Текст книги "Слимп"

– Понятно, – грустно сказал Семён. – Знаете что, похоже, всё-таки придётся мне с вами идти. Хотя и не очень хочется. Страшно мне.

– Нам тоже страшно, – признался молчавший до того брат Иттар. – Только дураки сами в эту ловушку лезут. Добровольцы, стало быть. Мы на входе в замок специально брата Мажока поставили, тайком от смотрителя замка, чтобы он таких дураков от геройского поступка отваживал. Вплоть до смертоубийства, если уж очень настырный доброволец окажется. Хоть и грешно это, убивать слабоумных! Но что поделать – нам жить тоже хочется… Лично я не верю в запрятанные волшебные сокровища, о которых толковал нам Отец-Настоятель. И в полезность их тоже не верю. Просто-напросто колдун решил забрать с собой в загробную обитель как можно больше невинных душ, чтобы от дьявола ими откупиться. Я так думаю. – И зло стукнул по столу кулаком.

– Один плюс – здесь неплохо кормят, – усмехнулся Ягир. – Я за эти месяцы ухитрился немного растолстеть. Хотя и тренировался каждый день, как и положено. Форму терять нельзя даже в колдовских замках! Даже без надежды на спасение.

– Да, повар здесь расторопный, – рассеянно согласился Семён, мельком глянув на суетящегося возле печки крепыша. – Шустрый.

– Какой ещё повар! – расхохотался Ягир. – Нет здесь никаких поваров. И не было. Колдовство лишь одно. Кроме нас и смотрителя, который ушёл, нет в замке ни единой живой души. Еда, братец, сама собой готовится и на стол подаётся, вот и всё. Повар, ха! Да ты небось настоящего колдовства никогда и не видел. Впрочем, что воры могут понимать в магии…

Семён поспешил сменить тему разговора:

– А удрать вы не пробовали? – спросил он, стараясь не глядеть в сторону плиты. – Чего вы свои жизни гробите, раз идти в лабиринт не хотите! Ушли бы, и все дела. В бега подались бы.

– Нету здесь выхода, – неохотно признался Ягир. – Вход есть, а выхода нету. Да если и удерёшь, найдёшь лазейку, – куда потом от гнева Отца-Настоятеля денешься? У него везде уши и глаза имеются. И на расправу он скор. Лютый он, наш Отец-Настоятель. Беспощадный.

– Коли так, то давайте отдыхать, – предложил Семён, потирая слипающиеся глаза. – Если нам от лабиринта никак не отвертеться. Хоть пару часов поспать надо.

– Верно, – согласился Ягир. – Всем отдыхать! – и братия, вполголоса обсуждая происшедшее, потянулась ко входу в соседнюю комнату. Брат Ягир проводил их озабоченным взглядом, а когда все ушли, повернулся к Семёну.

– Вор Симеон, ты не простой человек. Не отпирайся, не простой. Не знаю откуда и как ты здесь взялся на самом деле, но прошу тебя – не исчезай! Сдержи данное тобой слово. Возможно, ты наша единственная и последняя надежда.

– Не беспокойся, – Семён украдкой подавил зевок, спать хотелось отчаянно. – Раз сказал, что пойду, значит пойду. Может, и для меня что интересное в том лабиринте обнаружится. Имеется такое предположение. Только одно условие – я должен идти первым. Есть, понимаешь, у меня одно особое свойство… умение одно… Короче, надо сначала мне самому проверить, что нас впереди ждёт, а уж после, по ситуации…

– Разумеется, – сказал Ягир, дружески кивнул Семёну и пошёл следом за братией.

Семён встал с лавки, направился было к двери в спальню, но не удержался, подошёл к суетливому колдовскому повару и заглянул ему в лицо. Потом пожал плечами и отправился спать: лица у повара не было. Лишь две точки вместо глаз.

Проснулся Семён оттого, что его кто-то потрусил за плечо.

– Вставай, брат вор, – негромко сказали над ним. – Полночь близка. Идти надо.

Семён открыл глаза. В спальне, в неверном свете обязательных настенных факелов шло движение – братия готовилась к походу. Многие уже успели сменить свои балахоны на короткие кожаные куртки с широкими бляхами-клёпками на груди, и просторные кожаные шорты; кто-то ещё примерял на себя кожаную амуницию, придирчиво осматривая крепёж блях; один из братии, стоя под факелом, изучал заточку своей короткой сабли, изредка подправляя её металлическим правилом; кто-то разогревался, ловко размахивая вокруг себя нунчаками. Или чем-то вроде нунчаков, но не менее опасным.

