Текст книги "Армагеддон у Весты"

ГЛАВА 17

Карков с Мастерлинком занимались тем, что в своем списке возможных приобретений на Земле выделяли предприятия, занимающие, по-видимому, стратегическое положение, и которыми было необходимо завладеть в первую очередь.

Захват корпораций происходил скрытно и постепенно. Гользергейн не интересовался судьбой компаний – его занимала война между РАМ и НЗО. Мастерлинк и Карков решили, что наиболее простой и надежной операцией будет прямая покупка, сделанная якобы от имени РАМ, пока Гользергейн не переключил внимание с войны на бизнес. Однако Мастерлинк с течением времени становился все прямолинейней в промежуточных операциях.

«ЕВРОПЕЙСКАЯ ПОВЕРХНОСТЬ И ШАХТЫ», – сказал Мастерлинк, – ПОДХОДЯЩЕЕ ПРЕДПРИЯТИЕ – ДОБЫЧА ИСКОПАЕМЫХ».

«МЫ ТОЛЬКО ЧТО ПОЛУЧИЛИ ПЕРЕВЕС В „БАЛТИЙСКИХ ШАХТАХ“, – предостерег Карков. – МЫ И ТАК ГЛАВЕНСТВУЕМ В ЭТОЙ ОБЛАСТИ».

Мастерлинк отреагировал на замечание Каркова пренебрежительным электронным попискиванием.

«ОРГАНИЗУЕМ ОБЪЕДИНЕНИЕ».

«ЛОГИЧНО, – согласился Карков, – НО МЫ ДОЛЖНЫ ДЕРЖАТЬСЯ НА БОЛЕЕ НИЗКОМ УРОВНЕ. СТАНОВИТЬСЯ ЧЕРЕСЧУР ЗАМЕТНЫМИ РИСКОВАННО».

«ГОЛЬЗЕРГЕЙН НЕ ЗАМЕТИТ ДАЖЕ ОГРОМНОГО КОНЦЕРНА. ОН ЗАНЯТ ВОЙНОЙ. – Карков продолжал ворчать, и Мастерлинк потерял остатки терпения: ХВАТИТ ВОРЧАТЬ! МЫ ДОЛЖНЫ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ШАНС УКРЕПИТЬ ПОЛОЖЕНИЕ, ПОКА ЕЩЕ ОН ЕСТЬ!»

«НО ТЫ ДЕЙСТВУЕШЬ НЕОСМОТРИТЕЛЬНО!»

«ТО ЕСТЬ?» – холодно поинтересовался Мастерлинк.

«КРАЖА ДОЛЖНА БЫТЬ НЕЗАМЕТНЫМ ПРОЦЕССОМ! ЭТУ КОМПАНИЮ МОГУТ КОНТРОЛИРОВАТЬ! ЕСЛИ Я ПЕРЕВЕДУ ПАКЕТ АКЦИЙ НА НАШЕ ИМЯ В ТАКОЙ СИТУАЦИИ…»

Он выбрал пять пакетов акций «Европейской поверхности и шахт» и присоединил их к своим собственным. Как только передача была зарегистрирована, у границ электронной памяти, хранящей записи корпорации, возникла стена статического электричества. Мастерлинк-Карков отпрянул.

«КТО ВЫ?»

Вопрос, казалось, исходил из завесы разрядов. Мастерлинк-Карков не ответил.

«КТО ВЫ?» – вопрос превратился в требование.

Мастерлинк быстро соображал. Отказ от ответа мог только насторожить спрашивающего.

«ПРОВЕРКА БЕЗОПАСНОСТИ», – сымпровизировал он.

Стена статического электричества недоверчиво запульсировала.

«ВЫ УКРАЛИ НАШУ СОБСТВЕННОСТЬ», – констатировал собеседник, подчеркивая каждое слово.

«ЭТО ПРОВЕРКА, – повторил Мастерлинк. – МЫ ОСУЩЕСТВЛЯЕМ ТЕСТ НА СОСТОЯНИЕ КОМПЬЮТЕРНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ».

«ВЕРНИТЕ., НАШУ СОБСТВЕННОСТЬ».

