Текст книги "Похититель снов"

Глава 21

«Вот она, злая ирония судьбы», – думала Кассандра. Стоило ей наконец убедиться в том, во что она не переставала верить все это время, а именно в честности Найджела, как ее хрупкий брак мгновенно рухнул, словно карточный домик.

Она так радовалась, когда муж вышел к ней на террасу и они завели разговор о том, что же именно произошло между отцом и Найджелом. Кассандре так хотелось докопаться до сути дела, понять, что случилось и почему. Почему – вот главный вопрос, который ее волновал.

Она верила Найджелу. Но отцу тоже верила. Как он мог сделать то, что сделал? А если он все-таки оказался способен на такое, значит, имел на то серьезные причины? Вряд ли отец предал своего нового друга, совсем еще юношу, годившегося ему в сыновья, только из-за двух тысяч фунтов. Если уж говорить начистоту, отец потерял гораздо больше в игорных притонах за предыдущие несколько лет. И все же потеря двух тысяч фунтов не была для отца катастрофой и не могла подвигнуть его на преступление.

Кассандра надеялась, что Найджел поможет ей решить эту проблему или хотя бы признается, что проблема существует. Но он с холодным высокомерием (ей еще ни разу не приходилось испытывать это леденящее душу презрение) предоставил ей выбор. Потеряв голову от гнева, она приняла вызов, что было непозволительно. Кассандре следовало укоризненно взглянуть на него и сказать, чтобы он не говорил глупостей – не предлагал ей выбрать между ним и отцом.

Но Найджел сделал ей больно, и ей тоже захотелось причинить ему боль, ранить его. И Кассандре это удалось – вот только себя она ранила гораздо больнее. Своими собственными руками она убила последнюю надежду на то, что их брак станет счастливым.

Конечно, Кассандра не затронула его душу. Он спокойно повернулся и, не прибавив более ни слова, пошел прочь. Она не видела мужа весь день. Кассандра и тетя Би пообедали без него. Он вернулся, когда стемнело, но не зашел в гостиную, а заперся в библиотеке. Она ждала, когда Найджел позовет ее к себе в спальню – раньше она никогда не ждала, но сегодня оскорбленная гордость не позволила ей войти к нему без приглашения.

Но приглашения – равно как и приказания явиться – так и не последовало.

И на следующий день, хотя внешне все было как обычно, Кассандра видела, что муж ее холоден, как мрамор. Или гранит. Странно, но Кассандре пришлось признать, что он выглядел еще элегантнее, чем обычно. Но что-то ушло – часть его души, часть его самого. Исчезло без следа или спряталось еще глубже под оболочкой надменной холодности.

Найджел вычеркнул ее из своей жизни. Для него это, оказывается, так просто. Правда, муж ведь не так глуп, как она. Он знает, что дружеское расположение и чувственное влечение не имеют ничего общего с настоящей любовью. Лучше бы Кассандра продолжала придерживаться своего убеждения, высказанного ею накануне совершеннолетия, – что романтической любви не существует.

Но ее чувства к мужу за исключением тех нескольких дней перед свадьбой едва ли можно назвать романтическими. И она не в силах так легко от них отказаться.

Он потерян для нее навсегда!

Отца она тоже потеряла.

Ах, если бы повернуть время вспять! Кассандра ни за что не повторила бы свою ошибку и не пошла на поводу у собственного любопытства. И ничего такого не случилось бы. Куда благоразумнее принять настоящее таким, какое оно есть, и оставить прошлое в покое.

Только в это она тоже не верила.

Мистер Герберт Крофт, поверенный, прибыл в Кедлстон на следующий день около полудня, когда Кассандра и Найджел обсуждали в библиотеке с управляющим работы по обновлению фермерских домиков. Дворецкий проводил мистера Крофта, предварительно доложив о нем.

– Крофт? – переспросил Найджел, после того как поверенный учтиво им всем поклонился. – Какой.., э-э.., приятный сюрприз!.. – Кассандра заметила, что муж прямо-таки излучает холодное высокомерие. Значит, он настороже.

