Текст книги "Корпорация «Русь»"

Глава 4

8 февраля 1239 года. Москва

Шаблон порвался – стандартный способ взятия деревянных крепостей на Руси, прекрасно зарекомендовавший себя ранее, дал сбой.

Субэдэй отлично видел, что вполне обычные деревянные стены не разваливаются от попаданий. Они даже «играть» бревнами не желают, цепко держась одно за другое. То есть пытаться что-то придумать с пороками оказалось бесполезно. Даже не считая того, что им противостоят более совершенные и точные машины внутри стен. По отдельности эти два фактора вполне себе преодолевались, но вот вместе…

По этой причине Субэдэй решил применить старый как мир способ – штурм. Да, этот город смог принести немало потерь, но пока у него все еще имелось абсолютное численное преимущество. По крайней мере, он так считал, ибо сведения из Москвы не поступали уже более чем полгода. Но вряд ли за это время князь смог что-то кардинально изменить.

– Светает, – тихо произнес Георгий, стоя у окна.

А монголы уже гудели.

С воздушного шара передавали – началось какое-то сильное движение. От леса тащат бревна и лестницы.

О да! Воздушный шар. Сделан был на месте из подручных материалов. Обычная льняная ткань. Примитивный клапан, позволяющий регулировать высоту, спуская воздух. Ну и спиртовая горелка. Держалась такая конструкция в воздухе недолго и поднималась невысоко. Однако впечатление произвела безумное. Шок и трепет!

Первый полет новой конструкции был произведен в октябре 1238 года, поэтому монголы оставались в неведении даже о самом факте его существования. А вот дипломаты накатались изрядно. Всего каких-то сто метров высоты, а удовольствия полные штаны! Да и обзор потрясающий. Тем более что Георгий, не таясь, передал обоим дипломатам чертежи и описание своей поделки. Стратегической тайны он в ней не видел, ибо украсть описание конструкции было очень просто. Достаточно со стороны понаблюдать. Людовик IX и курия могли и не оценить, а вот Фридрих однозначно пришел бы в восторг. Такие вещи он любил и ценил, равно как и науку в целом.

Но главное, когда перед монголами в воздух поднялся воздушный шар, зависнув над Москвой, они реально опешили. Чудо! Субэдэя выручили китайцы, углядевшие вариацию традиционных для Китая бумажных фонарей, запускаемых в небо. Не всегда и только состоятельными людьми, но инженеры их видели и посчитали шар большим фонарем.

Однако сейчас на это чудо, висевшее в небе над Москвой, почти никто не смотрел. С одной стороны – привыкли. А с другой – начинался штурм. И весь город готовился его отражать. Кто на стенах, кто в тылу. Работы хватало всем. В один только госпиталь временно мобилизовали три сотни человек! Или та же санитарная команда, самым тщательным образом следившая за чистотой. Ведь любая вспышка болезни – это конец! Финиш! Всех, вообще всех, кроме совсем старых и малых да убогих, поднял Георгий и приставил к делу. Что удивляло дипломатов не меньше шара. Так ведь не бывает. Но политинформация, рассказывающая о судьбе городов Рязани, очень сильно помогла простимулировать жителей. Все, кто боялся, уже покинули город. Остались только те, кто поверил князю, а потому старались, делая все, что было в их силах.

К единственным воротам города направилась вереница людей с большими бревнами – таранами. Их прикрывали бойцы с ручными щитами, но получалось так себе. Поэтому открытый обстрел из арбалетов по несущим тараны мужчинам снимал обильную жатву. Особенно вблизи, где легкие и слабые ручные щиты пробивались болтами насквозь.

А практически по всему фронту к городским стенам стремительно приближалась волна спешенных степняков. Кое-как сделанные лестницы наперевес. И острое желание добраться до теплых, нежных тушек защитников города.

Впрочем, это только на первый взгляд выглядело внушительно. Чуть-чуть приглядевшись, можно было понять – для всей этой толпы штурм дело новое. По крайней мере, такой. Да, стены у Москвы были невысокие. Однако перед ними находился покрытый ледяной коркой сухой ров. Ну и сами лестницы не впечатлили, не говоря уже об их количестве. Слишком мало.

Со всех башен на пределе скорострельности работали легионеры своими арбалетами, стараясь выбить командиров и инициативных. А к пролетам куртины подошли роты ополченцев, что, выстроившись, стали бить навесом за стену.

Залп.

Залп.

Залп.

А их командир тем временем стоит на стене и корректирует выстрелы.

А за спиной стоят маленькие двуколки, откуда можно хватать заранее расфасованные по колчанам стрелы.

