Текст книги "Официантка и миллионер"

– Когда мы вернемся в Лондон, я сразу же должен буду лететь в Юго-Восточную Азию и в ряд других регионов, это займет месяца три-четыре, поэтому что-то конкретное обещать я тебе не могу. Ну, а потом будет видно.

У Эммы оборвалось сердце. Ей стало ясно, что он нашел прекрасный повод, чтобы расстаться достойно. С друзьями так не поступают, горько подумала она., – Я поняла, – она так сжала пальцы, что они хрустнули.

– Вот и хорошо. Но мы же собирались осмотреть достопримечательности Парижа? – Пьер решил доставить ей удовольствие и загладить свою вину, но на сердце у него было неспокойно.

– Достопримечательности?

– Ну да! Лувр, собор Парижской Богоматери, куда хочешь.

Эмма, разумеется, не могла отказаться, но в душе ей хотелось другого: возможно, они больше не увидятся, так хотя бы еще раз испытать его ласки.., но он, видимо, уже не хотел ее.

– С тобой куда угодно.

– Тогда надень что-нибудь удобное и в путь! Эмма пошла переодеваться.

– Майлз отвезет тебя домой, дорогая, – сказал Пьер, когда они приземлились в Хитроу.

– А как же ты? – Эмма грустно посмотрела на него. Она с тоской подумала, что их последний день в Париже пролетел гораздо быстрее, чем два предыдущие.

– У меня здесь, в отеле, встреча с коллегами по бизнесу. Майлз отвезет тебя, а потом вернется за мной. – Пьер неожиданно для себя тоже вдруг затосковал. Он подошел к ней и погладил ее по щеке. Огромные карие глаза вопросительно смотрели на него. Но чем он мог ответить ей? Все идет так, как он решил, но.., не поспешил ли он? Порвать с ней он всегда успеет, если он встретиться с ней еще раз.., даже два, ничего страшного не произойдет.

Конечно, эта очаровательная девушка создана отнюдь не для «чистой дружбы», но жениться он не собирается.

– Обещай мне, Эмма, позвонить, если что-нибудь случится. Фиона все мне передаст. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Эмма отошла от него на шаг и передернула плечами: она-то все поняла, а вот он не понял, что она ни за что не попросит у него помощи! Но вслух произнесла:

– Посмотрим. У меня к тебе только одна просьба, – бросила она на него косой взгляд.

– Только одна? – улыбнулся Пьер, желая обратить все в шутку.

Но Эмма шутку не приняла. Она спокойно посмотрела на него и сказала:

– Подружись с Лоуренсом. Он нуждается в твоем внимании больше, чем ты думаешь. И тебе не повредит общение с ним.

Пьер растерянно пожал плечами, посмотрел на часы и ответил:

– Эмма, обещаю выполнить твою просьбу, а сейчас извини, мне пора. – Он хотел поцеловать ее, но в последний момент передумал: поцелуй может лишить его с трудом обретенного спокойствия.

– Тогда прощай. – Она подняла свой чемодан и заставила себя улыбнуться. – Еще раз благодарю за прекрасную поездку. Я навсегда запомню это время.

Пьер смотрел ей вслед и не испытывал ожидаемого облегчения. Наоборот, ему стало как-то одиноко и грустно.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Эмма сидела на скамейке в сквере позади госпиталя, где лежала ее бабушка, и угрюмо смотрела перед собой. Сколько неприятностей за короткий срок, и самая главная – бабушка находилась в очень тяжелом положении. Сейчас девушка хотела только одного: чтобы бабушка как можно скорее выздоровела, все остальное казалось пустяком, даже Пьер отодвинулся куда-то в сторону.

Лиз, которая приехала вместе с ней, пошла узнать, где можно выпить кофе, – обе уже были без сил. Эмма ждала ее, время от времени нервно одергивая свою узкую юбку. Наконец Лиз появилась с двумя пластиковыми стаканчиками в руках.

– Пей, сахар я положила. – Лиз присела рядом с подругой.

– Спасибо, дорогая, – Эмма отхлебнула кофе и поставила стаканчик на столик, стоящий около скамьи.

– Не узнавала, есть новости? – Лиз озабоченно посмотрела на дверь госпиталя.

– Пока никаких.

