Текст книги "Тузы и шестерки"

Глава XVII

Разговор с Шиловым начался проще, чем предполагал Бирюков. Прочитав показанную ему розыскную листовку, самозванный полковник, глянув на Бирюкова, улыбнулся:

– Я же предупреждал вас, чтобы не впутывали в это дело военную прокуратуру и ФСБ.

– Ваша полковничья форма и геройская звезда обязывают меня соблюсти необходимые формальности, – ответил Антон.

– Форма – блеф, а звезда – латунная болванка.

– Блестит-то как золотая.

– Каждый день чистим-с.

– Кто вы есть на самом деле: Хвелипов, Ионов, Шилов?..

– На данный момент считайте меня Шиловым Владленом Филипповичем. Дальше следствие покажет, кто есть кто.

– Давно находитесь в беспосадочном полете? – принимая ироничный тон, спросил Бирюков.

– Последний раз вылетел из колонии четыре года назад. Освободился по чистой, без мухляжа.

– Теперь опять на посадку?

– За что? Разве я виноват, что живу в стране непуганых идиотов? Добровольно отдают деньги за воздух, а потом еще и плачут, что их надули.

– Считаете себя безгрешным?

– По сравнению с воротилами финансовых пирамид я – ангел. Почему они, хапнувшие у одураченного народа сотни миллиардов, усаживаются в мягкие кресла Госдумы, а меня за скудные миллионы рваных рублевок вы готовы посадить на жесткие нары? Где справедливость, гражданин районный прокурор?

– Что позволено Юпитеру, то не позволено быку, – с усмешкой вставил Веселкин.

– Вы из ФСБ? – глянув на его штатский костюм, быстро спросил Шилов.

– Из регионального управления по борьбе с организованной преступностью, – ответил Костя.

– Извините, господин хороший, вас тоже напрасно втянули в разбирательство со мной. Ни в организациях, ни в партиях я никогда не состоял и теперь не состою. Понимаете, я свободный художник-одиночка. Временно примкнувший ко мне Федя Копалкин не является моим компаньоном.

– Кто же он?

– Откровенный идиот! – Шилов болезненно поморщился. – Схватиться за пистолет при вооруженных автоматами омоновцах может только беспросветный дурак с повернутыми мозгами.

– Где такого откопали?

– В Барнауле.

– Подробнее сказать можете?

– Могу. Нынче в апреле покупал в автомагазине машину. Там этот питекантроп на подхвате придуривался. Иными словами, предпродажную подготовку автомобилей проводил. Кинул ему «на лапу» две пятидесятитысячные бумажки, чтобы выбрал мне «девятку» без дефектов. ВАЗ теперь гонит такую неукомплектованную халтуру, что глаза бы на нее не смотрели. Надо сказать, Копалкин постарался. Отечественный аккумулятор заменил югославским, из других машин собрал полный комплект слесарных ключей и даже баночку финской краски притащил на случай, где какую царапину подмарафетить. Разговорились. Федя пожаловался на хреновую жизнь. Служил, мол, в ОМОНе, но поцапался с начальством. По такому случаю пришлось уволиться и теперь вот вынужден за мизерную оплату дурака валять. Нельзя ли, мол, товарищ полковник, у вас в воинской части устроиться по контракту на какую-нибудь должность старшины или прапорщика? Пригляделся к нему – мужик здоровый. Если забуксую на проселочной дороге, из любой грязи машину вызволит не хуже коня. Да и в случае, когда рэкетирская бродяжня наедет, подготовленный омоновец лишним не станет. На том я и подловился, предложив Копалкину должность адъютанта. Федя для порядка пококетничал. Дескать, шестеркой у начальства никогда не служил и опыта такого не имею. Узнав, что при лейтенантском звании ежемесячно станет получать чистоганом миллион, а основной обязанностью его будет вождение и техобслуживание машины, он согласился. Так вот шутя начался мой «контракт» с придурком.

– О том, что компрометируете армию и высокое звание Героя Советского Союза, не подумали? – строго спросил военный прокурор.

