Текст книги "Пик"

– В таком случае вы совершенно напрасно поощряли вашего Псаймона, когда он приглашал Радку на свидания, – заметил Кент, и Дрейф вся закостенела. – Помилуйте, всем известно, что вы держите Псаймонов в ежовых рукавицах. Да он бы дохнуть не осмелился в присутствии Радки, не то что штрауссировать с нею, не будь на то вашего высочайшего соизволения. Кто же спорит: симпатичный молодой Псаймон встречается с хорошенькой харизматичной культовой Охотницей – блестящая реклама. Псайкорпус с человеческим лицом. Но вы рисковали, позволяя молодым людям встречаться. Был риск, что они на самом деле увлекутся друг другом. Именно это и произошло, а вы проиграли. Поэтому теперь отойдите в сторону и предоставьте им возможность разбираться самим. Если вы оставите в покое вашего Псаймона, перестанете запугивать его девушку и дадите событиям идти своим чередом, надо полагать, это наилучшим образом скажется на его трудоспособности.

Дрейф слушала все это с раскрытым ртом. Целую минуту не закрывала, зуб даю. Надо думать, из всего, что она ожидала тут услышать, речь Кента стояла в списке на последнем месте.

Наконец она нашла в себе силы опять развернуться ко мне. Вперив в меня длинный белый ноготь, она приказала:

– Чтобы больше никаких ссор!

Кент громко рассмеялся.

– Боюсь, от нас тут мало что зависит, – заметил он. – Да и от них-то, пожалуй, тоже. Оставьте все как есть, Старший Псаймон. Есть вещи, которые по плечу решать одному Господу Богу.

От предыдущей реплики Дрейф утратила дар речи, а от этой скисла. Она открыла рот и закрыла, затем взяла себя в руки и попыталась уничижительно посмотреть на оружейника сверху вниз. Это далось ей нелегко ввиду того, что Кент был намного выше ростом.

– Я приму это как информацию к размышлению, – процедила Дрейф и вышла из кабинета.

Мы с оружейником переглянулись. Я опустилась на стул, не дожидаясь приглашения. А Кент уселся напротив, за свой рабочий стол.

– На этот раз пронесло, – наконец произнес Кент и испытующе глянул на меня. – Ты поняла, что она пыталась пробраться за твой псайщит?

– Ага, догадалась, – кивнула я, обмякая на стуле. – А думаете, она… – Конец фразы повис в воздухе.

Но оружейник покачал головой:

– Похоже, ее милые опыты над Псаймонами идут не так безупречно, как она описала премьеру. Вероятно, она ищет, на ком бы сорвать злость. А тут как раз ты со своим мальчиком.

Вряд ли все так просто. Но Дрейф ушла разочарованная, не получив желаемого.

– А Псаймон вообще может пробиться через псайщит? – спросила я, чтобы уж прояснить вопрос до конца.

– Ходят слухи. – Кент потер затылок. – Но, как говорят, это надо быть очень одаренным по псаймонским меркам. И еще нужен физический контакт. Хотя, возможно, Дрейф лишь хотела, чтобы ты ощутила себя четырехлетней девочкой.

– Я примерно так себя и ощутила, – призналась я.

Мы еще немного поговорили с Кентом, и я вернулась к себе. Все-таки я была не совсем с ним согласна. Едва ли Дрейф ищет себе жертву для запугивания. Зачем я ей – у нее полно своих Псаймонов, которые при ней пикнуть не смеют. Как вариант – но это лишь вариант, – она пыталась таким образом достучаться до дяди: мол, смотрите мне, префект Чарм, я вашу племянницу живо прищучу. Кент эти ее поползновения мигом пресек, дав ей понять, что я не чья-то там племянница, а Охотница – в первую очередь, и во вторую, и во все остальные тоже. И что он меня в обиду не даст.

Или она прощупывала, не выболтал ли Джош мне ее секреты. К примеру, какие-нибудь подробности эксперимента. Или скольких Псаймонов Дрейф уже сгубила.

Или же она просто рыскала в поисках любой информации – какая попадется.

До чего же тоскливо от всего этого, не передать.

Ясно одно: когда Джош задумает бежать, у меня должно быть железное алиби. Мне надо находиться где-нибудь подальше от него. И желательно, чтобы это фиксировали камеры.