– Мистер Крофт, – промолвила она, – рада с вами познакомиться. Вы были поверенным моего отца?

– Да, миледи, – ответил он. – Осмелюсь попросить уделить мне ваше драгоценное время и побеседовать со мной по одному важному вопросу.

Найджел не возразил. Поднеся лорнет к глазам, он лениво процедил:

– Я сейчас провожу ее сиятельство в алую гостиную и позову горничную. Там вы будете иметь удовольствие беседовать наедине с миледи, Крофт. Надеюсь, составите нам компанию за обедом и погостите в Кедлстоне хотя бы до завтрашнего утра?

, – Да, мистер Крофт, прошу вас! – подхватила Кассандра, улыбаясь поверенному.

– А я, с вашего позволения, хотел бы получить у вас совет по одному личному вопросу, – промолвил Найджел, с поклоном предлагая жене руку.

Кассандру крайне удивляло: что за неотложное дело привело поверенного отца в провинцию? Неужели передача Кедлстона Найджелу произошла не по правилам? Может, возникли сложности? Но ведь Крофт уверял Робина, что все было сделано на законных основаниях. Что же случилось?

– Итак, сэр? – обратилась к поверенному Кассандра, когда они наконец остались одни. Она опустилась в кресло напротив Крофта, а ее горничная скромно села в углу комнаты. – Чем я могу быть вам полезна?

Он откашлялся:

– У меня к вам весьма необычное дело, миледи. Правда, я приступаю к своей миссии с некоторым опозданием. Покорнейше прошу простить за эту досадную проволочку. Мой помощник, главный клерк, который работал с моим отцом более сорока лет, полгода назад скончался, а тот, что заступил на его место, еще не совсем освоился и забыл вовремя напомнить мне о вашем деле.

Кассандра придала своему лицу любезно-вопросительное выражение.

– Я должен был приехать к вам спустя ровно год после печальной кончины графа Уортинга, вашего покойного батюшки, – продолжал мистер Крофт. – А в результате опоздал на два месяца. Это непростительно. Еще раз прошу покорнейше извинить меня, миледи.

– Ну конечно. Мой отец поручил вам что-то передать мне, мистер Крофт? То, что он не мог сообщить своему душеприказчику?

– Нет, речь идет не о графе, миледи. – Поверенный полез в карман своего тесноватого кафтана и вытащил плоский пакет. – И не обо мне. Это письмо было оставлено моему деду вашим дедом. Нет, даже не так. Письмо передал дед покойного графа. То есть ваш прадед, миледи, граф Уортинг.

Кассандра нахмурилась, потом рассмеялась:

– Насколько я поняла, сэр, мой прадед передал письмо вашему деду с тем, чтобы это послание вручили мне через год после смерти моего отца? Какая нелепая история!

– Все не так просто, миледи, – возразил мистер Крофт, вытаскивая из того же кармана огромный носовой платок и рассеянно вытирая вспотевший лоб. – И хотя я согласен с вами, что история и в самом деле весьма необычная, не мне об этом судить. В мои обязанности входит передать вам указания – и только.

Кассандра молча ждала дальнейших объяснений.

– Граф Уортинг, ваш прадед, – снова начал поверенный, сунув платок в карман, – передал моему деду три одинаковых пакета, миледи. Первый следовало вручить его сыну, то есть вашему деду, через год после смерти графа. Нам надлежало предупредить его сиятельство, что после прочтения письма он вправе действовать по своему усмотрению, полагаясь исключительно на свою совесть. Но графа также предупредили, что, уничтожив письмо, он ничего не добьется, поскольку точно такие же пакеты будут переданы его наследнику через год после его смерти, а после и сыну его сына. Только вот вы, миледи, конечно, не сын, а дочь, которая тем не менее унаследовала титул.

«Что за странную игру вел мой прадед?» – подумала Кассандра, разглядывая пакет в руках поверенного.

– Письмо следовало передать трем поколениям графов Уортингов, – сказал он. – Вы последняя, кто получит его, миледи. И я говорю вам, что вы вправе действовать по своему усмотрению, полагаясь исключительно на свою совесть. Ваше решение будет окончательным. Если вы уничтожите письмо, его содержание канет в Лету.

