Текст книги "Неповторимая весна"

Глава 28

От дверей гаража Донован крикнул:

– Увидимся вечером!

Кейт оторвалась от статьи о землетрясении в газете и продолжила завтракать.

– Счастливо. Передавай от меня привет Конни и Фрэнку.

– Ладно.

Дверь закрылась, и Донован отправился на всю субботу помогать дяде Фрэнку перестраивать ванную, то есть заниматься работой, скрепляющей узы мужской дружбы.

Конни всячески поощряла подобные занятия, ее дом от этого только выигрывал. На прошлые выходные она пригласила Кейт и Донована к ужину. Было приятно снова повидать семью Руссо, хотя Кейт понимала: ее осуждали за то, что посмела оставить Донована. К концу вечера Руссо, казалось, опять приняли ее в свой круг.

Кейт уже прожила на Бренди-лейн три недели, и, кроме полного событий первого дня в «Фениксе», жизнь текла спокойно. Донован несколько раз упоминал о том, что количество странных происшествий и случайностей на разных объектах необычайно возросло, но в целом дела компании шли гладко.

Кейт привыкла чередовать работу в офисе с учебой под руководством Лютера. Подготовка «Конкорда» к взрыву продолжалась, и протесты прекратились в основном потому, что демонстранты вынудили городские власти найти жилье для оставшихся отселенцев.

На опушке леса появились первые зеленые побеги. За день до этого, в пятницу, Кейт официально открыла комнату отдыха для персонала, устроив обед из заказанной провизии. К тому времени, как народ покончил с яблочным пирогом, исчезла всякая неловкость от того, что эта комната когда-то была кабинетом Сэма.

Пора было бежать. Сегодня у нее была назначена встреча с Вэл и Рейчел. Жаль, что Том вернулся в Калифорнию, а то он присоединился бы к ним. Было чудесно, когда он приезжал на несколько дней. Джулия сияла, а дядюшки и тетушки приняли его с распростертыми объятиями и горами макарон. Если кого-то из них и волновало, что он гей, то никто этого не показал.

Перед встречей с подругами Кейт собиралась посетить ветеринара и сделать котенку прививки.

– Дина, иди к мамочке.

Динамитка дремала, но когда Кейт позвала ее, киска решила, что самое время поиграть. У Дины было только два состояния – или она носилась во всю прыть, или впадала в спячку. В настоящий момент она пребывала в активном состоянии. Задрав короткий толстый хвостик, кошка пронеслась в спальню хозяина и скрылась под кроватью королевских размеров.

Кейт остановилась на пороге. Комната Донована. Похоже на нарушение границ владения, но котенка надо поймать.

– Дина, лапочка, где же ты, чертенок?

Кейт легла на ковер и заглянула под кровать. Дина пряталась за спинкой, потом побежала вдоль стены, уворачиваясь от протянутой руки хозяйки. Когда она оказалась в углу, между стеной и ножкой кровати, Кейт попыталась схватить ее. Дина выскользнула, и средний палец Кейт наткнулся на что-то острое.

Женская сережка застряла между стеной и ножкой кровати. Кейт аккуратно достала ее. Длинная, свисающая серьга была миниатюрным произведением искусства из бусин и янтаря. Потеряна одной из подружек Донована, судя по всему, женщиной стильной. Кейт захотелось сломать сережку, растоптать.

Вместо этого она поднялась с пола, поджав губы. И почему явное свидетельство присутствия других женщин в его жизни расстроило ее гораздо сильнее, чем абстрактное предположение?

Как по волшебству рядом появилась Дина и потерлась маленькой головой о ногу хозяйки, будто понимая, что та нуждается в утешении. Кейт подхватила котенка, лаская мягкую шерстку. Неудивительно, что одинокие женщины традиционно держат кошек. Они гораздо больше заслуживают доверия, чем мужчины.

Ресторанчик «Морган Миллард» был расположен на Роланд-парк, где выросла Кейт, и она любила уютную атмосферу заведения, золотистое дерево его отделки и голубые обои с рисунком. Она подошла к кабинке, и небольшого роста, рыжеволосая Вэл кинулась обнимать Кейт.

– Прекрасно выглядишь, Кейт. Проживание в Мэриленде тебе на пользу.

– О тебе можно сказать то же самое, Вэл. Твоя личная жизнь, надо полагать, бьет ключом.

