Текст книги "Танцы с волками"

Стоящая С Кулаком медленно повернула голову и, уставясь в дверной проем, так же тихо сказала:

– Я знаю.

Она собиралась с мыслями, а может, думала о чем-то своем, все так же глядя на улицу, где уже наступал вечер.

Неожиданно Данбер выговорил:

– Я хочу быть здесь.

Женщина резко обернулась и посмотрела на него. Ее лицо казалось огромным. Заходящее солнце окрасило ее щеки легким румянцем. Ее глаза, широко раскрытые и переполненные чувствами, казалось, отражали солнечный мягкий свет и пылали таким же заревом, как закат.

– Да, – сказала она, хорошо понимая то, что чувствовал Данбер.

Женщина уронила голову на грудь. Когда она подняла глаза, Танцующий С Волками почувствовал комок в горле. Подобное ощущение он уже испытывал однажды, когда остался с Тиммонсом в прерии. Ее глаза были великодушны и полны такой красоты, которую лишь немногие могли видеть. Они были вечны.

Танцующий С Волками влюбился в них, едва только увидел свет, который они излучали.

Стоящая С Кулаком тоже уже любила. Это произошло в тот момент, когда он начал говорить. Конечно, нс сразу, но постепенно, маленькими шажками, она приближалась к этому, пока наконец нс стало глупо отрицать очевидное. Она видела себя в нем. Женщина поняла, что они могут быть одним целым.

Они еще немного поговорили, а потом вдруг затихли. Мужчина и женщина смотрели на заходящее солнце, палящие лучи которого неожиданно помогли им объясниться, и каждый из них знал, что чувствует другой. Им уже не нужны были слова.

Очарование этого вечера было нарушено маленьким мальчиком, сыном Брыкающейся Птицы. Он возник в дверном проеме, заглянул внутрь и поинтересовался, что они здесь делают.

Стоящая С Кулаком улыбнулась этому наивному вторжению и сказала на языке дакотов:

– На улице очень жарко. Мы сидим в тени.

Эта фраза имела такой всеобъясняющий смысл, что мальчуган вошел и плюхнулся на колени Танцующего С Волками. Несколько минут они поиграли, изображая борьбу, но это хулиганство продолжалось недолго.

Малыш неожиданно сел и сообщил Стоящей С Кулаком, что он хочет есть.

– Хорошо, пойдем, – произнесла женщина и взяла мальчика за руку.

Она посмотрела на Танцующего С Волками.

– Поешь?

– Да, я голоден, – ответил он.

Они, толкаясь, вышли из беседки и направились в вигвам Брыкающейся Птицы разводить огонь.

IV

Первым в списке дел сегодня у Данбера стояло посещение Каменной Ноги. Рано утром он уже входил в хижину индейца, и был немедленно приглашен сесть и разделить с ним завтрак.

После того, как с едой было покончено, мужчины вышли наружу поговорить, в то время как Каменный Теленок будет вытачивать новые стрелы. Исключая Собранную В Кулак, это был самый искушенный разговор, который Данбер когда-либо с кем-то вел.

Каменный Теленок был поражен, что этот человек – Танцующий С Волками – такой новый среди них, уже говорит на их языке, языке дакотов, и говорит хорошо.

Старый воин заметил также, что Танцующему С Волками что-то нужно. Когда дискуссия вдруг перешла на Собранную В Кулак, индеец понял, что это именно то, о чем Данбер пришел поговорить.

Танцующий С Волками пытался придать своим фразам так мало значения, насколько это вообще было возможно. Но Каменный Теленок был слишком старой и хитрой лисой, чтобы не догадаться, ответы на задаваемые вопросы очень важны для его визитера.

– Стоящая С Кулаком замужем? – небрежно поинтересовался Данбер.

– Да, – ответил Каменный Теленок.

Эта новость ошарашила Данбера. Его будто обухом ударили по голове. Он молчал.

– Где се муж? – наконец смог он выдавить из себя относительно равнодушно. – Я никогда не вижу его.

– Он мертв.

Это была одна из тех простых вещей, о которой Данбер не затруднился подумать.

