Текст книги "Сладкое поражение"

– Я был слишком занят тем, что устроил этому ублюдку выволочку, которую он заслужил за то, что причинил тебе боль.

– Анджела, я думаю, что Филипп тебя действительно любит, – заявила леди Палмерстон.

– Он выбрал интересный способ доказывать это, – ответила Анджела.

– Продолжайте ваш рассказ, Филипп, – поддержала его тетушка.

– Я искал тебя, но в этот момент Кристина…

– Так вы ее знаете! – охнула Анджела, потерявшая надежду на то, что это всего лишь недоразумение и его приняли за другого. – Откуда? Значит, вы лгали мне, когда сегодня днем сказали, что я единственная?

Тетушка тихонько застонала. Анджела, прищурившись, смотрела на Филиппа с подозрением.

– Я знал ее, – ответил он, – но много лет назад.

– А где вы, познакомились с ней, Филипп? – спросила Анджела, опасаясь, что ответ ей уже известен. Некогда он погубил эту женщину по имени Кристина. Она была одной из многих – отвергнутых и брошенных.

– Расскажите же, леди Палмерстон, – устало произнес Филипп. – Мне не хочется лишать вас этого удовольствия.

– Вы очень любезны, лорд Хантли, – усмехнулась Дора. – Кристина Грей была дочерью бывшего посла в Италии. Там Филипп с ней и познакомился, после того, как был вынужден сбежать из Англии после другой скандальной истории. Филиппа застигли, когда он собирался сбежать с Кристиной. Затея провалилась, не так ли? А сейчас она одна из самых популярных куртизанок Лондона.

– Мне кажется, эта история со временем потеряла некоторую точность в деталях.

– Только не говори мне, что и тогда тебя ввели в заблуждение.

– Я расскажу правду, несмотря на то, что она может показаться жестокой. Девушка предложила мне то, чего я хотел. Я вошел во вкус. Но я не скомпрометировал ее окончательно, поскольку первыми нас застали ее отец, его друзья и практически весь штат домашней прислуги. И у всей этой компании случайно оказался под рукой готовый брачный договор. А у Кристины на тот момент уже все вещи были сложены.

– Значит, это была ловушка, как и сегодня.

Нет необходимости утверждать, что такое оправдание было чертовски удобным.

– Я был молод, богат, должен был унаследовать титул герцога и любил выпить. Я был идеальной мишенью для ее планов. Не знаю, какой мотив был у нее сегодня, но…

– А теперь она содержанка, и в этом есть доля вашей вины.

А ведь если бы Анджела не ушла в монастырь, ее могла ожидать такая же судьба. Эта мысль пугала и разрывала сердце.

– А теперь она богаче всех нас и обладает большей властью, чем, если бы стала герцогиней. Она по-прежнему хитра и изворотлива. Безусловно, эту отвратительную интригу задумал Фрост, а она его сообщница.

– Зачем вы повторяете это? У вас нет доказательств того, что именно он подстроил все это. Думаю, в вас говорит ревность, – с вызовом произнесла Анджела.

– А разве вы были с ним в саду по какой-то иной причине? – спросил Филипп. – А если это так, то у вас нет оснований, злиться на меня.

– Не надо упрекать меня в этом. Он последовал за мной, если хотите знать, – ответила она. А потом прикусила язычок, потому что едва не добавила, что она-то невинна. Но ведь она не была таковой. Ей пришло в голову, что у Филиппа есть основания подозревать, что между ней и Лукасом сегодня вечером что-то произошло. Ведь он ухаживал за ней открыто, а Филиппу лучше, чем кому-либо, было известно об их прошлом.

– Я ни в чем не обвиняю тебя, Анджела. У меня нет никаких сомнений, – произнес он мягко, и это тронуло ее сердце. В отличие от нее, готовой обвинить Филиппа во всех смертных грехах, он считал ее невиновной. – Но как тебе пришло в голову искать меня в саду? И почему он был с тобой?

– Я видела, как ты поспешил в сад.

– Да, я торопился, потому что беспокоился, что ты будешь ждать меня в темноте, где тебя может подстерегать опасность.

– Это Лукас обратил мое внимание на то, что ты очень спешишь куда-то.

– Случайно заметил, не правда ли? И так же случайно у него под рукой оказался носовой платок, который он вложил тебе в руку. Хотя, надо заметить, ты не пролила ни слезинки. Потому что увидела то, что ожидала увидеть.

Анджела не ответила. Она отвернулась и стала смотреть в окно кареты, хотя мало что можно было разглядеть в темноте. Неужели Лукас действительно все это подстроил?