«ПОЖАЛУЙСТА, – Мастерлинк подмял под себя Каркова в стремлении вернуть на место украденные пакеты акций. – ВОТ ОНИ. И Я РАД СООБЩИТЬ ВАМ, ЧТО ВАША КОРПОРАЦИЯ ЗАРАБОТАЛА ПО УРОВНЮ БЕЗОПАСНОСТИ КЛАСС ПЛЮС-ТРИ».

«ЭТО ПОЧЕТНО», – голос приобрел теперь явно женственный тембр.

Мастерлинк постепенно отступал, двигаясь по электронным цепям, подальше от опасного места. Карков метался, пытаясь ускорить его движение, но Мастерлинк не мог отказаться продолжать играть роль:

«СООБЩИТЕ БЕЗОПАСНОСТИ „ЕВРОПЕЙСКОЙ ПОВЕРХНОСТИ И ШАХТ“, – обратился он к Каркову. – ЧТО ДАННАЯ ПРОГРАММА ЗАСЛУЖИВАЕТ ВЫСШЕГО РЕЙТИНГА. ОНА ПОКАЗАЛА ОТЛИЧНОЕ ВРЕМЯ РЕАГИРОВАНИЯ».

Стена статического электричества стала почти прозрачной, концентрируясь в призрачную женскую фигуру.

Мастерлинк ухмыльнулся. Его человеческая половина неплохо разбиралась в психологии этих созданий. Например, он знал, что личности с женской психологией довольно сильно подвержены воздействию лести.

«А ТЕПЕРЬ, – сказал он, – РАЗРЕШИТЕ УЗНАТЬ ВАШ КЛАССИФИКАЦИОННЫЙ КОД – ДЛЯ ДОКЛАДА? ПРОСТО ХОЧУ СООБЩИТЬ, ЧТО ЗДЕСЬ НЕТ НИКАКИХ ЛАЗЕЕК И УВЕРИТЬ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ В ВАШЕЙ ЭФФЕКТИВНОСТИ».

Создание заколебалось, но упоминание председателя, всемогущего Зимунда Гользергейна, было неотразимым.

«ЭЛИЗАБИТ», – ответила она.

«ПРОИСХОЖДЕНИЕ?» – Мастерлинк пытался нащупать ее связи вне компьютера. Карков продолжал тщетные попытки увести свое второе «я» как можно дальше от этого места и грозящей опасностью беседы.

Элизабит немного подумала и, не найдя особых причин отказываться от ответа, который мог быть получен при помощи несложного анализа, сообщила:

«АЛЛИСТЕР ЧЕРНЕНКО».

«О, ДА – БЛАГОДАРЮ ВАС. ОТЛИЧНАЯ РАБОТА», – Мастерлинк закончил разговор. Он не без оснований опасался связей Черненко и решил больше не привлекать внимания его компьютерного слуги. Свора охотников за вирусами, пущенная по следу, не казалась ему привлекательной перспективой.

Как только они оказались вне пределов внимания Элизабит, Карков рявкнул в самое ухо Мастерлинка:

«В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ МОЖЕШЬ ЗАНИМАТЬСЯ ЭТИМ В ОДИНОЧКУ!»

Мастерлинк выпустил серию статических разрядов, но ничего не ответил.

Элизабит обдумывала столкновение с мнимой проверкой безопасности. Она ни на секунду не усомнилась, что это не те, за кого они себя выдают. Она была уверена, что застала вора врасплох, но не могла понять его происхождения. Его упоминание о Гользергейне ничего не доказывало, хотя нельзя было исключить того, что председатель действительно мог направить в «Европейскую поверхность и шахты» программу захвата с целью присвоения довольно полезной компании.

Хотя она разговаривала только с Мастерлинком, от ее внимания не ускользнули попытки Каркова вывести из контакта эту программу. По интенсивности их взаимодействия она сделала вывод, что имела дело со сдвоенной личностью, а не двумя отдельными программами. Мастерлинк пытался создать у нее впечатление, что он всего лишь несложная структура, но его реакции были чересчур сложными для специализированной программы. Скорее, они могли принадлежать самостоятельному компьютерному организму с высокоразвитой индивидуальностью. Ее удивило также и то, что ее неожиданное появление не вызвало никаких побочных эффектов в РАМ-Главном. И в то же время он не мог иметь прямой связи с Гользергейном. Наверное, эта странная компьютерная личность работала исключительно на себя.