– Когда он умер? – спросил лейтенант.

Каменный Теленок оторвался от работы.

– Не пристало индейцу говорить о мертвых, – ответил он, – но ты новичок, и я расскажу тебе. Это случилось в то время, когда был вишневый месяц, летом. Она горевала о нем в тот день, когда ты нашел ее в прерии и принес сюда.

Танцующий С Волками больше не задавал вопросов, но Каменный Теленок уже не хотел останавливаться и выложил еще несколько фактов. Он не забыл упомянуть о том, что мертвый мужчина принадлежал знатному роду их племени, и рассказал Данберу, почему у него и Стоящей С Кулаком не осталось детей.

Чувствуя необходимость переварить услышанное, Танцующий С Волками поблагодарил своего информатора и ушел.

Каменный Теленок подумал было, может ли что-либо произойти между этими людьми, но, решив, что это не его дело, спокойно вернулся к своей работе.

V

Танцующий С Волками знал неплохое средство, которое он уже не раз использовал. Оно всегда помогало ему освежить мысли. Он отправился в стадо пони, нашел там Киско и покинул деревню. Лейтенант знал, что женщина будет ждать его в вигваме Брыкающейся Птицы, но мысли так плясали у него в голове, что он не мог себе представить, что он ей скажет, не мог даже подумать о том, чтобы встретиться с ней сейчас.

Данбер отправился вниз по реке и, проскакав милю или две, решил поехать в Форт Сэдрик. Он не был там почти две недели и чувствовал смутное, импульсивное желание съездить туда, будто каким-нибудь странным образом это место сможет подсказать ему что-либо.

Даже находясь на приличном расстоянии, Данбер смог заметить, что поздние летние грозы окончательно разрушили навес. Он был сорван почти со всех жердей. Сама ткань – грубый брезент – была порвана во многих местах, а то, что от нес осталось, хлопало на ветру как оборванные паруса призрачного «Летучего Голландца».

Два Носка сидел в ожидании у края скалы, и лейтенант бросил старому приятелю кусок вяленого мяса, который он принес с собой, чтобы было чем подкрепиться. Но сейчас он не был голоден.

Полевые мыши проскочили у него под ногами, когда Данбер переступил порог склада продовольствия. Они прогрызли ту единственную вещь, которую он оставил – холщовый мешочек с заплесневевшими сухарями.

В дерновой хижине, которая была его домом, он улегся на маленькую постель и провел на ней несколько минут, глядя на обшарпанные, полуобвалившиеся стены.

Лейтенант снял с колышка в стене отцовские карманные часы, намереваясь забрать их с собой. Но, посмотрев на них несколько секунд, повесил обратно.

Его отец умер шесть лет назад. Или семь? А мать умерла еще раньше. Данбер сейчас не мог восстановить в памяти детали их жизни, их общей жизни втроем. Но люди… Родители казались похожими на людей, ушедших сотни лет назад.

Лейтенант заметил свой журнал, лежащий на одном из походных стульев, и взял его в руки. Он был давно заброшен, записи были разрознены, и иногда встречались просто чистые пропущенные листы. Эта вещь тоже казалась теперь старой и давно ушедшей в небытие, как пустое напоминание о прошлой жизни.

Листая страницы, Данбер иногда не мог удержаться от смеха над тем, что он сам же и писал. Но теперь он смотрел на прошедшее с другой точки зрения. Его жизнь изменилась, он принял обновление как нечто очень естественное, и кусочки записей оставались единственным, что запечатлело эту трансформацию. Сейчас Данбер испытывал всего лишь любопытство и не задумывался о будущем. Ему было забавно следить, как далеко он ушел от того Данбера, которым был до встречи с индейцами.

Когда он добрался до окончания, осталось еще несколько чистых листов, и у него появилась причудливая идея. В этом месте, после всего написанного, обязательно должен быть постскриптум. Возможно, какой-нибудь необычный, даже таинственный, и в то же время понятный.

