Текст книги "Ты обратилась в лунный свет"

48

По пути домой Мэги решила купить овощей. Она остановилась возле небольшого рынка у причала, чтобы взять зеленый салат и помидоры. «Сделаю омлет и куриный суп», – решила она. И тут почувствовала запах свежеприготовленной рыбной похлебки.

Официант, шестидесятилетний мужчина с обветренным лицом, приветливо спросил, когда она делала заказ:

– Вы здесь впервые?

Мэги улыбнулась.

– Откуда вы знаете?

– Это несложно определить. Обычно, заказывая рыбную похлебку, берут не меньше кварты.

– В таком случае дайте мне вторую порцию.

– Есть голова на плечах. Люблю таких молодых людей, – сказал он.

Уезжая, Мэги улыбнулась сама себе. «Еще один довод в пользу дома в Ньюпорте», – подумала она. Среди такого большого числа пожилых людей в городе она долго будет чувствовать себя молодой.

«Кроме того, я не могу просто перебрать вещи Нуалы, выгодно продать дом и исчезнуть, – сказала она себе. – Даже если Нуалу убил случайный преступник, есть еще много неясных вопросов».

Колокольчик, например. Кому надо было прятать их на могилах? Может, кто-то из старых друзей делает это и не подозревает, что их уже заметили. Складывается впечатление, что эти колокольчики можно найти на половине могил в Ньюпорте. С другой стороны, на одной могиле ничего не было. Почему этот некто изменил свое решение?

Подкатив к стоянке у дома Нуалы, она обошла его и вошла через кухню. Сложив пакеты на стол, она быстро заперла дверь. «Еще одно важное дело, – подумала Мэги, – надо вызвать слесаря и поставить замки. Лайам обязательно спросит об этом сегодня. Он был очень озадачен неожиданным визитом Эрла».

Когда Мэги искала телефонную книгу, в голове вертелась любимая поговорка Нуалы: лучше поздно, чем никогда. Мэги вспомнила, как Нуала сказала эти слова однажды воскресным утром, когда выбежала из дома к машине, где Мэги с отцом ждали ее уже давно. Мэги было неприятно вспоминать о реакции отца: и все же лучше не опаздывать, когда тебя ждут.

Она нашла телефонную книгу в глубоком кухонном ящике и умилилась беспорядку, царившему там: копии рецептов, обгоревшие свечки, тупые ножницы, бумажные обрывки, мелкие монетки.

«Как трудно что-нибудь отыскать в этом доме», – подумала Мэги, и вдруг у нее перехватило горло. «Убийца что-то искал, и есть надежда, что ничего не нашел», – прошептал ее внутренний голос.

Оставив свою просьбу на автоответчике первого попавшегося слесаря, она убрала овощи и приготовила себе чашку рыбной похлебки и при первом же глотке порадовалась, что купила больше, чем хотела. Потом она поднялась в студию. Ее пальцы жадно опустились в миску с мокрой глиной. Ей захотелось поработать над бюстом Нуалы, который она начала, хотя и знала, что ничего не получится. Перед глазами стояло лицо Греты Шипли, и не столько лицо, сколько глаза, понимающие, искренние, наблюдательные. Она была рада, что взяла с собой достаточно арматуры.

Мэги провела за работой целый час, пока наконец не достигла сходства с женщиной, которую знала так недолго. Наконец тревога прошла, и она смогла вымыть руки и приступить к работе, на ее взгляд, самой тяжелой. Надо было перебрать рисунки Нуалы, решить, что оставить, а что предложить дилеру, заранее зная, что большинство из них, скорее всего, вынут из рамок и сдадут в макулатуру: многие ценили рамки выше произведений искусства, когда-то в них заключенных.

В три часа она начала просматривать работы, еще не обрамленные. В кладовке студии она нашла дюжины рисунков, акварелей и картин маслом. Жуткий беспорядок, который Мэги не смогла бы разобрать без профессиональной помощи.

