Текст книги "Тузы и шестерки"

– Давно он у вас служит?

– Больше года.

– И ни в каких сомнительных связях замечен не был?

– Если бы я заметил за ним хоть что-то сомнительное, немедленно выгнал бы на гражданку. При нынешнем сокращении армии сделать это – пара пустяков. – Шилов обидчиво усмехнулся. – Огорчили вы меня своим подозрением.

– Не огорчайтесь. Подозрение еще не обвинение.

– Но ведь на чем-то же оно основано. Если на цвете машины и на госномере, то в Алтайском крае не одна моя «девятка» фиолетовая.

– В день убийства Пеликанова в Новосибирске обнаружили только вашу. Учитывая, что вы храните пистолет в машине…

– В штаб я приезжал без пистолета. Тогда у меня не было крупной суммы наличных денег, – торопливо перебил Шилов. – Поэтому ваше предположение, будто Копалкин мог воспользоваться моим оружием, не состоятельно.

– И все-таки, чтобы убедиться в том, что Пеликанов застрелен не из вашего пистолета, я вынужден назначить экспертизу.

– Не боитесь ошибиться?

Бирюков улыбнулся:

– Не ошибается тот, кто ничего не делает.

– Сколько это займет времени?

– Думаю, завтра к полудню эксперт-криминалист управится.

– Я не могу столько ждать! У меня каждый час на счету! Вы, товарищ прокурор, режете без ножа.

– А что делать, товарищ полковник…

– Учтите, я не частное лицо. Могу ведь и в суд на вас подать.

– Ваше право, но экспертиза будет проведена, – твердо сказал Антон и повернулся к молчаливо сидевшему на подоконнике Голубеву. – Сходи в дежурную часть, проверь внимательно документы у лейтенанта.

– Вы что не доверяете мне, полковнику?! – возмутился Шилов.

Бирюков посмотрел на него:

– Мы доверяем, но проверяем.

– Это безобразие!

– Нет, это наша обязанность.

Как только Голубев вышел из кабинета, Шилов мгновенно изменился. Придвинувшись вместе со стулом к столу, он глянул Бирюкову в глаза и тихо спросил:

– Сколько «лимонов» вам отстегнуть, чтобы разойтись мирно?

Антон прищурился:

– За такое предложение, полковник, вас можно очень больно отстегать.

– Если вы белоручка, считайте, что никакого предложения не было.

– Я придерживаюсь принципа: нельзя выводить на чистую воду грязными руками.

– Извините, не знал. Слишком часто приходится иметь дело с руководителями, которые деньгами не брезгуют и всячески вынуждают идти на сделку с совестью.

– Такие обычно плохо кончают.

– Как сказать… – Шилов усмехнулся. – При современной безнаказанности именно такие живут припеваючи. Они и дворцы себе многоэтажные строят, и в роскошных иномарках катаются, и на божественном Кипре тела нагуливают с любовницами, и валютные счета в швейцарских банках имеют.

– Все это до поры до времени.

– Российское время растяжимо, как резина. Оттого деловые люди у нас живут по принципу: если не сейчас, то когда?..

В кабинет друг за другом вошли нахмуренные Голубев и Поплавухин. Слава от порога доложил:

– Лейтенант опять сидит в наручниках. Документов у него никаких нет. Говорит, потерял вместе с водительскими правами.

– А наручники зачем вновь надели? – недовольно спросил Бирюков.

Поплавухин виновато кашлянул:

– Я с парнями вышел из дежурки в коридор покурить, а лейтенант в это время пытался в распахнутое окно выпрыгнуть. Дежурный еле удержал его.

– Чего он суетится?

– Мои парни и лично я опознали в лейтенанте того самого друга, с которым по-черному закутил Глеб Вараксин, когда алтайские омоновцы приехали в Чечню на смену нашему отряду.

– И с которым по пьянке обменялся автоматом?

– Так точно. Но тогда лейтенант был рядовым ОМОНа.

Бирюков посмотрел на Шилова:

– Каким образом рядовой омоновец меньше чем за год стал лейтенантом авиации?

– Извините, дорогие друзья, – хмуро ответил Шилов. – Это явная ошибка.