Данбер поднял глаза и задумался. Напротив, на стене дерновой хижины, он увидел ее, ее одну. Он ясно различал мускулистые икры, показывающиеся при ходьбе из-под ее замшевого платья. Видел длинные, красивые кисти, которые плавно и грациозно скользили в рукавах. Видел ложбинку между се грудей, теряющуюся в вырезе платья. Видел высокие скулы и густые, выразительные брови, копна стянутых на затылке темно-каштановых волос венчала ее облик.

Он подумал о ее внезапных вспышках гнева и об ореоле света, обрамляющем ее лицо в беседке. Он думал о ее скромности и застенчивости, о благородстве и боли.

Все, о чем он думал и что видел, восхищало его.

Когда взгляд Данбера опустился на раскрытый перед ним на чистой странице дневник, он уже знал, что написать. Его переполняла радость, когда то, что он видел, ожило в словах.

Позднее лето, 1863,

Я люблю Собранную В Кулак.

Танцующий С Волками.

Он закрыл журнал и осторожно положил его на середину кровати, допуская самонадеянную мысль, что оставит его для потомков как неразрешимую загадку.

Выйдя наружу, Танцующий С Волками был рад обнаружить, что Два Носка исчез. Зная, что уже никогда нс увидит его снова, Данбер вознес молитву к его прародителю Волку, желая своему приятелю хорошей жизни на все оставшиеся ему годы.

Потом он вскочил на спину Киско, выкрикнул прощальные слова по дакотски и уехал прочь, сразу дав Киско поводья и перейдя в самый быстрый галоп.

Когда Танцующий С Волками взглянул через плечо в сторону Форта Сэдрик, он увидел только уходящую за горизонт прерию.

VI

Она ждала не меньше часа, пока, наконец, одна из жен Брыкающейся Птицы спросила:

– Где Танцующий С Волками?

Ожидание казалось ей ужасно тяжелым. По ее мнению, прошла уже целая вечность с тех пор, как он уехал. Каждая минута была заполнена мыслями о нем. Когда был задан этот вопрос, она попыталась так составить ответ, чтобы ее чувства были скрыты тоном и словами. Но она только смогла выговорить:

– О, да… Танцующий С Волками. Нет, я не знаю, где он.

И тогда она вышла наружу, чтобы спросить кого-нибудь из жителей. Ей сказали, что видели его выезжающим из деревни ранним утром. Он направлялся к югу. И женщина сразу догадалась, что Танцующий С Волками поехал в Форт белых людей.

Не желая знать, зачем он отправился туда, она заставила себя приняться за неоконченную работу. Женщина сидела и расшивала бисером седельные сумки, стараясь не обращать внимания на звуки, которыми был полон лагерь. Сейчас се мысли сосредоточились только на нем одном.

Но этого было уже недостаточно для нее.

Стоящая С Кулаком хотела оказаться с ним наедине хотя бы в мыслях, и после обеда, по широкой, главной тропе она спустилась к реке.

Обычно здесь было спокойно в послеобеденное время. Сейчас женщина была рада убедиться, что на берегу никого нет. Она сняла свои мокасины и ступила на толстое бревно, которое служило чем-то вроде мостика. Усевшись на него, Стоящая С Кулаком опустила ступни в прохладные речные струи.

Ветерок едва обдувал ее, но и этого было достаточно, чтобы умерить дневную жару. Женщина сложила руки вместе, расслабила плечи и сидела так, уставившись на медленно текущую реку сквозь полуприкрытые веки.

Если бы он пришел сейчас к ней. Если бы только посмотрел на нее своими честными, не умеющими лгать глазами и рассмеялся бы своим веселым смехом, а потом позвал бы ее за собой… Она бы тотчас же, не колеблясь, пошла бы за ним – неважно куда.

Вдруг ей вспомнилась их первая встреча. Она всплыла в памяти так ярко, будто это было вчера. Возвращение в деревню, полубессознательное состояние, ее кровь, которой Данбер был перепачкан с головы до ног. Стоящая С Кулаком вспомнила безопасность, которую почувствовала тогда, его руки, обвивающие ее стан, и свое лицо, плотно прижатое к сильно пахнущему фабричному сукну его кителя.

