Текст книги "Залив Голуэй"

Глава 5

– Вон там, Майра, видишь? Это отцовская лодка, а там – лодка Лихи… Только почему они возвращаются?

Мы с Майрой стояли на пристани и смотрели, как складываются красные паруса двух лодок, púcàns. Утром мы проводили мужчин еще до рассвета с запасом провизии на три дня рыбалки. Но еще не начался закат первого дня, как они вернулись.

– А у руля там твой Джонни, Майра? – спросила я. – Погляди, как его парус надувает ветер!

– Ну, надувать – это он умеет, – сказала Майра и выразительно похлопала себя ладонью по животу.

– Так ты уже беременна?

– В этом мы с Джонни немного поторопились.

– Поторопились? Ух ты. А мама знает?

– Скажу ей, когда уже будет заметно.

– Майра.

– И не смотри на меня так. Я теперь замужняя женщина. Все так волнуются и суетятся вокруг вас с Майклом Келли, а на самом деле все ужасно просто. Парень с девушкой сначала встречаются взглядами, потом ощущают взаимное влечение, затем немного ухаживания, чтобы убедиться, что они подходят друг другу, а дальше… – Она выразительно пожала плечами.

– А дальше?..

– Сама видишь. Все это вместе и составляет большое и глубокое чувство, моя младшая сестренка. И это похлеще, чем кружиться в бешеном риле или глотнуть poitín[20]20
  Поти́н (ирл. Poitín) – ирландский национальный алкогольный напиток крепостью 40–90 %, получаемый перегоном в кубе браги, приготовляемой из ячменя, картофеля, патоки, свеклы и других ингредиентов. Потин является ирландской разновидностью самогона, который до 1989 года производился нелегально в кустарных условиях.


[Закрыть].

– А как же любовь?

– Ну, любовь входит сюда, но когда ты притягиваешь к себе тело своего мужа, ты уже не анализируешь свои чувства, как это делают девушки из книжек мисс Линч. Вообще ни о чем не думаешь. Вам просто здорово вместе. Несколько фраз у алтаря от отца Джилли, и вот теперь мы с Джонни можем наслаждаться, когда нам только вздумается, и при этом не платить никому ни фартинга. Хотя, думаю, из-за малыша, которого я сейчас ношу, нам таки придется раскошелиться.

– Ты рада, Майра?

– Рада, Онора, и Джонни тоже. Он уверен, что у нас будет сын, и уже подумывает о том, как станет учить его поднимать паруса.

– Лодки сидят в воде высоко, – заметила я.

– Значит, сельди в них нет, – заключила Майра.

Отец и Джонни подвели свои púcàns к причалу. Деннис и Джозеф, поддерживая Майкла под руки, помогли ему сойти на берег.

– Что-то твой парнишка изменился в лице! Как бы ты сказала, Онора: он сейчас скорее беловато-зеленый или все-таки зеленовато-белый? – хихикнула Майра.

Парни подвели его к нам.

– Иди сюда, Майкл! – Я протянула ему руку.

– Прости, Онора, – тихо ответил он.

Отец подошел к борту и взглянул на нас сверху вниз.

– Ты держался в лодке отважно, Майкл, но желудок твой для таких вещей не предназначен.

Майкл выпрямился и повернулся лицом к отцу. Джозеф и Деннис, глядя на меня, сокрушенно покачали головой.

***

– Такого тяжелого случая морской болезни я в жизни не видывал, – сказал отец, шагая рядом с нами, пока мальчики помогали Майклу дойти до нашего дома. – Ты приличный человек, Майкл, но тебе никогда не следует отправляться в море на корабле. Лучше найди себе другое занятие, иначе я не разрешу тебе жениться на моей дочери.

– Папа, он преодолеет это, – сказала я. – Возьми его с собой еще раз.

– Некоторые люди просто не подходят для моря, Онора. Это было бы жестоко по отношению к нему и плохо для всех остальных.

– Я понимаю, – сказал Майкл.

