Текст книги "Вещи"

Москва

 
                               Перед проходной
 

Перед проходной стоят Сергей и Афанасий. Афанасий длинный, в джинсах и футболке, с кольцами на обеих руках, с дорогим телефоном. Сергей мрачный, невысокий, задумчивый, похмельный. Афанасий – веселый, говорливый, энергичный, полная его противоположность. Афанасий говорит по телефону.

АФАНАСИЙ. Колеса? Я тебе сейчас объясню, почему красные нам не пойдут, да хорошо. (Резко выключает телефон, смотрит на Сергея) Смотри, сейчас выйдет какой-нибудь прораб или газосварщик или кто там у них, и будет нас водить, пока у нас не будет все, что тебе нужно для сценария. Понял?

Сергей кивает.

Значит так. Что нам нужно в первую очередь. Как именно живут рабочие, в каких таких вонючих загончиках. Надо понять, какие там унижения, насилие, круглосуточная работа. Это понятные вещи, ты должен сказать спасибо, что ты не на их месте, и ты должен понять, каково это, как будто ты на их месте. Понятно?

СЕРГЕЙ. Понятно.

АФАНАСИЙ. Я тебя не ограничиваю ни в чем, сам понимаешь. Тебе писать, но все должно быть максимально достоверно, потому что, секунду. (Звонит его телефон. отвечает на звонок) Да, Валечка, ну ты понимаешь, что если я сам туда поеду, я там включу такого демона, они сами захотят транспортников уговаривать. Как почему? Потому что, Валечка, транспортники, это такие бородатые мужики в грязных… Что? Вот так и скажи – пусть воняет, перегревается, плавится, но переработка им будет только в том случае, если, да, да, именно. Все, давай.

Выключает телефон. За время пока он говорил по телефону, Сергей успевает отойти в сторону, вынуть из рюкзака бутылку воды, и жадно выпить половину. Он вздрагивает, когда за его спиной появляется Афанасий.

АФАНАСИЙ. Во вторых, отношения. Должны быть отношения с внешним миром, между собой. Кто главный, кто подчиняется, словом иерархия. Опять же, сколько платят, каким именно образом, сколько смертей в результате несчастных случаев происходит по вине начальства, и как все это утаивается, и кто в этом виноват, хотя и тебе и мне понятно, кто в этом виноват. Понятно?

За время его монолога Сергей успевает уронить бутылку, поднять ее, засунуть в рюкзак, вынуть оттуда записную книжку, вынуть авторучку, раскрыть записную книжку, приготовиться писать.

СЕРГЕЙ (приготовившись писать). Э-э-э… Отношения? Да?

АФАНАСИЙ. Да. (Смотрит куда-то через плечо Сергея). Нет.

Сергей оборачивается. К ним, стараясь не попасть в лужи, идет молодой человек в дорогом офисном, в тонкую полоску, костюме. На ходу он рукой изящно поправляет прядь уложенных воском волос. В другой его руке, как цветы, три белоснежных строительных каски.

ВИТАЛИЙ (радостно). Виталий, пиар служба!

 
                                     Проходная
 

Сергей, с белоснежной каской на голове, идет по деревянным мосткам следом за Виталием. Виталий по пути радостно рассказывает.

ВИТАЛИЙ. Наша компания существует с две тысячи второго года. За это время было построено шестнадцать объектов только в Москве, а также начато строительство жилого комплекса в Подмосковье. Срок сдачи в эксплуатацию две тысячи десятый год.

Виталий останавливается. Сергей останавливается, уткнувшись ему в спину. В Сергея врезается Афанасий, разговаривающий по телефону.

АФАНАСИЙ. …Потому что если ничего не менять, то они сразу же поймут, что это можно отдыхать, и устроят на площадке. (…) Рассказывай мне, рассказывай. Будто я не знаю, чем они занимаются в свою смену. (Отрывается от телефона, смотрит на остальных) Мы чего тормознулись?

ВИТАЛИЙ (торжественно). Отсюда вы можете насладиться видом на котлован, под фундамент нашего следующего объекта, который, что уже сейчас понятно, будет закончен раньше намеченного, на два квартала. Почему вы не записываете?

СЕРГЕЙ. Да, я сейчас… (лезет в рюкзак).

АФАНАСИЙ (по-хозяйски хлопая Сергея по плечу). Успеет еще. Давайте на стройку уже посмотрим.

 
                                   Возле лифта
 

ВИТАЛИЙ (интригующе). Сейчас мы окажемся на самом объекте. Двадцать пятый этаж, панорама на всю Москву. Высоты боитесь?

АФАНАСИЙ. Не знаем пока.