Семён поднялся с лежанки, потянулся. Огляделся: неподалёку от него стоял Ягир, о чём-то тихо беседуя с братом Иттаром. Заметив, что Семён встал, Ягир подошёл к нему и коротко сказал:

– Туалет там, – и махнул рукой в сторону. – После подбери себе куртку и штаны. И оружие какое-нибудь возьми. Ты с оружием обращаться-то умеешь? – и, не дожидаясь ответа, вернулся к Иттару.

– Отец родной, – недовольно пробурчал Мар, – сплошная забота. Ум, ловкость и удача – вот наше оружие! А не палки и сабли. Настоящий вор не пользуется оружием. Никогда!

– А я не настоящий вор, – возразил Семён, – временный я, – и потрусил в туалет, не слушая больше раздражённого ворчания медальона.

Надевать кожаные доспехи Семён не стал – превратил маскировочный костюм в нечто на них похожее, соорудил на ногах крепкие ботинки с мягкой нескользкой подошвой и на том успокоился; сумку с золотом Семён решил нести с собой, не оставлять же её здесь, мало ли как обстоятельства сложатся. Да и вообще, вряд ли они сюда вернутся – уж Семён точно возвращаться не станет! В этом он был уверен.

Вопрос с оружием решился как-то сам собой и совершенно неожиданно. Брать нунчаки или саблю Семён не собирался, хватит с него тяжестей, а решил он попользоваться при необходимости кастетом-рукоятью, которая лежала у него в сумке. И для пробы взял её в руку. И сразу обратил внимание на слабое точечное сияние, исходившее от рукояти, аккурат чуть выше того места, куда ложился большой палец: сияние было заметно лишь в полумраке, пропадая на свету.

– Чего это тут… – пробормотал Семён, близко поднося рукоять к глазам. – Кнопочка, что ли? Похоже. Колдовская, ну конечно… – отведя руку в сторону, он нажал ту кнопочку. Из рукояти с шипением выскочил длинный прямой клинок, прозрачный и узкий; рукоять налилась тяжестью, слегка завибрировала в семёновской руке. По гладкому плоскому клинку заиграли факельные всполохи; внутри клинка, вдоль него, с тихим потрескиванием стремительно проносились мелкие пузырьки воздуха, как будто сквозь клинок шла вода под очень высоким давлением.

– Вот так выкидуха, – восхищённо прошептал Мар. – Обалдеть можно.

– Водяные пистолеты знаю, – сказал Семён, любуясь прозрачным клинком, – сам в детстве играл. Но чтобы водяные сабли… – он нажал кнопку и клинок исчез, рассыпался мелкими холодными брызгами.

– Надеюсь, что он не одноразовый, – Семён сунул рукоять в карман куртки. – Во всяком случае, теперь нам смерть от жажды точно не грозит. Даже в пустыне. Надеюсь, против такого оружия ты не против?

– Ладно, – великодушно разрешил Мар, – владей. Оригинальный инструмент. Возможно и пригодится в нашем деле. Вместо резака для вскрытия сейфов.

Сениных экспериментов с чудесной рукоятью никто не заметил – все были заняты собственными делами, никому не было дела до вора, примкнувшего к отряду. Пока что не было.

Где-то наверху глухо ударил гонг, все невольно посмотрели на потолок.

– Время, – сказал брат Ягир. – Идём, – и направился к выходу из спальни.

Пройдя через кухню-столовую, народ цепочкой потянулся к лестнице, ведущей в замок, в коридор с рыцарями. Семён глянул в сторону печи – хлопотливый поварской призрак отсутствовал, да и сама печь была холодная, пустая, без кастрюль и сковородок. Значит, их возвращения никто не ждал. Семён поёжился, нащупал в кармане рукоять и, немного приободрившись, последовал за всеми.

В коридоре гулял промозглый сквозняк, еле заметно колыша гобелены и тоскливо посвистывая в дырах пустых лат; настенные факелы трещали и коптили. Семён шёл, отсчитывая двери, возле которых застыли дырявые рыцари: возле двадцать первой, и далеко не последней в этом ряду двери, рыцаря не было. Зато был смотритель – высокий, в чёрной глухой накидке до пола и с низко опущенным на лицо капюшоном. Без лишних слов смотритель распахнул дверь и отошёл в сторону. Семён ощутил на себе его тяжёлый взгляд, равнодушный и изучающий. Выпятив подбородок и расправив плечи, Семён растолкал замешкавшихся перед дверью послушников-бойцов.