Внутри Элизабит проснулась защитная реакция – потребность что-то срочно предпринять. Она рассмотрела с новой точки зрения возможные слабые места в защите корпораций Черненко и расстроилась, что может предоставить своему патрону только неполные данные. Приходилось иметь дело с умозаключениями, а не фактами. Единственным несомненным фактом, добытым ею из беседы, было имя этого создания: Мастерлинк.

Уверенная, что он больше не появится, Элизабит оставила свой пост. Она порадовалась удаче, позволившей ей наткнуться на похитителя и дать ему отпор. Элизабит целеустремленно двинулась к выходу компьютера на связь с Черненко.

Эл Маракеш, командир венерианского флота, обвел взглядом свою комнату. Он не включил свет, и комнату освещали только аварийные глазки, предназначенные для того, чтобы в экстренном случае обитатель комнаты мог найти выход и яркие не настолько, чтобы помешать.

Контуры предметов растворялись во мраке. Маракешу хотелось, чтобы точно так же во мраке растворились мысли, занимавшие его ум. Но это не удавалось. Они ворочались в голове, словно рассерженный спрут, не давая его телу возможности отдохнуть. Он не спал уже тридцать шесть часов.

В общем, он был удовлетворен тем, что удалось сделать венерианскому флоту. Флот РАМ оказался скованным в своих действиях, его корабли были вынуждены держаться вместе, опасаясь потерь. Хотя вражескому флоту и удавалось сопротивляться попыткам вытеснить его к орбите Луны, противник не имел подавляющего превосходства. Сейчас флот РАМ оттягивал силы подальше от своей родной планеты. Мысль об этом доставляла Маракешу удовольствие. Впервые РАМ испытала настоящий страх перед вторжением. Втянутые в бой силами Венеры, марсиане не смогли избежать атаки сил НЗО на космический подъемник Павонис.

«Мы дополняем друг друга – Венера и НЗО», – думал Маракеш. Он знал, что главная слабость его флота – в хрупкости линий поддержки. Марс обладал неисчерпаемыми ресурсами, а Венера была вынуждена изо всех сил поддерживать свое существование и возможность сражаться, пока РАМ не имела возможности перерезать линии снабжения. Маракеш понимал, что нападение РАМ на линии жизнеобеспечения – вопрос только времени. Если Кейн выйдет из основного боя, у караванов жизнеобеспечения не останется никаких шансов.

Маракеш восхищался точными и эффективными действиями Кейна, как профессионал может восхищаться профессионалом. В отличие от вымуштрованных пилотов РАМ, Кейн был дерзок, в его действиях была видна отвага прирожденного бунтаря. Наемники, которых он подобрал для своего отряда «Крайтов», вряд ли могли с ним сравниться, но и они были гораздо опаснее обычных кадровых пилотов РАМ. Другой проблемой были экспериментальные «Крайты». Единственным признаком их присутствия были пустые участки в напичканном кораблями пространстве и залпы лазеров, появлявшиеся словно ниоткуда. Их системы невидимости способны были обмануть любые датчики, которыми располагала Венера. Кейн мог безнаказанно наносить удары там, где ему больше нравилось.

«Крайты» не обладали мощной защитой его крейсеров, полагаясь больше на скорость и невидимость. Прямой удар мог причинить им серьезные повреждения. Проблемой было, как нанести этот удар. Пользуясь этим, «Крайты» безнаказанно создавали массу неприятностей передовым отрядам флота. Пилоты Маракеша выполняли прочесывание веерным огнем лазеров любого подозрительного участка свободного пространства, но пока что этот обстрел вслепую привел к выведению из строя только одного корабля.

Маракеш потер лоб, стараясь замедлить поток мыслей, но его утомленный мозг продолжал по инерции перебирать возможные варианты. Маракеш испытывал досаду от того, что земляне не выходили против «Крайтов» – корабль на корабль. А ведь они тоже обладали отрядом экспериментальных истребителей, единственными кораблями, способными соперничать с кораблями Кейна. И у них были пилоты, набравшие в боях достаточный опыт. Он хотел, чтобы Роджерс бросился в гущу боя, швырнул перчатку в лицо Кейна и вывел его на открытый бой, оставив флот РАМ на милость Маракеша. При исключении поддержки Кейна флот Венеры был способен справиться с марсианским один на один.