Рисунки в большинстве были слабые, и лишь несколько масляных работ представляли интерес. Ей подумалось, что как и cама Нуала, они были теплыми и веселыми, наполненные неожиданной глубиной. Ей особенно понравился зимний пейзаж, где было изображено дерево, которое ветвями, покрытыми тяжелым снегом, прикрывало несуразный букет цветов – люпины, розы, фиалки, ландыши, орхидеи и хризантемы.

Мэги так увлеклась, что оторвалась от своего занятия только в половине шестого, услышав телефонный звонок внизу.

Это был Лайам.

– Эй, это моя третья попытка связаться с тобой. Я испугался, что про меня забыли, – сказал он с облегчением. – Представляешь, сегодня вечером меня пригласил к себе кузен Эрл.

Мэги засмеялась:

– Извини, не слышала звонка, была в студии наверху. Нуала, кажется, не увлекалась телефонными аппаратами.

– Подарю тебе еще один на Рождество. Заехать за тобой через час?

– Отлично.

«Успею принять ванну», – подумала Мэги, кладя трубку. Вечерний воздух становился прохладным. В доме гуляли сквозняки, и у нее появилось странное ощущение, что она все еще чувствует холод сырой могильной земли.

Пока с шумом наполнялась ванна, ей послышался телефонный звонок, и она быстро выключила краны. Но в комнате Нуалы было тихо. «Или мне послышалось, или я опоздала», – решила она.

Насладившись ванной, она старательно оделась в новый выходной белый свитер и черную до щиколоток юбку, купленные недавно, потом немного подкрасилась. «Для Лайама приятно наряжаться, – подумала она, – он заставляет меня думать о себе хорошо».

Без четверти семь она ждала в гостиной, когда раздался звонок, и на пороге появился Лайам с дюжиной длинноногих алых роз в одной руке и сложенным листом бумаги и другой. Теплый взгляд и легкий поцелуй в губы вызвали у Мэги радостное чувство.

– Выглядишь ослепительно, – сказал он. – Придется изменить планы на вечер. Ясно, что «Макдоналдс» отпадает.

Мэги рассмеялась.

– О Боже! А я так мечтала о хорошем бутерброде. – Она быстро прочла записку. – Где это было? – удивилась она.

– На вашей двери, мадам.

– Ах да, конечно. Я вошла через кухню. – Она сложила записку. Значит, Нейл в Портсмуте и жаждет встретиться. Очень мило, не так ли? Она не хотела признаться себе, как ей было обидно, когда он не позвонил ей перед отъездом на прошлой неделе. А потом она вспомнила, что сочла это еще одним подтверждением его равнодушия к ней.

– Что-нибудь важное? – небрежно спросил Лайам.

– Нет. Приятель приехал сюда на выходные и хочет встретиться. Может, позвоню ему завтра, «А может, и нет, – подумала она. – Интересно, как он меня нашел».

Она поднялась наверх за сумочкой и, взяв ее в руки, почувствовала тяжесть колокольчика. Показать ли его Лайаму?

«Нет. Не сегодня. Не хочу говорить о смерти и могилах, не теперь», – решила она и вынула колокольчик из сумки. Пролежав там несколько часов, он по-прежнему был холодный и липкий, у нее даже мурашки пробежали по коже. «Не хочется увидеть его снова, когда вернусь домой», – подумала она и спрятала его в шкафу на полке, подальше от глаз.

Лайам заказал столик в Командорском зале «Черной жемчужины», престижном ресторане с великолепным видом на залив Наррагатсет.

– Моя квартира неподалеку отсюда, – заметил он. – Но я скучаю по большому дому, в котором вырос. Не теряю надежды схватить удачу за хвост, купить один из старых особняков и отделать его заново. – Тон его стал серьезным. – К тому времени я остепенюсь, если повезет, и у меня будет красивая жена, преуспевающий фотограф.

