Текст книги "Аметист"

Глава 5

Сидя за столом, покрытым испачканной скатертью, Ши и Катриона смотрели друг на друга.

В комнате они были одни.

Доктор Макнаб и Кирсти увели Викторию наверх. Крепко обняв Викторию за плечи, Кирсти бормотала ей на ухо слова утешения, словно, как много лет назад, успокаивала испуганного ребенка. Доктор Макнаб, в свою очередь, с облегчением констатировал:

– Ну слава Богу, теперь она сможет немного отдохнуть.

Викарий уехал. Он покинул Данлевен, как всегда, сбитый с толку, но осчастливленный чеком на тысячу фунтов.

Джесс и Гвиннет сделали все, что было в их силах, чтобы отмыть пятна на ковре, потом собрали чайные приборы и понесли их на кухню.

– Мы тоже теперь можем ехать, – предложил Ши. – Тебе здесь больше нечего делать. Виктория получила эмоциональное кровопускание, и теперь о ней позаботятся старая преданная служанка и домашний доктор.

– Не будь таким циником.

– Такая у меня работа.

Катриона вздохнула. Она посмотрела на мокрый ковер и слегка примяла ногой небольшую кучку чайных листьев.

– Хорошо, – наконец согласилась Катриона. – Я поеду с тобой. Но только потому, что ты, пожалуй, прав: возможно, больше уже нет особого смысла в моем пребывании здесь.

– Отлично.

– Но не сию минуту. Я хочу, чтобы ты прогулялся со мной до пляжа. И хочу, чтобы ты выслушал все, что я тебе скажу.

Нижние этажи замка Данлевен были вырублены прямо в скале: винные погреба, кладовки, грозившие стать когда-нибудь опасными в силу своей ветхости. Здесь была и маленькая дверь, ведущая прямо на утес, с которого во времена деда графа Скарсдейла со стофутовой высоты сбрасывались в море отходы.

Теперь узкая тропинка, вьющаяся между громадных валунов, вела вниз, к небольшой бухте, выходившей прямо на запад и сейчас, в шесть часов вечера, дышавшей теплом долгого солнечного дня. На волнах покачивалась измотанная непогодой когда-то небесно-голубая лодка, привязанная канатом к вбитому в скалу железному кольцу.

Ши и Катриона сели, прислонившись спиной к теплой скале, на маленькую площадку, на которой века бесконечного прибоя превратили гальку в мелкий коричневый песок.

Катриона поведала Ши историю Виктории и Танкреди. Маккормак сидел довольно тихо, слушал и смотрел на солнце, медленно сползавшее за дальние горы.

– После того как между ними все кончилось, – завершила свой рассказ Катриона, – Виктория решила искать себе смерти. Ей казалось, что в жизни у нее больше ничего не осталось. Но сделать это самой у Виктории не хватило духа. Она попыталась найти кого-нибудь, кто бы помог ей уйти из жизни. Неужели ты этого не понимаешь? Ты должен понимать! – горячо добавила Катриона.

– Не знаю. – Ши охватил щеки руками. – Слишком уж все наворочено. Мне это представляется нереальным.

– Но может быть, ты попытаешься понять?

Маккормак задумался.

– Это ведь очень важно для тебя, не так ли? – спросил он наконец.

– Очень, – порывисто ответила Катриона, подумав про себя: «Это имеет значение для всего нашего будущего».

Катриона сняла туфли и встала, неожиданно почувствовав страшную усталость.

Она стянула с себя колготки и медленно, тяжело, словно пожилая женщина, пошла по гальке в море. Катриона смотрела вниз, сквозь волну, на свои зеленовато-белые ноги. Вода была на удивление теплой; она мимоходом вспомнила о том, что дальний северный рукав течения Гольфстрим омывает и северо-западное побережье Шотландии.

Катриона задрала подол платья на талию и опустилась на колени. Ощущение было умопомрачительное, и, несмотря на всю свою расстроенность, она почувствовала, как радостно забилось ее сердце. В возбужденном порыве Катриона стянула с себя одежду, свернула ее в комок, швырнула на берег, а затем погрузилась в темно-зеленую волну и, пробивая себе путь в зарослях прибрежных водорослей, поплыла в чистое открытое море, где легла на спину и, покачиваясь на волнах, ощутила, как легко и свободно ее тело.