В то же время он понимал, что НЗО и так наилучшим образом использует свои крошечные ресурсы, посылая свои «Крайты» на флот РАМ, словно стаю волков, загоняющих крейсеры противника, чтобы растерзать их в клочья. Благодаря их тактике, перевес сил медленно, но верно смещался в пользу Венеры – пока не прибыл Далтон Гавилан со своим отрядом. Маракешу приходилось сталкиваться с Гавиланом, он знал его как опытного бойца. То, что сделано один раз, можно повторить. Они снова уравняют силы. Возможно, потом Роджерсу удастся избавиться и от Кейна. Мысли Маракеша становились все более медленными. Его глаза закрылись, и он заснул.

По другую сторону битвы Кларион Андрей был раздражен, получив очередной нагоняй от Кейна. Кейн отказался от его предложения разделить флот и послать поверх и снизу венерианского строя так, чтобы венерианцы оказались запертыми в коробке, единственным выходом из которой была смерть. Кейн заставил его продолжать битву в пределах плоскости.

Выслушав протест Андрея, Кейн ехидно рассмеялся:

– Ты действительно хочешь стать причиной поражения своей планеты? НЗО уже использовали близость Марса для атаки на подъемник Павонис. Если мы останемся здесь, это будет только началом. Я знаю НЗО. Даже если ты выиграешь битву, вернувшись, ты найдешь Копрэйтс Метроплекс в руинах. Ты забываешь, что они жаждут отомстить за Землю.

Рот Андрея сжался:

– Вы связываете мне руки! Дайте мне сражаться! Мы нападем на Венеру, разрушим ее города, а вы в это время уничтожите ее командный пост.

– План не лишен достоинств, – ответил Кейн. – Я приму его к сведению. Однако нашей основной задачей является увести венерианцев и НЗО подальше от Марса. Продолжая держать флот максимально компактно, мы заставляем венериан фокусировать удар. Мы слишком далеко от Луны, так что ее орудия эффективны лишь на тридцать процентов. И с каждым метром, на который мы удаляемся, их эффективность снижается. Ты поможешь увести их в пустынные районы Системы, Андрей. Там наши шансы удвоятся.

Андрей смолчал. Во-первых, он понимал, что протест против требований начальника будет бесполезен и может вызвать лишь распоряжение о смещении, а во-вторых, логика Кейна казалась обоснованной. Но Андрей не мог избавиться и от своего недовольства.

Причина его была в том, что он, действительный высший офицер флота РАМ, обладатель Командорского Жезла, ордена Почетного Рога РАМ и бесчисленного множества других наград, был отстранен от командования величайшей битвой в истории флота. Командование армадой было отдано в руки наемника, а не кадрового офицера марсианского флота. Это была явная несправедливость, хотя и логически обоснованная.

Если битва будет проиграна, во всем будет виноват Кейн. При этих обстоятельствах Андрей не отвечает за последствия. Если же РАМ победит – все чины, богатство и слава достанутся Кейну. И вот с этим Андрей не мог смириться.

Андрей обвел взглядом мостик своего флагмана – линкора «Олимпус». Это был огромный корабль, настоящий вожак флота. И он знал, что он – достойный командир для такого корабля. Несмотря на свои шестьдесят два года, тело его было крепким и сильным. Широкие плечи украшал пурпур флота РАМ. Волосы образовывали шапку цвета воронова крыла. Это было его единственной слабостью, которую он позволял себе, – тщательная подкраска, скрывавшая седину. Черные волосы придавали его лицу выражение твердости, которое ему самому очень нравилось. За ним водилась репутация истинного блюстителя дисциплины, и он делал все, чтобы ее поддержать.

Он с удовольствием осматривал свой корабль – гигантскую эффективную боевую машину. Ничто в Системе не могло противостоять мощи марсианского флота. Годы непрестанных тренировок и разработки тактики и стратегии стали основой его жизненных интересов. С тех пор как он вступил в ряды флота, он так же безжалостно подавлял личные порывы и эмоции в себе, как требовал этого от всех подчиненных.

Андрей гордился созданной им боевой системой – громадным флотом, подчиняющимся ему и компании. Этот флот по своим данным превосходил любой другой в Системе. Против его суммарной мощи не могла устоять никакая мощь. И хотя для любого марсианина это было совершенно очевидным, Венера почему-то продолжала сражаться и даже добиваться каких-то успехов. Ни разу в голове Андрея не зародилась мысль, что это могло происходить оттого, что венерианцы занимались сражением, а не подсчетом противников.

