Текст книги "Ты обратилась в лунный свет"

79

Погода менялась, резко похолодало. Утреннее солнце закрыли тучи, и к одиннадцати небо стало тяжелым и серым.

Нейл и отец сидели на жестких деревянных стульях, которые вместе со столом секретарши и ее стулом составляли всю обстановку приемной конторы Дугласа Хансена.

Единственным сотрудником была немногословная молодая женщина лет двадцати, равнодушно сообщившая им, что мистер Хаисен отсутствует с четверга и обещал вернуться сегодня часам к десяти.

Дверь в кабинет была открыта, и они видели, что комната обставлена так же скудно, как и приемная: стол, стул, шкаф и маленький компьютер.

– Не похоже на преуспевающую брокерскую фирму, – сказал Роберт Стефенс. – Я бы сказал, что это напоминает декорацию. Все так устроено, чтобы убраться из города по первому свистку.

Нейлу казалось невыносимым сидеть здесь и ничего не делать. «Где Мэги?» – не переставал спрашивать он себя.

«Она жива, она жива, – настойчиво повторял он. – И я ее найду». Он попытался сосредоточиться на словах отца и ответил:

– Сомневаюсь, что он показывает это место своим потенциальным клиентам.

– Конечно нет, – согласился Роберт Стефенс. – Он приглашает их в приличные рестораны. Из того, что я слышал от Коры Гебхарт и Лауры Арлингтон, он очень обаятелен, и обе отмечали, что он казался весьма понимающим в инвестициях.

– Тогда он где-то основательно подучился. Haш агент по безопасности, проверявший Хансена, сказал мне, что его выгнали из двух брокерских домов за полное несоответствие.

Они резко повернули головы в сторону открывшейся двери и успели заметить испуг на лице Дугласа Хансена, когда тот их увидел.

«Он принял нас за полицейских, – догадался Нейл. – Наверное, уже слышал про самоубийство дяди». Они встали. Роберт Стефенс заговорил первый:

– Я представляю миссис Кору Гебхарт и миссис Лауру Арлингтон, – официально объявил он. – Как их финансовый доверенный, намерен обсудить недавние инвестиции, осуществленные вами для них.

– Я здесь в качестве представителя от Мэги Холлоувей, – сердито сказал Нейл. – Где вы были прошедшей ночью и что вам известно о ее исчезновении?

* * *

Мэги начала дрожать. Как долго она здесь? Она уснула или потеряла сознание? Голова сильно болела. Во рту пересохло от жажды.

Как давно она звала на помощь последний раз. Искал ли ее кто-нибудь? Знал ли хоть кто-то о ее исчезновении?

Нейл. Он обещал заехать сегодня вечером. «Нет, вчера вечером, – подумала она, пытаясь определить время. – Я была в музее в девять, – напомнила она себе. – Здесь я уже несколько часов. Теперь утро, а может, гораздо позже?»

Нейл к ней заехал.

Или нет?

Она не верила его заботливым заверениям. Он может и не заехать. Она была с ним холодна. Возможно, он умыл руки.

«Нет, нет», – молила она. Нейл не сделает этого, он будет искать ее.

– Найди меня, Нейл, пожалуйста, найди, – шептала она, глотая слезы.

У нее перед глазами явилось его лицо. Озабоченное. Участливое. Обеспокоенное за нее. Если бы она рассказала ему про колокольчики на могилах. Если бы позвала с собой в музей.

«Музей». – вдруг подумала она. Голос у нее за спиной. Она постаралась вспомнить, что было после нападения. Она повернулась и увидела его лицо, перед тем как он ударил ее фонариком по голове. Дьявол Убийца.

Точно так же он выглядел, убивая Нуалу.

Колеса. Она была в полусознании и чувствовала, что ее куда-то везут.

Женский голос. Она слышала знакомый женский голос. Вспомнив, чей это был голос, Мэги застонала.

«Надо выбраться отсюда, – решила она. – Я не могу умереть. Зная такое, я не имею права умереть. Она сделает это для него еще раз. Уверена, что сделает».

– Помогите! – крикнула Мэги. – Помогите!

Она кричала снова и снова, пока не заставила себя замолчать. «Без паники, – предупредила она себя. – Несмотря ни на что, не паникуй».