– Как сказать. Я сейчас практикую воздержание. Это дает массу энергии, как и утверждают все теоретики феминизма.

– Воздержание? Оно не продлится долго. – Кейт повернулась к кабинке, чтобы поздороваться с Рейчел, и увидела еще одну старинную подружку. – Лорел, как здорово!

Лорел Кларк выскользнула из кабинки, она выглядела настоящей жительницей Нью-Йорка в черном трикотаже и с толстой русой косой, спадавшей на спину. Было трудно представить ее в пышном белом бальном платье.

– Вэл уговорила меня приехать на денек, чтобы удивить тебя.

Кейт с восторгом обняла ее. Пятеро девчонок из «кружка подружек» были когда-то близки, как сестры. После выпуска они разъехались кто куда, но даже через много лет, если одной из них требовалось сочувствие, то она знала, что всегда может позвонить кому-нибудь из «кружка».

Когда же молодые женщины встречались, то месяцы и годы исчезали, а ощущение неразрывной связи оставалось.

Кейт посмотрела на Рейчел. Непоколебимо-спокойная, та выглядела как врач, которому каждый стал бы доверять. Она всегда знала, что хочет заниматься медициной, и добивалась этого с целеустремленностью, которая даже несколько пугала Кейт.

– Ну как там Австралия?

– Шумная. Жаркая. Мне бы надо было задержаться там еще на несколько недель, пока в этом полушарии не наступит весна. – Рейчел понизила голос: – Сочувствую по поводу кончины твоего отца.

– Я получила твое письмо. Спасибо.

Кроме выражения соболезнований, Рейчел очень проникновенно написала, как пережила шок, вызванный внезапной смертью матери. Такое понимание даже заставило Кейт расплакаться.

Хотя все подруги навещали Кейт в Сан-Франциско, встреча в Балтиморе заставила ее с ностальгией вспомнить школьные годы. Чувствуя себя юной и легкомысленной, она подняла стакан с водой.

– За Рейни, которой сейчас нет с нами. Пусть присоединится к нам на следующей встрече!

– Ура! – Торжественно чокнувшись стаканами, все выпили.

Вэл сказала:

– Ладно, девчонки, пришло время хвастаться. У кого какие новости? Фотографии?

– У меня есть снимок Сэнди и ее семьи. – Рейчел положила на стол фото.

– Повезло тебе, тетушка. Детишки все такие милые, – проговорила Лорел.

Рейчел согласно кивнула, потом начала рассказывать об Австралии. Это было интересно, но Кейт не могла не задуматься, почему все они, женщины, достигшие определенного положения в жизни, никак не могут завести собственные семьи. Рейчел и Том встречались много лет и до сих пор оставались добрыми друзьями, но и только.

Вэл обожала мужчин, и они находили ее весьма привлекательной благодаря особой живости, рыжим волосам и энтузиазму. Но ей почему-то все время доставались неудачники. За нью-йоркским шиком Лорел скрывалась некоторая застенчивость, так что, может быть, она просто не нашла еще подходящего человека. Ну по крайней мере оставалась Рейни. Кензи казался приятным парнем, невзирая на то что был сверхзвездой, и они, конечно, выглядели влюбленными по уши. Может, для них всех оставалась надежда.

Воспользовавшись паузой в общем разговоре, Кейт спросила:

– Ты чем сейчас занимаешься, Лорел? Расскажи нам.

– Так, ничем особенным. Издатель, на которого я работаю, переехал в здание «Декатур», один из первых небоскребов. Тебе надо приехать посмотреть, Кейт, это должно быть очень интересно для архитектора.

– Я изучала это здание в университете, – подтвердила Кейт. – Хотелось бы увидеть своими глазами. Может, получится на денек вырваться в Нью-Йорк в середине весны. Какие-нибудь волнующие мужчины появились в твоей жизни?

– В Нью-Йорке? Вряд ли это возможно. С точки зрения знакомств город похож на большую распродажу случайных вещей – много всего странного, но очень мало такого, что ты захотела бы взять домой. Я жду мужчину с голосом, как у Шона Коннери.

– Шон Коннери! – с восторженным вздохом повторила Вэл. – Если ты найдешь такого и решишь отказаться от него, пожалуйста, познакомь нас.