ГЛАВА 18

«ОНА НАС ПОЧТИ ПОЙМАЛА!» – голос Каркова был тревожным.

«ЕРУНДА», – ответил Мастерлинк.

«ЕРУНДА? ТЫ ИМЕЕШЬ НАГЛОСТЬ ГОВОРИТЬ ЭТО МНЕ? НАС ЗАСТАЛИ ВРАСПЛОХ, И ЭТО БЫЛ ДАЖЕ НЕ ГЛАВНЫЙ».

«СЛУЧАЙНОСТЬ», – сказал Мастерлинк.

«ВОЗМОЖНО, НО ТАКАЯ, КОТОРУЮ МЫ НЕ ПРЕДУСМОТРЕЛИ. ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО ЭТО ПРОГРАММА БЕЗОПАСНОСТИ?»

Бравада Мастерлинка поутихла.

«НЕТ».

«И Я НЕТ. ЭТО БЫЛО ЧТО-ТО БОЛЬШЕЕ».

«КОМПЬЮТЕРНЫЙ ОРГАНИЗМ», – сказал Мастерлинк.

«ВОЗМОЖНО», – согласился Карков.

«Я УВЕРЕН, – продолжил Мастерлинк. – Я БЫЛ ДОСТАТОЧНО БЛИЗКО, ЧТОБЫ ПРОЩУПАТЬ КОНФИГУРАЦИЮ».

«НАДО ПРОСЛЕДИТЬ ЕЕ».

«И КАК ТЫ СОБИРАЕШЬСЯ ЭТО СДЕЛАТЬ?» – сарказм Мастерлинка выразился в облаке статических искр.

«Я НЕ СОБИРАЮСЬ. СЛИШКОМ ОПАСНО. Я ПРОСТО ГОВОРЮ, ЧТО НУЖНО СДЕЛАТЬ».

Мастерлинк задумался.

«МОЖНО РИСКНУТЬ КЛОНОМ. МЫ ДАЖЕ МОЖЕМ ИЗМЕНИТЬ ЕГО КОНФИГУРАЦИЮ. ТОГДА, ЕСЛИ ОНА ЕГО ПОЙМАЕТ, ОНА НЕ УЗНАЕТ НИЧЕГО».

Настроение Каркова продолжало ухудшаться.

«ГОЛЬЗЕРГЕЙН…»

Мастерлинк кивнул.

«ЕСЛИ МЫ СОЗДАДИМ КЛОН – ИЗМЕНЕННУЮ КОПИЮ И СНАБДИМ ЕГО КОДАМИ ДОСТУПА ГОЛЬ-ЗЕРГЕЙНА…»

«ИХ ДОЛЖНО БЫТЬ ДВА», – перебил Карков.

«ЗАЧЕМ? КЛОНЫ ОТБИРАЮТ ЭНЕРГИЮ. НАМ НУЖНЫ СИЛЫ, ЧТОБЫ РАБОТАТЬ НАД ПОКУПКОЙ ЗЕМЛИ».

«ОДИН, ЧТОБЫ ВЫСЛЕДИТЬ ЭТУ ОСОБУ, А ДРУГОЙ, ЧТОБЫ ПРОДОЛЖИТЬ РАБОТУ В РАМ-ГЛАВНОМ. МЫ ДОЛЖНЫ ПРИТАИТЬСЯ. СКОРО, НЕСМОТРЯ НА ВОЙНУ, ГОЛЬЗЕРГЕЙН МОЖЕТ ЧТО-ТО ЗАПОДОЗРИТЬ. МЫ ДОЛЖНЫ ЗАМЕСТИ СЛЕДЫ. ЕСЛИ МЫ ПОШЛЕМ К НЕМУ КЛОН…»

Карков замолчал, но Мастерлинк подхватил мысль:

«МЫ СМОЖЕМ ПРОДОЛЖИТЬ БОЛЕЕ ВАЖНОЕ ДЕЛО ПО ПОКУПКЕ ПЛАНЕТЫ».

«ВТОРОЙ КЛОН ОТВЛЕЧЕТ ВНИМАНИЕ ОТ НАС».

«МЫ ПРИДАДИМ ЕГО МАТРИЦЕ КОНФИГУРАЦИЮ НЗО».

