Текст книги "Ты обратилась в лунный свет"

85

Рука у нее болела и была покрыта грязью. Она продолжала дергать за веревочку в надежде сохранить отверстие в трубке, но теперь казалось, что грязь больше не падает. Вода тоже перестала капать.

Шум дождя прекратился. Стало холоднее или просто сырость в гробу начала действовать?

Но на самом деле ей было тепло, даже очень тепло.

«У меня начинается лихорадка», – сонно подумала Мэги. Голова ее стала легкой. «Отверстие залеплено, – догадалась она. – Кислорода почти не осталось».

– Paз... два... три... четыре...

Теперь она шептала числа, стараясь не заснуть, решив крикнуть еще раз, досчитав до пятисот.

Неважно, что он может вернуться, услышав ее. Что еще он способен сделать, кроме того, что сделал?

Ее рука по-прежнему сгибалась и разгибалась.

– Сожми кулак, – произнесла она вслух. – Хорошо, расслабься. – Так в детстве говорили ей медсестры, когда брали анализ крови. – Так тебе будет лучше. Мэги, – говорили они.

Когда к ним в дом пришла Нуала, она перестала бояться уколов. Нуала превратила это в игру.

– Сперва покончим с этим, а потом пойдем в кино, – говорила она.

Мэги вспомнила про сумку с камерами. Что он с ней сделал? Ее камеры. Они были ее друзьями. Она собиралась сделать с их помощью так много фотографий. Было столько идей, которые она хотела воплотить, так много хотелось сфотографировать.

– Сто пятьдесят... сто пятьдесят один...

Она знала, что в тот день в кинотеатре Нейл сидел рядом. Он кашлянул раза два, особенный короткий и сухой кашель, который она сразу узнала. Она знала, что он ее видел, видел, как она несчастна.

«Я устроила ему проверку, – подумала ока. – Если ты меня любшпь, то поймешь, что нужен мне». Она хотела, чтобы он услышал ее мысли и что-то сделал.

Но когда фильм кончился и зажегся свет, его уже не было.

– Даю тебе еще один шанс, Нейл, – сказала она вслух. – Если ты меня любишь, то почувствуешь, что нужен мне, и найдешь меня.

– Четыреста девяносто девять, пятьсот!

Она снова стала звать на помощь и кричала до тех пор, пока у нее не заболело горло. «Бесполезно его беречь, – решила она, – время уходит».

И снова начала считать:

– Раз... два... три...

Ее рука равномерно двигалась: туда... сюда... Всеми силами она старалась не спать, зная, что, если заснет, больше не проснется.

86

Пока отец ходил вниз звонить в полицию, Нейл придирчиво изучал фотографию, тоже приколотую к стене.

Надпись на обороте гласила: «Годовщина со дня рождения Сквайра Моора. 20 сентября. Эрл Моор Бейтман, Нуала Моор, Лайам Моор Пейн».

Нейл изучал лицо Бейтмана. «Лжец, – подумал он с отвращением. – Последний, кто видел Мэги живой».

Ошеломленный тем, что подсказало ему подсознание, он уронил фотографию рядом с колокольчиками и поспешил к отцу.

– На проводе шеф Брауэр, – сказал Роберт Стефенс. – Хочет поговорить с тобой, Я рассказал ему про колокольчики.

Брауэр сразу перешел к делу.

– Если они из тех, что, по заверению Бейтмана, заперты в кладовой его музея, мы можем его допросить. Проблема в том, что он имеет право отказаться отвечать на вопросы и пригласить адвоката, тогда все затянется. Лучше всего застать его с колокольчиками врасплох и постараться заставить выдать себя. Когда мы заговорили о них сегодня утром, он пришел в ярость.

– Я хотел бы присутствовать при этом, – сказал Нейл.

– Возле музея дежурят наблюдатели. Если Бейтман куда-нибудь поедет, за ним проследят.

– Мы выезжаем, – сказал Нейл и добавил:

– Обождите минуту, шеф, вы, кажется, опросили детей. Удалось ли выяснить что-нибудь?

Он услышал в голосе Брауэра сомнение, когда тот ответил:

– Кое-что, чему не очень верю. Поговорим об этом, когда вы приедете.

