Текст книги "Эра смерти. Эра империи"

– С банкорами, – ответила Фенелия.

– Ага… ясно. – Тэш растерялся. – Кто они такие и сколько их будет?

– Наверное, рой, – отмахнулась Фенелия.

– Рой? То есть они мелкие? – спросил Гиффорд.

– Мелкие? Вот уж не сказала бы. Представьте себе рысь с размахом крыльев в двенадцать футов, огромными клыками и длинными острыми когтями. – Фрэя заметила выражение ужаса на лицах слушателей. – На самом деле, когти и клыки – это не так страшно. Больно, конечно, и они могут выбить вас из строя, если попытаются напасть, но истинная опасность в том, что они схватят вас и сбросят в Бездну.

– Куда? – воскликнула Мойя.

Фенелия указала на одну из множества расщелин вокруг и топнула.

– Все это ненастоящее. Большую часть того, что вы видите, создала королева. Это как пол дома. Его можно сломать, поменять, делать с ним, что хотите, потому что это всего лишь идея. Однако под ним находится дыра, очень глубокая дыра, дно Пайра. Мы называем ее Бездной, и если туда упасть, то назад уже никогда не вернешься.

– А что там? – спросила Брин.

Бывшая фэйн с серьезным видом пожала плечами.

– Никто не знает. Ходит слух, что там Этон заточил тифонов и туда же упал Трилос. Но доказательств ни у кого нет. Говорю же, никто оттуда не возвращается. – Она протяжно вздохнула, затем выпрямилась и указала вперед. – Думаю, нет смысла давать Феррол дополнительное время.

Снегопад не прекращался, но и не становился сильнее. Ледяная крошка врезалась в землю, подпрыгивала и, оседая, создавала наносы. Тэш не мог понять, как это получается, – ведь ветра не было. Потом он заметил, что большая часть снега скапливается перед трещинами в земле, скрывая ловушки. Страх упасть стал еще сильнее, и он понял, что Фенелия права: сражаться он не сможет. Он будет так же беспомощен, как Сэбек в тот день, когда Тэш безжалостно убил раненого галанта в постели.

– Держитесь ближе друг к другу и будьте готовы в любой момент бежать, – наставляла их Фенелия. – И, Мойя, не стреляй этими своими маленькими копьями, пока не погаснет голубой свет.

– Какой голубой свет?

Фенелия не ответила. Она молча сделала три шага вперед и вытянула руки.

Мгновение спустя сверху послышался шум. Вначале он напоминал жужжание, затем хлопанье крыльев и, наконец, рев. Подняв голову, Тэш увидел, что небо, и без того мрачное, потемнело еще больше.

– О, Великая Праматерь! – взвизгнула Брин.

– Мать Тэта! – закричала Мойя.

Над ними кружила целая туча крылатых чудовищ, различить которых можно было лишь по редким просветам между ними. Их было так много, что сквозь образовавшуюся плотную завесу не могли пробиться даже ледяные снежинки.

Тысячи.

Туча клыкастой саранчи весом двести фунтов обрушилась вниз. Оцепенев от изумления и ужаса, путники смотрели, как рой пикирует на них. Тэш предполагал увидеть птичьи крылья, но у банкоров не было перьев – только натянутая на кости голая тонкая кожа. Мордами они напоминали летучих мышей с плоскими носами и острыми как нож зубами. Страшнее всего Тэшу казались крошечные красные глазки, горевшие зловещим огнем.

Чудовища хлынули вниз.

Мойя подняла лук и наложила стрелу, застыв в ожидании. Гиффорд обнажил меч. Тэш последовал его примеру, но мечи, как он и опасался, показались ему намного тяжелее, чем раньше.

Нам не выжить.

Темнота сгущалась – рой мчался вниз.

– Где там этот свет? – в страхе прошипела Мойя.

Брин и Роан вскинули руки, чтобы защититься от тварей. Тресса рухнула на колени. Тэш поднял оба меча острием вверх.

Застонав от натуги, Фенелия развела руки в стороны.

С грохотом, напоминавшим раскаты грома, банкоры врезались в купол мерцающего голубого света. При ударе чудовища разлетелись горстями камней, пыли и гальки. С щитом столкнулось такое множество банкоров, что на смену быстрым барабанным ударам пришел ужасающий непрерывный рев.