– Элен сильная, думаю, все будет хорошо, она выдержит операцию, а потом ты будешь ухаживать за ней, – Лиз старалась успокоить девушку.

– Я себя ругаю за то, что оставила ее одну, – с тяжелым вздохом проговорила Эмма.

– Успокойся, ради бога! Ты ни в чем не виновата перед бабушкой, такую внучку надо еще поискать, пять лет ухаживаешь за ней.

Эмма заплакала. Господи, только бы бабушка перенесла операцию, а уж она-то обеспечит ей самый квалифицированный уход.

– Лиз, я хочу убраться в доме у бабушки, пока она в госпитале, и сделать хотя бы косметический ремонт, – начала Эмма, но тут обе увидели, что дверь госпиталя открылась и к ним направляется хирург, мистер Лао. У него было такое озабоченное лицо, что у Эммы сжалось сердце от дурного предчувствия.

– Я очень огорчен, мисс Робартс, но.., ваша бабушка скончалась, нам не удалось ее спасти, болезнь была слишком запущена.

Эмма едва слышала его слова, так у нее зазвенело в ушах." Она что-то отвечала ему, потом присела на скамью, дрожащими руками взяла стаканчик с кофе и отпила.

– Сейчас придет медсестра, она расскажет, что вам надо сделать, – сказал хирург. Эмма рассеянно кивнула.

– Я останусь с ней, – обратилась Лиз к хирургу, – вряд ли мисс Робартс в состоянии сейчас что-то делать.

– Спасибо, Лиз. В глубине души я знала, что это должно было случиться.., но не сейчас. Но, значит, так Богу было угодно, – рыдая, проговорила Эмма. – Теперь я осталась одна на свете, и мне надо быть очень сильной, чтобы жить дальше.

– Девочка моя, мне очень жаль твою бабушку, но от судьбы не уйдешь. Поплачь, не держи в себе эту боль. – Лиз обняла Эмму за плечи и стала гладить ее по спине. – Но твои слова о том, что ты одна, обижают меня и Адама. У тебя есть преданные друзья, которые тебя любят и никогда не бросят, – это мы, я и Адам. Да и Флер, хотя она и далеко, тоже любит тебя не меньше нас. Запомни это!

– Эмма, я приглашаю тебя пообедать. Посмотри на себя.., ты превратилась в тень. Я не могу видеть, как ты мучаешься, – голос Лоуренса звучал ласково, но повелительно. Она уловила в его тембре что-то отцовское, и ей стало еще хуже: если бы рядом был Пьер! Она снова изучающе взглянула на Лоуренса. Он и внешне очень похож на отца, особенно когда сердится.

– Я благодарю тебя за заботу, но у меня полно дел, – безучастно ответила она.

– Какие у тебя могут быть сейчас дела? Что ты ела сегодня? – Лоуренс осмотрелся и вздохнул: комната выглядела запущенной: грязные чашки, груда одежды на кресле, пыль… Как это непохоже на Эмму!

– Немного попкорна, тост с сыром, кофе.., по-моему, и этого слишком много. – Эмма взяла блузку и стала рассматривать ее.

– Оставь это унылое одеяние! – резко сказал Лоуренс. – Ты не старуха. – Он выхватил блузку и швырнул ее обратно на кресло. – Ты должна поесть, иначе испортишь желудок, зачем тебе это?

Действительно, зачем, подумала Эмма. Он прав, но она больше не может быть сильной, слишком уж сурово обошлась с ней жизнь. Разрыв с Пьером, смерть бабушки.., не хватает еще, чтобы она заболела. Идти к Лоуренсу ей не хотелось, но выхода не было.

– Ну, а теперь рассказывай, что ты видела в Париже, – попросил он, когда они уселись за стол, на котором стояло несколько плошек с китайской едой.

– Откуда ты знаешь, что я была в Париже? —Эмма чуть не поперхнулась.

– Отец сказал. Да не волнуйся ты, все нормально. Он мастер по дамской части, но меня отец зарезал без ножа.

Такое спокойное отношение Лоуренса к ее поездке в Париж показалось Эмме немного наигранным, но какое он имел право обижаться на отца и Эмму? Да, с ним, молодым и сильным, Эмма не захотела встречаться, а за стариком помчалась.., видимо, Лоуренс так подумал, но Пьер отнюдь не старик…

– Все было замечательно, – сказала она. – Но что означает твоя фраза: зарезал без ножа? Лоуренс нахмурился.

