Текст книги "Королева бурь"

– Иллюзия, – пренебрежительно бросил он. – Весьма реалистичная и отвратительная, но тем не менее иллюзия. Вода нормальная; они лишь наложили на нее заклятье, так что она выглядит и, хуже того, пахнет как кровь.

Эллерт тоже наклонился и сделал глоток, ощутив позыв тошноты, потому что по всем внешним признакам он пил свежепролитую кровь… Но это оказалась обычная вода, несмотря на отвратительный вкус и запах.

– Значит, нам предстоит колдовская война? – спросил один из стражников, качая головой. – Никто не может пить такое!

– Говорю тебе, это вода, и притом отличная, – раздраженно возразил Алдаран. – Они всего лишь сделали ее похожей на кровь.

– Да, мой лорд, по вкусу и по запаху, – согласился повар. – И готов поспорить, теперь никто не сможет ее пить.

– Ты будешь ее пить или умрешь от жажды, – нетерпеливо сказал Донел. – Пойми, друг, все происходит лишь в твоем воображении. В твоей глотке эта жидкость превратится в воду, как бы она ни выглядела.

– Но животные в любом случае не станут ее пить, – заметил пожилой конюх. И в самом деле: из конюшен и овинов доносилась беспокойная возня. Почуяв запах крови, взбудораженные животные лягались и пятились, налетая друг на друга.

«Да, это серьезно, – подумал Эллерт. – Все животные боятся запаха крови. Более того, люди тоже испуганы, поэтому мы должны как можно скорее доказать им, что ничего страшного не произошло».

– Что ж, – вздохнул лорд Алдаран. – Я надеялся, что мы сможем просто не обращать на это внимания, но, видимо, ошибался.

Можно было заставить людей не обращать внимания на вид и вкус воды, но это неизбежно повлияло бы на боевой дух армии. Для животных тем более запах и вкус были реальными, и они вполне могли умереть от жажды рядом с огромными запасами воды.

– Эллерт, я не имею права просить тебя о помощи в обороне моей крепости, – сказал лорд Алдаран.

– Мой брат присвоил себе королевский титул и не собирается считаться с вашими правами, – отозвался Эллерт. – Если меня возьмут в плен, я не проживу и нескольких часов.

– Тогда, во имя семи преисподен Зандру, давай разберемся, что они сотворили с нашей водой!

– У них есть по меньшей мере один ларанцу с матриксом, – рассуждал Эллерт. – А может быть, и несколько, но это простое заклятье. Я посмотрю, что можно сделать.

– Донел понадобится мне здесь для обороны внешних укреплений, – мрачно промолвил Алдаран.

Эллерт кивнул и повернулся к одному из слуг, зачарованно смотревшему на воду, алым потоком струившуюся из трубы.

– Разыщи леди Кассандру, леди Ренату и Маргали, – приказал он. – Попроси их как можно скорее присоединиться ко мне в наблюдательной башне. С вашего разрешения, лорд, – добавил он, повернувшись к дому Микелу. – Это достаточно уединенное место, и там мы сможем спокойно работать.

– Ты можешь отдавать любые распоряжения, которые сочтешь нужными, родич, – сказал лорд Алдаран.

– Вы знаете? – спросил Эллерт, когда женщины присоединились к нему в верхнем чертоге наблюдательной башни.

– Разумеется, – с усмешкой отозвалась Рената. – Моя горничная забилась в истерике, когда пошла наполнять ванну. Она закричала, что из труб течет кровь. Я уже тогда заподозрила иллюзию, но служанок убедить не удалось.

– Мне тоже, – сказала Маргали. – И хотя я понимаю, что это иллюзия, мне кажется, я скорее буду ходить грязной, чем умоюсь этой водой. Дорилис ужасно испугалась, бедная девочка. У нее был очередной приступ пороговой болезни. Я надеялась, что она быстро выздоровеет, но при таких эмоциональных нагрузках…

– Нужно выяснить, как это было сделано, – заявил Эллерт. – Кассандра, ты Наблюдающая, но у Ренаты больше опыта. Рената, ты согласна возглавить круг?

– Нет, Эллерт, – сдавленно ответила Рената. – Я… мне нельзя.