– А я-то думала, что ты практикуешь воздержание, – поддела подругу Лорел, – которое сберегает массу энергии.

– Если появится мужчина с голосом Шона Коннери, я вам покажу, сколько энергии сберегла. Ему от меня не отделаться!

Потом наступила очередь Кейт рассказывать о Кензи Скотте, у которого, если задуматься, действительно был голос, как у Шона Коннери.

Когда Рейчел и Лорел вышли в дамскую комнату, Вэл из своей объемистой сумки вытащила пачку листов.

– Вот результаты расследования, которое ты просила провести. Извини, что это заняло столько времени. По-моему, любой из этих клоунов способен на вандализм, если его спровоцируют.

Кейт, нахмурившись, просмотрела документы. Берк активно занимался политикой со времени своей учебы в колледже. Он был одним из студентов, группа которых учинила погром в университетской лаборатории, хотя ему так и не было предъявлено обвинение.

Джо Бикман оказался ветераном войны во Вьетнаме. Он неоднократно был награжден, знал кое-что об оружии и взрывателях и умел убивать. Сейчас он разрабатывал общественную программу реабилитации наркоманов. Достойный человек, но, возможно, гнев по поводу выселения матери заставил его вспомнить то, чем он занимался в молодости.

Вероятно, следователи по делу Сэма уже заинтересовались демонстрантами, но не повредило бы поделиться с ними информацией.

– Спасибо, Вэл. В «Конкорде» все стихло, но если возникнут проблемы, то теперь мы знаем, с кем имеем дело.

– Не за что.

Кейт обратила внимание на броские, цыганского типа украшения Вэл.

– Мне нравятся эти золотые обручи у тебя в ушах. Ты как относишься к пирсингу где-нибудь в более интимном месте?

– Я подумывала об этом, – призналась Вэл, – но представила себе, что случится, если колечко в пупке зацепится за молнию, и ужаснулась.

Взгляд Кейт остановился на подвеске, красовавшейся среди многочисленных ожерелий на шее Вэл. Свисающие бусины и янтарь, что-то очень знакомое.

– Хорошенькая, правда? – сказала Вэл. – Вообще-то это были серьги, но одну я потеряла, вот и повесила вторую на цепочку.

Стильная женщина. Донован и Вэл вместе в постели. Кейт почувствовала себя так, словно ее ударили. Она хотела закричать: «Но ты же была моей подругой!» Вместо этого досчитала до десяти, а потом сказала:

– Сегодня тебе везет. Утром я нашла твою потерянную серьгу. Под кроватью Донована.

Лицо Вэл окаменело.

– Я… я полагаю, что не смогу придумать ничего правдоподобнее очевидного объяснения.

– И незачем. Хочу сказать, меня не касается, с кем ты или он спали.

– Может, и нет, но мы же не роботы. Ох, мы все слишком, слишком чувствительные. Я нарушила кодекс дружбы тем, что спала с твоим бывшим мужем.

– Не волнуйся. Я не видела его почти десять лет. Он был ничей. – И Кейт продолжила, ненавидя себя за то, что хотела узнать: – Как долго вы встречались?

– Года полтора. Мы случайно столкнулись как-то, разговорились, ну и, ты знаешь… – Вэл, смутившись, пожала плечами.

– До недавнего времени?

Вэл пробежала пальцами по копне кудрей.

– Да. Он пришел попрощаться, узнав о завещании Сэма.

– Он, должно быть, очень сильно хотел получить «Феникс», раз ради этого порвал с тобой.

– Между нами не было ничего серьезного, Кейт. Просто отдых. Компания. Донован – очень милый парень, и он относился ко мне так хорошо, что я забыла обо всех этих недоумках, с которыми встречалась раньше. Но это не было великой страстью ни для кого из нас.

Повторяя себе, что зрелость наконец должна победить, детство, Кейт сказала:

– Прости, что мое возвращение спутало тебе все карты. Но через год я снова уеду. Даже раньше.

– Твое возвращение ничего не разрушило. – Вэл начала наматывать рыжие локоны на палец. – Признаюсь, я не возражала бы, если бы наши отношения развивались, но Донован этого не хотел, а если есть что-то, что я научилась за годы своей пестрой жизни распознавать, так это мужчина, не заинтересованный в углублении отношений. Полагаю, что ключ от его сердца есть только у тебя.