Он действительно обратил внимание на то, что Филипп поспешил в сад. У него был наготове этот платок. И ведь, Бог свидетель, она не посылала Филиппу эту записку.

Но с какой целью Лукас стал бы это делать? Если она нужна ему, то он просто может сделать ей предложение. Конечно, она бы ответила отказом, но ведь Лукасу об этом ничего не известно… или известно, поэтому он также предусмотрел, чтобы какой-нибудь сплетник застал их в компрометирующей ситуации. Неудивительно, что он так крепко держал ее, когда она пыталась вырваться.

Анджела вздохнула, потому что все улики были налицо и, похоже, она вновь доверилась не тому человеку.

– Ты не доверяешь мне, – сказал Филипп, словно прочитав ее мысли. Он не спрашивал, он утверждал, и, судя по интонации, эта правда только что пришла ему в голову. – Вот что удерживает тебя.

– Вы должны признать, Хантли, что ваше прошлое дает девушке все основания для этого, – вступила в разговор леди Палмерстон, напоминая о своем присутствии.

– Это правда, – сказала Анджела, слегка пожав плечами. Она отвернулась, успев краем глаза заметить на его лице искреннее страдание. Неужели он не может понять, что она просто пытается избежать новых терзаний? Разве он не видит, что она хочет доверять ему и готова отдаться ему без всяких опасений?

– Что, черт возьми, я должен сделать, чтобы доказать тебе, что мне нужна только ты одна и никто больше? Что я буду, верен тебе? Что я не покину тебя? Если, несмотря ни на что, ты хочешь, чтобы я насовсем ушел из твоей жизни, скажи мне об этом сейчас.

Его голос, его глаза буквально умоляли ее. И, на свой страх и риск, она решила ответить.

– Дайте мне подумать, – тихо произнесла она. Под стук колес экипажа, движущегося по булыжной мостовой, она размышляла о том, как им забыть о прошлом и начать новую жизнь. Потому что она действительно хотела доверять Филиппу и, наконец, избавиться от страхов, которые так долго живут в ее измученной душе. Если Филипп любит ее, он поможет ей.

Потом Анджела вспомнила о Лукасе, который вновь подло обманул ее, и, так же как в первый раз, его глупая интрига привела к печальным результатам.

Лукас тоже пытался построить их будущее на забвении прошлого. Но дело в том, что Лукас даже не мог заставить себя признать свою вину, не говоря уже о том, чтобы молить о прощении… И тут ее осенило.

– Ты мог бы попросить прощения у тех женщин, которых ты погубил, – сказала Анджела. – У каждой из них.

– Может быть, ты объяснишь, какое это имеет отношение к нам с тобой, и вообще, чего ты хочешь?

– Это будет правильно, и надо было это сделать еще несколько лет назад. Ведь если ты не раскаялся в том, что совершил, ты можешь вновь совершить это. И потом, я не хочу, чтобы нам доставляли неприятности отвергнутые тобой женщины.

Филипп не застонал и даже не запротестовал, он лишь широко улыбнулся.

– И все-таки ты меня любишь, – сказал он, словно раньше сомневался в этом. – Какой же я дурак!

– Конечно, люблю, глупец! – выпалила Анджела. – Но я боюсь, что ты можешь вновь причинить мне страдания. Я слишком безрассудно обращалась со своими чувствами и не хочу этого повторять.

– Если для тебя это так важно, я могу написать им письма и принесу им свои искренние извинения.

– И что же ты напишешь? «Дорогая, приношу вам свои извинения за то, что погубил вашу жизнь. С наилучшими пожеланиями. Филипп»?

– Ну, что-то вроде этого, – ответил он уклончиво.

– Нет. Ты должен встретиться с каждой из них и попросить прощения лично.

– Сомневаюсь, что меня встретят с распростертыми объятиями, – произнес он, явно испытывая неловкость. Он заерзал на сиденье и с тоской посмотрел в окно кареты.

– Но ты можешь хотя бы попытаться, верно? – спросила она.

Он посмотрел ей в глаза и после небольшой паузы ответил:

– Я могу попытаться, Анджела, ради тебя. Но я бы хотел, чтобы ты отправилась вместе со мной. Прошу тебя.

– Хорошо, – согласилась Анджела. Таким образом, она сможет убедиться в том, что он сдержал слово.

И потом, ей интересно увидеть этих женщин. У нее с ними было много общего.

– Я рада буду составить вам компанию, – выразила свое желание леди Палмерстон, – поскольку вы, Филипп, требовали, чтобы вашу дорогую Анджелу сопровождала наставница.