Поднятые над головой щиты, конечно, прикрывали монгольскую армию от натурального града стрел, но не все тело. Ведь с башен вдоль куртин били арбалетчики. От кого закрываться? Сверху летят стрелы, а с обоих боков летят болты!

Но вот к воротам прорвалась первая группа с большим бревном-тараном.

Удар!

Удар!

И жуткий, душераздирающий рев!

Это с башни на них сбросили аналог ручных гранат – небольшие тонкостенные керамические горшочки с горючей смесью и предварительно подожженным фитилем. Этакие «коктейли Молотова» местного разлива. Само собой, продолжать попытки выбить ворота, стоя в пламени, оказалось затруднительно. Поэтому новых ударов тараном не последовало.

В какой-то мере такой шаг был опасен. Ведь могла вспыхнуть и сама башня, сделанная из дерева. Но весь внешний контур стен Георгий всю зиму готовил к боевым действиям, защищая толстой наледью. Огонь не выказывал никаких опасений. Он лизал обледенелые деревянные бревна, но только шипел и парил.

Штурм закончился, банально захлебнувшись из-за несоразмерно высоких потерь.

Самым неприятным для монголов стало то, что сухой ров был покрыт толстой наледью не только со стороны стен, но и на внешнем склоне. Из-за чего выбираться из этой канавки оказалось непросто. А стрел и болтов у защитников хватало, что сильно повышало нервозность пытавшихся отступить войск.

– Четверть миллиона стрел… – тихо произнес Георгий вслед за офицером, доложившим расход ополченцев, и выдохнул: – Твою мать. – Оно и неудивительно. Он слегка неподрасчитал расход боеприпасов, а ребята жгли на совесть. Вот за две операции и спустили треть всего наличного боезапаса. Радовало только то, что для монголов этот сюрприз тоже оказался неожиданностью. И весьма неприятной. Вон – все поле было усеяно трупами, утыканными стрелами, словно ежик иголками.

Глава 5

15 февраля 1239 года. Москва

– Никак не могу понять, – тихо произнес Георгий скорее себе под нос, чем для окружающих, во время очередной планерки штаба. – Почему монголы пошли на приступ? Они ведь не располагают подходящими бойцами? Где-нибудь на просторах империи Сун – да, никаких вопросов. Там масса войск, понимающих, что нужно делать. А тут? Смешно, если бы не было так обидно. Среди той толпы вояк сплошным потоком идут вчерашние половцы. Даже булгары – и те ушли на Волгу. Им туда ближе и проще.

Размышлял он тихо, но все притихли. Задумались.

Надо отметить, что на эти советы стали заглядывать и рыцари-дипломаты, так как они втянулись и стали воспринимать эту войну как свою. В какой-то мере. Ведь в их глазах христианский правитель отражает натиск какой-то дикой языческой орды. Да, подданные Георгия в их понимании были еретиками. Но они прекрасно понимали, что язычники не станут разбираться – who is who. Просто убьют всех. Ибо наслышаны были об их художествах, не обольщаясь особенно. Поэтому в этой тишине и прозвучал вопрос Рихарда[55]55
  Рихард, граф Тиета (1224–1249). К 1239 году ему было всего 15 лет, однако в те годы рано взрослели.


[Закрыть]:

– А почему половцы не должны штурмовать?

– Дети степи, – пожал плечами Георгий. – Они вообще большую часть жизни проводят в степи и чувствуют себя в городах очень некомфортно. Полагаю, что если их потренировать – то вполне смогут. Другой вопрос, что вряд ли их кто-то тренировал – времени на то не было и места. А им самим такое без надобности. Они таким не интересуются.

– Как же они тогда города Рязани да Владимира брали?

– Мастера из далекой империи Сун, что служат монголам, ставили пороки. Те ломали стены на большом участке. А дети степи в этот пролом врывались всей толпой и задавливали числом. Большинство из них – вчерашние общинники. Все, что они умеют хорошо, – это верхом ездить да скот пасти. Воины из них никакие. Да и воинского имущества нет. Одно копье со щитом, сделанным на скорую руку.

– А копья откуда?

– Загонной охотой балуются, – ответил вместо князя Иван. – Там без копья ничего не сделаешь. Но вы вблизи потом посмотрите – не копья, а слезы. Много всякого мусора и обломков. Хороших наконечников нужно поискать, но встречаются.

– Если они рушили иные стены, то почему же ваша стена выстояла? – удивился Рихард. – Ведь она тоже деревянная.