– Хочу услышать об этом сейчас, – потребовал Нейл.

– Тогда, пожалуйста, учтите, что мы не совсем доверяем этой истории. Но один из мальчишек признался, что они играли неподалеку от музея вчера вечером, точнее, они находились через дорогу от него. Около десяти часов парень видел, как два автомобиля, катафалк в сопровождении пикапа, выехали со стоянки музея.

– Какой пикап? – нетерпеливо спросил Нейл.

– Мальчик не знает марки, но говорит, что он был черный.

87

– Не принимай близко к сердцу, Эрл, – в десятый раз повторил Лайам Моор Пейн.

– Нет, я не могу отнестись к этому легко. Я знаю, как эта семья издевалась над Бейтманами, в особенности надо мною.

– Никто над тобой не издевается, Эрл. – успокаивал Лайам.

Они сидели в конторе музея. Было почти пять часов, и старомодная лампа с круглым абажуром распространяла по комнате тусклый свет.

– Послушай. – предложил Лайам, – тебе надо выпить.

– Хочешь сказать, что это тебе надо выпить.

Промолчав, Лайам встал, подошел к шкафчику над мойкой, достал бутылку скоча и стакан, потом из холодильника взял лед и лимон.

– Двойной скоч со льдом и лимоном, не размешанный, нам обоим, – сказал он.

Успокоенный, Эрл ждал, пока ему подадут напиток, потом проговорил:

– Рад, что ты заехал, Лайам.

– Когда ты позвонил, я понял, что тебе плохо. И конечно, я сам более чем расстроен по поводу исчезновения Мэги. – Он помолчал. – Эрл, я немного ухаживал за ней последний год. Ты знаешь, иногда звонил ей, и мы где-нибудь обедали, когда я жил в Нью-Йорке. Но в тот вечер в «Четырех Временах Года», когда она ушла, не сказав мне ни слова, я понял, что-то произошло.

– А произошло то, что ты совсем о ней забыл, увлекшись другими гостями.

– Теперь, когда это случилось, я понял, какой я болван, и если бы она приказала мне убираться в преисподнюю, то я бы полез туда на четвереньках, только бы угодить ей. Вечером я осознал, как Мэги дорога мне, и это дает надежду, что с ней все в порядке.

– Что это значит?

– То, что он ушла, не сказав мне ни слова, совершенно расстроенная. Одному Богу известно, сколько у нее было причин для расстройства с момента приезда в Ньюпорт. Может, ей просто хотелось уехать.

– Ты, кажется, забыл, что ее машина была найдена брошенной.

– Вполне можно предположить, что она улетела на самолете или уехала на поезде, оставив машину, которую потом кто-то украл. Может, даже дети.

– Не говори мне о детях, – сказал Эрл. – Я считаю, что вчерашнюю кражу совершили малолетние преступники.

Резкий звонок в дверь испугал их обоих. Эрл Бейтман ответил на незаданный вопрос кузена:

– Я никого не жду, – сказал он и радостно улыбнулся. – Но может быть, это полиция. Хотят сообщить, что нашли гроб.

Нейл и его отец присоединились к шефу Брауэру возле похоронного музея, и шеф предупредил Нейла, чтобы тот следил за своим языком и предоставил полиции задавать вопросы. Колокольчики, найденные у Мэ-ги, лежали в коробке из-под обуви, которую детектив Хаггерти бережно держал под мышкой.

Когда Эрл проводил их в кабинет, Нейл удивился, увидев там Лайама Пейна. Внезапно растерявшись от присутствия соперника, он приветствовал его очень сдержанно, хотя почувствовал себя спокойнее, вспомнив, что ни Эрл, ни Лайам не знали о его отношениях с Мэги. Их с отцом представили как просто ее знакомых из Нью-Йорка.

Бейтман и Пейн принесли для них стулья из соседней похоронной экспозиции. Когда они вернулись, на лице Бейтмана было заметно раздражение. Он бросил своему кузену:

– Лайам, у тебя грязные ботинки, а ковер очень дорогой. Теперь мне придется чистить всю комнату.