– Нашу доблестную армию скомпрометировали бездарные генералы, когда стали вмешиваться в политические разборки. А Союз нерушимый лопнул, как мыльный пузырь, и некогда геройское звание теперь абсолютно ни к чему не обязывает, – нахмурившись, ответил Шилов и повернулся к Бирюкову. – Те сказки насчет отставного вице-президента России и министра обороны, которые плел вам вчера, придуманы не мной. Средства массовой информации мусолят их изо дня в день. Я же всего-навсего занимался пересказом содержания газет и телевизионных передач. Такое деяние по существующему закону уголовному наказанию не подлежит.

– Насчет дружбы с Надежницким тоже наплели? – спросил Бирюков.

– О нем газеты не писали, и в популярных телепередачах типа «Час пик» или «Бомонд» он не выкаблучивался. Поэтому все, что мною было сказано о Юрии Денисовиче, начиная от оригинального знакомства с ним и кончая встречей в ресторане столичной гостиницы «Москва» с последующим загулом, соответствует действительности. Если вздумаете запротоколировать то повествование, готов подписаться под каждой строкой.

– Выходит, в прошлом году вы гастролировали по Дальнему Востоку?

– Ездил присмотреться, чем дышит дальневосточная земля.

– И что выездили?

– Для криминального люда край благодатный. Коррупция – снизу до верху. В этом отношении газеты, пишущие о приморских мафиози, ничего не преувеличивают. Города и веси региона основательно запружены китайскими и отечественными челноками. Разборки – на каждом углу. Правоохранительные органы беспомощны. Черный бизнес процветает.

– Почему же Надежницкий уехал из такого «благодатного» края в Новосибирск?

– Потому что умный мужик. Есть такая пословица: «Сделал дело – гуляй смело». В местах с повышенной криминальной обстановкой легко сколотить капитал, но сохранить его трудно. Ненасытные акулы рэкета безжалостно рвут куски со всех сторон, а коррумпированные чиновники тоже отсутствием аппетита не страдают и постоянно тянут свои мохнатые лапы к горлу преуспевающего бизнесмена. Существовать в таких условиях опаснее, чем в пороховом погребе чиркать спичками. По сравнению с Приморьем Сибирь – райское место. Владея прибыльной фирмой, здесь можно жить как у Христа за пазухой. К такой жизни Юрий Денисович и стремился, переведя свои капиталы из криминального Уссурийска в Новосибирск.

– Вы, помнится, говорили, что он и там жил неплохо, а мафию держал в узде.

– Узда срабатывает до поры до времени и обходится в хорошую копеечку. Видимо, Надежницкому надоело финансировать «крышу».

– Чем можно объяснить такой парадокс: в криминальном крае Надежницкий выжил, а в райском месте погиб?

Шилов развел руками:

– Это загадка для сильных духом.

– Даже предположительно сказать не можете?

– Не могу.

– Тогда объясните, почему из вашего пистолета застрелен убийца Надежницкого?

– Не может такого быть!

– Экспертиза показывает. Если сомневаетесь, сейчас принесут официальное заключение.

– Ну, если уж на то пошло, задайте этот вопрос Копалкину. Пистолет его. Как говорится, в каждой избушке свои игрушки. Лично я с огнестрельным оружием никогда не играл. Запросите МУР. Там меня знают как облупленного и подтвердят, что под какой бы фамилией я ни выступал, всегда имел на вооружении только мундир авиационного офицера и сообразительную свою собственную голову.

– Ни разу не изменили род войск?

– Ни разу! Я предан авиации.

– Завидная преданность, – с усмешкой сказал Бирюков. – Вот только напрасно под видом афганской награды прицепили колодочку ордена «Мать-героиня». Боевому летчику дамская награда не к лицу.

Шилов наигранно хохотнул:

– Опрофанился герой, как последний фраер. Никогда не думал, что в военторге могут продавать дамскую чепуху. Подряд, какие были на витрине, скупил награды. И ведь никто из военных, с кем общался, не заметил моей оплошности.

– Откуда у Копалкина пистолет?

– Черт его ведает. Сам только вчера узнал, что Федя без разрешения таскает в кармане «макарова». Ну не дерьмом ли набитый дурак, а?.. Чтобы спасти дебила от подсудности и самому с ним не влипнуть в кошачий концерт, пришлось впопыхах заявить, будто пистолет мой. Задним умом понимаю: зря погорячился, но… близок локоть, да не укусишь.

