Текст книги "Беспощадная истина"

Я не уделял своему делу достаточного внимания во время судебного разбирательства. Я был высокомерным молодым человеком, который не желал парить себе мозги судопроизводством. Я не понимал его. И вот чем мне пришлось расплачиваться за все эти номера люкс. Но если вы прочтете эти книги, то я думаю, вы согласитесь с тем, что в 1992 году в Индианаполисе имело место все, что угодно, только не справедливость.

Из книги Гаррисона можно почерпнуть много ценной информации о версии обвинения. Так, вплоть до самого приговора основные лица из команды прокурора даже не знали, что дело рассматривается против меня. Джеффри Модисэт, прокурор округа Мэрион, победил на выборах, в которых участвовало 180 000 человек, с перевесов всего в 285 голосов. Единственный район, который его поддержал, был район с чернокожим населением.

Он не был придурком. Он решил не рисковать, выдвигая против меня обвинение в преступлении, а вместо этого направил мое дело на рассмотрение большого жюри, чтобы «народ» определил, было ли совершено преступление. Если бы я не был признан виновным в совершении преступления, ему было бы наплевать. Он даже сказал своим коллегам, что он «столь же охотно наблюдал бы за прекращением дела».

Томми Кузмик, следователь полиции по преступлениям на сексуальной почве, предупредил Модисэта, что могут возникнуть проблемы с вещественными доказательствами, поскольку их не было как таковых. Но наряду с этим он отметил, что Дезире должна стать отличным свидетелем, потому что она «красноречива, умна и привлекательна, на нее приятно смотреть, ее легко понимать, ей легко поверить». Но самое главное, она не относилась к числу жертв, которые «разговаривают, словно на улице». Я думаю, вы понимаете, что они имели в виду.

Гаррисон также отмечал, что поскольку те, кто мог бы помочь делу, были разбросаны по всей стране, «ФБР определило и опросило возможных свидетелей». Хм-м. Это стандартная рабочая процедура при каждом заявлении об изнасилование в стране? Что-то я сомневаюсь.

Таким образом, на 13 августа 1991 года было назначено специальное большое жюри. Представить перед жюри доказательства Модисэт поручил своему заместителю Дэвиду Дрейеру. Дрейер был интересной личностью. Если верить Гаррисону, дело Дезире всегда вызывало у того легкое смущение. Когда 16 августа она свидетельствовала перед большим жюри, Дрейер счел, что ее основная проблема заключалась в том, что она была «недостаточно эмоциональна. Она слишком походила на королеву красоты, такая отрешенная, может быть, даже немного холодная».

Дрейер определял шансы на то, что большое жюри признает меня виновным, в лучшем случае как пятьдесят на пятьдесят. На самом деле у него были большие сомнения в отношении Дезире. Гаррисон в своей книге цитирует его:

«По сути, когда жюри приступило к рассмотрению, я сам не был уверен в том, имело ли место изнасилование!»

И это говорит заместитель прокурора! Уже сами по себе эти слова звучат как сомнение в обоснованности обвинений в мой адрес.

Я должен был давать показания перед большим жюри 30 августа. Хорошо, если быть точнее, то я не должен был этого делать. В действительности, Джим Войлес настоятельно просил Винса Фуллера, чтобы я НЕ давал показаний. В моих показаниях для стороны защиты не было никаких плюсов. Напротив, обвинение могло использовать их против меня в ходе судебного разбирательства. Однако Фуллер и Дон каким-то образом убедили себя, что мне следовало предстать перед большим жюри.

– Этот человек невиновен! Майк Тайсон говорит, что он невиновен! Он дает показания, потому что, как я полагаю, это как раз то, что мы должны делать! – громогласно для прессы ругался в этот день Дон на действия суда. – Я хочу, чтобы процесс шел так, как ему и следует идти. Я не юрист, я просто промоутер величайшего боксера в мире, который этой осенью собирается стать чемпионом!

Мне грозил длительный тюремный срок, а он занимался рекламой моего проклятого боя с Холифилдом, который был запланирован на ноябрь. Такое возможно только в Америке!