– Никак нет, товарищ полковник, – упрямо сказал Поплавухин. – Все враз мы ошибиться не можем. У лейтенанта кроме похожей внешности, как и у того «друга», характерная примета: на левой руке полмизинца нет.

Шилов усмехнулся:

– Значит, одно из двух: или банальное совпадение, или сверхъестественное перевоплощение.

– Поскольку я в сверхъестественные силы не верю, придется, полковник, вас с адъютантом задержать, – сказал Бирюков.

– То есть, как задержать?!

– По подозрению, для выяснения ваших личностей.

– Мы не гражданские лица!

– Пригласим из Новосибирска представителей из Федеральной службы безопасности и военной прокуратуры.

– Ого, куда хватили! Не впутывайте в пустяковое дело сотрудников ФСБ. Уверяю, мы с Копалкиным не шпионы.

– Голословных уверений мало. Нужны документы, а у Копалкина их нет. Поэтому… – Бирюков повернулся к Голубеву. – Через УВД Барнаула выясни, дислоцируется ли в Алтайском крае авиационная часть, которой командует полковник Шилов, и служит ли там лейтенант Копалкин. Изъятый при задержании у Копалкина пистолет – на экспертизу. Документы полковника – тоже. О наших действиях через дежурного УВД уведоми военную прокуратуру.

Лицо Шилова побагровело:

– Ох, и достанется же тебе, прокурор, за самоуправство!

Бирюков спокойно посмотрел на него:

– За ротозейство меня тоже не поблагодарят. Так что, полковник, семь бед – один ответ.

Глава XVI

Следующим утром Антон Бирюков пришел в прокуратуру, как всегда, задолго до начала рабочего дня. В связи с предстоящим выяснением отношений с задержанным полковником Шиловым, в машине которого оказалось два солдатских рюкзака денег, настроение было далеко не бодрое. Усевшись за стол, Антон открыл подготовленную прошлым вечером секретарем-машинисткой папку с текущими делами и сосредоточенно стал просматривать накопленную за сутки корреспонденцию. От этого занятия его оторвал неожиданно заявившийся глава районной администрации. Поздоровавшись с Бирюковым за руку, Довжок сел у приставного столика и тусклым взглядом обвел прокурорский кабинет.

– Зашел посмотреть, как живешь, – словно оправдывая свой внезапный визит, сказал он.

– Похвастать нечем, – ответил Бирюков. – На остаточном финансировании широко не развернешься.

– Да, мебель и отделка в кабинете, прямо сказать, бедноваты. Придется выделить тебе деньжонок из районного бюджета.

Антон улыбнулся:

– Спасибо, Андрей Владимирович. Я придерживаюсь мнения, что не место красит человека.

– Не скромничай. В твоем кабинете бывают не только местные шаромыжники, но и деловые приезжие люди. Посмотрят на твою бедность и станут главу администрации считать скупердяем, коли он не может оказать соответствующую помощь районной прокуратуре, – Довжок вздохнул. – Постараюсь расплатиться с тобой за вчерашнюю выручку. Очень удачно ты подвернулся и избавил меня от занудливого омоновца.

– Пустяки. Вы мне ничего не задолжали.

– Нет, Антон Игнатьевич, за добро я привык платить добром. К сожалению, выпил вчера с расстройства…

– Вам вроде бы не от чего расстраиваться.

– Так-то оно так, да все равно неприятно, что связался с рекламным дельцом. Черт меня дернул подписать задним числом договор купли-продажи. И ведь даже в голову не стукнуло, что Надежницкий преследует какую-то корысть.

– Бескорыстных бизнесменов не бывает.

– Теперь, когда жареный петух клюнул, понимаю, а тогда… Кстати, вчера ты какого-то геройского полковника авиации упоминал. Что-то не могу припомнить, чтобы такой у меня на приеме был.

– Вы на совещании у главы областной администрации подписали ему письмо, разрешающее торговлю техникой.

– Ах, вон что… Да, помню, другие главы районов подписывали какому-то Герою бумаги, и я за компанию со всеми подмахнул. Кто он, этот полковник?

– По-моему, отставной козы барабанщик, но с вашего разрешения два рюкзака наличных денег в нашем районе собрал.

– Неужели мошенник?

– Пока не могу точно сказать.

– Вот дурное время! Никому нельзя верить.