Фенелия дрожала, руки ее слабели и тряслись. Лоб блестел от пота. Сквозь стиснутые зубы вырвался стон. Тяжело дыша воображаемым воздухом, она так сильно сжала губы, что они побелели, а лицо побагровело.

– Готовьтесь! – прорычала она.

Брин прижалась к Тэшу. Она была так близко, что могла помешать ему, но его это не заботило. Ему было приятно, и он почувствовал, как мечи становятся легче.

Как это вообще может на что-либо повлиять?

Грохот перешел в отрывистые удары, Фенелия упала на колени. Зависшие в воздухе или вовремя остановившиеся банкоры теперь круто развернулись и ринулись вниз. Те, кто уже приземлились, неуклюже прыгали на двух ногах. Большие крылья, хлопавшие, как полы шатра во время сильного ветра, затрудняли движение. Они бросились в атаку. Было ясно, что обычно они предпочитают нападать не так, ведь двигались они медленно. Тэш колол и резал, с радостью обнаружив, что от одного-единственного сильного удара твари разлетались облаками грязи.

– Там! – крикнула Брин, указывая на чудовище в прыжке.

Скрестив мечи, Тэш обратил монстра с мордой летучей мыши в груду каменных осколков.

Но долго гордиться собой ему не пришлось: слева от него Гиффорд зарезал сразу троих.

– Во имя всех богов… Мойя! – взвизгнула Брин.

Решив, что ей угрожает опасность, Тэш резко обернулся и увидел нечто потрясающее. Теперь, когда рассеялся мерцающий голубой купол, Мойя стреляла из лука. Прославленная лучница, как всегда, попадала в цель, но с одним невероятным отличием. Вместо того чтобы вытаскивать стрелы из колчана и накладывать на тетиву, она просто касалась ее. При этом каждый раз появлялась новая стрела. И без того хваленая скорость Мойи стала просто невероятной. Она поворачивалась то вправо, то влево, лихорадочно играя на Одри, как на струнном инструменте. Прямо у них на глазах она начала пускать по две-три стрелы за раз.

Вокруг скопилась груда обломков – результат купола Фенелии и стрельбы Мойи. Туча банкоров замедлила ход, затем и вовсе остановилась. Те, кто был на земле, улетели.

– Мы победили? – не веря своим глазам, радостно спросил Гиффорд.

Он улыбался от уха до уха, одной рукой обнимая Роан, а другой с победоносным видом сжимая меч.

Фенелия с трудом поднялась на ноги, покачала головой и указала на небо.

– Два роя? – Она вновь покачала головой.

Высоко-высоко шел в атаку еще один такой же вихрь банкоров.

– Это уже лишнее, Феррол! – вскричала фрэя, обращаясь к небу. – Теперь ты меня просто злишь. Мидеон однажды так поступил; теперь на лике Элан есть новая гора и на несколько сотен тысяч меньше бэлгрейглангреан!

От крика Фенелии Тэш и все остальные содрогнулись. В этот миг все ее тело охватил яркий белый свет, который резал глаза. Прищурившись, он увидел, что Фенелия превратилась в раскаленный белый шар, а из ее блистающих очертаний вырвалась молния. Бесчисленные тонкие нити, словно пульсирующие щупальца слепящего света, разошлись в разные стороны. Когда они касались банкоров, тела тварей взрывались и осыпались дождем дымящихся останков, отчего снег вокруг тотчас растаял.

Мойя снова начала стрелять, встав на колено, чтобы лучше сохранять равновесие, и осыпая стрелами падающие небеса.

Вторую атаку чудовищ удалось отразить быстрее, чем первую, и вновь повалил снег.

Тяжело дышавшая Фенелия выглядела не менее изможденной, чем Тресса.

– Шевелитесь!

Она повела хаотичный, недисциплинированный отряд сквозь снега. Заметно ослабевшая Фенелия двигалась медленно, но Тэш все равно отставал.

Хуже того, Тресса едва могла пошевелиться. Ее шатало из стороны в сторону, казалось, она вот-вот упадет.

– Гиффорд! – крикнула Роан. – Помоги Трессе!