Меня заставили одеться в весьма консервативный темно-синий двубортный костюм. Нас провели в небольшую комнату с шумным кондиционером в окне. Из шести присяжных заседателей пятеро были белыми. Они задавали мне вопросы, и я отвечал таким тихим голосом, что судебная секретарша сделала в своих записях более ста ошибок.

В какой-то момент меня спросили, был ли Дейл Эдвардс в гостиной моего люкса. Я ответил, что он был там. И Дейл тоже засвидетельствовал, что он там был. Где ему и полагалось быть. Я не мог знать наверняка, потому что дверь в спальню была закрыта.

Чтобы обвинить меня, необходимо было пять голосов из шести. Во время одного из перерывов я заметил посередине стола большую чашу с леденцами, которые брали присяжные.

– Могу я взять леденец? – спросил я.

– Конечно, – ответили они. И единственная среди них черная леди протянула мне его.

9 сентября началось совещание большого жюри. Результат голосования был 5–1 за то, чтобы признать меня виновным в изнасиловании.

Математика была ясна. Меня признали виновным по одному пункту изнасилования, двум пунктам извращенного преступного поведения (использование своих пальцев и языка) и одному пункту удержания лица против его воли. Мне грозило шестьдесят лет тюрьмы. Суд должен был начаться 9 января.

После того как жюри объявило результаты голосования, мы провели пресс-конференцию. Дон выкрикивал фразы о знаменитостях, попавших в беду, – об Элвисе, Джеймсе Дине, Мэрилин, Джуди Гарланд[162]162
  Элвис Аарон Пресли (1935–1977) – американский певец и актер. Джеймс Байрон Дин (1931–1955) – американский актер. Мэрилин Монро, урожденная Норма Джин Мортенсон (1926–1962) – американская киноактриса и певица. Джуди Гарленд, урожденная Френсис Этель Гам (1922–1969) – американская актриса и певица. Упомянутые Доном Кингом деятели культуры отличались экстравагантным поведением и в ряде случаев имели определенные проблемы с законом, однако никогда не находились под судом.


[Закрыть]. Затем я сделал заявление:

– Я знаю, что произошло. Я знаю, что я невиновен. Я никому не причинил вреда. Я ничего не сделал. Я люблю женщин; в том смысле, что моя мама – женщина. Я испытываю к ним чувство уважения.

С сентября до начала судебного заседания я много ел. Я нервничал. Я готовился к поединку с Холифилдом, но мое сердце не лежало к этому бою. Через несколько недель тренировок я повредил межреберный хрящ, врачи рекомендовали отложить бой. На самом деле я вполне мог драться, тем не менее, я был рад отложить поединок. У меня было слишком тяжело на душе.

В то время, как я боролся с депрессией и объедался, обвинение собрало свою команду. Игра Модисэта не удалась: большое жюри не закрыло мое дело. В этой связи он предпринял следующий блестящий шаг: он нанял для рассмотрения моего дела независимого республиканского специального прокурора – Грега Гаррисона, бывшего заместителя прокурора, который совсем недавно зарабатывал деньги на судебном преследовании торговцев наркотиками в рамках «Закона о расследовании, контроле и преследовании организованной преступности». Он получал свою долю от всего, что было изъято у дилеров. Гаррисон заработал на этом столько денег, что, когда Модисэт был избран окружным прокурором, он присвоил всем этим делам, связанным с наркотиками, служебный гриф. Какое скотство!

Модисэт заплатил Гаррисону 20 000 долларов за то, чтобы тот взялся за это дело. Но тот согласился не только ради денег, но прежде всего ради славы, чтобы его имя прозвучало во всем мире. Прочитав его книгу, можно подумать, что он взялся за это дело, чтобы защитить штат Индиана от злобного варвара: «Я – плод деревенской Индианы, земли консервативных республиканцев и трудолюбивых, порядочных людей, которые ухаживают за своими нивами, уважают закон и помогают своим друзьям, когда это необходимо… Не сомневайтесь, Тайсон выбрал неудачное место для совершения своих преступлений. Индиана отличается от Палм-Бич, или округа Колумбия, или Лос-Анджелеса».