Потом резким движением он повернулся к полицейским.

– У вас есть что-нибудь о пропавшем гробе? – спросил он.

– Нет, профессор Бейтман, – сказал Брауэр. – Но у нас есть новость о других ваших экспонатах.

– Это странно. Кроме гроба, больше ничего не пропало, – возразил Эрл. – Я проверил. Меня интересует только гроб. Вы даже не представляете, какие планы у меня с ним связаны. Музей под открытым небом, я рассказывал. Этот гроб должен стать частью очень важной экспозиции. Я заказал манекены лошадей в черном плюмаже, и у меня есть копия катафалка викторианской эпохи. Это будет потрясающее зрелище.

– Эрл, не принимай так близко к сердцу, – успокаивающе сказал Лайам Пейн, повернувшись к Брау-эру. – Шеф, есть что-нибудь новое о Мэги Холлоувей?

– К сожалению, нет ничего, – ответил ему Брауэр.

– А вы подумали над моим предположением, что Мэги просто решила сбежать от жутких проблем последних полутора недель?

Нейл презрительно посмотрел на Лайама.

– Вы совсем не знаете Мэги, – сказал он. – Она не из тех, кто бежит от проблем. Она им противостоит.

Брауэр не обратил на них внимания и повернулся к Бейтману.

– Профессор, мы только хотим кое-что выяснить. Вы можете не отвечать на вопрос. Вы понимаете?

– Почему я не должен отвечать? Скрывать мне нечего.

– Хорошо, мы поняли, что колокольчики, которые вы использовали на лекции о викторианцах, похороненных заживо, спрятаны. Это правда?

На лице Эрла Бейтмана появилась откровенная злость.

– Я не желаю вспоминать об этом случае в «Латам Мейнор», – сказал он резко. – Я вам уже говорил.

– Понимаю. Но, пожалуйста, ответьте на вопрос.

– Да, я спрятал их подальше. Да.

Брауэр кивнул Хаггерти, и тот открыл коробку.

– Профессор Стефенс нашел эти колокольчики в доме Мэги Холлоувей. Они из тех, что у вас?

Бейтман побледнел. Он поднял один и внимательно его рассмотрел.

– Эта женщина воровка! – взорвался он. – Она, должно быть, вернулась сюда ночью и украла их.

Он вскочил и помчался через холл к лестнице, остальные последовали за ним. На третьем этаже он распахнул дверь кладовой и поспешил к полке справа, дотянулся до коробки, стоявшей между двумя другими, и открыл ее.

– Она не слишком тяжелая, сразу видно, – прошептал он. – Некоторых не хватает. – Он порылся в упаковочной стружке и нащупал то, что искал.

Эрл повернул к ним багровое лицо с разъяренными глазами и воскликнул:

– Здесь только пять! Не хватает семи колокольчиков! Эта женщина их украла. Неудивительно, что вчера она про них выспрашивала.

Нейл покачал головой. «Этот парень сумасшедший, – сказал он себе. – Он верит в то, что говорит».

– Профессор Бейтман, я должен просить вас проследовать в полицейский участок, – произнес Брау-эр. – Официально заявляю, что вы подозреваетесь в исчезновении Мэги Холлоувей. Можете хранить молчание...

– Забудьте о вашем идиотском предупреждении, – крикнул Эрл. – Мэги Холлоувей проникла сюда, украла мои колокольчики, а может, даже и гроб, а вы обвиняете меня? Странно! Думаю, вам следует искать ее сообщника. Она бы никогда не сделала это в одиночку.

Нейл схватил Бейтмана за лацканы пиджака.

– Заткнись, – крикнул он. – Ты отлично знаешь, что Мэги не брала этого барахла. Где бы она ни нашла эти колокольчики, они значили для нее что-то очень важное. А ты ответь мне кое-что. Дети в округе видели, как катафалк и машина Мэги отъехали вчера в десять часов отсюда. За каким рулем сидел ты?

– Нейл, вам лучше замолчать, – приказал Брауэр.

Нейл заметил гнев на лице шефа полиции, когда Роберт Стефенс оттащил его от Эрла Бейтмана.