Теперь она начала осознавать, что это значило. Стоящая С Кулаком поняла, что ее настоящие чувства и то, что она почувствовала тогда, идентичны. В ту их встречу они были лишь семенами, спрятанными до поры до времени, и тогда она еще не знала, что это значит. Но Великий Дух знал. Он заставил эти семена прорасти. Великий Дух при помощи своей великой тайны поощрял их, питал соками каждый шаг жизненного пути двух белых людей.

Да, именно это она сейчас чувствовала. Безопасность и спокойствие. И женщина знала, что это – не чувство безопасности перед лицом врага или перед стихией, и не чувство безопасности во время грозы или ранения. И тем более это не имело отношения к ее физическому состоянию. Это была безопасность, которая поселилась в ее сердце. И она была там все время.

«В этой жизни случаются редчайшие вещи, – думала женщина. – Великий Дух привел нас друг к другу.»

Она с увлечением нанизывала одну мысль на другую, представляя, как бы все происходило у нее с Танцующим С Волками. Неожиданно женщина услышала слабые всплески воды в нескольких футах от себя.

Он сидел на корточках на маленькой полоске земли, вдающейся в реку, и плескал себе на лицо воду медленными, размеренными движениями. Он посмотрел на Собранную В Кулак и, не обращая внимания на струйки, стекающие с его лица, улыбнулся, совсем как ребенок.

– Привет, – сказал он. – Я был в Форте.

Танцующий С Волками сказал это так, будто они прожили вместе всю свою жизнь. И Стоящая С Кулаком ответила таким же тоном:

– Я знаю.

– Мы можем поговорить? – задал Данбер вопрос.

– Да, – произнесла она, – я ждала тебя, чтобы сделать это.

Наверху, в начале тропы, послышались чьи-то голоса.

– Куда мы пойдем? – спросил Данбер.

– Я знаю место, – уверенно сказала женщина.

Она быстро вскочила на ноги и, увлекая за собой Танцующего С Волками, повела его по старой тропке, которую она уже выбрала однажды. Это было в тот день, когда Трепыхающаяся Птица попросил ее вспомнить язык белых.

Они шли в тишине. Единственными звуками, которые ее нарушали, были отзвуки их собственных шагов, шелест листьев да пенис птиц, которые кишели в камнях.

Их сердца учащенно бились в предчувствии того, что должно будет произойти и в ожидании ответа на вопрос: где и когда это случится?

Уединённое, хотя и открытое место, где Стоящая С Кулаком взывала к прошлому, наконец появилось перед ними.

Все так же молча они сели на землю, покрытую травой, перед зарослями высокого травостоя, обращенного к реке.

Они не могли говорить. Казалось, все звуки куда-то исчезли и над этими двумя повисла звенящая тишина. Все замерло.

Стоящая С Кулаком наклонила голову и вдруг увидела на левой штанине брюк Танцующего С Волками расползшийся шов. Рука Данбера уперлась в бедро на полпути от дыры.

– Они порвались, – прошептала женщина, слегка прикоснувшись пальцами к тому месту, где была видна прореха. И как только ее рука легла на бедро мужчины, она уже не могла сдвинуть ее. Маленькая ладонь неподвижно замерла на месте.

Как будто под воздействием невидимой силы их головы мягко коснулись друг друга. Пальцы переплелись. Эти прикосновения вызвали у обоих такое ощущение, будто это был сам секс. Вряд ли возможно мысленно вернуться к последовательности того, что произошло потом, но в следующую секунду они обменивались поцелуем.

Это был не тот длинный, страстный поцелуй, которым обмениваются любовники. Губы двух белых из лагеря дакотов только слегка соприкоснулись.

Но это едва ощутимое прикосновение еще больше разожгло любовь в их сердцах и укрепило ее.

Они прижались друг к другу щеками, и когда каждый из них почувствовал запах другого, оба окунулись в свои грезы. В мечтах они уже занимались любовью, и теперь сон стал явью. Когда все закончилось, и они лежали рядом под большим хлопковым деревом, Танцующий С Волками заглянул в глаза своей любимой и увидел в них слезы.

