Текст книги "Эра смерти. Эра империи"

– Какое тебе больше нравится? – спросила Макарета.

Сури подошла к шкафу и коснулась синей ткани. Она никогда не видела ткань такого цвета. Эта ассика переливалась, словно вода на солнце.

Макарета улыбнулась:

– Хороший выбор.

Она сняла ее и надела на Сури через голову. Ассика оказалась слишком большой. Застегнутый на пряжку пояс болтался на талии Сури, и его пришлось завязать. Еще хуже дело обстояло с длиной. Макарета отошла к столу и, порывшись в шкатулках, нагнулась и начала закреплять ткань булавками.

– Придется отрезать подол и подшить его, тогда будет как раз по тебе.

Пока Макарета стояла на коленях, Сури изучала незаконченную скульптуру.

– Что это? – Она указала на глину.

Вынув пару булавок изо рта, Макарета сказала:

– Пока ничего.

– Похоже на пару в объятиях друг друга.

Сури почти сумела разглядеть обнимающихся мужчину и женщину.

– Это фантазия, мечта о том, чего никогда не произойдет. На остальных мне, честно говоря, плевать, но… – Она вытерла рукой глаза. – Но ему я хотела бы все объяснить. Понимаешь? Рассказать, почему я это сделала. Может, тогда… – Она горько вздохнула. – Он считает меня мертвой, и я никогда не смогу сообщить ему, что жива. Никогда не смогу попросить прощения.

– Я в этом не уверена, – сказала Имали. Она стояла в дверях, скрестив руки на груди. Остановив взгляд на скульптуре, она кивнула: – Возможно, тебе стоит все объяснить. Да, по-моему, отличная идея. – Заметив Сури, она нахмурилась: – Великий Феррол, это что, моя выходная ассика?

Глава шестнадцатая
В чертогах короля гномов

Я мало знала о гномах: об их обществе, традициях или культуре. Тому есть причина – Гронбах. Мидеон никоим образом не изменил моего мнения о тех, кого фрэи называли мерзкими кротами.

«Книга Брин»

Брин бежала быстрее, чем когда-либо, едва различая путь перед собой. Все вокруг казалось размытым, и не только из-за слез. Она бежала быстрее, чем это возможно, когда в твоем распоряжении всего лишь обычные человеческие ноги. Змей исчез, и путь к мосту был свободен. Остальные уже шли по нему. Все, кроме Тэша.

Брин стремглав преодолела оставшееся расстояние. Чем ближе она подходила к замку, тем выше оказывались его стены. Ограничения мира живых в этом месте не действовали. Суровая реальность возвестила о себе, заглушив рев войска у нее за спиной взрывами впереди. Из темных бойниц по всей протяженности крепости извергся оглушительный грохот. Слева направо посыпались искры, из амбразур вырвались огненные шары, которые, взрываясь, сотрясали все вокруг. Охваченные пламенем снаряды устремились вперед, таща за собой шлейфы дыма. Залпы следовали один за другим без перерыва. Потрясающая череда взрывов была не самым невероятным из того, что увидела Брин: на подходе к замку она готова была поклясться, что до невозможности высокая стена поднялась еще больше и начала двигаться.

Брин вбежала в узкие серые врата, откуда падал луч теплого желтого цвета, в котором уже скрылись остальные. Гиффорд, Тресса и Роан лежали во внутреннем дворе, рухнув на землю то ли от изнеможения, то ли от страха. Скорее всего, и от того и от другого. Фенелии нигде не было. Мимо сновали мужчины, женщины, фрэи, бэлгрейглангреане и грэнморы. Большинство из них взбирались на каменные парапеты, чтобы посмотреть сквозь узкие окошки на бушующую внизу битву. Брин о битве забыла. Она стояла в воротах, глубоко втягивая в себя воздух. Она знала, что в этом нет необходимости, но каждый вдох казался жизненно важным, поскольку движение груди помогало ей обрести равновесие. Все вокруг слилось в размытое пятно и гул непрерывных звуков. Ни о чем ином, кроме копья, пронзившего тело Тэша, она думать не могла. Снова и снова четко, в мельчайших деталях она видела этот момент – вплоть до похожих на слезы капель крови у него на подбородке.

– Где Тэш? – спросила подбежавшая к ней Мойя.

Хранительница не ответила. Просто не могла.

– Брин? – Мойя взяла ее за руки. В ее голосе послышались нотки страха.