«Буду медленно считать до пятисот и крикну три раза, – решила она. – Постараюсь не сбиться».

Вдруг она услышала монотонный, приглушенный шум наверху, потом почувствовала подергивание веревочки. Пошел дождь, догадалась она, вода проникал, внутрь через трубочку.

81

В 11.30 Брауэр и детектив Хаггерти пошли в здание «Латам Мейнор». Его жители явно знали, что произошла какая-то неприятность. Oни стояли маленькими группами в большом зале и в библиотеке.

Полицейские чувствовали на себе любопытные взгляды, когда горничная вела их в административную часть здания.

Доктор Лейн вежливо приветствовал их:

– Проходите. Я к вашим услугам. – Жестом он пригласил их сесть.

«Он плохо выглядит», – подумал Хаггерти, замечая налитые кровью глаза, темные круги вокруг них, запах изо рта и капли пота на лбу.

– Доктор Лейн, мы только зададим несколько вопросов, больше ничего, – начал Брауэр.

– Ничего больше, чем что? – спросил Лейн, пытаясь изобразить улыбку.

– Доктор, перед тем как начать работать здесь, вы были безработным несколько лет. Почему?

Мгновение Лейн молчал, потом тихо произнес:

– Подозреваю, вам уже известен ответ на этот вопрос.

– Нам бы хотелось услышать вашу версию, – сказал ему Хаггерти.

– Моя версия, как вы изволили выразиться, такова, что в приюте, которым я заведовал, случилась эпидемия гриппа. Четырех женщин пришлось госпитализировать. Поэтому, когда появились новые больные с симптомами инфлюэнцы, я решил, что они поражены тем же вирусом.

– Но это было не так, – тихо проговорил Брауэр. – На самом деле в отделении, где они находились, был сломан обогреватель, и они отравились окисью углерода. Трое умерли. Это правда?

Лейн отвел в сторону глаза и смолчал.

– И верно, что сын одной из женщин сказал вам, что нарушенная ориентация его матери не похожа на симптом инфлюэнцы, он даже посоветовал проверить наличие в воздухе окиси углерода?

Лейн снова смолчал.

– Вы потеряли лицензию за невнимательное отношение к работе, но все же вам удалось получить это место. Как это произошло? – спросил Брауэр.

Лейн поджал губы.

– Потому что в корпорации «Престижные Резиденции» нашлись люди, достаточно справедливые, чтобы понять, что я был директором переполненного, нищего заведения, что я работал пятнадцать часов в сутки, что была эпидемия гриппа, и не правильный диагноз вполне объясним, а тот, кто подал жалобу, постоянно был всем недоволен, начиная с температуры горячей воды до скрипа дверей и сквозняка из окон.

Он встал.

– Нахожу эти вопросы оскорбительными, надеюсь, что вы немедленно покинете здание. К тому же вы совершенно расстроили наших жильцов. Кому-то понадобилось сообщить всем, что вы должны здесь появиться.

– Это, должно быть, сестра Маркей, – сказал Брауэр. – Пожалуйста, скажите, где ее можно найти.

В маленькой комнате на втором этаже, служившей ей кабинетом, Зельда Маркей сидела напротив Брауэра и Хаггерти с откровенно вызывающим видом. Ее грубое лицо было красно от злости, глаза застыли от ненависти.

– Меня ждут мои пациенты, – резко заявила она. – Им известно, что муж Дженис Нортон совершил самоубийство, и ходят слухи, что она занималась здесь ка-който нелегальной деятельностью. Еще больше их расстроило известие о том, что пропала мисс Холлоувей. Все, кто знал ее, очень ее любили.

– А вам она нравилась, мисс Маркей? – спросил Брауэр.

– Я не знала ее достаточно хорошо, чтобы любить. Я разговаривала с ней всего несколько раз и нашла, что она очень приятная.

– Мисс Маркей, вы дружны с Эрлом Бейтманом, не так ли? – спросил Брауэр.

– Для меня дружба предполагает фамильярность. Я знаю профессора Бейтмана и восхищаюсь им. Он, как и вся его семья, был очень внимателен к его тетушке Алисии Бейтман, гостившей в приюте Сисайда, где я официально работала.

– На самом деле Бейтманы были очень щедры с вами, не так ли?

– Они понимали, что я превосходно ухаживала за Алисией, и по своей доброте настояли на хорошем вознаграждении.