– Если у меня он и был, то я его потеряла. – Кейт постаралась придать лицу спокойное выражение, потому что возвращались Лорел и Рейчел. – Честно говоря, я не жажду его снова найти.

– Значит, ты круглая дурочка, Кейт. Послушай эксперта: хорошего мужчину найти трудно, – заключила Вэл. – Мы по-прежнему подруги? Я не прощу себе, если разрушила нашу дружбу.

Ее встревоженное лицо заставило Кейт взглянуть на ситуацию в целом. Их объединяли годы жизни. Подруга имела право встречаться с Донованом. Кейт потянулась и обняла Вэл.

– Конечно, мы по-прежнему дружим. Тебе не за что просить прощения. Помнишь наш старый лозунг?

Они хором повторили:

– Мужчины приходят и уходят, а подружки остаются навсегда!

Девушки придумали этот лозунг в старших классах, и он все еще оставался актуальным.

Остальные начали обсуждать десерт, но Кейт не участвовала в этих «я буду, если ты будешь». Она думала о Доноване. Все считали, что она сошла с ума, когда оставила его.

Все, кроме двоих, знавших правду, – кроме Тома и Рейчел Гамильтон.

Глава 29

Распад семьи Корси начался с самого обычного общего сбора. Часто по вечерам в воскресенье Кейт и Донован приходили к родителям на ужин, где присутствовал и Том, а иногда и Рейчел. Сегодня гостил только Том, вернувшийся от друзей из Сан-Франциско.

На ужин были спагетти, которые Кейт вообще-то любила, но в этот раз она пребывала не в самом лучшем настроении. Хотя ей и удалось закончить весенний семестр, не ударив лицом в грязь, последние несколько месяцев оказались очень трудными, потому что ее семейная жизнь все быстрее катилась под откос.

Донован сидел справа от нее. На нем был темно-синий блейзер, и выглядел он довольно мрачно, допивая джин с тоником, начатый перед обедом.

Кейт знала, что муж обеспокоен не меньше ее, но его реакция выражалась во все более усиливающемся чувстве собственника. Донован дотошно выспрашивал, где она была, даже если Кейт задерживалась на десять минут. Это все больше отторгало ее от друзей, потому что Доновану не нравилось, если она ходила в гости или даже просто звонила кому-то. Она понимала почему – при ее расписании у нее едва хватало времени для мужа в течение учебного года, и он чувствовал себя обделенным вниманием.

Но Кейт не хватало общения с друзьями, тем более теперь, когда ее брак разрушался. Уже было несколько случаев, когда муж яростно тряс ее или прижимал к стене, демонстрируя свою злость. Он всегда быстро остывал и извинялся и ни разу по-настоящему не причинил ей боли. И все же она боялась, – было невозможно предсказать, что выведет его из себя в следующий раз.

Донован заметил, что она смотрит на него, и улыбнулся одной ей. Да, они сейчас переживают не лучшие времена, но они справятся. Они слишком любят друг друга и решат все проблемы.

Голос отца донесся до Кейт сквозь раздумья:

– А где Рейчел, Том? Не видел ее уже несколько недель.

– Учится. На этой неделе у нее последний экзамен. Будущие врачи не умеют отдыхать.

– Пора тебе жениться на ней. Она может доучиться позже. Детей лучше всего заводить, пока ты молод и полон сил.

Кейт и сама часто слышала эти разговоры о детях. Три года женаты, и она до сих пор не беременна? Ну и что, что не окончила колледж, зато Донован окончил. Он может содержать семью. Она терпеливо выслушивала советы, обещая многочисленным тетям, дядям и кузинам, что детишки появятся в свое время.

Но у Тома все было иначе. Он посмотрел на Кейт, и она увидела в глазах брата муку.

– Папа, мама, я должен что-то вам сказать.

Джулия с непроницаемым выражением лица положила вилку.

– Да, милый?

– Рейчел – мой самый лучший друг, но мы никогда не поженимся. – У него дернулась щека. – Я… я понял, что я гей.

– Нет! – С посеревшим лицом Сэм вскочил на ноги, отбросив салфетку. – Ты шутишь, правда? Господи, что за гадкая шутка!

– Это не шутка, папа. Поверь, если бы я мог перемениться, я бы это сделал. Но Господь создал меня таким, а не другим.

