Текст книги "Надменная красавица"

ГЛАВА 15

Во время обеда и в начале бала не было ни одного гостя веселее Анджелы Уикенхэм. Почти все молодые джентльмены, приглашенные в Ротерхэм-Холл, оказывали ей внимание, в том числе мистер Саймон Пирс и другие молодые люди, жившие по соседству. Все мечты осуществлялись, ведь ей было всего лишь восемнадцать, и она еще не знала, как развлекаются взрослые.

Она не хотела танцевать с лордом Кренсфордом. Она ненавидела его. Он был надутым и раздражительным, и он никогда не скрывал свою неприязнь и презрение к ней.

В конце концов, не так уж он и красив. Честно говоря, совсем не красив. Он только выглядел таким в глазах четырнадцатилетней девочки, какой она приехала сюда на свадьбу Клодии. И оставался таким в ее воображении целых четыре года. Но теперь она смотрела на него трезвым взглядом и видела в бальном зале по меньшей мере полдюжины джентльменов красивее его. Возможно, даже целую дюжину.

Она не хотела с ним танцевать. Но одно дело не хотеть, и совсем другое – не иметь возможности сделать это. Во время первых трех танцев лорд Кренсфорд не подходил к ней, и ей стало ясно, что он и не собирается к ней приближаться. Она была лишена удовольствия отказать ему.

Когда он танцевал с Дианой, веселое настроение Анджелы улетучилось как дым. Они явно очень нравились друг другу. Это было видно по их глазам, когда они болтали и улыбались. А миссис Ингрэм была такой красивой и грациозной. И лорд Кренсфорд никогда не хмурился и не смотрел на нее с презрением или неодобрением. Он в нее влюблен.

– Моя дорогая, – улыбаясь Анджеле, извиняющимся тоном сказал граф Ротерхэм. – Боюсь, я уже не так молод, как раньше. Мне надо немного посидеть. Здесь очень жарко. Вероятно, будет гроза. Позволь мне найти тебе другого кавалера, чтобы закончить танец.

– О нет, – весело возразила она и наморщила носик. – Я с радостью тоже немного отдохну, милорд. Я, . пойду постою у окна, подышу свежим воздухом.

Но ей был нужен не свежий воздух, а несколько минут одиночества, несколько минут, чтобы разобраться в своих чувствах. Она стояла у открытой балконной двери, полускрытая тяжелой бархатной занавесью, и чувствовала, как у нее першит в горле. Она поняла, что ей хочется расплакаться. Несмотря на то что она пользовалась на балу огромным успехом, она чувствовала себя ужасно одинокой.

– Иногда весь этот шум, толкотня и веселье почти подавляют, не правда ли? – спросила графиня, остановившись рядом с ней. В ее улыбке было столько доброты, что Анджела чуть не дала волю слезам. – Знаешь, что я всегда делала в такие минуты?

Анджела покачала головой. Графиня усмехнулась.

– Я ненадолго убегала куда-нибудь. Совсем на короткое время, чтобы не заметили моего отсутствия, но его хватало, чтобы успокоиться и потом снова веселиться.

Анджела улыбнулась.

– Ах, ты еще так молода. – Графиня, звякнув браслетами, потрепала ее по щеке. – Все молодые джентльмены чуть ли не дерутся из-за тебя. Так и должно быть Но я вижу, ты в растерянности. Сказать тебе, где лучше всего спрятаться?

– Где же, мэм?

В оранжереях. Они достаточно близко от дома, и нет необходимости брать кого-то с собой. И там тихо, тепло и полно красивых цветов. – Она похлопала Анджелу по руке. – Если пойдешь, возьми с собой фонарь, моя дорогая.

Она посмотрела на небо и отошла, смешавшись с толпой гостей, но она не спускала глаз с одинокой фигурки, полускрытой портьерой. Анджела немного постояла, взглянула на мать, сидевшую и беседовавшую с несколькими дамами, и вышла на террасу. Графиня улыбнулась и окинула оценивающим взглядом лорда Кренсфорда, все еще танцевавшего с Дианой.

Но Анджела не направилась к оранжереям. Она обежала вокруг дома и через открытые двери холла бросилась по лестнице наверх. Она хотела взять теплую шаль и снова незаметно покинуть дом. Несколько слезинок скатилось по ее щекам, но она нетерпеливо смахнула их ладонью. В нерешительности она огляделась. Ночь не была темной, и, поколебавшись, она быстрым шагом на правилась к замку.