Какие бы препятствия жизнь ни ставила перед калекой, в Пайре все изменилось. Тэш видел перед собой настоящего Гиффорда, невидимку в ловушке искалеченной плоти. Тэш никогда не смог бы себе такого представить, хотя знал, что следовало бы. Гончар был феноменальным художником и настоящим героем, и все это он делал, будучи калекой, а значит, обладал невероятной силой воли. Сильный и грациозный, он подхватил Трессу, осторожно поднял ее и с легкостью понес на руках.

Тэш остался в конце колонны. Каждый шаг давался ему все труднее.

И кто из нас теперь калека?

Сквозь завесу снега стали видны призрачные очертания сооружений размером с горы. Тэш никогда не видел ничего крупнее цитадели короля Мидеона. Чудовищная крепость ощерилась множеством смыкающихся башен, похожих на перевернутые пивные кружки, с невысокими куполами. Размытые тени двух массивных столбов обозначали ворота – высокие и серые. От входа отряд отделяла широкая зигзагообразная трещина, будто разорвавшая землю надвое. Доступ к замку обеспечивал перекинутый через пропасть последний мост.

Те, кто оказались впереди, бежали изо всех сил, огибая трещины или перескакивая через них. Вид замка с его открытыми воротами дал Тэшу надежду на то, что хотя бы Брин успеет войти. Тэш знал, что у него самого ничего не выйдет. Проклиная собственную слабость, он сжал кулаки и попытался обрести силу. Раньше ему такое удавалось. Будучи уверенным, что проигрывает сражение, он выходил за рамки возможного и обретал новую силу. Так он поступил и сейчас, пытаясь отыскать скрытый запас энергии.

Ничего.

– Тэш! – остановившись, позвала Брин.

– Не останавливайся! Беги! Я догоню, – солгал он.

Она повернулась к нему:

– Мы же договаривались, помнишь? Беги!

– Но…

Секунду спустя ничто уже не имело значения; их всех сбило с ног. Фенелия пострадала больше всех; взрыв камня и снега подкинул ее в воздух. Прямо перед ней на поверхность вырвалось гигантское чудовище. Размером с дракона Сури, оно чем-то походило на него, разве что было длиннее – как змея, если бы нашлась особь длиною сто футов. Ног у него не было, зато имелись руки. Спину покрывали рога и шипы. Чудовище отвратительно заверещало. Его рев, под стать разоренному пейзажу, разорвал воздух.

Все сумели подняться на ноги, кроме Фенелии, неподвижно лежавшей перед монстром.

– Что это? – спросил Гиффорд.

– Копатель, – сказал Дождь, не скрывая восхищения.

– Фен? – крикнула Мойя, нацелив лук на чудовище. Фрэя неподвижно лежала на снегу.

Монстр поднялся, как змея перед ударом, но нападать не стал. Вместо этого он снова заверещал.

– Что он делает? – спросил Гиффорд.

Он по-прежнему держал на руках Трессу, постоянно поглядывая на мост. Возможно, прикидывал, сумеет ли промчаться мимо змея.

– Ничего не делает, – ответила Мойя, держа лук наготове, но пока не стреляя. – Просто истошно орет.

– Почему?

– Вот почему, – крикнул Тэш, указав назад.

Снегопад прекратился. Исчезла туманная завеса. По огромной равнине прокатился глубокий, ритмичный грохот. Приближались три войска. Люди, фрэи, дхерги, великаны, гоблины и горстка существ, названий которых Тэш не знал, маршировали идеально ровными шеренгами примерно по сто воинов в каждой. Неизвестно, сколько их было на самом деле. Вооружены они были копьями и щитами, головы защищали шлемы с различными символами и плюмажами. С древков безжизненно свисали знамена и колокольчики. Огромные барабаны, закрепленные на гигантских зверях, отбивали бесконечный ритм.

– Во имя Элан! – Мойя подняла Одри, прицелилась в преграждавшего путь огромного змея и выпустила залп темных стрел.

Они со свистом летели друг за другом так быстро, что не успела первая достичь цели, как за ней вылетело еще десятка два. Мойя целилась в глаза, и шесть стрел попали в цель. Четыре пронзили морду змея. Он смахнул их рукой и снова взревел.

– Сын Тэтлинской шлюхи! – выругалась Мойя.

– Дождь! Стой! – крикнул Гиффорд, когда гном бросился навстречу гигантскому червю.