Врата закрылись.

Брин даже не пыталась говорить. Она покачала головой, и Мойя, все поняв по выражению ее лица, сжала ей руку.

Наконец слова выплеснулись вместе с потоком слез.

– Он защитил меня от копья… Ради меня он уже дважды умер.

Мойя обняла ее, и как раз вовремя – у Брин подкосились ноги. Подруга сжала ее в крепких объятиях, поддерживая и не давая упасть.

– Он не может снова умереть. Он уже мертв. Помни об этом. Это для него не конец… как и для Тэкчина.

– Тресса, все в порядке? – спросил Гиффорд.

Она не двигалась с тех пор, как он опустил ее на землю.

Над головой продолжался непрерывный грохот, слабо приглушенные быстрые удары молотов. Гиффорд и Роан оставались рядом с Трессой. Он держал ее за одну руку, Роан за другую.

Тресса подняла голову и кивнула:

– Уже лучше. Меньше давит. Снаружи было такое чувство, будто меня вот-вот расплющит. Становилось все хуже, словно воздух делался плотнее, тяжелее. – Она отпустила их руки и провела ладонями по земле. – Вы только посмотрите, трава.

– И звезды. – Роан указала наверх.

Они подняли глаза к небу. Обычно оно их мало привлекало, но в этом царстве само его существование казалось чудом.

– Ненастоящая, – сказала Тресса, продолжая исследовать пальцами траву. – Но трогать приятно.

К ним подошел какой-то гном. Несмотря на явно солидный возраст, это был самый маленький бэлгрейглангреанин, которого Гиффорд когда-либо видел. Карлик даже среди гномов, ростом не выше пятилетнего ребенка, он имел неуклюжие, короткие ручки и ножки, но при этом настолько большую голову, что, казалось, она вот-вот перевесит и потянет тело за собой. Он появился из царившего кругом хаоса и заметил Дождя, смахивавшего пыль с одежды.

Гиффорд так и не понял, что произошло с огромным червем, которого Фенелия назвала эрифэйс. Он знал лишь, что Дождь начал копать, и чудовище последовало его примеру. На какое-то время оба они исчезли из виду. Потом Дождь прошел через ворота сразу за Брин, и выглядел он так, словно только что вспахал пыльное поле.

Гном-карлик обратился напрямую к Дождю:

– Назовите ваши имена, чтобы я мог представить вас его величеству как подобает.

– Э… – Дождь посмотрел на Мойю.

– Давай, – сказала она. – Ты у нас тут важная персона.

Дождь представил каждого из спутников, а маленький гном в свою очередь представился сам. Гиффорд не до конца расслышал его имя – оно было длинным и сложным и заставило Гиффорда задуматься над тем, как же бэлгрейглангреане любят выдумывать слова намного длиннее, чем нужно.

– Его величество король Мидеон желает видеть вас сию секунду.

– Ладно, – сказал Дождь.

– Замечательно, – воскликнул гном-карлик и жестом пригласил гостей следовать за ним.

– С тобой все нормально? – спросила Мойя у Брин.

– Нет, – ответила Хранительница, с трудом выжимая из себя слова. – Но идти могу. Копье ведь пронзило не меня… хотя кажется, что…

Мойя кивнула – не равнодушно или небрежно, но со знанием дела. Она держала Брин за руку и, похоже, не собиралась отпускать.

Только теперь Гиффорд заметил, что Тэша с ними нет.

Покидая двор, Брин оглянулась и посмотрела на ворота, вероятно, надеясь увидеть там Тэша. Гиффорд тоже обернулся. Он постарался представить, как Тэш, прихрамывая, проходит через массивные двери, чудесным образом догнав остальных, как случилось у входа в Нифрэл. Но двери так и не открылись. За ними никого не было.

Замок короля Мидеона представлял собой пещеру. Огромную и великолепную, но все же пещеру. Сооружение поражало своим размахом. Проходя сквозь двери по покоям и залам Гиффорд никак не мог взять в толк, зачем нужны такие высокие потолки, до которых даже не доходит свет фонарей, или столь просторные покои, где массивные двери издалека кажутся крошечными мышиными норами. Они бесконечно долго шли все дальше и дальше – по сверкающим полам, по лестницам и коридорам, украшенным парадоксально большими статуями гномов. Вскоре Гиффорд окончательно перестал ориентироваться.