Анджела чуть не рассмеялась, увидев выражение лица Филиппа. Он был похож на мальчика, которому сделали подарок, но тут же отняли его. Правда, он быстро овладел собой и нахмурился, понимая, что бесполезно убеждать леди Палмерстон позволить им отправиться одним.

– Есть только одна небольшая проблема, – сказал Филипп, явно чувствуя себя не в своей тарелке. – Я не поддерживал с ними никаких отношений, а прошло уже немало времени…

– Ты даже не помнишь их!

– Помню, но я не знаю…

– Ничего страшного. Я знаю их всех, и мне нетрудно будет разузнать, где они проживают, – перебила его леди Палмерстон.

– Естественно, – одновременно пробормотали они оба, и в этот момент экипаж остановился.

Филипп проводил их до дверей, поцеловал Анджелу в щеку, пожелал спокойной ночи и пообещал навестить завтра.

И Анджела осмелилась поверить, что он сдержит свое слово.

– Пожалуй, он прав, – заметила она своей тетушке, когда они поднимались по лестнице в спальни.

– Относительно чего, дорогая?

– Вы не были там, – призналась Анджела, хотя ей не хотелось возражать тетушке. Но ведь она обещала не оставлять ее одну ни с одним мужчиной и не сдержала слова, что едва не привело к губительным последствиям.

– Но я была там, Анджела, – мягко произнесла тетя. – Я не могу позволить, чтобы тебе причинили зло или заставили страдать. Но тебе необходимо научиться доверять своему сердцу и разуму. Ты никогда не освоишь эту науку, если будешь полагаться не на себя, а на кого-то другого.

Глава 20

На следующий день

Если просто сидеть в гостиной леди Палмерстон, и слушать о своих прошлых прегрешениях, было сродни мукам ада, то можно себе представить, какими терзаниями обернутся для него визиты ко всем этим женщинам.

Он знал, что невиновен и в половине приписываемых ему прегрешений. Но и второй половины было достаточно, чтобы испытывать раскаяние. Но если все, чего требует Анджела, – это извинение, и оно вполне устроит пострадавшую сторону, то он готов пойти на это. Все, что он должен сделать, – это встретиться с ними и попросить прощения.

Это он понял, стоило ему взглянуть на Анджелу и увидеть, как она улыбается.

– Первой была мисс Эмили Престон. Седьмая дочь барона Рэглана. Последнее, что я о ней слышала, так это то, что она вернулась в Англию и проживает в Оксфордшире, если я не ошибаюсь, – сказала леди Палмерстон. – Она недолго пробыла в Лондоне. Я думаю, меньше месяца.

– Как давно это было? – спросила Анджела.

– Девять лет назад, – ответила леди Палмерстон.

– А следующая? – спросил Филипп, поторапливая ее, чтобы быстрее покончить со всем этим. Смутные воспоминания начали всплывать в его голове, но думать сейчас не хотелось.

– А затем была Лайла Олторп, она теперь графиня, – сказала леди Палмерстон с довольной улыбкой. – Сам Принни пожаловал им с мужем графский титул. Я присутствовала на их свадьбе.

– В самом деле? – удивился Филипп, подумав, что и он мог знать об этом, если бы, как все, читал газеты. Но она была замужем, их принимал сам король, значит, их неудавшийся роман не отразился на ее будущем.

– Припоминаю, что читала об этом, – добавила Анджела. – Они с мужем были агентами. А графский титул стал им наградой за службу на благо страны.

– Филипп, ведь именно ты подмочил ее репутацию во время ее первого выхода в свет, и произошло это в течение первого же часа, – напомнила ему леди Палмерстон.

– Да, верно. Но ничего страшного не произошло. Нас застали через пять минут после того, как мы вышли из зала. Недостаточно времени, чтобы…

– Тем не менее, вас застали, – перебила его леди Палмерстон. – Дальше идет Кристина Грей.

– Ну, уж ее-то мы пропустим, – сказал Филипп. В любом случае счеты уже сведены.

– Нет. Она, несомненно, все еще таит зло и, как ты убедился, готова предпринимать какие-то действия, – ответила Анджела. – И более того…

– Только не вздумай сказать то, что я боюсь услышать, – осторожно произнес Филипп.

– Мне любопытно было бы взглянуть на бордель, – простодушно сказала Анджела.

– Должна признаться, мне тоже, – добавила леди Палмерстон.