– Я первый, – торопливо сказал он, косясь на смотрителя. – На разведку. У меня с Ягиром договор. Разведка, знаете ли, это вам не саблями махать… Тут острый глаз нужен. Доверьте дело профессионалу. – Из-под капюшона донёсся короткий смешок, но Семён не обратил на смех никакого внимания, только скрутил в кармане фигу – так, на всякий случай. От сглаза. И вошёл в дверной проём.

Впереди был коридор с сырыми замшелыми стенами, со светляками потолочных светильников в тёмной вышине, с каменным неровным полом. Там, вдалеке, коридор круто сворачивал вправо: из-за угла всполохами вырывался безжизненный голубой свет, неровно высвечивая коридорный поворот. Было тихо как в мавзолее. И пахло… Пахло чем-то знакомым – то ли как после грозы, то ли как возле работающего телевизора. Озоном пахло.

– Пошли, – Семён махнул рукой. – Пока всё чисто. Но вперёд меня никому не выходить! И не торопиться. Ни в коем случае не торопиться.

– Командир, – сказал за спиной у Семёна брат Иттар. – Ну-ну, – и послышались осторожные шаги: братия заходила в коридор. Гулко хлопнула дверь и снова стало тихо. Семён медленно, чуть ли не на цыпочках, стал подкрадываться к голубому свечению: чем ближе подходил он к ярко освещённому повороту, тем ощутимее становился запах. И ещё становилось заметно теплее. Семён судорожно вздохнул – сердце от волнения билось как после крепкого кофе, – и осторожно заглянул за угол.

Метров десять коридор шёл прямо, а дальше разветвлялся влево и вправо. На полу коридора то там, то тут светились голубым светом круглые пятна: от пятен шло тепло.

– Мар, пятна на полу видишь? – шёпотом спросил Семён. – Голубые такие. Горячие.

– Нет, – так же шёпотом ответил медальон. – Хотя погоди… что-то отмечается, контуры какие-то. Слабые-слабые… Ловушечки, да?

– Типа того, – согласился Семён. – Не лужи от дождя. Эгей, братия, – Семён повернулся к воинам-послушникам. – В коридоре полным-полно невидимых ловушек. Откуда я это знаю, неважно. Главное, идите за мной след в след и ни в коем случае не отклоняйтесь в сторону. На всякий случай возле каждой ловушки я буду класть монету – с той стороны, куда к ней, к ловушке, приближаться не надо. Ясно?

– Слушай, вор, – пренебрежительно сказал один из послушников, зло поигрывая нунчаками, – если ты стараешься набить себе цену, тогда ты выбрал для этого неподходящее время. Видеть невидимое не дано никому, даже брату Иттару, а уж тот кромешной ночью комаров сосчитать может. Коридор пуст! За мной, братья, – и с этими словами уверенно шагнул в коридор. Кто-то дёрнулся было пойти за ним, но Ягир молча остановил воина, оттолкнув его назад. И сделал знак Семёну: «Молчи!». Не успел послушник с нунчаками пройти и трёх шагов, как наступил на одно из пятен. И исчез. Семён невольно вздрогнул – сзади раздался общий вздох ужаса.

– Брат Суми всегда был чересчур самоуверен и поспешен в своих поступках, – сухо сказал Ягир. – Делайте так, как говорит брат Симеон. Последний из идущих пусть собирает монеты и передаёт их ему. Думаю, запас денег у нашего проводника не бесконечен, а вешки нам в пути ещё понадобятся.

Шли неторопливо, выверяя каждый шаг – Семён, прежде чем войти в следующий коридор, внимательно изучал его, выискивая в нём всевозможные сюрпризы. А сюрпризов хватало: пятна на полу были лишь частью системы ловушек, которыми лабиринт оказался весьма богат. Кроме пятен вскоре обнаружились тонкие красные лучи, преграждающие путь вроде шлагбаумов – лучи находились на разных уровнях и порой приходилось или проползать под ними, или перепрыгивать через них. Семёну было проще, он видел преграду. А его спутники – нет.

Вскоре отряд потерял ещё двоих: один из послушников нагнулся недостаточно низко, зацепил луч головой – и пропал. А вместе с ним пропал и шедший следом воин, который в это время случайно дотронулся до послушника рукой. Исчезли, как будто их никогда и не было, только лёгкий ветерок пронёсся над тем местом, где они находились.

Семён, помня правило прохождения лабиринтов, придерживался одной его стороны, правой, надеясь лишь на то, что лабиринт везде замкнутый, не то им придётся блуждать среди ловушек до слимперских святок. О чём Семёна и предупредил медальон, которому уже случалось бывать в подобных ситуациях. Не часто, но случалось. К счастью лабиринт оказался замкнутым: отряд постепенно приближался к цели своего путешествия.