– Тогда Майкл мог бы наняться к Богатею Джону Дугану, чтобы работать на него за крышу над головой и огород под картофель.

Услышав это, Майра повернулась в мою сторону.

– А ты станешь женой батрака? Лучшая ученица мисс Линч – и вдруг опуститься ниже некуда?

Все молчали, пока отец усаживал Майкла на свой табурет у очага. Я принесла ему чашку холодной воды. Он принялся потихоньку пить, и постепенно лицо его начало приобретать нормальный оттенок.

– Я уверен, что на двадцать пять фунтов смог бы арендовать ферму и устроить там кузницу, – сказал он. – Я должен участвовать в Голуэйских скачках.

– Но что если ты проиграешь? – спросил отец. – Доля в нашей лодке – это все, что у меня есть на приданое для Оноры. И тебе от этого никакого проку.

– Я намерен выиграть скачки.

– Мистер Линч мог бы спонсировать тебя, Майкл, – сказала мама. – Мы попросим его об этом.

Мисс Линч проявила подозрительное понимание к моим внезапно изменившимся планам. Я уж подумала, что на самом деле ее отец и не хотел платить за меня монастырю. Наш с ней разговор на пороге Барна-хауса длился каких-то пару минут, после чего она спокойно отпустила меня. А теперь мама предлагала устроить Майклу личную встречу с мистером Линчем. В конце концов она все поняла.

– Да, пожалуйста, мама, – подхватила я.

Майкл взглянул на отца.

– Я никогда бы не попросил руки вашей дочери, если бы мне было нечего ей предложить, сэр.

– У тебя есть что предложить, – начала было я.

– Whist, Онора, цыц. Майкл сам знает, как должен вести себя порядочный мужчина, – осадил меня отец, а потом, обращаясь к Майклу, добавил: – Если ты не сможешь обеспечить Онору, я буду искать ей мужа в другом месте.

– Но папа!

– Согласен, – сказал Майкл.

Зато я была не согласна.

***

– Какой славный ковер, правда? – сказала мама, пока мы с ней, Майклом и Майрой ожидали в небольшой приемной возле кухни, где мистер Линч вел свои дела. – Здесь он встречается со своим агентом, а также с торговцами из города, – пояснила она для Майкла.

На письменном столе темного дерева стопками лежали какие-то бумаги. На полке выстроились в длинный ряд гроссбухи в кожаных переплетах. Арендные реестры с перечнем сотен имен арендаторов, с указанием уплаченной ренты и задолженности напротив каждого. Именно здесь мистер Линч обычно сидит, листая эти страницы и раздавая распоряжения своему агенту. «Вот этому дать еще несколько месяцев сроку, а этого и этого вышвырнуть. Пошли за судебным приставом для официального уведомления об этом и приведи гуртовщиков на распродажу всего скота». Потом он медленно закрывает бухгалтерскую книгу. И откладывает ее в сторону.

Как лендлорды Линчи были лучше многих других, но я хорошо помню, как они выгоняли со своей земли семью Мэри Дойл, фермерской дочери из нашего класса. Мисс Линч объяснила Мэри, что оставлять на участке тех, кто не платит ренту, было бы несправедливо по отношению к тем, кто упорно трудится, чтобы эту ренту выплачивать. «У лендлордов тоже есть долги», – добавила она. Мэри Дойл все время молчала, потупившись. Больше мы ее не видели.

– Этот ковер привезли из страны турков, – тем временем продолжала мама. – Его прислал кто-то из родственников Линчей во Франции.

– На самом деле его, наверное, привез контрабандой кто-то из родственников Кили в Коннемаре, – фыркнула Майра.

– Прошу тебя, не веди себя при мисс Линч так нахально, – сказала я Майре.

– Ей все равно. Это ее немного повеселит. Я ей нравлюсь. Она ведь моя крестная, в конце концов, – ответила Майра.

– Только потому, что ты родилась первой. И я не понимаю…

– Девочки, умоляю вас, – прервала нас мама. – Молли Кунихан может услышать.