Повернув некоторое время спустя голову к берегу, Катриона увидела, что Ши, тоже совершенно голый, дрейфует на спине в трех футах от нее. Они молча лежали рядом, глядя в бездонное голубое небо над ними, в котором уже появился бледный, едва различимый серп месяца.

– Я не хотел бы, чтобы Виктория встала между нами, – произнес через какое-то время Ши.

– Ей это и не нужно, Ши.

– Почему она так много для тебя значит?

– Почему? – Катриона прислушивалась к шелесту и плеску волн о гальку и с удовольствием чувствовала, как мягкая волна медленно поднимает ее тело наверх, на самый гребень, а потом осторожно опускает вниз. – Потому что Виктория – часть моей жизни. Она заставила меня повзрослеть. Заставила смотреть на мир собственными глазами.

Было что-то удивительно интимное в словах Катрионы, и Ши было от этого немного не по себе.

Несколько минут они молчали.

– Ты, разумеется, права насчет дружбы, – пробормотал наконец Маккормак. – Возможно, отчасти мой гнев был продиктован ревностью. Возможно, мне показалось, что ты волнуешься за Викторию больше, чем за меня.

Катриона понимала, что Ши никогда не смог бы сказать ей это в глаза. Она улыбнулась, волосы ее причудливо извивались в воде, когда Катриона медленно помотала головой.

– Я волнуюсь за тебя больше, чем за кого бы то ни было на свете.

– Если это так, то мне становится почти страшно. – Ши скрестил руки за головой. Волны с шумом накатывались на берег. – Ты была странной там, за чаем, – медленно произнес Маккормак. – Мне просто не верилось. Я спрашивал себя: а защищала бы ты меня так же страстно, как Викторию?

– И ты еще спрашиваешь?

Ши помолчал и тихо вымолвил:

– Да.

– Ну хорошо же. Да, конечно же, защищала бы. Я люблю тебя.

Катрионе показалось, что Ши вздохнул.

– Я взял несколько выходных, – сказал Маккормак после короткой паузы. – Учения отменили. У меня неделя отдыха. Потому я и позвонил тебе. Я думал, мы сможем поехать куда-нибудь на несколько дней: мне нужно было кое о чем тебя спросить.

Катриона повернулась, чтобы взглянуть на лежавшего в ярде от нее Ши.

– Ну?

Катриона едва сдерживалась, чтобы не прикоснуться к Ши. Ей захотелось узнать, о чем ее хотел спросить Маккормак, так же сильно, как и дотронуться до его тела, но на душе у нее все еще скребли кошки. Ей непременно хотелось, чтобы Ши прикоснулся к ней первым.

– Я уезжаю на полгода, – тихим голосом сообщил Ши, уставившись на плывущую в небе яркую луну. – Я хотел спросить, не согласишься ли ты выйти за меня замуж?

– О-о-о… – выдохнула Катриона и, перевернувшись на живот, посмотрела на Ши. Внутри ее все запело от ощущения огромной, заполнявшей всю душу радости. – И ты все еще хочешь получить ответ на свой вопрос? – осторожно спросила она.

– Теперь особенно. Я боюсь потерять тебя.

– В таком случае я согласна.

Ши дотронулся до Катрионы.

Они вместе покачивались на волне. Катриона смотрела на тело Ши, покрытое блестящей зеленой простыней воды: широкие плечи, бледная кожа, и ей захотелось умереть от счастья. Холодные губы Ши прикоснулись к губам Катрионы. Он намотал на палец мокрую прядь ее волос.

– Ты похожа на русалку… Ты когда-нибудь занималась любовью в море?

– Нет.

Ши обнял Катриону и, погрузив голову в воду, поцеловал ее грудь.

– Я тоже.

Опершись на плечи Маккормака, Катриона приподнялась над волной и выгнула спину, млея от приятной близости его тела. Она чувствовала усталость и измотанность, но теперь это была возбужденная усталость: так, наверное, чувствует себя утомленный долгой битвой боец.

Ши повлек Катриону к берегу; она почувствовала под ногами дно и легкое прикосновение водорослей.