– Почему Копалкин оказался без документов?

– Были у Феди документы. Без них я не оформил бы ему доверенность на машину.

– Куда ж они подевались?

– Спросите у дурака.

– Он знал, кто вы есть на самом деле?

– Зачем адъютанту, тем более липовому, много знать… Для Копалкина я – командир войсковой части, которая в настоящее время расквартирована в Подмосковье и готовится к передислокации в Алтайский край.

– Где вы с ним жили?

– В гостиницах, где есть охраняемые автостоянки для машин поселившихся клиентов. В Новосибирске нашим домом обычно была гостиница «Обь» у речного вокзала.

– Когда вы здесь появились?

– В апреле, как только я купил машину и пригрел Копалкина возле себя.

– В Москву с «адъютантом» наведывались?

– Зачем он мне там нужен? В столицу для куража я летал в мае один. Копалкин оставался в «Оби» приглядывать за машиной.

– С кем он здесь общался?

– С какими-то корешами из бывших омоновцев. Это не мой круг общения. Поэтому ничего о них сказать не могу. Однажды после встречи с друзьями Федя заявился в гостиницу под турахом. Пришлось предупредить, что, если еще замечу хмельным, выгоню без сострадания. Предупреждение подействовало.

– Давно это было?

– До моего вояжа в Москву. В апреле, когда мы с ним еще приглядывались друг к другу.

– Не опасались, что, вернувшись из Москвы, не увидите ни «адъютанта», ни своей машины?

– Для меня это была бы мизерная потеря. Я не любитель машин. «Девятку» купил для престижа, на время, пока готовился к сбору оброка с ротозеев. Закончив финансовую операцию, мне так или иначе пришлось бы распрощаться навсегда и с адъютантом, и с машиной.

– Игра стоила свеч?

– Разумеется. Если раньше, при плановой системе, объегоривая затурканных сплошными запретами совков, я не бедствовал, то в смутное время необузданного рынка в неуправляемой державе мне сам Бог велел жить на широкую ногу. Прошу учесть, что государственную собственность никогда не трогал и теперь не трогаю. Охмуряю только частников и акционеров, стремящихся разбогатеть на халяву.

– Просьбы и пожелания выскажете суду, – иронично сказал Бирюков.

Шилов вздохнул:

– Эх, жалко терять золотое время! Невольно вспомнишь расхожую у зэков истину: года идут, а счастья нет. И какой бес попутал меня связаться с идиотом Копалкиным…

– Неужели при вашем криминальном опыте и природной сообразительности не могли сразу его разгадать?

– Сразу Федя мне показался наивным, как великовозрастное дитя. Из Барнаула он уехал со мной охотно. Похоже, там у него был какой-то грешок по части рэкета.

– И вас это не насторожило?

– Нисколько. Во-первых, я придерживаюсь того мнения, что безгрешных людей в природе не существует. Во-вторых, из рэкетиров получаются толковые охранники. Признаки какой-то шизофрении Копалкин стал проявлять на прошлой неделе. Вечерами, когда я просматривал газеты, он несколько раз ездил к каким-то друзьям. Возвращался через час-полтора трезвым, но в этаком, знаете ли, повышенном тонусе.

– Не от наркотиков?

– Нет, вроде бы от приближения чего-то радостного. Без толку суетился, будто заядлый охотник перед открытием охотничьего сезона.

– Не поинтересовались, на кого он «охотиться» собрался?

– Спросил как-то: «Федя, чего ты суетишься, словно наркоты вдохнул?» Он глаза выпучил: «Да вы что, товарищ полковник! Водкой, каюсь, раньше злоупотреблял, а наркотическую гадость никогда не пробовал. И не собираюсь. Просто с бывшими сослуживцами встретился. Вспомнили минувшие дни. Ребята, понятно, выпили, но я отказался. Вы же запрещаете это дело. Дисциплина есть дисциплина». Такой ответ мне показался убедительным.

– А в тот день, когда, по вашим словам, вы приезжали в штаб… – начал было Антон, но Шилов не дал ему договорить:

– Насчет штаба, простите, соврал. Туда мне и соваться нельзя. Приезжал я к Дому офицеров.