Кассандра почувствовала, как холодная змейка страха проползла по ее спине.

– А вам известно содержание письма, мистер Крофт? – осторожно спросила она.

– Нет, миледи. Но я исполню все ваши приказания. Ваш отец и дед после прочтения сего документа не сделали никаких распоряжений. Но я проведу у вас неделю. Я уже снял комнату в деревенской гостинице. Впрочем, с удовольствием воспользуюсь любезным приглашением его сиятельства и задержусь в вашем доме до завтра. Крофт поднялся и протянул Кассандре пакет. Письмо жгло ей руку – нет, это только показалось: просто поверенный держал пакет в руке, и он нагрелся.

Кассандра сгорала от любопытства – вот это верно. Но последние два месяца любопытство было ее самым злейшим врагом. У Кассандры и так хватает сложностей. Но что страшного может содержать письмо, составленное ее далеким предком, которого она никогда не знала? Кассандра даже не помнила, как он выглядит на портрете. Ах да! Это один из близнецов на портрете, который висит перед портретом ее отца и дяди Сайруса.

Она последняя из трех поколений графов получила этот пакет. Если уничтожить его, вместе с ним навсегда уйдет тайна их семейства. Кассандра вправе поступать по своему усмотрению, «полагаясь исключительно на свою совесть». Нет, это не игра – это гораздо серьезнее, чем кажется на первый взгляд.

Но первым ее побуждением было выбежать из комнаты, найти огонь и бросить в него письмо – в кухне печь наверняка уже разожгли Не хочет она ничего знать о прошлом. Что бы это ни было, ей все равно.

Конечно, это не так. Любопытство – самый страшный порок и самое сильное искушение.

– Благодарю вас, мистер Крофт, – промолвила Кассандра, поднимаясь и сжимая пакет обеими руками. – Моя горничная проводит вас в комнату для гостей и сообщит, когда настанет время обеда.

Она взяла письмо с собой в розовый сад. Внезапно похолодало, хотя на небе не было ни облачка. Кассандра села на скамейку спиной к живой изгороди, которая заслоняла ее от ветра.

Но холод прокрался к ней, и она вздрогнула.

– Надеюсь, вы обсудили все вопросы с ее сиятельством к вашему обоюдному удовлетворению, Крофт? – осведомился Найджел, кивком отпуская горничную жены и сопровождая гостя в библиотеку.

– Да, милорд, благодарю вас, – ответил поверенный. Но, как лицо официальное, он не прибавил лишнего слова.

Барр-Хэмптон, конечно же, приезжал к Крофту, чтобы убедиться – и убедить Кассандру, – что все сделано по закону. Найджел спрашивал себя, кто вызвал поверенного в Кедлстон – Барр-Хэмптон или Кассандра? Что заставило Крофта согласиться нанести визит в провинцию?

Приезд поверенного застал Найджела врасплох. Но еще удивительнее, что он только накануне задумал ненадолго съездить в Лондон и увидеться с Крофтом по одному делу. И вот пожалуйста – поверенный в Кедлстоне, собственной персоной.

– Насколько мне известно, – начал Найджел, когда лакей прикрыл за ними дверь, – родственник графини мистер Робин Барр-Хэмптон нанес в прошлом месяце вам визит?

Поверенный насторожился:

– Несмотря на все уважение к вам, милорд, я не вправе обсуждать с третьим лицом частные дела моих клиентов.

Вот как! Что ж, он честен и прям – Найджел так и думал. Вскинув брови, он поигрывал лорнетом.

– Вы правы, сэр. Не соблаговолите ли обсудить со мной кое-какие вопросы, касающиеся Кедлстона? Это поместье не майорат, хотя принадлежало графам Уортингам в течение нескольких веков. Сейчас его хозяин я. Этот факт не оспаривается?

– Нет, милорд, – заверил его Крофт, усаживаясь с рюмкой портвейна в предложенное ему кресло. – Мы с вашим поверенным подготовили необходимые бумаги, и все они должным образом подписаны. Поместье принадлежит вам.