– Понимаю. Хотелось бы знать, почему вы решили, что лекция о смерти может быть интересна жителям «Латам Мейнор». Вы полагаете, им очень скоро придется с ней встретиться?

– Господин Брауэр, я знаю, что наше общество панически боится слова смерть, но у старшего поколения более реальный взгляд. Почти половина наших жильцов сделали особые распоряжения на случай своей кончины, и порой они даже шутят на эту тему.

Она выдержала паузу.

– Однако, на мой взгляд, нет ничего особенного, если профессор Бейтман читает лекции о королевских похоронах, происходивших на протяжении веков, что является очень интересной темой, если он этим занимается... – Она помолчала, потом продолжила:

– Я также признаю, что использование колокольчиков расстроило многих, но то, как миссис Сара Кушинг обошлась с профессором Бейтманом, непростительно. Он не хотел ничего плохого, но она поступила бесчеловечно.

– Вы считаете, он сильно разозлился? – мягко спросил Брауэр.

– Полагаю, что он был оскорблен, а потом, возможно, разозлился, да. Когда он не читает лекции, он очень робок.

Хаггерти оторвался от своих записей. В голосе медсестры появилась откровенная мягкость. Он был уверен, что Брауэр это тоже заметил. Дружба предполагает фамильярность. «Сдастся мне, что леди слишком сильно возмущается», – решил он.

– Сестра Маркей, а что вам известно о рисунке, сделанном миссис Нуалой Моор вместе с Гретой Шип-ли?

– Совершенно ничего, – огрызнулась она.

– Он был в номере у миссис Шипли, а после ее смерти исчез.

– Это совершенно исключено. Комната или номер запирается сразу. Об этом знают все.

– Угу. – Тон Брауэра стал доверительным:

– Сестра Маркей, между нами, что вы думаете о докторе Лейне?

Она прямо взглянула на него, помолчав, прежде чем ответить.

– Я готова на все, даже если это заденет кого-то. Готова даже потерять работу за свои взгляды, но не позволила бы доктору Лейну лечить даже кошку. Он наиглупейший терапевт, какого я когда-либо встречала, поверьте, я повидала их на своем веку.

Она встала.

– Я имела честь работать с величайшими докторами. Поэтому не могу понять, почему руководство «Престижа» выбрало доктора Лейна для этого заведения. И прежде чем вы спросите, скажу вам, что именно поэтому я так часто проверяю пациентов, о которых беспокоюсь. Не уверена, что он может дать им такое лечение, какое им необходимо. Знаю, что многим не нравится, но я делаю это рада их блага.

82

Нейл и Роберт Стефенс поехали прямо в полицию Ньюпорта.

– Чертовски здорово, что ты оформил арест вчера, – сказал Роберт сыну. – Этот парень готов был смыться. Теперь, когда его банковский счет арестован, мы сможем вытащить деньги Коры или хотя бы их часть.

– Но он не знает, что с Мэги, – с горечью сказал Нсйл.

– Нет, думаю, не знает. В пять часов ты не сможешь быть шафером на свадьбе в Нью-Йорке, найди свидетелей, чтобы не оставаться на церемонии до конца, и возвращайся скорее сюда.

– Он больше говорил об алиби, чем о своих махинациях с акциями, – заметил Нейл. – Папа, у него в том офисе нет никаких доказательств, чем он занимается. Ты видел хоть одно финансовое дело, хоть один проспект или вообще что-нибудь, похожее на то, что есть у меня в конторе?

– Нет, не видел.

– Поверь. Он там не работает. Все операции ведутся из другого места. И вероятно, там тоже занимаются надувательством. – Нейл помолчал, угрюмо глядя в окно. – Господи, какая мерзкая погода.

«Холодает, льет дождь. Где же Мэги? – думал он. – Что с ней? Она напугана?»

«Она мертва?»

Нейл еще раз отогнал эту мысль. Она не может умереть. Она будто бы звала его на помощь.

Они прибыли в полицию и узнали, что шефа Брауэра нет, но с ними встретился детектив Хаггерти.