– Зачем?

– Чтобы отпечатать типографским способом бланки договоров купли-продажи. Хотел провернуть этот заказ в «Фортуне», но без Надежницкого ничего не получилось. От такого тиража, всего-то сто экземпляров, да еще срочно, «фортунщики» отмахнулись и посоветовали обратиться в малое предприятие, арендующее один из кабинетов в Доме офицеров.

– Как вел себя Копалкин в тот день?

– Вроде без дурацких вывихов.

– Пока вы занимались бланками, он на машине никуда не ездил?

– Бланки в моем присутствии отпечатали на ксероксе часа через полтора. Когда я, оплатив работу, вышел из Дома офицеров, машина стояла на прежнем месте. Все дверцы были замкнуты, а Копалкин где-то прогуливался.

– Ключи от машины у него были?

– У нас два комплекта ключей. Один – у Феди, другой – у меня. Едва я подошел к машине, будто по команде нагрянули сотрудники ГАИ. Проверили мои документы, козырнули и, сверкая фиолетовой мигалкой, умчались. Буквально через минуту появился Федя. Сел за руль и повез меня в гостиницу.

– Беспокойства не проявлял?

– Ни малейшего. В этот день он больше никуда не отлучался. Весь вечер читал какой-то порнографический журнал и смачно хмыкал.

– Как вы присвоили ему офицерское звание?

– До моей поездки в Москву Копалкин числился, так сказать, вольнонаемным. Из столицы я привез ему комплект обмундирования, купленный в военторге, и сочиненный мною приказ министра обороны о присвоении воинского звания лейтенант.

– И он принял это как должное?

Шилов усмехнулся:

– Федя знал мою легенду, будто я кум королю и друг министру. Учитывая, что в нашем государстве испокон веков блатные да родственные связи важнее любых законов, в этом не было ничего сверхъестественного.

– Чем же вы занимались в Новосибирске почти три месяца?

– Готовился к предстоящей операции по сбору денег. Изучал экономическую обстановку в области. Проехал по наиболее перспективным районам, посоветовался с чиновниками сельскохозяйственного департамента, на совещании у губернатора заручился письмами некоторых глав районных администраций. Короче говоря, не бездельничал. Работы хватало по горло. Не зная броду, я не суюсь в воду.

– Каким образом попали к губернатору на совещание?

– Как представитель военного ведомства. При входе не успел показать постовому милиционеру удостоверение личности, тот козырнул и: «Проходите, товарищ полковник!» Теперь ведь не тридцать седьмой год, когда в каждом человеке подозревали врага народа. Я же не случайно сказал, что нынешняя Россия – страна непуганых идиотов.

– М-да, – хмуро проговорил Бирюков и вновь спросил: – На прошлой неделе ваше финансовое положение было надежным?

– Вполне. Моя фирма не знает неплатежей. На сбербанковском счету у меня не переводятся миллионы.

– В Барнауле?

– Здесь, в Новосибирске.

– А как рассчитывали получить перечисления по договорам купли-продажи в Барнаульском Сбербанке?

– Никак. Там нет моих счетов. Если какой-то чудак перечислит туда деньги, платежка вернется к нему назад за отсутствием получателя. Я не из тех скаредных фраеров, которых жадность губит. Собирал только авансовую наличку. Этого мне достаточно за глаза…

На все вопросы Шилов отвечал быстро и вроде бы без лукавства. Будучи человеком сообразительным, он явно понимал, что попался с поличным, и сейчас, похоже, преследовал единственную цель, лаконично сформулированную уголовниками: «Раньше сядешь – раньше выйдешь». Придуманный им способ добычи денег был по гениальному прост. Имея густой навар, полученный хапком при минимальном риске, мошенник жил вольготно, без конкурентов, а следовательно, у него не было явной необходимости связываться с заказным убийством. Подозрение вызывал «адъютант» Копалкин, и Бирюков настойчиво пытался отыскать хотя бы тоненькую ниточку, ведущую к преступному клубку.

– В вашей машине обнаружены две матерчатых черных маски, – внезапно спросил Антон. – К какому маскараду готовились?