– Да, Андрей Владимирович, подписывая деловые бумаги, надо проявлять осторожность. Тем более, при нынешней сникерсно-пирамидальной экономике, когда на каждом шагу можно запросто впросак попасть.

Довжок усмехнулся:

– Ты прав. Финансовые пирамиды растут в России, как поганые грибы, а разваливаются легче карточных домиков… И что, уплыли рюкзаки с деньгами из района?

– Пока нет. До выяснения личности я задержал полковника вместе с его адъютантом, у которого нет никаких документов.

– Правильно сделал!..

Проговорив еще минут пять и убедившись, что со стороны полковника никакого «компромата» на него как будто не предвидится, Довжок ушел. Не успел Бирюков сосредоточиться, в кабинет словно вихрь ворвался сияющий Голубев и скороговоркой выпалил:

– Игнатьич, мы приближаемся к финишной прямой!

– Садись, спортсмен, докладывай без эмоций, – спокойно сказал Антон.

Слава, с ходу плюхнувшись на стул, торопливо зачастил:

– Значит так! Только что по факсу получен ответ из Барнаула. Войсковой части, которая указана в удостоверении Шилова, на Алтае нет, и никогда не было. И самого полковника-героя алтайские военные авиаторы ни сном ни духом не знают. В штабе СибВО о Шилове тоже никаких сведений нет. Значит, этот «герой» – чистой воды авантюрист! Слушай, как ты отважился задержать такого козырного туза?

Бирюков улыбнулся:

– Секрет фирмы.

– Игнатьич, скажи без шуток: что тебя насторожило в полковнике? Я же вместе с тобой слушал его байки и, кроме банального хвастовства, ничего серьезного не заметил.

– Слишком много он для своего возраста наградных планок нацепил, а уж последнюю колодочку вообще ни к селу ни к городу приляпал.

– Афганскую, что ли?

– Какая там «афганская». Ленточка советского ордена «Мать-героиня».

– Серьезно?! Неужели расцветку всех наградных ленточек помнишь?

– Непоседливый Денис мой, освоив в первом классе грамоту, недавно откопал в домашней библиотеке книгу «Государственные награды СССР» с цветными иллюстрациями и долго у меня допытывался, чем отличается подвиг матери-героини от подвига Юрия Гагарина? Вот и врезалась мне в память эта награда.

Голубев захохотал:

– Вот отмочил полковник хохмочку! Изображает военного, а сам в наградах – как баран в Библии.

– Кстати, как он себя ведет?

– Проснувшись, требовал срочной встречи с тобой. Но как только ему сказали, что скоро подъедет представитель военной прокуратуры, сразу утих. Видимо, чует кошка, чье сало съела.

– А лейтенант как?..

– Спит, будто несколько ночей кряду не спал. Лена Тимохина провела экспертизу изъятого у него пистолета. Результаты совпадают с тем «Макаровым», из которого застрелили киллера Пеликанова.

– Кто он на самом деле: лейтенант авиации или рядовой омоновец?

– Из ОМОНа Федора Копалкина выгнали за пьянку в прошлом году, когда отряд вернулся в Барнаул из Чечни. Какое-то время он подрабатывал охранником в коммерческих структурах. Потом засыпался на рэкете, но от следствия улизнул, и след его потерялся. Словом, Копалкин и Вараксин, как говорится, два сапога – пара.

– «Девятку» Шилова проверили?

– Конечно. Машина куплена два месяца назад за наличные деньги в фирменном автомагазине Барнаула. Там же вполне законно поставлена на учет в ГАИ. Есть заверенная нотариусом доверенность, дающая право пользоваться машиной Федору Копалкину. А вот водительские права Шилова, как и его служебное удостоверение, липовые. Подделка довольно искусная, с применением современной печатающей техники. Временное разрешение Копалкина на управление транспортными средствами тоже поддельное, хотя по имеющимся сведениям, когда служил в ОМОНе, водительское удостоверение у него имелось. Вчера он заявил, будто потерял документы. По-моему, это явная ложь. Скорее всего, за какое-то грубое нарушение права у него изъяли сотрудники ГАИ, а фальшивую «времянку» он купил у поддельщиков.

– Лимакина сегодня не видел?