«А мне плевать, – думал он. – Не время ходить на цыпочках вокруг обманщика».

– Вы имеете в виду мой катафалк? – спросил Бейтман. – Это невозможно. Он в гараже.

Перегнав всех, Бейтман слетел вниз по лестнице прямо к гаражу, открыл дверь и вбежал внутрь, преследуемый остальными.

– Им кто-то пользовался, – заявил он, всматриваясь сквозь окно. – Посмотрите. На коврике грязь!

Нейлу хотелось задушить его, вытрясти из него правду. Как смог он заставить Мэги поехать за ним в этом катафалке? Или ее машину вел кто-то другой.

Лайам Пейн взял кузена за руку.

– Эрл, все будет хорошо. Я поеду в полицию с тобой. Вызову адвоката.

Нейл и его отец отказались уехать домой. Они сидели в комнате ожидания в полиции. Время от времени к ним подходил детектив Хаггерти.

– Он отказался от адвоката, отвечает на все вопросы! Настаивает на том, что был в Провиденсе вчера вечером и может доказать это телефонными звонками, которые сделал из своей квартиры. При таких обстоятельствах мы просто не можем его задерживать.

– Но мы знаем, что он что-то сделал с Мэги, – протестовал Нейл. – Он должен помочь нам найти ее! Хаггерти покачал головой.

– Его больше беспокоит его гроб и грязь в этом старом катафалке, чем мисс Холлоувей. Он думает, что она привела с собой кого-то, чтобы украсть гроб и колокольчики, потом они вывезли это на катафалке, ключи от которого висели в кабинете на виду. Кузен собирается отвезти его обратно в музей.

– Вы не можете его отпустить, – возмутился Нейл.

– Мы не можем его не отпустить. – ответил Хаггерти.

Детектив поколебался, потом сказал:

– Рано или поздно это откроется, а вам будет интересно знать. Видите ли, мы еще рассматриваем жалобы на беспорядки в «Латам Мейнор», все из-за посмертной записки адвоката, покончившего с собой. Пока нас не было, шефу пришло сообщение. Он задался целью выяснить, кто реальный владелец «Латам Мейнор». Догадайтесь, кто он? Не кто иной, как кузен Бейтмана, мистер Лайам Моор Пейн.

Хаггерти испуганно оглянулся, словно боясь, что Пейн у него за спиной.

– Он, кажется, все еще здесь, решил присутствовать при допросе кузена. Мы спросили его о владении «Латам Мейнор». Сразу все признал. Сказал, что это хорошее вложение капитала. Но кажется, ему не хочется, чтобы об этом все знали. Говорит, если люди узнают, его будут одолевать жалобами и просьбами. В этом есть свой резон, не так ли?

Было почти восемь часов, когда Роберт Стефенс обратился к сыну:

– Ладно, Нейл, пойдем лучше домой.

Их машина была припаркована через дорогу от полицейского участка. Как только Стефенс включил зажигание, зазвонил телефон. Ответил Нейл.

Это была Долорес Стефенс. Когда они уехали в музей, она вернулась домой.

– Известно что-нибудь о Мэги? – нетерпеливо спросила она.

– Нет, мама. Мы, наверное, скоро будем дома.

– Нейл, мне только что звонила миссис Сара Ку-шинг. Она сказала, что ее мама, миссис Бейнбридж, живет в «Латам Мейнор», и вы сегодня разговаривали с ней.

– Верно. – Нейл ощутил растущий интерес.

– Мать миссис Кушинг кое-что вспомнила, что может быть интересно, и позвала дочь, а та нашла наш телефон, чтобы связаться с вами. Миссис Бейнбридж сказала, что вспомнила, как Мэги упоминала колокольчик, который нашла на могиле своей мачехи. Она хотела знать, не является ли украшение могилы колокольчиками какой-то традицией. Миссис Бейнбридж подумала, что, возможно, Мэги говорила о викторианских колокольчиках профессора Бейтмана. Я не понимаю, что все это значит, но хотела, чтобы ты узнал как можно скорее. – закончила она. – До встречи.

Нейл пересказал все отцу.