Пока продолжался этот танец, графиня ничего не предпринимала, как и потом, когда к Диане и лорду Кренсфорду присоединился лорд Кенвуд. Она подождала, пока маркиз не увел Диану на следующий танец, и только тогда поспешила к сыну.

– Надеюсь, ты никого не пригласил на следующий танец, Эрнест, дорогой? – спросила она, положив руку на его плечо.

– Еще нет. – Он с некоторым удивлением посмотрел на графиню. – Ты не хотела бы потанцевать со мной, мама?

– Нет, дорогой. Я беспокоюсь об Анджеле.

– Мисс Уикенхэм? – Он нахмурился.

– Она ушла в оранжерею вся в слезах.

– В слезах? – Он еще ближе свел брови. – Но она безумно веселилась. К ней нельзя было и подойти. Кто оскорбил ее? Только назови его, мама, и я разделаюсь с ним.

Она понизила голос и похлопала его по руке:

– Думаю, это ты, дорогой. Нельзя сказать, что ты оскорбил ее. Но ты пренебрегал ею.

– Пренебрегал ею? – Он возмутился. – Да она сама избегает моего общества, мама. Она так и сказала.

– Ах, Эрнест. – Графиня с упреком посмотрела на него. – Когда ты научишься понимать, что леди очень часто говорят одно, а думают совсем другое? Девушка питает к тебе самые нежные чувства, мой дорогой.

Лорд Кренсфорд, лишившись дара речи, смотрел на нее.

– Это ее первый бал, – сказала она, – и все джентльмены толпятся вокруг нее. Все, кроме одного, который ей нужен. Иди к ней, Эрнест. Приведи сюда и потанцуй с ней.

– Если она ушла в оранжерею, мама, это значит, что она хочет побыть одна. Будет неприлично с моей стороны беспокоить ее там. Особенно если ее никто не сопровождает. Может быть, тебе надо пойти к ней.

Эрнест! – В голосе графини слышались необычные нотки раздражения. – Пора тебе узнать кое-что о женщинах, мой дорогой. Тебе двадцать восемь лет. Женщинам нравится настойчивость. Женщины временами любят, когда их застают одних. А теперь отправляйся к ней.

– Но, мама, а как насчет моих чувств? А что, если я не питаю к ней никаких нежных чувств?

– Эрнест! – воскликнула она настолько громко, что миссис Пирс и леди Ноулз с удивлением посмотрели на них.

– Хорошо, мама. Я иду. Сейчас же. – Он обошел танцующие пары и вышел через балконную дверь.

Графиня кивнула и улыбнулась тем гостям, которые не танцевали, подождала несколько минут, пока к ней не приблизился маркиз Кенвуд, и тронула его за рукав,

– Джек, Диана. – Она понизила голос почти до шепота. – Мне необходимо поговорить с вами не откладывая. Выйдем отсюда.

Графиня повернулась к дверям, и лорд Кенвуд вопросительно взглянул на Диану. Приподняв бровь, он взял ее за локоть, и они вышли вслед за хозяйкой.

– Дорогие мои, – сказала она, когда они оказались в пустом холле, и плотно закрыла двери бального зала. – Мне так жаль портить вам вечер, но, боюсь, вынуждена это сделать. – Она прижала к груди унизанную кольцами руку.

– Мама? – Диана дотронулась до ее руки. – В чем дело? Что случилось?

– Анджела исчезла, – сказала графиня и дрожащей рукой зажала себе рот.

– Исчезла? – Маркиз сдвинул брови. – Вероятно, она бродит около дома или поднялась к себе в комнату.

Графиня затрясла головой.

– Нет. Мы с Эрнестом искали ее. Эрнест пошел в оранжерею и потом осмотрит нижнюю лужайку и сад. Но я только сейчас догадалась, где она может быть.

Слушатели не отрывали от нее глаз.

– Она, должно быть, ушла к реке, в павильон. Ей нравится павильон.

– Но почему ей понадобилось идти так далеко и одной? – спросила Диана.

Графиня прищелкнула языком.

– У них с Эрнестом произошла глупая ссора, и девочка расстроилась. Вы оба должны пойти туда и привести ее. Я места себе не нахожу от беспокойства.

– Мама, а не следует ли сказать об этом миссис Уикенхэм или Кларенсу? – предложила Диана.