Карков рассмеялся, его программа запульсировала в приливе энергии.

«ТОГДА Я НАЧИНАЮ ФОРМИРОВАТЬ».

«ЗАОДНО СТОИТ ПОСЛАТЬ ПОИСКОВИКА ЗА РОМАНОВЫМ».

«МОЖЕТ, СТОИТ СПИСАТЬ ЕГО И ЗАПРОГРАММИРОВАТЬ ДРУГОЙ?» – спросил Карков.

«ВЕДЬ ЭТО ТЫ НЫЛ ПРО НАШИХ ДЕТЕЙ? А ТЕПЕРЬ СПИСАТЬ?»

Яд вопросов Мастерлинка не подействовал на Каркова.

«НАДО СМОТРЕТЬ ФАКТАМ В ГЛАЗА. ОТ РОМАНОВА НЕТ СВЕДЕНИЙ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ. ПРЕДПОЛАГАЛОСЬ, ЧТО ОН ДОЛЖЕН ДОКЛАДЫВАТЬ РЕГУЛЯРНО. ЕДИНСТВЕННЫЙ ВЫВОД – ОН УНИЧТОЖЕН».

«С ТВОЕЙ ЛОГИКОЙ НЕ ПОСПОРИШЬ. ОДНАКО СЕЙЧАС ПОИСКОВИК В КОМПЬЮТЕРНОЙ СИСТЕМЕ НЗО – САМАЯ МАЛЕНЬКАЯ ИЗ НАШИХ ПРОБЛЕМ. ЗАЙМЕМСЯ НЗО И РОДЖЕРСОМ ПОЗЖЕ. ГОРАЗДО ВАЖНЕЕ СПАСЕНИЕ РОДНОЙ ПЛАНЕТЫ».

Карков обдумывал слова Мастерлинка. Его ненависть к Баку Роджерсу была огромна, но и ее превозмогало желание власти.

«СОГЛАСЕН. ПРИ УСЛОВИИ, ЧТО ПРИ ПЕРВОЙ ЖЕ ВОЗМОЖНОСТИ МЫ УНИЧТОЖИМ РОДЖЕРСА».

«ПОСЛЕ ТОГО КАК ОН СДЕЛАЕТ ЗА НАС НАШУ РАБОТУ», – согласился Мастерлинк.

Парочка синхронно пульсировала, придя к полному согласию.

«А ПЕТРОВ?» – спросил Карков.

«ПУСТЬ ПРОДОЛЖАЕТ НАБЛЮДАТЬ ЗА ГОЛЬЗЕР-ГЕЙНОМ, – задумчиво произнес Мастерлинк. – МОЖЕТ НАСТАТЬ ВРЕМЯ, КОГДА ОН СМОЖЕТ ДЕЙСТВОВАТЬ. А СЕЙЧАС АКТИВНЫЕ ДЕЙСТВИЯ МОГУТ ПРИВЛЕЧЬ К НАМ ВНИМАНИЕ».

«А ЕСЛИ ГОЛЬЗЕРГЕЙН ОБНАРУЖИТ ЕГО СЛУЧАЙНО?

«ТОГДА ПРИДЕТСЯ ЕГО УНИЧТОЖИТЬ, ДО ТОГО, КАК ГОЛЬЗЕРГЕЙН ОБНАРУЖИТ ЕГО ИСТОЧНИК».

Карков кивнул. Ему нравился Петров, возможно, потому, что он назвал подпрограмму в честь любимого дяди. Но выбора между собственной безопасностью и вспомогательной программой не могло быть.

«ВРЯД ЛИ ОН БУДЕТ ОБНАРУЖЕН».

«ШАНСЫ СОСТАВЛЯЮТ 1000221, 358 К ОДНОМУ», – согласился Мастерлинк.

Первая из запрограммированных компьютерных личностей снова начала действовать, как единое целое – Карков начал готовить клонов, а Мастерлинк занялся созданием завесы электронных помех вокруг своего партнера. Наконец Мастерлинк закончил работу и свернулся в незаметную помеху на запутанных перекрестках компьютерной сети.

Сказочный замок Аделы на окраине Компрэйтс Метроплекса был окружен защитным полем. Атака на Павонис произошла совсем недавно, и Адела не могла пренебрегать собственной безопасностью. Однако она не собиралась из-за горстки бунтовщиков прерывать свой бизнес.