Гаррисон начал расследование. Первым делом он осмотрел трусики Дезире. Он был обеспокоен отсутствием каких-либо телесных повреждений на Дезире, поэтому он прошел в комнату большого жюри и осмотрел одежду, которая была на ней в ту ночь. «То, что лежало передо мной на столе, было похоже на пикантное одеяние», – писал он. Прямо в точку, блин! Она была одета в длинные шорты, бюстье, которое «будучи надетым на подходящую женщину, остановило бы уличное движение», и трусики. Он считал, что трусики «не соответствовали имиджу молодой авантюристки и вымогательницы, которая желала залезть в брюки и кошелек экс-чемпиона мира в тяжелом весе». Я думаю, он не понимал, что такое животный инстинкт и сексуальное влечение.

«Я взял трусики и посмотрел на них сверху вниз, как если бы я собирался надеть их». Это было каким-то извращенным дерьмом. Он провел опознание пятен крови на трусиках и решил, что Дезире натянула свои трусики после того, как мы имели секс, и испачкала их кровью от тех травм, которые я нанес ей. Все это соответствовало тому, что он нарисовал в своем воображении. Она говорила правду: я ее изнасиловал. Ее трусики являлись неопровержимой уликой.

Он подумал: «Черт, мне сорок четыре года, и я занимался сексом всего несколько раз в своей жизни. А так жестоко обходится с женщинами нельзя. Нет, и точка! Если что-то причиняет ей боль, она велит прекратить это немедленно».

Кроме того, Гаррисон не мог поверить, что мы занимались оральным сексом целых двадцать минут или что-то около того: «Его описание события разительно противоречило всему тому, что мне было известно о сексе».

Может быть, вместо своей юридической литературы ему следовало бы почитать доктора Кинси[163]163
  Альфред Чарлз Кинси (1894–1956) – американский биолог, профессор энтомологии и зоологии, основатель института по изучению секса, пола и воспроизводства при Индианском университете в Блумингтоне; исследования Кинси в области человеческой сексуальности глубоко затронули социальные и культурные ценности в США и многих других странах в 60-х годах XX века.


[Закрыть]. Он был убежден, что у Дезире не было бы двух небольших ссадин во влагалище, если бы у нас был секс по согласию и у нее было бы достаточно смазки. Но проблема заключалась не в смазке, а в размере и интенсивности. Во время секса такое может случиться с кем угодно.

Конечно же, данная проблема возникла в ходе судебного разбирательства. Мой представитель Войлес хотел рассмотреть вопрос о размере моего члена и для этого вызвать врача, чтобы тот засвидетельствовал, что именно это могло вызвать ссадины в ее влагалище, однако Фуллер не желал и слышать об этом. Он был щепетилен и брезглив в отношении любых сексуальных аспектов моего дела.

Даже после своего расследования трусиков в духе телесериала «C.S.I.: Место преступления»[164]164
  «C.S.I.: Место преступления» – американский телесериал о работе сотрудников криминалистической лаборатории Лас-Вегаса («CSI» – «Crime Scene Investigation», «расследование на месте преступления»).


[Закрыть] Гаррисон по-прежнему не имел никакого понятия о моей мотивации для изнасилования кого-либо: «Признаюсь, я понятия не имел, почему Тайсон выбрал для изнасилования Дезире, когда в его распоряжении были десятки женщин». Он задавал себе этот вопрос и после того, как я был осужден.

Затем Гаррисон и его помощница, Барбара Тратен, предприняли небольшую автомобильную поездку. В ноябре они отправились в штат Род-Айленд, чтобы встретиться с Дезире и ее семьей. Они были поражены тем, каким «вежливым и любезным» было семейство. Да, внешность может быть обманчива. К моменту, когда обвинители добрались до Род-Айленда, Дезире и ее мать обвинили отца в дурном обращении, и тот ушел из дома.

В аэропорту Дезире и ее семью встретил Эдвард Герштайн, который отныне становится весьма примечательным и важным игроком в этом деле. Вскоре после начала расследования в отношении изнасилования один из адвокатов штата Род-Айленд по имени Уолтер Стоун обратился к семье Вашингтонов. Он сказал им, что в случае, если он будет представлять Дезире, может возникнуть конфликт интересов, поскольку он является советником Международной федерации бокса, но он готов предложить своего партнера Эдварда Герштайна. Так Герштайн стал гражданским адвокатом Дезире. Они наняли его, чтобы взыскать с меня наибольшие убытки, а также для того, чтобы выторговать себе наибольший гонорар за авторские права на фильм и книгу.