Вот бы отловить Марка и загрузить его по уши насчет Джоша и Дрейф. Ужас до чего тяжко без друга, посвященного во все мои тайны. Сьелль подходит на роль идеальной подруги, но все-таки я не рискну рассказывать ей про Джоша. А вот Марку я бы запросто…

Нет, это эгоистичные мысли. Только Марка еще не хватало в этом дурдоме. Наоборот, друзей надо от всего такого беречь. Чем меньше народу знает о моих замыслах, тем лучше.

8

Во-первых, разразилась буря. Короткая, всего на полдня, но нам она пришлась очень кстати, чтобы восстановиться. А во‐вторых, чуть небо прояснилось, случилась очередная атака пришлецов – на этот раз, к счастью, не массовая. И как по заказу, случилась она в Отстойнике. Опять-таки то, что надо. Я изо всех сил старалась не слишком скакать от радости, но все выглядело так, будто звезды наконец сошлись.

Пришлецы, должно быть, не рассчитывали, что мы так быстро очухаемся после бури. Потому что объектом нападения они выбрали выложенный кирпичом туннель под Барьером. В этот раз их вел в бой всего один Волхв – из дикарей.

Кент, Сьелль, Рейнд и я – мы вчетвером довольно быстро спугнули Волхва, и разношерстное сборище пришлецов, которыми он командовал, стремительно испарилось. Мы прочесали весь район, но ничего не обнаружили, только перемазались.

– Мне тут надо кой-чего проверить, – сообщил Кент, когда мы собрались на пятачке, подходящем для посадки винтокрыла. – Как транспорт сядет, скажите пилоту, что нас, возможно, будет пятеро. – И не дожидаясь нашего ответа, решительно зашагал в сторону беспорядочно громоздившихся развалин.

Ну, значит, вот он – заветный шанс.

«Пора, – мысленно сказала я Ча. – Ступай за Кентом».

Сьелль и Рейнд озадаченно воззрились на меня. А я в ответ пожала плечами и попыталась изобразить растерянность:

– А чего я-то? Я сама без понятия, куда это он. Давайте пока Гончих отпустим, а то винтокрыл вот-вот прилетит.

Хорошо все-таки иметь большую стаю, да к тому же когда большая часть – алебрихе. Когда я отворила Путь и открыла Портал, туда хлынул пестрый поток. И в этой мешанине безумных цветов и узоров Сьелль и Рейнд даже не заметили, что моя стая недосчитывается вожака. Одним больше, одним меньше – кто тут что разглядит?

Вскоре перед нами опустился винтокрыл, и я сказала пилоту, что мы ждем Кента и, видимо, еще одного пассажира. Через минуту появился Кент: он бежал к транспорту через заросшие сорняками развалины, а за ним следовал кто-то еще.

Оба запрыгнули внутрь, и винтокрыл сразу снялся с места – они даже пристегнуться не успели. Пилотам не очень нравится подолгу зависать среди пришлецов и повстанцев, которые как-то умудряются разводить тут свою деятельность.

Сьелль и Рейнд мерили незнакомца недоверчивыми взглядами. Выглядел он как типичный обитатель Отстойника: потрепанная куртка, поношенная дешевая туника из коричневой ткани с тяжелым поясом, штаны в тон, только потемнее, и видавшие виды сапоги. Лица, густо заросшего грязной светлой бородой, было толком не разглядеть, разве что голубые глаза. А волосы если когда-нибудь и стригли, то, судя по всему, ножом.

Из вещей при нем был лишь тяжелый перском устаревшей модели. Сьелль и Рейнд то и дело бросали на Кента вопросительные взгляды: мол, что происходит? И довольно неприкрыто таращились.

– Осведомитель, – пояснил Кент через микрофон: из-за шума говорить нормально было никак. – С личным докладом Чарму.

Рейнд и Сьелль сразу перестали таращиться и понимающе кивнули. Осведомитель – всем все ясно. Распространяться об этом вслух было не принято, но все знали, что в ряды повстанцев внедряются агенты. Со стороны дяди не внедрять их было бы опрометчиво – особенно после того, как на нас с Паладином напали в Отстойнике, когда мы оба были еще рядовыми Охотниками.