– Прекрати, Лайам, – возмутилась Мэги. – Как сказала бы Нуала, ты выглядишь идиотски глупо.

– Вовсе нет, – тихо сказал он. – Мэги, пожалуйста, взгляни на меня другими глазами. С прошлой недели я каждую минуту думаю о тебе. У меня не идет из головы одна мысль, что если бы ты приехала чуть раньше, этот наркоман, что убил Нуалу, мог бы сделать то же самое и с тобой. Я большой, сильный мужчина и хочу о тебе заботиться. Знаю, что такие сантименты не в моде, но по-другому не могу. Вот такой я, вот так чувствую. – Он сделал паузу. – А теперь хватит об этом. Вино хорошее?

Мэги смотрела на него и улыбалась, благодарная, что он не ждал от нее ответа.

– Прекрасное, но, Лайам, должна тебя спросить. Ты действительно думаешь, что Нуалу убил случайный наркоман?

Лайам казался удивленным.

– Если нет, то кто же? – спросил он.

– Кто бы он ни был, он не мог не заметить, что в доме ждали гостей, и все же осмелился обыскать весь дом.

– Мэги, тому, кто это сделал, вероятно, нужно было достать наркотики, поэтому он перерыл все в доме в поисках денег или драгоценностей. В газете писали, что с Нуалы было снято обручальное кольцо, так что мотивом вполне могло быть ограбление.

– Да, кольцо украдено, – признала Мэги.

– У нее, кажется, было мало драгоценностей, – сказал Лайам. – Она не позволила дяде Тиму подарить ей обручальное кольцо. Говорила, что на одну жизнь два кольца вполне достаточно, и кроме того, оба были украдены, когда она жила в Нью-Йорке. Помню, как она сказала маме, что никогда ничего не желала, кроме бижутерии.

– Ты знаешь больше, чем я, – вздохнула Мэги.

– Кроме мелких денег, убийца больше ничем не смог поживиться. Хотя бы это радует, – грустно заметил Лайам, но потом улыбнулся, рассеивая мрачную атмосферу. – А теперь расскажи мне про свою жизнь в Ньюпорте, надеюсь, он начинает тебя обвораживать? О нет, позволь лучше продолжить историю моей жизни.

Он рассказал ей, как в детстве считал недели, живя в интернате, ждал лета, чтобы вернуться в Ньюпорт, о своем решении стать биржевым маклером, как отец, о том, как ушел от Рандольфа и Маршала и открыл свою собственную инвестиционную компанию.

– Чертовски приятно, когда к тебе за помощью обращается какой-нибудь позолоченный клиент, – сказал он. – Начинать свое дело всегда немного страшно, но их доверие заставляет меня думать, что я сделал правильный выбор. Так оно и есть.

Когда подали крем-брюле, Мэги полностью расслабилась.

– Сегодня я узнала о тебе больше, чем за все наши прежние совместные обеды, – сказала она.

– Может, на своей территории я немного другой. И возможно, мне просто хочется, чтобы ты заметила, какой я потрясающий парень. – Он изогнул бровь. – Еще мне хочется, чтобы ты увидела, что я человек основательный. Имей в виду, в этих краях меня считают завидным женихом.

– Прекрати этот разговор немедленно! – Мэги старалась говорить серьезно, но не смогла сдержать улыбку.

– О'кей. Теперь твоя очередь. Расскажи мне о себе.

Мэги не хотелось вдаваться в подробности, разрушать почти праздничную атмосферу вечера. Рассказывать о событиях недели и обойти молчанием Грету Шипли было невозможно, но она старалась вспоминать, с каким удовольствием общалась с ней и как приятна ей зарождающаяся дружба с Летицией Бейнбридж.

– Я знал миссис Шипли, она была совершенно особенной леди, – сказал Лайам. – А миссис Бейнбридж просто великолепна. Настоящая легенда этих мест. Она посвятила тебя во все события времен расцвета Ньюпорта?