Подъезжает ТРАНСПОРТНЫЙ лифт. Дверь открывается. В лифте человек пятнадцать рабочих. Закопченные лица молча и затравленно смотрят на Афанасия, Виталия и Сергея. Сергей делает шаг вперед.

ВИТАЛИЙ. На этом не поедем. (Нажимает какую-то кнопку, которая мгновенно закрывает лифт и уносит его вверх) У меня знакомый лифтер, мы его дождемся. Сейчас он будет.

Открывается лифт. Там стоит пританцовывающий молодой парень в наушниках эмпитри плеера. он жует жевательную резинку и слегка пританцовывает.

ВИТАЛИЙ (с облегчением). Ну, наконец-то.

Заходят в лифт.

 
                                          Лифт
 

АФАНАСИЙ (мрачно изучая телефон). У меня тут сеть не берет…

ЛИФТЕР (Виталию, вынимая наушники из ушей). Был я вчера в этом клубе, про который ты мне рассказывал. Редкостная пердь.

Виталий выразительно показывает глазами на людей, которые едут с ним. Лифтер понимающе усмехается. Молча едут дальше. Сергей вынимает записную книжку, ручку. Дверь открывается. Троица выходит наружу. На совершенно пустой этаж.

 
                                         25 этаж
 

Все трое смотрят на как будто вымершие помещения.

АФАНАСИЙ. А где рабочие?

ВИТАЛИЙ. Работают. На этом этаже их нет. Посмотрите на эти стекла, окружающие по периметру весь этаж. Модно, да? (Дотрагивается до стекла, вытирает руку платком). Фирма-изготовитель, объявила конкурс, кто сможет без сподручных средств разбить такое стекло, получает миллион рублей и трехкомнатную квартиру. Я, правда, не пробовал, но признаться иногда хочется чем-нибудь таким стукнуть, проверить…

АФАНАСИЙ (глядя через окно вниз). А где у вас рабочие живут? Я что-то вагончиков не вижу, или как там они у вас называются.

ВИТАЛИЙ. Да Бог их знает. Дома, наверное, живут у себя. А сюда их привозят автобусы. Наша фирма осуществляет транспортировку рабочих на место их работы совершенно бесплатно. Это входит в социальный пакет, наряду с круглосуточно действующей рабочей столовой и…

АФАНАСИЙ. А гастарбайтеры? У них же нет дома?

ВИТАЛИЙ. Наша фирма не работает с гастарбайтерами. Посмотрите сюда…

Пока Афанасий расспрашивает Виталия, Сергей отходит от них. На этаже тихо и сумрачно. Вокруг стоят колонны, валяются мешки с песком, лежат рулоны рубероида и т. д. Сергей садится на перевернутую тачку, вынимает из рюкзака бутылку воды, допивает остатки. За одной из колонн мелькает спецовка рабочего в оранжевой каске.

СЕРГЕЙ. Подождите!

Рабочий мелькает уже дальше, скрываясь в лабиринтах комнат. Сергей идет за ним. Пройдя две или три комнаты, он понимает, что заблудился. Он пытается вернуться, заходит в полутемную комнату. Слышит над ухом странный треск. Поворачивается. Прямо перед его лицом висит разлохмаченная оголенная проводка. Она пощелкивает электричеством, с концов оголенных проводов, на пол, падают редкие СИНИЕ искры. Сергей пятится задом, спиной открывает небольшую металлическую дверь, падает туда…

Переход

Афанасий и Виталий стоят перед панорамой на город Москва.

ВИТАЛИЙ (изящно откидывая челку). …А так же здесь планируется офисное пространство. На самом верхнем этаже будет бассейн с морским дном, один из самых высоких бассейнов не только в России, но и в Москве.

Небольшая дверь в стене, возле которой они стоят, открывается, выходит мрачный Сергей. Отряхивает штаны от пыли. никто не обращает внимания на его появление.

ВИТАЛИЙ. А теперь добро пожаловать в наш офис. Пройдемте…

 
                                      Лифт
 

Все трое молча едут в лифте. С ними тот же пританцовывающий, в наушниках, Лифтер.

Афанасий (разглядывая телефон). О. Сеть появилась.

 
                                     Офис
 

Лифт открывается, они выходят в офисном пространстве. Стеклянные стены, люди за компьютерами. Виталий ведет их к столикам и сажает за один из них. Все это время Афанасий говорит по телефону.

АФАНАСИЙ. …Да потому что у Лисицына руки растут из жопы. Нет, я не против гениев, я к ним отношусь как колумбийский наркобарон к… да, именно. (…) Платежку ему в зубы и пусть сам бегает. А в кадре посадите молодого, он также будет смотреться. (Виталию) Мне чаю, самого простого, зеленого с жасмином и лимонником, спасибо. (По телефону) …Это ты у гримера спроси, если Лисицын рассчитывал Никиту Сергеевича просить просто так посидеть, то он самый наивный и его есть царствие небесное. А у нас на это никаких денег не хватит… (…) Да, да, вот именно… Вот именно. Все, давай, пока.