– Нет! – снова закричал Сэм. – Не впутывай в это Господа. Ты болен, это уродство. Мы отведем тебя к врачу, он тебя вылечит.

Донован сморщился, будто его родственник превратился в таракана, а лицо Джулии исказилось от боли.

– Такого… я никогда бы не пожелала тебе, Том. Но, несмотря ни на что, ты мой сын.

Сэм уставился на жену, шокированный почти так же, как признанием Тома.

– Как ты можешь вести себя так, словно эта его отвратительная особенность вполне… вполне нормальна?

– Том не болен, Сэм, – сказала Джулия. – Я долгое время подозревала это, но надеялась, что ошибаюсь.

– Потому что не смогла бы вынести того, что твой сын – гей? – срывающимся голосом спросил Том.

– Нет. Потому что я знаю: тем, кто другой, жить гораздо труднее. А какая мать пожелает своему ребенку тяжелой жизни? – Джулия потянулась через стол и на мгновение положила ладонь на руку сына. – Но иногда трудная дорога – единственная.

Том выглядел таким одиноким на противоположном конце стола. Кейт подошла и стала около брата, положив руку ему на плечо.

– Знаю, для тебя это удар, папа. И для меня было так же, когда я узнала. Но Том не изменился. Все, чем ты так гордился, осталось при нем.

– Черт побери, Кейт, не поощряй его! – рявкнул отец. Донован, поджав губы, осведомился:

– Ты знала и не сказала мне?

– Я не могла говорить, пока брат не был готов признаться.

Том произнес:

– Думаю, будет лучше, если я уеду. В Сан-Франциско мне предложили работу. Территория вокруг залива – самое подходящее место для тех, кто заинтересован в развитии компьютерных технологий.

Сэм выругался.

– Это еще и столица всяческих извращенцев. Ты едешь туда, чтобы… чтобы… – Его губы двигались, но он не мог произнести определение того, к чему относился с таким отвращением.

– Я уезжаю по ряду причин, – спокойно проговорил Том. – Одна из них – обрести большую свободу, быть самим собой там, где мои… предпочтения не будут смущать вас.

– Останься здесь, Том, я устрою твое лечение, – умоляюще произнес Сэм. – Все равно, сколько бы это ни стоило и сколько бы времени ни заняло, только чтобы ты попытался преодолеть эти… эти грязные мысли.

– Я не пойду к врачу. Хороший скажет, что я такой, какой есть. А плохой внушит тебе ложную надежду, а мне будет внушать мысль, будто я взбунтовавшийся извращенец, что неправда. Я просто… только в одном отличаюсь от остальных.

– Том, может, ты хотя бы попробовал, пока папа не свыкнется с этой мыслью, – очень тихо проговорила Кейт.

– Он не свыкнется, Кейт. И если я сдамся сейчас, то потеряю себя навсегда.

Голосом, дрожавшим от душевной боли, Сэм сказал:

– Если ты отказываешься меняться, то убирайся из моего дома сейчас же. И никогда не возвращайся.

– Это и мой дом, – вмешалась Джулия. – Мои дети всегда здесь желанные гости.

Взревев от ярости, Сэм смахнул со стола винные бокалы, которые разбились, оставив на ковре кроваво-красные потеки.

– Черт побери, Джулия. Если ты позволишь этому… этому дегенерату приходить в мой дом, то, клянусь Господом, я сам уйду отсюда прочь!

– Ты можешь уйти отсюда, Сэм, но тебе никуда не деться от своего фанатизма и гордыни. – Слова Джулии были очень выразительны, но ее лицо застыло как маска.

Боже мой, неужели ее матери придется выбирать между мужем и сыном? Кейт прижала руку к животу, стараясь унять возникшую боль и с горечью осознавая, что их семья никогда уже не будет прежней.

Том вмешался:

– Все в порядке, мама. Твое место здесь. Я устроюсь. – Отцу он сказал: – Не волнуйся, я не запачкаю своим присутствием твой драгоценный дом. Обещаю никогда больше не появляться здесь. – Потом он повернулся к Кейт и крепко обнял ее. – Спасибо, родная. Ты даже не представляешь, как много для меня значит твоя поддержка. – И тихо проговорил: – Я уеду в Сан-Франциско на этой неделе.

Кейт поняла, что он давно готовился к этому.