– Богатые содержанки не живут в борделях. Она, вероятно, проживает в роскошных апартаментах, которые ей оплачивает очередной любовник. Нет, туда мы ни за что не пойдем, потому что если вас там застанут, вы никогда не восстановите свою репутацию.

– Какой, однако, приступ собственнических чувств! – съязвила Анджела.

– Лишить нас такого развлечения, – обиделась леди Палмерстон.

– Вам это кажется развлечением?

– Думаю, что один ты к ней не пойдешь, – решительно заявила Анджела.

– И теперь – леди Графтон, – продолжила перечисление тетушка. – Она живет в деревне одна, с сыном.

На самом деле с его сыном, если верить слухам. Но упоминать об этом было совсем не обязательно. Судя по наступившему в гостиной молчанию, Филипп понял, что обе дамы сейчас думают об одном и том же… Верны ли эти слухи?

Он никогда не видел этого ребенка и не собирался этого делать. Но что, если у него и в самом деле есть сын? Вопрос был слишком серьезным, чтобы размышлять над этим, поэтому Филипп, по обыкновению, проигнорировал его.

– Сегодня утром я составила для нас маршрут. Абсолютно уверена, что приносила его сюда, – пробормотала леди Палмерстон, перебирая стопку газет и приглашений на столике рядом с ее креслом.

– Может быть, вы оставили его на письменном столе наверху, – предположила Анджела. Судя по тому, с какой преувеличенной озабоченностью Анджела перебирала бумаги, Филиппу стало ясно, что она очень довольна своей уловкой, которая позволяла ей остаться наедине с ним. Леди Палмерстон бросила на нее испытующий взгляд, потом посмотрела на Филиппа, словно предостерегая его от каких-либо действий.

– Я вернусь через минуту, – заявила она и вышла в холл. Двери в гостиную остались слегка приоткрытыми.

Анджела знала, что она требует от Филиппа слишком многого. Но восстановить утраченное доверие непросто. Сомнения не так легко рассеять. Разбитое сердце – это не смертельно, если нанесен один удар или даже два, но Анджела не хотела больше рисковать.

Она не сомневалась, что Филипп любит ее. Она лишь не знала, насколько сильна его любовь. Она дважды доверила мужчинам свое сердце.

И они оба покинули ее. Хотя потом вернулись. Она понимала, что судьба может подарить и второй шанс. Но это не означает, что она должна во второй раз совершить ту же ошибку.

Надо признать, что она не доверяла не только Филиппу, она не доверяла и самой себе. И поэтому Анджела с такой легкостью решилась сопровождать Филиппа в компании леди Палмерстон, которая не позволит ей вновь так легко отдать свое сердце и свое тело, невзирая на то, что предоставляет Анджеле массу возможностей сделать это.

– Филипп, спасибо тебе.

– Ш-ш-ш!

Он прижал палец к ее губам, призывая ее замолчать, и она была рада. Она не знала, что сказать. И тогда он прижался своими губами к ее губам.

И она не смогла не ответить на это прикосновение. Она раскрыла губы и полностью отдалась поцелую. Это не было сражением, которое она хотела выиграть. Она сдалась быстро и легко, чувствуя, что ей удалось получить награду – удовольствие, которого она не переставала страстно желать.

И в этот момент разум уступил место чувствам. Их дыхание слилось. Филипп стал источником и причиной окативших ее горячих волн. Она изголодалась по нему, и он тоже. Есть некоторые вещи, которые девушки понимают без слов.

И она осознавала, что если сейчас не прервать этот поцелуй, то все закончится тем, что они займутся любовью прямо на полу гостиной леди Палмерстон.

Они оба отпрянули друг от друга, заслышав шаги спускающейся по лестнице тетушки. Когда леди Палмерстон вошла, она не увидела ничего компрометирующего, хотя Филипп и Анджела выглядели чуточку счастливее…

Филипп оставил леди Палмерстон и Анджелу и вошел в клуб «Уайтс», где договорился встретиться с Паркхерстом. Прибыв туда, он рад был узнать, что, несмотря на долгое отсутствие в Лондоне, его не вывели из состава клуба.

Он прошел мимо столов, за которыми шла игра. Хотя это далось ему нелегко, он отклонил предложение присоединиться. Он нашел Паркхерста в дальней комнате, где тот попивал бренди, наблюдая за игрой в бильярд. Последний шар оказался в лузе, и новые игроки поднялись со своих мест, чтобы сделать ставки на одну игру. Филиппу очень хотелось самому взять в руки кий, но вместо этого они с Паркхерстом уселись в кожаные кресла.