СЕРГЕЙ (Тем временем, Виталию). Понимаете…, нас еще очень интересуют рабочие. Как живут, как работают…

Виталий с ужасом смотрит на Сергея.

ВИТАЛИЙ. Вы не могли бы подождать здесь минутку? Я сейчас.

СЕРГЕЙ. Конечно, конечно…

Виталий торопливо уходит. Афанасий к этому времени перестает разговаривать по телефону.

АФАНАСИЙ. Куда делся наш парень с обложки?

СЕРГЕЙ. Сейчас вернется. Что-то тухло тут с рабочими.

АФАНАСИЙ. Мы, знаешь, как поступим? Мы пойдем в их столовку, к рабочим. Правильно? Поедим нормальной рабочей пищи, с подливкой, с макаронами, кофе из кофезаменителя, все как полагается. А ты там прижмешь кого-нибудь к стойке с подносами и проинтервьюируешь.

Возвращается Виталий с невысокой, но очень полной, с гигантскими грудями женщиной в толстых очках. Лицо у женщины неподвижное, за исключением торопливых глаз, бегающих под прикрытием толстых линз.

ВИТАЛИЙ. Это наш начальник пиар-отдела, Анна Ан…, ой!

Он вскрикивает, потому что Анна Андреевна шлепает Виталия по заднице.

АННА АНДРЕЕВНА. Виталий, угостите нас чаем.

Анна Андреевна садится на стул, мельком взглянув на Сергея, останавливает свой взгляд на Афанасии.

АННА АНДРЕЕВНА. Так что вас интересует? О чем кино-то будет?

СЕРГЕЙ. Нам бы это…

АФАНАСИЙ (перебивая). Темпы строительства в городе Москва в последние годы очень высоки и все больше и больше ускоряются. И это при невероятно высоких ценах на жилье. Нас интересует феномен строительных фирм, которые при таком уровне конкуренции, ухитряются не только держаться на плаву, но и процветать. Некоторые гиганты насчитывают в своем арсенале уже многие годы опыта на рынке строительства. (У него звонит телефон). Я занят, перезвони позже. Некоторые, например, с две тысячи второго года…

Анна Андреевна (утвердительно). Как наша фирма.

АФАНАСИЙ. Именно.

Они нежно улыбаются друг другу. Виталий приносит поднос с чашками. Ставит чашки, садится на свободное кресло, заложив ногу на ногу. Вынимает из внутреннего кармана миниатюрную щетку для чистки обуви.

АННА АНДРЕЕВНА. Виталий принесет вам буклеты о нашей фирме.

Виталий вскакивает, поправляет волосы.

И демонстрационный диск, который лежит у меня на столе в синей папке.

Виталий убегает.

Этих материалов более чем достаточно. Еще что-нибудь?

СЕРГЕЙ (откашлявшись). Я…

АФАНАСИЙ (перебивая). Всё.

Они с Анной Андреевной нежно улыбаются друг другу.

Мы бы еще посетили вашу столовую для рабочих и отправились бы уже заниматься делами. Нам очень понравилась та экскурсия, которую провел Виталий. То, чему мы оказались свидетелями. (Звонит телефон) Все вопросы к Егору, я занят. Так вот, всё это является хорошим поводом для съемки неигрового, короткометражного фильма о том, как обстоят дела на строительном рынке и кто на самом деле фаворит в этой гонке за лидером.

АННА АНДРЕЕВНА. Мы уже заказали такой фильм, в настоящее время он в производстве. Еще что-нибудь?

АФАНАСИЙ. Тогда в столовую и домой.

Они нежно улыбаются друг другу. Подбегает Виталий, с двумя небольшими фирменными пакетами.

ВИТАЛИЙ (радостно). Я туда еще календари положил и авторучки. Презент от нашей фирмы!

Анна Андреевна тяжело встает из-за стола.

АННА АНДРЕЕВНА. В столовую вас отведет Виталий. Все расходы за счет фирмы. Всего доброго.

АФАНАСИЙ. Всего наилучшего.

Они нежно улыбаются друг другу, и Анна Андреевна уходит. Виталий тут же падает на стул, заложив нога за ногу. Вынимает из кармана миниатюрную щетку для чистки обуви. Начинает чистить блестящие туфли.

ВИТАЛИЙ (деловито). Кепок вам не дал. Кепки кончились, все расхватали уже.

АФАНАСИЙ (резко переставая улыбаться). Виталик, а если мы сами по стройке походим? Одни?