Наконец они остановились в тускло освещенной прихожей. Гном-карлик дал им понять, что они должны подождать, а сам скрылся за очередной парой невероятно огромных дверей. Ему не удалось плотно закрыть их, и сквозь щель на пол упал длинный, косой луч света, разрезав надвое царивший здесь полумрак.

– Что ты сделал с тем большим змеем? – прошептала Роан Дождю, пока они ждали.

– Ничего, – ответил гном. – Мы оба копатели.

– И что это значит? – спросила Тресса. – Это какой-то клуб по интересам?

Похоже, женщина окончательно пришла в себя, и к ней вернулся прежний запал.

Дождь кивнул:

– Вроде того. Редко встретишь копателя – настоящего, а не того, кто просто умеет копать. Не важно, кто или даже что он такое, но с ним чувствуешь себя на равных, как с братом, если угодно. Это трудно объяснить. Наверное, если умеешь летать, это как встретить еще одну птицу. Думаю, у тех, кто умеет летать, есть общий язык, как и у тех, кто копает.

– Видимо, это чем-то похоже на историю о Рэне и льве, – сказал Гиффорд. – Во время своих путешествий, до того как основать далль, вождь Рэн однажды устроил льву торжественные похороны, потому как храбрость, с которой тот сражался, вызвала у него уважение. Правда, Брин?

Хранительница не ответила. Они с Мойей не отходили друг от друга и все еще держались за руки.

– И что, Дождь? Вы с этой тварью теперь братья? – спросила Тресса, но прежде чем он успел ответить, двойные двери распахнулись.

Тронный зал короля гномов предстал перед ними во всем своем потрясающем великолепии. От невероятно высокого потолка с позолоченными украшениями и мрачных статуй гигантского размера до обилия драгоценных металлов и камней, украшавших почти любую поверхность, все здесь свидетельствовало о том, что Мидеон не чурается показной роскоши. Он явно обожал все оттенки золота и сияющие материалы. Еще королю нравился огонь. По всему залу пламенели небольшие пруды с горящей жидкостью, извергая в воздух огненные фонтаны, свет от которых бликами разлетался повсюду.

Мидеон занимал расположенный на возвышении трон в форме солнечных лучей. Кресло было настолько огромным, что Гиффорд с трудом разглядел на нем монарха. По правде говоря, сначала он заметил топор. Мидеон держал в руках рукоять самого большого топора, который гончар когда-либо видел. Двойное лезвие упиралось в пол. Гиффорд не сомневался, что сдвинуть его не под силу ни человеку, ни фрэю, ни бэлгрейглангреанину.

Сам Мидеон тоже был гигантом – футов двенадцати ростом.

Это бэлгрейглангреанин?

Поначалу Гиффорд пришел в изумление, однако потом понял, что, скорее всего, Мидеон воспринимал себя после смерти иначе, нежели при жизни. В своем собственном сознании король был великаном. Длина заплетенной в косы бороды втрое превышала его рост. Одет он был в рубаху, разумеется, сотканную из блестящих золотых нитей. На плечах покоилась мантия – тяжелый алый плащ с меховой отделкой, двигавшийся сам по себе.

Он был не один. На мерцающих трибунах Гиффорд заметил Фенелию и множество других. Прежде всего в глаза бросалась устроившаяся рядом с наставницей Арион прекрасная бэлгрейглангреанка с длинными белыми волосами. Она наблюдала за прибывшими с нетерпеливой улыбкой.

– Добро пожаловать в чертог Мидеона, – низко поклонившись, сказал гном-карлик.

– Спасибо, – ответила Мойя, возглавлявшая процессию. Ноги гулко стучали по отполированному полу. Путники встали в шеренгу перед троном. Позади потрескивали костры, и свет придавал всему залу зловещую атмосферу. – Привет.

– Привет? – расхохотался король. – Привет! Слышите?

По залу разнеслись вежливые приглушенные смешки. Гном-карлик скривился от сочувственного смущения.

Все еще потряхивая головой от смеха, король сказал:

– Тебе явно чужд придворный этикет, да?

– Точно, – ответила Мойя. – Еще б знать, что это такое.

– Ха-ха! – Король снова разразился хохотом и шлепнул себя по бедру, как будто Мойя его здорово повеселила.

Она не смеялась и совсем не находила это забавным. Гиффорд хорошо знал выражение у нее на лице. Она начинала закипать, словно горшок на огне.