Он ждал очень долго, но женщина не хотела говорить ничего.

– Скажи мне, – прошептал он.

– Я счастлива, – ответила Стоящая С Кулаком. – Я счастлива, что Великий Дух позволил мне жить так долго.

– Я испытываю те же чувства, что и ты, – произнес Данбер, и его глаза наполнились влагой.

Тут женщина плотно прижалась к нему и заплакала, а он крепко прижимал ее к себе, пока она всхлипывала, не стесняясь радости, которая сбегала сейчас по ее щекам.

VII

Они любили друг друга весь вечер, подолгу разговаривая в перерыва. Тени наконец опустились на землю и упали на травостой, среди которого лежали влюбленные. Танцующий с Волками и Стоящая С Кулаком сели, одновременно подумав о том, что их отсутствие будет замечено, если они останутся здесь еще, пусть даже совсем ненадолго.

Они наблюдали за сверканием водяных струй в закатном свете, когда Данбер произнес:

– Я говорил с Каменной Ногой… Я знаю, почему ты убежала в тот день… тогда… я спросил тебя, замужем ты или нет.

Женщина поднялась и развела руками. Данбер тоже хотел встать, но женщина жестом остановила его.

– Я хорошо жила с ним. Он ушел, потому что должен был придти ты. Вот как я думаю сейчас.

Стоящая С Кулаком пошла чуть впереди Данбера, покидая поляну, а потом они поравнялись и возвращались в деревню, то и дело поглядывая друг на друга. Дойдя почти до главной тропы, они услышали голоса, доносящиеся из деревни, и остановились, прислушиваясь. Широкая, основная дорога находилась прямо перед ними.

Взявшись за руки, влюбленные чисто интуитивно спрятались в зарослях кустарника и, как если бы это могло помочь им преодолеть ночную разлуку, слились в единое целое, крепко прижавшись друг к другу. Они были вместе всего мгновение, успев лишь быстро обменяться прощальными поцелуями.

В двух шагах от главной дороги, ведущей в деревню, они снова остановились. Оба вдруг смутились, и женщина прошептала на ухо своему спутнику:

– Я сейчас ношу траур, и наши люди не одобрят такие отношения, если узнают о том, что мы любим друг друга. Мы должны бережно охранять наши чувства и быть осторожными, пока не придет время всем узнать об этом

Данбер понимающе кивнул в ответ, каждый тяжело вздохнул, и женщина скользнула между ветвей.

Танцующий С Волками постоял еще минут десять, скрытый густой листвой, а потом последовал за ней. Он был рад обнаружить, что вокруг никого нет, и что он поднимается по склону холма, направляясь в деревню, в полном одиночестве.

Данбер прошел прямо в свой вигвам и сел на постель. Он смотрел сквозь дверной проем на то, что еще задержало солнечные лучи и было заметно в наступающих сумерках. Он грезил снова и снова об их вечере среди высоких трав, у хлопкового дерева.

Когда совсем стемнело, лейтенант откинулся на спину, вытянувшись на толстом одеяле, и осознал наконец, что до сих пор сильно возбужден. Поворачиваясь на бок, он уловил запах нижнего белья любимой им женщины, исходящий от одной из его рук. Надеясь, что аромат продержится всю ночь, он провалился в глубокий сон.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

I

Следующие несколько дней Танцующий С Волками и Стоящая С Кулаком пребывали в эйфории. На их губах постоянно играли улыбки, их щеки раскраснелись от удовольствия и романтических приключений, выпавших на их долю. Куда бы они ни шли, их ноги, казалось, нt касаются земли

В присутствии посторонних они были сдержанны и заботились о том, чтобы случайным взглядом или словом не обнаружить охватившую их страсть. Они так приспособились скрывать свою тайну, что лингвистические уроки стали даже больше похожи на деловые встречи, чем раньше. Если они оставались в хижине наедине, они использовали этот шанс. Их руки сплетались, а пальцы нежно рассказывали о любви. Но чем чаще им удавалось одарить друг друга лаской, тем большего им хотелось.