– Немного.

– Постарайся, чтобы она рассказала тебе про Мэми Фиш. Она отлично знала, как встряхнуть старую команду. Есть потрясающая история про то, как однажды у нее на званом обеде один из гостей спросил разрешения привести с собой принца дель Драго с Корсики. Мэми, конечно, была рада, и представь себе ее ужас, когда «принцем» оказалась обезьяна в полном вечернем наряде.

Они рассмеялись.

– Миссис Бейнбридж, наверное, одна из немногих, чьи родители посещали знаменитые балы девяностых годов прошлого века, – сказал Лайам.

– Хорошо, что у миссис Бейнбридж много заботливых родственников, – заметила Мэги. – Как раз вчера, после известия о смерти миссис Шипли, дочь отвезла ее на осмотр к врачу, потому что знала, что она будет сильно расстроена.

– Дочь зовут Сара, – сказал Лайам и улыбнулся. – Миссис Бейнбридж рассказала тебе про фокус, который выкинул мой ненормальный кузен Эрл и чуть не запустил бедняжку Сару на околоземную орбиту?

– Нет.

– Это восхитительно. Эрл читает лекции о похоронных обычаях. Ты знаешь об этом, верно? Клянусь, парень спятил. Когда все играют в гольф пли занимаются яхт-спортом, он часами бродит по кладбищам, срисовывая надписи с памятников.

– На кладбищах! – воскликнула Мэги.

– Да, но это мелочи. Я о том, как он читал лекцию о похоронах в «Латам Мейнор». Тогда миссис Бейнбридж чувствовала себя неважно, и Сара была с ней на этой лекции.

Эрл тогда рассказал историю про викторианские колокольчики. Якобы зажиточные внкторианцы так боялись быть похороненными заживо, что в гробу у них просверливали отверстие, через которое можно было дышать, а к пальцу похороненного привязывалась веревочка, на конце которой висел колокольчик на могиле. Нанимали даже специального человека, чтобы он следил, не зазвонит ли колокольчик, если вдруг покойник очнется.

– Господи, – прошептала Мэги.

– А теперь самое интересное про Эрла. Хочешь верь, хочешь нет, но он создал нечто вроде музея рядом с похоронной конторой, где собраны разные ритуальные принадлежности. У него даже есть дюжина настоящих викторианских колокольчиков, которые он использует для наглядности в своих лекциях. Без всякой подготовки этот псих раздал колокольчики дамам, а всем им за шестьдесят, семьдесят, восемьдесят, и привязал к их пальцам веревочки. Потом велел, держа колокольчик в другой руке, пошевелить пальчиками, воображая, что они в гробу и хотят пообщаться с внешним миром.

– Какой ужас! – воскликнула Мэгн.

– Одна из старух потеряла сознание. Дочь миссис Бейнбридж собрала его колокольчики и так рассердилась, что почти выкинула Эрла с его наглядными пособиями из помещения. – Лайам помолчал и добавил более мрачным тоном:

– Тревожит то, что Эрл, как мне кажется, сам с удовольствием рассказывает эту историю.

49

Нейл пытался дозвониться до Мэги несколько раз сперва из раздевалки клуба, потом из дома. «Либо ее нет целый день, либо она то приходит, то уходит или не отвечает на звонки, – подумал он. – Но в любом случае она должна была заметить мою записку».

Нейл проводил родителей к соседям на коктейль и позвонил Мэги еще раз в семь часов. Потом отправился на обед на своей машине. Он сумеет с ней связаться, постарается заехать.

На обеде в «Кэнфилд Хаузе» за столом было шесть человек. Но, несмотря на то что лобстер по-ньюбургски был великолепен, а его соседкой по столу была Вики, дочь друзей его родителей, прехорошенькая управляющая банком из Бостона, Нейл сидел как на иголках.