– Упаси Боже, дорогая, она такая молодая и такая впечатлительная, а они наверняка будут ругать ее. Я не хотела бы, чтобы вечер был испорчен. Нет, вы должны пойти, если вам не трудно.

– Я пойду один, – поспешил предложить маркиз. – Диана может остаться здесь. Не успеете и оглянуться, как я вернусь вместе с мисс Уикенхэм.

– Нет. – Графиня протянула руку, чтобы задержать его. – Это будет весьма неприлично, Джек, ведь Анджела будет наедине с вами. Диана тоже должна пойти. Ты не против, дорогая? Сделаешь это для меня?

– Конечно, мама, – чуть заметно поколебавшись, согласилась Диана.

Тогда сбегай наверх за шалью, а Джек тем временем возьмет фонарь. Но не задерживайтесь, дорогие. Я не успокоюсь, пока не увижу вас всех троих живыми и невредимыми.

Спустя несколько минут она увидела, как они вышли из боковой двери, и некоторое время стояла, глядя на удаляющиеся огоньки фонарей. Она с беспокойством посмотрела на небо, но, возвращаясь в дом, удовлетворенно улыбнулась. Дождя оставалось ждать недолго.

– Диана, – сказал маркиз Кенвуд, – едва ли сейчас время разыгрывать жеманную даму, моя дорогая. Держитесь крепче за мою руку, хорошо? Я не хотел бы, чтобы вы провалились в кроличью нору.

На них обоих были теплые накидки. Ветер усиливался, и становилось холоднее.

– Что заставило Анджелу отправиться сюда одной? – спросила Диана.

Лорд Кенвуд взглянул на нее.

– Я в это не верил и не верю.

– Вы хотите сказать, что с ней кто-то пошел? – нахмурилась Диана.

– Вы очень несообразительны, Диана. Я хотел сказать, что, по-моему, нас послали искать то, чего нет, дорогая.

– Нет?.. – Диана отшатнулась от него. – Вы хотите сказать, что графиня, посылая нас, прекрасно знала, что Анджела где-то в другом месте?

– Нельзя сказать, что это не похоже на графиню Ротерхэм, не правда ли? Уже две недели она старается свести нас, Диана. Два последних дня, должно быть, привели ее в отчаяние. Стало ясно, что требуются крайние меры.

– Но этого не может быть, – возмутилась Диана. – Вы думаете, она толкает нас на такой неприличный поступок, хочет, чтобы мы с вами оказались одни в павильоне посреди ночи?

– Ужасно, не так ли? – согласился он. – Особенно когда в любую минуту на нас обрушится ливень. А я уверен, что там вдали сверкнула молния. Если мы затихнем и прислушаемся, то, спорю, мы услышим и гром.

Диана резко остановилась.

– Я возвращаюсь, – сказала она. – Я не позволю манипулировать собой, какими бы умными вы с графиней себя ни считали.

– Я? Вы думаете, я с ней в заговоре? Вы оскорбляете меня, Диана. Даже я не обладаю такой дьявольской изобретательностью.

– Как бы там ни было, я возвращаюсь. Вы будете освещать мне дорогу?

– Нет, и вы никуда не пойдете. Неужели мне еще и объяснять вам, как хитра ваша свекровь, Диана? Видите ли, мы не посмеем вернуться. Может быть, мисс Уикенхэм действительно там совершенно одна. С тех пор как она вышла из дома, стало совсем темно, и вот-вот пойдет дождь. И начнется гроза. Мы не можем рисковать, считая, что графиня обманула нас. Согласны?

Диана стояла, глядя на него и не зная, что сказать. От порывов ветра накидка хлопала ее по ногам. Маркиз плащом прикрывал фонарь, чтобы ветер не задул огонь.

– Я предлагаю идти дальше, – сказал маркиз. – И быстро. Держитесь за мою руку, Диана. Боюсь, я могу удержать фонарь только обеими руками.

Диана ухватилась за его руку.

– Но мы пойдем обратно, как только убедимся, что Анджелы там нет, – потребовала она, и тут же гигантская капля дождя упала на ее лоб и растеклась по носу.

– Я почему-то в этом сомневаюсь, – сказал он, когда они торопливо пробирались между деревьев к реке. – Сейчас хлынет дождь. Думаю, вы должны быть готовой провести со мной бурную ночь в грехе, миссис Ингрэм. Кажется, у нас становится привычкой попадать в такое положение во время дождя.