Тот не остановился. Впереди ревел змей, позади стучали барабаны, и гном вряд ли вообще расслышал призыв Гиффорда.

С жадным интересом змей сосредоточил внимание на гноме. Наконец Дождь остановился всего в нескольких ярдах от него. Он вынул кирку, и Тэш решил, что гном намеревается драться. Гигантский червь, видимо, подумал о том же и напрягся, но оба ошиблись. Вопреки ожиданиям Дождь вонзил кирку в каменный уступ. Потом ударил по земле еще несколько раз. Он наносил удары с ошеломляющей скоростью, и каждый раз в воздух взлетали струи каменных обломков и пыли. Наконец он замер, и змей, прекратив кричать, расслабил бугрившиеся мышцы и опустил голову, разглядывая гнома.

Мойя переводила взгляд с войск на змея, который, как ни странно, не пытался сожрать Дождя. Опустив лук, она бросилась к Фенелии.

– Очнись! – встряхнув ее, крикнула она. – Очнись!

Фрэя подняла голову.

– Позади нас целая армия, а впереди огромное змееподобное чудище. Нам бы сейчас очень пригодилась эта твоя молния, потому что от стрел, Тэт их подери, проку никакого!

Фенелия вяло помотала головой.

– Банкоры – выдумки, а не души. – Она указала на змея. – Этот эрифэйс настоящий, равно как и солдаты позади нас. Они не исчезнут.

Дождь по-прежнему стоял на расстоянии вытянутой руки от огромного червя и не сводил с него глаз.

В мгновение ока рядом с Тэшем появилась Брин, и он почувствовал, как она схватила его за руку. Ее била дрожь.

– Мне страшно, – прошептала она.

– Не ты ли прыгнула в болотную трясину?

Брин попробовала улыбнуться, но вышло какое-то подобие жалкой гримасы.

– Мне и тогда было страшно.

Тэш взял ее за плечи.

– Послушай, ты дала мне слово. Сказала, что убежишь и оставишь меня, если понадобится. Помнишь?

– Мне некуда идти, Тэш.

Он бросил взгляд на Дождя, медленно подбиравшегося к змею.

Тэш указал на войска. Они подошли уже так близко, что он мог различить глаза воинов в передних рядах.

– Против них у нас шансов нет, но, возможно, ты сможешь пробежать мимо змея.

Брин покачала головой:

– Но Тэш…

– Замолчи и послушай меня. Я не справлюсь. Понимаешь? – Его полный отчаяния голос дрожал от напряжения. – Ты наверняка заметила, какой я стал медлительный.

– Тэш…

– Я совсем не могу бежать, Брин. Но ты…

– Тэш, я не могу…

– Проклятье, ты можешь бежать! Ты всегда быстро бегала, но сейчас… Я наблюдал за тобой. Ты сдерживалась. То, что давит на меня, каким-то образом придает тебе сил. Ты ведь даже не устала? По глазам вижу. Я на последнем издыхании, едва держусь на ногах, а ты выглядишь свежей, как новорожденный олененок. Вряд ли остальные справятся. Понимаешь, что это значит? Брин, ты должна взять у Трессы ключ и бежать к мосту.

– Но я…

– Возьми его и беги со всех ног.

– Но…

– Беги к мосту и не останавливайся, пока не войдешь в те серые ворота на другой стороне.

– Но Тэш!

– Обещай!

– Тэш! – Брин схватила руками его лицо и повернула в сторону моста.

Змей исчез. Путь был свободен.

– Отряд! – закричала Брин. – Бежим к мосту! – Ее высокий голос был хорошо слышен, и первой среагировала Мойя. Она помогла Фенелии встать. – Вперед! Вперед! Вперед!

– Элан мне свидетель, Этон мне судья… – ошеломленно прошептала Фенелия.

Не только она заметила, что у них все еще есть шанс. Затрубили рога, и с громогласным ревом тысячи солдат прервали стройный марш и бросились в атаку.

Не выпуская из рук Трессу, Гиффорд помчался вперед. Роан не отставала. Мойя бросилась за ними, таща пребывавшую в полуобморочном состоянии Фенелию. Брин потянула за собой Тэша, и тот попытался бежать, но мог лишь медленно идти. Ноги отяжелели и двигались неуклюже, словно он тащил полные воды ведра. Надежды не было.

Тэш вырвал руку из ее хватки.