Кассандра сразу же сообразила, в чем дело. Обняв молодую женщину, она заглянула ей в глаза.

– Ты беременна, Рената? – Кассандре с трудом верилось – ведь Рената сама говорила ей… Но что сделано, то сделано. – Что ж, хорошо. Оставайся вне круга. Если хочешь, можешь наблюдать за нами, хотя не думаю, что это понадобится. Ты готова, Маргали?

Голубой свет начал переливаться над тремя матриксами, когда владельцы сфокусировались на них. Через некоторое время Кассандра кивнула. Заклятье действительно оказалось очень простым.

– Нам нужно лишь подтвердить уже созданное природой, – сказала она. – Вода должна быть тем, что она есть на самом деле, и ничем более.

Соединившись, они погрузились в переплетение энергетических потоков, повторяя простейшую формулу, древнюю схему земных элементов: «Земля и воздух, вода и огонь, глина и камень, небо и ветер, снег и дождь…» Когда ритм природы начал двигаться с ними и внутри их, Эллерт ощутил, что даже Рената подключилась к заклятью: возможность вжиться в естественный ритм, вместо того чтобы извращать его, не могла причинить вреда ее еще не родившемуся ребенку. Процедура лишь подтверждала его принадлежность природе, общность с окружающим миром. Рассеяв энергетическую вибрацию, наложившую иллюзию на источники под замком, они поняли, что наваждение рассеялось. Еще некоторое время они поддерживали контакт с ровным, умиротворяющим ритмом природы, чувствуя, что Дорилис, Донел и лорд Алдаран – все обитатели замка, имевшие матрикс и обладавшие хотя бы крупицей ларана, подключились к ним. Все остальные, от людей до самых малых тварей, смутно ощущали ровную пульсацию. Даже солнце, казалось, на мгновение засияло ярче, чем раньше.

«Вся природа едина, все находится в гармонии…» Для Кассандры, любившей музыку, это было похоже на грандиозный аккорд, могучий и дышащий безмерным покоем, постепенно замолкавший вдали, но присутствующий всегда и во всем, пусть и неразличимо для человеческого слуха.

Дорилис на цыпочках вошла в чертог. Секунду спустя телепатическая связь распалась, не причинив никому неприятных ощущений. Маргали улыбнулась и протянула руки к приемной дочери:

– Ты снова хорошо выглядишь, солнышко.

– Да. – Дорилис улыбнулась. – Я лежала в постели и внезапно почувствовала… ох, я не знаю, как сказать, – такое умиротворение. Я поняла, что вы здесь; мне захотелось прийти и быть вместе с вами. – Она прильнула к приемной матери, обнимая ее. – Ах да, Кэти просила передать, что вода во всех трубах и колодцах снова стала чистой.

Исцеляющее заклятье удалось. Теперь, когда вассалы Скатфелла пошли на такое насилие над природой, им будет гораздо труднее использовать энергию матрикса против замка. Но наилучшим было то, что защитники даже не причинили вреда ларанцу, наложившему заклятье: на его попытку совершить зло они ответили добром.

«Хорошо бы дело на том и закончилось», – подумал Эллерт. Но, несмотря на ощущение счастья и благополучия, он знал, что все только начинается. Потерпев неудачу в колдовской атаке, силы, собравшиеся под знамена Скатфелла и Дамона-Рафаэля, должны прибегнуть к более традиционным способам ведения войны.

Позднее в тот же день он сказал об этом дому Микелу, но лорд Алдаран с сомнением покачал головой:

– Замок Алдаран может выдержать обычную осаду, и мой брат из Скатфелла хорошо знает об этом. Он не остановится на достигнутом.

– Однако я могу предвидеть, что если мы будем пользоваться только обычным оружием, то сможем одержать верх, хотя бы и ценой огромных потерь. Но если они сумеют вовлечь нас в битву с применением матриксной технологии, случится катастрофа. Лорд Алдаран, я поклялся всеми силами помогать вам, однако прошу вас, даже умоляю: постарайтесь вести эту войну привычными методами, даже если победа достанется гораздо труднее. Вы сами сказали, что этот замок может выдержать осаду. Прошу вас, не позволяйте им навязывать нам войну на их условиях.

