и что тот артефакт, который поможет это зло окончательно победить, носит гордое автомобильное имя «Запорожец»!..

О, «Запорожец», мой первый автомобиль!

Мне никогда не забыть твой перегревающийся мотор и неожиданно рвущийся тросик газа.

В тебе все было удивительно – и чудный салон, где самый гордый человек скрючивался в три погибели.

И волшебные сиденья, напоминающие дыбу. И бензиновый отопитель, который грел летом, но зимой категорически не запускался, а только вонял. И «развал схождения» передних колес, которое всегда было развалом, без всякого схождения.

Мне не забыть твой постоянный перекос дверей, твои фары, светящие куда угодно, только не на дорогу.

Не забыть металл твоего корпуса, сгнивающий за два года, из-за чего мой «Запорожец» можно было считать самой экологически чистой машиной в мире.

Не забыть подшипник генератора, разлетающийся на куски, как девичьи мечты!

Не забыть вилку коробки передач, которая была сделана как будто из металла консервов «Бычки в томате».

Я мог бы долго описывать ужасы автомобиля «Запорожец», но не смею быть неблагодарным, ведь это был мой первый автомобиль.

Он передвигался, он ехал на любом бензине и ремонтировался обычным молотком и кривой отверткой.

Не стоит ругать твой первый автомобиль, тем более…

Тем более что однажды в него вселился мой ангел, и именно тогда и случилась эта удивительная история.

Я жил тогда в скучном городе, работал режиссером в театре и ехал проводить репетицию.

Как и обычно, я не помнил что сегодня за день, а они, злобные шутники, помнили.

Они все помнили и тщательно готовились.

О том, что сегодня День смеха, я понял сразу, как только въехал во двор театра.

Посреди двора стоял знакомый артист и, издавая нечленораздельное рычание, пытался с помощью полведра мутной воды и грязной тряпки отмыть свои «Жигули», талантливо раскрашенные шутниками под Божью коровку.

Они раскрасили машину гуашью, и сейчас краска стекала не только на землю, но и на белый костюм артиста.

Вежливо попросив коллегу не сильно опаздывать на репетицию и выслушав в ответ несколько проклятий, я благоразумно выехал из двора, решив оставить своё авто перед центральным входом.

Центральный вход театра – громадного помпезного здания с мраморными ступенями и колоннами, располагался точно напротив входа в райком партии – я понадеялся, что шутников остановит хотя бы их партийная совесть или страх перед всевидящим оком КПСС.

Первая часть репетиции шла мучительно – актер, у которого раскрасили «Жигули», забывал текст, шел по сцене не в ту сторону и хватал партнеров по сцене за руки в поисках гуаши.

Поэтому неожиданная просьба секретарши зайти к директору была хорошим поводом чуть передохнуть.

Директор ходил по кабинету с веселой загадочностью и после нескольких, ничего не значащих фраз вдруг предложил мне, в процессе разговора, подойти к окну. Он сказал, что хочет покурить в форточку.

Я подошел, бросил взгляд на улицу и обомлел – моего «Запорожца» перед входом не было!

Именно в эту секунду директор спросил, нет ли у меня проблем с машиной. Этим глупым вопросом он прокололся – я понял, что он заодно с теми, кто участвует в заговоре против меня.

Говорить было не о чем.

Мы улыбнулись друг другу нежной улыбкой, я приложил руку к сердцу и заверил директора, что проблем с машиной у меня нет, и рванул к выходу, понимая, что украсть машину злобные шутники не могли – они придумали нечто другое.

Однако, выскочив на улицу, я остолбенел – изобретательности моих врагов не было предела.

Их шутка состояла в следующем: мой «Запорожец» был поднят на руки, пронесен вверх по двум пролетам ступенек и поставлен перед центральным входом в театр.

Теперь он стоял между колонн, как памятник отечественному автомобилестроению, а сам театр чем-то смахивал на автозавод.

Во всей этой картине было что-то удивительно торжественное – машина, пусть даже мой «Запорожец», на фоне колонн выглядел как маленький ядовито-зеленый броневичок. Было ощущение, что на нем только что стоял В.И. Ленин, который куда-то на секунду отбежал.

Мое уличное появление было встречено радостным гоготом.

Вокруг «Запорожца» на постаменте, выглядящего как пародия на броневик на Финляндском вокзале, уже собралась толпа человек в пятьдесят.

Народ был явно навеселе. К стоящим все время подходили новые, спрашивали, в чем дело. Им рассказывали, и они присоединялись к общему веселью.

Никто не расходился, все ждали финальной точки – появления хозяина машины.

И вот он перед ними – беспомощный и жалкий!

Сейчас он побегает, заплачет, а потом будет униженно просить толпу спустить машину с пьедестала!..

Я бы, наверное, действительно попросил, если бы…

Если бы совершенно случайно не бросил взгляд на здание напротив. В окне райкома партии на втором этаже была отдернута штора и несколько человек в темных костюмах и галстуках наблюдали за происходящим. На фоне всеобщего уличного веселья их лица были суровы и сосредоточены.

Особенно суров был мужчина в центре.

Мы стояли фактически друг напротив друга – его окно на втором этаже было на уровне моего «Запорожца».

Мужчина перевел свой тяжелый взгляд с толпы на меня – этот взгляд не сулил ничего хорошего.

Наши глаза встретились, и… я вдруг все понял!

Я понял, кто скрывается под личиной этого партийца.

Это был он – мой ангел!

Я знаю, вы скажете, что такого не может быть, что быть ангелом секретарю райкома партии противопоказано.

Возможно, вы правы, но был ли этот человек в ту секунду настоящим секретарем?