– Что ты думаешь об этом? – спросил Роберт Стефенс сына, заводя машину.

– Подожди минуту, папа. Не заводи мотор, – быстро проговорил Нейл. – Что я думаю? Очень многое. Колокольчики, что мы обнаружили в студии Мэги, она, наверное, нашла на могиле матери и еще на чьей-то могиле, возможно, кого-то, кто жил в пансионате. Зачем ей тогда спрашивать об этом? Если даже она вернулась в музей вчера вечером, в чем я сомневаюсь, то лишь для того, чтобы убедиться, что их не достает в коллекции Бейтмана.

– Вот они идут, – прошептал Роберт Стефенс, когда Бейтман и Пейн вышли из полицейского участка. Они наблюдали, как те сели в «ягуар» Пейна и некоторое время сидели в машине, оживленно разговаривая.

Дождь прекратился, и полная луна заливала светом и без того хорошо освещенную площадку вокруг здания.

– Пейн, должно быть, ехал по очень грязной дороге, возвращаясь сегодня из Бостона, – заметил Роберт Стефенс. – Посмотри на его колеса и брызговики. Ботинки у него тоже очень грязные. Слышал, как Бейтман отругал его за это? Неожиданное известие, что он хозяин этого пансионата. В этом парне есть что-то неприятное. У Мэги с ним было серьезно?

– Не думаю, – равнодушно ответил Нейл. – Мне он тоже не нравится. Но он явно преуспевает. Эта резиденция стоит целое состояние. Я проверил его операции с инвестициями. У него теперь своя фирма, и он казался достаточно смышленым, чтобы увести с собой самых лучших клиентов Рандольфа и Маршала.

– Рандольф и Маршал, – повторил его отец. – Не там ли работала жена доктора Лейна?

– Что ты сказал? – переспросил Нейл.

– Ты меня слышал. Я сказал, что жена Лейна работала раньше у Рандольфа и Маршала.

– Вот что меня тревожило! – воскликнул Нейл. – Разве ты не видишь? Лайам Пейн связан со всем. Он владелец резиденции. От его слова зависело, получит ли эту работу доктор Лейн. Дуг Хансен тоже работал у Рандольфа и Маршала, хотя и недолго. Его денежные переводы осуществляются через них. Сегодня я говорил, что Хансен должен действовать через другую контору, и я также сказал, что он слишком глуп, чтобы все это придумать. Он лишь подставное лицо. Им кто-то управляет. Возможно, этот кто-то – Лайам Моор Пейн.

– Но все это не очень сходится, – усомнился Роберт Стефенс. – Если Пейн владеет пансионатом, он мог иметь финансовую информацию безо всякого Хансена или его тетки Дженис Нортон.

– Но гораздо безопаснее оставаться в тени, – заметил Нейл. – Тогда, в случае чего, Хансен становится козлом отпущения. Разве ты не понял, папа? Лаура Арлингтон и Кора Гебхарт значились в списках ожидающих очереди. Он не просто совершал махинации с резиденцими клиентов, а еще и обманывал тех, кому эти места не достались.

– Очевидно, что Бейтман рассказывает Пейну обо всех своих проблемах, – продолжал Нейл. – Если он расстроился, когда Мэги спросила его про историю в «Латам Мейнор», мог ли он рассказать об этом Пейну?

– Может быть. Но о чем ты?

– О том, что этот Пейн – ключ ко всему. Он тайно владеет «Латам Мейнор». Женщины там умирают при невыясненных обстоятельствах, но если учесть, сколько их умерло за последнее время и схожесть фактов – все они одинокие, без близких родственников, – то выявляется странная картина. А кто наживается на всем этом? «Латам Мейнор», путем перепродажи освободившихся апартаментов.

– Ты хочешь сказать, что Лайам Пейн убил всех этих женщин? – удивился Роберт Стефенс.

– Пока не знаю, – ответил его сын. – Полиция думает, что в смертях виноваты доктор Лейн и, а может быть или, сестра Маркей, но миссис Бейнбридж отметила, что доктор Лейн «добрый», а Маркей хорошая медсестра. Уверен, она знает, что говорит. Она наблюдательная. Нет, я не в курсе, кто убил этих женщин, но думаю, что Мэги пришла к такому же заключению, и наверное, слишком близко подошла к настоящему убийце.