– Петр с понятыми пересчитывает деньги в рюкзаках. По нынешним меркам, их там не так уж много. Миллионов около шестидесяти, но купюры – сплошная мелочь. Сотенные, двухсотки, пятисотки, тысячные. Словно на паперти подаяние собирали. Судя по заключенным договорам, находящимся в папке Шилова, все эти денежки собраны в нашем районе.

– Что еще обнаружили в «девятке»?

– Два черных «намордника» с прорезями для глаз, которыми разномастные боевики, рэкетиры да прочие бандиты прикрывают лицо, чтобы их не опознали.

– Маску смеющегося арлекина не нашли?

– Нет. Наверное, выбросили. Не круглые же они дураки, чтобы оставлять в машине столь серьезную улику… – Голубев вздохнул. – Кстати, Игнатьич, подпись Довжка на письме, разрешающем Шилову торговлю в районе, подлинная.

– Андрей Владимирович и не отрицает, что подписал это письмо.

– Уже вызывал тебя сегодня на ковер?

– Сам заходил в прокуратуру. Поговорили мы с ним спокойно. Посетовал, что бедновато живем, и без малейшего намека с моей стороны пообещал оказать материальную помощь для благоустройства прокурорского кабинета.

– Ох, Игнатьич, не случайно «воевода» удостоил тебя такой чести! – загорячился Голубев. – Наверняка что-то поимел он от Шилова и теперь подмасливается к тебе, чтобы из грязной лужи выскочить чистеньким.

Антон отрицательно повел головой:

– Нет, Слава, на областном совещании вступать в сомнительные сделки может только безумец.

– Тогда ради чего он собственной персоной к тебе пожаловал?

– Чтобы сгладить вчерашний конфликт с задержавшим его омоновцем. Испугался, что пьяная история получит огласку.

– Раньше почему-то не пугался.

– Потому что никогда не задерживали.

– Надо бы покрепче его проучить!

– Жизнь научит. Кажется, Андрей Владимирович уже начинает понимать, что и главе администрации не все сходит с рук безнаказанно…

Зазвонил телефон. Бирюков ответил и услышал в трубке голос Веселкина:

– Привет, Антон Игнатьевич.

– Здравствуй, Константин Георгиевич.

– Приехали с военным прокурором по твоему приглашению. Почему не встречаешь?

– Ты откуда звонишь?

– Из райотдела милиции. Сюда подойдешь или нам к тебе пожаловать?

– В прокуратуре спокойнее, чем в райотделе.

– Сейчас прибудем.

Приехавший с Веселкиным военный прокурор был в чине полковника юстиции. Когда Бирюков рассказал о торговых похождениях Шилова, он кончиками пальцев потер седые виски и обратился к Веселкину:

– Похоже, Константин Георгиевич, это тот самый мошенник-рецидивист, о котором мы говорили дорогой. Но метод мирного отъема денег совсем иной.

– Новые времена, Иван Викторович, рождают новые методы, – с улыбкой ответил Костя, достал из папки типографскую листовку и протянул ее Бирюкову. – Посмотри внимательно. Не Шилова ли портрет здесь напечатан?..

На стандартной листовке, которые раньше печатались большими тиражами при объявлении всесоюзного розыска лиц, совершивших серьезные преступления, сообщалось, что Московский уголовный розыск разыскивает гражданина Ионова Филиппа Пантелеевича, и указывались основные его приметы. Слева от текста была помещена фотография бравого майора в авиационной фуражке и с тремя орденскими планками на груди.

– Если этому майору надеть полковничьи погоны, добавить еще четыре наградных планки и звезду Героя, да состарить его этак… лет на восемь, то получится вылитый Шилов, – подняв на Веселкина глаза, сказал Бирюков.

– Фотография десятилетней давности, – ответил Костя.

– Ионов – настоящая фамилия?

– Нет, после каждой судимости он меняет псевдонимы.

– Много раз судим?

– На пальцах не перечтешь. А настоящая фамилия этого «летуна» – Хвелипов.

– Из бывших летчиков?