Лорд Алдаран заметил бледность, покрывшую лицо Эллерта, и слабую дрожь пальцев, выдававшую волнение. Частично он понимал доводы Эллерта и соглашался с ними. Он хорошо помнил свое негодование и отвращение, когда Эллерт рассказывал о применении клингфайра на равнинах. Однако другая часть его существа – ветеран многих горных кампаний – смотрела на Эллерта и видела в нем лишь человека, страшившегося ужасов войны. К симпатии поневоле примешивалось презрение прирожденного воина к обывателю, солдата к монаху.

– Я бы в самом деле хотел придерживаться законных способов ведения войны, – ответил он. – Однако твой брат уже послал на нас дьявольскую птицу, начиненную клингфайром. Я опасаюсь, что он не удовлетворится забрасыванием замка камнями из катапульт и штурмом наших стен с помощью приставных лестниц. Могу пообещать одно: я не стану первым использовать ларан против него. Но у меня нет Башни и матриксного круга для создания средств уничтожения. Если Дамон-Рафаэль привез с собой оружие, созданное в Башне, и предоставил его в распоряжение Скатфелла, я не смогу вечно сдерживать его одними мечами и стрелами.

«Это справедливо», – в отчаянии подумал Эллерт. Неужели он позволит Кассандре попасть в руки Дамона-Рафаэля лишь потому, что убоится использовать клингфайр? Увидит ли он Донела, повешенного на крепостной стене, и Дорилис, отданную на поживу солдатам? Однако он знал, знал без тени сомнения, что если дело дойдет до использования ларана, не ограничивающегося рамками простого природного заклятья, тогда… Слух Эллерта наполнился криками и плачем скорби. Дом Микел стоял перед ним, поседевший и сгорбившийся, состарившийся до неузнаваемости за одну ночь. «Я проклят! – восклицал он. – О, если бы я мог умереть бездетным!» Всплыло лицо Ренаты, искаженное страдальческой гримасой… Жуткая вспышка молнии пронзила его чувства, и мертвенно-бледное лицо Дорилис, залитое неестественным сиянием, казалось центром бури… Эллерт не мог выдержать напора будущего, не мог отгородиться от него. Невыносимая тяжесть прозрения придавила его, лишив речи, лишив всего, кроме чистого ужаса…

С отчаянием покачав головой, молодой человек отошел в сторону. Лорд Алдаран хмуро смотрел ему вслед.

На короткое время действительно показалось, что атакующие, потерпев неудачу с колдовскими приемами, вернулись к обычному оружию. Весь день и большую часть ночи снаряды катапульт били в стены замка, иногда перемежаясь со стаями огненных стрел. Донел постоянно держал наготове людей у баков с водой. Даже некоторые женщины были вынуждены таскать ведра и тушить небольшие пожары, вспыхивавшие среди деревянных надворных построек. Незадолго до рассвета, когда большая часть замковой стражи гасила очаги пламени в дюжине разных мест, неожиданно прозвучал сигнал тревоги, призывавший всех вооруженных мужчин на стены для отражения вражеской вылазки. Многие лестницы были сброшены вниз, но некоторые из нападавших все же прорвались внутрь, и Донелу с двумя десятками копейщиков пришлось сойтись с ними в схватке. Эллерт, бившийся рядом с ним, получил небольшую колотую рану на левом предплечье. Когда стычка закончилась, Донел послал его на перевязку.

– Благодарение богам, ранение не опасное, – сказала Кассандра. Она была очень бледна.

– Донел не ранен? – спросила Рената.

– Не бойся, – ответил Эллерт, поморщившись, когда целительница начала зашивать его руку. – Он собственноручно зарубил напавшего на меня. Дом Микел имеет защитника, превосходно обученного воинскому искусству. Несмотря на молодость, он умеет командовать.

– Все стихло, – прошептала Кассандра и передернула плечами, словно от холода. – Какое злодейство они замышляют теперь?