– Не могу ничего сообщить, – откровенно ответил он на их нетерпеливые расспросы о Mэги. – Никто не видел жтот пикап в городе прошлой ночью. Мы связались с соседями мисс Холлоувей. Проезжая мимо ее дома по пути на обед в семь часов, они видели машину на стоянке. Когда они возвращались в половине десятого, ее уже не было. Поэтому можно предположить, что она уехала где-то в пределах этих двух с половиной часов.

– И это все, что у вас есть для нас? – спросил Нейл нетерпеливым тоном. – Боже, должно быть что-то еще.

– Думаю, есть. Я знаю, что она была в похоронном музее в понедельник днем. Мы говорили с ней перед отъездом туда и после возвращения.

– Похоронный музей? – произнес Нейл. – Это похоже на Мэги. Что она там делала?

– По словам профессора Бейтмана, она помогала ему выбрать наглядные пособия для телепередач, – ответил Хаггерти.

– Вы сказали, по словам профессора Бейтмана? – резко спросил Роберт Стефенс.

– Разве? Ну, я хотел сказать, что у нас нет оснований сомневаться в словах профессора. Он, возможно, немного эксцентричен, но он вырос в этом городе, люди его знают, и за ним не числится никаких дел. – Он заколебался. – Буду с вами совершенно откровенен. Миссис Холлоувсй, похоже, заметила в нем что-то, что ее сильно беспокоило. Кода мы проверили, то узнали, что, хотя в его истории нет ничего интересного для полиции, тем не менее он был причиной истерики некоторых обитательниц «Латам Мейнор». Они, кажется, вышвырнули его из пансиона.

«Опять „Латам Мейнор“!» – подумал Нейл.

– Бсйтман также сознался, что показал Мэги, куда прячет ключ от музея, и пригласил ее пофотографировать в любое время.

– Вы полагаете, она отправилась туда вчера ночью? Одна? – спросил Нейл, сам себе не веря.

– Не думаю. Нет, дело в том, что музей вчера ограбили. Не поверите, украли гроб. Мы занимаемся опросом детей в округе, которые и раньше доставляли нам беспокойство. Нам кажется, что это их работа. Они также могут нам помочь с мисс Холлоувей. Если она была в музее и они видели там ее машину, верю, что она ушла оттуда раньше их.

Нейл встал, чтобы уйти. Ему надо было уйти, надо было что-то делать. К тому же он понял, что ничего нового больше не узнает. Но он мог вернуться в «Латам Мейнор» и, может быть, что-нибудь выяснить. Объяснить причину визита можно желанием переговорить с директором о заявлении Ван Хиллари.

– Свяжусь с вами позже, – сказал он Хаггерти. – Иду в «Латам Мейнор» и поговорю там кое с кем. Никогда но знаешь, кто даст подсказку, и у меня есть хороший повод. В пятницу я был у них, осматривал место по просьбе супружеской пары, моих клиентов, и у меня как раз возникли вопросы.

Хаггерти поднял брови.

– Хочу вам сообщить, что мы недавно там были.

– Почему? – быстро спросил Роберт Стефенс.

– Мы беседовали с директором и с одной из медсестер, с Зельдой Маркей, которая, кажется, близкий друг профессора Бейтмана. Больше ничего не могу сказать.

– Папа, какой у тебя в машине номер телефона? – спросил Нейл.

Роберт Стефенс достал визитную карточку и написал номер на ее обороте.

– Вот.

Нейл передал карточку Хаггерти.

– Если будут какие-нибудь новости, свяжитесь с нами по этому номеру. А мы станем звонить вам каждый час.

– Отлично. Мисс Холлоувей ваш близкий друг, не так ли?

– Больше, чем друг, – сказал Роберт Стефенс с чувством. – Считайте, что мы ее семья.

– Как вам угодно, – просто ответил Хаггерти. – Я понимаю. – Он посмотрел на Нейла. – Если бы у меня пропала жена, я бы тоже себе места не находил. Я виделся с мисс Холлоувей. Она по-настоящему умна и верю, что очень сообразительна. Если есть хоть какая-то возможность помочь себе, поверь мне, она ею воспользуется.

Искреннее сочувствие Хаггерти заставило Нейла осознать, как близок он к потере той, без кого, к своему удивлению, не мог представить себе жизни. Он проглотил внезапно появившийся комок в горле. Не надеясь на свою сдержанность, кивнул и вышел.

В машине он сказал:

– Па, почему мне кажется, что «Латам Мейнор» – центр всех этих событии?