– Хоть к черту в ад, мне все равно. – Грудь Сэма тяжело вздымалась, ему было трудно дышать. – У меня больше нет сына.

Он вышел из комнаты. Джулия с помертвевшим лицом смотрела вслед мужу.

– Сожалею, что тебе пришлось присутствовать при семейной ссоре Корси, Донован, – сказал Том. – Не очень-то приятное зрелище.

– Как ты мог поступить так с Сэмом? – гневно спросил Донован. – Он дал тебе все, и вместо благодарности ты разбиваешь ему сердце. – Отшвырнув стул, он встал. – Держись подальше от Кейт.

– Не смей разговаривать с Томом подобным образом! Ты не имеешь права запрещать мне видеться с собственным братом.

– Я имею право! – Он схватил Кейт за запястье. – Простите, что уходим, не закончив обед, Джулия, но, думаю, так будет лучше.

Увидев, как нахмурился Том, Кейт слегка покачала головой, как бы говоря брату, что все в порядке, и одними губами произнесла:

– Я позвоню.

Ей пришлось бежать трусцой, чтобы поспевать за широкими шагами разозленного мужа. Втолкнув ее в машину, тот захлопнул дверцу и занял место водителя с выражением лица, не предвещавшим ничего хорошего. Кейт холодно проговорила:

– У меня будет синяк на руке.

Донован завел машину, потом погнал ее на всей скорости по тихой, обсаженной деревьями улице.

– Радуйся, что только там!

Она хотела достойно ответить ему, но вспомнила, что надо быть поосторожнее. Когда Донован выходил из себя, невозможно было предсказать, как он поступит. Более мудрый и безопасный путь – подождать, пока он остынет.

Они не разговаривали до тех пор, пока не добрались до дома. Кейт вышла из машины, Донован догнал ее, когда она рылась в сумочке в поисках ключей.

– Дай я. – Он отпер дверь, потом пропустил ее.

Кейт поспешила на кухню, где из холодильника достала кусок сыра, а из ящичка – нож. Она не ела с утра и из прошлого опыта знала, что сейчас окончательно потеряет самообладание. Одному Богу известно, что тогда может случиться. Донован последовал за ней на кухню.

– Сэм не хочет иметь ничего общего с Томом. Обещай мне, что поступишь так же. У твоего отца и так достаточно огорчений, чтобы еще ты предавала его.

– Предавала! – Кейт со стуком положила нож на стойку. – Это Сэм предатель. Как можно отрекаться от собственного сына за то, в чем тот не виноват?

– Если Том не может помочь самому себе, то хотя бы имел скромность не признаваться!

– Никто не должен жить во лжи. – Кейт глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. – Я не собираюсь отворачиваться от Тома, и мама тоже. Если честно, я ожидала, что Сэм воспримет эту новость тяжело, но о тебе я была лучшего мнения. Как ты мог вести себя так гадко?

Жестяные банки подпрыгнули, когда Донован ударил кулаком по стойке.

– Не тебе судить о моем поведении! Боже, Кейт, ты же врала мне! Что еще ты скрываешь?

– Есть большая разница между ложью и сохранением чужого секрета! Я не могла рассказать тебе о Томе, потому что он попросил меня не делать этого. Наверное, лучше меня знал, каким ты можешь быть негодяем.

Донован буквально взорвался от ярости:

– Не смей со мной так разговаривать! Ты – моя жена, и я не позволю тебе расстраивать Сэма или путаться с кучкой гомиков!

– Почему? Ты что, считаешь, что гомосексуальность заразна? – закричала в ответ она, подыскивая в ответ слова, которые ранили бы его так же сильно, как он ранил ее. – А может, ты боишься, что на самом деле ты – Пэтси, а не Патрик?

Его кулак чуть не свернул ей челюсть, отбросив назад, так что она налетела на край стойки. Чувствуя головокружение, Кейт схватилась за шкафчик, она была ошеломлена, но разозлилась так сильно, что ничего не боялась.

Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем Донован сказал:

– Боже, Кейт, ты сама вынуждаешь меня делать такие вещи.

Его слова ударили ее сильнее, чем кулак.

– Ты мерзавец! И не пытайся переложить всю вину на меня. Я чуть не вывернулась наизнанку, пытаясь подстраиваться под твое дурное настроение, оправдывая тебя раз за разом, но с меня хватит! Проблема в тебе, а не во мне, и я не собираюсь оставаться здесь и снова терпеть побои.