– Стихло, говоришь? – Эллерт изумленно взглянул на нее, а затем понял, что как внутри, так и снаружи действительно наступила глубокая, угрожающая тишина. Надсадный вой зажигательных снарядов, свист стрел, осыпавших замок, – все смолкло. Крики, которые он так ясно слышал, звучали лишь в его сознании, вызванные игрой его ларана. Тем не менее юноша не сомневался, что еще услышит их наяву.

– Любимая, как бы мне хотелось, чтобы ты сейчас находилась в безопасности, в Хали или в Трамонтане! – прошептал он.

– Где угодно, лишь бы с тобой, – тихо ответила Кассандра.

Целительница забинтовала руку Эллерта, а затем вручила ему чашку, наполненную вязкой красноватой жидкостью.

– Выпей, это от лихорадки. Пусть рука немного побудет в покое; в замке достаточно людей, готовых обнажить меч в схватке.

Она в ужасе попятилась назад, когда чашка выпала из внезапно ослабевшей руки Эллерта и красная жидкость растеклась по полу. Но в следующий момент крики, которые он слышал своим лараном, грянули во внутреннем дворе. Не тратя времени на объяснения, Эллерт встал и побежал по лестнице. До него донеслись новые крики.

Во внутреннем дворе собралась толпа. Люди пятились от разбитого сосуда, лежавшего на мостовой, из которого сочилась странная желтоватая слизь. Там, где она расползалась, сам камень мостовой дымился и прогорал, оставляя огромные зияющие дыры с оплавленными краями.

– Во имя преисподен Зандру! – взорвался один из стражников. – Что это такое?

– Не знаю, – мрачно произнес дом Микел. – Раньше мне не приходилось видеть ничего подобного.

Один из наиболее храбрых солдат вышел вперед, попытавшись сдвинуть в сторону куски разбитого сосуда. Секунду спустя он отшатнулся назад, крича от боли. Его рука почернела от ожогов.

– Ты знаешь, что это такое, Эллерт? – спросил Донел.

Эллерт плотно сжал губы:

– Это не колдовство, но оружие, изобретенное в Башне: кислота, которая плавит камень.

– Неужели мы ничего не можем с ней поделать? – спросил лорд Алдаран. – Если они забросают такими снарядами наши внешние стены, то расплавят весь замок над нашими головами. Донел, пошли людей проверить наружные посты.

Донел подозвал стражников:

– Ты, ты и ты, отправляйтесь на стены. Возьмите щиты из рогожи. Эта жидкость не проедает солому – смотрите, вот здесь она брызнула на фураж, и ничего не случилось. Но если она попадет на металл, едкие пары могут разъесть легкие.

– Возьмите известковый раствор, которым вы пользуетесь для очистки отхожих мест и конюшен, и полейте пораженные места, – добавил Эллерт, обращаясь к остальным.

Хотя щелочной раствор действительно нейтрализовывал кислоту и сдерживал ее распространение, некоторые из мужчин пострадали от едких капель, попавших им на кожу. Поврежденные участки внутреннего двора пришлось огородить, чтобы люди не покалечились, упав в яму. На внешних стенах было несколько прямых попаданий. Камень оплавился и частично потрескался; хуже того, запас щелочного раствора вскоре истощился. Обороняющиеся попробовали использовать заменители вроде мыла и мочи животных, но они оказались недостаточно действенными.

– Какой ужас, – пробормотал дом Микел. – С таким оружием они быстро возьмут замок. Это дело рук лорда Элхалина, родич. У моего брата нет дьявольских изобретений, подобных этому. Что нам делать? У тебя есть какие-нибудь предложения?

– Есть, – помедлив, ответил Эллерт. – Мы можем наложить на камень связующее заклятье, предохраняющее его от воздействия неестественных субстанций. Заклятье не защитит от землетрясения, наводнения или воздействия времени, но думаю, замок устоит перед кислотой.

И снова все прошедшие обучение в Башне заняли свои места в матриксном зале. Дорилис присоединилась к ним, умоляя взять ее в круг.

– Я могу работать Наблюдающей, – со слезами на глазах говорила она. – Я подменю Ренату…

– Нет, – быстро возразила Рената, благодаря богов за то, что телепатические способности Дорилис были еще слабыми и неразвитыми. – Если хочешь, можешь занять место в круге, но я буду наблюдать снаружи.