83

– Мэги, почему ты не зовешь на помощь? Это неумно.

О Господи, нет! Он вернулся! Его голос, пустой и глухой, был едва различим сквозь шум дождя.

– Тебе, должно быть, сыро там внизу, – говорил он. – Я рад. Хочу, чтобы тебе было холодно, сыро и страшно. Бьюсь об заклад, что ты еще и голодна. Или только хочешь пить?

«Не отвечай, – велела она себе. – Не умоляй его. Ему только этого и надо».

– Ты разрушила все мои планы, Мэги, ты и Нуала. Она начала кое-что подозревать, поэтому должна была умереть. А теперь все очень хорошо. «Латам Мейнор». Теперь я его хозяин. Я владелец компании. А насчет колокольчиков ты не права. Эти женщины не были похоронены заживо, может быть, немного раньше, чем назначил им Бог. Им было отпущено чуть больше времени. Именно поэтому я положил на их могилы колокольчики. Это моя маленькая шутка. Ты единственная, похороненная действительно живой. Когда тела старух будут эксгумированы, в их смерти обвинят доктора Лейна. Решат, что лекарства перепутали по его вине. Он дрянной врачишка, с жуткой характеристикой, и пропойца. Поэтому я сделал так, чтобы его взяли на эту должность. Но твое идиотское вмешательство означало, что я не смогу больше призывать своего маленького ангела смерти помочь старушкам сойти в могилу пораньше. И это очень плохо. Мне нужны деньги. Ты вообще представляешь, какие деньжищи крутятся вокруг этих комнат? Огромные! Огромные!

Мэги закрыла глаза, пытаясь отогнать от себя его лицо. Она словно видела его. Он сумасшедший.

– Полагаю, ты догадалась, что у твоего колокольчика вырван язычок, не так ли? А теперь прикинь, как долго ты протянешь, если закрыть трубку?

Она почувствовала, как ей на руку упала грязь, и испуганно попыталась прочистить отверстие пальцем. На нее посыпалось еще больше грязи.

– А, вот еще что, Мэги, – сказал он внезапно тихим голосом. – Я забрал все колокольчики с могил. Мне эта идея показалась хорошей. Я положу их на место, когда они снова закопают тела. Приятных сновидений.

Она услышала, как что-то стукнуло о дыхательную трубку, потом все затихло. Он ушел. Она не сомневалась, что поступление воздуха было блокировано. Она сделала единственное, что могла: не останавливаясь, дергала за веревочку, чтобы забившая трубку грязь не засохла. «Господи, пожалуйста, – молилась она. – сделай так, чтобы кто-нибудь увидел, что колокольчик шевелится».

Сколько пройдет времени, пока она израсходует весь кислород? Часы? Дни?

– Нейл, помоги мне, спаси меня, – шептала она. – Ты нужен мне. Я тебя люблю. Не хочу умирать!

84

Летиция Бейнбридж категорически отказалась ложиться в больницу.

– Можешь отослать эту машину или поезжай на ней сама, – решительно заявила она дочери. – А я никуда не поеду.

– Но, мама, у тебя слабое здоровье, надо подлечиться, – протестовала Сара Кушинг, отлично зная, что спорить с матерью бесполезно. Когда ее мама становилась похожа на упрямого мула, переубедить се было невозможно.

– А у кого оно крепкое в девяносто четыре года? – спросила миссис Бейнбридж. – Сара, я ценю твое старание, но здесь такое творится, что я не желаю ничего пропустить.

– Может, ты хотя бы покушаешь?

– Только не обед. Ты же понимаешь, что доктор Эванс осматривал меня всего несколько дней тому назад. Я совершенно здорова.

Сара Кушинг неохотно возразила:

– Очень хорошо, но ты должна пообещать мне, что если занеможешь, то позволишь мне показать тебя доктору Эвансу еще раз. Я не желаю, чтобы тебя лечил доктор Лейн.

– Я тоже не хочу. Хотя сестра Маркей и шпионка, но она заметила, что Грета Шипли изменилась на прошлой неделе, и пыталась заставить доктора Лейна сделать что-нибудь. А он, конечно, ничего не нашел. Он ошибся, а она нет. Кому-нибудь известно, почему полиция беседовала с ней?