– Это экономка, – объяснила я Майклу.

Майкл оставил Чемпионку с Деннисом и Джозефом, поручив им найти для нее свежую воду и немного травы.

– Скоро ей понадобится хорошее пастбище, – сказал он им.

Вошла мисс Линч и поздоровалась с нами. Ее каштановые волосы, как всегда, были зачесаны назад, а губы на гладком округлом лице плотно сжаты. Они с мамой были ровесницами, но мама, хотя тяжелый физический труд и оставил на ней свой отпечаток, все равно была намного привлекательнее ее – чего только стоили мамины волнистые белокурые волосы и голубые глаза.

– Мисс Линч, разрешите мне представить вам Майкла Келли, – сказала мама.

– Доброе утро, – ответила мисс Линч.

– Очень приятно с вами познакомиться, мисс Линч. Онора говорит, что вы очень хорошая учительница, – сказал Майкл. – Спасибо, что согласились встретиться со мной.

Мисс Линч кивнула.

– Я знаю Онору и Майру с рождения.

– А еще вы моя крестная, – вставила Майра.

– Все верно, – подтвердила мисс Линч. – Видишь ли, Майкл, когда миссис Кили работала у нас в девичестве, фамилия ее была Уолш. А Уолш, вероятно, произошло от Уэлш, или «уэльский», – выходцы из Уэльса были с нашей семьей, когда мы, нормандцы, пришли в Ирландию с Ричардом де Клером «Стронгбоу»[21]21
  Ричард Фиц-Гилберт де Клер (1130–1176) – англонормандский аристократ, руководитель нормандского вторжения в Ирландию, королевский чиновник Ирландии, известный также под прозвищем Стронгбоу (от англ. «тугой лук»). (Примеч. ред.)


[Закрыть]. Онора, он знаком с нашей историей?

– Я немного ему рассказывала, – ответила я.

– Онора помнит даты жизни и всех свершений ваших предков наизусть, мисс Линч, – вмешалась мама.

***

О, я действительно хорошо знала анналы Линчей и то, как история их семьи вплеталась в историю Ирландии, начиная еще с времен, когда в 1171 году нас завоевал нормандский король Англии Генри II, присланный папой Адрианом IV, единственным англичанином, когда-либо сидевшим на троне Святого Петра, у которого хватило наглости заявить, что народ Ирландии – родины великих святых и ученых – разленился и что здесь необходимы жесткие реформы. Его нормандская королевская рать своими реформами вытеснила нас из нашей же страны. Земля, которая раньше принадлежала целому племени, туату, и где каждый имел свою долю, досталась одному нормандскому лорду, владевшему десятками тысяч акров, на которых ирландцы были лишь жалкими фермерами-арендаторами.

Мисс Линч находила замечательным, что нормандцы строили здесь каменные замки и большие церкви, а наша бабушка говорила: «Кто просил их все тут загромождать? Раньше у нас были только священные горы, чтобы на них молиться, да высокие холмы для наших обрядов, ярмарок и собраний. Мы выращивали богатые урожаи, охотились в громадных лесах, держали стада скота. Пока их не было, нам было гораздо лучше».

И все же нормандцы начали жениться на ирландских женщинах, как в свое время викинги, и называть себя ирландцами. А потом страдали вместе с нами, когда пришел Кромвель.

Кромвель. Настоящий дьявол вырвался на волю, чтобы кромсать наши тела и попирать наши души. Он устраивал резню, убивая женщин и детей, называя это богоугодным делом. Люди гибли без счета. Оставшихся в живых угоняли на запад, и никому из ирландских мужчин и женщин под страхом смерти не позволялось селиться восточнее реки Шеннон. Тридцать тысяч было продано в рабство в Вест-Индию. Но даже Кромвелю не удалось истребить нас всех.