– Но оно не майорат? – спокойно осведомился Найджел.

– Конечно, милорд, – подтвердил мистер Крофт.

– В таком случае нам с вами надо кое-что обсудить, сэр.

Почерк был старомодный и оттого с трудом поддавался прочтению. И все же постепенно, слово за слово, Кассандра постигала содержание письма.

«У меня на совести один неблаговидный поступок, – писал граф Уортинг, ее прадед. – Я всю жизнь убеждал себя, что не стоит терзать свою душу подобными сомнениями. Говорил себе, что должен смириться, – что сделано, то сделано. Я в ответе перед своим отцом, своей семьей и теми, кто зависит от меня. Но совесть нельзя так просто заставить замолчать. Поэтому я решил привлечь к этому вас, моих потомков – в трех поколениях. Был ли я прав? Прав ли я сейчас? Все еще можно поправить. Это письмо будет существовать при жизни трех поколений – даже больше, быть может. Каждый из вас должен решить, прав я был или нет, и действовать, полагаясь только на свою совесть. Если все вы придете к выводу, что я поступил правильно, значит, так тому и быть. Давняя несправедливость, которую я вовсе таковой не считал, прочно закрепится в истории. Ты, третий из моих потомков, мой правнук, можешь уничтожить это письмо и содержимое прилагающегося к нему пакета, и все это канет в вечность. У тебя – и только у тебя! – находится оригинал. Мой сын и внук получат копии. Так что самая большая ответственность ложится именно на твои плечи, мой правнук. Мне остается надеяться, что твои плечи достаточно широки, чтобы выдержать эту ношу…»

Кассандра, поглощенная письмом, не сразу поняла, что речь идет о ней самой. Но леденящий ветер снова подул ей в спину, и она вздрогнула. Следовало взять с собой накидку.

Итак, можно уничтожить письмо и не читать дальше. Какая глупая мысль! Она вернулась к письму:

"Я близнец и родился спустя всего полчаса после моего брата – моего старшего брата, как все думали. Его воспитывали как будущего наследника. Мы очень дружили – ведь мы даже ближе друг другу, чем обычные братья, – но между нами было мало общего. Грэм рос необузданным, дерзким, безответственным. Он поехал на континент, когда ему исполнилось двадцать лет, и вскоре слухи о его безнравственном поведении и дебошах дошли до нашего отца. Наконец стало известно, что он женился и везет жену домой.

Это случилось как раз в то время, когда я случайно упал с лошади и семейный доктор обнаружил у меня на правом бедре родинку в форме звездочки – такую же родинку он видел у старшего из близнецов двадцать один год назад. Доктор письменно подтвердил этот факт, как и экономка Кедлстона (теперь уже отошедшая от дел), которая присутствовала при рождении близнецов. Разыскали повивальную бабку, и та подтвердила то же самое. Поверенный записал ее рассказ, поскольку бабка была неграмотна, а она поставила под ним подпись.

Следовательно, я старший сын и наследник! Оказывается, уже целый год я шестой граф Уортинг. Мой брат вернулся, но его ярость ничего не могла изменить. Поэтому он уехал вместе со своей женой, и больше я ничего о нем не слышал.

И вот, потомки мои, приступаю к самой трудной части повествования. Наверное, я должен был сохранить в тайне то, о чем теперь известно только мне. Но я предоставляю решать вам – будущим членам моей семьи. Это был обман. Все объяснялось просто: отец высоко ценил мою порядочность и твердость характера и презирал моего старшего брата за распутство. Так продолжалось многие годы, пока наконец поспешная женитьба Грэма не подтолкнула отца к исполнению замысла, который он давно вынашивал в своем сердце. Меня убедили согласиться, а свидетелей подкупили.

Я удачно женился и считал себя хорошим мужем, отцом, землевладельцем и хозяином. Я прожил жизнь честно, был верным слугой Господа и примером юношеству.