ВИТАЛИЙ (чистя туфли). Ничего не выйдет. А вдруг убьет вас где-нибудь или в котлован свалитесь? Только со мной. Такие правила.

АФАНАСИЙ. Тогда в столовку.

ВИТАЛИЙ. Куда?

АФАНАСИЙ. В столовую, к рабочим.

ВИТАЛИЙ. А где это?

 
                                         Бар
 

Виталий открывает двери в небольшой, явно дорогой бар, перед Афанасием и Сергеем.

ВИТАЛИЙ (оправдываясь). Я ж не знал, что у нас столовой нет. Мы сюда всем отделом на ланч ходим. Присаживайтесь. (Бармену) Это наши гости.

 
                        Там же, некоторое время спустя
 

Виталий уже снял пиджак, который висит на спинке стула. Он под хмельком, в его руках сигарета, которой он покачивает в такт музыке. Стол заставлен блюдами, стоит почти пустая бутылка дорогого коньяка. Сергей, вжав голову в плечи, пьет кровавую мэри из трубочки. Афанасий разговаривает по телефону.

АФАНАСИЙ. …ты знаешь, сколько стоит этот метеошар в смену? А я знаю. Пусть снимает безлунную ночь. Да мне по барабану. Я с ним сам поговорю, когда вернусь. Ты говори ему, приедет Афанасий, и все решит. Да, на меня ссылайся.

ВИТАЛИЙ (параллельно монологу Афанасия). Платят немного, конечно, но работа приятная. Все эти этажи – они же прямо на глазах растут. Ну и ты как бы чувствуешь, что это твоих рук дело…

АФАНАСИЙ. …А если заартачится, вспомни ему хоккейное поле. Да, так и скажи – хоккейное поле. Не подействует, повтори – хоккейное поле. Он поймет. Да. (Выключает телефон, смотрит на Сергея и Виталия) Так. О чем это мы?

ВИТАЛИЙ. Я писать пошел. Никто пописать со мной не желает? Нет?

Встает, пошатнувшись. Засовывает сигарету поглубже в рот, «по-ковбойски». Уходит.

АФАНАСИЙ (дождавшись, когда дверь закроется за Алексеем). Значит так. Я его на полчаса здесь задержу, а ты найди где-нибудь рабочих и пораспрашивай их. Хорошо?

Сергей кашляет, подавившись коктейлем. Афанасий заботливо бьет его по спине.

Давай писатель. Аванс получил?

Сергей кивает.

Вот и вперед.

 
                                       Лифт
 

Сергей заходит в лифт. Лифтер вынимает наушники из ушей.

ЛИФТЕР. Какой?

СЕРГЕЙ. Любой. (Спохватившись) Кроме двадцать пятого. Я там уже был. Тринадцатый давайте.

Лифтер нажимает кнопку лифта, надевает наушники, пританцовывает.

 
                                       13 этаж
 

Сергей выходит на тринадцатом этаже. Здесь почти везде темно и тихо. Сергей идет по стройке, затравленно осматриваясь по сторонам. Он попадает в большую комнату, где спотыкается и чуть не падает. Смотрит под ноги. На полу лежат несколько полусгнивших матрасов. На них навалены горы тряпья. Он брезгливо обходит матрасы, выходит в большой, с частой сеткой колонн зал. Видит вдали идущего с мешком на плечах человека.

СЕРГЕЙ. Стой!

Человек останавливается. Сергей подходит к нему. Это невысокого роста таджик в грязной спецовке, с мешком на плечах. Когда Сергей подходит к нему, таджик скидывает мешок с плеч, с выжиданием смотрит на него.

СЕРГЕЙ. Здравствуйте.

Таджик молчит.

Вы здесь живете?

Таджик молчит.

Вы по-русски понимаете? По-русски, говорю, понимаете?!

Таджик внезапно улыбается и часто-часто отрицательно качает головой. Сергей тяжело вздыхает.

Все понятно… А рабочие здесь где?

Таджик снова улыбается. Сергей машет рукой.

Ну, ясно…

Сергей идет дальше. Таджик вновь взваливает на плечи мешок, идет туда, куда шел.

 
                                           Бар
 

Сергей входит в бар, садится на свое место. За столом сидит только Афанасий. Он набирает смс на телефоне.

АФАНАСИЙ (не прерывая своего занятия). Ну что? Как успехи?

СЕРГЕЙ. Бомжа только встретил какого-то, и всё. А где Виталий?

В ту же секунду со стороны барной стойки включается музыка, и стоящий возле стойки Виталий под караоке начинает петь.

ВИТАЛИЙ (пьяным голосом).

Я одинокий бродяга любви Казанова!

Вечный любовник и вечный злодей-сердцеед!