– Мама, – лорд Кренсфорд дотронулся до плеча матери, разговаривавшей с гостями, – можно тебя на одно слово? – Он улыбнулся и кивнул гостям.

Она оглянулась и, увидев, что он один, тоже улыбнулась гостям и взяла его под руку.

– Где Анджела?

– Где мисс Уикенхэм? – одновременно спросили они, когда благополучно выбрались из зала.

– В оранжереях ее нет, – сказал он. – Разве она не вернулась?

Графиня некоторое время тупо смотрела на него.

– Должно быть, она прошла в свою комнату, – предположила она. – Я пойду и посмотрю, дорогой.

– Пока ты ходишь, я проверю комнаты внизу, мама. Она сказала, что пойдет в оранжерею?

– Именно так и сказала, слово в слово, – растерянно подтвердила графиня и поспешно направилась наверх. Лорд Кренсфорд не остановил ее и не попросил объяснить эти странные слова.

Пятнадцать минут поисков в доме не помогли разгадать тайну исчезновения Анджелы Уикенхэм.

– О Боже мой. – Графиня прижала руку к горлу. – Где же она может быть, Эрнест? Начинается гроза.

– Ты сказала, мама, что она была расстроена? – мрачно спросил лорд Кренсфорд. – Куда бы она пошла, если была расстроена? В ее комнате ее нет. Ее нет ни с матерью, ни с Клодией. Дай подумать.

– А ты абсолютно уверен, что она не прячется в оранжерее?

Лорд Кренсфорд не ответил. Он погрузился в мрачные размышления.

– Ты говоришь, приближается гроза? – спросил он. – Ночная гроза. Тут что-то есть. Ночь и гроза. – Он прижал пальцы ко лбу. – Господи! Она этого не сделает, ведь не сделает? Она этого не сделает!

– Сделает что? – Графиня была явно растеряна.

– Она ушла в замок, чтобы броситься там со стены, – заявил лорд Кренсфорд и побежал к дверям.

– Эрнест, ты с ума сошел? – крикнула ему мать. – Она никогда не пойдет в замок совсем одна.

– Я поеду туда на лошади, – крикнул он в ответ. – Я догоню ее. И сверну ей шею.

Графиня осталась стоять, прижимая ладони ко рту. Что она могла сделать? Испуганная, она вернулась в зал.

Однако, когда она собрала в комнате рядом с залом графа, миссис Уикенхэм и Кларенса с Клодией, оказалось, что они все считают положение не столь ужасным, как она думала. А Клодия даже посмеялась над опасениями Эрнеста, что Анджела отправилась в замок, чтобы покончить с собой.

– Я охотно верю, что она пошла в замок, – сказала она, – хотя это большая глупость, ведь приближается гроза. Она, не сомневаюсь, пошла туда помечтать, это такое романтичное место.

– Посреди бала, когда у нее было столько кавалеров? – с некоторым недоверием спросил лорд Уэнделл.

– Боюсь, это так похоже на Анджелу, – заметила миссис Уикенхэм. – Я думаю, она действительно чувствовала себя несчастной из-за… – Она смутилась. – Ну, молодые девушки часто воображают, что страдают из-за разбитого сердца.

– Может быть, отправиться на поиски большой группой? – спросила графиня.

– Ни в коем случае, – возразила миссис Уикенхэм. – Это испортило бы такой прекрасный бал. Если лорд Кренсфорд осмотрел оранжереи и вы оба обыскали дом, она должна быть или в павильоне или в замке. И если лорд Кенвуд и Диана ищут ее в павильоне, а лорд Кренсфорд поехал в замок, то, я думаю, все в порядке. Нам следует вернуться в зал, прежде чем у гостей возникнут вопросы.

Графиня в нерешительности посмотрела на графа, а лорд Уэнделл покусывал нижнюю губу, проявляя таким образом свое беспокойство. Но слова миссис Уикенхэм казались разумными. Не было причины поддаваться панике.

– Итак, моя дорогая, – обратился граф к графине, вводя ее в бальный зал, – кажется, обеим парам влюбленных предоставляется возможность найти друг друга, если только у них на это хватит сообразительности.

– О, но не таковы были мои намерения, Ротерхэм, – сказала она. – Джек и Диана направляются в павильон, это правда. Но я хотела, чтобы Эрнест и Анджела встретились в оранжерее. Меня все происходящее не радует.