– Не обижайся, но он нарочно стал ухаживать за тобой.., чтобы насолить мне, зная, что я тебя люблю.

Этого еще не хватало! У Эммы перехватило дыхание от этого признания.

– Что ты сказал? Твой отец специально пригласил меня в Париж, чтобы досадить тебе?

– Эмма, ангел мой, ну, подумай сама: с чего бы мой отец вдруг стал проявлять к тебе интерес? Ты очень красивая девушка, я бы сказал, необычная. Отец не мог отказать себе в удовольствии приударить за тобой, но.., он всегда имел дело только с моделями, актрисами и светскими дамами. Если честно, не помню, чтобы он когда-нибудь встречался с простыми девушками.

Эмму передернуло от унижения. Лучше бы он ударил ее!

– Лоуренс, я никогда не думала, что ты можешь быть таким бестактным! – Она вскочила из-за стола. Ей хотелось съездить ему по физиономии, так похожей на отцовскую.

– Эмма, ты не права. Я страшно разозлился, когда отец рассказал мне о вашей поездке. – Он смотрел на нее так жалобно, что она даже пожалела его.

– И ты полагаешь, что злость и ревность оправдывают твою бестактность? Ты унизил меня.., хотя кто я в самом деле? Официантка, простая девушка, находка для вас обоих, – ее голос задрожал.

– Дорогая!

– Не смей называть меня так! Ты такой же, как и твой отец, – эгоист и самодовольный тип. Видеть и слышать тебя больше не желаю!

– Да, я эгоист, потому что… А зачем ты спала с ним, зная, что я тебя люблю?! Ты ни разу не позволила мне поцеловать тебя, я имею в виду, как мужчина женщину, ты всегда дразнила меня.., да, да! – Лоуренс осуждающе посмотрел на нее.

Эмма так растерялась, что не нашлась что сказать.

– Ну знаешь, – она потрясла головой. – Если ты так любишь меня, то что означает твой гарем? Ты же меняешь девушек каждую неделю! И после всего этого еще хочешь целовать меня?

– Не притворяйся, Эмма! Ты прекрасно знаешь, почему я так веду себя: мне нужна физическая любовь, а ты всегда отказывала мне.

– Лоуренс, ты действительно избалован, отец прав. Ты требуешь от меня физической любви. Но ты не подумал, а хочу ли я этого?

– Бог мой, Эмма! Разве я принуждал тебя к чему-нибудь такому? А что касается отца, я понимаю тебя. Мой отец выбирает самых лучших, самых красивых женщин с тех пор, как я себя помню. Моя мать сходила с ума от ревности, но сделать ничего не могла. И ты…

– Значит, я очередная засечка на памятном дереве? – Эмма не дала ему закончить фразу. – Разумеется, с моей ступеньки социальной лестницы не поднимаются туда, где царят модели, актрисы и светские львицы, вам с отцом бояться нечего, передай ему это. – Эмма вдруг почувствовала, что она страшно устала от этих откровений и разговоров. Сейчас бы лечь и заснуть, надо набраться сил и жить дальше. Она направилась к двери, но Лоуренс вдруг схватил ее за плечи и прижал к себе.

– Эмма, ты заслуживаешь лучшего. Он испортит тебе жизнь, как и моей маме, – он взволнованно смотрел на нее.

– Пусти! – Эмма попыталась вырваться, но Лоуренс крепко держал ее.

– Поедем со мной в Корнуолл. Что тебя держит здесь? Раньше у тебя была бабушка, но сейчас ты свободна! Найдешь себе там работу, будешь моей музой.., ты же всегда вдохновляла меня… Я буду лепить и рисовать тебя… – Он еще сильнее прижал ее к себе.

– С тобой.., в Корнуолл? А где же твоя девушка?

– Какая девушка? Ты о чем, Эмма? – Лоуренс сделал удивленное лицо.

– Да, девушка тут ни при чем, но, Лоуренс, неужели ты думаешь, что я поеду с тобой после того, что ты наговорил мне сегодня? Я…

Но договорить она не успела; Лоуренс прервал ее слова поцелуем, вложив в него такую страсть, что Эмма даже не успела оттолкнуть его. Они не услышали легкого стука, как и того, что дверь открылась.