Официант принес им бренди. Филиппу все еще доставляло большое удовольствие ощущать в своей руке бокал с бренди. К тому же объяснить Паркхерсту, что ему не хочется пить, было бы сложнее, чем объяснить, почему ему не хочется дышать. Гораздо проще было поставить стакан на стоявший рядом столик и время от времени брать его в руки.

– А, – выдохнул Паркхерст, сделав глоток, – передышка от женского засилья в моем доме.

– Твоя жена не выражает недовольства по поводу того, что ты проводишь здесь довольно много времени?

– Нет, черт возьми. По-моему, в контракте было записано, что я имею право на посещение клуба. Это позволяет мне выбираться из дома и не мешать ей. Я ведь женился главным образом потому, что матушка грозила лишить меня наследства.

– Кстати, как она поживает?

– Навещает нас три раза в неделю. Только что сбежал от очередного заседания. Между прочим, они как раз начали обсуждать тебя.

– Обычное дело. Что я натворил на этот раз?

– Обсуждение твоего появления на балу заняло не меньше десяти минут, причем говорила в основном моя матушка. Мой вклад в разговор состоял только в констатации того факта, что ты всего лишь вошел в зал, и ничего интересного за этим не последовало.

– Согласен.

– Но потом тебе пришлось выйти в сад и пару раз врезать Фросту. Это происшествие вызвало к жизни целую лекцию на тему о плачевном состоянии мужской морали и неспособности некоторых джентльменов владеть собой, а также дурной привычке давать волю кулакам. Но гораздо больше всех, в том числе и мою матушку, интересовала причина, по которой ты его поколотил. Говорят, что это из-за мисс Салливан. Некоторые видели, как она уходила с места происшествия. Ее спасло только то, что она была с леди Палмерстон.

– Скажу тебе по секрету, Паркхерст, я действительно поколотил этого мерзавца из-за Анджелы.

– Ну и дела! – медленно произнес Паркхерст с идиотской улыбочкой. – Я и подумать не мог, что доживу до того дня, когда ты будешь драться из-за какой-то женщины.

– Она не «какая-то», – сказал Филипп.

– Понятно. Но я не единственный, кого эта история шокировала. Тебе стоит взглянуть на запись ставок в букмекерском журнале. До твоего прихода я как раз занимался этим.

– И на что же делают ставки?

– Ну, поскольку видели, как вы с Фростом последовали за Анджелой, когда она выходила из сада после вашей стычки, все делают ставки на то, за кого же она выйдет замуж. Потому что она должна выйти замуж за одного из вас или покинуть Лондон, как утверждает моя матушка.

– Думаю, что ставки делаются не на меня, – проворчал Филипп.

– Определенно нет. Но черт поберу, Филипп, если ты поставишь сам на себя и выиграешь, ты станешь безумно богат.

– Ты считаешь, что честно ставить на самого себя, если от тебя самого зависит результат?

– Нет, это зависит не только от тебя, но и от девушки.

– Ты прав, – уступил Филипп. Он взял свой бокал, но вновь поставил его, не сделав ни глотка.

– Ну, хоть раз в жизни, – пробормотал Паркхерст, явно довольный собой.

– А тебе не кажется, что Анджела рассердится, если узнает, что я сделал ставку на нашу женитьбу? – спросил Филипп, хотя Паркхерст не мог иметь об этом ни малейшего понятия.

– А с какой стати она должна узнать об этом? – Паркхерст пожал плечами и сделал глоток.

Филипп посмотрел на него с недоверием.

– Если мы что-нибудь узнаем, то только благодаря болтливости женщин.

– Да, но они не могут болтать о том, что им неизвестно.

Паркхерст выглядел довольным, он был уверен, что сумел убедить Филиппа в своей правоте, а Филиппу хотелось, чтобы его убедили в этом.

– Да нет же, они могут и делают это, – словно читая наставление, проговорил Филипп. – То, что называется слухами, рождается из одной фразы, затем растет как снежный ком и превращается в «сведения из надежного источника». Более того, достаточно одному глупцу прокомментировать ставки чуть громче, чем нужно, и женщина обязательно это услышит. Потом она по секрету расскажет об этом своей лучшей подруге, та еще одной, разумеется, взяв клятву никому не говорить, и все…

– Можешь не продолжать, я понял. Но может быть, Анджеле это покажется романтичным, – предположил Паркхерст, пожав плечами и произнося слово «романтичный» словно впервые.

Может быть, да, а может быть, и нет.

Если он сделает ставку и проиграет, ничто уже не будет иметь значения. И все-таки он сделал ставку, потому что не смог удержаться от соблазна впервые в жизни поставить на самого себя.