Текст книги "Граница смерти"

– Ты сможешь убить их?

– Пожалуй, только ты обязательно пригнись, когда начнется стрельба.

– Ты не сможешь сделать так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы, – произнес Куортерс. – Тебе не под силу заполучить и меня, и корпорацию Нагамучи, Трэвен. Ну хорошо, согласен – я отдаю тебе этого кретина и сам позабочусь о своей безопасности. В конце концов, они и меня обвели вокруг пальца. Стоило чему-то случиться, и меня предали бы тоже. Ну, как ты считаешь?

– Я придерживаюсь такой же точки зрения, – пожал плечами Трэвен и опустил автомат, держа его теперь за ствол левой рукой.

– Тогда делай выбор, черт побери. Я не собираюсь ждать, когда здесь появится вся полиция Далласа.

Яркая вспышка оранжевого пламени над головой осветила склад. Горящий вертолет рухнул на крышу, разбил слуховое окно и осыпал их осколками.

Трэвен почувствовал порезы на лице, сунул руку в карман плаща за пистолетом, выхватил его, направил на Куортерса, и в тот же момент тот наклонился вперед через плечо японца и выстрелил в детектива. Трэвен успел броситься в сторону, но пуля, выпущенная Куортерсом, ударила в кевларовую броню с ошеломляющей силой. Детектив откатился по бетонному полу, бросил автомат, вытянул перед собой руку с пистолетом и услышал позади знакомый грохот автомата Ковальски. Из-за штабелей ящиков упало одно тело, затем другое.

Трэвен прицелился в лицо Куортерса и трижды нажал на спусковой крючок. Удары крупнокалиберных пуль отбросили наркобарона от Йоримасы. Детектив продолжал нажимать на спусковой крючок. Лишь после десяти выстрелов огромное тело Куортерса упало на бетонный пол и неподвижно застыло.

Йоримаса уже полз к портативному компьютеру с лицом, искаженным гримасой отчаяния.

Трэвен выстрелил еще пять раз в последнего яка, затем хладнокровно всадил пулю в плечо японца. Йоримаса опрокинулся на спину и застонал. Трэвен выхватил второй пистолет и встал, держа его наготове.

– Ты жив, Ковальски?

В ответ он услышал хрип.

– Еще жив, – прошептал Ковальски.

– Ранен? Куда?

Огромный полицейский усмехнулся, несмотря на боль.

– Скажем так: мои насмешки над Кейлом Томпкинсом не будут теперь такими язвительными, как раньше.

Трэвен обернулся и увидел, что левое бедро Ковальски залито кровью, но полицейский продолжал стоять. Пустая обойма его автомата со звоном упала на пол, и послышался щелчок, означающий, что на ее место встала новая. Трэвен сделал шаг вперед, удивленный неуклюжим движением левой ноги. Он посмотрел вниз и понял, что ему пуля тоже пробила левое бедро. К счастью, рана оказалась поверхностной. Больше Трэвен не обращал внимания на боль и пошел к Йоримасе. Из слухового окна продолжали сыпаться вниз пылающие обломки упавшего на крышу вертолета. Трэвен встал на колени рядом с портативным компьютером, присоединил к нему аппарат передачи информации, полученный им у Зензо перед началом операции, и задействовал микрокристалл связи.

– Зензо.

– Ты все еще живой?

– Более или менее. Канал передачи информации подключен. Забирай все, что записано у него в компьютере.

На панели устройства передачи данных загорелся красный сигнальный огонек, тут же ставший оранжевым, затем желтым и, наконец, зеленым.

– Передача закончена, – сообщил Зензо.

– Как твое мнение об этой информации?

– Здесь содержится все, что нам нужно. Информация, исчерпывающая.

Трэвен снял с пояса наручники и надел их на руки Йоримасы.

– Вы не имеете права так поступать, – произнес Йоримаса сдавленным голосом. – На меня распространяется закон о дипломатической неприкосновенности.

Резким рывком Трэвен поднял японца на ноги:

– Вы или пойдете сами, или я потащу вас за собой. Выбирайте.