Но повторять не устану я снова и снова…

 
                              Перед проходной
 

На улице уже темно. Афанасий и Сергей появляются из темноты в свете фонаря, и, прыгая через лужи, идут к машине Афанасия. Под фонарем стоят пятеро усатых мужчин, о чем-то негромко переговариваются.

АФАНАСИЙ. Ну, ни беда. У меня тесть бывший строитель, я у него поспрашиваю. Ты тоже своих знакомых, вдруг кому доводилось на стройке работать. Есть такие?

СЕРГЕЙ. Да вряд ли…

Садятся в машину. Афанасий пробует завести ее, машина гудит, не заводится.

АФАНАСИЙ. Нет, только не сейчас! (Пробует опять завести. Машина гудит и не заводится). Все некогда загнать на станцию, стартер заменить… (Открывает дверь, высунувшись, кричит мужчинам под фонарем). Мужики, толкните, а я вам за это пару сотен накину!

Закрывает дверь. Через заднее стекло видно, как мужчины подходят к машине и упираются в багажник руками.

АФАНАСИЙ. В конце концов, мы же себе примерно представляем, как это должно быть, правильно?

СЕРГЕЙ. Правильно.

Машина заводится. Мужики остаются позади. Они беззвучно машут руками Афанасию и Сергею, удаляясь во тьму.

АФАНАСИЙ. Ну и вот. Тем более саму стройку ты видел, примерно, о чем писать знаешь. Главное жести побольше. Я вот, к примеру, правды не боюсь. Наоборот, это глянцевое кино уже не модно, модно сейчас про человека снимать, со всеми его страхами, бедами… Нужно делать кино гуманистическое, правильно?

СЕРГЕЙ. Правильно.

Они едут по ночному городу. За окном сверкают огни Москвы.

Синий слесарь

 
                                         Концерт
 

Герой стоит на сцене.

За ним на стульях сидят Ренат, Женя, Геннадий, Андрей и Петр.

Видно, что все надели лучшее, что у них есть.

Герой очень смущен, он не знает, с чего начать.

ГЕРОЙ. Я не знаю с чего начать… Наверное, я должен поблагодарить… Нет. Сначала здрасьте, я рад, что вы пришли… И вы. И вы. Здрасьте, кстати. Привет. Я хочу сказать что мама… Ее тут нет, можете не оборачиваться.

ГЕННАДИЙ. Да еб твою мать.

РЕНАТ. Спокойно.

ГЕРОЙ. Мама спасибо что, как бы это… принесла меня в этот мир. И папа спасибо тебе тоже. Очень такой ответственный для меня момент.

АНДРЕЙ. Нам как сидеть все это время? Мы можем типа двигаться?

ГЕРОЙ. Сейчас я закончу, и все смогут.

АНДРЕЙ. Просто тупо как бы.

ГЕННАДИЙ. То-то блядь и оно.

ГЕРОЙ. Я хочу сказать несколько слов об этой команде. Нет, я хочу сначала оговориться, что я все время путаю вещи, которые я придумываю и вещи, которые не придумываю. И вот когда я оговорился, я могу… Это Геннадий.

ГЕННАДИЙ. Я хочу…

ГЕРОЙ. Это Андрей.

АНДРЕЙ. Я старший. Есть еще старшóй. Это разные вещи. Типа как главная курица в курятнике и, например, повар. Разные ведь вещи, и…

ГЕРОЙ. Ренат. Он не русский, но все понимает.

РЕНАТ. Иди в жопу. Все я понимаю.

ПЕТР. Я Петр.

ГЕРОЙ. Он Петр – как тот часовой на вратах рая.

ПЕТР. В смысле вратарь на часах.

ГЕРОЙ. И Женя. Женя любимец. Не потому что бегает за водкой. Просто он умеет.

АНДРЕЙ. Говно он умеет делать.

ГЕРОЙ. Я благодарен Богу за такую команду. Спасибо… э… Бог. И мы тут собрались сказать… рассказать про жизнь. Что в жизни главное? Я волнуюсь ужасно и очень трудно вот так типа сразу все и выложить.

АНДРЕЙ. Мы в тебя верим. Кончай уже.

ГЕРОЙ. С чего все началось. Правильно мужики? Я должен рассказать с чего все началось?

ЖЕНЯ. Валяй.

ГЕРОЙ Я был не совсем готов поначалу. Вернее всегда. Сколько себя помню.

ГЕННАДИЙ. Не пришей пизде рукав. Гайку закрутить правильно не мог. Чуть что – и не по резьбе.

ГЕРОЙ. А вот сейчас мир. Все кончилось. Мир и все тут. То есть я вполне сейчас понимаю, где что находится – вот типа вы, вот типа я, вот типа… всё. Это длинная история, поэтому наш концерт в нескольких отделениях.

Поворачивается к рабочим.

