Текст книги "Аметист"

Глава 8

– Хватит тебе валять дурака, – посоветовал герцог Малмсбери, сидя на полу Скорсби-Холла. – Придется еще потратиться.

– А что, нам так уж необходим настоящий бар?

– Разумеется. И, черт побери, хороший бар, в каждом месте. Ты ведешь речь о гостиницах мирового класса, а не о паршивых меблированных комнатах со столом.

– О! – только и вымолвила Катриона.

Освободившись от роли великосветской дамы, миссис Скорсби, похоже, с большим удовольствием теперь войдет в эту роль. Эдна прекрасно умела держать в строгости обслуживающий персонал, навязывать невыгодные сделки поставщикам и, подобно зоркому соколу, следить за расходами.

Последнее время Катриона была полностью занята получением алкогольной лицензии, включением ее гостиниц в каталоги «Эгон Роней» и «Путеводитель по отелям Автомобильной ассоциации» и совершенно увязла в бесконечных спорах о переоформлении интерьеров, ремонту и реконструкции водопровода и канализации.

Это были трудные полгода.

Никогда еще в жизни Катриона так не изматывала себя. Вдобавок к изнурительным ежедневным хлопотам и поджидавшим ее на каждом шагу финансовым ловушкам она испытывала постоянную угрозу со стороны Джонатана. Он утверждал, что ничего не имеет против нескольких квартирантов-нахлебников, но превращать родовое поместье Вайндхемов в гостиницу – это уже слишком.

Однако в очень скором времени в Барнхем-Парке были готовы двадцать пять полноценных гостиничных номеров плюс длинное, до поры пустующее крыло для прислуги и пристроенный к дому флигель с шестью номерами. Во втором зале приемов расположился бар, оборудованный современным водопроводом и сантехникой. Столовая, в которой Катриона и Джонатан когда-то поселили леди Вайндхем, теперь была обставлена ресторанной мебелью и сервировочными столиками. Джонатан никак не мог вынести подобного святотатства.

– Я не позволю, – кричал вне себя от гнева Джонатан. – Ты заходишь слишком далеко. Я не допущу, чтобы ты превратила дом моей матери в дешевую меблирашку!

– Собственно говоря, здесь будет не совсем дешевая «меблирашка». Одиночный номер во флигеле будет стоить семьдесят пять фунтов за ночь.

– Ты привлечешь сюда самых отвратительных людишек. Вульгарных богатеев-американцев и нуворишей-арабов.

– Ты бы предпочел, чтобы твоя мать вообще не имела дома?

Джонатан упрямо поджал губы:

– У кое-кого еще остались понятия о собственном достоинстве.

– Возможно, – резко заметила Катриона. – Но кое-кто не сможет жить одними понятиями. – Она изумилась собственной решительности и непреклонности. Неужели это говорила она – Катриона Скорсби, скромная и нежная дочка водопроводчика?

Джонатан, в свою очередь, не стал сдерживать собственного гордого пренебрежения:

– Трудно было бы ожидать от тебя взаимопонимания в данном вопросе. У тебя мозги торговки.

– Ну что ж, я очень рада этому обстоятельству, – парировала Катриона. – Думаю, и тебе оно принесет немалую пользу, – добавила она, ничем не выказав обиду.

– Совсем неплохо для тебя! – воскликнул Малмсбери. – Одна Скорсби стоит десятка Вайндхемов. – Узкое лицо герцога покраснело. Он обнял Катриону за плечи. – Черт возьми, Кэт, выходи за меня замуж!

– Нет.

– Почему нет? Приведи хотя бы один разумный довод.

– Я не могу сейчас уйти от Джонатана.

– Я дам ему отступного. Сейчас я могу себе это позволить.

– А как быть с детьми?

– Они будут видеться с ним по выходным. Когда только захотят.

– Я понимаю, но…

– Если ты не выйдешь за меня замуж, – нахмурившись, пригрозил Арчи, – я устрою так, что банки потребуют от тебя возвращения всех займов.

Катриона одарила Малмсбери взглядом, исполненным сочувствия.

– Завтра же Андреа фон Хольценбург может открыть мне кредит. В любом банке мира.

– Сука, – сверкнул глазами Арчи, потом мягко, но все так же настойчиво добавил: – Но, Кэт, ты нужна мне. И гораздо больше, чем Джонатану.