– Ты обещала!

– Тэш, у нас все получится.

– У тебя получится. У меня нет. У меня больше не работают ноги. Иди!

– Но… Тэш!

Он видел пряжки на ремнях атакующих солдат, слышал звон их снаряжения. Одни были вооружены обычными копьями, другие метательными.

– Брин, я тебе не нужен! Беги!

Она не двигалась.

– Ошибаешься. Нужен!

– Нет, ты пришла сюда не из-за меня. Ты не из-за этого погибла. Иди спасать Сури. Все хорошо. Я не могу умереть. Это уже произошло.

Первое метательное копье полетело в спину Брин. Тэш загородил ее.

В груди разлилась боль. Он почувствовал ее, даже не имея физического тела. Ноги подкосились, и он рухнул на колени.

Брин схватила его за руки и попыталась тащить.

– Беги! – Он захлебнулся кровью и оттолкнул Брин. – По… пожалуйста. Ты обе…

В слезах, объятая ужасом, Брин в последний раз посмотрела на него; и наконец повиновалась.

Она бросилась бежать.

Поначалу Тэш испугался, что ее поразит еще одно копье. Затаив дыхание, он смотрел, как она убегает. Ее невозможно было догнать. Он был прав: до этого она сдерживалась. Девушка превратилась в луч света.

Глава пятнадцатая
Драконьи тайны и мышиные башмачки

Воистину бедны непогрешимые, ведь неудача – залог процветания.

«Книга Брин»

Вторая встреча Сури с фэйном состоялась не в тронном зале. На сей раз ее под удвоенной охраной сопроводили в небольшие покои во дворце. Первым, что ей бросилось в глаза, был длинный стол из полированного дерева. Ей велели занять место в дальнем конце комнаты. Сури это обрадовало, поскольку стул находился рядом с высоким окном. Она устроилась на стуле боком, чтобы хоть украдкой взглянуть на улицу. У нее не было возможности повидать Эриан, а вид отсюда открывался очень красивый. С высоты нескольких этажей над Эстрамнадоном она видела площадь у далекого холма, увенчанного белым зданием с куполом. Пейзаж пестрел деревьями. Большинство из них сбросили листву, а оставшаяся пожелтела и побурела. Без листвы солнечный свет падал прямо на землю. Дома, лавки и мокрые от росы улицы блестели.

Ошейник Сури оставался на месте, но руны Оринфар перестали действовать. Сури была свободна и снова связана с миром Искусства. Она с первой попытки освоила блокирующий щит, который показала Макарета, отчего молодая миралиит наградила ее взволнованным и полным изумления взглядом. Если фэйн снова попробует предать Сури, она удивит и его.

Прошло немало времени, прежде чем вошел Лотиан, но Сури все равно показалось, что он появился слишком скоро. Его сопровождали двое телохранителей – мужчина и женщина, которых она видела раньше, одна высокая, второй низкорослый. Фэйн выбрал место во главе длинного стола, что показалось Сури довольно глупым, ведь было много стульев, стоявших ближе. Еще даже не сев, он спросил:

– Ты готова рассказать мне тайну создания драконов?

– Да, – ответила Сури.

Правитель фрэев приказал охране покинуть комнату и сел. Оставшись наедине с Сури, он склонился набок и оперся локтем о подлокотник стула. Глаза на спокойном с виду лице сияли, подобно звездам. Он задумчиво потер нижнюю губу. Фэйн и мистик молча разглядывали друг друга. Оконное стекло пропускало свет, но не звуки: ни ветра, ни птичьего щебета, ни шелеста голосов. Весь мир будто смотрел на Сури, ожидая увидеть, что произойдет.

Сури подумала об Арион.

Ты на это рассчитывала? Таким ты видела этот момент?

– Прежде чем сообщить вам, как создавать драконов, я вынуждена просить, чтобы взамен мне даровали Ферролову Защиту.

Сури ожидала, что фэйн вспылит, заявит, что она не имеет права о чем-либо просить, но он этого не сделал.

Имали настаивала, чтобы она заручилась его обещанием, прежде чем что-либо ему рассказать, а также предостерегала Сури не запутаться в терминологии. Куратор ясно дала понять, что настаивать следует именно на Ферроловой Защите, а не на Защите Феррола, поскольку это совершенно разные вещи. Ферроловой Защитой назывался указ бога фрэев о запрете убивать фрэев; второе же относилось к рогу и избранию нового предводителя.