– Верно, деревянная, – кивнул Валентин. – Только устроена иначе. Здесь никто так не строит. У нас ведь за тыном стоит опорный сруб, забитый землей. Такое просто так не сковырнешь. Кроме того, мы используем нагели и скобы, дабы жестко скреплять и фиксировать бревна. Как на кораблях. Из-за чего при попадании камней бревна не играют, не прыгают. В той же Рязани да Владимире стены осыпались. Бревна целые, а стена рассыпалась из-за того, что деревяшки просто так лежат, придавленные своим весом. Их после обстрела вполне можно собрать обратно, восстановить стену. Но кто же даст?

– Я полагаю, – подал голос француз после слегка затянувшейся паузы, – язычники снова на приступ пойдут.

– Я тоже так думаю, – хмуро кивнул Георгий. – Все мы слышали стук топоров. Там что-то страшнее лестниц будет. Долго уж возятся. Но кто их надоумил?

– Тот, кто привык к таким войнам, – философски ответил Рихард. – У них есть мастера из империи Сун. Если там воюют, практикуя приступы и осады, – вполне возможно, что они подсказали.

– Может быть… может быть… – покивал князь.

– А до того не применяли, – продолжил Рихард, – ибо надобности не было.

– Я плохо знаю о том, как шли бои на юге. В Хорезме, в Персии, в Индии. Возможно и так. Но мне кажется…

Договорить князю не дали, потому что в дверь постучались. Князь кивнул Ивану как сидящему ближе всего к входу. Тот подорвался и открыл ее. Там стоял дежурный.

– Что случилось?

– С шара передали тревогу.

Весь оперативный штаб спокойно и организованно покинул помещение, направившись выяснять причину внезапного беспокойства. Вряд ли наблюдатель стал бы волноваться из-за какой-то мелочи.

Монголы приступили к новому штурму.

Наверное, за столько дней они вполне могли провести в обход, по берегу, обоз и уйти на юг. Но дерзкая крепость открыто бросила вызов. Слишком нагло. Субэдэй не мог просто так все бросить и уйти. Сначала взыграли эмоции. Ведь Берке все рассказал. Какой-то малый вождь повел себя не так, как должно. А потом, после первого неудачного штурма, он вдруг осознал, что просто не может уйти. Слишком много было странностей в поведении князя. Почему? Из-за чего ему так себя вести? Он ведь не самоубийца. А значит, что? Правильно. Значит, он что-то задумал.

Поняв все, что удалось узнать у советников, он сильно напрягся. Оказалось, что Георгий находился в весьма теплых отношениях с князем Киевским и Галицко-Волынским. И если первый мало что стоил, то второй – серьезная сила. Может быть, он ждет их? Или, может быть, они уже подошли и ждут, чтобы соединиться с Георгием? Или еще что… Вариантов оказывалось очень много.

Бросить осаду просто так он не мог. И оставить много войск тоже. Ведь в том случае князь начнет его преследовать. Да, угроза невеликая. Но что скажет Великий хан, узнав, что два тумена бежали от нескольких сотен? А злые языки всегда найдутся. Он в этом не сомневался. Если же его опасения окажутся верны и Георгий сможет объединиться со своими союзниками, то рано или поздно придется сразиться. Сколько их придет? Кто знает. Но князь совершенно точно знал об огромном обозе с «уловом». А значит что? Верно. Он мог своими предположениями поделиться с другими князьями. На такой бочонок меда легко слетится вся оставшаяся Русь. Новгородцев, допустим, свяжет сам хан. А Смоленск, Чернигов, Киев, Полоцк и Галич? Это тысячи две дружинников. Вместе с войсками самого Георгия – сила. И немалая. А у него – мясо. Не устоят.

Вот примерно такие мысли в голове Субэдэя и крутились.

Раз за разом. Круг за кругом. Изматывая и досаждая. Он потерял сон и аппетит. Почернел лицом. Но никаких иных идей, кроме как взять городок любой ценой, он не мог придумать. Даже союзники и советники с ним соглашались. Очень странно повел себя Георгий.

Впрочем, просто стоять под стенами города он тоже не мог. Скоро ледоход. Не успеет уйти до него в степь – все, конец. С таким табором в лесах по весенней распутице – смерть.

Именно поэтому, потратив несколько дней на подготовку, Субэдэй решил пойти на новый приступ. Но не с утра. Нет. Он уже отметил, что руководит крепостью человек, прекрасно понимающий, чем грозит проспать утренний штурм. А вот вечером, ближе к сумеркам, никто не ожидает атаки. Так не принято. И он так поступит. Хоть какая-то неожиданность будет на его стороне.

Учтя опыт прошлого штурма, войска приближались к крепости, укрывшись за могучими осадными щитами. Грубо сделанными, весьма убогими. Но мало кого интересовал аспект изящества и красоты. Главное, чтобы стрелу да болт держали. Причем по бокам тоже имелись щитки – гостинцы с башен были очень болезненны. Весила такая конструкция изрядно. Передвигалась очень медленно. Но да ничего. Главное, что войска подойдут к стенам без чудовищных потерь и полной деморализации.