– Большинство из тех, кто стоит перед этим троном, опускаются на колени и называют меня «ваше великолепие»! – пожурил ее король. – Или говорят: «Приветствую, ваше дивное и восхитительное королевское величество». Тебе стоит пересмотреть свое поведение, девочка.

– Ага. – Мойя кивнула. А потом, положив руку на бедро и нагловато усмехаясь, ответила: – Знаете, раз уж вы так любите, когда вам целуют задницу, может, стоит пересесть на кресло пониже.

В зале воцарилась тишина. Никто не засмеялся, а некоторые даже перестали дышать.

Король Мидеон гневно смотрел на Мойю, нахмурив кустистые брови, скрывавшие глаза, и поджав полную нижнюю губу с выражением осуждения. Опираясь о рукоять огромного топора, он наклонился вперед, чтобы получше разглядеть гостей, и задумчиво почесал бороду.

– Гм-м-м, – протянул он, бросив взгляд на белокурую женщину. – Может, ты и права.

– Я всегда права, – горячо ответила та.

Король продолжал разглядывать гостей, переводя взгляд с одного на другого.

– Фен, ты уверена, что они – те самые?

– Я нашла их в горном лесу неподалеку от Врат Рэла. Именно там, где предсказывала Беатрис.

Белокурая бэлгрейглангреанка соскользнула с сиденья. Великаншей она не была, но впечатление тем не менее производила. Ее глубокие, яркие глаза сверкали, словно лунный свет на поверхности тихого пруда. Волосы тоже сияли. Шелковистые локоны отливали звездным серебром, но то была не старческая седина. Пройдя по кругу, она подошла прямо к Дождю. Остановившись перед ним, прижала обе руки ко рту, как будто готова была вот-вот разрыдаться.

– Так это он, Беатрис? – спросил король.

– Да, – с непомерным восхищением ответила та. – Это Великий Дождь.

– Я не великий, – едва слышно, учитывая размеры зала, ответил Дождь.

– Не спорь с моей дочерью, парень, – сказал ему Мидеон. – У Беатрис дар. Слушай, когда она тебе что-то говорит. Верь ей. Жаль, я этого не сделал, когда она сказала мне не воевать с фрэями. – Мидеон покосился на Фенелию. – Это оказалось ужасной тратой времени и сил.

– Кстати, о трате времени, – сказала Мойя. – Никого не беспокоит атака снаружи? На случай, если вы не заметили, там довольно большое войско пытается пробиться внутрь.

– А ты напористая. – Мидеон облизнул губы. – Мне нравится.

– Беатрис, – сказала Фенелия, – не хочешь объяснить?

– Ты о чем? – рассеянно спросила та, не сводя глаз с Дождя.

– Почему нам пришлось пройти весь этот лабиринт препятствий? Что заставило королеву поставить на уши все царство и объявить охоту на этот отряд? Почему стены крепости твоего отца осаждает войско? Происходит что-то важное. – Фенелия указала на Брин. – Посмотри на нее. Она бросается в глаза, как кровь на снегу.

– Беатрис? – обратился король к своей белокурой дочери.

– Что? – с невинным видом спросила та, не отрывая взгляда от Дождя.

– Не прикидывайся! Тебе ведомо все.

– Не всегда.

– Это тебе ведомо. Ты так давно говорила об этом дне, что я уже не помню, когда это началось.

– Раньше ты не обращал внимания на мои слова. – Беатрис упрямо игнорировала отца, продолжая восхищаться Дождем.

– Раньше это была всего лишь байка. Но время пришло, и твои путаные пророчества сбылись. Ты знаешь, в чем дело, так расскажи нам! – Он хлопнул рукой по подлокотнику огромного трона, и звук эхом разнесся по залу.

– Да, – подтвердила она. – Знаю.

Гиффорд рассматривал белокурую красавицу. Стройная, грациозная, сияющая, она была полностью поглощена Дождем и смотрела на него так, словно он был окном, через которое открывался вид на много миль вокруг.

Что ей известно?

– Ну? – поторопил король.

– Что «ну»?

– Поведай нам!

Беатрис фыркнула и наконец повернулась лицом к отцу:

– Нет, не стану. – Она окинула взглядом собравшихся в зале. – Я никому из вас не стану рассказывать, что происходит, но могу подтвердить, что Фенелия, как всегда, права. – Она одобрительно кивнула в сторону фрэи. – Кое-что действительно происходит… нечто чрезвычайно важное.