В склад вошел Эскобар, окруженный четырьмя другими колумбийцами. Его лицо выглядело угрюмым, словно высеченным из гранита. Трэвен тут же заметил, как дуло автомата в руках Ковальски незаметно повернулось в сторону колумбийского наркобарона. Детектив задействовал микрокристалл связи.

– Нет.

– Я по-прежнему не доверяю ему.

– Тогда положись на меня.

– Ты сумел получить все, к чему стремился? – спросил Эскобар, перебрасывая через плечо ремень автомата.

Трэвен молча кивнул.

Эскобар сунул руку под свой кевларовый бронежилет и достал сигару. Один из телохранителей подошел к нему и поднес зажженную спичку. Эскобар с удовлетворением затянулся.

– Снаружи мы навели порядок. Теперь все находится в руках твоих людей, – сказал он. – Перед тем как наступит конец нашего перемирия, мне хотелось бы пригласить тебя пообедать со мной.

– Не откажусь.

– Теперь, на этой счастливой ноте, я собираюсь попрощаться, – закончил Эскобар. – Мне сообщили, что группа быстрого реагирования и патрульные автомобили едут сюда.

– До свидания и спасибо за помощь.

– Если тебе когда-нибудь надоест преследовать преступников, амиго, – улыбнулся Эскобар, – вспомни обо мне. Я очень щедрый работодатель, и для такого талантливого человека, как ты, у меня всегда найдется местечко. – Он повернулся и ушел, сопровождаемый телохранителями.

– Я все еще не понимаю, как ты можешь поддерживать с ним дружеские отношения, зная, что придет время, и вы неизбежно станете врагами, – недоуменно пробормотал Ковальски.

Трэвен направился к выходу, стараясь не хромать.

– Да, это так. Но дело в том, что я знаю: сейчас я могу положиться на него точно так же, как я полагался на тебя, стреляя в Куортерса и ничуть не сомневаясь, что ты прикроешь меня сзади.

– Да, но мы с тобой похожи друг на друга.

– Много людей выкроено из одинакового материала, – произнес Трэвен. – Просто случайные ветры разнесли их в разные стороны. – Он улыбнулся, увидев замешательство на широком лице Ковальски. – Понимаешь, если бы все в мире можно было красить только в белое и черное, работа давно была бы завершена. Я сам закончил бы ее. Однако проблема заключается в том, что мы живем в мире, окрашенном во множество разных цветов.

Ковальски пошел следом, с трудом переставляя ноги.

– Значит, именно поэтому ты не собираешься предоставить Департаменту полиции сведения о картеле, с которым мы только что покончили, и о его связи с корпорацией Нагамучи?

– Совершенно верно.

– Жаль, что я не смогу переубедить тебя. Это было бы самое громкое дело в истории Далласа.

Трэвен остановился на бетонной площадке снаружи склада и окинул взглядом поле боя, усеянное трупами и горящими автомобилями.

– Верно, не сможешь, – согласился он, держа одной рукой наручники, сковывающие Йоримасу.

– Что, если они откажутся от твоих условий?

– Не откажутся. – По его лицу промелькнула жесткая улыбка. – У них нет выбора. – Он открыл ладонь и показал Ковальски лежащие на ней компьютерные чипы. – На этот раз у меня все козырные карты.

46

– Я мог бы приказать убить вас и тем самым покончить с вмешательством в дела корпорации, – сказал Шода Матахачи. Даже в 3.12 ночи он выглядел аккуратным и опрятно одетым. Седые волосы были тщательно причесаны, а черный костюм выглажен.

– Что, однако, не помешало бы торжеству справедливости, – отозвался Трэвен. – Именно этим для разнообразия я и занимаюсь сейчас, по крайней мере в отношении корпорации Нагамучи. – Он старался говорить уверенным и твердым голосом, пытаясь не обращать внимания на то, что он безоружен, а за его спиной стоят четыре одетых в черное охранника с автоматами в руках.

На этот раз они встретились не. в служебном кабинете, а в личной квартире президента корпорации в «Нагамучи Тауэрс». В центре гостиной стояли три огромных дивана, окружающих стеклянный столик, опирающийся на ножки, изображающие миниатюрных бронзовых драконов. Дорогие темно-красные портьеры, спускающиеся на белый восточный ковер, закрывали всю противоположную стену из пуленепробиваемого стекла. В дальнем углу гостиной виднелся бар, уставленный бутылками. Картины, изображающие мифические японские сцены, висели на стенах и придавали налет мистицизма царящей здесь атмосфере. Статуя самурая, одетого в традиционный наряд воина и держащего в руках подлинные старинные мечи, занимала противоположный от бара угол.