Два столетия англичане, Sassenach, старались так или иначе убить в нас католиков, но мы каким-то чудом выжили. Мисс Линч рассказывала, что сейчас в Ирландии около девяти миллионов человек. Она называла это перенаселением и большой проблемой британского правительства. Но бабушка говорила иначе: «Это наша победа, и спасибо Господу за картошку. Им никогда не одолеть нас, пока у нас будет наша pratties». И тогда Линчи вернули себе власть.

***

Теперь мама и мисс Линч ждали от меня представления. Мисс Линч догадывается, что мы с Майклом собираемся пожениться, и понимает, что нам нужна какая-то помощь от лендлорда, о которой мы не можем попросить напрямую как у равного себе. И за это одолжение с ее стороны мы должны «спеть ей песенку».

– Почему бы вам не поспрашивать Онору, как вы делали это на своих уроках? – предложила мисс Линч Майра и повернулась к Майклу. – Она всегда так бойко отвечала.

– Ну хорошо, – согласилась мисс Линч. – Сейчас проверим. Дай-ка подумать… В каком году мои предки построили церковь Святого Николая?

– В тысяча триста двадцатом, – ответила я.

– Правильно. Дай развернутый ответ.

– Она была построена на фундаменте более ранней церкви, которой управляли рыцари Ордена тамплиеров, – благодаря связям Линчей в ходе крестовых походов.

– Крестовых походов! – ахнула мама. – Подумать только.

– Назови нам одного очень важного посетителя этой церкви. – Мисс Линч обратилась к Майклу: – Это может тебя удивить.

– Это Христофор Колумб, – сказала я. – Его штурман, ирландец Патрик Магуайр, привел его в Голуэй, чтобы свериться со старинными картами, оставшимися после путешествия Святого Брендана в шестом веке. Некоторые утверждают, что Америку открыл как раз Брендан.

– Никогда такого не слыхал, – сказал Майкл.

– Сколько Линчей были мэрами Голуэй Сити?

– Восемьдесят четыре.

– Назови их.

Майра взглянула на меня и страдальчески закатила глаза.

– Пирс Линч, – начала я, но тут же умолкла, потому что в этот момент дверь кабинета открылась.

Вошел достопочтенный Маркус Линч, и мисс Линч затрепетала.

Как же – лендлорд. Мы все встали.

– А, сестры Кили, совсем выросли, – сказал он. – Уже не те маленькие девочки, которые украдкой проскальзывали по лестнице в нашу мансарду. Сидите, сидите.

Каким низеньким он казался рядом с Майклом. И ужасно старым – ему, вероятно, было уже под семьдесят. Белая борода и сюртук тонкого сукна, который распирало от приличного живота Линча и осознания им собственной важности.

Мисс Линч не уставала твердить, как же нам всем повезло быть арендаторами у такого человека. Девяносто процентов земли в Ирландии принадлежали протестантам, говорила она, при том что многие из них постоянно живут в Англии. «Постоянное отсутствие хозяев. Их бессердечие. Высокая рента. Изгнание за долги. Некоторые из них ни разу в жизни не видели своих ирландских владений, – повторяла она. – А Линчи всегда на месте. Мы ездим в Лондон только на время заседаний парламента».

Вот так. Маркус Линч стал членом парламента только потому, что Дэниел О’Коннелл боролся за признание католиков. И теперь он Достопочтенный.

– Так чего вы хотите? – спросил он у нас. – Всего неделю назад, Майра, я дал тебе на твою свадьбу полкроны. И еще ты, Онора. Генриетта сказала мне, что ты передумала. По крайней мере, мне не придется платить за тебя монастырю. Молодец.

– Да, сэр, все правильно, – сказала я. – Но теперь я… А вот это Майкл Келли, и он…

– Никогда не слыхал о таком. Все Келли вообще-то живут в восточном Голуэе, – сказал мистер Линч.

– Все верно, сэр. Я родом из Галлаха, или Кастл Блейкни, как его теперь называют, – ответил Майкл.