Отказаться от послеобеденного вина в баре было неприлично, и Нейл буквально извелся во время беседы, пока в половине одиннадцатого все не встали, чтобы разойтись. Нейл вежливо отказался от приглашения Вики провести воскресное утро с ее друзьями на теннисном корте и, наконец облегченно вздохнув, сел в свою машину.

Нейл взглянул на часы, было без четверти одиннадцать. Если Мэги дома и легла спать, он не хотел ее беспокоить. Он решил подъехать к ее дому, чтобы убедиться, что ее машина на месте и, значит, она все еще в Ньюпорте.

Первая радость при виде ее машины у порога дома сразу прошла, когда он заметил рядом «ягуар» с массачусетскнмн номерами. Нейл тихонько подъехал ближе и был вознагражден, увидев, что входная дверь открыта. Он заметил высокого мужчину рядом с Мэги, резко прибавил скорость и свернул за угол на Оушн-драйв. Направляясь в Портсмут, он ощутил, как от обиды и ревности у него скрутило желудок.

5 октября, суббота

50

В церкви Снятой Троицы на отпевании Греты Шипли было много народу. Слушая знакомые молитвы, Мэги поняла, что присутствовали все приглашенные на обед к Нуале.

Доктор Лейн и его жена Одиль сидели с группой гостей из пансионата, включая всех, кто обедал за столом миссис Шипли в среду. Нe было только миссис Бейнбридж.

Присутсвовали и Малком Нортон с женой Дженис. «Вид у него как у висельника», – подумала Мэги. Проходя мимо, он остановился и сказал, что пытался с ней связаться и очень хотел бы поговорить после похорон.

Но перед службой к ней подошел Эрл Бейтман.

– После всего этого, боюсь, в воспоминаниях о Ньюпорте у вас останутся одни похороны и кладбища, – сказал он, глядя на нее широко раскрытыми глазами из-под слегка тонированных круглых солнечных очков. Не дождавшись ответа, он прошел дальше, на свободное место в первом ряду.

Лайам приехал посреди мессы и сел рядом с Мэги.

– Извини, – шепнул он ей на ухо. – Сигнализация никак не отключалась. – Он взял ее за руку, но она быстро ее убрала. Мэги знала, что многие тайком за ней наблюдают, и не хотела давать повода сплетням о себе и Лайаме, но вынуждена была признать, что когда его крепкое плечо коснулось ее, чувство одиночества сразу прошло.

Проходя мимо гроба в похоронной конторе, Мэги всмотрелась в спокойное, милое лицо женщины, которую знала так недолго, но полюбила так сильно. В голову пршпла мысль, что Грета Шипли, Нуала и все остальные их добрые подруги, наверное, радостно воссоединились.

Эта мысль напомнила ей про викторианские колокольчики.

Проходя мимо трех человек, представленных как кузены миссис Шипли, она обратила внимание, что в их вроде бы скорбных лицах не было той искренней боли, которая таилась в глазах близких друзей миссис Шипли, деливших с ней общий кров в «Латам Мейнор».

«Я должна выяснить причины смерти всех тех, чьи могилы посетила, и узнать, у кого из них есть близкие родственники», – подумала Мэги. Эта мысль показалась ей важной после визита к миссис Бейнбридж.

Следующие два часа у нее было такое чувство, будто она действует на дистанционном управлении – наблюдает, фиксирует информацию, но ничего не ощущает. «Я кинокамера», – устало думала Мэги, когда вместе с Лайамом уходила от могилы Греты Шипли после погребения.

Она почувствовала, как кто-то прикоснулся к руке. Ее остановила интересная женщина с серебряными волосами и очень прямой осанкой.

– Мисс Холлоувей, – сказала она. – Я Сара Бейнбридж Кушинг. Хочу поблагодарить вас за то, что навестили мою маму вчера. Она так рада.

Сара. Та самая, которая сцепилась с Эрлом на лекции о викторианских колокольчиках. Мэги захотелось поговорить с ней с глазу па глаз.