Участие Герштайна в делах семьи Вашингтонов выбило Гаррисона из колеи: «Это было самой последней новостью, которая вызывала удивление. Поскольку не было даже намека на судебную тяжбу семьи Вашингтонов, такой поворот событий вредил делу. Встречные обвинения в вымогательстве со стороны авантюристки было бы невозможно опровергнуть».

Итак, что же предприняла сторона обвинения? Утаила эту информацию от стороны защиты. После окончания процесса Стар Джонс, которая в то время была судебным корреспондентом NBC, подвергла критике сторону обвинения за то, что та не обнародовала факт соглашения между Дезире и гражданским адвокатом: «Это просто подло! Прокурор обязан представлять все имеющиеся свидетельства», – заметила она.

Гаррисон и его заместитель приступили к опросу Дезире. По-видимому, тот факт, что Дезире ходила в моем номере в туалет и снимала прокладку со своих трусиков, немного беспокоил их. По словам Дезире, я внезапно стал грубым и похотливым, и она была шокирована этим. Поэтому она пошла в туалет, сняла с трусиков прокладку и вернулась в постель. Когда Гаррисон спросил Дезире, зачем же она уходила в туалет, та ответила: «Это было первое, что пришло мне в голову после того, как он стал грубым».

Если это было правдой, то сразу вслед за этим ей должно было бы прийти в голову продолжить движение к двери и немедленно уйти. Если бы, как она утверждала, она почувствовала опасность, для нее было бы несложно просто уйти. Войлес даже воссоздал модель гостиничного номера, что обошлось в 6000 долларов, чтобы продемонстрировать этот факт. Но Фуллер, конечно же, пресек эту инициативу и никогда не прибегал к этой модели во время судебного процесса.

Гаррисон особенно не задумывался над дилеммой с прокладкой трусиков, с которой столкнулась сторона обвинения. Он охотно поверил Дезире, когда она сказала, что выбросила испачканную прокладку «по привычке» и что, когда она поняла, что оставила в спальне кошелек, она решила, что сможет достать новую прокладку «на одной из вечеринок, на которую она хотела пойти». Какого х… я? Никто никогда не говорил о посещении вечеринки в тот вечер. Где это она собиралась достать новую прокладку?

Гаррисон также слышал о моих показаниях в связи с делом Кейтона, когда я сделал непристойное предложение Джоанне Криспи, помощнице Томаса Пуччио. Он был шокирован тем, что я при помощи пальцев сымитировал половой акт, а затем сказал: «Я хочу трахнуть тебя!» Но при этом он почему-то не мог поверить, что то же самое я сказал Дезире Вашингтон. Это являлось прямым доказательством моего грубого обращения с женщинами в ту пору.

Гаррисон вылетел в округ Колумбия и встретился с федеральным прокурором, чтобы получить компромат на Фуллера. Тот сказал Гаррисону, что все юристы Вашингтона не понимают, зачем Фуллер вообще взялся за это дело. Это противоречило репутации его аристократической компании. «Они никогда не занимались уличными преступлениями. Никогда. Даже не в округе Колумбия».

В Вашингтоне Гаррисон зашел в студию телеканала BET[165]165
  BET («Black Entertainment Television», «Развлекательное телевидение для черных») – американский канал кабельного и спутникового телевидения для афроамериканских зрителей.


[Закрыть] поговорить с Чарли Нилом, ведущим представления «Мисс Черная Америка». Чарли сообщил Гаррисону, что он не заметил никаких изменений в Дезире после предполагаемого изнасилования. Кроме того, у меня там был широкий выбор женщин. Зачем мне нужно было кого-то насиловать? Полагаю, что Гаррисону не понравилось то, что он услышал от Чарли.

«То, что он (Чарли) сказал, сводилось к следующему: я ничего не видел, я ничего не слышал, я ничего не знаю. Для меня было ясно: он считал, что эти беложопые ничего не смогут получить от него против брата», – писал Гаррисон. Какой гнусный расистский мудак!