Они пытались встречаться по крайней мере раз в день, обычно у реки. Но так не могло продолжаться долго, потому что для того, чтобы найти уединённое место, требовалось время. И Стоящая С Кулаком всегда беспокоилась, что их в конце концов обнаружат.

С самого начала их не покидала мысль о женитьбе. Это было то, чего они оба желали от всей души. «И чем скорее это произойдет, тем лучше», – считали они. Но вдовство Стоящей С Кулаком служило главным и единственным препятствием. По обычаям дакотов период, когда женщина носит траур по погибшему мужу, неограничен. Отменить траур может только отец женщины. Но так как у Стоящей С Кулаком не было отца, то воин, который дал ей начальное воспитание в племени, мог заменить его и взять на себя эту ответственность. В случае Стоящей С Кулаком она могла ожидать освобождения от соблюдения траура только от Брыкающейся Птицы. Он один мог сказать, когда она перестанет быть вдовой. И это могло занять слишком много времени.

Танцующий С Волками старался успокоить свою любимую. Он убеждал се, что все устроится и не о чем волноваться. Но она все же беспокоилась. Во время одного из приступов такой депрессии Стоящая С Кулаком предложила убежать вместе из лагеря. Но Данбер только рассмеялся над этой идеей и больше они об этом не заговаривали.

Влюбленные использовали любую возможность, чтобы побыть вдвоем. Дважды за четыре дня после их прогулок на реку женщина в предутренней темноте покидала вигвам Брыкающейся Птицы и не заметно проскальзывала в хижину Танцующего С Волками. Там они лежали рядом, ожидая первого луча солнца, и шептались. Им о многом нужно было поговорить. Обнаженные тела сливались в одно под тяжелым одеялом.

В конце концов, они вели себя так, как и следовало ожидать от двух людей, полностью захваченных в плен страстным чувством, всепоглощающей любовью. Они были полны достоинства, осторожны и дисциплинированы.

В лагере каждый, кто достаточно долго прожил на земле, чтобы понимать, на что похожа любовь между мужчиной и женщиной, видел ее признаки на лицах Стоящей С Кулаком и Танцующего С Волками.

Большинство индейцев не находили в своем сердце осуждения, несмотря на обстоятельства. Те немногие, которые могли бы осудить этих двоих за их поступок, держали рот на замке. Самое важное, что взаимное притяжение Танцующего С Волками и Стоящей С Кулаком не представляло угрозы для жителей деревни. Даже старейшины, самые мудрые люди из племени дакота, отмечали про себя, что в отношениях этих двоих явно виден потенциальный союз.

А кроме того, они оба были белые.

II

На пятую ночь, после встречи у реки, Стоящая С Кулаком должна была снова непременно увидеть Данбера. Она выжидала, пока в вигваме Брыкающейся Птицы все уснут. После того, как хижина наполнилась звуками легкого посапывания, женщина еще подождала некоторое время, чтобы убедиться, что ее уход останется незамеченным.

Неожиданно она уловила в воздухе запах дождя, очень явный и густой. В этот момент возбужденные вскрики разорвали тишину и спокойствие. Голоса были настолько громкими, что разбудили всех в хижине. Через несколько секунд жены Брыкающейся Птицы, а вместе с ними и Стоящая С Кулаком поспешили выскочить наружу.

Что-то произошло. Вся деревня была на ногах. Женщина быстро спустилась по главной улице в толпе других жителей. Головы людей были обращены в сторону огромного костра, который, казалось, и был центром внимания. В неразберихе она напрасно искала взглядом Танцующего С Волками. Она смогла его увидеть только тогда, когда приблизилась к огню.

Пробираясь сквозь скопление народа друг к другу, женщина заметила новых индейцев, беспорядочной кучкой теснившихся у костра. Их было около полудюжины. Еще несколько человек растянулись у огня, и некоторые из них были мертвы, а некоторые ужасно ранены. Это были индейцы племени манданы, давние друзья дакотов и их партнеры по охоте.

