Текст книги "Королева бурь"

– Я знала, что это ты и твои новые друзья! Эта женщина будет моей новой учительницей? Как ее зовут? Она тебе нравится? На что похожи равнины? Там действительно круглый год цветут сады, как я однажды слышала? А ты не видел какую-нибудь нечисть по дороге? Ты привез мне подарок? Кто эти люди и что за странные животные, на которых они едут?

– Тише, тише, Дорилис, – укоризненно произнес глубокий мужской голос. – Наши гости по праву сочтут нас горными варварами, если ты будешь болтать без умолку. Отпусти своего брата и приветствуй гостей, как подобает настоящей леди.

Донел позволил сестре крепко уцепиться за руку, но отпустил ее, когда Микел Алдаранский заключил его в объятия.

– Мне очень не хватало тебя, дорогой мой мальчик. Ты представишь мне наших почтенных гостей?

– Это Рената Лейнье, лерони из Башни Хали, – сказал Донел.

Рената сделала глубокий реверанс.

– Вы оказали нам огромную честь, леди, и мы глубоко польщены. Позвольте мне представить вам свою дочь и наследницу, Дорилис Рокравен.

Дорилис стыдливо опустила глаза и присела в реверансе.

– С'диа шайа, домна, – пробормотала она.

Затем лорд Алдаран представил Ренате Маргали:

– Вот лерони, которая заботилась о девочке со дня ее рождения.

Рената внимательно взглянула на пожилую женщину. Несмотря на бледность и хрупкость черт, седеющие волосы и морщины, избороздившие ее лицо, в Маргали еще чувствовалась внутренняя сила. «Если она заботилась о девочке с младенчества, но Алдаран считает, что его дочери нужна более суровая опека, то чего, во имя всех богов, он так боится? Ведь я вижу перед собой лишь очаровательную маленькую девочку».

Донел представил Эллерта своему приемному отцу. Поклонившись старику, Хастур поднял голову и посмотрел на ястребиное лицо дома Микела. Внезапно со смешанным ощущением приязни и страха он понял, что видел это лицо раньше в снах и видениях. Каким-то образом в руках этого горного лорда находился ключ к его судьбе, но Эллерт мог различить лишь комнату со сводчатым потолком, стены из белого камня, мерцающие огни и ощущение отчаяния. Он боролся с пугающими, непрошеными образами, пытаясь найти в них хоть какое-то рациональное зерно.

«Мой ларан бесполезен, – подумал он. – Он годится лишь на то, чтобы пугать меня!»

Когда их вели по замку в подготовленные для них покои, Эллерт поймал себя на том, что нервно осматривается, надеясь увидеть комнату со сводчатым потолком – место, где могла разыграться какая-то еще неясная для него трагедия. Но не видел ничего похожего на это помещение. Возможно, с горечью подумал он, в замке Алдаран вообще нет такой комнаты. Возможно, ее вообще не существует.

15

Проснувшись, Рената ощутила присутствие в комнате постороннего человека. Потом она увидела хорошенькое девичье лицо Дорилис, выглядывающее из-за занавески.

– Мне очень жаль, – застенчиво произнесла Дорилис. – Я разбудила вас, домна?

– Наверное. – Рената моргнула, стряхивая остатки сна, в которых мелькали крылья планеров, языки пламени и лицо Донела. – Но это не имеет значения, дитя; Люсетта все равно должна была разбудить меня к обеду.

Дорилис вышла из-за занавески и опустилась на край кровати.

– Ваше путешествие было не слишком утомительным, домна? Надеюсь, вы вскоре избавитесь от усталости.

Рената улыбнулась, слушая эту смесь ребяческой серьезности и формальной вежливости.

– Ты очень хорошо говоришь на языке каста, – заметила она. – Разве он здесь принят?