Ши, стоя по грудь в воде, обнял Катриону за бедра, приподнял и прижал к себе. Она взглянула вниз, на его бледное и расплывчатое под водой тело: слабые блики света поблескивали на напряженных бедрах и полусогнутых коленях, от волосков на ногах поднимались вверх мелкие пузырьки воздуха. Взявшись за кисти рук Ши, Катриона откинулась назад, и широко развела в стороны невесомые в воде ноги. Она почувствовала его проникновение в себя: его холодная и скользкая кожа дарила новый, необычный вкус наслаждения и непередаваемое ощущение легкости. Катриона закрыла глаза, вцепившись в плечи Ши, словно намеревалась больше никогда не отпускать его от себя. Вода шептала и ласково плескалась вокруг их тел.

Подхватив Катриону на руки, Ши понес ее к берегу, расстелил на песке одежду, уложил на нее Катриону и снова овладел ею, на этот раз не спеша, долго и довольно осторожно. Катриона сомкнула ноги на спине Ши; он целовал ее глаза, шею, губы. Все закончилось одновременным, продолжительным, волнообразным оргазмом, подарившим их телам наслаждение.

Следующим утром Джесс и Гвиннет не видели Викторию до самого завтрака. Катриону с Ши они тоже не встречали часов с восьми вечера, увидев только, как те крадучись поднимались по лестнице, вернувшись с побережья, – босые, мокрые, грязные, в песке, с виноватым видом шестнадцатилетних подростков.

– Очень мило, – прокомментировала Гвин.

Они с Джесс отказались от двойной кровати тетушки Камерон и переселились в одну из гостевых комнат.

Джесс подлила еще кофе себе и Гвиннет.

– Ну и что же нам делать дальше, как думаешь?

Кирсти была на дворе: собирала латук для салата на ленч.

На стойке, дожидаясь отправки в печь, возвышался огромный пирог.

– Немало она над ним потрудилась, – сказала Гвиннет. – Нечего и говорить, чтобы мы могли выбраться отсюда, пока не слопаем ленч.

– Доброе утро! – В дверях появилась Катриона, лучащаяся улыбкой и радостью, в розовых брюках и белоснежной сорочке. Она налила себе кофе, чихнула и села за стол, с жадностью поглядывая на огромную тарелку с горячими тостами, беконом и сосисками. – Боже мой, до чего же я проголодалась!

– Неудивительно, – сухо заметила Джесс. – Ты же не ужинала.

– Что, простудилась? – поинтересовалась Гвиннет.

Катриона покраснела.

– А где Ши?

– Уехал в Обан. Узнать, как там с «рейнджровером».

Катриона не стала распространяться на щекотливую тему, но и так было ясно, что Ши предпочитал избегать встреч с Викторией.

Виктория появилась в десять часов.

Выглядела она совершенно нормально и вполне отдохнувшей: глаза ясные, лицо абсолютно спокойно. Впервые за восемнадцать лет аметистовое кольцо, сверкая новым светом, вернулось на безымянный палец ее правой руки.

Джесс, Гвиннет и Катриона увидели кольцо сразу и многозначительно переглянулись, но Виктория, даже если и заметила их удивление, ничего не сказала. Так же как не проронила ни слова о своем вчерашнем припадке. Возможно, она его стыдилась, возможно – нет. Возможно, ей удалось выплакать Танкреди из своего сердца, и это принесло долгожданное облегчение. Тем не менее было совершенно очевидно, что Виктория никогда в жизни не позволит себе снова сорваться подобным образом. Она твердо и окончательно взяла себя в руки.

Как только дверь за Викторией затворилась, Джесс спросила:

– Ну что, видели?

– Аметист, – отозвалась Гвин. – Она снова его надела.

– Слава Богу! – облегченно вздохнула Катриона.

– Думаю, – сказала Джесс после задумчивой паузы, – мы ей больше не нужны. В самом деле. Мы сделали все, что было в наших силах.

– Нам не следует больше торчать здесь, коли Виктория того не хочет, – согласилась Гвиннет.

– Не хочет, – подтвердила Джесс.

К всеобщему облегчению, Маккормак так и не вернулся к ленчу. Виктория уверенно поддерживала ничего не значащий разговор до тех пор, пока Кирсти не подала десерт, после чего обратилась к теме, в настоящий момент наиболее ее волнующей: завещание Танкреди, и какие выгоды можно было извлечь из очень ценной библиотеки Скарсдейлов. Адвокат Виктории не мог обсуждать все детали завещания до прибытия из Нью-Йорка доверенного лица Танкреди – мистера Сэлисбери, после переговоров с которым Виктория могла бы окончательно распоряжаться наследством по собственному усмотрению.