– Извините, но я стучал.., не помешал?

– Пьер?!

– Спасибо, что вспомнили мое имя.., после столь пылкого поцелуя, – саркастично ответил Пьер.

Эмма вырвалась из объятий Лоуренса и отошла к окну. Господи, что он подумает?! Пьер невозмутимо и иронично смотрел на парочку.

– Я.., я думала.., вы говорили, что вернетесь через три-четыре месяца, – выдавила она наконец, заискивающе глядя на него.

Пьер усмехнулся, он не мог разобраться, кто его больше бесил – сын или Эмма?

– Ну а пока можно флиртовать с Лоуренсом? —Он вложил столько горечи и яда в эту фразу, что девушка зажмурилась. – И таким образом заполучить его?

Пьер не хотел ранить Эмму такими словами, но когда увидел ее в объятиях своего ничтожного сынка, ему показалось, что его ударили ножом прямо в сердце. Дрянь!

– Заполучить? Я? Мистер Редфайлд, ваш сын очень убедительно рассказывал мне, какая пропасть лежит между нами.

Но тут заговорил Лоуренс:

– Отец, где ты был, когда Эмма нуждалась в помощи? У нее умерла бабушка, в квартире надо делать ремонт, и она едва держится на ногах… Да, я хочу, чтобы она поехала со мной в Корнуолл.

– Нет! – перебила его Эмма. – Я тебе сказала, что не поеду! – Она уже пришла в себя и злилась, что оказалась в центре психологической войны между отцом и сыном.

– Но поцелуй, свидетелем которого я стал, говорит о другом, или я не прав? – Пьер повернулся к Эмме, до этого он старался не смотреть на нее.

Последнее время Пьер думал об этой девушке постоянно, днем и ночью, особенно ночью. Воспоминания о ее губах и роскошном теле сводили его с ума, не давали уснуть.

– Отец, между нами ничего нет, – Лоуренс жалобно смотрел на отца. – Когда я узнал, что вы с Эммой в Париже, я страшно расстроился… Но когда увидел, какой взгляд она бросила на тебя.., словом, я отступаю, мне не по силам соревноваться с тобой, но я презираю тебя и себя.

– С каких это пор ты хочешь чего-то другого, кроме денег? – ядовито спросил Пьер. Он холодно смотрел на сына, явно издеваясь над ним.

Эмма смотрела на обоих мужчин и не могла понять их, но за всем этим стояло что-то такое, чему она не могла дать объяснения. Наконец она решилась.

– Лоуренс, ты знал, что отец придет к тебе сегодня? Почему же ты тогда ничего мне не сказал.., как это понимать? Ты затянул меня в какую-то гнусную игру, причем уже второй раз.

– Эмма, я не хотел обидеть тебя, вспомни, как мы с тобой дружно жили раньше, как помогали друг другу! – Лоуренс старался изо всех сил загладить свою вину.

– Нет, Лоуренс, помогала я тебе, а ты только пользовался мной, когда тебе было что-то нужно. – Эмма направилась к двери, старательно обойдя Пьера, чтобы не коснуться его.

– Не уходи, у нас с тобой еще не закончен разговор, – обратился к ней Пьер, но Эмма выскочила за дверь и прижалась к ней там, в коридоре, слушая, как два мужских голоса на повышенных тонах продолжают перебранку. Потом не торопясь отправилась к себе.

Она прошлась по своей запущенной квартире, не зная, чем занять себя. Включила приемник и нервно сглотнула: шла любимая передача бабушки. Ей вдруг захотелось исчезнуть, чтобы никого не видеть, забыть прошлое. Огляделась по сторонам: какая неуютная, грязная квартира! Эти серые стены хоть на кого нагонят тоску…

Короткий стук в дверь оторвал ее от грустных мыслей: Пьер! Притвориться, что не слышит, уснула? Нет, от Пьера не спрячешься. Пригладив волосы, она пошла открывать дверь. И вдруг до нее дошло: Пьер сейчас войдет в ее квартиру. У нее пересохло во рту и взмокли ладони… Господи, как же у нее неприглядно, надо было прибраться!

– Эмма, ты плохо выглядишь, – начал сразу же Пьер.