Мы приготовились к быстрому перелету в штаб.

«Ну как я?» – довольным голосом спросил Ча у меня в голове.

Я еле сдержалась, чтобы не заулыбаться. «Ты, главное, не пыхти. И из туалета не пей».

Ча насмешливо фыркнул – мысленно, разумеется. В действительности он уже давно тренировался превращаться в людей, и прогресс был налицо. Мы с Кентом глаза выпучили, когда он продемонстрировал нам конечный результат.

Когда мы прибыли в штаб, Рейнд притормозил у двери, я, естественно, тоже.

– Вам помощь понадобится, оружейник? – осведомился он, бросив на Ча еще один подозрительный взгляд.

Но Кент с Ча хором расхохотались. У Ча отменно получился человеческий смех.

– Нет. Мы с Алом старые приятели, – ответил Кент и хлопнул Ча по плечу, выбив столб пыли из его куртки.

«Вот это лихо! Небось перед полетом в пыли повалялся?»

«А ты думала. Часть маскировки. И как бы повод для Кента раздобыть мне новое одеяние». Ну да: «одеяние», которое сейчас на Ча, – это его собственная шкура. И для следующего этапа нашего плана нам понадобится новый наряд.

– Тьфу ты, пропасть. – Кент закашлялся и замахал рукой перед носом, отгоняя пыль. – Давай-ка, Ал, я тебя сперва отведу к себе. Помоешься, почистишься, а потом к Чарму.

Ча пожал плечами. Вышло не очень по-человечески, не вверх-вниз, а слишком быстро – скорее как рябь пробежала по плечам. Но Рейнд не обращал на «Ала» никакого внимания. Его больше занимала пыль, которая разлетелась повсюду, отчего он негромко покашливал.

– В таком случае, сэр, я буду ждать очередного вызова, – объявил Рейнд.

– Хорошее дело, – одобрил Кент и махнул Ча: иди за мной.

А я направилась в свой следующий пункт – в апартаменты Скарлет.

Комнаты Скарлет очень напоминали мне Монастырь. На меня там накатывала тоска по дому. Ее цвета – красный, коричневый и золотой. Вроде бы чересчур броско, даже кричаще. Но обстановка у нее совсем простая – с налетом минимализма, в азиатском духе. Поэтому и яркие цвета смотрятся по-другому.

– Ты точно не передумала? – нервно спросила я, пока мы менялись одеждой.

Мы со Скарлет носили приблизительно одинаковый размер, и я заранее скопировала несколько ее Охотничьих нарядов – так что у нас была одежда, которая отличалась только цветом.

– Разумеется, не передумала, – с упреком отозвалась она. – Серьезно, Радка, хватит уже об этом. Ты мой товарищ по Элите и, что еще важнее, моя подруга. Какая еще нужна причина?

Я проглотила комок в горле. Он там появился, потому что, с одной стороны, я была растрогана, а с другой – очень боялась. Я все еще с трудом верила, что из всех людей на свете именно Скарлет вписалась в мой план. Причем ладно бы просто вписалась, а то ведь охотно и по доброй воле.

Случись у нас общий вызов – и все дело псу под хвост. Мы целиком и полностью завязаны на грозу – в первые послегрозовые двенадцать часов общих вызовов никогда не бывает.

Но зато конец томительному ожиданию.

Закончив переодеваться, мы со Скарлет обнялись и под прикрытием объятий обменялись перскомами. Теперь компьютер не знает о нашем обмене. В глазах системы Скарлет стала Радкой, а Радка – Скарлет.

Скарлет подмигнула мне и, отстранившись, надвинула на лицо капюшон. Ничего особенного – я все время так делаю, поэтому никто ничего не заподозрит. Потом Скарлет ушла – она отправилась ко мне ждать сигнала с моего перскома.

А я осталась сидеть у нее и ждать, когда подаст голос ее перском.

Спустя десять минут пришло сообщение от Кента: «Префект Чарм хочет обсудить наши наблюдения, пока у нас перерыв. Встречаемся на площадке».