Но больше всего я расстроился, когда прочел, что с Гаррисоном встретился мой старый приятель Хосе Торрес. Он принялся гнать свою обычную туфту о том, что бокс погряз в обмане и что лучшие боксеры являются блестящими обманщиками. Он сказал Гаррисону, что ни один боксер не лгал так, как это делал я. Затем Торрес повторил свои гнусные истории обо мне, женщинах и сексе, которые он изложил в своей книге. Торрес сказал Гаррисону, что я проговорился ему о том, как сильно я ударил Робин – так сильно, что она «шарахнулась по каждой гребаной стене в комнате». По его словам, я сказал, что это был величайший удар, который я когда-либо выбросил.

Торрес объяснил Гаррисону, что он поссорился со мной, поэтому Гаррисон должен принимать все сказанное с долей скептицизма. Самое гнусное предательство Торрес совершил, когда Гаррисон поинтересовался у него, способен ли я на изнасилование.

– О-о, да. Безусловно, – ответил тот, а затем вновь ударился в псевдо-фрейдистский бред о том, что я не могу контролировать свое либидо, потому что у меня слишком сильное подсознание.

– Он всегда берет то, что захочет. Он всегда так делает, – сказал Торрес.

Я не мог поверить тому, что я читал. Какое свинство! Гаррисон завершил свое интервью вопросом, чего следует ожидать, когда я начну давать свидетельские показания.

– Он попытается перехитрить вас и дать присяжным то, что они хотят. Помните, боксеры являются лжецами. И Тайсон лучший из них.

До начала судебного процесса Дезире ездила в Индианаполис для письменных показаний под присягой. Фуллер поручил это своему co-консультанту Кэтлин Бэггс. Гаррисон был шокирован манерой поведения Бэггс. Она отругала Дезире почем зря. По словам Гаррисона, Бэггс была «гневной, высокомерной, жестокой и низкой». Вместо того чтобы проявить доброжелательность и искусно выведать некоторые сведения, которые сторона защиты могла бы использовать, она довела Дезире до слез. Это был крупный просчет. Но не последний из тех, которые совершила моя команда за миллион долларов.

Судебный процесс начался 27 января 1992 года. Моим судьей была женщина по имени Патрисия Гиффорд. Она курировала большое жюри, поэтому автоматически была назначена вести это дело. Она была бывшим заместителем прокурора в окружном управлении и специализировалась на случаях изнасилования. Гиффорд помогла разработать законопроект об информационной защите жертв изнасилования, который ограждал их от представления каких-либо доказательств их половой жизни. Позже это сыграло большую роль в моем деле. Она была убежденной республиканкой и могла без труда проследить свою родословную, поскольку являлась членом организации «Дочери американской революции»[166]166
  «Дочери американской революции» – женская общественная организация, основанная в 1890 г.; ее членами могут быть только прямые потомки участников войны за независимость США.


[Закрыть]. Ее отец был армейским полковником. Именно мой тип девушки. Судья Гиффорд могла без труда заявить самоотвод от участия в моем деле. Уже после того, как меня осудили, Верховный cуд штата Индиана разработал новое Правило Тайсона. Была предусмотрена ротация, чтобы судья, который председательствовал в большом жюри, не получал этого же дела в производство.

Настало время выбирать присяжных из числа равных мне по социальному статусу. Единственная проблема заключалась в том, что тогда в штате Индиана существовали официальные списки учета избирателей для формирования списка присяжных заседателей. Поскольку большинство черных не голосовало, они не могли быть кандидатами в присяжные. После моего дела было разработано еще одно Правило Тайсона, которое изменило эту ситуацию. А тогда из 179 человек, названных в качестве кандидатов в присяжные, 160 были белыми. У Фуллера и его команды были проблемы даже с выбором жюри. У них не было опыта в этом, ведь в федеральном суде выборами жюри занимается судья, а Гаррисон был мастером в этом деле. Он мог с легкостью расспрашивать кандидатов в присяжные заседатели, пудрить им мозги, уточнять, не жили ли они рядом с большим универмагом «Уол-март» на автомагистрали между штатами. Что касается Фуллера, то он не умел общаться с присяжными со Среднего Запада, он не знал даже, как подступиться к ним.