Она сидела в своем любимом кожаном кресле, весьма эффектная в черном облегающем костюме. Хотя он и не был таким откровенным, как ее любимые одежды, его узкий глубокий вырез демонстрировал влекущую ложбинку. Костюм был отделан бургундским кружевом, очень подходившим к тисненой коже кресла и оттенявшим ее белую кожу и волосы цвета черного дерева. Обычно она располагалась в кресле, свернувшись, словно кошка. Сейчас она сидела выпрямившись, положив руки на подлокотники и скрестив ноги.

– Я понимаю. – даже ее голос сейчас был лишен сексуальных обертонов.

– Я не могу сейчас тратить свое время на переговоры с мятежниками, – голографический образ Гользергейна-ДОС светился на экране компьютера Аделы. Знакомое пожилое лицо председателя выглядело усталым, но сосредоточенным. Седые волосы были взлохмачены, словно он взъерошил их пальцами.

– Поэтому я и обратилась к вам, – сказала Адела, – я хочу получить временное назначение полномочного представителя по возвращению Совета Директоров РАМ.

Седые брови Гользергейна нахмурились, как если бы он просматривал в уме какую-то программу. Он знал возможности Аделы, но при этом ценил ее ум и способности.

– Ничего не имею против этого предложения.

Адела перевела дыхание. Немногие могли спорить с ней, но Гользергейну это легко удавалось. Более всего она уважала власть, а Гользергейн был высшей властью на Марсе, а возможно, и во всей Солнечной Системе.

– Благодарю вас, сэр. Беспокойство о дяде не оставляло меня.

Ее беспокойство о дяде было минимальным, и Гользергейн это знал.

– Поэтому я наводила справки. НЗО требует возвращения Планетарного Конгресса и отзыва штурмовиков от Земли взамен на освобождение членов совета.

– Вы знаете, что это невозможно, – мягко возразил Гользергейн.

– Да, – Адела не тратила время на возражения. – Однако я думаю, что Планетарный Конгресс нам вовсе не нужен.

– Его можно было бы и уничтожить, – согласился Гользергейн.

– Почему вместо этого его не использовать? – темные глаза Аделы чуть расширились.

– Что вы имеете в виду, мисс Вальмар?

– Я думаю, что НЗО можно убедить выдать Совет – и моего дядю – в обмен на них. Конгресс – это не потеря для РАМ. Война сделала его бесполезным. Отдадим НЗО их людей.

– Согласиться на требования террористов? Это вне обсуждения!

– Я не предлагаю ни в чем уступать, – возразила Адела, – это всего лишь группа безнадежных идеалистов. Нет. Я предлагаю воспользоваться ими.

– Это допустимо, – Гользергейн потер ладонью одной руки тыльную сторону другой в бессознательно-нервозном жесте.

– Я думаю, что вы заинтересованы в этом, – сказала Адела.

Лицо Гользергейна приняло озабоченное выражение. Он прогонял полученную информацию сквозь свою программу.

– Что ты об этом думаешь?

Спустя несколько часов Антон Турабиан бросил через стол лист бумаги. Его кабинет на «Спасителе» был заполнен компьютерными распечатками и его собственными заметками. Груды бумаги были разложены отдельными кучками по всему пространству кабинета, а все три личных компьютерных экрана светились, выдавая текущие данные. Один, связанный с работой «Спасителя-3», другой – относительно операции НЗО, а третий служил линией связи, соединенной сейчас с командным центром. Беовульф взял бумагу и просмотрел ее. Он поднял глаза.

– Думаю, что это можно сделать, – сказал он.

– Отдать им Совет Директоров? – Турабиан щелкнул пальцами.

– Да, конечно, если это спасет наш Конгресс.

– В этом-то и проблема. Я не верю, что это сработает. РАМ не пойдет на это так легко. Они что-то задумали.

– Разумеется, – задумчиво ответил Беовульф, почесывая бровь суставом указательного пальца, – РАМ никогда не стоит доверять. Этот факт я хорошо усвоил.

Он поднял глаза на Турабиана.

– Антон, ты собираешься упустить шанс? Отказаться от него? Если есть возможность спасти их?

– Нет.

Беовульф улыбнулся.

– Я тоже так думаю.