Виктория с энтузиазмом делилась с подругами своими планами: о том, что она расширит сферу поисков редких книг и бесценных рукописей, займется изучением древних и мертвых языков, чтобы увеличить и без того немалое количество языков, на которых говорила, и иметь возможность самой составить каталог старинных книг.

– Танкреди это одобрил бы: он сам предполагал заняться когда-нибудь библиотекой.

Было очевидно, что Виктория намерена остаться в Данлевене.

– Вам не кажется, – живо спросила Гвиннет, как только Виктория отправилась в библиотеку, – что она боится потерять Танкреди навеки, если уедет отсюда? Ведь Данлевен навсегда останется для нее частичкой Танкреди. Может быть, даже самой лучшей частичкой?

Джесс и Катриона какое-то время молчали, размышляя над сказанным Гвин.

– Не лишено смысла, – неохотно согласилась Джесс. – Но с точки зрения психики это нездорово.

– Да, – поддержала Катриона. – Патология. Тем не менее при определенных обстоятельствах, может, и к лучшему, что она останется.

Катриона подумала, что коли Виктория решила уйти от мира, пусть мир придет к Виктории…

Этим утром на Катриону снизошло озарение. Вместо того чтобы поехать с Маккормаком в Обан, Катриона провела полдня с Кирсти, устроившей ей экскурсию по замку, и исследовала дом от крыши до подвалов. Катриона пересчитала спальни и ванные, проверила работоспособность отопительной системы и освещение. Особенно Катрионе понравилась кухня: в ней не было микроволновки, но имелась восьмиконфорочная газовая плита с духовкой, промышленный холодильник, хорошо ухоженный, с поясняющими табличками и датами хранения на каждом отделении.

Озарение, посетившее Катриону утром, обретало под звуки бравурных фанфар физическое очертание.

«Итак, – рассуждала Катриона, – что мы имеем? Знаменитую библиотеку графа Скарсдейла, не посещаемую, не приносящую людям радости. Однако она может быть открыта не только для одинокого читателя, но для элитной группы читателей – ученых и историков из университетов и музеев всего мира. Далее, – прикидывала в уме Катриона, – Кирсти, которая могла бы стать пчелой-маткой, присматривающей за целым роем прислуги, официантов и уборщиков, – есть еще внутренний двор, прекрасно подходящий для дорогих туристических автомобилей…»

– Только представьте себе, – возбужденно воскликнула Катриона, – Данлевен – отель мирового класса!

Охваченная энтузиазмом, Катриона говорила вдохновенно, и слова сами собой слетали с ее уст.

Воспользовавшись случайной паузой, Джесс скептически заметила:

– Виктория никогда не пойдет на это.

– Еще как пойдет, только надо преподнести ей все должным образом! Идея просто великолепна!

– Не сработает. По крайней мере с Викторией.

– Ты можешь предложить что-нибудь лучше? – фыркнула Катриона.

– Представь себе – могу, – спокойно ответила Джесс. – Думаю, Виктория должна поехать в Мексику.

– В Мексику? – оторопела Катриона.

– Конечно. – Джесс усмехнулась и поспешила изложить собственный проект: – Способности и связи Виктории не должны пропадать. У нее есть профессиональная репутация и журналистские полномочия. Она прекрасно говорит по-испански. У Виктории имеются влиятельные друзья в правительстве Ортеги в Никарагуа. Кто может предложить кандидатуру более подходящую для участия в установлении мира и согласия на Континенте, чем Виктория, если прибавить к ее достоинствам поддержку Рафаэля с его связями в правительствах Мексики и других латиноамериканских стран и плюс к тому в госдепартаменте Соединенных Штатов? Со своим хладнокровием и настойчивостью Виктория станет незаменимым посланником. Вот естественное решение, – твердо закончила Джесс.

– Идея неплохая, – высказала свое мнение Гвиннет, – но не идеальная. – Катриона и Джесс с изумлением уставились на Гвин. – Я считаю, что Виктория должна жить в Нью-Йорке. В конце концов, у нас с Фредом тоже немало связей на всех уровнях. Виктория должна выступать на центральной сцене – в Нью-Йорке, а не где-нибудь в далеких горах Шотландии или банановых республиках.

– Мексика не банановая республика, – запротестовала Джесс.

Катриона по-прежнему считала свое предложение наилучшим практическим решением будущего Виктории и потому приготовилась к благородному жесту. Она отодвинула стул и встала.