– Нет, – ответила Дорилис. – Но Маргали воспитывалась в Тендаре. Она говорит, что я должна научиться говорить на языке жителей равнин, так что если мне придется поехать в столицу, никто не сможет назвать меня горной дикаркой.

– Значит, Маргали превосходно справилась со своей работой, потому что у тебя очень правильное произношение.

– Вы тоже учились в Башне, ваи лерони?

– Да, но не нужно так формально обращаться ко мне. – Рената почувствовала, что девочка ей нравится. – Называй меня кузиной или родственницей, как пожелаешь.

– Вы выглядите очень молодо для лерони, кузина, – сказала Дорилис, выбрав наиболее интимное из двух обращений.

– Я начинала примерно в твоем возрасте… – начала было Рената, но вдруг замешкалась. Дорилис казалась слишком ребячливой для четырнадцати-пятнадцатилетней юной девушки, которой казалась. Если ей предстоит учить девочку, она должна положить конец забавам, запретить беготню с распущенными волосами и пронзительные вопли. Может быть, Дорилис немного слабоумная?

– Сколько тебе лет… пятнадцать? – осторожно спросила Рената.

Дорилис хихикнула и покачала головой:

– Все говорят, что я выгляжу на пятнадцать, и Маргали постоянно твердит мне, что я уже слишком взрослая то для одного, то для другого. Но мне еще одиннадцать лет. Вернее, исполнится двенадцать к празднику урожая.

Рената резко изменила свое мнение о девочке. Стало быть, это не ребячливая и плохо образованная молодая женщина, какой она кажется на первый взгляд, но рано развившаяся и не по годам разумная девочка, которая скоро станет девушкой. Возможно, ей не повезло, что она выглядит старше своих лет, ибо любой незнакомый человек будет ожидать от Дорилис большей опытности и зрелости в суждениях, чем свойственно ее возрасту.

– Тебе нравится быть лерони? – спросила Дорилис. – А что такое «Наблюдающая»?

– Ты это выяснишь, когда я буду обследовать тебя. Это необходимо сделать, прежде чем я начну учить тебя искусству обращаться с лараном.

– А чем ты занималась в Башне?

– Разными вещами, – ответила Рената. – Поднимала металлы на поверхность земли, чтобы кузнецы могли обрабатывать их; заряжала батареи для освещения домов и аэрокаров; работала на связи с другими Башнями, чтобы о происходящем в одном месте могло стать известно везде, причем гораздо быстрее, чем через вестовых…

Дорилис внимательно слушала. Наконец она испустила долгий, зачарованный вздох:

– И ты научишь меня всем этим вещам?

– Может быть, и нет, но ты узнаешь все, что следует знать настоящей леди из Великого Домена. Кроме того, ты узнаешь вещи, которые положено знать всем женщинам, если они хотят обладать властью над собственным телом и разумом.

– Ты научишь меня читать мысли? Донел, отец и Маргали умеют читать мысли, а я не умею. Они могут разговаривать молча, а я их не слышу и сержусь, потому что они говорят обо мне.

– Я не могу научить тебя телепатии, но если у тебя обнаружится талант, научу, как им пользоваться. Ты еще слишком мала, и неизвестно, обладаешь ли ты этим даром.

– А матрикс у меня будет?

– Будет, когда ты научишься им пользоваться, – ответила Рената. Ей показалось странным, что Маргали еще не испытывала способности ребенка и не научила девочку управлять матриксом. Что ж… Маргали была уже в годах. Возможно, она опасалась, что своевольная воспитанница может злоупотребить огромными возможностями матрикса.

– Ты знаешь, в чем заключается твой ларан, Дорилис?

Девочка опустила глаза:

– Немножко. Наверное, ты слышала, что случилось на моей помолвке…

– Я слышала лишь, что твой жених скоропостижно скончался.

Внезапно Дорилис расплакалась:

– Он умер, и все сказали, что это я убила его! Но я не делала этого, кузина! Я не хотела убивать его – мне только хотелось, чтобы он убрал от меня свои руки.