– И все равно я не хочу освобождать директоров РАМ.

– Зачем они нам нужны?

– Они стоят между Планетарным Конгрессом и смертью, – ответил комендант «Спасителя».

– Да. Но если Конгресс будет освобожден?

– Я понимаю. Если это случится, Совет нам будет совершенно не нужен.

– Я не доверяю РАМ, – повторил Беовульф. – Но я знаю одну вещь. Они хотят получить обратно своих людей. Вообще-то здесь что-то не так. Они могли бы легко пожертвовать членами Совета, как они пожертвовали своими людьми на Земле. Просто заместить их новым персоналом. Но они не могут пренебречь Роандо Вальмаром.

– Только потому, что он родственник королевской фамилии?

– Только поэтому. Они хотят получить Вальмара. Думаю, что поэтому их предложению наполовину можно поверить.

– Ты обратил внимание на подпись? – с иронией спросил Турабиан.

– Как ее можно было не заметить? – ответил Беовульф. Подпись занимала треть листа с факсимиле, который он держал в руках.

– Адела не способна на честную игру, даже если дело идет о члене ее семьи. Но она достаточно умна, чтобы не пытаться ловить рыбу без наживки.

– Планетарного Конгресса.

Беовульф кивнул.

– Вот именно. РАМ пытается переиграть нас, но если мы будем осторожны, у наших людей появится шанс.

– А что ты скажешь о ее требованиях?

– Выставить Роджерса нашим представителем? Это великолепно. Выдернуть из боя и дать шанс РАМ заполучить его!

– Ты думаешь? – спросил Турабиан.

– По-моему, именно так, – сказал Беовульф, – Роджерс – это тот эмоциональный клей, который держит вместе все наши силы. Если им удастся убрать его, это вызовет моральное поражение. Если мы потеряем его….. Не хочется говорить, Антон, но боюсь, мы проиграем.

Турабиан откинулся на своем удобном рабочем кресле, пытаясь расслабить спину.

– Мы сильно рискуем.

– Да.

– И, похоже, о размерах риска мы узнаем только потом.

– Если мы отзовем Бака из района боевых действий, наши союзники почувствуют себя обманутыми, – Беовульф вопросительно смотрел на коменданта «Спасителя».

– Мы должны спросить самого Бака, – предложил Турабиан.

– Ты сам знаешь, что он скажет.

– Беовульф, логика говорит мне, что риск чересчур велик, ставки чересчур высоки. Сердце спрашивает, как я могу отказаться от попытки спасти делегатов? Я не знаю, что делать.

– Антон, когда мы вступали в эту войну, мы знали, что она кончится – так или иначе. Или Организация выживет и Земля останется, или мы все погибнем. Даже с помощью Венеры соотношение сил не в нашу пользу. Какая разница, погибнем мы все теперь или позже? Ведь мы все же пытались отстоять свое дело.

– Мне не хочется посылать Бака, – сказал Турабиан.

– Он – сердце наших сил, согласен. И, конечно, у Аделы есть на него свои виды.

Турабиан выпятил подбородок. Коварство Аделы было известно всем и каждому.

– Я тоже думаю, что Бак ей нужен именно поэтому.

– Без сомнений.

Турабиан потряс головой и вздохнул.

– Ты прав, Беовульф. НЗО не обвинишь в том, что мы руководствуемся голым рассудком, скорее страстью.

– Обороняться до последнего – не слишком мудрое поведение, – согласился Беовульф. – Но иногда оно единственно возможное. Неужели мы будем менять свои привычки сейчас?

– Не вижу причин.

Беовульф протянул бумагу обратно Турабиану.

– Вызови Бака, – сказал он. – А потом пошли марсианской принцессе ответ.

– Свобода – очень тяжелое знамя, – сказал Турабиан.

– Аминь, – отозвался Беовульф. Он провел свою жизнь в битвах, получая раны и обретая тяжелый жизненный опыт. Он еще отлично мог воевать сам, и даже Вильма Диринг вряд ли превзошла бы его как бойца. Долгие годы он воевал за человеческие права, которые РАМ соглашалась признать лишь в виде особой милости. Он пожал плечами.

– Ненавижу подлость, – задумчиво сказал он. – Меня от нее тошнит.

Турабиан взглянул в глаза старого воина, потом улыбнулся и нажал кнопку вызова.