Шилов вздохнул:

– Эти тряпки, к своему великому удивлению, я увидел только вчера, когда здешние сотрудники милиции стали досконально осматривать машину. Раньше не заглядывал в багажник и не интересовался, какую дрянь напихал туда Копалкин. На мой вопрос – что это значит? – Федя понес ахинею. Дескать, наверное, милицейские для провокации подсунули. Сгоряча хотел набить его бессовестную харю, но милиционеры не позволили.

– Копалкин – не хилый мальчик. Не боялись получить сдачи?

– В свое время я имел звание мастера спорта по боксу. Несмотря на возраст, до сей поры не упускаю случая потренироваться в спортклубах с достойными партнерами. Так что не посчитайте за хвастовство, мог бы одним ударом уложить богатыря Федю в такой глубокий нокаут, из которого он в течение десяти судейских секунд без посторонней помощи даже на четвереньки не поднялся.

– При таких физических данных вам и телохранитель не нужен.

– Услугами этих тунеядцев никогда не пользовался. Мне нужна была машина, чтобы оперативно промчаться по селам, а без личного шофера, в глазах обывателей, командир – не командир.

Стараясь не удаляться в сторону, Бирюков вновь повернул разговор ближе к делу:

– Когда уходили в Дом офицеров заказывать бланки, Копалкин не интересовался у вас, сколько времени там пробудете?

– Мы вместе с ним туда зашли. Директор печатного предприятия заявил, что часа через полтора заказ будет готов. Федя пробурчал: «Пойду погуляю, товарищ командир». – «Может, на заправку съездишь?» – спросил я. Федя в ответ: «У нас бензина почти полный бак». – «Тогда гуляй, только не загуливайся». Вот, считайте, дословный диалог.

– Вы уверены, что от Дома офицеров Копалкин на машине никуда не ездил?

Шилов пожал плечами:

– Такой уверенности нет. Мог и подлевачить. Я не запрещал ему калымить на пассажирах.

– Как он к деньгам относится?

– Чисто по-российски: «Денег нет».

– А иметь их хочется?

– И какой русский не любит быстрой езды!.. – с пафосом проговорил Шилов и усмехнулся: – Красиво жить хотят все, но труд упорный для многих тошен. Поэтому сидят лоботрясы и ждут, когда в сеть попадется золотая рыбка. Копалкин – не исключение из этого рода.

– Какая-нибудь мечта у него есть?

– Самая хрустальная – заиметь собственную иномарку.

– Каким образом он намерен ее осуществить?

– Этого в разговоре с «адъютантом» я не уразумел. Федя – говорун из породы некоторых телеведущих, которые, начиная фразу, никогда не знают, чем ее закончат, а закончив, сами не могут понять, что же такое они ляпнули.

– Что еще о Копалкине можете сказать?

– Сказал все, что знаю. Толочь воду в ступе не хочу.

– А о себе ничего не добавите?

Шилов опустил голову:

– Нет смысла лепетать пустое в оправдание. Когда почка отвалилась, пить «Боржоми» уже поздно…

Бирюков вызвал сидевшего в приемной конвойного. Отправив с ним Шилова в изолятор временного содержания, попросил привести оттуда задержанного Копалкина.

Глава XVIII

В прокурорский кабинет Федор Копалкин вошел мрачнее тучи. Пухлое лицо с узкими щелками глаз было таким заспанным, как будто «адъютант» толком еще не проснулся. Грузно опустившись на предложенный стул, он даже не взглянул на присутствующих, словно они ничуть его не интересовали, и уставился взглядом в пол.

– Итак, лейтенант, – начал Бирюков, – как прикажете к вам обращаться: господин или товарищ?..

– Как хотите, так и зовите, – буркнул Копалкин. Помолчав, добавил: – Я вообще-то гражданин России.

– Понятно. Скажите, гражданин, какое имеете военное образование?

– Никакого не имею.

– А общее?..

– Восемь классов средней школы.

– Не маловато для офицерского звания?

– Чо маловато… Моя мать всю жизнь проработала в НИИ техничкой, а числилась младшим научным сотрудником.

– Значит, и вы только числитесь лейтенантом?

– Ну. Шоферю у полковника.

– Как с ним познакомились?

Копалкин сжато пересказал рассказанное Шиловым, как тот покупал в Барнауле автомашину.