– Нет, не больше.

– Но я люблю тебя!

– Ах, Арчи, мне так жаль. – И с легким сожалением Катриона заключила: – Но, видишь ли, я же и раньше это говорила: я не люблю тебя.

Временами Катриона испытывала мучительное искушение уступить Малмсбери. Сидя поздними вечерами в плохо отапливаемой (в целях экономии средств) комнате за письменным столом, заваленным бухгалтерскими книгами, счетами, декларациями о доходах и налоговыми сметами, слушая одинокий вой зимнего ветра за окном, Катриона подумывала о том, как много бы она приобрела, став герцогиней: положение, безопасность и даже возможность родить еще одного маленького маркиза. В такие минуты она приходила к выводу, что ужасно сглупила, отказавшись от всего этого в пользу изматывающего восемнадцатичасового трудового дня и бесконечных тревог.

Но наутро, по мере решения каждой из беспрерывно возникающих проблем, оплатив очередные счета и телефонные разговоры, Катриона чувствовала новую, все растущую гордость, чуть большую, чем днем раньше. Итак, 1980 год Катриона встретила, исполненная радужных надежд. И все же, несмотря на все обещания Арчи, что «В гости к феодалу» будет ее и только ее компанией, Катриона ему не верила.

– Кэт, не будь такой упрямой.

– Нет, Арчи.

– Я хочу обзавестись семьей. Мне нужна жена.

– Прекрасно, – миролюбиво соглашалась Катриона. – У тебя всегда есть Салли Поттер-Смит.

– Она слишком большая. И я не люблю ее.

– Зато она тебя любит.

Арчи уныло уставился на Катриону и спустя минуту предложил:

– У меня появилась отличная идея, как тебя уговорить. Тебе понравится.

В марте, закончив, насколько это было возможно, все дела по обустройству гостиниц, Катриона готовилась к поездке в Нью-Йорк, где она должна была начать «раскруточный» тур по Америке, который представлял бы ее компанию «В гости к феодалу» – в качестве новой концепции в туризме высшего класса.

Идея принадлежала Арчи.

– Тебе следует отправиться в небольшое путешествие. Поговорить с людьми. Подать им себя. Устроить дог-шоу и пони-шоу.

– Что?

Катриона не хотела больше принимать услуги Арчи, но, как герцог Малмсбери и выпускник Гарварда, к тому же имеющий собственную фирму по общественным отношениям в Нью-Йорке, Арчи мог немедленно открыть перед Катрионой многие двери, в то время как ей на это потребовались бы годы. Однако чем ближе становилась дата поездки, тем больше нервничала Катриона, и с неожиданно новой силой ею овладевал соблазн согласиться на предложенные Малмсбери руку и сердце. Они могли бы поехать в Америку вместе; присутствие Арчи придало бы больше блеска ее ток-шоу и презентациям. Но все еще не теряющий надежду герцог, казалось, в конце концов уступил увещеваниям Катрионы. Арчи сам отвез Катриону на собственном старинном серебристо-дымчатом «роллс-ройсе» в аэропорт Хитроу, но при этом провожать до зала ожидания, где можно было выпить «стаканчик на дорожку», не стал. Катриону заинтриговала причина такого поведения Малмсбери, но после прилета в Нью-Йорк она и думать забыла о таких пустяках.

В конце первого дня пребывания в США, начавшегося в шесть часов утра, Катриона после записи на телестудии приехала к Гвиннет и, упав в объятия подруги, разразилась слезами.

– Спокойно, спокойно, – чуть слышно приговаривала Гвиннет, гладя великолепные, хотя и несколько растрепанные золотистые волосы Катрионы. Потом приготовила подруге очень крепкий джин с тоником. – У тебя все прекрасно получается.

– Я так боялась. Все время. Постоянно забывала смотреть на красный огонек на телекамере.

– Ты была бесподобна. Великолепно смотришься с телеэкрана.

– Я чувствовала себя совершенной дурой. Напрочь забыла все, о чем собиралась сказать.

– Вспомнишь в следующий раз.

– Но, Гвин, завтра… у меня ничего не получится…

– Разумеется, все получится. А теперь успокойся, Кэт. Прекрати реветь и одевайся. Мы едем обедать с Франческой.