– Насколько важное? – спросила Фенелия.

Беатрис минуту помолчала. Затем, сложив ладони, произнесла:

– Я могла бы сказать, что от отряда, который вы видите перед собой, зависит все: будущее мира Элан, все наши души и даже исход Голрока. Но скажи я так, вы бы мне не поверили. Решили бы, что я преувеличиваю. Но если честно, это даже преуменьшение. Вам придется поверить мне, потому что больше я ничего не скажу, лишь буду настаивать на том, чтобы этим людям обеспечили безопасный путь.

Гиффорд слышал и понимал каждое слово Беатрис, но все вместе они не имели смысла. Потом его осенило:

Она ничего не знает. Все это она выдумала. Но зачем?

– Путь куда? – спросил Мидеон.

– В Элисин, – ответила его дочь.

Присутствующие разразились хохотом. Сидевшие на трибунах громко смеялись или хихикали – все, кроме Фенелии, Беатрис и короля.

Гиффорд тоже не смеялся. Одно лишь слово заставило его изменить мнение.

По крайней мере, это ей известно.

– Дверь в рай заперта, войти могут лишь величайшие герои, – заметил мускулистый лысый мужчина, который сидел, положив ноги на перевернутую бочку. – А эти на таковых не похожи.

– Я не прошу отпирать ее для них, – сказала Беатрис. – Я лишь прошу помочь им добраться до нее. Феррол сделает все, что в ее силах, чтобы помешать им перейти мост и добраться до ворот. Мы должны остановить ее.

Лысый покачал головой:

– Глупцы всегда уверены, что оказались не в том царстве. «О нет! Я должен был попасть в рай для воинов!» – говорят они, не осознавая, что они уже там. Если никто из нас не может пройти, они уж точно не сумеют.

– Могу я узнать твое имя? – спросила Мойя куда вежливее, чем ожидал Гиффорд. Но потом добавила: – Предпочитаю знать, кто меня оскорбляет. Не ровен час, пригодится.

Лысый изумленно вскинул брови:

– Ты меня не знаешь?

– А должна?

– Мое имя – Ателла.

Гиффорд заметил, как Брин вздрогнула и неосознанно подалась назад.

От Мойи это тоже не укрылось, и она прошептала краешком рта:

– Брин! Объясни.

На сей раз Хранительница заговорила:

– Ателла – это миф. Во всяком случае, так считается. Герой далекой эпохи, величайший из воинов. Никто не мог убить или хотя бы одолеть его на поле брани – кроме той, которую он любил больше всех на свете.

Мойя прищурилась:

– Тебя убила твоя возлюбленная?

– Это был несчастный случай. Она не хотела. Я упал на землю, и она в замешательстве затоптала меня.

– Как можно умереть от того, что на тебя кто-то наступил?

– Ее звали Йолан-Ог, прекрасная слониха, – ответил Ателла.

– Что такое слониха? – спросила Мойя.

– Понятия не имею, – сказала Брин. – Ну, в древних легендах она описывалась как огромный зверь, но описание какое-то бессмысленное: длиннющий нос, короткий хвост, морщинистая кожа и огромные уши.

– По всему видно, красотка, – добавила Мойя.

– Ну и кто тут кого оскорбляет? К твоему сведению, я вас не оскорблял. Если бы я хотел нанести обиду, уж поверь, вы бы заметили. Я утонченностью не отличаюсь. То, что я сказал, – факт. Пробивать путь к двери бессмысленно, потому что никто не может ее открыть.

Беатрис сделала шаг назад и махнула рукой в сторону прибывших.

– Они могут.

– Как? – спросил Мидеон, еще сильнее наклоняясь вперед и осматривая каждого из путников. – Не хочешь же ты сказать, что это герои?

– Я ничего не хочу сказать. – Беатрис повернулась и хитро улыбнулась отцу. – Как я уже сказала, тебе придется поверить мне на слово.

Мидеон поднял гигантский топор и шарахнул обухом по полу, отчего зал содрогнулся.

– Не можешь рассказать родному отцу?

– Честно? Не считая Феррол, ты – последний, кому я бы стала рассказывать.

Король выпрямился:

– Ты ранишь меня, дочь.

Беатрис уперлась руками в бедра и сурово посмотрела на него:

– Ты убил сотни тысяч наших сородичей и уничтожил Нэйт ради фруктового салатика!