Немного помолчав, фэйн сказал:

– Я думал, ты хочешь только мира.

Сури нахмурилась:

– Мне дали понять, что это невозможно.

– Ясно. И кто же велел тебе искать Ферроловой Защиты?

Имали не просила Сури сохранить в тайне то, как она узнала о законе, однако, учитывая положение, Сури решила, что не стоит называть имена, по крайней мере, тех, кого фэйн мог наказать.

– Арион мне много рассказывала о вашей культуре.

Лотиан принял этот ответ без возражений, как будто ожидал чего-то подобного.

– Если я исполню твою просьбу, это сделает тебя почетной фрэей, однако должен предупредить, что Ферролова Защита не даст убить тебя только другим фрэям. На меня этот эдикт не распространяется.

– Мне говорили, даже вы не можете убить кого-либо без причины.

– Могу. Я фэйн и могу делать, что пожелаю, но убивать того, кто под Ферроловой Защитой, действительно было бы неразумно. – Лотиан подался вперед. – Хорошо, я исполню твою просьбу. Однако на тебя будут наложены другие ограничения. Во-первых, ты никогда не покинешь Эстрамнадон. Во-вторых, к тебе будет приставлен надзиратель, задачей которого станет денно и нощно не спускать с тебя глаз. А если ты помышляла вернуть свою силу, знай: ошейник запечатан с помощью магии, следовательно, его невозможно снять.

– Вы уверены, что хотите получить тайну драконов? Пока что условия не очень заманчивые.

– Тебе сохранят жизнь, ты получишь достаточно свободы и дозволение жить до конца дней своих в нашем великолепном городе. Ты предпочла бы смерть? Ведь, на мой взгляд, это единственная альтернатива для тебя. Все еще хочешь Ферроловой Защиты?

– Да. – Сури кивнула.

– Что ж, ладно. – Лотиан вытянул руку и махнул в ее сторону. – Дарую тебе Ферролову Защиту и постановляю, что, согласно закону, убить тебя не дозволено ни единому фрэю, за исключением, как уже было сказано, меня. – Он равнодушно усмехнулся. – Впрочем, последнее не так уж важно. Дав мне то, что я хочу, ты окончательно перестанешь меня интересовать. Сегодня мы видимся в последний раз.

Сури подумала было попросить что-нибудь еще, но решила, что настаивать неразумно. Она получила то, что советовала потребовать Имали, а знаний для дальнейшего торга ей явно не хватало.

– Итак, скажи мне. Как я могу сотворить дракона?

Сури кивнула и начала:

– Начнем с того, что на самом деле это не дракон.

После встречи с фэйном Сури вернули Вэсеку, и тот отвел ее к Имали. Вместе они отправились в дом куратора. Прогулка на свежем воздухе от дворца до дома показалась Сури слишком короткой. Закутанная в тяжелый плащ с большим капюшоном – то же самое одеяние, в котором Макарета предстала перед Вэсеком, – она почти ничего не смогла рассмотреть, пока они шли по улицам, избегая любых фрэев, которые могли проявить любопытство. Всего через несколько минут они были уже у дверей маленького дома с плотно занавешенными стеклянными окнами.

В доме Сури ждал приятный сюрприз. В отличие от аскетичного жилища Вэсека, это место было по-настоящему обжитым. На двери был вырезан рельеф дерева. Балки были украшены так же. На одной среди покрытых листвой ветвей прятались звери. На другой улыбающиеся существа стояли друг у друга на головах. От времени и прикосновения множества рук дерево сделалось гладким. На полках выстроились всякие вещицы: чашки, тарелки, свечи, статуэтки. Мебель выглядела удобной, и у Сури сложилось впечатление, что в каждом уголке этого жилища таилась какая-нибудь история, каждый его дюйм мог что-нибудь поведать.

– Знаю, ты об этом и слушать не желаешь, – сказала Имали, – но и в самом деле было бы лучше, если бы ты оставалась здесь и не выходила на улицу.

В такие моменты Сури жалела, что не может зарычать, как Минна. Пришлось выразить неудовольствие, заскрипев зубами.

Имали подняла руки, предотвращая ожидаемый отказ.