Надо сначала про прием на работу? Или как?

ЖЕНЯ. Экспозиция.

ГЕРОЙ. Что?

АНДРЕЙ. Давай типа как раньше жил.

ГЕРОЙ. Женя иногда выдавал странные слова. Где нахватался не понятно. Словом…

Пауза.

ГЕРОЙ. Я хочу сказать, что если вы ждете смешных историй про завод… Знаете, как в Египте мумии делали? Крючками через жопу вытаскивали все внутренности из человека, и когда он становился совсем пустой в него вливали всю эту ботву мумифицирующую. Это совсем не смешно, если я сейчас перед вами начну вынимать из… (Набирает полную грудь воздуха) Хорошо. Концерт начался, люди есть и… Если меня потихоньку начнет уводить куда-то в сторону, то есть в сторону от реальности…

ГЕННАДИЙ. Мы тут если что.

РЕНАТ. Мы тебя враз вернем.

Рабочие довольно смеются.

ГЕРОЙ (очень серьезно). Спасибо. Именно за это.

ЖЕНЯ. Экспозиция.

ГЕРОЙ. Ок. Экспозиция.

 
                             Девочка-магнит
 

В комнате только Герой.

ГЕРОЙ. Тоска. Все что не придумаешь, все, что не выдумаешь, уже есть. Это как если температурный сон, когда ты входишь в комнату, проходишь ее, входишь в следующую, точно такую же, проходишь, открываешь дверь, чтобы опять попасть в ту же комнату и так до бесконечности, до тошноты… Сложно смириться с тем, что мир это лучший автор, чем я. Вот в газете пишут: – «девочка-магнит живет в метро с 8 лет». Где же я был со своим придумыванием, в то время как девочка магнит попала в метро? Или вот – «в детском оздоровительном санатории „Уголок“ найден подпольный цех по изготовлению пластилина». Какой же я автор после этого? Я не могу даже придумать все это, то, что уже есть. «Илью Лагутенко воспитал самурай, скрывавшийся во Владивостоке от японских властей».

Пауза.

Самурай – эмигрант… Жениться, купить стиральную машинку «Катюша», оформить в банке кредит на холодильник и больше никогда не вспоминать о своих амбициях. Из грязи в грязи. «Сегодня в ВДНХ в павильоне свиноводства проходит конкурс «Наркоманы рисуют Иисуса». Забыть о своей писанине как о страшном сне. «Молдаванин по фамилии Бóдю изнасиловал кошку на Красной площади». Завести детей и считать, что это самое главное в жизни. «Балерина Большого театра подкладывает в трусы стекловату». Кто-то из древних сказал, что самое главное – это радость бытия. Просто с утра просыпаться и радоваться. Ходить на работу, потом с работы и радоваться. И так до конца, до смерти. «В ОВД Басманное ликвидирован гей-бордель». А мир пусть себе пишет, за всех авторов вместе взятых. У него это хорошо получается. Легко и красиво. «Путина положат с Лениным валетом». Валетом, блядь… Ну это же уже можно было как-то придумать? Почему это придумал не я? «Первый иракский мюзикл Аллах – суперзвезда». Стоп, стоп, стоп. Я уже вроде решил. Бросить все это и просто жить. Просто жить. Просто жить. Для того чтобы просто жить, надо просто заснуть. И не думать, что мне вставать в полшестого. Иначе не заснешь. «И даже сквозь сон понимаю, что мне вставать в полшестого». Как будто… стихи… опять… Не думать. Больше никогда не думать.

В дверь стучат.

Входи.

В комнату входит Девочка-магнит.

Ей около тридцати лет, у нее усталое от жизни и бледное от жизни в метро лицо.

Присаживайся. Ничего если я сразу предложу тебе выпить? Будешь? Вот и прекрасно, а то мне одному как-то неудобно, а заснуть никак не могу. Будем пить.

Наливает себе и ей.

Молча чокаются, пьют.

Слушай, а как ты в метро это попала?

Девочка-магнит пожимает плечами.