Но поступил ли я правильно? Рассудок говорит мне, что да, хотя я потерял любимого брата, который был частью меня самого. Я спрашиваю свою совесть, и она отвечает мне, что я прав (или это я убеждаю ее, что прав). Единственного человека, знавшего истину, не удалось подкупить. Нашу старую няню, жившую в пятнадцати милях от Кедлстона. Вскоре после смерти моего отца она пришла ко мне и принесла голубую ленточку с надписью «Грэм». Няня сама повязала ее вокруг запястья первого появившегося на свет близнеца, а моя матушка несколько часов спустя подписала на ленточке имя. Я взял у нее ленточку, сделал вид, что глубоко озабочен такой несправедливостью, и пообещал все уладить. Ленточка находится в пакете с письмом. Первые два пакета, если помните, содержат только копии ленточки.

Могу ли я считаться настоящим графом Уортингом? А вы, мои потомки? Каждый из вас должен самостоятельно ответить на этот вопрос. Письмо и ленточка – серьезное доказательство, способное оспорить ваши притязания на графский титул и владения, если вы обнародуете эту историю. Выбор за вами. Я оставляю решение на вашей совести".

Рядом с подписью стояла печать.

Кассандра уронила письмо на колени вместе с нераспечатанным пакетиком и обвела взглядом цветущий розовый сад, зеленую изгородь, деревья. «Послание с того света! – пронеслось у нее в голове. – Самое странное и таинственное из посланий».

Поначалу ей никак не удавалось осознать всю важность прочитанного. Да, она не настоящая графиня Уортинг. Это ясно как день. Титул принадлежит ее дальнему родственнику – если таковой существует, но Кассандре о нем ничего не известно. Титул и поместье были украдены у законного наследника много лет назад.

Как все это необычно! Кассандра даже улыбнулась. Всего два месяца назад она считала себя графиней Уортинг, хозяйкой Кедлстона. Была счастлива и довольна судьбой. Но не прошло и нескольких дней, как у нее забрали Кедлстон, а теперь вот и титул! На самом деле у нее ничего нет и никогда не было.

Конечно, правду знает только она одна. Более того:

Кассандра последняя, кто получил это послание. Если уничтожить письмо, никто об этом не узнает. Она останется графиней Уортинг. Ее сын станет графом. Кассандра невольно положила руку на живот.

По крайней мере хоть Кедлстон спасен. Ей он больше не принадлежит, значит, и потерять его она не может. Поместье проиграл отец. Вот только…

Вот только и отец никогда не был его законным владельцем.

Если титул принадлежит другому, то и Кедлстон тоже. Ни графский титул, ни имение не являются ее собственностью – ни ее, ни Найджела.

А что, если.., что, если прапрадед завещал имение прадеду? Поместье не майорат. Но об этом не вспоминали несколько столетий, пока отец не поставил Кедлстон на кон. По всей вероятности, Кедлстон должен был перейти к новому графу.

Если она обнародует содержание этого письма, то потеряет титул, а Найджел лишится Кедлстона. А он уже потерял свое поместье. У них не останется ничего!..

Тетя Би, тетя Матильда и Пейшенс потеряют дом.

Кассандру охватила паника. Она почувствовала дурноту.

«Господи, как я глупа! Письмо написано давным-давно, и в нем говорится о событиях, которые произошли еще раньше – восемьдесят лет назад. Если я покажу его какому-нибудь поверенному, тот рассмеется в ответ. Никто не примет письмо всерьез. Даже если первоначальный обман будет признан, все придут к выводу, что утекло слишком много времени и ничего уже невозможно изменить».

Все, что осталось, – это душещипательная история, которую Кассандра будет рассказывать своим внукам.

Отец лишил наследства собственного сына с помощью лжи и подкупа, а другой его сын содействовал обману. Она – прямая наследница этого человека и его сына. Кассандра тоже невольно выиграла от давней несправедливости. И будет и дальше пожинать ее плоды обмана, если уничтожит письмо.

А именно так она скорее всего и поступит. Слишком поздно что-то менять! Да и Кассандра тут ни при чем.

Что говорится в письме про Кедлстон?