– Но в замке очень романтическая обстановка, – похлопал ее по руке граф.

– А гроза? И она, дорогой, очень молодая леди, чтобы находиться так далеко от дома в обществе единственного мужчины. Им придется пожениться.

– Но ты же этого хотела, не так ли, сердце мое?

– Да, конечно. Но не потому, что должны, а потому, что хотят.

– Я никогда раньше не замечал, чтобы ты сомневалась в своих матримониальных замыслах.

– Но это не мой замысел. На такую смелость я бы никогда не решилась, дорогой мой. С Дианой совсем другое дело. Но Анджела едва вышла из классной комнаты.

– Тогда я могу сказать, что нам остается лишь верить в неизменное торжество истинной любви, – сказал граф, вводя ее в круг начинавших новый танец гостей.

Лорд Кренсфорд задержался лишь для того, чтобы набросить тяжелый плащ и оседлать лошадь. Затем он галопом сломя голову поскакал к замку, не обращая внимания на надвигающуюся грозу и непроглядную темноту, в которой он едва ли видел дальше лошадиного носа. Но его мать всегда утверждала, что и с завязанными глазами он найдет дорогу к замку.

Ветер дул ему в лицо, а дождь, падавший крупными редкими каплями, грозил в любую минуту превратиться в ливень. Вспышки молнии временами освещали ему путь, и раздавались раскаты грома.

Он привязал лошадь, почти инстинктивно найдя место, где можно было укрыться от грозы, и побежал по краю рва, и в этот момент начался сильный дождь. Лорд Кренсфорд окинул быстрым взглядом стены и не обнаружил никакой человеческой фигуры, а заглянув в сухой ров, не заметил в нем никакого тела, хотя было так темно, что он мог чего-то и не разглядеть.

– Мисс Уикенхэм! – вбежав во двор, крикнул он, стараясь перекричать шум ветра. – Мисс Уикенхэм! Анджела!

Что, если он ошибся? Что, если она пошла в другое место? Что, если она уже мертва? Ее тело, может быть, плавает во рву позади замка.

Зигзаг молнии осветил небо, а гром запоздал только на несколько секунд. Дождь усиливался.

– Анд-же-ла-а!

– Да, – ответил вдруг тоненький голосок. – Я здесь. – Где?

– Здесь.

Он повернулся на звук ее голоса к одной из круглых башен. Ощупью найдя вход, он вошел внутрь.

– Где вы? – спросил он.

– З-здесь. – Руки ухватились за его плащ, потом она скользнула под него и, обнимая Эрнеста за талию, прижалась к его груди. – Н-не сердитесь на меня. Не сердитесь на меня. – Зубы у нее стучали, мешая ей говорить.

– Что вы этим хотели доказать, – закричал он на нее без всякой необходимости, поскольку ближе и крепче к себе он уже не мог ее прижать, – глупая, легкомысленная идиотка? Я был уверен, что вас уже нет в живых. Мне следовало бы придушить вас прямо здесь и сейчас. В жизни не встречал такую несносную особу. Подумайте, что бы я чувствовал, если бы мне пришлось принести домой вашей матери ваше бездыханное тело?

– Не сердитесь на меня, – прошептала она, прижавшись головой к его жилету. – Не сердитесь на меня.

– Вы не могли оставаться в бальном зале, правда? – гневно выговаривал он ей. – Вас окружала толпа этих молодых воздыхателей, но вам этого было мало. Нет, вам потребовалось устроить настоящую сенсацию. Вы явились сюда, чтобы броситься с башни, потому что вы думаете, что это романтический способ умереть. Вас следует отстегать кнутом.

– Не сердитесь на меня. Не сердитесь на меня. – Еще одна вспышка молнии осветила внутреннее помещение башни, и Анджела судорожно вцепилась в него. – Держите меня. О, держите меня. Я боюсь грозы.

Лорд Кренсфорд, все еще дрожа от гнева и от облегчения, в темноте нашел ее губы. И тотчас же отшатнулся от нее. Какого черта он собирался сделать? Но это были теплые, мягкие и дрожащие губы, сверкнула молния, и Б ее свете он увидел их и ее бледное лицо. Он подложил руку под ее голову и отыскал ее губы.

– Все хорошо, все хорошо, – шептал он, накрывая плащом их обоих. – Теперь вы в безопасности, вы со мной. Не надо бояться.