Я набрала: «Так точно». Так ответила бы Скарлет, а сама я написала бы «Вас поняла». Я подняла капюшон на ее костюме и устремилась к посадочной площадке не своей обычной рысцой, а широким шагом Скарлет. Нет, если бы кто-то озадачился и проанализировал наши движения, нас бы мигом раскусили. Но в том-то и фокус: никому не придет в голову дотошно изучать походку Охотниц. Ведь с виду вроде все как всегда. Все эти пляски с бубнами вокруг переодеваний, может, и кажутся странноватыми и даже глупыми, но мы-то с дядей твердо уверены: я должна непосредственно участвовать в операции, иначе Джош способен заартачиться. Если Джош с нами честен, то я единственный человек, кому он будет доверять. А если нет, тогда он все равно захочет видеть меня рядом – чтобы я потом посильнее помучилась. Но про то, что мы поменялись одеждой со Скарлет, ему неизвестно.

Когда я влезла в винтокрыл, Кент и Ча кивнули мне, а транспорт взмыл вверх и унес нас на крышу административного здания, где располагался дядин офис. Ча выглядел отмытым; теперь на нем была настоящая одежда, а не то тряпье, которое он соорудил из своей шкуры.

Секретаря в приемной не оказалось: дядя отправил ей сообщение, что после бури можно не приходить. Опять-таки ничего необычного для грозового дня. Джош уже был в офисе – тоже нормально. И занимался самыми обыкновенными делами, разве только из-за грозы несколько часов не мог разъезжать по городу.

Мы с Кентом направились прямиком в дядин кабинет и проговорили там около часа. Кент нес какую-то неподдающуюся проверке пургу про повстанцев в Отстойнике: из-за возросшей активности пришлецов повстанцы будто бы несут большие потери. Ча по большей части кивал, но время от времени вставлял слово-другое. Потом Кент сообщил, что пришлецы во время нападений нацеливаются на продовольственные ресурсы. Я тоже кивала и иногда пожимала плечами. Тут присутствовала все же некая степень неопределенности: вдруг кто-то заметит, что Скарлет ведет себя не совсем как Скарлет? Вся надежда, что никто не обратит внимания.

Наконец Ча прокашлялся.

– Мне бы отлучиться ненадолго, сэр, – прохрипел он.

Я чуть не скривилась. Голос у него все-таки звучал не очень.

– Конечно. Мой помощник вас проводит, – сказал дядя, и Джош поднялся, чтобы проводить «Ала» в туалет.

А там, в единственном месте, где нет камер, Джош станет «Алом», а «Ал» – Джошем.

И главное – они поменяются перскомами.

Дядя снабдил Джоша накладной бородой – потому-то Ча и отрастил себе всю эту чащобу на лице. Это чтобы обмануть систему опознавания внешности: ни один девайс Джоша в бороде не узнает.

Когда Джош и Ча вернулись, Ча был просто вылитый Джош. Я прямо опешила. Его искусство перевоплощения выше всяких похвал.

В додисереевском фольклоре попадаются истории о созданиях, превращавшихся в людей – да так мастерски, что даже жены не отличали, где их мужья, а где самозванцы. Оборотни не всегда превращались из людей в животных – иногда они становились конкретными людьми. Надо бы поговорить об этом с Ча. Если пришлецы такое умеют… мамочки, да, может, они среди нас по улицам расхаживают!

Вообще-то это Псаймонам полагается следить за такими вещами, но Псаймонам нынче веры нет.

Под бородой Джоша пряталась еще одна штуковина: прибор, искажающий голос. Его очень хитро настроили: чтобы голос «Ала» система не зарегистрировала как искусственный, но в то же время, чтобы новый голос отличался от голоса Джоша.

Теперь «Ал» принимал активное участие в разговоре. Я даже впечатлилась, насколько бойко Джош сечет в теме. Понятия не имею, откуда он раскопал все эти сведения. На его месте я бы точно не была такой речистой. Но не исключено, что дядя предоставил Джошу доступ к какой-нибудь закрытой информации о повстанцах, и Джош на ее основе состряпал свой так называемый рапорт.

Так мы беседовали, и пока это выглядело правдоподобным. В какой-то момент мне стало казаться, что мы уже затянули и как бы чего не вышло. И тут сработали наши перскомы – то есть мой и Кента. Не вызов, но требование прочесать вместе с Гончими какой-то там участок в Отстойнике, поскольку все остальные Охотники на смене и больше некому.