Хорошее начало, подумала она.

– Спасибо за комплимент.

– Это вполне естественно, смерть бабушки не прошла даром для тебя. Собирайся. Я помогу тебе собрать вещи.

– Вещи? Я никуда не собираюсь.

– Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя в этой сырой норе? – решительно сказал Пьер. —Ты поедешь со мной, и не вздумай отпираться. Я все уже решил.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Эмма не знала, что и подумать. Он решил? Почти машинально она отвернулась от него, пошла на кухню, открыла холодильник, достала пакет молока, вылила в кастрюлю.

– Что ты делаешь? – раздался сзади голос Пьера.

– Хочу сварить шоколад, ты любишь шоколад?

– Разве ты не слышала: надо укладывать вещи, мы уезжаем.

– Мистер Редфайлд, приказывать вы можете своим подчиненным, но не мне. Я никуда не поеду и вполне могу позаботиться о себе сама. Возможно, в ваших глазах я выгляжу простофилей, но для меня это не имеет значения. Знаете, Пьер, я даже не подозревала, что стану пешкой в вашей циничной игре с сыном. Думаю, вам лучше покинуть мое скромное жилище, или, как вы выразились, сырую нору, а то еще простудитесь. Я хочу остаться одна и поскорее забыть о вашей семье.

Пьер не ожидал такого отпора.

– Твой выпад мне следует рассматривать как победу Лоуренса?

– Оставьте, не вам упрекать меня, очередную игрушку в вашем любовном списке. Разумеется, Париж – это изумительная приманка для таких дурочек, как я. Спасибо Лоуренсу, он открыл мне глаза. – Эмма так яростно мешала в кастрюле, что молоко выплескивалось на плиту.

Пьер передернул плечами от негодования: ну и дрянь его сынок. Он случайно узнал о путешествии в Париж, узнал от Фионы, когда позвонил в офис, чтобы договориться с отцом о встрече. Фиона сказала Лоуренсу, что отец на выходные уехал в Париж, она сама заказывала билеты на него и Эмму Робартс. Конечно, Фиона не имела права выбалтывать все это, и она будет наказана. Так он думал, наблюдая за разбушевавшейся Эммой.

– Эмма, я никогда, слышишь, никогда в жизни не рассказывал ему о своих женщинах, это все его домыслы, – он виновато и просяще смотрел на нее.

– Мне теперь все равно, – она равнодушно отвернулась от него.

– Эмма, ты извини, но я не знал, что бабушка умерла. Я очень сочувствую тебе. И еще.., извини за то, что Лоуренс устроил этот дешевый номер.

– Но неужели вы так и не договорились с ним, я имею в виду о вашей помощи?

– У нас был долгий разговор, но мы все-таки пришли к соглашению, которое устроило нас обоих.., мне бы не хотелось забегать вперед, но я обещал ему свою поддержку. Хотя.., после всего, что он сделал сегодня, мне он противен… Эмма, прошу тебя, забудь все происшедшее как дурной сон.

Эмма стояла потупившись и молчала. Что делать? – в смятении думала она. Конечно, ей было больно, что Лоуренс так поступил, он окончательно дискредитировал себя в ее глазах.

– Не знаю, что и сказать. Лоуренс дважды виноват передо мной, но это касается лично меня. Не будем больше говорить о нем.

– Но вы столько времени провели вместе.., к тому же, он очень интересный молодой человек. Я удивлен, что ты не заинтересовалась им как мужчиной. Полагаю, немного нашлось бы девушек, которые отказались бы целоваться с ним.

Эмма удивленно посмотрела на Пьера. Он прислонился к косяку двери, скрестив на груди руки, и лукаво – или ей это показалось? – смотрел на нее.

– Да, Лоуренс очень интересный молодой человек, но он слишком молод для меня, я чувствую себя рядом с ним не женщиной, а, скорее, матерью или старшей сестрой. Как говорила моя бабушка, красота есть только красота. Мне этого мало. – Эмма вздохнула и подумала, что сынок и в подметки не годится отцу, она это определила даже по поцелую.

Пьер сосредоточенно смотрел куда-то в сторону, и Эмма вдруг подумала: неужели Пьер ревнив?

– Пьер, я предлагаю забыть все, что произошло. Вы согласны? Он кивнул.