– Не знаю.

– Ну так узнай! – воскликнула старая леди. Потом более мягким голосом добавила:

– Я так беспокоюсь за эту прелестную девушку Мэги Холлоувей. В наше время многие молодые люди нетерпеливы или равнодушны к таким старикам, как я. Но не она. Мы все молимся, чтобы она нашлась.

– Я знаю и тоже молюсь, – согласилась Сара Кушинг.

– Хорошо, иди вниз и все разузнай. Начни с Анжелы. Она ничего не пропускает.

* * *

Нейл позвонил из машины доктору Лейну и сказал, что хотел бы обсудить вопрос о переселении супругов Ван Хиллари в «Латам Мейнор». Он отметил, что голос Лейна был странно равнодушным.

В «Латам Мейнор» их встретила та же хорошенькая молодая горничная. Нейл вспомнил, что ее зовут Анжела. Когда они вошли, она разговаривала с интересной женщиной лет шестидесяти.

– Я сообщу доктору Лейну, что вы здесь, – мягко произнесла Анжела. Когда она прошла через холл во внутренние помещения, пожилая дама подошла к ним.

– Не хочу казаться назойливой, но вы из полиции? – спросила она.

– Нет, мы не из полиции, – быстро ответил Роберт Стефенс. – Почему вы спросили? Какие-то проблемы?

– Нет. По крайней мере, я надеюсь. Позвольте объяснить. Я Сара Кушинг. Моя мама, Летиция Бейнбридж, живет здесь. Она очень полюбила молодую женщину Мэги Холлоувей, которая, кажется, пропала, и мама очень хочет знать, что с ней.

– Мы тоже очень любим Мэги, – сказал Нейл, чувствуя, что комок в горле может помешать ему схватиться за соломинку. Может быть, Мэги кому-то что-то сказала, хотя бы случайно, нам важно все, что помогло бы нам отыскать ее.

Он прикусил губу, не в силах продолжать.

Сара Кушинг внимательно смотрела на него, чувствуя, как он страдает. Ее ледяные голубые глаза смягчились.

– Конечно, вы можете поговорить с мамой, – торопливо произнесла она. – Я обожду в библиотеке и провожу вас, когда вы освободитесь.

Горничная вернулась.

– Доктор Лейн готов принять вас, – сказала она.

И снова Нейл и Роберт Стефенс побрели за ней в кабинет Лейна. Нейл напомнил себе, что они здесь, чтобы поговорить о Ван Хиллари. Он перебрал в уме вопросы, которые собирался задать от их имени. Была ли владельцем пансионата корпорация «Престижные Резиденции», или она его только финансировала? У него должны быть достаточные доказательства надежности капиталовложений. Позволено ли будет супругам Ван Хиллари отделать и обставить апартаменты по своему вкусу?

Войдя в кабинет доктора Лейна, оба были потрясены увиденным. Мужчина за столом так сильно изменился, что, казалось, они разговаривают с другим человеком. Больше не было учтивого, улыбчивого, обходительного директора.

Лейн выглядел больным и опустившимся, лицо се-рое, глаза опухли. Молча он предложил им сесть, потом сказал:

– Я понял, что у вас есть вопросы. Буду рад ответить. Но с вашими клиентами в выходные встретится новый директор.

«Его уволили. – понял Нейл. – Почему?» Он решил перехватить инициативу.

– Послушайте, я не знаю, что произошло здесь, и не спрашиваю у вас о причинах вашего ухода. – Он сделал паузу. – Но знаю, что ваш бухгалтер продавала секретную информацию. Это одно из оснований для моего беспокойства.

– Да, именно это недавно стало известно. Уверен, здесь этого больше не повторится, – сказал Лейн.

– Сочувствую, – продолжал Нейл. – В делах инвестирования мы постоянно сталкиваемся с проблемой утечки информации. – Он видел, что отец вопросительно смотрит на него, но должен был узнать, за это ли уволили Лсйна. В душе он не верил и подозревал, что причина была во внезапных кончинах некоторых обитательниц пансионата.

– Я знаком с этой проблемой, – согласился Лейн. – Моя жена работала в охранной фирме «Рандольф и Маршал» в Бостоне, перед тем как я был назначен сюда. Кажется, что бесчестные люди повсюду. О, позвольте мне ответить на ваши вопросы. «Латам Мейнор» прекрасное место, и должен вас заверить, что ванш клиенты будут здесь счастливы.