Лицо Кема Дебучи выглядело болезненным и усталым. По-видимому, деловые совещания по ночам не были для него таким же привычным явлением, как для его тестя. Он не мог отвести взгляда от окровавленного тела Таиры Йоримасы, распростершегося на полу перед ногами Матахачи в позе молчаливой мольбы. Баикен Матахачи был одет в великолепно сшитый костюм, и его лицо казалось высеченным из льда. Он смотрел на Трэвена и не обращал внимания на Йоримасу.

– Вы так высокопарно говорите о справедливости, – произнес Матахачи, – но у вас нет никаких доказательств, равно как вы отказываетесь сообщить нам цель своего появления здесь. – Его голос звучал бесстрастно и спокойно.

Трэвен старался не двигаться. Движения все равно не приносили ему никакого облегчения. Все у него болело. Рана на ноге была наспех забинтована, а места, куда ударяли пули, не сумевшие пробить кевларовый бронежилет, на груди и на спине, уже распухли. Он знал, что одно лишь время излечит его от боли.

– Вы знаете, зачем я пришел сюда. В противном случае вы никогда не согласились бы встретиться со мной.

– Вы переоцениваете себя, детектив, – сказал Матахачи. – Со мной опасно шутить.

– Со мной тоже, – ответил Трэвен.

Кровь из раны на плече Йоримасы продолжала сочиться на белый ковер. Никто не обращал на это внимания.

Раздался звонок. Два сотрудника службы безопасности покинули свои посты и подошли к входу. По кивку Матахачи они открыли дверь.

В гостиную вошел Крейг Трэвен, оглядываясь по сторонам безумными глазами. При виде сына, стоящего между двумя охранниками, он вздрогнул:

– Что ты здесь делаешь, Микки, черт побери?

– Именно это мы и пытаемся выяснить, – заметил Матахачи. – Он потребовал, чтобы мы вызвали вас.

Взгляд Крейга Трэвена упал на лежащего Йоримасу.

– Что здесь происходит?

Трэвен сделал жест в сторону диванов.

– Садитесь, и тогда мы приступим к делу. – По его лицу промелькнула легкая улыбка. – Теперь, когда все собрались, не будем терять времени. – Он почувствовал едва ощутимый запах духов и узнал их. Это были духи Бет. Трэвен воздвиг мысленную стену между собой и личными переживаниями. В комнате находились сейчас одни бизнесмены, и он собирался говорить как профессионал.

Крейг Трэвен опустился на диван.

– Мы собрались здесь, чтобы заявить о ликвидации компании, – начал Трэвен. – Ликвидации подлежит привилегия корпорации Нагамучи ввозить наркотики, заключенная с якудзи в Далласе и с наркобаронами «Золотого треугольника» в Бирме. – Он устремил взгляд на Матахачи.

– Неужели вы считаете, что сможете доказать это? – спросил Матахачи.

– Я могу представить исчерпывающие доказательства, – спокойно произнес Трэвен. – У меня есть доказательства того, что корпорации Нагамучи принадлежат химические перерабатывающие заводы в Лашо, производящие героин, «красный бархат» и другие наркотики, запрещенные в Соединенных Штатах. Я могу доказать, что Нагамучи пользовалась своей дипломатической неприкосновенностью для незаконного ввоза этих наркотиков. Связи корпорации с якудзи несколько менее ясные, однако у меня есть имена, места и даты. Мне будет нетрудно отыскать неопровержимые доказательства, если я захочу начать расследование. Если вы пожелаете избавиться от источников информации, это неизбежно приведет к кровопролитной войне между вами и якудзи, в результате которой мне, наверное, будет еще проще добыть необходимые сведения.

– О чем ты говоришь, черт побери? – воскликнул Крейг Трэвен, поднимаясь с дивана и поворачиваясь к Матахачи. – Что он хочет этим сказать?