– Знаете, я давно уже привыкла к тому, что у меня нет близких мужчин – отца, брата, ну и так далее. Отец ушел из семьи, когда мне было девять лет… И с тех пор я о нем ничего не знаю.

– И тебя никогда не интересовало, где он, ты не хотела узнать это? – удивленно спросил Пьер.

– Пожалуй, нет. Насколько я знаю, он живет в Австралии, так по крайней мере говорила бабушка, которой он время от времени писал. Но он тоже не хотел ничего знать обо мне, я даже не могла сообщить ему, что умерла его мать, моя бабушка.

Пьер очень внимательно слушал Эмму, но это не мешало ему любоваться девушкой. Сейчас ее каштановые, с рыжеватым отливом волосы слегка растрепались и пышной гривой лежали на плечах, она разрумянилась от возбуждения и жара плиты, темно-зеленый свитер обрисовывал высокую грудь. Богиня! Он не жалел теперь, что отказался от командировки, тому были разные причины, одна из которых – смерть бабушки Эммы, о чем ему рассказал Лоуренс. Он заявил тогда сыну, что зайдет к нему поговорить.., но на самом деле ему хотелось увидеть Эмму и выразить ей соболезнование. Он понимал, что сейчас ей очень тяжело, и решил не оставлять ее одну, тем более после того, как увидел эту маленькую квартирку с ободранными стенами.

Эмма сняла с плиты кастрюльку с шоколадом и поставила на стол, но все это молча, как будто его не было здесь. Пьер понимал, что ее отчуждение вызвано не столько поведением Лоуренеа, сколько его прямолинейным высказыванием по поводу ее возможной беременности.

– Я могу рассчитывать на порцию шоколада? Уж очень он вкусно пахнет, – попытался Пьер шуткой снять напряжение. – Ты хорошо сделала, что приготовила этот божественный налиток, нам не помешает подкрепиться перед дорогой. Кстати, где у тебя бумага, я хочу записать телефон и фамилию твоей хозяйки.

Эмма равнодушно посмотрела на него, обвела взглядом комнату.

– Я уже сказала, что никуда не поеду, меня вполне устраивает мое жилье. Хозяйка здесь ни при чем. – Она, конечно, понимала, что Пьер прав, что она платит слишком много за это сырое унылое помещение, но его это не касается.

Каждый из них сейчас чувствовал, что происходит нечто очень важное, но ни один не хотел складывать оружие. Пьер считал, что его приход к ней уже сам по себе поступок, а Эмму раздражала его уверенность, что она должна поступать именно так, как он считает нужным.

– Пьер, – начала она, – вы же сказали, что мы не будем встречаться, вы не принадлежите себе, очень заняты, у вас много светских обязанностей ., ну и прочее. Как же прикажете мне понимать столь резко изменившееся поведение? – Она демонстративно отвернулась от него и стала разливать по чашкам шоколад.

– Я хочу, чтобы мать моего будущего ребенка жила в нормальных условиях, не говоря уже о том, чтобы она нормально питалась!

Эмма даже рот открыла от удивления: мать его будущего ребенка! Она и забыла про свою возможную беременность.

– Пьер! Не вы ли совсем недавно, в Париже, убеждали меня, что беременность – это конец моей нормальной жизни? Что я еще ничего не видела, мне надо учиться, что вам хватит и Лоуренса? Почему вы вдруг теперь заговорили о моем питании и условиях жизни?

– Потому что ты именно сейчас нуждаешься в заботе. Забудь все, что я тебе тогда наговорил, он подошел к ней почти вплотную, горя желанием заключить ее в объятия.

– Но я совершенно здорова!

– Бог мой, женщина! Зачем ты споришь со мной? Зачем ты отказываешься от того, что идет тебе в руки? Ты хочешь поссориться со мной?

Эмма вовсе не собиралась ссориться с ним, наоборот, ей безумно хотелось, чтобы он обнял и прижал так, как тогда.., в Париже, но у нее не хватало смелости проявить инициативу.

– Нет, ни ссориться, ни спорить с тобой я не хочу, – прошептала она, сдаваясь.

Пьер улыбнулся, и в уголках его губ появились ямочки, которые она почему-то раньше не заметила. Подумать только, у Пьера Редфайлда ямочки!