Шестеро мужчин, оставшихся невредимыми, обезумели от страха. Они беспокойно жестикулировали, знаками беседуя с Десятью Медведями и двумя-тремя его ближайшими советниками. Присутствующие здесь остальные жители деревни стояли в безмолвии и ожидании, наблюдая за рассказом индейцев манданов.

Стоящая С Кулаком и Танцующий С Волками почти добрались друг до друга, прокладывая себе путь в толпе, когда женщины пронзительно закричали. В следующий момент собрание распалось, разделившись на группки. Женщины побежали к своим хижинам, таща за собой детей, в панике не забывая позаботиться о других. Воины обступили Десять Медведей, и только одно слово срывалось с губ каждого. Оно катилось по деревне, нарастая и превращаясь в оглушительный рев одновременно с раскатами грома, которые раздались из темноты небес у них над головами.

Это было слово, которое Танцующий С Волками знал очень хорошо. Он слышал его много раз в разговорах и рассказах индейцев.

«Пауни».

Стоящая С Кулаком находилась сбоку от него, когда Данбер придвинулся вплотную к воинам, окружившим старого вождя. Женщина пересказала ему на ухо то, что они оба увидели и рассказывала о том, что случилось с манданами.

Они выехали в прерию маленьким отрядом. Их насчитывалось не более двадцати человек, и они искали бизонов в десяти милях к северу от лагеря дакотов. Их атаковал огромный военный отряд пауни. Тех было, по крайней мере, восемьдесят человек, а может быть, и больше. Пауни напали на закате солнца, когда только-только занялась вечерняя заря. Ни один из манданов не смог бы спастись, если бы не наступающая темнота и не хорошее знание местности.

Они прикрывали свое отступление, насколько это было возможно, но в борьбе с такой армией это было только делом времени. Пауни окружили их лагерь. Вполне возможно, что в настоящий момент их воины уже выходят на новые позиции. Манданы считали, что у дакотов есть несколько часов на подготовку, а потом будет атака. «Скорее всего, на восходе», – пришли после обсуждения к единому мнению воины обоих племен.

Десять Медведей начал отдавать приказы, которые ни Стоящая С Кулаком, ни Танцующий С Волками не смогли расслышать

По выражению лица старейшины легко было догадаться, что он обеспокоен. Десять самых искусных и отважных воинов сопровождали Брыкающуюся Птицу и Ветра В Волосах, и их не было в лагере в нужный момент. Те мужчины, которые остались, были хорошими бойцами, но если придет восемьдесят воинов пауни, количество сражающихся на стороне дакотов окажется ничтожно мало.

Собравшиеся у костра разделились на любопытные анархические отряды: небольшие кучки воинов в различных направлениях вышагивали позади мужчин, которые, как казалось бойцам, будут лучшими лидерами для них.

Танцующий С Волками испытывал тяжелое чувство. Все казалось ему таким дезорганизованным. Интервалы между раскатами грома над головой сокращались и дождь неминуемо собирался пролиться сплошным потоком. Это помогло бы пауни незаметно подойти вплотную к лагерю дакотов.

Но теперь это был и его лагерь тоже. И Данбер бросился за Каменным Теленком с одной-единственной мыслью в голове.

– Я последую за тобой, – сказал Данбер, когда наконец настиг индейца и схватил за руку.

Каменный Теленок взглянул на него с сожалением и некоторой долей иронии.

– Это будет трудная битва, – произнес он в ответ на пылкую просьбу Танцующего С Волками. – Пауни никогда не приходят за лошадьми. Они приходят за кровью.

Данбер кивнул, полностью подтверждая свою готовность.

– Собери все свое оружие и приходи в мой вигвам, – приказал старый индеец.

– Я все принесу, – сорвалось с губ Стоящей С Кулаком, и женщина побежала к хижине Данбера, предоставив Танцующему С Волками возможность последовать за Каменной Ногой прямо сейчас. Подол платья бился и закручивался вокруг ее коленей, пока она бежала.