Донован в ужасе смотрел на жену.

– Нет, Кейт, ты не можешь оставить меня.

Она прикоснулась к онемевшей челюсти и с полной ясностью поняла, что если не уйдет сейчас, то их брак обречен двигаться вниз по спирали насилия и страха. Она больше не могла доверять мужу, он отлучил ее от друзей, изолировал. Если она останется здесь, ее жизнь будет сломана.

– Я должна уйти, – прерывающимся голосом проговорила Кейт. – Может быть, психолог и в состоянии нам помочь, но я не хочу жить здесь, пока мы будем это выяснять.

Донован схватил ее за руку.

– Ты не можешь уйти! Ты – самое лучшее, что у меня есть. Клянусь Богом, я больше не причиню тебе боли!

Вырвав у него руку, Кейт горько произнесла:

– Ты уже говорил это. И знаешь что? Я тебе не верю.

– У нас так много общего! Не отказывайся от всего из-за минутного гнева. – Он схватил ее за плечи, умоляя: – Я… не смогу жить без тебя.

Она видела, что Донован в отчаянии, но на этот раз Кейт и сама отчаялась.

– Пусти меня!

Он не слышал ее мольбы, утонув в собственном горе. Запустив одну руку ей в волосы, он отогнул ее голову назад, а второй обхватил за талию, прижимая к себе и целуя с удушающей страстью.

Они тысячу раз до этого заключали друг друга в объятия. Часто их ссоры заканчивались интимной близостью. Но в тот раз Кейт почувствовала отвращение и нарастающий страх. Боже, помоги ей, она в его власти, совершенно беспомощная. Почти в истерике, она заплакала:

– Не делай этого! О Господи, пожалуйста, оставь меня в покое.

Так легко, как будто она была ребенком, он подтолкнул ее назад, к стойке.

– Ты моя, Кейт, моя. Я так люблю тебя. Я не могу никому тебя отдать.

Его руки больно сжимали ее, и он снова ее целовал. Кейт лихорадочно шарила по стойке в поисках какого-нибудь оружия. Нащупала что-то знакомое, длинное и узкое. Схватила. Подняла. Ударила.

Он вскрикнул и отпустил ее, привалившись к холодильнику. Кровь струилась из глубокого пореза, который протянулся от его левого плеча до локтя. Трясущимися пальцами Донован прикоснулся к ране, потом уставился на алые пятна.

Ее чуть не стошнило при виде его крови. Господи, она могла убить мужа!

Он поднял глаза, и выражение его лица навсегда запечатлелось в памяти Кейт. Целую вечность они смотрели друг на друга, а последние тонкие нити близости, преданности и доверия все рвались и рвались.

Пытаясь игнорировать убийственную правду, Донован проговорил до ужаса спокойным голосом:

– Не беспокойся, Кейт, рана не глубокая. Мне и больше доставалось, когда я возился с машиной. Все заживет. Давай просто… присядем и дадим себе возможность успокоиться.

Кейт тупо смотрела на окровавленный нож в собственной руке.

– Слишком поздно, Патрик, – прошептала она.

– Нет! Не может быть слишком поздно.

Она молча покачала головой. Лучше бы она умерла.

Его охватила абсолютная покорность судьбе, как смертельно раненного, который осознал, что дальнейшая борьба за жизнь бесполезна. Прислонившись к холодильнику, Донован медленно сполз на пол.

– Это я во всем виноват. Прости, Кейт. Прости… меня… пожалуйста.

Она взглянула на него в последний раз – на красивое лицо, которое так любила, на сильное тело, доставлявшее ей такое наслаждение.

На кровь, струившуюся между его пальцами. Она думала, что этот мужчина будет рядом с ней всю жизнь. Как вынести расставание?

Голосом, полным муки, он прошептал:

– Если ты собираешься уходить, уходи быстро, Кейт. Ради нас обоих.

Охваченная болью, сильнее которой трудно было себе представить, Кейт аккуратно положила нож на стойку. Потом взяла сумочку и вышла из дома, видевшего и самые счастливые моменты ее жизни, и самую черную печаль.

…Она не видела мужчину, за которого вышла замуж, десять долгих лет.