– Вот и славно. Давай-ка выпьем по чашечке шоколада и начнем собираться. Нет, лучше так: ты иди собирайся, а я здесь приберусь.

Эмма прямо обомлела: он предлагает убраться на ее кухне!

– Я сама уберусь, не надо… – и тут же осеклась: Пьер метнул на нее такой свирепый взгляд, что она мгновенно прекратила пререкания и выскользнула из кухни.

Эмма полудремала, свернувшись клубком в одном из роскошных кожаных кресел, стоящих в гостиной около горящего камина. Мысли ее вертелись вокруг одного и того же: как долго она здесь проживет и как ей вести себя с Пьером?

Ей казалось, что она попала в рай, такой роскоши она не видела даже в кино. Особенно ее поразила кухня, оборудованная по последнему слову современного дизайна. Эмма чувствовала себя Алисой, попавшей в Страну чудес. И все же, подумала она, как может человек жить здесь один, даже среди такой роскоши?

В камине громко затрещали дрова, и Эмма открыла глаза. Слава богу, голова не болит, последние два дня она с трудом притворялась здоровой, не желая давать Пьеру повод для беспокойства. Он и так окружил ее такой заботой и вниманием, что она всякий раз смущалась.

– Ну, как дела? Скажи, что тебе хочется, и я все сделаю, – раздался неожиданно голос Пьера.

Эмма оглянулась и обомлела: Пьер нес поднос, на котором лежали всякие вкусности и дымились чашки с чем-то ароматным. Он подошел к ней, поставил поднос и сел на стоящее рядом кресло. Ей стало неудобно за свою позу, и она хотела спустить ноги на пол, но Пьер улыбнулся и попросил:

– Лежи как тебе удобно, что вдруг за церемонии?

Ее сонливость как рукой сняло. Она с удовольствием подумала, что Пьер дома совсем другой, простой и дружелюбный.

– О да, мне так очень удобно и уютно, но.., нельзя привыкать к такой красивой жизни.

– Всегда надо думать о хорошем, никто из нас не знает, что его ожидает в будущем. – Он встал, подошел к камину и стал задумчиво смотреть на огонь. Потом повернулся и улыбнулся Эмме, которая в это время потянулась за бисквитом. Она была сейчас такая очаровательная, такая домашняя и от этого, казалось, такая доступная, что Пьер готов был тут же броситься к ней и, схватив в охапку, отнести в спальню или даже прямо здесь, на ковре, заняться с ней любовью. И еще одна неожиданная для него самого мысль вдруг появилась в мозгу: он совсем не против, чтобы она всегда сидела в этом кресле.

– Ну, до завтра я отсюда точно не уйду, а вот послезавтра… – Эмма потерла виски: боль чуть отступила, но временами давала о себе знать пульсирующими толчками.

– Ну, это мы еще посмотрим. До тех пор, пока твоя квартира не будет отремонтирована, ты не уйдешь. К тому же тебе надо прийти в себя, а письма с благодарностью за помощь и соболезнование можно написать и отправить и отсюда, решительно заявил Пьер.

– Но зачем тебе все это? Я и моя квартира?

– Ты считаешь, что я не способен проявить доброту и заботу о молоденькой женщине, попавшей в тяжелую жизненную ситуацию? – Он искоса посмотрел на опешившую Эмму и прошел в кабинет, где у него находился бар с напитками. Взяв бренди, он вернулся в гостиную и снова подошел к камину.

– Нет, нет, – ей стало неудобно: она все-таки в гостях.

– Ну, на сегодня хватит пререканий. Будет по-моему. Давай-ка ешь и пей, а потом я покажу тебе твою комнату.

– Не понимаю, каким образом, тебе удалось уговорить меня, неужели ты думаешь, что я такая беспомощная? – улыбнулась Эмма.

– Так вот и удалось, дорогая, – он торжествующе подмигнул девушке.

Эмма опустила голову, но больше ничего не сказала. Скорее всего, он полагает, что она беременна, а его ребенок должен, еще не родившись, быть в привилегированных условиях. Иначе он вряд ли заметил бы сырые и грязные стены ее квартиры. Она сделала глоток, подумав, что напиток сварен прекрасно, она любила жидкий шоколад, но не любила варить его.