Наверное, вы приехали с матерью из Сызрани. Баб Валя, ваша соседка, как только узнала про твои магнитные способности, сразу же сказала: «Вези ее в город Гомель, где живет Анастасиха, лекарша. Пусть, на хрен, лечит девку». Вот вы и поехали. В Гомеле, понятно, никакой Анастасихи не оказалось. Зато твоя мать познакомилась с Геннадием, который работает на вокзале в багажном отделении. Правильно? На вокзале ты, наверное, провела еще пару дней. Тебя подкармливали салом, лимонадом и вареной картошкой носатые, с грубыми голосами пассажиры, а ты тем временем развлекалась тем, что сбивала своими магнитными волнами электронную таблицу расписания поездов. Потом появилась твоя мать, какая-то неузнаваемая, с сильным маслянистым блеском в глазах, в новом платке – синем с алыми фениксами по углам. Она взяла тебя за руку, и вы поехали в Москву. А уже там, на какой-то станции метро, она отпустила твою руку, сняла с головы свой яркий платок и растворилась в толпе. Грустная история. Еще чего-нибудь выпить хочешь? Нет? Тогда марш отсюда. В хозяйстве ты для меня вещь совершенно непригодная. Иди, борись со злом, с помощью своих сверхспособностей. Там, такие как ты уже собираются, ждут тебя. Вместе с самураем из Владивостока вы будете бороться с молдаванином, и вечно почесывающейся балериной. И, конечно же, вы, в конце концов, победите. А потом к тебе подойдет мама, без блеска в глазах, и без платка. Она расскажет тебе, что с Геннадием они разошлись уже через месяц, потому что он беспробудно пил с носильщиками на вокзале, бил ее, и когда она ушла от этого алкаша, она все это время искала тебя, девочка магнит. Искала везде и всюду. И, наконец, нашла. На станции метро Бибирево ты развлекалась тем, что сбивала своими магнитными волнами электронную таблицу поездов. И благодарные кошки терлись у твоих ног…

Девочка-магнит уходит, хлопнув дверью.

Эта дверь слишком часто хлопает от сквозняка, а я слишком много пью в одиночку.

Выпивает.

Надо, просто, всё взять и поменять в своей жизни. Спуститься туда, где нет второго смысла. Где происходит только то, что должно происходить.

 
                                     Проходная
 

Раннее утро – шесть, например часов утра.

Люди притиснуты друг к другу так, будто играют в ручеек.

Слышно заводское радио.

ЗАВОДСКОЕ РАДИО. «…Пусть в сердцах будет ветер и грусть, пусть в сердцах бьется шорох раздумий, мы готовы узнать про сегодня, как нам жить и работать всегда.» Эти свои стихи мастер сварочного цеха 1—17 Варамеев Александр посвящает родному участку калиброванных кондукторов, на котором он работает вот уже восемнадцатый год…

ВОХРОВЕЦ Иди-ка сюда. Ты и ты.

К Вохровцу подходят Ренат и Герой.

ВОХРОВЕЦ. Сумки показали.

РЕНАТ. Привет татарин.

ВОХРОВЕЦ. Привет татарин.

РЕНАТ (показывая сумку, ворчливо). Хожу здесь уже столько раз. Мог бы и пропустить.

ВОХРОВЕЦ. Обойдешься.

РЕНАТ. Что новенького?

ВОХРОВЕЦ. Да что у нас новенького? Вот тут недавно один орел втихарца сделал себе на токарном участке меч самурайский. Хотел вынести незаметно.

РЕНАТ. И чего?

ВОХРОВЕЦ. Да ничего. Чуть не покрошил ребят на шестой проходной. Следующий.

РЕНАТ (застегивая сумку). Надо ж чего…

ВОХРОВЕЦ (глядя в сумку Героя). Это что?

ГЕРОЙ. Плеер.

ВОХРОВЕЦ. Плеер нельзя. Здесь оставляй.

ГЕРОЙ. Почему нельзя?

РЕНАТ. Не спорь.

ВОХРОВЕЦ. Информационный носитель. Руками? Металлоискателем?

РЕНАТ (возмущенно). Спрашиваешь еще. Руками конечно. И его тоже.

Вохровец начинает обшаривать их руками, похлопывая по карманам.

ГЕРОЙ. А что такое? Почему именно руками?

РЕНАТ. Импотентом станешь от этих хреновин. Пару раз так просветят – потом ни за что не встанет.

ВОХРОВЕЦ (Герою). Слушай их больше. (Ренату) Свободен. (Ренат уходит) Дикари, блядь… (Герою) На работу устраиваешься?

ГЕРОЙ. Пробую.

ВОХРОВЕЦ. Удачи. В первый раз здесь?

ГЕРОЙ. Ага.

ВОХРОВЕЦ. Удачи.

ГЕРОЙ (настороженно). Спасибо.

ВОХРОВЕЦ. Последние дни дорабатываю. Дядька меня к себе на КАМаз берет.

ГЕРОЙ. Э-э-э… ясно.

ВОХРОВЕЦ. Буду на дальняк гонять.

ГЕРОЙ. Понятно.

ВОХРОВЕЦ. Удачи.

Пауза.

ГЕРОЙ. Спасибо.