На следующий день у Катрионы была назначена встреча в «Бритиш Трэвэл Аторити».

«Если не заручишься их поддержкой, считай, что твое дело швах», – кратко посоветовал Арчи. Затем Катриона должна была выступить на ленче в «Гарвард клаб». После этого у нее была назначена встреча в редакции журнала «Холидэй», а вечером ей предстоял обед в «Англоязычном союзе». Вслед за этим – поездка в Бостон, в «Историческое общество», и снова встречи, встречи и встречи. В Вашингтоне, Далласе, Лос-Анджелесе, Сан-Франциско.

– Просто кошмар, – поежилась Катриона, шмыгнула носом и отхлебнула джин. – Я не вынесу. Не справлюсь.

– Справишься, – отрезала Гвиннет.

И действительно, очень скоро Катриона поняла, что уже не боится стоять одна на сцене; вглядываясь в море незнакомых лиц перед ней, ей удавалось поддерживать интерес публики и даже заставлять ее смеяться. Она больше не тряслась от страха перед телевизионной камерой. Катриона прекрасно разыгрывала свою «английскость» и без смущения эксплуатировала титул.

В образе прекрасной блондинки леди Вайндхем она появлялась в твидовом костюме или юбке-шотландке перед членами «Клубов садоводов» или «Исторических обществ». В провинциальном же клубе, в Далласе, «леди Катриона» выступала в форсистом костюме от Зандры Родеса. А на вечерней презентации в «Центре еврейской общины» в Лос-Анджелесе Катриона с шиком появилась в платье с глубоким декольте и в фамильных драгоценностях Вайндхемов.

Вновь и вновь Катриона твердила о том, что «В гости к феодалу» – это совершенно особенный вид туризма, направленный на то, чтобы доставить удовольствие избранным. Он очень дорог, но качество никогда не стоило дешево.

Фирма предлагает проживание в двух прекрасных отреставрированных загородных поместьях: очаровательные сады и парки, внутренние и внешние бассейны, теннисные корты и лужайки для игры в крокет. Кухня, достойная похвал самых изысканных гурманов. Редчайшие предметы старины в каждом номере, а для тех, кто сомневается по части удобств в английских загородных поместьях, – система центрального отопления!

Помимо этого, «В гости к феодалу» организует проживание по всей стране в частных домах, тщательно подобранных исходя из критериев исторического интереса и великолепных жилищных условий, где всякий пожелавший может даже обедать в компании с наследным феодалом.

Воображение Катрионы взмывало в заоблачные высоты.

– В будущем году, – доверительно сообщала она членам «Приморского окружного общества садоводов» в Россе, штат Калифорния, – мы планируем двухнедельный тур по десяти наиболее знаменитым садам Англии с ночевками в домах их владельцев. Кроме того, будут и другие специальные туры – архитектурный, литературный, охотничий. Дважды в году мы будем издавать информационный справочник по всем видам путешествий. Если хотите, чтобы вас включили в список наших адресатов, заполните бланк, лежащий рядом с вашей тарелкой.

Идея о лондонских квартирах пришла в голову Катрионы, когда она выступала в районном землячестве «Итало-американского общества» в Сан-Франциско. Со вкусом одетая в платье от Жана Муара, в окружении официальных лиц города, президентов банков и руководителей общества, Катриона, как обычно, начала свое выступление с демонстрации слайдов.

Свет в зале погас. С потолка опустился экран. Вначале – краткая экскурсия по достопримечательностям Лондона: Биг-Бен, Букингемский дворец и Гайд-парк. Далее – в деревню: буколические картинки с романтическими тропинками, полевыми цветами, крытыми соломой коттеджами, лениво текущими реками.

– Англия – это не только Лондон, у нас есть что посмотреть…

На экране, сменяя друг друга, появлялись фасады величественных зданий и замков, чередующиеся со снимками изящных интерьеров и роскошных спален, в которых гости могли бы провести ночь и представить себя самыми настоящими феодалами.

Но искра интереса, вспыхнувшая было в глазах аудитории, внезапно угасла. Публика была вежливо-внимательна, но не более того. Сбитая с толку Катриона смотрела на откормленные лица сидевших перед ней людей, на богатые одежды, безукоризненные стильные прически, холеные руки с маникюром и вдруг поняла, что то, о чем она говорит, вовсе их не волнует. Они – горожане, и их интересует культурная и ночная жизнь города.