– Надеюсь, тебе нравится? – Он сделал глоток и лукаво посмотрел на нее. – Ну, ты совсем спишь. Пойдем, пойдем, оставим все деловые разговоры на завтра.

– А разве ты не пойдешь завтра в офис?

– Нет. Иногда я могу позволить себе это, но у меня есть кое-какие дела в городе.

Эмма поставила чашку на столик, пригладила волосы и встала.

– Пьер, я чувствую себя очень неловко, ведь у тебя из-за меня столько хлопот.

– Ерунда! Ты будешь жить здесь столько, сколько понадобится.

– Ну, показывай мою комнату, иначе я засну прямо на полу, – Эмма шуткой попыталась скрыть свою неловкость, но Пьер взял ее за руку и повел наверх.

Эмма сидела за красивым столом из красного дерева и разбирала бумаги, принадлежавшие бабушке. Хотелось сделать побыстрее, завтра ее ждал адвокат очень известной юридической компании по поводу завещания. Бабушка всегда говорила, что Эмма получит в наследство ее дом. Дом был старый, но очень красивый, выстроенный более ста лет назад, в викторианском стиле. Ремонт требовался, по его мнению, серьезный, но дом стоил того. Замечтавшись, она не услышала, как в комнату вошел Пьер.

– Ну, как дела? Голова не болит?

От неожиданности она вздрогнула и смело посмотрела на него. Пьер, как всегда, выглядел прекрасно. И даже в бежевом свитере и синих джинсах был необычайно элегантен.

– Я выпила парацетамол. 1, думаю, немножко простудилась, – она замялась.

– Сегодня ты выглядишь гораздо лучше, видимо, не только парацетамол, но и окружающая обстановка действует на тебя благотворно, – с довольным видом изрек Пьер.

Эмма действительно выглядела посвежевшей и выспавшейся, в отличие от Пьера, который крутился всю ночь на своем роскошном ложе, мечтая о женщине, лежащей в соседней комнате. Мужская порядочность не позволяла ему войти к ней и осуществить все свои пылкие желания, но утром он встал больной и разбитый. Ночью же у него появился план: когда родится ребенок, он купит ей дом неподалеку от своего, наймет няню и будет материально содержать их. Эта идея показалась ему блестящей, но говорить Эмме он не будет, пока не появится малыш.

– Завтра у меня встреча с нотариусом, бабушка оставила завещание, – Эмма бросила на него робкий взгляд.

– Майлз отвезет тебя, что за вопрос, скажешь только, когда тебе нужно быть там, – отозвался Пьер.

Эмма кивнула и стала суетливо хвататься за бумажки: она чувствовала себя в присутствии Пьера очень напряженно. Ей так хотелось, чтобы он заключил ее в объятия, хотелось ощутить его губы, но он, видимо, охладел к ней. Ей не следовало так категорично отказываться от его дружбы, ведь часто бывает, что дружба постепенно перерастает в любовь… Да, она поторопилась. Если бы Эмма была более опытна в любовных делах, она сразу бы поняла, что и Пьер держит себя не как посторонний ей человек. Она бы отметила и его дрожащие руки, когда он принял от нее чашку чая, и горящий взгляд, и кое-какие другие признаки, но она по неопытности, а он из-за боязни оскорбить ее в своем доме изображали равнодушие друг к другу.

– Прошу тебя, говори, что тебе надо. Миссис Майлз приготовит тебе любое блюдо. Ну.., чего тебе хочется?

– Спасибо, я всем довольна.

– Не надо меня благодарить, – рассердился Пьер.

– Пьер, пойми, мне очень неловко, я вообще не пойму, чего ты от меня хочешь. Ты не даешь мне ничего делать, а праздность не самое лучшее лекарство, – расстроенно сказала она. – Ты не сердись, но я сейчас не знаю, как взяться за свои дела, которых уйма.., бабушкин дом требует капитального ремонта, даже подумать страшно, сколько понадобится сил и денег. Но дом стоит того.

Пьер, ни слова не говоря, поднял ее с кресла, поцеловал в макушку, а затем крепко прижал к груди. Он вдруг понял, что все теперь сделает для этой женщины, она ни в чем не будет нуждаться. Эмма робко подняла голову, и он, будучи не в силах дольше сдерживаться, нашел ее губы.