– За что вас из ОМОНа уволили? – спросил Бирюков.

– С начальством не поладил.

– А точнее?..

– Чо точнее… Ну, в общем… За пьянку выгнали.

– Теперь не пьете?

– Теперь не пью. Закодировался.

– По своей воле?

– Ну. Полковник алкашей не терпит. Пристращал.

– Когда последний раз выпивали?

– В апреле.

– Где и с кем пили?

– В Новосибирске, с другом.

– С Глебом Вараксиным? – наугад спросил Антон.

Копалкин медленно поднял коротко стриженную голову. Узкие щелки глаз вроде бы недоуменно расширились:

– При чем тут Глеб Вараксин…

– Спрашиваю, с ним пили?

– Чо, без него не с кем выпить, что ли?..

– Не выкручивайтесь. Это бесполезно. Говорите: да или нет?

– Допустим, нет. И чо?..

– Лжете.

Словно обидевшись, Копалкин набычился:

– Пусть будет по-вашему. С Глебом выпил.

– Где?

– У него на квартире.

– Сколько выпили?

– Я немного. Боялся, полковник выгонит. А Вараксин наглотался до слез.

– С чего он слезы лить начал?

– Глеб вообще меры в водке не знал, а тут разные жизненные неприятности из колеи его выбили.

– Какие?

– По пьяни, как меня, из ОМОНа выгнали. Потом из шоферов помели.

– О чем еще с ним говорили?

– Малость о прошлой службе поболтали…

С большим трудом, задавая вопрос за вопросом, Бирюкову все-таки удалось узнать, что Копалкин познакомился с Вараксиным на действительной службе в Приднестровье, в городе Бендеры. Два года служили в одном взводе и спали на соседних койках. Там вместе решили, что после увольнения в запас надо пристраиваться в ОМОН, где по тем временам платили хорошо. Так оба и сделали: Вараксин устроился в Новосибирске, а Копалкин – в Барнауле. Осенью прошлого года случайно встретились в Чечне. Встречу «обмыли» крепко.

– Настолько, что даже автоматы перепутали? – спросил Бирюков.

– Ну, – помешкав, ответил Копалкин.

– Какая неисправность была у вашего автомата?

– Никакой не было.

– А если подумать?..

– Чо зря голову напрягать… Я не дурак, чтобы ехать на войну с неисправным оружием… – Копалкин вздохнул. – Может, Глеб после чо-нибудь искурочил. Он, вообще-то, и на действительной службе обращался с «калашниковым», как с железякой. Греческие орехи, бывало, прикладом колол.

– Где вы взяли «макаровский» пистолет? – внезапно задал вопрос Антон.

– У полковника.

– Не надо, Федор…

– Чо не надо?! – вскинулся Копалкин. – Вчера же сам полковник при вас сказал, что «макаров» не мой, а его.

– Правильно. Вчера он сказал так, а сегодня передумал чужую вину за незаконное хранение огнестрельного оружия брать на себя. Говорит, не знал, что адъютант таскает в кармане пистолет. Кто из вас лжет?

Копалкин, насупившись, уставился в пол.

– Что молчите? – поторопил Бирюков.

– Ну, а чего говорить… Если полковник отказался от своих слов, считайте «макарова» моим.

– Где им обзавелись?

– В Чечне. Там этого добра навалом.

– Купили или со склада увели?

– У черномазого пацана отобрал. Хотел сдать на склад, но передумал.

– Почему?

– Чтобы не вооружать бандформирования. Наши предприимчивые прапорщики из службы тыла мигом бы продали неучтенный пистолет чеченцам.

– По-вашему, это убедительное оправдание?

Копалкин хмыкнул:

– Я не ребенок. Понимаю, что за такую «игрушку» можно запросто схлопотать года два отсидки в колонии.

– Зачем же хранили пистолет?

– Чтобы не хуже крутых ребят быть. Те даже автоматы имеют, но не попадаются.

– А вы вот попались.

– Попался – судите. Возражать не стану, если срок припаяете. Все законно будет, чо возражать.

– Хотите отделаться легким испугом?

– Это как?..

– А вот так. Экспертиза показывает, что из вашего пистолета убит некто Пеликанов. Не знаете такого?