– Садитесь, – раздраженно бросил Матахачи. Крейг Трэвен сел.

– Я говорю о деятельности корпорации Нагамучи, – объяснил Трэвен отцу. – О той сфере деятельности, которая приносит высокую прибыль. Даже здесь, в Америке, Нагамучи испытывает давление со стороны остальных японских конкурентов, а также на международном рынке. Корпорацию Нагамучи не слишком любят в нашей стране, и потребительский рынок начал, по-видимому, сокращаться. Наркотики, приносящие огромную прибыль, показались руководству корпорации простым выходом из положения, особенно если можно пользоваться дипломатическим иммунитетом.

– Микки. – В голосе Крейга Трэвена звучало отчаяние. – Ты знаешь, что я не имел к наркотикам никакого отношения.

– Попытайся доказать это средствам массовой информации после того, как все станет им известно, – посоветовал Трэвен.

– Ты не можешь так поступить.

– Могу, разумеется. – Трэвен покачал головой и снова посмотрел на Матахачи. – И вы тоже проявили поразительную ловкость, старик. Заранее приготовили Йоримасе роль козла отпущения. Если бы полиции удалось нарушить ваше прикрытие, скорее всего, они сумели бы докопаться только до кражи компьютерной информации, продаваемой Йоримасой Донни Куортерсу, а тот, в свою очередь, сбывал ее якудзи, деятельность которых вы контролировали. Йоримаса был бы выдворен из страны как нежелательный иностранец, а о связи Нагамучи с преступными организациями никто бы не узнал.

– У вас нет доказательств, – возразил Кема Дебучи.

– Действительно, доказать все это без показаний Йоримасы будет нелегко, – согласился Трэвен. – С другой стороны, корпорации, у которых вы арендовали компьютерную информацию, не пожелают обращаться в суд, и им не понадобится убеждать присяжных, что вы их ограбили, правда? Они захотят уладить дело иными способами.

В комнате воцарилась тишина.

– Я мог пойти и на этот шаг, – продолжал Трэвен. – Мог обратиться к другим корпорациям и сообщить им о краже компьютерного обеспечения, однако это привело бы к войне между корпорациями, которая могла бы вылиться на улицы. – Он подошел к бару, заметив, что Матахачи повелительным знаком приказал охранникам оставаться на месте. Детектив взял стакан, наполнил его водой из-под крана и медленно выпил. Он испытывал слабость от потери крови. Только усилием воли Трэвен заставлял себя держаться на ногах.

– Откуда я знаю, что в вашем распоряжении находится вся эта информация? – спросил Матахачи.

Трэвен достал из кармана конверт и передал его Матахачи. Тут же все четыре охранника направили на детектива пистолеты. С него сняли кевларовый бронежилет, когда отобрали оружие. Трэвен старался, чтобы Рука оставалась твердой. – Компьютерные микрокристаллы. Можете убедиться сами. Это копии чипов, изъятых мной из портативного компьютера, которым пользовался Йоримаса при переговорах и заключении сделок.

Матахачи дал знак одному из охранников. Тот повернулся и вышел из гостиной.

– Все было неплохо организовано, – заметил Трэвен, – но вы проявили излишнюю жадность. И не рассчитывали на то, что среди служащих вашей корпорации может оказаться маньяк-убийца.

Матахачи пристально посмотрел на него:

– Вам известно, кто он?

– Да, – усмехнулся Трэвен. – Говоря по правде, если бы вы позволили мне искать убийцу, вместо того чтобы выгонять из полиции, я, наверное, поверил бы в то, что во всем виноват Йоримаса, и не стал бы копать дальше. Вы просто загнали меня в угол.

– Если вы умрете сегодня здесь, детектив, – резким голосом произнес Баикен Матахачи, – что произойдет дальше?

– Правда не ограничивается жизнью одного человека. – Губы Трэвена изогнулись в презрительной гримасе. – Я принял меры, и если со мной что-либо произойдет, вся эта информация будет передана прессе и телевидению, корпорациям, у которых вы украли компьютерное обеспечение, и в правительственные агентства. Не думаю, что в этом случае вам удастся замять дело.

Крейг Трэвен с облегчением вздохнул.