Мидеон разозлился:

– Почему ты… ты никогда раньше так себя не вела.

– Значит, тем более стоит прислушаться, не так ли? Ты ведь только что выразил сожаление, что не послушал меня. Так последуй собственному совету, отец. Что до всех вас… – Она развернулась к тем, кто сидел на мерцающих трибунах, и ее великолепные волосы разлетелись веером, глаза засияли еще ярче, в голосе послышались зловещие нотки. – Вы должны сделать все, что в ваших силах, чтобы помочь этим шестерым добраться до Элисина, и чем скорее, тем лучше. Если при жизни и после смерти вы во что-либо верили, поверьте в это. Я не говорю о том, чего не знаю. Сейчас я говорю от имени Элурии, Элан и Этона и породившего их Хаоса. Послушайте меня, все вы! Помогите этим героям, иначе вас ждут ужасные последствия.

Король продолжал гневно смотреть на дочь. Та отвечала тем же.

– Она оказалась права насчет того, что Дождь будет в горах, – вмешалась Фенелия, глядя на даму из гномьего народа. – Похоже, я перед тобой в долгу, Беатрис. Надеюсь, в разумных пределах.

Белокурая девица-гном улыбнулась:

– Тебе это покажется сущим пустяком.

Фенелия сосредоточила взгляд на короле.

– Что бы здесь ни происходило, Мидеон, Феррол бросает на это все силы. Когда она в последний раз атаковала твой дом? За крепостными стенами собралось целое войско. Она пустит в ход все, что у нее есть, ни перед чем не остановится. Твои стены крепки, но она разрушит их. Это очевидно. – Фенелия подняла палец, и в наступившей тишине стали слышны глухие выстрелы оборонительных орудий Мидеона. – Если эти шестеро останутся здесь, королева уничтожит Бастион. Твоя великая крепость превратится в груды развалин у ее ног. Этот отряд не стоит той цены, которую придется за него заплатить.

– Но почему для Феррол это так важно? – спросил король. – Что в них такого особенного?

– Они изменят мир, – сказала Беатрис. – То, что однажды было разбито, наконец станет целым.

Так, это она точно выдумала, – поразился Гиффорд словам Беатрис. – Я бы ни за что не смог провернуть подобный трюк, особенно на публике. Какую ложь она плетет! Они ей не поверят. Ни за что. Кто же примет нас за героев? Разве что Мойю, но…

– Будущее станет лучше? – спросила Фенелия.

– Да, я в этом уверена. – Беатрис приблизилась к трону и обратилась к королю: – Я твоя дочь. Я всегда действовала только в твоих интересах. Ты можешь мне доверять. Ты знаешь, я вижу будущее. Сколько раз я уже это доказала? Сколько раз ты не слушал меня и потом страдал? После войны с фрэями ты рыдал, уткнувшись мне в платье. Просил прощения и говорил: «Больше никогда». И вот мы снова здесь, отец. Мы снова здесь. Если не хочешь слушать меня, прислушайся хотя бы к себе. Или ты так опустился, что не можешь сделать даже этого?

Зал погрузился в тишину. Мидеон мрачно размышлял. Положив подбородок на сплетенные пальцы рук, он вглядывался в пламя костров. Затем осмотрелся и наконец повернулся к Фенелии:

– Чудесный ведь замок, правда?

Бывшая фэйн кивнула с приятной улыбкой:

– Самый мощный в Нифрэле. Жаль будет, если он падет.

– Я тоже так подумал.

– Мне на Бастион плевать с высоты полета банкорской задницы, – крикнул Ателла и встал. Затем он улыбнулся: – Но прорубить путь к вратам рая сквозь войско королевы доставило бы мне радость.

– Это уж точно было бы что-то новое, – заявил незнакомый мужчина. Гиффорд готов был поклясться, что у него на одежде узор клана Рэн. – Королева не ожидает перехода в наступление, а ее войска уже заняты. Мы могли бы прорваться, найти слабое место и атаковать…

– Поможешь? – спросил Мидеон Фенелию.

Глаза фрэи заблестели. Она пыталась подавить улыбку.

– Наверное, я могла бы поддаться на уговоры.

– Если действовать сообща… – Мидеон кивнул, – может, и получится.

Беатрис всплеснула руками:

– Конечно получится. Честное слово, старик! Как будто ты первый день меня знаешь.