– В будущем году мы планируем предложить своим клиентам проживание в наших собственных лондонских квартирах. Все они расположены в центре города, вблизи от крупнейших магазинов, ресторанов и, разумеется, знаменитых на весь мир театров.

В точку! Катриона их заполучила. Появились улыбки, полнейшее внимание, никаких ерзаний. Все, что оставалось теперь сделать Катрионе, – подыскать несколько квартир в Лондоне.

«Боже мой, – терзалась сомнениями Катриона, – я увязаю все глубже и глубже».

Когда Катриона наконец вернулась в Нью-Йорк, Гвиннет беспечно заявила ей:

– Тебе просто надо познакомиться с людьми, которые хотят сдавать свои квартиры, когда они ими не пользуются. Или сама можешь арендовать многоквартирный дом. В самом деле, Кэт, это же грандиозная идея. Если все сделать правильно – удача гарантирована.

Катриона лежала на кровати в нижней юбке и лифчике, а Гвиннет массировала ей ноги.

– Ничто не сравнится с массажем ног после долгого трудового дня.

– И ты думаешь, что достаточно народу клюнет на мое предложение?

– Конечно, клюнут. Продай идею бизнесменам и корпорациям. Возьми, к примеру, меня. Я бываю в Лондоне по меньшей мере четыре раза в год. И я бы с большим удовольствием останавливалась не в гостинице, а на квартире. Там я могла бы делать все, что мне вздумается, и пить кофе, когда захочется.

– Ты уверена?

– А то нет! Конечно, уверена. Прекрати паниковать, и вскоре ты станешь заправским магнатом.

– Благодарю покорно. Не забывай только время от времени напоминать мне об этом.

– Договорились. А теперь я напоминаю тебе, что ты опаздываешь. Мы уже полчаса как должны быть в «Плазе».

– Иди без меня.

– Не болтай глупости. Тебе надо развлечься.

– Я не хочу развлекаться. Я хочу спать.

– Ерунда. Доверься мне.

Фон Хольценбурги устраивали коктейль в своем шикарном номере в отеле «Плаза», где Катриону ждал сюрприз: на вечер приехала Джесс.

– Говорила – доверься мне, – самодовольно ухмыльнулась Гвиннет.

Джесс заключила Катриону в крепкие объятия. У Джесс появился любовник-мексиканец, и половину своего времени она проводила с ним в Мехико. Она загорела, похудела и светилась счастьем.

– Похоже, у тебя не очередное увлечение, а серьезно.

– Все не так просто. Но я наконец-то рисую. И это замечательно!

– Боже мой! – Андреа схватила Катриону за руки. – Поздравляю! Не слышала ничего, кроме похвал. Тебя ждет ошеломляющий успех, а нас – богатство. Ты должна рассказать мне все о своей поездке… – Но взгляд Андреа был постоянно устремлен на столик, за которым сидели Максимилиан и Гвиннет. – До чего же чудесно, что мы смогли вот так встретиться. Обычно мы с Максом бываем в Нью-Йорке в апреле.

– Думаю, что все прошло успешно, – начала было Катриона. – Когда я была на западном побережье, я…

– Горю нетерпением услышать твой подробный рассказ, – с сияющей улыбкой перебила Катриону на полуслове Андреа и тут же подошла к Гвиннет. – А теперь поведайте мне, дорогая: ведь в вашей жизни наверняка уже появился новый мужчина. Расскажите мне все о нем! Я настаиваю!

Но прежде чем Гвиннет успела запротестовать и заявить, что никакого мужчины у нее нет, Андреа взглянула на свои часики с бриллиантами и заторопила всех.

– Так, допиваем и отправляемся в путь. Иначе мы опоздаем на открытие выставки Альфреда Смита. Это на углу Пятьдесят седьмой и Медисон. Можно даже пешком дойти.

На дворе стоял мягкий апрельский вечер – время, когда весь Нью-Йорк вываливает на улицы, решив, что весна наступила окончательно, хотя на следующий день вполне могли снова вернуться холода.

У входа в галерею толпились люди. Стало очевидно, что художник пользуется большим успехом, и действительно вскоре публика до отказа заполнила залы экспозиции.