Сара Кушинг сама предоставила ей такую возможность.

– Не знаю, как долго вы будете в Ньюпорте, но завтра утром мы с мамой приглашаем вас на ленч и бу-дем очень рады, если вы сможете к нам присоединиться.

Мэги oxотно согласилась.

– Бы живете в доме Нуалы, не так ли? Я заеду за вами в одиннадцать часов, если позволите. – Кивнув, Сара Кушинг повернулась и присоединилась к своей группе.

– Давай вместе где-нибудь перекусим, – предложил Лайам. – Уверен, что тебя больше не тянет на поминки.

– Нет, ни за что. Но мне очень хочется домой. Надо разобрать вещи Нуалы.

– Тогда пообедаем сегодня вечером? Мэги покачала головой.

– Спасибо, но буду разбираться, пока не свалюсь.

– Ладно, но перед отъездом в Бостон завтра вечером хочу все же с тобой увидеться, – настаивал Лайам. Мэги знала, что он не позволит ей сказать нет.

– О'кей, позвони мне, – согласилась она. – Что-нибудь придумаем.

Проводив ее до машины, он ушел. Она уже собиралась завести мотор, когда услышала стук в окно и вздрогнула. Это был Малком Нортон.

– Надо поговорить, – беспокойно сказал он. Мэги решила действовать напрямик и не тратить зря ни его, ни свое время.

– Мистер Нортон, если вы о продаже дома Нуалы, могу только сказать вам, что не собираюсь продавать его теперь, и, кроме того, недавно я получила более выгодное предложение.

Пробормотав извинение, она тронулась с места. Было больно видеть ужас в его глазах.

51

Нейл Стефенс и его отец начали играть в семь и к полудню уже вернулись в клуб. На этот раз трубка была взята уже после второго звонки. Узнав голос Мэги, он облегченно вздохнул.

Он начал сбивчиво рассказывать, как звонил ей в пятницу, когда она уже уехала, как ходил к Джимми Нери, чтобы узнать имя Нуалы, как услышал о ее смерти и очень расстроился...

– Мэги, я должен тебя сегодня увидеть, – закончил он.

Нейл почувствовал, что она колеблется, потом выслушал ее объяснения о необходимости разобрать вещи мачехи.

– Как бы занята ты ни была, тебе надо есть, – взмолился он. – Мэги, если ты не разрешишь мне сводить тебя куда-нибудь поесть, то я приеду к тебе домой с обедом на подносе. – Но тут он вспомнил про хозяина «ягуара». – Если, конечно, тебя кто-то уже не пригласил, – добавил он.

Услышав ее ответ, он просиял.

– В семь? Отлично. Я знаю, где роскошно готовят омаров.

– Я понял, что ты нашел свою Мэги, – сухо сказал Роберт Стефенс, когда Нейл присоединился к нему у дверей клуба.

– Да, нашел. Мы сегодня вместе обедаем.

– Ну тогда булем рады, если ты привезешь ее к нам. Не забыл, что сегодня вечером в клубе мы отмечаем день рождения твоей мамы?

– Ее день рождения завтрa, – удивился Нейл.

– Спасибо, что напомнил! Ты сам просил отметить его сегодня. Говорил, что завтра в полдень собираешься к себе домой.

Нейл замер на месте, прижав к губам ладонь, словно задумался. Потом молча покачал головой. Роберт Стефенс улыбнулся.

– Многим наше с мамой общество очень нравится.

– Ваше общество действительно приятно, – слабо оправдывался Нейл. – Уверен, Мэги вам тоже понравится.

– Конечно понравится. А теперь пошли домой. В два часа ко мне придет еще одна клиентка, Лаура Арлингтон. Хочу, чтобы ты взглянул на остатки ее акции и решил, можно ли хоть как-то повысить ее доход.