РАДИО. Свои варианты предполагаемого герба завода участники конкурса должны отдать в геральдический комитет, созданный из представителей профкома покрасочного участка цеха 4—75. В настоящее время наибольшее количество голосов набрал герб, предложенный мастером грохотального участка Андреем Захватовым. На синем эмалевом фоне на задних лапах стоит дракон, символизирующий природное богатство нашего края. Его передние лапы опираются на желтую шестеренку с тридцатью семью зубцами, обозначающую тридцать семь лет успешной деятельности нашего предприятия. Голова дракона смотрит вправо, на его ошейнике готическими буквами выбито гордое имя нашего завода…

 
           Русский найм. Бессмысленный и беспощадный
 

В комнате Андрей и Герой

Андрей – все. Герой ничто.

АНДРЕЙ. Институт?

ГЕРОЙ. Ну.

АНДРЕЙ. И что?

ГЕРОЙ. В смысле что? В отделе кадров сказали – я молодой специалист.

АНДРЕЙ. Я вижу что молодой. Я тоже молодой.

Пауза.

ГЕРОЙ. И?

АНДРЕЙ. А. Вместе получается «Иа». Мультик смотрел?

ГЕРОЙ. Смотрел.

АНДРЕЙ. Иа знаешь?

ГЕРОЙ. Знаю.

АНДРЕЙ. Кого еще знаешь?

Герой лезет в пакет, который принес с собой.

Долго там что-то ищет. Виновато выпрямляется.

ГЕРОЙ. Я забыл. У меня дядька, он мне сказал, кого называть, а бумажку я дома забыл. Что-то вроде… Кандинский.

АНДРЕЙ. Кандинский?

ГЕРОЙ. Нет?

Пауза.

Андрей невозмутимо смотрит на Героя.

ГЕРОЙ. Да?

Пауза.

Андрей невозмутимо смотрит на Героя.

ГЕРОЙ. Кажется Кандинский.

АНДРЕЙ. Кандинский?

ГЕРОЙ. Я… (Обреченно) Хорошо. Кандинский. Как художника…

Долгая пауза.

АНДРЕЙ. Запах чувствуешь?

ГЕРОЙ. Какой?

АНДРЕЙ. Глухой что ли? Здесь везде запах чувствуешь?

ГЕРОЙ. Чувствую.

АНДРЕЙ. Чем пахнет?

Пауза.

ГЕРОЙ. Маслом машинным. Горелым железом.

АНДРЕЙ. Попал. Попал в точку.

ГЕРОЙ. Спасибо.

АНДРЕЙ. Так значит… Раз Кандинский… то…

Что-то пишет в бумажке.

ГЕРОЙ. То?

АНДРЕЙ. Грохотальные станки.

ГЕРОЙ. Какие?

АНДРЕЙ. Узнаешь. (Пауза. Андрей, не отрываясь, от писания) Дип Перпл любишь?

ГЕРОЙ (поспешно). Да, этот… «Дым над водой». (Напевает) Smo-oke on the wat-e-er… па-пара-пара-па-ра. А что, так трудно попасть на завод?

АНДРЕЙ. Вот тебе твоя бумажка. Здесь это называется бегунок, потому что с ним ты должен бегать. Удачи.

ГЕРОЙ. В смысле я могу идти?

АНДРЕЙ. Меня зовут Андрей. Я старший на этом участке. Есть еще старшОй. Это Гена. Успеете познакомиться. Постарайся понравиться ему.

ГЕРОЙ. Гене?

АНДРЕЙ. (с трудом отрываясь от бумаг на столе). Что?

ГЕРОЙ. Гене надо понравиться?

АНДРЕЙ. Знаешь что такое бригада?

ГЕРОЙ. Это когда…

АНДРЕЙ. Это будешь своей бабушке объяснять.

ГЕРОЙ (окончательно сбившись с толку). При чем тут бабушка?

АНДРЕЙ (доверительно). Сицилийские кланы, всякие там черные братья, гитлерюгенд, ворошиловские стрелки и прочие банды всегда начинались с заводских бригад. Вот в Японии, например якудза… (Оценивающе смотрит на Героя) Знаешь кто это такие?

ГЕРОЙ. В Японии? (Неуверенно) Тоже… заводские?

АНДРЕЙ. Начнешь слесарем. Нет такой мазы, чтобы все сразу после института начинали инженерами. Понял?

ГЕРОЙ. Я? Нет…

АНДРЕЙ. Вот и хорошо. Я тоже не понимал. Хороший знак. Я верю в тебя. Смок он зе вотер. Очень люблю.

 
                       Первый тревожный звоночек.
                    Слесарные хокку. Заводское радио
 

Такой жанр поэзии, как слесарные хокку, возник одновременно с изобретением конвейера где-то во второй половине 30-х годов ХIХ века на заводах Форда в Детройте. В то время множество японских эмигрантов, ставшие гражданами США, устраивались работать на конвейер, где трудились круглыми сутками за нищенское жалование, чтобы прокормить себя и многочисленную родню.