– Альфред Смит – очень популярный английский художник, – пояснила Андреа. – Макс несколько раз встречался с ним. Он считает Смита интересным. А лично я думаю, что Смит просто бесподобен.

Проговорив все это, Андреа принялась раздавать налево и направо приветствия знакомым, подставляя для поцелуев упругую щеку.

– Дорогая, это сверх всяческих похвал! Выглядишь потрясающе, твоя прическа, милочка… – чмок, чмок, чмок, – надо будет вместе пообедать… звякни мне… мы на месяц остановились в «Плазе»…

Гвиннет, волоча за собой Катриону, решительно направилась прямиком в бар.

– Вот уж чего совершенно не ожидала! Извини. Сейчас выпьем по стаканчику винца и уберемся отсюда куда-нибудь подальше, где спокойно поужинаем. Что за идиотский зоопарк! Даже картин не видно.

Джесс, следовавшая за ними сквозь толпу великосветских снобов и выставочных завсегдатаев, тоже размышляла о том, до чего же она ненавидит подобные сборища, столь тягостные и для самого художника, вынужденного принимать весь этот парад. Впрочем, Джесс в последние дни радовалась всему, что ее окружало… Тут она остановилась, неожиданно стиснутая между черноволосой девушкой с ярким макияжем и бородатым мужчиной в вышитом кафтане, и вдруг в просвете, образовавшемся в толпе, увидела картину, выполненную в стиле, который Джесс сразу же узнала. На картине была изображена городская сценка – на краю тротуара улицы, залитой кисло-лимонным светом фонаря, сидел согбенный старик с беспомощно повисшими руками, уставившись на разбитую бутылку джина «Гордон».

– Дрянь дело, приятель, – произнес знакомый голос. – Бедный педик разбил свой пузырь. Вот это и есть внутренняя выразительность.

– Боже правый! – громко воскликнула Джесс.

Она медленно повернулась. Джесс узнала бы его лицо из тысячи, хотя он теперь и постарел на тринадцать лет: высокий красивый мужчина тридцати пяти лет, копна черных как смоль волос, лицо пирата со сломанным носом и сросшимися на переносице бровями, карие глаза, в которых светится ирония.

Альфред Смит.

Джесс знала его как Фреда Ригса.

Глава 9

– Джесс? Ты? Ну и дела!

Выражение изумления на лице Фреда неожиданно быстро сменилось гневом. Схватив Джесс за руку, он поволок ее в угол, решительно прокладывая себе дорогу локтями в переполненном зале, при этом Фред даже не заметил, что угодил в величественную грудь миссис Кокер Ванбург Армитаж, тут же определившую его как «грубое животное, не имеющее элементарных представлений о правилах хорошего тона» (что тем не менее не помешало ей приобрести картину Ригса, пополнившую ее богатую домашнюю коллекцию).

– Какого черта ты здесь делаешь?

– Откуда мне было знать, что Альфред Смит – это ты? – растерялась Джесс.

– Похоже на правду. Ты ведь тогда слиняла по собственной инициативе, а?

– Что?

– Удрала. Избавилась от меня, как от ненужного мусора.

– Избавилась от тебя? Но, Фред…

– Очень мило. Очень. Как сказал Каселли, а чего я еще должен был ждать от сучки из высшего сословия?

– О чем ты говоришь?

Фред изобразил благопристойно-гнусавый голос леди Хантер:

– Джессика живет со своими друзьями в Америке. Полагаю, что у вас нет более повода звонить сюда, мистер Ригс.

– Ты говорил с моей матерью?

– Не думаю, чтобы это был твой папаша.

– О Боже!

– А что еще, черт возьми, мне было делать? Каселли сказал, что ты появилась у него всего лишь раз и свалила. Не сказав ни слова.

– Тебя не было в студии. Я подумала…

– Меня тогда здорово обделали. Ты многое для меня значила, Джесс. Но что поделаешь? – Фред пожал плечами. – Кажется, мне не следовало винить тебя. Я хочу сказать, что мог бы предложить тебе тогда немногое – жизнь в криминале и жуткой нищете.