Фуллер был настолько упрям, чтоб даже не стал нанимать эксперта по выборам присяжных. Как результат, в жюри попал бывший морской пехотинец по имени Тим. Позже один из присяжных признался, что Тим был «гораздо консервативнее нас, более прямолинейный, настоящая деревенщина». Этот парень станет старшиной присяжных и сыграет более существенную роль в том, что меня осудят, чем кто-либо другой.

Если некоторые считают, что в 90 процентах случаев исход дела определяется уже при вступительных речах, то в данном случае такого не наблюдалось. Вступительная речь Гаррисона длилась сорок пять минут. Можно было подумать, что он зачитывал книгу «Пятьдесят оттенков серого»[167]167
  «Пятьдесят оттенков серого» – эротический бестселлер британской писательницы Э. Л. Джеймс с элементами садомазохизма и доминирования, содержащий откровенные сцены сексуального характера. В 2012 г. книга взорвала мировые рынки художественной литературы, возглавив продажи во многих странах (в т.ч. и в России).


[Закрыть]:

– Он улыбался ей. Его голос был низким, иным, чем прежде. Он раздвинул ее ноги и вонзил в нее свои пальцы. Она закричала от боли. Сейчас не действовал чудесный фактор медицинского, анатомического или физиологического проявления человеческой чувственности, когда женская особь человеческого рода смазывается при сексуальном возбуждении, и она пришла в ужас. И когда эти большие пальцы вошли в нее, это причинило ей сильную боль, и она закричала: «Не надо!»

– Она спрыгнула с кровати, быстро схватила свою одежду, вытирая слезы, натянула ее на себя, пытаясь наряду с одеждой обрести и чувство собственного достоинства, и спросила: «Лимузин все еще там, внизу?» Он ответил: «О-о, ты можешь остаться, если хочешь». Она сказала: «Зачем? Чтобы ты сделал это снова?»

По сравнению с Гаррисоном Фуллер был сухим критиканом. Он пытался представить Дезире как искушенную и многоопытную для ее лет девицу, в отличие от образа милой невинной девчушки, нарисованного обвинением, однако Гаррисон в ходе этой речи заявлял протесты. Фуллер отметил некоторые существенные противоречия в рассказах Дезире разным девушкам. Так, одним она сказала, что кричала, другим – что она этого не делала. Одной подруге она сказала, что я напал на нее в кровати, другой – что у нас был секс на полу. Это звучало так, словно она по ходу дела сочиняла свою историю. Но Фуллер совершил серьезную ошибку во время своей вступительной речи. Он пообещал, что жюри услышит меня. В подобных случаях так не делается. Некоторые считали, что версия государственного обвинения была настолько слабой, что мы могли бы вообще не вызывать никаких свидетелей, просто отдыхать – и получили бы оправдательный вердикт. Но он пообещал им меня, следовательно, я должен был свидетельствовать. Что еще хуже, на протяжении всей своей вступительной речи Фуллер ни разу не обратился ко мне. Ни прикосновения к плечу, ни взгляда в мою сторону – ничего, что показало бы отношения между адвокатом и его клиентом. Это проходят на первом курсе юридического колледжа.

«Присяжные не видели слаженной работы команды стороны защиты, они слышали лишь громогласного адвоката из другого штата, первое впечатление от которого было – настоящий «сухарь»». Это не мои слова, это высказывание Марка Шоу.

Гаррисон вначале вызвал соседку Дезире по номеру, затем саму Дезире. Закон об информационной защите жертв изнасилования позволил ей предстать застенчивой, наивной студенткой колледжа, преподающей по выходным в воскресной школе и поющей в церковном хоре. Она утверждала, что, когда я предложил ей выйти к лимузину, она отказывалась, пока я не пообещал, что мы совершим «осмотр достопримечательностей». Да, в два часа ночи в Индианаполисе можно много чего увидеть. Я был там недавно во время сольного шоу и убедился, что единственное, что можно увидеть в районе отеля «Кантербери», – это амбулаторных шизофреников, бездомных и, если повезет, то потрепанную шлюху.