– Вот вы меня там и высадите, – сказал «Ал». – А я сам домой доберусь.

– Без оружия? – В дядином голосе звучало ну совершенно неподдельное беспокойство.

«Ал» рассмеялся:

– Я по этому Отстойнику двадцать лет ползаю. Мне что с оружием, что без – одна малина.

И мы все трое направились на крышу, где нас подобрал винтокрыл. Он доставил нас в часть Отстойника, знакомую мне лишь по карте. Именно там Кент и устроил то самое убежище для Джоша. Мы для порядка изобразили зачистку территории, но на самом деле всего-то шуганули парочку гоблинов.

Кент нырнул в развалины казенного с виду здания. Там лежали отколовшиеся от фасада каменные обломки с резными буквами «По» и «амт». Наверное, когда-то здесь был почтамт. Мы начали долгий спуск по растрескавшимся и заросшим цементным ступеням. Пахло сыростью и лишайниками. Кент кивнул на древний перском Джоша, потом на дверной замок: дескать, прикладывай. Джош послушался. Считыватель опознал его, и замок, щелкнув, открылся.

Дверь оказалась толстенная. И стены тоже. Кент зажег светодиодную палочку, и мы вошли.

Внутри Кент обнаружил переносную лампу. Он включил ее и прикрыл дверь. Мы стояли на площадке, ведущей ко второй массивной двери, на этот раз открытой. Стена была в добрый фут толщиной. А за второй дверью нас ждала огромная пустая комната.

– Ух ты! – восхитился Джош, стаскивая бороду. – Я думал, тут потеснее.

– Это правительственный бункер времен холодной войны, – пояснил Кент. Джош смотрел на него непонимающе. – Ладно, не суть. Это помещение, возможно, строили вместе со зданием. А здание возвели за несколько десятилетий до Дисерея. Укрытие рассчитано на пару сотен человек. Эта комната, вероятно, вроде гостиной, здесь проводят время, когда не спят.

Мы прошлись по убежищу: тут было намного чище, чем я ожидала. Здесь имелась передняя и один большой зал в центре. По одну сторону от зала располагалась ванная: в продолговатом помещении стояли раковины, душевые кабины и унитазы. По другую сторону было три небольших помещения, включая кухню и еще одну комнату в глубине: там обнаружились каркасы двухъярусных коек. Правда, пользы от этих коек нынче мало: их когда-то прикрутили к полу, видимо, чтобы не опрокинулись при взрыве, но со временем они проржавели, погнулись и превратились в кучу опасного металлолома. Как ни удивительно, ванная была в рабочем состоянии: наверное, цистерны, откуда поступала вода, наполнялись во время дождя. Хотя пить такую воду я бы не стала. А вот кухня пришла в негодность: массивные плиты превратились в здоровенные ржавые обломки, а двери холодильника безвольно болтались на расплавленных петлях. Но все-таки оставались еще две небольшие комнатки – их можно было привести в порядок и в одной устроить кладовую, а в другой жить.

И воздух здесь циркулировал, хотя и слабо. Система для фильтрации радиоактивных осадков, понятное дело, давным-давно вышла из строя, но свежий воздух все равно откуда-то проникал в бункер. Наверное, когда эти убежища расчищали и загружали припасами, открыли заодно вентиляционную систему. Пахло сыростью и холодным бетоном, но никакой тухлятины в воздухе не ощущалось и плесенью в ноздри не било.

Я оценила, насколько грамотно это место упаковали припасами. Здесь стояли ящики с пайковым печеньем – хватит примерно на год, – и множество канистр с питьевой водой, и еще куча всего, чего я даже не опознала. В жилой зоне были поролоновые матрасы и спальные мешки, педальный генератор, упаковки с батареями, простая винтовка, пистолет и много боеприпасов. А еще книжный шкаф, полный книг, фонари и коробки со стандартной одеждой – вроде той, что была сейчас на Джоше, – на теплую и холодную погоду.