– Но это ты бросил меня! Ты даже не написал. Ни слова. Я писала тебе…

– Ах, ради Бога, Джесс, кому, как не тебе, знать, почему так вышло. Ведь то, что я умею рисовать, вовсе не значит, что я умею писать. В то время я с трудом мог накарябать только собственное имя.

Джесс и Фред пристально всматривались друг в друга.

– Как же все это глупо, – после минутной паузы покачал головой Фред. – После всех прошедших лет…

Очень худая женщина лет пятидесяти с искусственной сединой в волосах и жестким узким ртом похлопала Ригса по плечу:

– Мистер Смит? Вы не забыли, что обещали сегодня быть у нас на вечеринке?

– Как-нибудь в другой раз, милочка, – машинально ответил Фред, не отрывая глаз от Джесс.

Она натянуто засмеялась:

– Мистер Смит, вы у нас из разряда почетных гостей.

– Прости, дорогая. Ты замужем? – настойчиво спросил Фред.

– Нет.

– Я тоже свободен.

– Прошу прощения, мистер Смит…

– Послушай, дорогуша, не видишь – я занят. – Фред нежно погладил Джесс по щеке. – Давай смоемся отсюда. Нам надо многое рассказать друг другу. И кроме того, я проголодался.

– Этим ты всегда отличался.

– Я знаю одно местечко в Виллидж. Итальянский ресторан под названием «У Пьетро». Там ко мне довольно неплохо относятся.

– Но, Фред, у тебя же выставка. И кроме того, эта вечеринка…

События развивались слишком быстро, и Джесс никак не была готова остаться сейчас с Фредом наедине.

– Да хрен с ней, с вечеринкой. Я привык делать что захочу.

– Но это невежливо.

– Настоящий художник и не должен быть вежливым. Вспомни Каселли.

– К тому же я здесь с друзьями.

– Ну что ж, возьмем их с собой. Если ты должна, – вздохнул Фред.

По пути от такси до ресторана Гвиннет прошептала на ухо Джесс:

– Так ты говоришь, что это он? Фред Ригс? Твой Фред?

– Да.

– Тот самый, от которого у тебя должен был быть…

– Тише!

– Он что, не знает?

– Нет. И не узнает. Если я не захочу.

– Ах, Джесс, после стольких лет. Что ты чувствуешь?

– Сама не знаю…

Ресторан располагался в небольшом переулке на Бликер-стрит. В заведении было полно народу и очень шумно. С потолка, создавая атмосферу праздника, свешивались бутылки кьянти в соломенной оплетке, пластмассовые виноградные гроздья и громадная салями из папье-маше.

Толстый итальянец Пьетро, увидев Фреда, заключил его в потные объятия, после чего разразился потоком приветственных возгласов:

– Синьорины, я польщен, польщен… для меня это такая честь… – Пьетро по очереди обнял Джесс, Гвиннет и Катриону.

Хозяин усадил пятерых гостей за единственный свободный столик на двоих, водрузив на него большую бутыль вина и блюдо с караваем чесночного хлеба.

Затем состоялись продолжительные дебаты по поводу меню, закончившиеся тем, что Пьетро выкрикнул на кухню заказ на четыре порции «кальмари Роса спешиаль».

Джесс и Катриона впритирку сидели на двух плетеных стульях. Фред с Гвиннет расположились напротив на небольшой скамье. Фред шутливо толкнул Гвин бедром:

– Не занимай всю постель, подружка, ты почти выпихнула меня на пол.

За этим последовали игривые толкания бедрами, пока Гвиннет наконец не спросила, откуда появился Альфред Смит.

– Смит – девичья фамилия моей матушки. Очень удобная фамилия: Смитов на свете гораздо больше, чем Ригсов. А я, видите ли, влип в историю.

– Какую историю?

Фред явно с удовольствием поведал о своих криминальных похождениях, закончив рассказ следующими словами:

– …это была славная афера, даже слишком славная, как оказалось впоследствии. Только полиция прихватила одного типа, и тот, скотина, все разболтал. Эй, Пьетро! – Фред откинулся назад и помахал хозяину пустой бутылкой. – Еще немного старого доброго кьянти. У нас тут пирушка.

Принесли вино. Фред разлил его по стаканам и, чокнувшись со всеми по очереди, с жадностью выпил.

– Прекрасное здесь местечко. Прекрасная жратва. Я годами бывал здесь.