Дезире повторила историю о том, что мы не целовались и не держались за руки, что я не проявлял никаких признаков любви, а лишь затащил ее в постель и стал грубым и низким. Она повторила, что затем она пошла в туалет, сняла со своих трусиков прокладку и выбросила ее. «У меня была прокладка в сумочке, но я подумала, что могла бы положить ее позже».

Она утверждала, что, когда она вернулась, я зажал ее, снял с нее топ, спустил с нее шорты и трусики и вставил два пальца в ее влагалище. Затем я вошел в нее. Она сказала, что на следующий вечер рассказала матери о том, что произошло, и они позвонили по 911.

Гаррисон считал, что она свидетельствовала весьма впечатляюще. Другие не были так уверены. Некоторые журналисты полагали, что она была слишком «стоической», один из них даже написал, что она выглядела «немного чопорной» и «почти идеальной». Еще до суда Гаррисон пригласил другого адвоката, Роберта Хаммерля, чтобы устроить ей условный перекрестный допрос и посмотреть, как она будет вести себя при психологическом давлении на нее.

Хаммерль начал задавать ей вопросы, касавшиеся неправдоподобных моментов, которые он усмотрел в деле.

– Послушайте, вы встречались с Майком Тайсоном, вы видели, как он ухаживает за девушками, вы дали ему свою фотографию в купальном костюме… Неужели вы не предполагали, что у него на уме был секс? – спросил он Дезире.

– Нет, – ответила она.

– Он позвал вас в середине ночи, и вы спустились к его лимузину. Когда вы подошли, он поцеловал вас. Неужели и тогда вам не пришло в голову, что у него на уме был секс?

– Нет.

– Потом вы поехали в отель, вошли к нему в номер, сели на его кровать. Вам и тогда не пришло в голову, что он хотел заняться с вами сексом?

– Нет.

– А когда он сказал: «Ты меня возбуждаешь!», вы тоже не думали, что у него на уме был секс?

– Нет.

Он продолжал, расспросив ее и о прокладке на трусиках.

– Все это было нелогично, – сказал Хаммерль Гаррисону, – но такова история в ее изложении, и она придерживается ее. У меня в целом осталось впечатление, что она сражалась со мной. Мне сказали, что там была наивная восемнадцатилетняя леди, но я ушел с ощущением, что, когда это происходило, там был некто гораздо сильнее, кто не позволил мне отследить ее действия. Я не могу понять, как все это согласуется с той массой наивных ошибок, которые она, как предполагается, совершила.

Хаммерль рассказал жене об инциденте с прокладкой на трусиках. Его жена сказала, что любая женщина, которая идет в туалет, чтобы снять со своих трусиков прокладку, готовится к сексу. И он согласился с женой. Когда Хаммерль на следующий день пришел к Гаррисону, он сказал ему: «Мой друг, вы по уши в дерьме!»

Я бы хотел, чтобы Хаммерль был моим адвокатом. Когда настало время для Фуллера проводить перекрестный допрос Дезире, он, казалось, даже не хотел делать его. И Марк Шоу согласен со мной. Он писал:

«Было трудно понять причины вежливости и мягкости Фуллера на перекрестном допросе, особенно когда прямой допрос Гаррисоном своего свидетеля предоставил ему так много возможностей «прощупать» Вашингтон насчет того, что конкретно произошло в гостиничном номере между ней и Тайсоном».

Он не мог понять, почему Фуллер не воспользовался ее оборонительным поведением. Она могла бы дать ему гораздо больше информации, чем требовалось. Он не выяснил особенностей договора ее семьи с ее гражданским адвокатом. В действительности, она солгала о цели этого договора. Она прекрасно знала, что собирается засудить мою задницу и собрать кучу денег, когда это уголовное дело будет завершено. И она сделала это.

Фуллер не выстреливал свои вопросы в Дезире так же быстро, как это делал Хаммерль при условном перекрестном допросе. Он не заставлял ее защищаться. Если бы он захотел, присяжные могли бы видеть, что она не так наивна, как представляла себя. Когда Фуллер упомянул, что Дезире было сделано замечание за то, что она вела себя как «группи»[168]168
  Групп – девушка-подросток, поклонница ансамбля поп-музыкантов, повсюду следующая за ним.