– Вы не казались мне человеком, способным на шантаж, – сказал Матахачи.

– Если это и шантаж, то всего лишь в формальном смысле слова, – пожал плечами Трэвен. – Создалась такая ситуация, при которой я могу добиться справедливости только таким образом.

В гостиную вошел охранник с портативным компьютером в руках. Он поставил его на стол и включил питание. Матахачи начал вкладывать в компьютер микрокристаллы один за другим, тщательно просматривая записанный материал.

– Надеюсь, вы согласитесь со мной, что, если эту информацию передать в соответствующие руки, корпорация Нагамучи перестанет существовать на территории Соединенных Штатов, – заметил Трэвен.

– Вполне возможно. – Матахачи закрыл крышку компьютера.

– Так что выбирайте, – пожал плечами Трэвен. – Вы можете пойти на компромисс или рискнуть существованием корпорации.

– Разрешите мне проверить эту информацию, – произнес Крейг Трэвен, вставая с дивана.

Матахачи повернулся к нему и посмотрел на американца взглядом, полным ненависти:

– Нет.

Крейг Трэвен опустился на диван с такой быстротой, словно у него подогнулись коленки.

– Назовите свою цену, – сказал Матахачи, обращаясь к детективу.

– Сначала я хочу, чтобы вы поняли положение, в котором я оказался, – начал Трэвен. – Хочу, чтобы вы знали, почему я согласен пойти на компромисс с вами, а не передаю все сведения о преступной деятельности корпорации Нагамучи правоохранительным органам. – Он сделал паузу, собираясь с мыслями. – В течение длительного времени я действовал в строгом соответствии с законом. Я был блюстителем порядка, хорошим полицейским. Мне случалось время от времени выходить за рамки правил, но я никогда не заключал сделки с преступниками. До сегодняшней ночи..

Матахачи сложил руки на худой груди.

– Передо мной встала проблема морали, вопрос чести. Разумно ли уничтожать вашу корпорацию, когда она обеспечивает работой такое количество людей? – Трэвен покачал головой. – Я пришел к выводу, что такой шаг не будет разумным. Понадобится немало времени для восстановления экономики после того, как ей будет нанесен подобный удар. Для многих это станет катастрофой. Таким образом, у меня остался только один выход – добиться справедливости с помощью компромисса.

– Оставьте нас, – произнес Матахачи, повернувшись к охранникам.

Сотрудники службы безопасности вышли из гостиной.

Трэвен почувствовал себя увереннее, затем подумал о том, что это мог быть маневр Матахачи, направленный на то, чтобы придать ему излишнюю уверенность.

– Каковы ваши условия? – спросил Матахачи. Трэвен перечислил их одно за другим.

– Я хочу, чтобы ваши заводы в Бирме были закрыты, связь между корпорацией и якудзи разорвана раз и навсегда. Я хочу, чтобы Нагамучи негласно компенсировала финансовые убытки компаний, у которых было украдено компьютерное обеспечение. Для покрытия этих расходов вы можете воспользоваться деньгами, полученными от продажи наркотиков. Требую, чтобы вы были щедрыми при этих расчетах. Имейте в виду, что у меня есть способы проверить ваши счета.

– А если я не соглашусь на ваши условия, вы намереваетесь опубликовать материалы, связанные с этим делом?

– Можете не сомневаться, – спокойно ответил Трэвен. – Я увижу, как корпорация Нагамучи исчезнет с лица земли.

Крейг Трэвен встал.

– Микки, ты не можешь прийти сюда и отдавать команды этим людям.

– Могу, – коротко ответил детектив и повернулся к Крейгу Трэвену. – Что касается команд, у тебя есть сын, который чувствует себя несчастным из-за того, что ты годами не обращал на него ни малейшего внимания. Он не мог распоряжаться своей жизнью раньше и не может сейчас, после смерти своей матери. Когда я рос, я принимал твои оправдания, но Дэнни не такой наивный, каким был я. Он остался совсем один, сукин ты сын, и я не позволю тебе разрушить его жизнь только потому, что, по его мнению, в мире больше нет места справедливости.

– Я не разрешаю тебе так говорить со мной! – возмущенно заявил Крейг Трэвен. – Я – твой отец.