Когда они выходили от него через пятнадцать минут. Роберт Стефенс сказал:

– Нейл, этот парень сильно напуган.

– Знаю. И не потому, что потерял работу. – «Я теряю время». – думал он. Он упомянул имя Мэги, а Лейн изобразил на лице лишь вежливое сочувствие.

– Папа, может, нам больше не надо ни с кем здесь разговаривать? – спросил он, когда они подошли к холлу. – Я хочу проникнуть в дом Мэги и обыскать его. Может быть, найдем там какую-нибудь подсказку о том, что она делала прошлой ночью.

Однако их ждала Сара Кушинг.

– Я позвонила маме, она очень хочет с вами встретиться.

Нейл готов был возразить, но увидел предупреждающий взгляд отца. Роберт Стефенс опередил его.

– Нейл, почему бы тебе не навестить ее? Я сделаю несколько знонков из машины. Собирался сказать тебе, что оставил себе запасной ключ от нового замка на случай, если Мэги свой потеряет. Она знает об этом. Позвоню маме, и она его привезет. Еще позову детектива Хаггерти.

"Маме подтребуется полчаса, чтобы доехать до дома Мэги, – прикинул Нейл и кивнул в знак согласия.

– Хотел бы поговорить с вашей мамой, миссис Кушинг.

По пути в комнату Летиции Бейнбридж он решил спросить ее про лекцию Эрла Бейтмана, из-за которой его выгнали из «Латам Мейнор». «Бейтман был последним, кто общался вчера с Мэги, – рассуждал он. – Потом она разговаривала с детективом Хаггерти, и с тех пор ее никто не видел».

«Об этом кто-нибудь подумал? – гадал он. – Поверил ли кто-нибудь рассказу Эрла Бейтмана, что он сразу уехал в Провиденс, когда вышел из музея вчера днем?»

– Вот мамины апартаменты, – сказала Сара Кушинг. Она постучала, дождалась приглашения и только после этого открыла дверь.

Напряженная, миссис Летиция Бейнбридж сидела в кресле-качалке. Она жестом пригласила Нейла войти и указала на стул рядом с собой.

– Из того, что сказала мне Сара, я поняла, что вы знакомый Мэги. Вы, должно быть, сильно встревожены. Мы все очень беспокоимся. Чем я могу помочь?

Допуская, что Саре Кушинг могло быть около семидесяти, Нейл подсчитал, что этой ясноокой, звонкоголосой женщине под девяносто, а то и больше. Казалось, она ничего в жизни не пропустит. «Хоть бы она рассказала мне что-нибудь путное», – молился он.

– Миссис Бейнбридж, надеюсь, что не расстрою вас своей полной откровенностью. По непонятной мне причине Мэги очень насторожили недавние кончины жительниц этого пансиона. Известно, что не далее как вчера утром она ознакомилась с некрологами шести женщин, пять из которых жили здесь и недавно умерли. Во всех пяти случаях смерть наступила во сне, когда они оставались без присмотра, и ни у одной не было близких родственников.

– Боже милостивый! – испуганно воскликнула Сара Кушинг.

Летиция Бейнбридж даже не моргнула.

– Вы говорите о небрежности или убийстве? – спросила она.

– Не знаю, – ответил Нейл. – Знаю только, что Мэги начала расследование, которое привело к решению эксгумировать хотя бы двух последних. А теперь она сама пропала. И только что я узнал об увольнении доктора Лейна.

– Я тоже узнала об этом только что, мама, – сказала Сара Кушинг. – Но все думают, что это из-за бухгалтерши.

– А что сестра Маркей? – спросила миссис Бейнбридж свою дочь. – Полиция допрашивала ее из-за этого? Я имею в виду из-за смертей?

– Никто не знает, но она сильно расстроена. И конечно, миссис Лейн тоже. Я слышала, что они обе закрылись в кабинете Маркей.

– А, эти две всегда шушукаются, – презрительно сказала Летиция Бейнбридж. – Не представляю, о чем они могут разговаривать. Маркей должна быть ужасно нудной, но у нее хотя бы есть мозги. У другой просто пустая голова.

«Так я ничего не добьюсь», – подумал Нейл.