Уверен, что нет. Во всяком случае, в его тяжелом взгляде я прочитал не тезисы к ХХIV съезду КПСС, а нечто другое – путь к спасению!

Теперь нужно было все тщательно сыграть.

Я демонстративно обошел свой «Запорожец», похлопал его по капоту, который на самом деле был багажником, и громко сказал толпе, что это была хорошая первоапрельская шутка и что мне очень весело.

Далее, с улыбкой на лице, я повернулся спиной к толпе и пошел к двери театра.

Толпа загоготала мне в спину, не понимая, что смеется уже над собой.

И развязка началась быстрее, чем я мог предположить.

Через пять минут неприметный человек в штатском вышел из райкома и, продравшись сквозь толпу, вошел в театр.

Еще через пять минут из дверей театра пулей выскочил директор и, с крайне испуганным видом, стал умолять толпу разойтись, уверяя, что ничего тут смешного нет.

Толпа, хохоча, отвечала, что, наоборот, всё очень смешно, и не расходилась.

И чем трагичней заламывал руки директор, тем больше веселился народ, которому нравилась правдивая человеческая драма.

Однако еще через десять минут подъехали два «воронка», набитые милиционерами, которые стали яростно толпу разгонять.

Это оказалось непростым делом, ибо жизнь в городе была скучна, и трудящимся было непонятно, почему их лишают Дня смеха.

Не прошло и пары минут, как начались взаимные толкания, послышались возгласы: «А ну, не тронь!» – и по земле покатилась милицейская фуражка.

Дальше все было как по накатанному, ибо мой ангел, видимо, решил развлечь меня по полной.

Замахали дубинки, громко затрещала одежда, посыпались чьи-то зубы.

Милиция пальнула в воздух.

Осознав, что дело серьезное, толпа бросилась врассыпную, но ее хватали и валили на асфальт.

Через полчаса «воронки», набитые матерящимися гражданами, желавшими посмеяться, разъехались, и площадь опустела.

Лишь два милиционера стояли перед моим «Запорожцем», как почетный караул перед Мавзолеем.

Еще через пару минут из дверей театра вышел директор в сопровождении человека в штатском и, перейдя дорогу, скрылся в дверях райкома.

Еще через десять минут директор выскочил оттуда как ошпаренный и, спотыкаясь, вбежал в театр.

И, наконец, через десять минут все восемь шутников, с траурными лицами приговоренных, сопровождаемые пинками директора, бережно подняли мой «Запорожец» и поставили его на дорогу.

Я подошел к моему зеленому чуду и тщательно проверил, нет ли на нем царапин. Царапин не было.

Перед тем как зайти в дверь театра, я бросил взгляд на окно райкома.

Главный человек в черном одиноко стоял за высоким стеклом. Мы смотрели друг на друга – режиссер театра и секретарь райкома партии. В жизни мы вряд ли нашли бы общую тему для разговора, но сейчас нас объединил праздник – 1-е апреля, День смеха.

И каждый из нас развлекся в этот день, правда, на свой манер.

Внезапно лицо человека за стеклом исказила кривая улыбка.

Я уверен, что улыбался не он – улыбался мой ангел, который на какой-то час вселился в него.

Сквозь это иссушенное идеологией партийное лицо мой добрый ангел посылал мне привет!..

Вот и все.

Я был отмщён, не пошевелив пальцем.

Больше надо мной в театре не шутили.

Вернее, шутили, но это были остроумные розыгрыши от друзей-актеров, в которых шутка не подменялась издевательством.

Ведь именно для подобных шуток, как мне кажется, и существует 1-е апреля.

Ну, а что касается героев этого рассказа, то им было не до смеха.

Юморного директора театра уволили, он чуть не вылетел из партии. Уволили и шутников-амбалов, которые таскали мой «Запорожец».

И я ничем не мог им помочь, хотя, как ни странно, ходил по начальству и просил за них.

Они были монтировщиками сцены, и без них мой спектакль не мог обойтись. Я пояснял, что они пошутили, но новое начальство не понимало юмора.

Начальство было скучным, как и город, где все это происходило.

Остерегайтесь скучных городов!..

* * *

СЕГОДНЯ МНОГИЕ НАЗЫВАЮТ ТЕЛЕВИДЕНИЕ «ЗОМБОЯЩИКОМ» – ВИДИМО, ЭТО СПРАВЕДЛИВО.

ВО ВСЯКОМ СЛУЧАЕ, СЕГОДНЯ, КОГДА Я СМОТРЮ НА ЭКРАН, ТО НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮ, КАКУЮ БЫ ПЕРЕДАЧУ МОГ ВЕСТИ, ХОТЯ ИЗВЕСТНЫХ ТЕЛЕПРОЕКТОВ У МЕНЯ БЫЛО ПРЕДОСТАТОЧНО:

БОМОНД,

БОЛЬШОЕ ВРЕМЕЧКО,

ИГРЫ ГЛАДИАТОРОВ,

ДЕТЕКТИВ-ШОУ.

Я СЧАСТЛИВЫЙ ЧЕЛОВЕКЕ – У МЕНЯ НИКОГДА НЕ БЫЛО ТЕЛЕВИЗИОННОЙ ЗАВИСИМОСТИ, ПОТОМУ ЧТО Я ВСЕГДА ОТНОСИЛСЯ К ТЕЛЕВИДЕНИЮ С БОЛЬШИМ ЮМОРОМ.

ДОКАЗАТЬ ЭТО ЛЕГКО – ДОСТАТОЧНО ПЕРЕВЕРНУТЬ СТРАНИЦУ И ПРОЧИТАТЬ ТРИ МОИХ ТЕЛЕВИЗИОННЫХ РАССКАЗА.