– Если запрешь дверь в кухню, то перекроешь доступ ко всем трем комнатам, – пояснил Кент. – Советую так и поступить, если услышишь, что кто-то ломится снаружи. Погаси свет и сиди тихо: а то мало ли – вдруг у них найдется, чем жахнуть по взрывостойкой двери. И не разбрасывай тут особо, пусть будет незаметно, что здесь кто-то живет. – Оружейник развел руками. – А в остальном развлекайся как умеешь. Я бы на твоем месте поставил в большой комнате мишени и пострелял.

Это оружейник таким деликатным манером сказал Джошу: стрелок-то из тебя, парень, скорее всего, никудышный, ты бы потренировался в целях самообороны. Джош кивнул.

– Ты глубоко под землей и за взрывостойкими стенами, так что у тебя тут пещерный микроклимат. Зимой будет градусов тринадцать. Но если засидишься здесь так долго, придется нам изобрести какой-нибудь обогрев, – продолжил оружейник. Интересно какой, подумала я. – Я тебе советую аккуратненько исследовать территорию. Ты владеешь псай и почувствуешь, если что-то или кто-то окажется поблизости. И тогда запирай взрывостойкие двери – сначала наружную, потом внутреннюю. И сам прячься.

– Ага. – Джош наконец обрел дар речи. – Значит, я могу открывать двери изнутри?

– Этот твой перском откроет их с любой стороны, – ответил Кент. – И еще в него встроен псайщит. Его активирует вот эта пимпочка сбоку. Если тебе покажется, будто что-то или кто-то ищет тебя с помощью псай, включай его. Без совсем уж крайней необходимости в Cеть не выходи. Пользуйся тем, что закачано в перском: там музыка, книги, ролики. Это старая Охотничья модель, но если ты вдруг объявишься в Cети, все удивятся, чего это он до сих пор активен. Я тебе оставлю контактный номер на всякий пожарный, но в обычном режиме мы выходим на связь с тобой, а не ты с нами.

– Позову на помощь только при последнем издыхании, – заверил Джош, слегка поежившись, и, схватив руку Кента, лихорадочно ее затряс, бормоча пылкие благодарности.

Я уж думала, его заклинило. Кент закатил глаза, обернувшись ко мне, но видно было, что он довольнешенек. Я-то точно была довольна: Джош своими глазами увидел, в каких условиях ему предстоит жить в обозримом будущем, и если он до этого нас обманывал, то самое время пойти на попятную.

Но он не пошел. Мы лишили его дома и комфорта, мы с корнем вырвали его из псайкорпуса – а он нам за это благодарен. Вот и ответ на все мои вопросы. Вовсе он меня не обманывал. И по-хорошему, это мне должно быть стыдно, что я в нем усомнилась. Но стыдно мне не было. Потому что мне было радостно.

И тут заголосили наши перскомы. Вызов – и на этот раз настоящий.

Кент вызвал «меня» и приказал ждать нас в винтокрыле. Потом он вызвал Тобера, Рейнда и Сьелль.

– Вы трое отправляйтесь на место и доложите мне обстановку, – говорил он, пока мы скачками преодолевали громадный зал. – Мы прибудем через десять минут. Если угрозы ничьей жизни нет, в бой не вступайте. – Мы промчались вверх по бетонным ступеням, и Джош закрыл за нами взрывостойкую дверь. Винтокрыл уже снижался. Он спустился, и мы сразу запрыгнули внутрь.

Через пять минут мы уже подлетели к штабу, и только мы сели, как из штаба выскочила «я» и припустила к нашему винтокрылу. Я, привыкшая к общинной купальне, вообще ничего не стеснялась, поэтому, не краснея, прямо при Кенте стащила с себя одежду, чтобы поменяться костюмом со Скарлет. Но Кент-то еще ладно. А вот переодеваться в летящем винтокрыле – это, скажу я вам, то еще приключеньице.

– Отряд ТРС вызывает Кента.

– Вас слышу, отряд ТРС, – ответил Кент. Мы со Скарлет тем временем, лежа на спине и дрыгая ногами в воздухе, со всей возможной скоростью натягивали штаны.

– Давайте сюда скорее, – сказал Тобер, и у меня кровь застыла в жилах. – Тут кое-что новенькое.

– Штаб, можете идентифицировать? – на бегу спросил Кент, пока мы галопом неслись к агростанции. На этой конкретной агростанции сейчас была пора урожая, то есть она работала на полную мощность и ее штат состоял из не менее дюжины агротехников. Электрифицированная изгородь была повалена, солнечные батареи разбиты, ветряк, весь изломанный, лежал на земле. А приблизительно в сотне ярдов от всего этого безобразия, у останков изгороди, зиял открытый Портал.

Но это еще куда ни шло. Хуже всего, что пришлецы сорвали с петель ворота погрузочной площадки и проникли внутрь. И теперь от основного здания агростанции, где укрылись все техники, их отделяла лишь одна дверь.

И пришлецов таких я видела впервые.

Пока ими не замеченные, мы юркнули за перевернутый комбайн, который бросили в поле, когда началась атака. Там уже притаился весь остальной отряд.

Мы сидели в укрытии и разглядывали незнакомых пришлецов. Вид у тварей был определенно ненормальный, но на свой, особый лад: словно кто-то взял трех разных созданий и по-хитрому их скрестил. Минотавры – это другая история: те просто быки, которые выучились ходить на двух ногах. И наги тоже другая история: в них, если приглядеться, хоть присутствует некая симметрия.

А эти…

Начнем с размера. Они большие – здоровые, как грузовик. У них песочного цвета шерсть, густющая темная грива, вроде львиной. Коричневатая морда в общем и целом смахивает на человеческое лицо – или нет, скорее на жуткую рожу: приплюснутый крупный нос, а из-под толстых губ торчат клыки и резцы. И что-то в этой роже не то. Ну, как будто какой-то резчик взял львиную морду и подправил ее – получилось почти человеческое лицо. Точнее, демоническое.

Плюс еще одна ненормальность – хвост. Таким тварям полагалось бы иметь львиный хвост, но нет: хвост у них был толстый, членистый и хитиновый. И загибался им на спину, в точности как у скорпионов. С таким же, как у скорпионов, жалом. И в довершение картины лапы их были покрыты не шерстью, а чешуей, словно их отрезали от какой-то рептилии.

– Фольклор свидетельствует, что это мантикоры, – торопливо проговорил дежурный в штабе. – До сих пор встречались исключительно в Евразии, у нас впервые. Жало ядовито.

– Кто бы сомневался, – пробурчал Кент.

– Удар когтей смертелен, укус смертелен, яд в жале может вызвать смерть или отравление. Сообщают, что они могут регулировать количество яда.

– Но если он жалит в глаз или в сердце – без разницы, сколько там яда, – вмешался Рейнд. Мы все общались через наушники и микрофоны, чтобы твари не услышали наших голосов.

– Мы Охотники. Разберемся. Больше Охоты, меньше трепа, – нетерпеливо произнес Тобер.

Ну и он прав, ясное дело. Твари пытаются вломиться в здание агростанции, и если им это удастся, то нам значительно усложнит дело. Потому что придется думать не только о пришлецах, но и о цивах – чтобы их не задеть ненароком.

– Уязвимы для пуль, – бодро поведал штаб. – Щитов у них нет.

– Мы все поняли. Конец связи.

Оружейник снял с плеча автомат. Мы со Сьелль последовали его примеру. Пока мы не прикончим парочку этих созданий, от пуль Сьелль толку будет больше, чем от ее магии.

Ребята уже призвали Гончих. Под прикрытием исполинского красного комбайна мы отворили Путь. Ча, конечно же, не явился.

Моя стая окружила меня. Все Гончие смотрели выжидательно. «Сейчас вожак Мирддин, – сказала я всем. А потом обратилась к Мирддину: – Положись на свое благоразумие». До чего мне повезло, что Мирддин такой толковый. Ча и Мирддин первоклассные вожаки, о лучших и мечтать не приходится.

Мы медленно и осторожно подбирались к зданию, прячась за высокими колосьями. Гончие шли впереди, отделяя нас от мантикор. Пришлецы вроде бы нас не видели: им удалось сорвать дверь с петель, и теперь они увлеченно пытались расширить проем. Все постройки агростанции были из железобетона, такие стены запросто не разломаешь, но ведь и мантикор тут много. Они сильны и настроены весьма решительно.

И тут жало одной мантикоры взметнулось вверх и хлестнуло кого-то, кого я не видела.

– Кент! – заорала я.

Мантикора метнулась вперед, а потом развернулась и помчалась прочь от погрузочной площадки. В пасти у нее болтался бездыханный человек. Кент это уже заметил, Сьелль и Скарлет тоже.

Тварь устремилась к Порталу. Но Гончие Сьелль и Скарлет набросились на мантикору с воздуха, а половина моей стаи кинулась ей наперерез. Мы с Кентом и Сьелль полоснули по твари автоматными очередями, целясь в туловище. В голову мы целиться не решались, чтобы не попасть в жертву.

Мантикора попыталась прорваться через Гончих, но их было слишком много – пришлось ей принять бой. Тварь обладала скорпионьим проворством. Пасть у нее была занята, но она шустро орудовала лапами и хвостом. Гончие действовали как хорошо отлаженный механизм – они напрыгивали и отступали, вводя тварь в замешательство и заставляя ее разрываться между несколькими целями. И наконец мы вогнали в мантикору достаточно пуль, чтобы уложить ее. Душана подскочил к ней и подхватил ужаленного человека. «Отнеси его в безопасное место и охраняй!» – мысленно приказала я и, услышав Душанино безмолвное согласие, обернулась к другим мантикорам. Нападение на их приятеля осталось незамеченным – значит, вряд ли у них имеется какая-то ментальная связь. Может, они как минотавры: если упрутся во что-нибудь – так их с места не сдвинуть, пока им в башку граната не прилетит?

Граната!

– Кент, нам надо сохранять то, что внутри? – прокричала я в микрофон.

– Да пес с ним! – прокричал в ответ Кент.

– Круто! – прорычал Тобер, точно прочитав мои мысли. – Ложись!

С этими словами он взялся за ручной гранатомет, который таскал с собой, и бахнул в сторону погрузочной площадки. Я глазом моргнуть не успела, как площадка исчезла в дыму и пламени, а нас окатило взрывной волной.

Когда дым развеялся, оказалось, что транспорт, стоявший на разгрузке, разнесен в хлам. Повсюду валялись ошметки овощей. И на нас злобно таращилась пара дюжин золотистых глаз. Две мантикоры разинули пасти и зарычали. А их товарищи и рычать не стали – просто ринулись на нас всем скопом.

Гончие встали между нами и мантикорами непрошибаемой стеной. Как только твари приблизились на расстояние выстрела, мы разрядили в них автоматы. Но мы уже по опыту первой мантикоры поняли, что в них надо долго стрелять, чтобы уложить. Их мерзкие жала рассекали воздух то тут, то там – стремительные, гибельные. Я ощущала, как одно из них то и дело почти настигает мою Гончую. Гончие играли со смертью.

И если мантикоры доберутся до нас…

Но они не добрались. Гончие свое дело знают.

Мы уложили трех или четырех – Гончие Сьелль насытились и подкормили ее. А Сьелль, в свою очередь, врезала тварям от души. Да так, что мало им не показалось.

Я даже и не заметила, что Сьелль подпиталась энергией. Зато заметила, как срубилась мантикора, в которую я целилась.

– Да чтоб!.. – ошалело выпалила я. Тварь рухнула замертво, и я, разумеется, не откладывая, занялась другой. Но это же надо, до чего здорово их берет лазер Сьелль! Пули хорошо, а магия лучше! Поэтому я отпустила автомат болтаться на ремне и пальнула в мантикор стрелой-молнией.

Вышло не так мощно, как у Сьелль, но моя мантикора тоже свалилась с хорошенькой дырой вместо глаза.

Наш со Сьелль успех вдохновил других Охотников. Ребята тоже пустили в ход магию. После того как мы уложили еще четырех тварей, мантикоры сообразили, что, похоже, им крышка. Одна из них взревела – и все сразу кинулись наутек к Порталу.

Гончие пустились в погоню, Охотники тоже. Но поскольку враг был обращен в бегство, я направилась к Душане, который нес стражу возле пострадавшего. Вне всяких сомнений, Душана в одиночку выстоял бы против всех мантикор, дерзнувших посягнуть на его трофей.

Душана подвинулся, давая мне осмотреть бедолагу. «Как он?» – спросила я. «Без сознания, – ответил он. – Но, насколько я могу судить, больше ничего серьезного».