– Но при чем тут колокольчики? И Бейтман? Не понимаю! – возмутился Роберт Стефенс.

– Колокольчики? Кто знает? Может быть, это причуда убийцы. Хотя, если Мэги нашла эти колокольчики на могилах и проверила некрологи, она могла догадаться о том, что произошло на самом деле. Колокольчики могут быть доказательством, что женщины убиты. – Нейл замолчал. – Что касается Бейтмана, то он слишком большой чудак, чтобы участвовать в таком расчетливом деле. Нет, думаю, здесь главный мистер Лайам Моор Пейн. Ты слышал его идиотское предположение об исчезновении Мэги? – иронично заметил Нейл. – Спорю, он знает, что случилось с Мэги, и пытается направить поиски в другую сторону.

Заметив, что Пейн завел машину, Роберт Стефенс повернулся к сыну.

– Я понял, что мы преследуем его, – сказал он.

– Совершенно верно. Хочу знать, куда поедет Пейн, – кивнул Нейл и произнес про себя свою молитву: «Пожалуйста, пожалуйста, пусть он приведет меня к Мэги».

* * *

Доктор Вильям Лейн обедал в «Латам Мейнор» вместе с некоторыми жильцами пансионата. Он объяснил отсутствие Одиль тем, что та расстроена прощанием с дорогими друзьями. Сам же он хотя и сожалел по поводу расставания с тем, что было так ему приятно, твердо верил, что всему приходит конец.

– Хочу убедить всех, что подобное безобразие не повторится никогда, – обещал он, имея в виду продажу секретной информации Дженис Нортон.

Летиция Бейнбридж приняла приглашение отобедать за столом доктора.

– Правильно ли я поняла, что сестра Маркей подала на вас жалобу за нарушение врачебной этики, заявляя, что вы пассивны и допускаете смерть своих пациентов? – спросила она.

– Думаю, да. Это, конечно, не правда.

– А как это расценивает ваша жена? – настаивала миссис Бейнбридж.

– Она тоже очень огорчена, потому что считала сестру Маркей своей подругой. – «Что абсолютно глупо», – добавил он про себя.

Его прощание было достойным и своевременным.

– Порой уместно передать бразды правления в другие руки. Я всегда стремился делать добро. Если я в чем-то виноват, то лишь в том, что доверился вору, а не в незнании своего дела.

Покидая основное здание, доктор Лейн думал: «Не знаю, чего ждать теперь, но твердо уверен, что работу придется искать самому».

Что бы ни случилось, он решил больше ни дня не жить с Одиль.

Когда он поднялся на второй этаж, дверь спальни была открыта, а Одиль кричала в телефонную трубку, возможно, передавая информацию на автоответчик:

– Ты не можешь так со мной поступить! Не можешь бросить меня просто так! Позвони мне! Ты должен обо мне позаботиться! Ты обещал! – Она с грохотом бросила трубку.

– С кем ты разговаривала, дорогая? – спросил он с порога. – Наверное, с таинственным благодетелем, который вопреки всему нанял меня на это место? Больше не тревожь его или ее, или кого бы то ни было по поводу меня. Что бы я ни сделал, в твоей помощи я отныне не нуждаюсь.

Одиль подняла на него опухшие от слез глаза.

– Вильям, ты так не думаешь.

– О нет, я думаю именно так. – Он изучал ее лицо. – Ты действительно напугана, не так ли? Интересно, почему. Я всегда подозревал, что в этой пустой головке что-то происходит. – Я бы не сказал, что мне интересно, – продолжал он, открывая свой шкаф и доставая чемодан. – Просто немного любопытно. После моего маленького рецидива вчера вечером я был немного не в себе. Но когда моя голова прояснилась, я начал думать и кое-что проверил.

Он повернулся и посмотрел ей в лицо.

– Ты не осталась на обед в Бостоне вчера вечером, Одиль. Я не знаю, где ты была, но твои туфли сильно испачканы грязью, не так ли?