– Я же не говорю, что ты не можешь. Просто это было бы неразумно. И это не навсегда. Все изменится. Должно измениться. И очень скоро.

Сури хотела было ответить и поставить кое-какие собственные условия, но ее отвлек какой-то шорох в доме. Она в напряжении замерла, когда из темной комнаты вышла еще одна фрэя. Ею оказалась Макарета. Без плаща с капюшоном молодая фрэя не походила на других миралиитов. Обернутый вокруг головы разноцветный платок не мог скрыть торчавшие в разные стороны пряди песочного цвета. Одета она была в старую блузу, мятую и покрытую пятнами. На руках виднелись остатки засохшей грязи, нос тоже не отличался чистотой. Для миралиита это, конечно, было странно, но больше всего Сури заинтересовали туфельки Макареты. Их украшала вышивка, а на носках красовались усатые мышиные мордочки. Макарета еще не произнесла ни слова, но Сури, едва увидев эти туфельки, поняла, что фрэя ей нравится.

– Ах, вот ты где, Мак. Подойди. И ты тоже. Начнем с того, что вы обе должны мирно сосуществовать, – по-родительски властно объяснила Имали. – Я не потерплю никаких волшебных выкрутасов. Если не пойдешь мне навстречу, Мак, выгоню вон. А ты… – Она повернулась к Сури: – С тобой мы заключили соглашение. Я выполню свою часть и от тебя жду того же.

Сури не знала, о каких «волшебных выкрутасах» говорит Имали и почему ее беспокоит, что Сури и Макарета не поладят между собой. Возможно, Имали считала, что владеющие Искусством склонны защищать свою территорию, подобно белкам, барсукам или орлам. Как странно, что, живя в лесу, престарелая фрэя, судя по всему, не знакома с его порядками. Территорию защищают только самцы; самки же редко ведут себя агрессивно.

Лицо Имали смягчилось.

– Мы втроем должны сотрудничать. Как бы странно это ни звучало, теперь мы – странная маленькая семья, ибо нам угрожает одна и та же опасность, и у нас одна и та же цель. Одно это уже делает нас родными друг другу. – Она покачала головой. – Двое миралиитов – рхунка и преступница. Умею же я подбирать заблудшие души, правда?

Макарета продолжала озадаченно смотреть на Сури.

Еще минуту Имали переводила взгляд с одной на другую, затем глубоко вздохнула и опустила плечи.

– Мне надо выпить, – сказала она. – Ведите себя хорошо и не громите дом.

Когда Имали покинула комнату через одну из арок, Сури повернулась к Макарете:

– Что такое «преступница»?

Макарета посмотрела на пол.

– Того, кто нарушает правила, следует наказывать. Сбежать от наказания – значит выйти за рамки правил, оказаться вне закона. Это значит, ты преступила закон. Преступник, как правило, считается плохим.

– Мне ты не кажешься плохой, – сказала Сури. Не считая Арион, Макарета казалась ей самой нормальной из всех встреченных ею фрэев. Она одевалась в грязную одежду и носила мышиные мордочки на ногах. – Что ты сделала не так?

– Я… я убила фрэя, – не отрывая взгляда от пола, сказала Макарета.

– Только одного?

Макарета встревоженно подняла голову:

– Этого достаточно.

– Что с тобой сделают, если поймают? Какое наказание тебя ждет?

– Убьют – медленно, болезненно и у всех на виду. А потом… после этого… не знаю.

Макарета помрачнела, наморщила нос и плотно сжала губы. Она снова опустила глаза.

Сури последовала ее примеру.

– Мне нравятся твои туфельки.

С лица Макареты исчезло тоскливое выражение. Фрэя пошевелила пальцами ног и улыбнулась.

– Имали считает их дурацкими. Говорит, я выжила из ума.

– А по-моему, очень милые.

Макарета улыбнулась, посмотрела на босые ноги Сури и окинула взглядом ее всю.

– А ты… это рхуны так… это твоя обычная одежда?

Сури покачала головой:

– Я приехала в красивой ассике. Ее отобрали. А это мне Вэсек подарил. – Сури подергала простую рубаху.