Глядя на всхлипывающую девочку, Рената захотела обнять Дорилис и утешить ее. «Разумеется, она не собиралась убивать его! Как это жестоко – возложить вину за кровь на такую юную девочку!» Но прежде, чем Рената успела протянуть руки, интуиция заставила ее замереть на месте.

Несмотря на свою молодость, Дорилис обладала лараном, способным убивать. Такой ларан в руках ребенка, еще не умеющего размышлять здраво… Сама мысль об этом заставила Ренату содрогнуться. Если Дорилис достаточно взрослая для своего устрашающего дара, то она достаточно взрослая и для того, чтобы научиться контролировать и правильно использовать его.

Овладение лараном было непростой задачей. Никто лучше Ренаты, профессиональной Наблюдающей, прошедшей тренировку в Башне, не знал, какой упорной работой и жесточайшей самодисциплиной должны постигаться даже азы обучения. Как может испорченная, избалованная маленькая девочка, каждое слово которой служило законом для обожающих ее родственников, найти в себе силы и желание вступить на этот трудный путь? Возможно, смерть, причиной которой она послужила, наряду со страхом и чувством вины, могут послужить отправной точкой. Ренате не нравилось пользоваться страхом для обучения, но в тот момент она еще недостаточно хорошо знала Дорилис и не могла упускать даже самое слабое преимущество.

Она не прикоснулась к Дорилис, но позволила ей выплакаться, глядя на нее с отрешенной нежностью и сохраняя на лице бесстрастное выражение, не позволявшее понять, что творится у нее в душе. Наконец заговорила, выбрав для этого случая первое правило дисциплины, усвоенное ею в башне Хали:

– Ларан – огромный дар, означающий огромную ответственность. Управлять им очень непросто. Ты сама должна сделать выбор, будешь ли ты управлять своим лараном или же он будет править тобой. Если ты готова упорно трудиться, придет время, когда ты будешь свободно пользоваться своим даром. Я приехала сюда учить тебя этому, чтобы с тобой больше не случалось никаких неприятных неожиданностей.

– Ты – более чем почетный гость в моем замке. – Микел, лорд Алдаранский, подавшись вперед на высоком сиденье, встретился взглядом с Эллертом. – Уже давно я не имел удовольствия принимать у себя одного из своих родичей из Нижних Земель. Надеюсь, наше гостеприимство не разочарует тебя. Но я не льщу себя мыслью, что наследник Элхалина выполняет поручение, посильное для любого гонца, лишь ради того, чтобы оказать мне честь, а тем более – когда Домен Элхалинов находится в состоянии войны. Тебе или твоему Домену что-то нужно от меня. Ты поведаешь мне истинную цель своей миссии, родич?

Эллерт задумался над дюжиной ответов, следя за игрой света на лице старика и понимая, что лишь действие его ларана заставляет это лицо принимать разные выражения – гнева, благожелательности, оскорбленного достоинства, горечи и сострадания. Неужели цель его миссии способна пробудить в лорде Алдаране все эти чувства, или между ними предстоит произойти чему-то иному?

– Мой лорд, ваши слова справедливы, хотя для меня было большим удовольствием совершить путешествие на север с вашим приемным сыном, и я не сожалею о том, что оказался вдали от полей сражений, – сказал он, тщательно взвешивая каждое слово.

Лорд Алдаран приподнял седую бровь:

– Я полагал, что в военное время тебе не слишком хотелось покидать свой Домен. Ведь ты наследник своего брата, не так ли?

– Я его регент и управляющий, сир, но я поклялся поддерживать права его сыновей-недестро.