– Миссис Бейнбридж, – начал он, – у меня всего одна минута. Я бы хотел спросить вас еще кое о чем. Вы были на лекции профессора Бейтмана? На той, что вызвала бурю негодования?

– Нет. – Миссис Бейнбридж стрельнула глазами в свою дочь. – В тот день Сара настояла на том, чтобы я отдохнула, и поэтому я пропустила такое зрелище. Но там была Сара.

– Уверяю, мама, тебе не доставило бы удовольствия быть привязанной к колокольчику и делать вид, что ты похоронена заживо, – возбужденно сказала Сара Кушинг. – Позвольте рассказать, что случилось, мистер Стефенс.

«Бейтман, наверное, сумасшедший». – подумал Нейл, слушая рассказ.

– Я была так возмущена, что сказала все, что думала, и почти швырнула ему эти жуткие колокольчики. – продолжала Сара Кушинг. – Поначалу он казался смущенным, но потом у него в лице появилось такое, что я даже испугалась. И конечно, сестра Маркей имела наглость защищать его! Я говорила с ней об этом потом, и она была весьма неосторожна, сказав мне, что профессор Бейтман был так расстроен, что не может больше видеть эти колокольчики, которые, вероятно, стоили ему немалых денег.

– Я все-таки очень жалею, что меня там не было, – вмешалась миссис Бейнбридж. – А что касается сестры Маркей, – продолжала она задумчиво, – если честно, то многие здесь считают ее отличной медсестрой. Я же полагаю, что она громкая, настырная, бесцеремонная, и хотела бы держаться от нее подальше. – Она помолчала и добавила:

– Мистер Стефенс, это звучит странно, но я думаю, что, несмотря на недостатки, доктор Лейн очень добрый человек, а я хорошо разбираюсь в людях.

Спустя полчаса Нейл и его отец подъехали к дому Мэги. Долорес Стефенс уже ждала их. Она взглянула на сына и взяла в руки его лицо.

– Мы ее найдем, – твердо сказала она. Не в состоянии говорить, Нейл кивнул.

– Где ключ, Долорес? – потребовал Роберт Стефенс.

– Вот он.

Ключ был от задней двери, и, войдя в кухню, Нейл подумал, что все началось именно здесь, когда убили мать Мэги.

Кухня была прибрана. В раковине не было тарелок. Он открыл моечную машину, внутри несколько чашек и блюдца, три-четыре маленькие тарелки.

– Интересно, где она обедала вчера вечером, – сказал он.

– Может, съела бутерброд, – предположила его мама. Она открыла холодильник и усидела пачку холодных закусок, потом указала на несколько ножей в корзине моечной машины.

– Возле телефона нет блокнота для заметок, – сказал Роберт Стефенс. – Мы знали, что она чем-то обеспокоена. Я так зол на себя. Жаль, что, вернувшись сюда вчера, я не уговорил ее остаться с нами.

В столовой и гостиной тоже все было в порядке. Нейл изучил вазу с розами на кофейном столике, размышляя, кто их прислал. «Наверное, Лайам Пейн, – подумал он. – Она упоминала о нем за обедом». Нейл встречался с Пейном несколько раз, и он мог быть тем, кого Нейл видел у Мэги в пятницу вечером.

Наверху в маленькой спальне было видно, что Мэги разбирала вещи Нуалы. Повсюду лежали аккуратно упакованные пакеты с одеждой, сумки, белье и обувь. В спальне, где она жила, ничего не изменилось с того времени, когда он менял замки на окнах.

Они перешли в большую спальню.

– Похоже на то, что Мэги собиралась спать здесь прошлой ночью, – сказал Роберт Стефенс, указав на свежезастланную постель.

Не отвечая, Нейл пошел наверх, в студию. Свет, который он видел вчера вечером, когда ждал Мэги у дома, все еще горел над фотографией, приколотой к стене. Нейл вспомнил, что в воскресенье днем ее там не было. Он прошел через комнату и остановился. По его телу пробежал холод. На рабочем столе в свете лампы он увидел колокольчики.

Он был убежден, что эти два колокольчика – из тех, что Эрл Бейтман использовал на лекции в «Латам Мей-нор», а потом спрятал с глаз долой. Это было столь же очевидно, как и то, что за ночью следует день.