– Ну ладно, приятно сознавать, что у Виктории есть по крайней мере три альтернативы. – И с непоколебимой уверенностью в голосе прибавила: – Посмотрим, которую она сама выберет.

Ши вернулся ближе к вечеру. Катриона к тому времени уже упаковала вещи и была готова к отъезду: они с Маккормаком намеревались не торопясь ехать на юг.

– Как скверно, что вы пропустили ленч, – посетовала Виктория с озорными искорками во взгляде, которым она одарила Ши. – Пирог Кирсти был очень вкусным.

– В другой раз, может быть.

– Почему бы нет? – И, приподняв бровь, она спросила: – Так я реабилитирована?

Маккормак раздраженно посмотрел на Викторию:

– А вы того заслуживаете? Скажите мне. Я хочу знать. Серьезно.

– Тогда для вас все станет гораздо проще? – полуулыбнулась Виктория. – Не так ли?

Адвокат позвонил поздно вечером, когда Ши и Катриона уже уехали. Мистер Сэлисбери прилетал из Нью-Йорка ночным рейсом. Не будет ли Виктория так любезна приехать в лондонский офис в понедельник утром? В одиннадцать часов ей будет удобно?

Викторию это вполне устраивало. В субботу после обеда она, Джесс и Гвиннет вместе покинули Данлевен.

Рано утром в понедельник Виктория заехала за Джесс и Гвиннет в гостиницу и отвезла их в аэропорт Хитроу на втором «бентли», принадлежавшем Танкреди и стоявшем в лондонском гараже.

Гвиннет летела в Нью-Йорк, Джесс часом позже – в Сан-Франциско, где должна была, прежде чем вернуться в Мексику, закончить очень важное дело.

– После того как все закончится, – сказала Гвиннет, когда они подъехали к зданию аэропорта, – я имею в виду официальное утверждение завещания и всю эту формальную дребедень, ты, быть может, захочешь уехать куда-нибудь на время? Я бы хотела, чтобы ты приехала ко мне. Ты будешь рада встрече с Фредом.

«А там, разумеется, обстоятельства сложатся сами собой, – добавила про себя Гвин. – Возможно, Виктория и не захочет уезжать из Нью-Йорка».

– С нетерпением буду ждать этого момента. – Гвиннет впервые увидела на лице Виктории по-настоящему теплую, искреннюю улыбку. – Но нужно немного подождать.

– Конечно! – воскликнула Джесс, вытаскивая тяжелый чемодан из багажника. – Но как знать, может быть, тебе вздумается совершить и более длительное путешествие? Тогда после Нью-Йорка ты можешь навестить меня в Мексике. Ты еще не познакомилась с Рафаэлем. (Про себя: «Не сомневаюсь, что именно в Мексике ты найдешь свое место)». И что бы ни случилось, – прибавила Джесс твердо, – ты обязана приехать на мою выставку в галерее Вальдхейма.

– Разумеется, – снова улыбнулась Виктория. – И спасибо вам. – Она коротко пожала руки подруг. – Спасибо вам обеим. За все.

Жест был совершенно нехарактерным для Виктории, и в голосе ее звучала удивительная нота – дуновение последнего прощания. Джесс и Гвин неуверенно посмотрели на Викторию, одновременно подумав: «А увижу ли я ее снова?» Но в глазах Виктории читалось лишь спокойное дружелюбие, и подруги про себя решили, что странная интонация им только почудилась.

– До встречи в Нью-Йорке!

– До встречи в Мехико!

Виктория помахала в окно.

– Как-нибудь на днях!

Луч утреннего солнца полыхнул вспышкой фиолетовой молнии в кольце на пальце Виктории.

Джесс и Гвиннет с печальным и едва уловимым чувством потери смотрели вслед большому серебристому автомобилю, влившемуся в поток машин на трассе, пока тот не скрылся из виду.

В узком переулке Лиденхолл-стрит, в здании неописуемой архитектуры в сверкающем зале Бенджамин Сэлисбери, известный также как Бенито Скиаччи, встал из кресла, в почтительном поклоне приветствуя женщину в элегантном костюме цвета табачного дыма.

Женщина ответила на приветствие официально: протянула руку для пожатия и слегка склонила голову набок. Сэлисбери не мог оторваться от глаз, холодно рассматривавших его.