– Был. Хочу, чтобы ты отныне оставил в покое и меня, и Дэнни. Не забывай, что вместе с исчезновением корпорации Нагамучи обанкротится и агентство «Трэвен Эдвертайзинг».

Матахачи повернулся к своему рекламному агенту.

– Молчать! – произнес он, не повышая голоса. Крейг Трэвен побагровел и замолчал.

– Тебе тоже придется расплатиться со мной, – напомнил ему Трэвен. – Я рассчитываю, что твое рекламное агентство сыграет ведущую роль в восстановлении моего доброго имени, в устранении всех обвинений, направленных против меня. Кроме того, я требую, чтобы ты сообщил Дэнни о том, что его мать оставила ему страховку, достаточную для завершения образования. Не сомневаюсь, он откажется от денег, если узнает, что их предлагаешь ты.

– Да я скорее умру, чем соглашусь на такие требования!

В голосе Матахачи послышалась сталь:

– Если вы не согласитесь на эти условия, то действительно скоро умрете. Не будьте таким глупцом – вам сделано очень щедрое предложение.

– Это не щедрость, а шантаж. Трэвен покачал головой:

– Нет, всего лишь бизнес. Ничего личного. – Холод, прозвучавший в его голосе, удивил его самого. – И Дэнни, если захочет, будет жить со мной. Ты перестанешь вмешиваться в его жизнь.

Тишина в комнате стала зловещей. Наконец Крейг Трэвен молча отвернулся.

– Что вы хотите лично для себя? – спросил Матахачи. Трэвен посмотрел на него:

– Меня должны восстановить на работе и перестать лезть в мои дела.

– Почему я должен верить вам, если соглашусь выполнить все эти требования?

– Потому что вы знаете меня, – ответил Трэвен. – Вы приняли все меры, чтобы узнать меня как можно лучше. Надеюсь, мы оба – люди чести.

– Вы не должны соглашаться с такими идиотскими требованиями, – сказал Кема Дебучи, вставая с дивана. – Это всего лишь человек. Убейте его, и все будет кончено.

– Баикен, – коротко произнес Матахачи.

Баикен Матахачи достал из-под пиджака маленький плоский пистолет и выстрелил в живот Дебучи. Тот упал на ковер и застонал.

Матахачи подошел к нему и остановился, глядя вниз.

– Не смей говорить мне, как я должен вести дела, – прошипел он ледяным тоном, в котором слышалось дыхание смерти, – иначе моя любимая дочь станет вдовой.

– Конечно, Матахачи-сан, – выдавил Дебучи, прижимая ладони к ране.

Трэвен стоял не двигаясь.

Крейг Трэвен смотрел на происходящее, не веря своим глазам.

– Советую запомнить все, что вы видели сегодня, Крейг Трэвен, – произнес Матахачи, – чтобы у вас не появилось соблазна отказаться от договоренности с этим человеком. Когда я даю слово, я даю его от имени всех нас.

– Да, сэр.

Матахачи остановился перед Трэвеном..

– Вы хотите еще что-нибудь сказать?

Трэвен протянул руку и взял маленький острый нож со стойки бара, на которой стояло блюдо с нарезанными лимонами.

– Остался вопрос моей чести. Вы преследовали меня, пытались убить, порочили мои профессиональные способности, принудили нарушить закон чести, которого я придерживался всю жизнь. Пойдя на компромисс с вами, я покрыл себя позором, несмотря на то, что такой исход дела, очевидно, наиболее благоприятен для всех. Я не могу больше считать себя таким же благородным человеком, как раньше. Вы меня понимаете?

– Да. – Бесстрастное выражение ни на миг не покинуло лицо Матахачи.

Он взял нож, положил мизинец левой руки на стойку бара и отрезал его у первого сустава. Хлынула кровь. Вместо того чтобы перевязать искалеченный палец, Матахачи взял отрезанный кончик мизинца, завернул его в салфетку, тут же ставшую алой, и с поклоном протянул ее Трэвену.

– Теперь у каждого из нас остались шрамы, напоминающие о допущенных ошибках.

Трэвен поклонился в ответ.

– Да, – согласился он и вышел из гостиной, держа в руке отрезанный палец.