Первым это заметил Семён. Потому что ловушек вдруг стало меньше. Гораздо меньше. Встречались кое-где зловредные пятна, не без того, голубые, жаркие, но редко, очень редко. А лучи пропали вовсе. Это и насторожило Семёна: в таком пакостном месте, да без ловушек? Значит, близки они к цели и, значит, ждёт их впереди какая-то гадость покруче, чем пятна и лучи. Однозначно ждёт! Так оно и оказалось… Только дрянь та на первый взгляд вовсе и не гадостью показалась, а совсем наоборот. И кое-кто на неё, увы, купился.

За очередным поворотом Семён резко остановился и замер в изумлении. Потому что коридор закончился – впереди был громадный зал, празднично убранный и нарядный, едва освещённый пригашенным интимным светом. Длинные ленты разноцветных серпантин свисали с потолка, пол устилал бесконечный и очень ворсистый ковёр; то тут, то там, в пятнах более яркого света возлежали на мягких возвышениях томные полуобнажённые красавицы, возле которых стояли подносы со сладостями и винами в причудливых бутылках. Красавицы лениво грызли сладости, запивая их вином из высоких бокалов.

За спиной Семёна кто-то громко сглотнул.

– Прямо как на той витрине, помнишь? – неприязненно сказал Мар. – Ну, тот магазинчик, где ты в роли короля из Чистолёдного Мира выступал. Где мы костюмчик тебе раздобыли… Очень подозрительное место! Слишком показное.

– Слишком, – медленно повторил Семён. Он с подозрением вгляделся в красавиц: девушки были как настоящие. Почти живые. Почти.

Сквозь красавиц, сквозь возвышения и подносы, сквозь ковёр просвечивало зелёное неугасимое сияние, очень слабое, едва различимое, но очевидное. Черная тропинка вилась между теми возвышениями, начинаясь возле ног Семёна и уходя вдаль; тропинка прихотливо изгибалась, иногда ныряя под некоторые из возвышений – там красавицы не проявляли никакой активности. Лежали хоть и томно, но неподвижно. Словно спали.

– Не могу я, братья, – срывающимся голосом сказали за спиной Семёна. – Три месяца воздержания! Целых три! Не могу больше терпеть, сил нету. Лично я пошёл, – Семёна с силой оттолкнули в сторону и мимо него пробежал один из послушников, на ходу отшвырнув в сторону саблю.

– Стой! – истошно крикнул Ягир, – опомнись! Из-за бабы жизни лишаться?

– К чёрту баб, – завопил в ответ послушник. – Я три месяца вина не пил. Весь пересох, – и с этими словами, сойдя с тропинки, схватил с ближайшего подноса бутылку. Дальнейшее видел только один Семён: послушника окутало зелёное сияние, мгновенно выбившееся из-под ковра, и тот пропал в нём вместе с бутылкой, так и не донесённой до рта. И одновременно Семён видел другое – как послушник, отхлебнув из горлышка, увалился на возвышение, вальяжно обхватив девицу за голые плечи; сквозь него теперь тоже просвечивало зелёным.

– Здесь хорошо! – пьяным голосом крикнул фантом, – и вино вкусное, и девочки что надо. Чего суетиться, чего спешить? Отдохнём немного и дальше пойдём. Давайте ко мне, не робейте, – и счастливо захохотал. Очень счастливо. И очень натурально.

Мимо Семёна проскользнуло ещё трое: история повторилась. К сожалению. Теперь голосила вся полупрозрачная четвёрка, призывно размахивая бутылками и подзадоривая оставшихся; девицы посылали всем подряд воздушные поцелуи и игриво подмигивали, ненароком задирая и без того короткие и прозрачные платьица.

Семён оглянулся.

– А вы почему не идёте? – хмуро спросил он у оставшихся. – Вон как зовут! Аж надрываются.

– Братья сделали окончательный выбор, – невозмутимо ответил Ягир. – Хоть и поспешный, но сделали. Теперь это их дело. Мы же сделали свой выбор. Другой. Потому что это явный обман. Ловушка! Чересчур всё славно… И где – в колдовском лабиринте? Тем более что я хорошо знал брата Тури до его поступления в послушники. Того, самого первого. Который за бутылкой пошёл. Слаб он был до вина, что правда, то правда. Но сидеть с девицами в обнимку и нахваливать их… Были бы тут козы, тогда да. Тогда бы я его понял. Он раньше пастухом был, наш брат Тури… Впрочем, некогда сожалеть. Веди нас дальше, Симеон. Веди, – Ягир косо глянул на развесёлых призраков, сплюнул и больше не обращал на них никакого внимания.