– Полтора года проучился в военном авиаучилище и был отчислен за воровство. С той поры потянулась его уголовная биография. Начал с банальных краж в поездах. Покупал билет в мягкий вагон, где обычно ездили состоятельные по тем временам люди. Знакомился с оказавшимися в одном купе попутчиками, входил в доверие и присматривался, кто из них побогаче. Чтобы притупить бдительность, использовал военную форму. В гражданской одежде человека трудно распознать. Даже элегантно одетый гражданин на поверку может оказаться прожженным уголовником. А военная форма, да если она еще и офицерская, невольно успокаивает. Сразу видно, что попутчик – человек служивый, стало быть, законопослушный и добропорядочный. Значит, опасаться его нечего.

Бирюков усмехнулся:

– Психолог.

– Еще какой… – Веселкин помолчал. – В дороге знакомятся быстро. Как только душевный контакт между пассажирами в купе завязывался, «служивый» вызывался посторожить вещички попутчиков, когда те всей компанией отправлялись в вагон-ресторан. Пока доверчивые граждане, убивая время, неторопливо кушали, он выбирал парочку подходящих чемоданов и на первой же станции тихо ускользал из вагона. Пропажу обнаруживали не сразу, спустя час или больше. Поезд на всех парах мчался дальше, а «сторож» с прихваченными чемоданами в это время на другом поезде уже катил в противоположную сторону. На третьей или четвертой краже любитель легкой наживы попадался. Отсидев по приговору суда срок и выйдя из колонии, он быстренько обзаводился новым мундиром, присваивал себе очередное воинское звание и принимался за прежнее ремесло.

– А за что его МУР разыскивал?

– За широкомасштабное мошенничество. К тридцати годам «дослужившись» до майора, он, как говорится, завязал с примитивным воровством и занялся более интеллектуальным промыслом. В то время в советской державе была повсеместная напряженка с легковыми автомобилями. Без протекции и блата, сам знаешь, практически невозможно было купить машину. Стремясь во что бы то ни стало обзавестись желанной «тачкой», наиболее отчаянные головы были готовы идти на любой риск. Уловив это болезненное стремление, бывший вор начал заводить знакомства с такими людьми и стал собирать с них взятки за содействие в покупке автомобиля вне очереди. При этом, разумеется, палец о палец не ударял, чтобы хоть что-то сделать для своих протеже. Обобрав в намеченный день десятка полтора доверчивых мечтателей, скрывался в другой город и начинал новый «заплыв». Прогастролировал таким образом по разным городам необъятной Родины больше двух лет.

– Представляю, сколько простаков он за это время надул.

– Надул много, но немногие иск ему предъявили, когда попался. Большинство потерпевших постеснялись сознаться в своем слабоумии. Отсидев в колонии всего два года, мошенник досрочно присвоил себе внеочередное звание полковника и развернул полюбившийся бизнес на полную катушку. Приехав в большой город, он первым делом узнавал номер располагавшейся поблизости авиационной части и фамилию ее командира. Под этим псевдонимом выписывал удостоверение личности со своей фотокарточкой. Намазывал мастикой обычный полтинник с той стороны, где герб Советского Союза, и его оттиском «заверял» сфабрикованный «документ», который, кстати сказать, никто и никогда у него не спрашивал. После этого под видом командира войсковой части начинал посещать различные управленческие конторы. Будто между делом проговаривался, мол, есть возможность дешево продать списанную служебную «Волгу», но жалко отдавать хорошую машину кому попало. В любом коллективе тут же находился достойный покупатель, готовый выложить наличными нужную сумму. Однако «командир» не спешил. «Нет, – говорил он, – надо все оформить по закону. На будущей неделе, допустим, пятница вас устраивает?.. Отлично! Так вот, в пятницу приеду со своим начфином. Заплатите ему. Он выдаст вам квитанцию, с которой в понедельник приедете ко мне в часть и заберете “волжанку” в отличном техсостоянии». В назначенный день и час покупатель с обговоренной суммой денег приходил на работу. Продавец обычно на полчаса опаздывал. Появлялся он без начфина и огорченно говорил: «Понимаете, маленькая неувязочка получилась. Начфин задерживается в Госбанке, очередь там большая. А я между делом заглянул в ЦУМ и присмотрел роскошную шубу для жены. Не шуба – мечта! Такую даже в Москве редко увидишь. Да вот незадача: деньги, как назло, из дому не прихватил». Угодливый покупатель тут же предлагал: «У меня ведь с собой есть десять тысяч на “Волгу”. Возьмите их». – «Не надо столько, тысячи четыре, от силы – пять, на всякий случай, дайте. Потом начфин их зачтет, а я с ним дома рассчитаюсь». После такой сделки покупатель больше не видел ни продавца, ни мифического начфина. Ждал неделю, другую и лишь затем начинал разыскивать обманщика, но увы… Тот, собрав в один день с разных клиентов тысяч около пятидесяти, уже кутил в московских ресторанах с эстрадными певицами и охапками дарил своим пассиям роскошные букеты цветов. Промотавшись до копейки, подбирал другой густонаселенный город и начинал сызнова трафаретить по четко отработанному сценарию.