Нейл решил не рисковать и не говорить Мэги об изменении планов. Она может отказаться. «Просто появлюсь у нее и поставлю перед фактом».

Спустя два часа Нейл сидел напротив миссис Арлингтон в кабинете отца. «Дела у нее плохи», – подумал он. Имея выгодные акции, приносившие хорошие дивиденды, она продала их, чтобы совершить сомнительную сделку. Десять дней назад миссис Арлингтон уговорили купить по пять долларов сто тысяч акций, явное барахло. На следующее утро акции выросли до пяти с половиной, но к сегодняшнему полудню начали резко падать. Теперь их цена была меньше доллара.

«Таким образом, пятьсот тысяч долларов сократились до восьмидесяти тысяч, если вообще на них найдется покупатель, – подумал Нейл, с сожалением глядя на бледную как мел женщину, чьи сцепленные пальцы и опущенные плечи выдавали сильное волнение. – Она маминого возраста, шестьдесят шесть, но теперь выглядит на двадцать лет старше».

– Это ужасно, не так ли? – спросила миссис Арлингтон.

– Боюсь, что так, – ответил Нейл.

– Видите ли, эти деньги предназначались для уплаты за номер в «Латам Мейнор». Но мне всегда было стыдно потратить такую большую сумму столь эгоистично. У меня трое детей, а Дуглас Хансен был таким убедительным, и миссис Даунинг рассказывала мне, как много денег она заработала с его помощью всего за неделю, и я подумала, что если удвою эту сумму, то смогу оставить наследство детям и еще хватит на «Латам Мейнор».

Она старалась проглотить слезы.

– А вышло, что я потеряла деньги как раз в тот момент, когда освободился большой номер Нуалы Моор, который должна была занять я.

– Нуалы Моор? – быстро произнес Нейл.

– Да, женщины, которую убили на прошлой неделе. – Миссис Арлингтон утерла платком слезы, не в силах больше их сдержать. – Теперь у меня нет жилья, детям ничего не оставила, и может, кому-то из них придется взять меня к себе жить.

Она покачала головой.

– Я это предчувствовала, но, увидев письменное подтверждение покупки акции сегодня утром, чуть не умерла, – плакала она. – О Господи!

Лаура Арлингтон встала и попыталась улыбнуться.

– Вы такой милый молодой человек, ваш отец не перестает нам об этом рассказывать. Значит, вы советуете мне распрощаться со своими акциями?

– К сожалению, – сказал Нейл. – Очень жаль, что так случилось, миссис Арлингтон.

– Что ж, остается только вспомнить о тех, у кого нет полумиллиона долларов, чтобы запросто их «профукать», как выражается мои внук. – У нее расширились глаза. – Не верю, чтобы я такое произнесла! Простите. – Она слабо улыбнулась. – А знаете что? Сказав это, я почувствовала себя лучше. Ваши папа и мама хотели, чтобы я у вас погостила, но мне пора идти. Поблагодарите их за меня.

Когда она ушла, Нейл вернулся в дом. Его родители были в солярии.

– Где Лаура? – быстро спросила мама.

– Я знал, что она не останется у нас, – сказал Роберт Стефенс, – Ей надо осознать все, что с ней случилось.

– Она настоящая леди, – с чувством произнес Нейл. – Готов задушить негодяя Дугласа Хансена. Клянусь, что в понедельник первым делом докопаюсь до каждой его грязной аферы и если смогу собрать на него хоть какой-то компромат для Совета экономической безопасности, то обязательно придавлю его.

– Отлично! – с энтузиазмом воскликнул Роберт Стефенс.

– С каждым днем ты все больше походишь на своего отца, – сухо заметила Долорес Стефенс.

Позже, досматривая игру между «Янки» и «Рэд Фокс», Нейл не мог отделаться от мысли, что упустил что-то в деле Лауры Арлингтон. В версии ошибочного инвестирования была какая-то неувязка. Но какая? Это не давало ему покоя.