Танцующий С Волками пытался в это время подсчитать, сколько зарядов для ружья имеется в его распоряжении и сколько осталось патронов к тяжелому револьверу военно-морских сил. Вдруг он вспомнил нечто такое, что заставило его остановиться.

– Каменный Теленок! – закричал он. – Каменный Теленок!

Воин обернулся и посмотрел на Данбера.

– У меня есть винтовки, – выдохнул Танцующий С Волками. – В земле, недалеко от Форта белых людей есть много винтовок.

Оба немедленно развернулись и поспешили обратно к костру.

Десять Медведей все еще расспрашивал охотников племени манданов.

Бедные, несчастные люди, уже находившиеся на полпути к помешательству от мысли, что скоро им предстоит расстаться с жизнью, вздрогнули при появлении Танцующего С Волками и начали быстро переговариваться друг с другом. Понадобилось некоторое время, чтобы их успокоить.

На лице старейшины при словах Каменной Ноги о том, что есть винтовки, появилась гримаса.

– Какие винтовки? – спросил он беспокойно.

– Оружие белых солдат… винтовки, – пояснил Танцующий С Волками.

Для Десяти Медведей это решение было не из легких. Хотя он и доверял Танцующему С Волками, было что-то в его старой крови дакота, что предостерегало его. Индейцы не должны слепо доверять белым людям. Винтовки находились в земле, и их нужно было выкопать оттуда. На это требовалось время. А пауни могли быть уже совсем близко, и каждый человек, способный защитить жителей деревни, был на счету. До Форта белых людей неблизкий путь. К тому же в любую минуту мог начаться дождь.

Но, с другой стороны, бой приближался и был неминуем. Старый индеец знал, что оружие такого рода может оказать неоценимую им услугу. Вполне возможно, что у пауни не так много огнестрельного оружия, и тогда шансы дакотов вырастут. До рассвета еще далеко и времени достаточно, чтобы съездить в Форт белых и вернуться обратно до восхода солнца.

– Винтовки в ящиках… и они укрыты ветками, – сказал Танцующий С Волками, прерывая течение мыслей Десяти Медведей. – Нам нужно всего несколько человек и вьючных пони, чтобы доставить оружие в деревню.

Старый индеец должен был решиться на это рискованное предприятие. Он велел Каменного Теленка взять Танцующего С Волками, еще двух человек и шесть пони: четырех – для всадников, двух – для того, чтобы привезти винтовки. Они приказал им отправиться и, следовательно, вернуться как можно быстрее.

III

Когда Танцующий С Волками добрался до своей хижины, Киско уже стоял у входа в нее, полностью запряженный. Внутри был разведен огонь, и Стоящая С Кулаком хлопотала у очага, смешивая что-то в маленьком горшочке.

Его оружие – ружье, большой револьвер, лук и колчан, полный стрел, а также нож с длинным лезвием – было аккуратно разложено на полу.

Данбер засовывал за пояс револьвер, когда женщина подошла к нему, держа в руках горшочек.

– Повернись ко мне лицом, – скомандовала она.

Он замер и стоял так, а Стоящая С Кулаком опустила палец в посудину с каким-то красным веществом.

– Это должен делать ты, но сейчас нет времени, и к тому же, ты не знаешь, как это делается. Я сама сделаю это, – проговорила женщина торопливо.

Быстрыми, уверенными движениями она провела единственную горизонтальную линию вдоль его лба и две вертикальных на каждой щеке. Используя палец вместо кисти, она, помимо этого, точками обозначила волчью лапу на одной из щек, завершив этим отпечатком проведенную вертикальную линию. Потом она отступила на шаг, чтобы взглянуть на свою работу.

Удовлетворенная, она утвердительно кивнула, видя, что Танцующий С Волками перекидывает через плечо лук и колчан со стрелами.

– Ты умеешь стрелять? – спросил он.

– Да, – ответила женщина.

– Тогда возьми это, – он протянул ей ружье.

Не было никаких объятий и слов прощания.

Он просто вышел из вигвама, вскочил на Киско и уехал.

IV

Они удалялись от реки, выбирая по возможности кратчайший и прямой путь через царство трав.