[Закрыть], когда находилась за кулисами вечером во время концерта Джонни Гилла, она заявила жюри, что не знает значения слова «группи»!

Он даже не стал задавать ей вопросов о прокладке на трусиках, которую она сняла! Его не интересовало, как я мог заниматься с ней оральным сексом, удерживая ее на кровати. Если я физически овладел ей, то где же были синяки? А если она кричала, почему никто в отеле не услышал ее? Мы ведь были в гостиничном номере в середине ночи, стояла полная тишина, и она кричала без всяких последствий? Если бы кто-нибудь напал на меня, я бы убежал. Я бы исчез, как только оказался в коридоре. Я бы принялся стучать во все двери: «Помогите мне, поскорее, на помощь, ко мне пристают!» Не надо быть Фрэнсисом Ли Бейли[169]169
  Фрэнсис Ли Бейли (род. в 1933 г.) – известный американский адвокат, принимал участие на стороне защиты в ряде громких уголовных дел.


[Закрыть], чтобы понять, что все ее россказни – это полная фигня.

Другим свидетелем обвинения, который доставил мне неприятности, был врач пункта медицинской помощи Стивен Ричардсон. Он показал, что обследовал Дезире ночью после предполагаемого нападения. Он не обнаружил никаких синяков или ссадин на ее руках и ногах, никаких признаков того, что ее били или сжимали в объятиях. Не было травм ни на больших, ни на малых половых губах. Но он обнаружил две небольшие ссадины, шириной в одну восьмую дюйма и длиной в три восьмых[170]170
  Около 0,3 см и 0,9 см соответственно.


[Закрыть], на входе во влагалище. Он сказал, что такие повреждения встречаются у 10–20 процентов жертв изнасилования. По его словам, за двадцать лет практики он лишь дважды встречал такие травмы как результат секса по согласию.

Речь шла об очень мелких ссадинах, однако Гаррисон сделал макроснимок половых органов Дезире, вставил его в раму и принес в зал суда. При взгляде на этот снимок создавалось впечатление, что кто-то молотил по ее влагалищу киянкой.

Фуллер ничего не противопоставил показаниям доктора Ричардсона, хотя мог бы. Войлес организовал мне прием у уролога, чтобы тот обследовал мой член и засвидетельствовал, что те небольшие ссадины могли быть вызваны его проникновением. Фуллер не захотел углубляться в эту область, хотя должен был бы. Вместо уролога Фуллер пригласил какую-то отстойную врачиху, которая от смущения объяснялась настолько путано, что показания этого эскулапа пошли на пользу стороны обвинения! И это была команда стороны защиты за миллион долларов!

Перед тем как обвинение завершило представлять свою версию, мои адвокаты попытались найти еще трех свидетелей защиты. Моя команда во время судебного разбирательства делала массу сумасшедших звонков, поэтому они отнеслись с легким скепсисом к звонку от девушки, которая сказала, что она и две ее подруги видели, как мы с Дезире обнимались и целовались на заднем сиденье лимузина и держались за руки по дороге в отель! Это могло бы существенно помочь нам, так как показало бы Дезире отъявленной лгуньей, какой она и была. Войлес получил разрешение изъять лимузин из базы вещественных доказательств и поставил его перед входом в отель, чтобы можно было убедиться в возможности в ночное время видеть через его тонированные стекла, как днем.

Девушек проверили, все они были заслуживающими доверия, после чего их пытались допустить в качестве свидетелей, однако с судьей Гиффорд чуть не случился приступ. Она хотела знать, почему обвинение не было незамедлительно поставлено в известность об этих свидетелях. Потому что их должны были проверить и убедиться, что это не психи. Однако ее это не волновало. Все выглядело так, словно она воспринимала это за личную обиду.

– Я придерживаюсь мнения, что допуск этих свидетелей может нанести значительный ущерб штату Индиана, и полагаю, что штат Индиана в любом случае имеет такое же право на справедливое судебное разбирательство, как и ответчик, – заявила она и отказала им, возможно, самым важным свидетелям в моем деле, в допуске к даче показаний.

Затем штат завершил дело. Они вызвали миссис Вашингтон, и та не преминула подлить масла в огонь: