Текст книги "Слимп"

По стенам и потолку зала, светившихся ровным матовым светом, были начертаны до боли знакомые расплывчатые письмена. Семён даже принялся с испугом озираться по сторонам: нет ли где поблизости блуждающего стражника? Стражника, разумеется, не было.

– И где же в этом кавардаке запрятана твоя сила и молодость, о половозрелый джинн? – брюзгливо спросил Мар. – Да мы тут до смены шахской династии ковыряться будем! Может, ты их по запаху найдёшь, или там по каким другим приметам? Какие приметы у твоей силы и здоровья? Особые, броские.

– Не дразни деда, – оборвал Семён речь медальона. – Он и так в замешательстве. Видишь, как кручинится. – Джинн стоял в полной прострации, безумными глазами обводя кучи золота и барахла.

– Бутылочка, – выдавил из себя Мафусаил. – Должна быть фиолетовая бутылочка. Помню, её вместе с тем сосудом приносили. В который меня заточили.

– Это уже ближе к делу, – одобрил Мар. – Это даёт шансы. Все на поиски бутылочки! Нашедшему – премия. В размере молодости и возвращения на Перекрёсток.

Джинн словно с цепи сорвался: он бросился к золотым кучам с диким воплем, словно людоед к толстому миссионеру; Семён еле успел догнать и ухватить Мафусаила за шиворот.

– К стенам не подходи, – предупредил Семён джинна зловещим шёпотом. – Умрёшь на месте. И не ори так! Уши закладывает. Спокойней надо, спокойней. Никуда твоя бутылка от нас не убежит, – и отпустил Мафусаила.

Поиски были недолгими – фиолетовая бутылочка стояла неподалёку от входа, сиротливо прячась между сундуками. Джинн схватил её дрожащими руками, в нетерпении содрал с пузырька сургучную пробку и жадно приник к горлышку.

– Пока наш друг восстанавливает свои силы, – поставленным голосом шоумена сказал Мар, – я бы рекомендовал тебе, Семён, набрать местного золотишка впрок. Пользуясь случаем, так сказать. Во избежание дальнейших недоразумений с нашим, хранилищным. Не зря ведь рисковали! Надо и нам хоть что-то поиметь с этого приключения.

– Согласен, – Семён поискал, во что бы сложить монеты, нашёл в куче тряпья пыльную кожаную сумку с длинным наплечным ремнём и насыпал в неё золота. Не очень много, так, на мелкие расходы. И чтобы сумка зря не тяготила: таскать постоянно на себе солидный запас металлических денег – удовольствие не большое.

Вместе с последней пригоршней золота Семён выудил из драгоценной кучи нечто необычное, здесь вовсе неуместное – хорошо сделанную рукоять то ли сабли, то ли ятагана. Рифлёная, удобная, с прикрывающей пальцы толстой стальной дугой-пластиной, она хорошо ложилась в ладонь. И при случае могла послужить неплохим кастетом.

– Возьму, – решил Семён. – Вставлю приличный клинок, закажу ножны. Буду при оружии! А то ни ножа, ни пистолета… Хожу как пацифист дранный, это при моей-то работе, – и кинул рукоять в сумку.

– Свершилось! – зычно сказал кто-то у Семёна за спиной. – Вот он я. Такой же, каким был раньше. Смотри!

Семён обернулся.

Старик-джинн исчез. Перед Семёном, радостно улыбаясь, стоял здоровенный детина: черноволосый, брови вразлёт, с аккуратной напомаженной бородкой, с румянцем на высоких скулах, с ослепительной белозубой улыбкой и голубыми наглыми глазами. Одежда, большая для старика, трещала на детине по швам.

– Эк его разнесло, – только и сказал Мар.

– Поздравляю, – сухо сказал Семён. Он не любил красавчиков.

– Джинн, возвращай нас! Как обещал, – потребовал медальон. – А то помчишься сейчас кобелевать, только мы тебя и видели.

– Сначала надо выйти из башни, – помолодевший Мафусаил с тревогой огляделся по сторонам. – Неподходящее здесь место для творения путевого волшебства. Вдруг что не так сработает…

Внезапно пол под ногами Семёна вздрогнул. Тяжёлый гул прокатился по стенам сокровищницы; золотые кучи со звоном стали осыпаться, раскатываясь монетами во все стороны.

– Землетрясение? – округлил глаза джинн, – именно сейчас?

– Смена власти, – крикнул Семён, торопливо вешая кожаную сумку на плечо. – Бежим! – И они припустили со всех ног обратно, к лазу в продуктовой кладовой.

Башню трясло. Что происходило на её верхних этажах, Семён даже и представить себе не мог. Да и были ли нынче у башни верхние этажи? Неизвестно. Возможно, что и не было.

Пол спирального коридора то и дело уходил из-под ног Семёна; парня швыряло от стенки к стенке как пьяного. Более массивный и потому более устойчивый Мафусаил подхватил Семёна под руку и поволок его по коридору чуть ли не на себе.

– Штормит, однако, – посетовал Мар. – Случилось мне как-то попасть с одним из моих хозяев в сильную бурю. Мы тогда контрабандой промышляли… – Семён не услышал продолжения: начался такой грохот, что медальон предпочёл замолчать.

В кладовой всё было по-прежнему, лишь окорока раскачивались на своих верёвках, да попадали с полок пакеты и коробки. Джинн подтащил Семёна к тому месту, где они вошли в башню и бодро толкнул его в дыру прохода, но чуток промахнулся – Семён крепко шмякнулся о камни и упал на пол.

– Все рёбра поотшибал, мазила, – сказал он Мафусаилу, кривясь от боли в боку. – Инвалидом сделал!

– Ну, извини, – развёл руками джинн. – Увлёкся. Поспешил.

– Чего уж там, – Семён вдохнул полной грудью, выдохнул: рёбра вроде были целы. – Вперёд, на волю! – и на четвереньках влез в проход. Джинн последовал за ним.

На воле было раннее утро. Прозрачное тёмно-синее небо очистилось от ночных облаков, воздух пах морем и розами. Кое-как закрыв за собой проход и продравшись сквозь заросли шиповника куда подальше от шахской башни, Семён оглянулся.

Верхушка серебряного здания ослепительно сияла под лучами рассветного солнца. Как ни странно, башня была целой и даже не подрагивала. Ничто не указывало на то, что внутри неё идёт смертельная борьба за власть. С применением тяжёлой магической артиллерии.

Джинн перехватил Сенин взгляд и понятливо подмигнул:

– Шахская башня и не такое видала! Не бойся, не обвалится. А нам, я думаю, всё же будет полезнее убраться отсюда куда подальше, пока правители власть делят. Весьма надеюсь, что Карамана прихлопнут, – лучезарно улыбнулся Мафусаил. – Пока всё идёт так, как я и предсказал… Слушай, а зачем тебе так торопиться с возвращением? Пошли, отсидимся у меня в пристройке. А после пойдём к новому шаху на поклон. Толковые астрологи да виртуозы отмычек любому правителю пригодятся! Мы ему напомним, кто его спас, и он нас обласкает.

– Вот же темнота неграмотная, – расхохотался Мар. – Насчёт женщин ты знаток, не спорю. Но в дворцовых интригах, увы, ты дуб дубом. Обласкает… Ага, и орден заодно даст. Посмертно. Не вздумай ему хоть словом, хоть взглядом намекнуть на то, что ты знаешь кем он был раньше. А вот о своём предсказании смены власти и о своём заточении в бутыль можешь новому шаху смело рассказывать. Будешь политическим страдальцем за правду! Таких страдальцев новые властители жалуют. Особенно тех, кто предсказал их приход к власти. Только опусти подробности о нашей встрече. Ты нас вообще не видел! Усёк?

– В твоих словах есть смысл, – опечалился джинн. – Да, интриги – это не по моей части. Хорошо, так и сделаю. Ни словом, ни взглядом…

– А теперь, – сказал Семён, – если все вопросы у нас решены… Мар, у тебя вопросов больше нет?… тогда попрошу, Мафусаил-ибн-Саадик, выполнить обещанное. Отправить нас назад, на Перекрёсток. В то же место, откуда мы перенеслись в ваш мир.

– Прощайте, – сказал джинн. – Вряд ли мы когда-нибудь уже свидимся. – Он протянул Семёну руку. – Будь удачлив в своих делах, о сметливый вор. – Семён крепко пожал протянутую ему руку, встал на цыпочки и похлопал Мафусаила по плечу:

– И тебе удачи, о покоритель гаремов!

Джинн подмигнул Семёну, отступил от него на шаг.

– Начинаю, – предупредил Мафусаил и быстро замахал руками, делая ими сложные непредсказуемые движения. Словно каратист во время боя.

Воздух вокруг Семёна приобрёл странный тёмно-синий оттенок и начал уплотняться в кокон; от рук джинна летели длинные негаснущие искры, сами собой сплетаясь в толстый подвижный жгут – через миг жгут удлинился и коснулся воздушного кокона.

– Гюзели привет! – крикнул Семён, но джинн его не услышал: мир вокруг Семёна Владимировича вспыхнул радужными огнями, жаркая волна прокатилась по всему телу и…

И Семён перенёсся.

Глава 8
Смертельный Лабиринт Иллюзий и Миражных Побед

В библиотеке всё было по-прежнему: так же неярко светился над столиком низкий светильник, так же неторопливо плавали перед носом мелкие мушки магической связи. Всё было как и раньше… Как и раньше? Семён с тревогой огляделся: кресло было сдвинуто в сторону, дверцы шкафов раскрыты – шкафы были пусты, книги из них куда-то пропали. А ещё пропали разбросанные по ковру и столику листы с заклинаниями. И внутренний засов входной двери был выбит, валялся на полу возле стены.

– Он здесь! – громко крикнули за стеной, вслед за тем приоткрытая дверь распахнулась от сильного удара.

Семён шарахнулся в сторону от неожиданности – в дверной проём, громко топоча подкованными сапогами, быстро вбегали люди в чёрной униформе. Держа Семёна Владимировича под прицелом светящихся коротеньких трубочек, люди в чёрном окружили его. Двое из вбежавших тут же впихнули Семёна в кресло и, прихватив его вместе с Семёном, мигом оттащили кресло от стены к центру комнаты – и всё молча. Слышно было лишь тяжёлое дыхание и сопение; в комнате резко запахло потом и гуталином. Живыми запахами.

– Что это всё зна… – открыл было рот Семён, но тут же получил увесистую затрещину по затылку и прикусил язык.

– О, дворцовая гвардия! – искренне удивился Мар. – А я сперва подумал, что полименты. Откуда они здесь взялись? А-а, засада… Понятно. Налезли в дом как тараканы, сквозь ту дыру, что ты в защите проделал. Растёт квалификация у наших служб, растёт… Семён, ты, главное, молчи и не трепыхайся. Выполняй все их приказания и сразу отвечай на конкретные вопросы. А то забьют сначала до полусмерти, а потом разговаривать с тобой станут. Экие они возбуждённые… Я бы прямо сейчас тебя отсюда унёс, но эта глухая защита вокруг дома, эти громобойные прутья… Не осилю я их.

Есть, правда, один вариант. Но он тебе не понравится… Впрочем, если будет угрожать смертельная опасность, я его испробую. Ты только сигнал мне подай. Кашляни погромче!

– Хорошо, – одними губами прошелестел Семён.

– Молчать! – свирепо рявкнул стоящий рядом с креслом чёрный и сильно ткнул Семёна в ухо кулаком, – молчать, слимпер вонючий. Голову назад, руки вперёд и никаких манипуляций! Попробуй только прошептать заклинание или отправной знак на пальцах выкинуть! Все руки переломаю, – с предвкушением в голосе сказал чёрный. Слимперов он явно не любил.

Раздвинув строй, к креслу подошёл высокий человек в удивительно знакомом одеянии. В таком, в каком некогда щеголял и сам Семён. В форме офицера имперской безопасности. Неприятно улыбаясь, офицер оглядел Семёна, застывшего перед ним в дурацкой физкультурной позе – сидя, с откинутой назад головой и вытянутыми вперёд руками – и негромко сказал:

– Что, думал – мы ваше чародейное укрытие без надзора оставим, да? Что надоест нам за домом следить, раз вы его закрыли? Ошибся, жрец, ошибся. Мы ваш гадюшник беспризорным не оставляли. Ни на минуту! И тебя тоже вовремя заприметили. Впрочем, ты сам виноват. Наследил как последний недоумок – вломился в зону Перекрёстка с устаревшим кодом доступа…

– Как так! – встрепенулся Мар, – вот так новость!

– …В гостинице запрещённым золотом расплачивался. Чужого в камень превратил – впрочем, лично я это большим преступлением не считаю. Ко всему ещё и свой ботинок возле него оставил. Возле статуи. Словно нарочно. Поразительное дилетантство, уникальное…

– Ботинок, – ахнул Мар. – Вон оно что. А про маскировочный костюмчик-то не разнюхали, хе-хе! И то хорошо.

– …и, разумеется, твой след привёл нас к слимперскому логову. Мы не сомневались, что рано или поздно кто-нибудь из вас сюда явится. – Офицер криво улыбнулся. – Зря вы имперскую службу безопасности за дураков держите. Зря. Одного я только не пойму – почему ты не распечатал весь дом, а создал локальный проход сквозь глухой заслон? И особенно меня интересует, как именно ты ухитрился его создать. Очень интересует. Это для нас что-то новенькое… Вот об этом мы подробно и побеседуем в управлении. Кстати, если бы не этот фокус, с тобой сейчас и возиться не стали бы. У нас со жрецами нынче разговор короткий. Мы вам не кардинальская служба! – офицер кивнул головой солдатам. – Арестовать.

Мигом залепив семёновский рот заранее подготовленным куском пластыря, два солдата выдернули Семёна Владимировича из кресла и, намертво зажав его руки в своих, выволокли арестованного из комнаты в коридор. Споро таща его по извилистому ходу, солдаты не обращали внимания на взмыкивания возмущённого Семёна, лишь изредка, для острастки, врезая ему локтями под рёбра, иногда попадая по сумке с золотом, которую с Семёна не сняли. Не успели. Или забыли.

В холле их ждали. Но явно не те, на кого рассчитывали конвоиры: они резко остановились, шумно переводя дух. Подоспевший офицер растолкал солдат и вышел вперёд.

Возле лестницы, надёжно блокируя выход в коридор, на улицу, стояла группа людей в форме. Не в такой форме как те, что сопровождали Семёна. В тёмно-серой. Хотя во всём остальном они были удивительно похожи на арестовавших Семёна бойцов. Как братья-близнецы. Такой же покрой одежды, такие же угрюмые лица. Такие же светящиеся трубочки, направленные теперь не только на Семёна Владимировича, но и на его сопровождение.

Из встречающей группы вышел офицер – Семён уже отличал офицеров от рядовых бойцов. По обязательному плащу и высоким сапогам.

– Вы превысили свои полномочия, – скучным голосом сказал серый офицер. – Жрецы-слимперы проходят исключительно по нашему ведомству. Попрошу передать мне арестованного. Вот приказ, подписанный кардиналом, – офицер достал из нагрудного кармана карточку, наподобие визитной.

– Я подчиняюсь только имперской канцелярии, – отрезал, наливаясь кровью, чёрный офицер. – У меня приказ!

– У меня тоже, – хладнокровно ответил его собеседник. – Как будем решать затруднение?

– Разумеется, дуэль, – надменно вздёрнул голову чёрный офицер.

– Приступим? – сказал серый офицер, не отводя взгляда от противника и пряча светящуюся трубочку в рукав; неуловимым движением серый офицер выдернул из-под плаща шпагу и напал на чёрного – в руке у того тоже сверкнул клинок. Звон металла наполнил зал; солдаты потеснились, освобождая место для поединка, отступили к стенам и стали с интересом наблюдать за происходящим, возбуждённо переговариваясь между собой.

– Однако какие мы важные, – пробормотал Мар. – Офицерская дуэль, и из-за кого! Слушай, я как-то всё больше и больше начинаю уважать нас обоих, – с гордостью сказал медальон. Семён в ответ лишь коротко промычал носом.

– Это как надо понимать, что ты со мной согласен, или ты мне просто сигнал подал? – озаботился Мар. – Типа покашлял. Ну, как мы договаривались, помнишь? Короче, план меняется – будешь не кашлять, а мычать. Один раз громко промычал, значит, дёргаем отсюда. Если получится, – честно предупредил медальон.

Солдаты оглушительно взревели: серый офицер сделал финт шпагой, чёрный подался на уловку и заработал ранение в грудь. На Семёна теперь никто не обращал внимания; солдаты принялись делать ставки на своих командиров – как чёрные, так и серые. Стоял невероятный шум.

Поединок сместился ближе к пленнику: серый офицер теснил чёрного, нанося ему удары, которые чёрный офицер парировал с трудом, сказывалось ранение. Солдаты подались в разные стороны, оставив Семёна с конвоирами у стены – те попытались тоже разойтись и тоже в разные стороны, но чуть не вывихнули Семёну руки, второпях забыв о нём. Семён взвыл, от боли закрыв глаза. Замычал во всю мочь.

– Понял, – сказал Мар. – Действую.

Не успел Семён проморгаться, как железная хватка солдат-конвоиров вдруг исчезла; звон стали и крики стали гораздо глуше. Семён открыл глаза: он был всё там же, в запечатанном доме. На втором этаже. Возле пентаграммы. Возле столба фиолетового света.

– Ушёл! – истошно завопили внизу, – жрец ушёл!

– Искать! – вразнобой командирским рёвом ответили два голоса, – всем искать! Не мог уйти, дом закрыт дополнительным щитом. Имперский отряд – на второй этаж, к звезде! Кардинальский – в библиотеку! Бегом! Бегом! – по лестнице забухали сапоги.

Семён повернулся к пентаграмме. Поёжился.

– Я предупреждал, что тебе этот вариант не понравится, – мрачно сказал медальон. – Но другого нет.

Буханье сапог становилось всё ближе и громче; Семён, не оборачиваясь, шагнул в столб.

– Вот он! – раздалось сзади, – он… он… – крик отозвался в ушах Семёна умирающим эхом. Что-то мощное, безжалостное схватило Семёна Владимировича, сжало так, что парень не смог ни охнуть, не вздохнуть; нарастающее электрическое шипение полностью оглушило его. Фиолетовый свет померк и Семёна грубо швырнуло куда-то в темноту. Как камень из пращи.

…Семён поморгал, разгоняя муть: видно было плохо, всё плыло и качалось, свет резал глаза как с похмелья.

– М-м-м, – промычал парень, потом вспомнил о пластыре и с ненавистью содрал его с губ.

– Чёрт, – сказал Семён, тут же схватившись за лицо, – больно-то как! Ух ты, какая щетина отросла. Побриться, однако, надо. Мар, где мы?

– Хрен его знает, гражданин начальник, – чётко отрапортовал медальон. – Понятия не имею куда нас зашвырнуло. В принципе должны были в каком-нибудь колдовском месте оказаться. Где магия сильная. Надеюсь, это не очередное Хранилище?

Семён стоял в длинном и широком коридоре: по левую сторону от Семёна тускло багровели закатным светом прямоугольники узких окошек-бойниц, забранных толстыми железными прутьями; по правую тянулась каменная стена, увешанная груботканными гобеленами. На всех гобеленах то сажали кого-то на кол, то отрубали головы, то четвертовали… Цветная вышивка была сделана с чувством и весьма тщательно – наказуемые выглядели как живые. Даже те, которые наверняка были уже мертвы.

Меж красочных полотен застыли почётным караулом пустые рыцарские доспехи, мятые, грязные, местами продавленные и распоротые, как будто их вскрывали тупым консервным ножом. Поверх многих доспехов запеклось что-то чёрное, словно на них небрежно плесканули краской; рядом с каждым рыцарем была дверь из крепкого морёного дуба с тяжёлой ручкой-молотком. Создавалось впечатление, что распотрошённые рыцари то ли охраняли эти двери, то ли наоборот, предупреждали, чтобы их не открывали. Ни в коем случае.

Резким контрастом с этим мрачным местом был запах: в коридоре крепко пахло жареным луком, уксусом и чем-то мясным. У Семёна сразу заурчало в животе.

– Пахнет-то как, – Семён повёл носом. – Шашлыком, что ли?

– Не очень похоже на колдовское место, – решил медальон. – Странно. Или я что-то недопонимаю, или слимперская пентаграмма от времени испортилась. Забросила нас по ошибке в ресторан.

– Не думаю, – Семён потёр лоб. – Голова аж гудит после такого броска… И в колдовских местах, бывает, еду готовят. Хороший признак! Значит, где-то здесь есть люди. Пойду, поищу, – Семён откашлялся, помотал головой, отгоняя усталость и пошёл на запах, глотая вдруг набежавшую слюну.

Коридор со стороны окон отпочковался узким наклонным ходом с каменными стёртыми ступеньками, ведущими вниз: именно из этого хода и тянуло вкусным сквознячком. Семён Владимирович осторожно шагал по ступенькам, часто приостанавливаясь и вглядываясь в полумрак – мало ли какие сюрпризы могли ожидать его там! К счастью сюрпризов не оказалось, во всяком случае на самой лестнице. Но вот ступеньки закончились и Семён, прижимаясь к стене, заглянул за слегка приоткрытую дверь.

Пожалуй, это была столовая. Столовая при кухне: у дальней стены на объёмистой печи стояли кастрюли, сковородки, какие-то противни и судки – всё это кипело, шипело, скворчало и пахло. Сказочно пахло; Семёну показалось, что он вот-вот захлебнётся слюной.

У плиты, стоя спиной ко входу, суетился невысокий крепыш в серой рубахе-распашонке и серых коротких штанах. Беззвучно выбивая чечётку голыми ногами по деревянному полу, он одновременно что-то помешивал в кастрюлях здоровенным половником, что-то пробовал, зачёрпывая длинной ложкой из судков, сыпал в сковородки специи и отгонял полотенцем от кастрюль мух. Семён ничуть не удивился бы, если б у повара оказалось не две руки, а шесть – потому что так ловко управляться сразу со всей кухонной работой казалось делом невозможным. Но повар управлялся. И ещё как!

На стенах просторной кухни висели коптящие факела, ярко высвечивая дверь неподалёку от печи и более тускло освещая длинный стол посреди зала. За столом, уставленном разнокалиберными блюдами и мисками, на струганных лавках сидело около десятка людей, сосредоточенно жующих, хмурых, чем-то озабоченных. Обычного для застолья гомона не было слышно – жующие лишь изредка поглядывали исподлобья на своих соседей по ту сторону стола, на том их общение и заканчивалось. То ли здесь не положено было разговаривать, то ли все эти люди были смертельными врагами, но трапеза проходила в полном молчании.

Семён пригляделся к одеждам едоков и быстро организовал себе похожую одёжку, спрятав под ней сумку – нечто среднее между балахоном и коричневой долгополой рясой, подпоясанной кожаным ремешком. И плюнув на возможную опасность, открыл дверь и зашёл в столовую. Очень уж есть хотелось. Придав лицу на всякий случай постное и умильное выражение, Семён неспешно подошёл к столу – сидящие с краю молча потеснились, освобождая ему место – сел и пододвинул к себе пустую миску и чистую ложку, которые словно ждали именно его. И стал быстренько накладывать в миску всё, что под руку попадало: мясо, зелень, картошку, опять мясо… И сразу принялся есть, жадно откусывая от всего подряд большими кусками. Чтобы успеть наесться, пока по шее не надавали.

– Приятного аппетита, – вежливо сказал Мар. – Можешь не отвечать. Я не обижусь. – Он хотел сказать ещё что-то, но в этот момент с дальнего края стола донёсся громкий уверенный голос:

– Итак, братия, к вам всё же присоединился тринадцатый. Нашёлся-таки храбрец! Это хорошо. Значит, наконец-то ваш отряд полностью в сборе. Это тоже хорошо. После вечернего отдыха попрошу никого не опаздывать, ибо врата открываются ровно в полночь. Как обычно. Оружие и доспехи – по вашему усмотрению. – Говоривший встал, коротко кивнул всем сидящим и, обойдя стол, ушёл к лестнице. Лица говорившего Семён не рассмотрел, было слишком сумрачно, но глаза он всё же увидел, успел: глаза были холодные и усталые. Равнодушные глаза были.

Едва на лестнице стихли шаги, как все за столом уставились на Семёна, у того даже мясо в глотке чуть не застряло.

– Ну ты и пси-их, – в растяжку сказал один из сидевших, пялясь на Семёна как на нечто диковинное, – ну ты и недоумок. Тебе что, Мажок у главного входа не сказал, что нас уже двенадцать? Какого дьявола ты сюда припёрся? Всю малину испортил, гад. Мы тут уже третий месяц на дармовых харчах отъедаемся, без тринадцатого в лабиринт ходу нет, думали ещё месяцок отдохнём, и на тебе! Явился не запылился. Ох и дурак же ты, хоть и тринадцатый. Хоть и доброволец.

– Погоди, брат Ягир, – остановил его сосед Семёна по лавке, – нечего лаяться. Ты на лицо его погляди, он же не наш! Он вообще непонятно откуда взялся. У него лицо… У него борода растёт. Мне видно.

– Да ну! Не может быть! – вразнобой загалдела братия, все посрывались с мест и окружили Семёна, отпихивая друг друга и стараясь поближе заглянуть ему в лицо.

– Точно, братики, – убито сказал Ягир, для уверенности проведя по семёновской щеке пальцем, – не наш он. Ты кто? Одежда на тебе вроде как наша, а сам… Откуда ты взялся? Не мог брат Мажок такого типа не заметить и в замок колдуна пропустить. С волосами на лице, надо же… Слыхивал я о таких чудесах, но сам вижу впервые. Борода растёт, подумать только! – брат Ягир остро глянул Семёну в глаза. – Говори правду и не вздумай лгать. Я хорошо отличаю правду от вранья. Мне дана эта возможность, как брату Иттару умение видеть в полной темноте, – Ягир кивнул на семёновского соседа. – Кто ты? Не бойся, мы тебе ничего не сделаем. И даже бить не будем. Хотя надо было бы, очень ты некстати появился, но… Теперь мы в одной упряжке. Говори. – Брат Ягир повелительно махнул кому-то рукой и ему немедленно принесли табурет, хотя никаких табуреток Семён в кухне раньше не видел. Не заметил, наверное.

Судя по уверенному поведению, Ягир в этой команде был признанным старшим. В отличие от ушедшего, который больше походил на официального начальника. Командира по назначению.

– Говори уж, – вздохнул медальон. – Только лишнего не болтай. У этого Ягира-хренира взгляд точь-в-точь как у натурального полимента. Будь осторожен.

– Ладно, всё скажу, – с вымученным видом согласился Семён, облизывая ложку. – Куда деваться! А ничего, если я буду и говорить и есть? Очень я проголодался. Очень. – Брат Ягир нетерпеливо кивнул; остальные братья подались к Семёну ближе, переглядываясь между собой и таинственно подмигивая друг дружке. «Ну я вас», – с неприязнью подумал Семён. – «Поесть бы только как следует, а там и дёру можно будет сделать…», – а вслух сказал:

– История моя длинная и странная, и для вас, думаю, во многом непонятная будет. Потому скажу коротко, но правдиво. Ответьте мне для начала лишь на один вопрос: как называется ваш мир по имперскому списку истинных миров?

– Хороший вопрос, – одобрил Мар. – Правильный. Ну и что? Молчат… Опять мы в закрытых мирах! Вот же невезуха, – и в сердцах добавил что-то, Семёну Владимировичу вовсе непонятное. Выругался наверное, на неизвестном Семёну жаргоне.

– Знаете что, – прожевав сказал Семён, – не буду вас загружать лишними разговорами. Зовут меня… – Семён запнулся, не хотелось ему называться здесь своим настоящим именем, не хотелось и всё тут. Вспомнив как назвал его когда-то пьяный окружной дознаватель, Семён продолжил:

– Зовут Симеоном, я иноземец и волею судьбы – вор, который охотится не за золотом, а за интеллектуальными, то есть нематериальными ценностями. И попал к вам совершенно случайно, заброшенный сюда неведомым колдовством. – Семён не стал уточнять, какие именно интеллектуальные ценности его интересуют. И насчёт неведомого колдовства тоже не соврал. Почти. – Я понятия не имею, что у вас тут происходит. Почему тринадцать? Почему замок колдуна? Кто вы сами такие? – Семён сунул в рот кусок мяса и замолчал, жуя и выжидательно глядя на собеседника. Вся братия тоже уставилась на Ягира.

– Он не лжёт, – медленно сказал брат Ягир, буравя Семёна пристальным взглядом. – Многое не договаривает, но не лжёт. Он действительно вор. Не брат по крови! Но и не враг. Иноземец… Хм, а может это и к лучшему. Ни в одном отряде не было иноземца! Тем более вора. Может, именно нам и повезёт нынче, кто знает?

На твои вопросы отвечу тоже коротко. Замок колдуна там, – Ягир махнул рукой в сторону лестницы. – И лабиринт тоже там. И войти в тот лабиринт может только тринадцать человек, ни больше, ни меньше. А мы – воины-послушники. Достаточно?

– Можно подробнее? – попросил Семён, устало отодвигая от себя пустую миску. – Мне про себя просто нечего больше рассказывать, честное слово. Основное я вам сообщил, а всё остальное не существенно. Разве что свои приключения повспоминать, а оно сейчас вроде как и не ко времени будет… Потом расскажу, вы не против? С самого начала и не торопясь.

– Если у нас будет это «потом», – невесело усмехнулся брат Ягир. – Ладно. Уважу твою просьбу. Поподробнее, хм… Тогда слушай. – Ягир налил себе из кувшина в глиняную кружку воды, отпил и приступил к рассказу.

… Жил-был злой колдун. Именно в этом замке, где они сейчас и находятся. Откуда взялся, когда успел свой замок построить – неизвестно. Года два колдун наводил ужас на всю округу, что там округу – на все земли от Гладкого моря до Оленьих пустошь! Хотя никто и никогда самого колдуна не видел – наблюдались только последствия его колдовства. Ураганы, наводнения, землетрясения. Миражи над замком видели, молнии в чистом небе, ночные сияния и много чего другого видели, не менее потрясающего. А потом колдун взял и помер. Почему так решили? Да потому, что к правителю страны, Главному Отцу-Настоятелю, прибыл год тому назад от колдуна гонец, странный гонец, не живой, но и не мёртвый, который и передал эту весть Отцу-Настоятелю. Что, мол, отошёл колдун в мир теней. И ещё тот колдовской гонец сказал, что любые тринадцать человек могут теперь войти в замок колдуна когда угодно, и ровно в полночь перед ними откроются врата, за которыми будет лабиринт. А в центре того лабиринта лежит нечто, которое Отцу-Настоятелю очень даже пригодится. И тем, кто это нечто найдёт, тоже мало не покажется. А из тринадцати идущих в лабиринт дюжина обязательно должна быть из людей подневольных, по приказу туда присланных, а тринадцатый – только из добровольцев. Который сам придёт в замок. Такое вот непременное условие. Сказал – и рассыпался в прах. Словно и не было никакого гонца вовсе.

С тех пор в замок колдуна много народу ушло. Но никто ещё назад не вернулся, не рассказал, что за таинственное нечто хранится в лабиринте. Может, погибли все, а может и того хуже… Разные слухи ходят. Даже и говорить не хочется, какие, – так закончил свою речь брат Ягир и со стуком поставил на стол пустую кружку.

Семён нервно потеребил медальон. Словно по рассеянности.

– Сложная ситуация, – в раздумии сказал Мар. – С одной стороны – никто не возвращался. Не очень обнадёживает, скажем прямо! С другой стороны – какое-то нечто, явно не зря запрятанное так глубоко. Хотя я совершенно не понимаю тайного замысла этого чокнутого колдуна. Интриги его не понимаю. Информации не хватает… Не харчит же он ребятушек-братушек, в самом деле! Спрятался, понимаешь, где-то в лабиринте, распустил слухи о своей смерти, а сам гостей ждёт, ножик точит. Глупо это. Он же колдун, а не людоед. Тэ-экс, что же он тогда мог запрятать в замке? Золото? Фу, как пошло. Думаю, не золото… А может, силушку свою перед смертью где-нибудь под камушком прикопал, а? Заклинаньица всякие, или амулетики сильнодействующие… Вот это нам бы пригодилось. Это было бы в самый раз… Я понял! – восторженно завопил Мар. – Он же там слимп заначил, гад землетрясный! Потому-то нас сюда и закинуло. Всё, вычислил я колдуна. Расколол гнуса. Семён! Мы идём с братушками. Категорически! Всенепременно. Будем слимп брать. А после устроим всем весёлую жизнь. Давно я хотел кое-что в мироздании подправить. М-м, для начала… Чтобы такого учудить для начала? Вот незадача, ничего не придумывается… Ладно, когда найдём, там и придумаю.