– Почему я должен знать… – Копалкин, словно поперхнувшись, судорожно сглотнул слюну и заторопился: – Вообще-то, если вы, товарищ прокурор, считаете, что я вру, то вы докажите мне обратное.

– Докажем, – спокойно сказал Антон. – Что вы так заволновались?

– Ну, как что… Хотите пришить «мокрое» дело, а я должен ушами хлопать, что ли? Откуда мне знать какого-то Пеликанова?..

– Он тоже, как и вы с Вараксиным, служил в Приднестровье. Был командиром роты. Не под его началом служили?

– Там ротных полно было. Фамилии всех не упомнишь.

– Своего-то, наверное, помните?

Копалкин, наморщив узкий лоб, будто задумался:

– Не только ротного, но и комвзвода не помню.

– Интересно… А командир отделения кто у вас был?

– Сержант.

– Фамилия как?

– Мы его «товарищ сержант» называли.

Бирюков не сдержал усмешки:

– Эх, Федя, съел медведя… Ради чего Иванушкой-дурачком прикидываетесь?

– Ничего не прикидываюсь, правду говорю. В Приднестровье, когда заваруха началась, командиры менялись, как перчатки. Ну, а когда четырнадцатую армию возглавило присланное из Москвы новое руководство, вообще такого шороху генералы навели, что многие командиры полетели со службы к домашним очагам. Чистка была крутая.

– И даже командиров отделений «чистили»?

– Говорю, всех подряд шерстили.

– Постарайтесь все-таки фамилию «товарища сержанта» вспомнить. Не Шерстобоев?

– Какой еще Шерстобоев? – вроде собираясь с мыслями, буркнул Копалкин.

– Тимофей Терентьевич, по прозвищу Тэтэ. Теперь в Новосибирске охраняет президента коммерческого банка «Феникс», а раньше тоже служил в Бендерах, затем вместе с Вараксиным – в ОМОНе. И в Чечне был…

– Кто там из омоновцев не был… Нет, не знаю Шерстобоева и знать не хочу. Может, он вовсе не охранник, а какой-нибудь рэкетир.

– И вы, гражданин лейтенант, по рэкетирской части не безгрешны. Расскажите-ка, почему из Барнаула скрылись?

– Полковник меня оттуда увез.

– До встречи с полковником что натворили?

– Да, в общем… пустяк.

– За пустяки к уголовной ответственности не привлекают.

– А я чо, привлеченный, что ли?..

– Вы с помощью полковника успели скрыться, а подельники ваши сидят.

– Ну, в общем, можете и меня садить. Виноват, участвовал в банде, – неожиданно заявил Копалкин. – Только мы никого не убивали.

– Чем же занимались?

– Автолюбителей, которые частным извозом зарабатывают, охраняли.

– Охрана – это не преступление.

– Мы процент от дохода с них брали. Тем, кто не хотел платить, лобовые стекла у машин вдребезги разбивали и колеса прокалывали. Нанимали бомжей, которые за поллитровку готовы маму родную на тот свет отправить, и они по нашему указанию крушили несговорчивых извозчиков.

– Долго таким промыслом занимались?

– Больше трех месяцев.

– Хотели свою мечту осуществить?

– Какую?

– Приобрести собственную иномарку.

– Да ну ее… Просто, когда из ОМОНа выгнали, жить на что-то надо было. Не подыхать же с голоду.

– Как удалось уйти от ответственности?

– Омоновские ребята по знакомству подсказали, что угрозыск выследил банду и на днях повяжут всех участников. Я вовремя срикошетил из шайки в автомагазин. К моему счастью, вскоре подвернулся полковник…

С каждым ответом Копалкина Бирюков все больше и больше убеждался в том, что «адъютант», понимая безвыходность сложившегося для него положения и стараясь хоть как-то облегчить свою судьбу, избрал самый распространенный среди уголовных рецидивистов прием, когда из двух зол выбирают меньшее. Без запирательства признавшись в незаконном хранении оружия и участии в рэкетирской банде, он готов был нести за это наказание, которое при любых условиях не столь сурово, как ответственность за убийство.