– У вас что-то случилось, какие-то проблемы, молодой человек? Нам в этом поместье не нужны неприятности. Я справедливый лендлорд, я даже позволяю своей дочери учить крестьянских детей в собственном доме. Очень немногие пошли бы на это. Но измены мы здесь не потерпим, никакого «риббонизма». «Риббонисты»[22]22
  «Риббонисты» (ribbonmen – дословно «люди с ленточками») – члены «Союза зеленой ленты», тайного общества борцов за свободу Ольстера.


[Закрыть] – какое ласковое название для настолько бунтарской группировки. Они действительно прикалывают ленточки к своим сюртукам, когда вымазывают сажей лицо и идут увечить скот лендлорда или терроризировать его агента?

Мы промолчали.

– Хочу сказать, что я сторонник расторжения Унии между Британией и Ирландией. Я против этого союза. И за наш собственный парламент. Но при этом я законопослушный подданный Королевы Виктории – как и Дэниел О’Коннелл. Он тоже категорически против насилия и жестокости.

– Но я вовсе не жестокий человек, сэр, – сказал Майкл.

Мистер Линч повернулся к маме:

– Скажи мне, Мэри, ты знаешь семью этого юноши?

«Мама, прошу тебя, соври ему, хоть раз в жизни соври».

– Я могла бы многое рассказать вам про этих людей, сэр. Они очень работящие. Его овдовевшая мать заботилась о своем отце…

– В общем, мне не стоит вызывать сюда шерифа, чтобы арестовать этого парня, так? – засмеялся мистер Линч. Так он шутил.

Мы стояли молча.

– Полагаю, ты хочешь жениться на Оноре. Это верно?

– Да, сэр, – начал было Майкл. – Я…

Но мистер Линч перебил его:

– Что ж, я лишь надеюсь, что ты не собираешься стать арендатором на одном из моих участков. Это невозможно. Здесь десятки тысяч акров, и все до последнего дюйма заняты. Не моя вина, что люди плодятся, будто кролики, все время делят и делят землю, из-за чего во всей нашей местности не осталось ни одного приличного кусочка. А теперь еще этот Закон о бедных! Я вношу налог на каждого своего арендатора, который платит ренту меньше четырех фунтов в год. А таких у меня половина! Просто невозможно! Я говорю им в парламенте, что их законы нелепы. А они мне отвечают: «Пусть за ирландскую бедноту платит ирландский собственник». Как будто ирландские лендлорды сделаны из денег! Тогда скорее уж из долгов. Я отношусь к партии тори[23]23
  Тори (от ирл. tóraidhe – разбойник) – политическая партия в Великобритании, выражавшая интересы крупной аристократии и высшего духовенства.


[Закрыть] и горжусь этим. Лучший выход для Ирландии – это снять любые сомнения относительно своей лояльности. А ирландская агитация очень тревожит парламент. Сам же я пытаюсь как-то навести порядок в своих имениях. Чтобы арендаторов стало меньше, а не больше. В смысле, чтобы наделы были больше и не нужно было платить налог на бедных. К тому же мне не разрешается продать ни акра своей земли, пока я не рассчитаюсь с кредиторами и не выплачу по всем закладным. Какая жалость. Один деловой человек сказал мне, что мог бы превратить Барну в новый Брайтон – здесь такие же побережье, причал, пляж. Построить тут еще виллы, домики для купальщиков – и будет настоящий морской курорт.

Господи, о чем он говорит? Три десятка рыбацких хижин на берегу – это наш дом. Но мистер Линч лишь махнул рукой:

– Я ответил ему, что не могу сделать этого. Все земли здесь заложены. Долги, долги, долги.

Тут Майкл встал. Он был таким высоким и широкоплечим, что на его фоне мистер Линч казался гномом.

– Сэр, – решительно сказал он.

Мистер Линч отступил на шаг.

– У меня есть лошадь, – продолжал Майкл.

– Я не на рынке, чтобы покупать себе лошадь, – отрезал мистер Линч.

– А я и не собираюсь ее продавать. Я планирую выиграть на ней Голуэйские скачки.

Мистер Линч засмеялся:

– Эти скачки для джентльменов, мой мальчик.