Будучи Наблюдающей, Дорилис бы немедленно узнала, почему Рената не может присоединиться к матриксному кругу.

«Мне претит обманывать ее, но вскоре она совсем поправится, и тогда мы с Донелом расскажем ей», – подумала Рената. К счастью, Дорилис была настолько счастлива впервые войти в круг и использовать свой матрикс, что не стала задавать лишних вопросов. Кассандра протянула руку, и девушка заняла место рядом с нею. Круг снова сформировался, и они приступили к сотворению заклятья, укреплявшего естественные силы природы.

«Камень един с планетой, на которой он создан, и человек един с землей, из которой он рожден. Ничто не изменит этого. Камень един… един… един…»

Связующее заклятие было наложено. Эллерт, чье индивидуальное сознание потерялось в объединенном разуме матриксного круга, всем своим существом воспринимал камень, из которого были сложены стены замка, его связующие элементы. Он сосредоточился на осознании тщетности воздействия на нерушимую мощь камня. Разрывные снаряды отскакивали от стен, едкая слизь стекала по ним, оставляя отвратительные лоснящиеся следы, но не разрушая камень. Камень един… един… един…

Осторожная мысль проникла в его сознание откуда-то извне.

«Эллерт?»

«Это ты, брат?»

«Это Донел. Я расставил людей на внешних стенах, чтобы достать стрелами их канониров, но они вне досягаемости. Вы можете создать вокруг тьму, чтобы они не видели, куда целиться?»

Эллерт помедлил с ответом. Одно дело – подтверждать целостность и единство природы, принуждая воду оставаться водой, а камень – непроницаемым для веществ, не предназначавшихся изначально для его разрушения. Но вмешиваться в естественный ход вещей, создавая тьму в дневное время…

Мысли Дорилис вплелись в круг: «Если поднимется густой туман, это тоже будет проявлением сил природы. В этом сезоне часто бывали такие туманы, что человек не мог разглядеть собственную руку!»

Заглянув в будущее, Эллерт увидел, что там действительно существует вероятность тумана. Снова сфокусировавшись на своих матриксах, работники круга увеличили влажность воздуха, сгустив водяные испарения. Весь склон холма заволокла плотная завеса, поднимавшаяся от реки внизу. Вскоре замок Алдаран и близлежащие скалы окутались сплошным туманом.

– Этой ночью он не рассеется, – удовлетворенно произнесла Дорилис.

Эллерт распустил круг, попросив всех как следует отдохнуть после работы. Бомбежка прекратилась, и у людей Донела появилась возможность очистить стены от остатков кислоты.

Рената, исследовав Дорилис быстрым мысленным прикосновением опытной Наблюдающей, была поражена присутствием чего-то нового в организме девушки. Неужели это лишь воздействие заклятья? Дорилис казалась более спокойной, более женственной. Она ничуть не напоминала ребенка. Вспомнив о том, как быстро она сама выросла после первого сезона в Башне, Рената поняла: Дорилис вступила в пору созревания. Что ж, можно поблагодарить богов-хранителей. «Если ее положение стабилизировалось, нам больше не нужно бояться ее неожиданных вспышек. В ней появилась рассудительность, способность считаться со своими силами. Может быть, скоро все кончится и мы с Донелом сможем освободиться…»

Охваченная приливом нежности к Дорилис, она привлекла девушку к себе и поцеловала ее.

– Я горжусь тобой, карья миа, – сказала она. – Ты доказала свое умение работать в матриксном круге. Но теперь тебе надо поесть и хорошо отдохнуть, чтобы не растерять силы, когда они снова понадобятся.

Дорилис расцвела от удовольствия.

– Значит, я защищаю наш дом наравне с Донелом! – воскликнула она, и Рената разделила ее гордость.

«Так много силы, – подумала она. – Такие огромные возможности! Сможет ли она преодолеть себя?»

Густой туман час за часом продолжал окутывать замок. Он надежно защищал осаждаемых, но скрывал от них и то, чем занимались армии противника. «Возможно, они просто выжидают, – подумал Эллерт. – Ждут, когда рассеется туман, чтобы возобновить атаку». Сам он был согласен ждать сколько угодно.