– Ох… – Макарета нахмурилась. – Тебе в ней не очень удобно, верно? Я бы… – Макарета повела рукой, и в этом жесте Сури узнала намек на плетение, которое, если его завершить, могло бы изменить одежду. – Но… – Покосившись в том направлении, куда ушла Имали, Макарета прошептала: – Мне вообще запрещено применять Искусство. Единственное, что я смогла сделать за много лет, это снять твой ошейник. Она боится, что за домом следят миралииты. Паникует, что они что-нибудь почувствуют и придут проверить. – Она пожала плечами. – Не то чтобы это было невозможно, но, по-моему, нет смысла так осторожничать.

Тогда Сури почувствовала ее. Сила миралиита была теплой, мощной и яркой. В то же время она ощутила раздражение, поверх которого сверкал, подобно утренней росе, слой печали, в равной степени смешанный со страхом и сожалением.

Недовольно разглядывая платье Сури, Макарета поманила ее за собой.

– У меня тоже почти ничего нет, но мы подберем тебе что-нибудь получше. Может, и туфельки тебе сделаем. Тогда Имали нас обеих сочтет сумасшедшими.

Комната Макареты была маленькой и тесной. На полу лежал коврик, который Макарета сразу свернула и спрятала за глиняные горшки. У стены притулился матрас, в углу – платяной шкаф и столик, на котором стояла миска с водой и поблескивала горка глины. Там же лежал десяток деревянных инструментов – маленьких и заостренных либо широких и плоских. То, что сначала показалось Сури кучей грязи, оказалось незаконченной скульптурой. Вырисовывались неоформленные очертания двух неясных силуэтов.

Были в комнате и другие скульптуры, в основном крошечные, но все очень красивые. Сури заметила идеально выполненную цаплю и оленя. На высокой полке как будто росло хрупкое деревце. Из десятка фигурок внимание Сури привлекла одна на подоконнике. Солнечный свет озарял совершенную фигурку волка.

Ребенком я находила в себе смелость ночевать в темном логове, потому что спала, положив голову на колени Минне. Она заменяла мне свет.

У Сури неприятно скрутило живот. Она стиснула зубы.

– Все хорошо? – спросила Макарета.

– Нет, – ответила Сури.

Фрэя молчала, ожидая продолжения, но Сури больше ничего не сказала.

Макарета кивнула:

– Понимаю. – Глядя на недоделанную скульптуру, Макарета вытерла навернувшиеся на глаза слезы. – Жизнь ужасна, правда? И становится только хуже. – Макарета плюхнулась на матрас. – Ты когда-нибудь теряла того, кого любила?

– Да, – ответила Сури.

– Ты была в этом виновата?

– Да… да, была.

Макарета подняла голову. В ее глазах сверкнули слезы. Она прижала руку к груди.

– Я тоже. Чувствую себя опустошенной.

Сури кивнула и посмотрела на волка на подоконнике.

– Часть меня исчезла, уничтожена навсегда. Возможно, лучшая часть.

Макарета глядела на нее и, кивая, кусала губу.

– Да… верно. Я лишилась души и не знаю, как быть. Имали хочет, чтобы я себя чем-то занимала. – Она с раздражением махнула рукой на глиняный зверинец. – Но мне трудно найти причину дышать, не говоря уже о лепке. Раньше я любила это занятие, но теперь нет. Теперь все кажется таким бессмысленным.

Сури села рядом, и обе они уставились в окно, за которым виднелся сад Имали.

– Поверхность листа – не место для бабочки.

– То есть?

– Гусеница все время ползает по листьям и ест, но бабочку такое занятие уже не удовлетворяет. Думаю, не стоит размышлять о том, что потеряно. Надо сосредоточиться на том, что приобретено.

– Ничего не было приобретено.

– Потеря всегда дает что-то взамен. Ты теряешь двадцать ног, чтобы приобрести два крыла. Меняешь прошлое на будущее.

– А что, если в будущем нет ничего? Если нет будущего?

Сури с улыбкой посмотрела на Макарету:

– Значит, мы сами должны его создать.

На мгновение задумавшись, Макарета кивнула:

– Ты мне нравишься, Сури.

– Ты мне тоже, я это поняла, как только увидела твои туфельки.

Макарета посмотрела вниз и тут же вскочила:

– Одежда! Чуть не забыла!

Открыв двери деревянного платяного шкафа, она показала Сури ряд одеяний, сшитых из того же переливчатого материала, как те, что носила Арион.