– Мне думается, ты мог бы предусмотреть лучшую участь для себя, – заметил дом Микел. – Если твой брат погибнет в бою, то ты будешь править Доменом лучше, чем любой из мальчишек, законных или незаконных. И без сомнения, народ твоего Домена предпочтет видеть верховным лордом тебя. Воистину сказано: кот со двора – у мышек игра! Так же и с Доменами. В трудные времена нужна сильная рука. Во время войны младший сын или даже наследник третьей очереди может неожиданно занять положение, недоступное для него в мирную пору.

«Но я не настолько честолюбив, чтобы стремиться к власти над своим Доменом, – подумал Эллерт. Впрочем, он знал, что лорд Алдаран никогда этому не поверит. Для людей такого сорта личные амбиции были единственной движущей силой для мужчины, члена правящего дома. – Именно из-за этого нас раздирают братоубийственные войны…» Но вслух Эллерт этого не сказал, так как лорд Алдаран немедленно пришел бы к выводу, что видит перед собой женоподобное существо или обыкновенного труса.

– Сир, мой брат и верховный лорд полагает, что я смогу лучше послужить своему Домену, выполняя эту миссию.

– Вот как? – сурово спросил Алдаран. – Должно быть, она более важна, чем мне представлялось сначала. Расскажи о своем деле, родич, раз уж оно столь неотложное, что твоему брату пришлось доверить его своему младшему брату.

Дом Микел выглядел сердитым и настороженным. Эллерт понял, что ему не удалось произвести хорошего впечатления. Однако, слушая его рассказ, Алдаран мало-помалу расслабился и откинулся на спинку своего кресла. Потом медленно кивнул и глубоко вздохнул:

– Не так плохо, как я ожидал. Кое-что я предвидел, а кое-что сумел прочесть в твоих мыслях, хотя и немногое. Интересно, где ты научился так хорошо охранять их? Я опасался, что ты обратишься ко мне ради старой дружбы между мною и твоим отцом и попытаешься убедить меня присоединиться к твоему роду в этой войне. Хотя я искренне любил твоего отца, но на такой шаг я пошел бы с большой неохотой. Возможно, я решился бы оказать помощь в обороне Элхалина, будь ваше положение отчаянным, но я не хочу принимать участия в атаке на Риденоу.

– Мы не решились бы просить вас об этом, – вежливо признал Эллерт. – Но не будете ли вы любезны объяснить почему?

– Почему? Почему, ты спрашиваешь? Скажи, мой мальчик, какую обиду ты держишь на Риденоу?

– Я? Никакой, сир, за исключением того, что они напали на аэрокар, в котором летели мы с отцом, и мы оказались на волосок от смерти. Но все Домены Нижних Земель злы на Риденоу, потому что они вторглись в древний Домен Серраиса и забрали себе их женщин.

– Разве это так плохо? – спросил Алдаран. – Разве женщины Серраиса просили вас воспрепятствовать этим бракам, или же у вас есть доказательства, что их выдали замуж насильно?

– Нет, но… – Эллерт замешкался. Он знал, что женщины из рода Хастуров по закону могут выходить замуж только за родственников. Алдаран прочел эту мысль и невесело усмехнулся:

– Так я и думал. Дело лишь в том, что эти женщины приходятся вам отдаленными родственницами и вы не хотите выпустить их за пределы собственного Домена. Я слышал, что мужская линия в Серраисе вымирает; именно генетическая программа поставила ее на грань гибели. Если женщины Серраиса снова начнут вступать в брак с представителями рода Хастуров, то могу с достаточной уверенностью предсказать, что их ларан не протянет и ста лет. Этому дому нужна свежая кровь, а Риденоу здоровы и плодовиты. Для женщин Серраиса браки с Риденоу – наилучшая участь, какую можно представить.

Эллерт не смог скрыть гримасу отвращения.

– Простите меня за прямоту, сир, – сказал он, – но я нахожу возмутительным говорить об отношениях между мужчинами и женщинами лишь в терминах проклятой генетической программы Доменов.