– Вот смекалистый пройдоха, – сказал Бирюков. – И долго так шустрил?

– Долго. Исколесил многие областные города центральной России и Приуралья. А задержан был в Москве, можно сказать, почти случайно. Военный патруль обратил внимание на то, что полковничий мундир пошит из материала, который обычно используется для формы рядового и старшинского состава. Чтобы разобраться в этом недоразумении, предложили полковнику пройти на Лубянку, в КГБ. Тот сразу поднял руки: «Извините, ребята, на Лубянке мне делать нечего. Ведите в МУР, там меня знают».

– Службу безопасности он и теперь боится, как черт – ладана. Стоило мне заикнуться о ФСБ и военном прокуроре, командирский апломб его сразу поник.

– Знает, что с этими органами чудить опаснее, чем с гражданскими.

– Когда последний раз освободился из заключения?

– Кажется, лет пять или шесть назад. Где летал, не знаю, но вот и в нашу область залетел. И смотри, какой современный способ одурачивания придумал. Такое, как говорится, нарочно не придумаешь.

– Изобретательный жулик. Язык работает без остановки. Такую клюкву мне развесил, что впору было извиниться перед ним и отпустить с почестями.

Веселкин вздохнул:

– Вот так его и упустили из Новосибирска в день убийства Пеликанова. Геройская звезда в сочетании с полковничьим званием магическое действие оказала. Как выяснилось, посмотрели документы, а досмотр машины не провели.

– Документы на этот раз у него сделаны искусно. Невооруженным глазом подделку не заметишь. Даже разрешение на огнестрельное оружие сомнений не вызывает.

– А вот это, Антон Игнатьевич, для мошенника не характерно. Раньше он никогда оружия не имел и с «мокрыми» делами не связывался. Присутствие «адъютанта» тоже не в его стиле. Все махинации проворачивал только в одиночку.

– Командиру войсковой части несолидно обходиться без адъютанта, – с улыбкой сказал военный прокурор. – А ворочать деньгами в десятки или сотни миллионов без оружия рискованно. С голыми руками против рэкетиров не устоишь даже в полковничьих погонах и со Звездой героя на груди.

– Логически так, Иван Викторович, – согласился Веселкин. – Но у меня возникает сомнение: зачем связываться с убийством, за которое светит минимум восемь лет колонии строгого режима, если мирным путем можно собрать полный мешок денег и, в случае провала, получить за это более мягкое наказание?..

– Имеешь в виду убийство киллера Пеликанова? – спросил Бирюков.

– Да.

Антон задумался:

– По-моему, Костя, с Пеликановым свел какие-то счеты «адъютант», а «командир» об этом ничего не знает. До встречи со мной не знал он и об убийстве Надежницкого.

– Почему так считаешь?

– Если бы Шилову, будем пока так его называть, было известно, что из пистолета, который омоновцы отобрали у Копалкина при задержании, кто-то убит, вряд ли он с такой легкостью признал бы этот пистолет своим. И о знакомстве с Надежницким не стал бы рассказывать, если бы знал, что того уже нет в живых. Скажу больше, он бы и носа не сунул в наш район, зная, какое ЧП здесь случилось. Для бывалого рецидивиста ведь не секрет, что при таких происшествиях следственные органы не дремлют и ведут тщательную проверку всех посторонних лиц.

– Пожалуй, ты прав, – недолго подумав, сказал Веселкин. – «Адъютант», видимо, тоже был не в курсе того, какое происшествие у вас тут случилось. Иначе никакой «командир» его сюда не затянул бы.

Бирюков обвел взглядом присутствующих:

– Давайте послушаем самого «полковника»…