– Годами?! – воскликнула Джесс. – Ты жил в Нью-Йорке?

– Наездами. У меня здесь постоянно были выставки. Да и агенты мои здесь живут. Один из них – Соломон Вальдхейм. Именно он сделал меня знаменитостью при жизни. Соломон не из тех парней, что говорят: «Подожди немножко до собственной смерти».

Фред поднял бокал и произнес тост:

– За удачу, и чтобы ее было побольше.

– Будем здоровы, – хором отозвались Джесс и Катриона.

– Так ты сидел в тюрьме? – настойчиво вернулась Гвиннет к прерванной теме.

– В тюрьме? Я? – Фред расхохотался.

Положив подбородок на руки, Джесс внимательно следила за Фредом сквозь пелену табачного дыма.

– Ну так чем же все кончилось?

– Альф на своей машине отвез меня к Каселли. У Каселли был старый дом-развалюха в Ислингтоне. Прекрасная пивнушка на углу. Там было совсем неплохо, особенно если ты в бегах…

Джесс подумала о том, что, стоило ей тогда только спросить Доминика Каселли, и она тут же нашла бы Фреда. Почему же ей не пришло в голову спросить?

– Я не мог высунуть голову довольно долго, – добавил Фред.

– Только не говори, что потом ты вернулся к своим делишкам! – воскликнула Гвин.

Фред усмехнулся:

– Невозможно сделать себе имя за один день. Любому придурку надо на что-то жить. Но я больше не заносился: так, мелочи – телики, радиоприемники и детали к ним, коробки сигарет. Исключением стал только рояль, который сперли, вы не поверите, прямо из Альберт-холла. Один тип просто подогнал к зданию грузовик, погрузил инструмент и был таков. Все гениальное просто.

– Звучит так, словно ты скучаешь по тем временам.

Фред бросил на Гвин косой взгляд.

– Можно сказать и так. Иногда скучаю.

– Ты находишь свой успех скучным занятием?

– А ты – нет? Ты, разумеется, все делаешь только правильно? Стоишь перед камерой, улыбаешься, и денежки так и сыплются тебе в карман?

– Да нет, все не так просто.

– А тебе никогда не хотелось совершить что-нибудь из ряда вон выходящее? Ну хотя бы разок?

Джесс, вполуха слушая добродушную перепалку между Фредом и Гвиннет, думала о том, до чего же странной может быть иногда жизнь. И еще она пыталась разобраться в том, что же происходит сейчас. Чего ждет от нее Фред? Хочет, чтобы она вернулась к нему? А если так, то что она ответит?

Четыре месяца назад Джесс наверняка бы сказала «да». Но теперь ее жизнь изменилась. Джесс попыталась представить себе лицо Рафаэля, когда она ему скажет примерно следующее.

«В Нью-Йорке я встретила своего прежнего любовника. Просто удивительно. И я решила лечь с ним в постель, чтобы узнать, что я почувствую…»

«Будь ты проклята, Джессика! – свирепо закричал бы Рафаэль. – Ты меня предала! Я убью тебя!»

Представив себе эту сцену, Джесс едва не расхохоталась, вообразив Рафаэля в роли классического латиноамериканского мачо-любовника. Мысленно она очень ясно видела перекошенное выражение лица Герреры.

«Бедная моя, дорогая Джессика, – подумалось ей, – как же потрясла тебя эта встреча. И что же все-таки тебе сейчас делать?»

– Мне кажется, здесь что-то происходит, – шепнула ей на ухо Катриона.

Джесс посмотрела на подругу отрешенным взглядом:

– Где?

– Гвин и Фред.

– Гвин и… что? Не говори глупостей. Они только что познакомились.

– На это не нужно много времени. – Катриона сдавленно хихикнула. – И сказать по правде, глядя на это, я чувствую себя довольно одинокой.

– Ах, Кэт…

– А знаешь что? Вернувшись домой, я скажу Арчи «да».

– Не делай этого. Ты не любишь его.

– Но он любит меня.

– Этого недостаточно.

– Тебе легко говорить…

– Кэт, ты устала. У тебя был трудный месяц, и ты много выпила. Завтра утром будешь чувствовать себя гораздо лучше. К тому же между Гвин и Фредом, разумеется, ничего нет.