Алдаран фыркнул:

– Однако тебя устраивает мысль о том, что женщины Серраиса должны выходить замуж за Хастуров, Элхалинов и Эйлардов, не так ли? Разве это не является выведением потомства ради ларана? Говорю тебе: в этом случае их род не продлится и трех поколений. Сколько жизнеспособных сыновей родилось от женщин Домена Серраиса за последние сорок лет? Полно, неужели ты считаешь лордов в Тендаре милосердными мизантропами, пекущимися о целомудрии Серраиса? Ты молод, но едва ли можешь быть столь наивен. Род Хастуров скорее позволит Домену Серраиса вымереть поголовно, чем допустит смешение его крови с чужаками. Но у этих Риденоу, похоже, другие планы. И это единственная надежда для Серраисов: новые гены! Если бы вы, люди Доменов, проявили достаточно выдержки и благоразумия, то встретили бы Риденоу с распростертыми объятиями и связали бы их узами брака с собственными дочерями!

Эллерт был шокирован.

– Позволить Риденоу брать в жены женщин рода Хастуров? Но в их жилах нет ни капли крови Хастура и Кассильды!

– Зато она будет у их сыновей, – резко отозвался Алдаран. – С притоком новой крови старая линия Серраиса может выжить, вместо того чтобы выродиться до полной стерильности. Эйларды уже сделали это с Валероном, а некоторые из Хастуров занимаются этим в наши дни. Сколько сыновей-эммаска родилось у Хастуров из Каркосы или из Элхалина за последние сто лет?

– Боюсь, слишком много. – Эллерт подумал о молодых монахах, которых встречал в Неварсине: не мужчины и не женщины, бесплодные, а некоторые и с другими врожденными дефектами. – Но я не изучал этот вопрос специально.

– Однако претендуешь на собственное мнение? – Алдаран снова поднял бровь. – Я слышал, что ты женился на дочери Эйлардов; сколько здоровых сыновей и дочерей у вас родилось? Хотя об этом не стоило и спрашивать. Если бы ты имел собственных детей, то едва ли согласился бы принести клятву верности бастардам брата.

– Мы женаты менее полугода, – раздраженно возразил Эллерт.

– Сколько здоровых законнорожденных сыновей есть у твоего брата? Полно, Эллерт, – ты не хуже меня знаешь, что если твоим генам суждено выжить, то лишь в крови сыновей-недестро. Это справедливо и для меня. Моя жена была из рода Ардаисов и принесла мне не больше живых детей, чем сможет принести твоя леди из рода Эйлардов.

Эллерт опустил глаза, охваченный внезапным приступом душевной боли. «Неудивительно, что мужчины нашего рода забавляются с ришья. Наши жены дарят нам так мало радостей. Мы разрываемся между чувством вины перед ними и страхом перед участью, которая может их постичь».

Увидев игру эмоций на лице молодого человека, лорд Алдаран смягчился:

– Ну-ну, родственник, нам нет нужды ссориться. Я не хотел обидеть тебя. Но мы, потомки Хастура и Кассильды, связавшись с генетической программой, подвергли свои жизни большей угрозе, чем может исходить от самых отъявленных бандитов, – и спасение может принимать странные формы. Мне кажется, Риденоу могут послужить спасению Домена Серраиса, если вы, люди Элхалина, не будете препятствовать им. Однако ни вы, ни они не склонны к компромиссам. Передай своему брату, что если бы я и хотел вступить в войну – а я этого не хочу, – то все равно ничего бы не смог поделать. Я сам оказался в трудном положении, поссорившись со своим братом из Скатфелла, и сейчас меня беспокоят его мстительные замыслы. Какие козни он строит? Здесь, в Алдаране, много лакомых кусочков… Иногда мне кажется, что другие горные лорды кружат надо мною словно стервятники. Я уже стар. У меня нет законного наследника, нет даже живого сына – ни единого ребенка моей крови, кроме маленькой дочери.