Мысли вихрем закружились в ее голове. Надо с кем-то посоветоваться. Но с кем? Решать ей – и только ей!

«Ну вот, – с горькой иронией подумала Кассандра, – мне так хотелось стать независимой, самостоятельно принимать решения и брать на себя ответственность, которая по силам разве что мужчине. Теперь представилась такая возможность».

– Плохие новости, миледи? – прозвучал сзади голос Найджела, холодный и вежливый. Это было так неожиданно, что Кассандра поспешно скомкала пожелтевшее письмо и, быстро обернувшись к мужу, испуганно посмотрела на него.

– Нет, – ответила она. – Что вы здесь делаете? Найджел насмешливо вскинул брови.

– Прогуливаюсь, миледи. Прогуливаюсь в моем собственном розовом саду. Вам нехорошо?

Да уж, хуже некуда! И напрасно муж думает, что сад принадлежит ему. Он не принадлежит даже ей. У них ничего нет. Кассандра вскочила со скамьи, бросилась прочь и, остановившись у самой дальней арки, согнулась пополам. И тут ее самым позорным образом вырвало прямо на живую изгородь. В спешке она забыла и про Найджела, и про письмо, и про пакет.

Прохладная рука легла ей на лоб.

– Черт возьми, Кассандра, – промолвил он, – новость и в самом деле плохая. Чем тебе помочь, дорогая? Может, поделишься со мной?

– Нет! – воскликнула она и полезла в карман за платком, но муж, опередив, вложил ей в руку свой платок, который был гораздо больше. – Никаких плохих новостей. Да и откуда им взяться? – Кассандра прижала платок к лицу и обессиленно прикрыла глаза.

– Ты беременна? – тихо спросил Найджел.

– Да! – раздраженно отрезала она. – Конечно! В браке такое частенько случается, полагаю?..

Два дня назад Кассандра представляла себе, как скажет ему об этом, когда они будут в его постели или на берегу водоема рядом с водопадом. Но важное известие застало их в самый ужасный момент, какой только можно придумать.

У их ребенка не будет ничего! Совсем ничего.

Кассандра открыла глаза, но взор ее внезапно затуманился, и она потеряла сознание.

Прошло несколько минут, прежде чем Кассандра очнулась. В голове у нее шумело. Найджел нес ее на руках, поднимаясь по лестнице. Она уткнулась лицом ему в плечо.

– Письмо!.. – простонала Кассандра. Никто не должен прочесть его.

– Оно у меня в кармане вместе с пакетом.

– Отдай их мне!

Найджел помедлил у двери в ее спальню, видимо, вспомнив о своем обещании. Войдя в свою спальню, он осторожно опустил Кассандру на постель.

– Отдай мне письмо! – потребовала она, пытаясь приподняться.

Найджел протянул ей письмо и пакет. Его глаза за полуопущенными веками смотрели холодно и сурово.

– Нет, миледи, – твердо произнес он, – я не читал его. Я не стану совать нос в ваши дела, как это делали вы, выведывая мои секреты. Я пришлю к вам горничную.

– Найджел!.. – невольно воскликнула Кассандра, когда он был уже у двери.

Муж обернулся к ней, вскинув бровь, но она не нашлась что сказать.

– Я доволен вами, миледи. Вам следует теперь быть осторожнее и заботиться о своем здоровье. Кедлстону нужен наследник. И графскому титулу тоже. – С этими словами Найджел покинул комнату.

Кассандра откинулась на подушки и закрыла глаза. Она-то мечтала разделить с ним эту радость – они ведь вместе зачали этого ребенка в супружеской любви.

Он женился на ней, она забеременела от него и теперь готова выполнить свою главную обязанность супруги.

И больше ничего.

Ничего. Вот только если…

«О да, – подумала она, – уничтожить письмо. Какая глупость! Какая непростительная глупость! Я собиралась уничтожить письмо и жить счастливо до конца своих дней».

Кассандра рассмеялась. Потом заплакала. Когда в спальню робко вошла горничная, хозяйка и смеялась, и плакала.