– Если нет сейчас, то обязательно будет, – упорствовала Катриона. – Они просто созданы друг для друга. Разве ты не видишь?

– Нет! – Лицо Джесс вспыхнуло гневом. – Ничего не вижу!

«Фред был моим, – подумала она. – Как же Катриона может быть такой бесчувственной?»

Но тут же, поймав на себе удивленный взгляд Катрионы, вспомнила, что Кэт, разумеется, не знает всей истории.

«Не будь эгоисткой, – отругала себя Джесс. – У тебя есть Рафаэль, а у Гвин никого, и к тому же Фред тебе больше не нужен».

И вдруг Джесс поняла, что так оно и есть на самом деле. Не нужен. Ведь в ней, в конце концов, даже не шевельнулось прежнее чувство к нему. Джесс почувствовала легкую печаль и облегчение. Что было бы, если бы Фред тогда все же нашел ее? Наверное, они поженились бы и имели ребенка.

В своих прежних мечтах Джесс представляла себе их жизнь в романтической бедности: они вместе рисуют свои картины, а ребенок – милый курчавый малыш – счастливо посапывает в своей кроватке у окна, на котором растут на солнышке бледно-желтые нарциссы.

Боже, какой же она была наивной! И как скоро подростковая мечта о богемной любви потускнела бы в реальности бессонных ночей и бесчисленных пеленок при отсутствии стиральной машины и сушилки, а о том, чтобы рисовать, ей, наверное, пришлось бы забыть.

Предназначение Джесс было вовсе не в этом.

Теребя свою золотую цепочку, Джесс пристально изучала Фреда. Казалось, он почти не изменился. Даже одет был, как и раньше: черный свитер с высоким завернутым воротом и потертые джинсы. Ногти все так же испачканы краской (сегодня – голубой и желтой). Лицо моложавое, волосы черные и густые, как и прежде. Фред даже все еще тоскует о своей комнатушке, набитой ворованными тостерами или чем-нибудь, утащенным из грузовика в Хитроу.

Но если Фред не изменился, то этого нельзя было сказать о Джесс. Прежняя Джессика Хантер давно канула в вечность. Новая Джессика живет в Мехико. Она пишет изумительные картины и любит доктора Рафаэля Герреру.

– Прошу меня извинить, но мне пора бай-бай, – объявила Катриона, зевая. – Месяц выдался очень длинным. Провожать меня не надо – сама доберусь на такси. Увидимся завтра утром.

Гвин тоже поднялась.

– И думать нечего – я еду с тобой. Боже правый, время-то уже за полночь. – Вид у Гвин был несколько виноватый. – А ты, Джесс, останься с Фредом. Ведь вы и парой слов не смогли переброситься благодаря старой дуре, коей являюсь я.

И тут Джесс увидела, какими глазами Фред смотрит на Гвиннет. Ну до чего же все-таки умна Кэт – с ходу все разглядела! Гвиннет и Фред действительно оказались два сапога пара.

«Слава тебе, Господи, – с удовольствием подумала Джесс. – Теперь, может быть, Гвин наконец влюбится по-настоящему, в кого-то вполне реального».

На телефонном автоответчике Гвиннет было сообщение для Катрионы. Звонила ее мать из Скорсби-Холла. В Нью-Йорке был час ночи, в Англии – шесть часов утра.

«О нет, – подумала Катриона. – Я этого просто не вынесу. Что еще могло случиться?»

В голове ее закрутились всевозможные несчастья, которые еще могли произойти. Автомобильная катастрофа. Пожар. Смерть. Дети…

– Кэт, дорогая, – кричала в трубку мать, считавшая, что при больших расстояниях необходимо орать что есть силы. – Ты еще не слышала. Только я и могу сообщить тебе об этом.

– Что случилось?

– Этот негодяй! А я так ему верила!

Джонатан…

– Он был мне почти сыном. Как он только мог? Клянусь, я готова его убить!

– Мама, прошу тебя. О ком ты говоришь?

– Арчибальд!

– О Боже, он все же отозвал займы? Да нет, не может быть…

– Приглашение пришло сегодня утром по почте! Одно для меня, другое для вас двоих… Он… он…

Слава тебе, Господи, всего лишь приглашение! Все же не заем.

– Но я не поеду! Клянусь, меня ничто не заставит поехать!