– Она красивая девочка, здоровая, если судить по внешности, и обладает лараном, – сказал Эллерт. – Если у вас нет сыновей, то разве вы не можете подыскать себе достойного зятя, который унаследует ваше поместье?

– Я надеялся на это, – мрачно произнес Алдаран. – Сейчас мне кажется, что ей, наверное, было бы лучше выйти замуж за одного из Риденоу, но такой поступок неизбежно перессорит меня со всеми Хастурами. К тому же все зависит от того, удастся ли этой молодой лерони из Хали помочь Дорилис пережить пороговую болезнь. Я потерял двоих сыновей и дочь, едва они достигли переходного возраста. Когда я женился на Деонаре, чей род отличается ранним пробуждением ларана, мои дети умирали еще до рождения. Дорилис пережила детство, но боюсь, с ее лараном она не переживет пору созревания.

– Да избавят ее боги от такой участи! – побледнев, пробормотал Эллерт. – Мы с леди Ренатой сделаем все, что в наших силах. Существует много способов предотвратить смерть от пороговой болезни. Я сам когда-то был близок к этому, однако выжил.

– Коли так, родич, то я твой покорный слуга. Ты можешь просить у меня все, чем владею. Но умоляю тебя: останься и спаси мое дитя!

– Я к вашим услугам, лорд Алдаран. Мой брат распорядился, чтобы я оставался здесь до тех пор, пока могу быть вам полезен или пока мне не удастся убедить вас сохранять нейтралитет в войне.

– Это я тебе обещаю, – твердо сказал Алдаран.

– Тогда я в вашем распоряжении. – Сдерживаемая горечь Эллерта наконец прорвалась наружу. – Если только вы не слишком презираете меня за то, что я не жажду вернуться на поле боя!

Алдаран склонил голову:

– Я говорил необдуманно. Прости меня, родич. Но я не имею желания присоединяться к этой безрассудной войне, хотя полагаю, что Хастурам в самом деле не мешает проверить Риденоу на прочность, прежде чем принять их в свой круг. Если Риденоу не выдержат, то, возможно, они в самом деле не заслуживали родства с Серраисом. Наверное, боги все же знают, что делают, когда насылают на людей войны: старые линии крови, разжижившиеся от роскоши, уходят в небытие или смешиваются с новым генетическим материалом, проверенным на способность к выживанию.

Эллерт покачал головой:

– Это могло быть справедливо в былые дни, когда война действительно служила испытанием силы и храбрости и выживал сильнейший. Но, мой лорд, я не могу поверить в это сейчас, когда оружие, подобное клингфайру, убивает сильных и слабых без разбора, не щадя женщин и малых детей.

– Клингфайр! – прошептал лорд Алдаран. – Значит, это правда и в Доменах начали пользоваться этим оружием? Но так или иначе, они могут применять его лишь в малых количествах: сырье очень трудно добыть из-под земли, и оно быстро разрушается на открытом воздухе.

– Сырье очищается в матриксных кругах Башен, мой лорд. Это одна из причин, заставивших меня уехать оттуда. Меня заставили бы работать над изготовлением адской смеси.

Алдаран закрыл глаза, словно пытаясь отгородиться от чего-то, причинявшего ему острую боль.

– Неужели за Кадарином все сошли с ума? Я полагал, что здравый смысл удержит их от производства оружия, способного истребить как побежденных, так и победителей! Мне трудно поверить, что тот, кто называет себя человеком чести, может устроить бойню во имя своих идей. – Дом Микел тяжело вздохнул. – Оставайся здесь, Эллерт. Пусть боги проклянут меня, если я вышлю хотя бы одного человека на такую бесчестную войну.

Его лицо исказилось судорогой гнева.

– Может быть, боги проявят милосердие и обе стороны уничтожат друг друга, подобно огнедышащим драконам из легенды, и оставят свои кости на выжженной земле в назидание грядущим поколениям!