Эта небольшая передышка после первых лихорадочных дней осады благотворно подействовала на всех. С наступлением ночи Эллерт пошел поужинать наедине с Кассандрой, поскольку даже наблюдение со стен замка не приносило никакой пользы. По обоюдному согласию они избегали разговоров о войне: тут все равно ничего нельзя было поделать. Кассандра взяла ррил и спела несколько песен.

– Я помню, как сказала перед нашим бракосочетанием: «Надеюсь, мы сможем жить в мире и слагать песни, а не воевать», – печально промолвила она. – Увы моей надежде! Но даже во мраке войны, любимый, у нас остаются наши песни.

Он поцеловал ее тонкие пальцы.

– Во всяком случае, до сих пор боги были благосклонны к нам.

– Вокруг так тихо, Эллерт! Как будто они сняли осаду и ушли в ночь.

– Хотелось бы мне знать, чем занимается Дамон-Рафаэль. – В Эллерте зашевелилось былое беспокойство. – Не думаю, что его удовлетворяет ожидание перед стенами замка. Он наверняка замышляет новое лиходейство.

– Тебе нетрудно это выяснить, – поддразнила она, но Эллерт покачал головой:

– Я не стану пользоваться лараном, если меня не вынудят к этому. Я прибегну к нему, лишь чтобы защитить нас от явного поражения.

К полуночи небо неожиданно прояснилось. Туман рассеивался; его рваные клочья и полосы разлетались под порывами свежего ветра. В небе появились три из четырех лун Дарковера, сияющие и безмятежные. Фиолетовый Лириэль был близок к зениту. Голубой Киррдис и зеленый Идриэль висели над восточной окраиной гор. Кассандра уже давно спала, но Эллерт, охваченный странным беспокойством, тихо выскользнул из постели и оделся. Торопливо проходя по коридорам, он заметил Дорилис. Девушка была боса, в длинной ночной рубашке, с распущенными волосами. Девическое лицо со вздернутым носиком казалось бледным овалом в полумраке.

– Дорилис? О чем думает Маргали? Почему она отпустила тебя бродить по замку в такой час и в таком виде?

– Я не могла заснуть, дом Эллерт, – ответила девушка. – Мне было не по себе. Я должна видеть Донела. Ему угрожает опасность, я это чувствую.

– Если ему действительно угрожает опасность, чиа, то последнее место, где он захочет увидеть тебя, – это рядом с собой.

– Он мой муж, – решительно ответила она, вздернув подбородок. – Мое место рядом с ним, сир.

Парализованный ее решимостью, Эллерт замешкался. В конце концов, она немногое могла разделить с Донелом. С тех пор как Эллерт воссоединился с Кассандрой, он болезненно ощущал чужое одиночество. Он внезапно осознал, что Дорилис невероятно одинока. Она покинула детское общество, однако взрослые по-прежнему обращались с ней как с ребенком. Хастур не мог протестовать, поэтому просто пошел к выходу, слыша ее тихие шаги за своей спиной. Секунду спустя в его руку скользнула маленькая сухая ладонь, теплая, словно лапка домашнего зверька. Он взял Дорилис за руку, и они вместе вышли во внутренний двор, направляясь к постам Довела у внешних стен.

Ночь снаружи была ясной и безоблачной; лишь вдалеке над горизонтом нависала единственная темная туча. Три луны так ярко озаряли небо, что звезды почти не проглядывали наружу. Донел стоял со сложенными на груди руками на внешней стене, но, когда Эллерт приблизился к нему, кто-то тихо и укоризненно обратился к юноше:

– Мастер Донел, я прошу вас спуститься со стены. Вы слишком на виду и можете стать хорошей мишенью.

Донел спрыгнул вниз как раз вовремя: просвистела стрела в том месте, где он только что стоял. Дорилис подбежала к брату и обняла его:

– Ты не должен так рисковать, Донел! Обещай, что ты больше не будешь так делать!

Он беззвучно засмеялся и наклонился, нежно поцеловав сестру в лоб.

– Ничего страшного. Я просто хотел проверить, не заснули ли они там, внизу. А может быть, они все убрались прочь? Кто знает?