– Рада, что мы наконец-то познакомились, – произнесла Виктория. – Брат часто о вас говорил.

– Примите мои искренние соболезнования по поводу кончины вашего брата, мисс Рейвн, – пробормотал Сэлисбери. – Это большая утрата. Но жизнь продолжается и, как я объяснял вам по телефону, у нас имеются неотложные проблемы.

– Сделаю все, что в моих силах.

– Надеюсь на это, – небрежно заметил Сэлисбери. – Видите ли, я ведь всего лишь исполнитель. У меня нет полномочий члена «семейства».

– «Семейства»? Я не совсем понимаю.

Но в ходе двухчасовой оживленной беседы Виктория поняла. Сэлисбери очень толково ввел ее в курс весьма сложных деловых отношений Танкреди. Выяснилось, что Виктория унаследовала не только, как она простодушно считала, дом в Лондоне, замок в Шотландии, полновластное распоряжение знаменитой библиотекой, всяческие дорогие безделушки и содержимое счета Танкреди в швейцарском банке – она получила во владение целую империю.

Теперь Виктории принадлежали: гостиницы на Коста-Брава в Испании, курортный комплекс в Майами, казино на Багамах и высотный многоквартирный дом в Монте-Карло; авиакомпания по грузовым перевозкам, небольшая, но очень доходная судовая экспортно-импортная компания, банк, страховая компания и сеть дорогих модных дамских магазинов со штаб-квартирой в Милане.

После довольно продолжительного молчания Сэлисбери осторожно поинтересовался:

– Насколько я понимаю, вы не были посвящены в дела мистера Рейвна?

– Совершенно верно.

– Он не рассказывал вам о своих планах?

Сидевшая очень тихо Виктория, чтобы прийти в себя, слегка покручивала аметистовое кольцо на пальце.

– Долгое время – нет. – «С тех пор, как Танкреди оставил меня ради золотоволосого юноши, и я принялась искать смерти».

– Понимаю. – Сэлисбери смотрел на руки Виктории. – Какой необычный камень, – заметил он. – Просто великолепно – поразительная огранка.

– Это фамильное кольцо.

– Да, ну вот… – Сэлисбери, казалось, с большой неохотой оторвал взгляд от магического аметиста и, почти извиняясь, продолжил: – Я понимаю, мисс Рейвн, что очень нелегко так скоро после тяжелой утраты обременять себя земными заботами, но необходимо сделать кое-какие распоряжения.

– Несомненно. Я все понимаю, – Виктория сложила в стопку несколько папок, лежавших перед ней на столе. – Сейчас я возьму их с собой и просмотрю в течение дня. Как вы сказали – время не ждет. – Виктория холодно улыбнулась Сэлисбери. – После этого я хотела бы как можно скорее встретиться с директорами и начальниками отделов. Возлагаю на вас организацию и место проведения совещания.

Сэлисбери согласно кивнул:

– Как вам будет угодно. Я предложил бы встретиться, как обычно, в Палаццо де Корви. Там располагается координационный центр и главный компьютер.

Услыхав страшное название своего старого дома, Виктория и глазом не моргнула.

– Думаю, это верный выбор, – спокойно согласилась она.

– Осмелюсь предположить, что вы давно не видели этого места? – небрежно бросил Сэлисбери.

– Последний раз я была там, когда мне было три года.

– Вы что-нибудь помните?

На секунду взгляд Виктории стал тяжелым и холодным. Потом, полуулыбнувшись, она отрицательно покачала головой.

– Тогда вам будет интересно. – Сэлисбери поднялся. Встреча была окончена. – А теперь, мисс Рейвн, – мягко сказал он, – надеюсь, вы не откажетесь от ленча. Я заказал стол на час дня в «Таннерах» – это было одно из любимейших мест вашего брата в Лондоне.

– Да, – коротко усмехнулась Виктория, – думаю, что так.

Виктория встала. Сэлисбери почтительно взял Викторию под локоть и повел к двери. Пока они спускались вниз в скрипящей стальной кабине лифта, Сэлисбери ласково увещевал Викторию:

– Понимаете, тут нет никаких обязательств, что бы ни случилось, выбор остается исключительно за вами. Руководство, делегирование, даже… роспуск.

Широко открытые глаза Виктории смотрели куда-то вдаль, в будущее.

– Да, я понимаю, – ответила она. – Поживем – увидим, не так ли?