– Но, насколько я понимаю, если какой-то джентльмен выставляет на скачку свою лошадь, он может посадить на нее любого наездника, – сказал Майкл.

– Это правда. Пайки раньше использовали своих арендаторов в качестве жокеев, хотя в этом году, как мне известно, поскачет старший сын. Они наши родственники, но отошли от ирландской веры. Было бы очень неплохо утереть им нос. А лошадь-то хоть стоящая?

– Она очень хорошая, – сказал Майкл.

– А должна быть изумительная, – ответил мистер Линч.

«Господи, прошу тебя, пусть он согласится».

– Если я спонсирую тебя и выставлю эту лошадь на скачки как свою, мы поделим выигрыш пополам. Это будет справедливо.

– Согласен, сэр.

– Но если ты проиграешь, я заберу лошадь себе.

– Но сэр…

– Таково мое предложение, молодой человек. Принимай его или откажись. Я рискую, соглашаясь на это вслепую.

– Но я могу показать вам свою лошадь, сэр.

– Не нужно, в этом нет необходимости. И хотя я никогда не был человеком азартным…

– Ты действительно никогда не был таким, – вмешалась мисс Линч. Это были ее первые слова с момента появления в комнате ее отца. – И я не думаю, что…

– Ты слишком строга, Генриетта, – оборвал он ее. – Почему бы мне немного не поразвлечься?

«Ничем при этом не рискуя, – подумала я. – Какой там вступительный взнос – несколько фунтов? Если Чемпионка выиграет, ты вернешь его, а в придачу будет половина главного приза. В случае проигрыша ты получишь за эти деньги хорошую лошадь». Неудивительно, что Линчи так богаты.

– Но если я все-таки выиграю, вы отдадите мне в аренду небольшой участок земли? – спросил Майкл.

– Если ты выиграешь и сможешь заплатить авансом… Как знать?

***

– Ты заключил плохую сделку, Майкл, – сказала я ему, когда мы шли оттуда. Майра с мамой ушли вперед и разговаривали между собой. – У мистера Линча большое преимущество перед тобой.

– Да, это правда.

– И ты рискуешь Чемпионкой ради меня.

– Ради нас.

– Ты в этом уверен?

– Ну не могу же я просить такую образованную женщину, как ты, выйти замуж за человека, у которого за душой ни денег, ни земли.

– Это не имеет значения, Майкл. Мы с тобой могли бы странствовать вместе.

– Такая жизнь не для тебя, Онора.

– Но если ты потеряешь Чемпионку, у нас вообще ничего не будет. А так мы могли бы продать ее, и тогда…

Майкл прижал палец к моим губам:

– Тссс, Онора. По пути из Галлаха я мысленно участвовал в тысяче таких скачек, причем всегда побеждал. И с Чемпионкой мы сможем воплотить эти мечты в реальность. Мы выиграем. – Он нагнулся ко мне и посмотрел на меня своими синими глазами.

Ничего не анализируй. Ни о чем не думай.

– Ты выиграешь, Майкл. Конечно выиграешь.

– А на эти деньги мы возьмем в аренду самую аккуратную ферму во всем графстве Голуэй, – продолжил он. – Что бы там ни говорил Линч, а пустая земля тут все равно где-то есть.

– А ферма наша будет возле залива?

– Конечно. Я сделаю большое окно в этом доме, и у тебя, Онора, всегда будет перед глазами залив Голуэй.

– Окно? Как замечательно!

Майкл взял меня за руку.

– А еще там будут книги, – сказал он.

– Книги, – повторила я за ним.

Мама и Майра ушли далеко вперед.

– Ирландцы уже заждались побед, – сказала я.

И вспомнила слова, которые нормандские завоеватели вырезали на средневековых стенах Голуэй Сити: «Да упаси нас Господь от гнева потомков О’Флаэрти». Неистовые вожди ирландских кланов могут вернуться в любую минуту. И победить.

Мы шли все быстрее, держась за руки и размахивая ими.

– Мы победим, – сказал Майкл.

– Победим.