Семён шёл по тропинке, уставясь в неё и не глядя по сторонам; пятеро из братии, осторожно передвигая ноги, молча шли за ним след в след. Далеко позади остались пьяные выкрики и истеричный женский хохот, а тропинка всё не кончалась. Семён проходил сквозь возвышения и возлежащих на них девиц, преграждавших им путь – спящие красавицы на поверку оказались воздушными и неосязаемыми. Миражными.

Но вот чёрная тропинка закончилась, упёрлась в открытый проём коридора. Дальше опять начинался лабиринт, но не такой, как прежний, с замшелыми стенами и каменным полом, а другой. Зеркальный. Стены и потолок многократно отражали Семёна и его спутников, повторяя и множа их; пол переливался едкими разноцветными всполохами, от которых рябило в глазах. Создавалось такое впечатление, что они ненароком забрели в гигантский калейдоскоп – от мелькания красок у Семёна закружилась голова.

– Этого ещё не хватало, – сказал Семён, потирая виски. – Мар, ты что видишь?

– Да ничего такого, – неуверенно ответил медальон. – Коридор как коридор. Стены серые, потолок ободранный. Пол как в хлеву грязный. Ничего особенного.

– Тогда смотри по сторонам внимательней, – решил Семён, – будешь подсказывать мне, что у нас впереди. Отмечай всё подозрительное и сразу сообщай. У меня тут небольшая проблемка возникла, так что надеюсь только на тебя.

– Что случилось? – испугался Мар, – что за проблемка? Серьёзная?

– Издержки колдовского видения, – отмахнулся Семён. – Ерунда. Ты, главное, не отвлекайся. Работай давай.

– Слушаюсь, – ответил медальон. – Иди всё прямо и прямо, а потом направо. Пока ничего подозрительного. – Семён прикрыл глаза ладонью и изредка посматривал в щель между пальцами: он медленно шёл вперёд, слыша позади себя тихие шаги и размеренное дыхание своих спутников.

– Прямо… Поворот налево… Опять прямо, – командовал Мар, – Поворот направо, и… Пришли, что ли? Дверь. Хе-хе, из досок. Как в сортире.

Семён убрал руку от глаз.

Перед ним действительно была дверь. Но не из досок, нет, а из плиты чёрного мрамора, со сложными резными украшениями по всей её плоскости. И были на той плите изображены человеческие и звериные фигурки, странно переплетённые между собой; фигурки плавно перемещались по кругу. В центре подвижного круга застыл рельефный кошачий глаз с огненным вертикальным зрачком – глаз, казалось, смотрел прямо в лицо Семёну Владимировичу. Смотрел пристально и недоверчиво.

Справа на двери имелась прозрачная ручка в виде изогнутой тигриной лапы; внутри лапы тревожно моргала маленькая красная точка. Словно индикатор автосигнализации. Будь Семён не так ослеплён и заморочен разноцветными всполохами, он обязательно обратил бы на неё внимание! Обязательно.

Но Семён точку не заметил: решительно взявшись за лапу, он потянул ручку на себя – дверь начала открываться, плавно и бесшумно. И тут в лицо Семёну ударила вспышка ярчайшего света. На миг парню показалось, что он ослеп – Семён с криком схватился за глаза.

– Урок первый, – сказал чей-то бесстрастный голос, – никогда не открывай незнакомые двери, предварительно не проверив их на заговоренность. Тем более в столь подозрительных местах. Ты же видел, не мог не видеть, что дверь особая, не простая! Потому должен был сначала найти наложенную на неё волшбу и обезвредить чары соответствующими заклинаниями. А уже после браться за ручку. Кстати, чтобы ты знал – заклятье было выведено именно на ручку, с внутренней её стороны. Точечное волшебство. Метод локальной диверсии. Способность видеть магию вовсе не даёт права быть беспечным и непредусмотрительным, вор Симеон. Так-то.

Семён оторвал руки от лица и затравленно огляделся.

Он был в просторной и пустой комнате, где не было ничего кроме голых светящихся стен – ни столов, ни стульев, ни какой либо другой обстановки. А также не было окон. И двери не было.

Перед Семёном стоял высокий человек в чёрной глухой накидке до пола, со сложенными на груди руками и с низко опущенным на лицо капюшоном.

– Смотритель? – удивился Семён, протирая слезящиеся глаза, – вот так фокус.

Смотритель резко откинул капюшон.

– Ёма-ё, – тихонько проскулил Мар. – Сам Кардинал… Всё. Отпрыгались мы. – И забормотал молитву.