По имеющимся у Бирюкова фактам пока невозможно было сделать конкретные выводы, но в том, что Копалкин прямо или косвенно причастен к убийству Пеликанова, Антон не сомневался. Особенно его насторожила «потеря» памяти Копалкина, забывшего фамилии всех своих командиров, под началом которых служил в Приднестровье. После нескольких безуспешных попыток выяснить этот вопрос, Бирюков решил, как говорится, взять быка за рога и внезапно спросил «адъютанта»:

– Куда вы уезжали от Дома офицеров, когда полковник заказывал там бланки?

– На бензозаправку, – после некоторого молчания буркнул Копалкин.

– У вас полный бак бензина был.

– До полного пяти литров не хватало.

– Какой чудак из-за такого пустяка на заправку ездит?

– Полковник подсказал. Я вначале не хотел ехать. Потом думаю: что зря стоять?.. Поеду, съезжу.

– Где заправлялись?

– На городской заправке.

– В городе деревенских заправок нет. Зачем тянете время? Говорите конкретно.

– Ну, если конкретно, то ездил на улицу Никитина. К частной заправке.

– Почему же вашу машину видели в пригороде Новосибирска?

– Кто видел?

– Работники шинно-ремонтной мастерской, где застрелили Пеликанова. Комплекцией стрелявший похож на вас. Зеленая форменная рубаха точно такая же. Лицо прикрывала маска смеющегося арлекина.

– Пусть не придумывают. Не ездил я туда.

– В таком случае скажите, кому передавали свой пистолет и машину полковника?

– Никому не передавал. Пистолет – ерунда, а машина столько «лимонов» стоит, что за нее я в жизнь не рассчитался бы с полковником.

Бирюков улыбнулся:

– Наконец-то прозвучал убедительный ответ.

– Я и раньше правду говорил, но вы почему-то не верите мне.

– Потому что насчет Пеликанова ни единого слова правды от вас не услышал. Чего вы с ним не поделили?

– Нечего мне делить с незнакомым человеком.

– Где покупали маску арлекина?

– Нигде не покупал. Зачем мне маскироваться…

– А для какой цели прятали в багажнике машины черные маски?

– Какие?

– Матерчатые, с прорезями для глаз.

Копалкин, сильно наморщив лоб, будто вспомнил:

– А-а-а… Те тряпки еще в апреле я взял у Вараксина, чтобы салон машины от пыли протирать, да забыл про них.

– Для этого они мало годятся.

– На безрыбье, как говорится, и рак – рыба. В общем, зря подозреваете меня в убийстве. Никого я не убивал.

– Чего ж тогда схватился за пистолет, когда омоновцы машину остановили?

– Откуда я знал, кто они есть? Теперь на любой дороге можно запросто нарваться на вооруженных бандитов, наряженных в камуфляж.

– Вчера из милиции хотели в окно выпрыгнуть тоже от бандитов?

– Побоялся, что потребуете документы, а у меня, кроме временного разрешения на управление машиной, ничего нет.

– Почему?

– Не знаю, то ли в гостинице оставил, то ли потерял.

– И полковнику об этом не сказали?

– Побоялся, что выгонит…

Судя по наивным ответам, изворотливостью ума Копалкин не блистал. Об умственной ограниченности свидетельствовали и его нелепые попытки вырваться на волю после задержания. Чтобы не тратить зря время, Бирюков решил закончить предварительный допрос. Прежде чем отправить Копалкина в изолятор, по указанию военного прокурора Слава Голубев снял с «адъютанта» лейтенантские погоны.

– Что скажешь, Константин Георгиевич? – посмотрев на Веселкина, спросил Бирюков.

– Дубовый мужик и защищается по-дубовому, – ответил Костя. – Забыть фамилии своих приднестровских командиров может лишь очень сильно контуженный.

– Такая «забывчивость» навела меня на мысль, что в Приднестровье Копалкин служил в отделении сержанта Шерстобоева, а роту возглавлял еще не разжалованный в то время до старлея майор Пеликанов.

– Мне тоже так показалось.

В разговор вмешался военный прокурор:

– Это легко проверить. Через свое ведомство запрошу архив четырнадцатой армии и дам вам официальную справку о всех командирах Копалкина от отделения и выше. Полагаю, уже завтра ответ будет готов.