В Эллерте вновь всколыхнулись подозрения. Было слишком тихо – значит, замышляется какая-то новая чертовщина.

– Туман сам рассеялся? – спросил он у Донела.

– Трудно сказать. У них там больше одного ларанцу, и туман действительно рассеялся очень быстро. – Донел потер лоб. – Но этой весной так часто бывало… Нет, не знаю.

Воздух внезапно наполнился криками и звуками разрывов.

– Донел, поднимай стражу! – крикнул Эллерт. Как только слова слетели с его губ, над ними промелькнул силуэт аэрокара, от которого отделилось несколько черных точек. Они падали на землю – медленно, почти лениво, словно снежинки, раскрываясь на лету и изливая потоки жидкого пламени во двор и на крыши замка.

– Клингфайр! – Донел метнулся к сигнальному колоколу, чтобы поднять тревогу, но несколько деревянных крыш уже горели, и огонь освещал весь внутренний двор. Люди высыпали наружу, но с криками попятились назад, остановленные потоками неумолимого пламени. Двое или трое вспыхнули, словно живые факелы; их жуткие крики вскоре стихли, и на камнях мостовой остались лишь безжизненные трупы, обгорелые и почерневшие.

Донел втолкнул Дорилис под нависающий каменный карниз, но капли жидкого огня попали на ее рубашку, немедленно вспыхнувшую в двух местах. Девушка закричала от боли и ужаса. Донел подтащил ее к кадке с водой и одним движением окунул в нее. Пламя зашипело и погасло, но капля смертоносной жидкости попала на кожу Дорилис и начала углубляться, прожигая плоть. Она обезумела от боли. Крики стали пронзительными, почти нечеловеческими.

– Назад! – кричал Донел. – Держитесь под прикрытием зданий! Вон летят новые!

Дорилис билась в его руках. Над замком неожиданно загрохотал гром, в небе вспыхнули ветвистые молнии. Один из аэрокаров превратился в гигантский огненный шар и рухнул в долину, оставляя за собой пылающий след. Другой мощный разряд ударил во второй аэрокар, разметав его в клочья. Хлынул проливной дождь, и Эллерт мгновенно промок до костей. Донел в ужасе отпрянул от Дорилис. Продолжая кричать, девушка воздела к небу руки со сжатыми кулаками. Шипящие, сверкающие молнии, направляемые ее сорвавшимся с цепи лараном, били наугад со всевозрастающей скоростью. Последний аэрокар раскололся с чудовищным грохотом над лагерем противника, откуда донеслись вопли и крики боли, когда клингфайр обрушился на головы осаждавших. Затем наступила тишина, прерываемая лишь непрестанным шумом дождя и пронзительными воплями Дорилис. Клингфайр продолжал вгрызаться в ее запястье, проникая до кости.

– Позволь мне заняться ею, – попросила Рената, выбежавшая к ним в одной ночной рубашке. Рыдающая девушка тщетно пыталась оттолкнуть ее.

– Нет, дорогая, нет. Не сопротивляйся. Это должно быть сделано, иначе ты потеряешь руку. Держи ее, Донел!

Дорилис снова закричала от боли, когда Рената соскребла последние остатки клингфайра с обгоревшей плоти, а затем замерла в объятиях Донела. Отовсюду начали собираться люди – притихшие, пораженные благоговейным ужасом. Рената оторвала полосу ткани от ночной рубашки Дорилис и забинтовала руку. Донел нежно прижимал сестру к себе, успокаивая ее.

– Ты спасла нас всех, – прошептал он. – Если бы ты не ударила по ним, то такое количество клингфайра могло бы сжечь весь замок!

«В самом деле, – подумал Эллерт. – Лорд Скатфелл и Дамон-Рафаэль задумали захватить Алдаран врасплох. Если бы содержимое трех аэрокаров упало на замок, он мог бы выгореть дотла. Значит, они исчерпали свой арсенал и надеялись одержать верх одним ударом? В таком случае Дорилис нанесла им сокрушительное поражение». Эллерт взглянул на девушку, плакавшую в объятиях Ренаты.

Она спасла их, как уже спасала раньше от коварного оружия Дамона-Рафаэля.

Но Эллерт не думал, что на этом все закончится.