– Вы больше на меня не сердитесь? – спросила она, устраиваясь поудобнее на его груди.

– Я думал, вы собирались убить себя. Я думал, вы хотели подняться туда и броситься вниз. Вы глупая противная девчонка. Зачем вы отправились сюда? Мне следовало бы свернуть вам шею.

– Я чувствовала себя несчастной. Мне захотелось побыть одной.

– Несчастной? – с презрительной насмешкой повторил он. – Среди всех этих поклонников?

– Я была несчастна. Вы больше не сердитесь на меня?

– Смотрите, какой дождь! – сказал он, уверенно подкладывая руку под ее голову. Снова сверкнула молния и прогремел раскат грома. – Мы застрянем здесь по меньшей мере на час. Нам лучше было бы сесть.

– Земля ужасно жесткая, – заметила она, когда он усадил ее рядом с собой, накрылся вместе с ней плащом и прислонился к стене.

Он обнял ее одной рукой за плечи, а другой подхватил под колени, поднял и посадил себе на колени, удобно устроив ее голову на своем плече.

– Вы понимаете, что после этого вам придется выйти за меня замуж? – сказал он.

– О нет. – Она попыталась поднять голову, но он удерживал ее на месте твердой рукой. – Нет, это не так. Вам не надо этого делать. И если вы будете настаивать, я все равно откажусь.

– Это из-за меня вы чувствовали себя несчастной? – прошептал он ей на ухо.

– Это не важно.

– Важно. – Он коснулся губами мочки ее уха. – Из-за меня, Анджела?

– Вы всегда такой сердитый. Я так мечтала, так хотела приехать сюда теперь, когда я уже взрослая. Я хотела произвести на вас впечатление. Но вы все время сердитесь на меня.

– Сейчас я не сержусь, – сказал он, добравшись до ее губ и целуя ее.

– Я думала, что мне никогда не будет восемнадцать. Я жила в постоянном страхе, что Клодия напишет и сообщит мне, что вы на ком-то женились. А потом мы приехали сюда. И вы сердились на меня. И были влюблены в миссис Ингрэм.

– В Диану? Да вы в своем уме? Она мне родная. Она была женой Тедди.

– Вы не любите ее?

– Нет, конечно, не люблю, – заверил он. – Только как сестру. Не так, как я люблю вас.

После очередного раската грома наступила тишина.

– Ну хорошо! – сказал он. – Что вы вынуждаете меня сказать? Вероятно, каждый день всю мою жизнь вы будете выводить меня из себя. И без сомнения, я буду ревновать вас к каждому мужчине, который осмелится посмотреть на вас. А вы, вероятно, все время будете говорить, что я сержусь на вас, когда я совсем не буду сердиться, а только бояться потерять вас. Я недостаточно красив для вас. У меня слишком длинный нос. А волосы никогда не лежат гладко. И я не такой умный, как Кларенс или каким был Тедди. И… – Он выдохнул из груди воздух, когда сверкнула молния и загремел гром, и спросил: – Вы выйдете за меня замуж?

Она уткнулась лицом в его шею, и, когда заговорила, ее дыхание щекотало его.

– Я всегда думала о вас как о рыцаре в сверкающих латах, который возвращается домой после сражения. Вот вы останавливаетесь у края рва и смотрите вверх на парапет стены, где я жду вас много томительных месяцев. Четыре томительных года в действительности. Вы всегда останетесь для меня моим прекрасным рыцарем.

– Какая вы глупенькая, – сказал он. – Никогда в жизни не слышал подобной чепухи.

– Да, Эрнест. – Да?

– Да, я выйду за тебя.

– Правда? – Да.

– Хорошо, – сказал лорд Кренсфорд, стараясь повернуть ее голову, чтобы поцеловать ее. – Тебе и следовало сказать «да». Знаешь, ты себя ужасно скомпрометировала. И все из-за собственной глупости. Думаю, ты и на минуту не задумалась, перед тем как прийти сюда, я прав?

О нет, сначала делаю, а думаю потом – таков, видимо, твой девиз.

– Не сердись на меня, – попросила она, освобождая из-под теплого плаща руку, чтобы обнять его за шею. – Не сердись на меня, Эрнест. Я люблю тебя.

– И должна любить, – ворчливо сказал он, снова целуя ее. – Я не женюсь на женщинах, которые меня не любят.