Тараны тоже стали другими. Китайские инженеры задействовали телеги из контуров защиты Подола, соорудив на их основе этакие кибитки с раскидистой крышей. А под ней – таран на подвесе и люди, приводящие в движение всю «телегу». И таких имелось пять штук.

Так и двинулись, поспешая, насколько это получалось. Потому как что щиты, что таранные повозки тащить оказалось весьма непросто – тяжелые.

Застучавшие было перезвоны из стрел и болтов быстро успокоились. Осажденные поняли бесполезность этой затеи. Даже болты хоть и били знатно, но все одно застревали в толстой древесине.

Разве что батарея требюше работала, сосредоточившись на обстреле колонны таранных повозок. Но то не стационарный объект – попасть не так просто. Хотя потери пошли – осколки кирпича нет-нет, да и цепляли кого из бойцов противника за ногу, выбивая из дела.

Субэдэй был доволен.

Неужели удалось? Его войскам главное ворваться. А дальше дело техники. Столь подавляющее численное превосходство – это сила! Тем более что половецких дружинников он пока еще не отправлял на штурм. Берег. Вряд ли там, внутри крепости, будет все просто. Да и вообще – появись неожиданный враг, именно эта тысяча может спасти положение от полного и позорного разгрома.

Но вот до крепостной стены осталось шагов тридцать-сорок для первой линии осадных щитов. Их ожидал весьма непростой спуск в сухой ров. Разумеется, в таком деле без ошибок не обойдется. Строй сломался, щиты толком не прикрывали. Но обороняющиеся почему-то не стреляли. Хотя полководец сам видел несколько удобных моментов. Прозевали? Раньше не зевали.

Субэдэй напрягся. И это состояние очень хорошо поняли вполне улыбающиеся командиры, окружающие его.

– Что? – настороженно спросил Берке, смотря на то, как лицо прославленного полководца покрывается складками морщин и сереет буквально на глазах.

– Он что-то задумал… – после долгой паузы снизошел до объяснений старик.

И в этот самый момент из бойниц крепости скопом полетели импровизированные «коктейли Молотова». Волна за волной. Не прошло и минуты, как во рву перед стеной разлилось натуральное море огня. А люди, попавшие в этот кошмар, взревели нечеловеческими голосами.

Сухой ров был отрыт таким образом, что внутренний скат был умеренно крутым – градусов тридцать. Не много. Однако лестницу поставить уже непросто. Да и сама стена от дна рва удалена изрядно. Поэтому ревущее пламя хоть и стояло сразу перед деревянной стеной, но не угрожало ей никак. Ведь горючая жидкость прогорит намного быстрее, чем задымятся бревна. Хотя войска противника это не сильно радовало.

Эта ситуация вызвала у идущих следом рядов ступор. Не каждый день же перед тобой внезапно поднимается бушующее пламя. И идти в него никому не хотелось. Совсем.

В тот момент, когда наступление встало, Георгий дал отмашку, и по щитам ударили лучники с арбалетчиками. Безрезультатно, конечно. Но на психику это надавило неслабо. Щиты попятились. Людям хватило ума не выскакивать дуриком из укрытий. Таких героев, по всей видимости, еще при первом штурме поубивало.

А потом батарея требюше стала работать залпами по таблицам, метая зажигательные снаряды. Мимо. Разумеется, мимо. Попасть в такой щит, тем более двигающийся, можно было только случайно. Но мгновенно вспыхивающая жидкость расплескивалась весьма устрашающе. Кое-где попадая на людей и щиты.

Тут они и побежали. Страшно стало. А тут до выхода из зоны действия хотя бы арбалетов еще ползти и ползти. Многим может достаться.

С таранами ситуация оказалась еще проще – им просто под ноги кинули несколько коктейлей. Раз – и все. Встали таранные повозки. Куда идти дальше? В стену огня?

Субэдэй стоял с бледным лицом и с плотно сжатыми губами.

Его штурм был отбит. Второй раз отбит. Причем легко. Играючи.

А советники снова твердили какую-то восторженную чушь. Ну и рассказывали о каком-то там греческом огне и его возможностях. Что, дескать, на юге в морях с его помощью корабли жгут. Очень полезная информация. Так бы и вырезал их, да нельзя. Полезны очень. Война ведь еще не заканчивалась. Впереди столько боев…

– Что мы будем делать? – хрипло поинтересовался Берке.

– Спать, – невозмутимо ответил Субэдэй. – Скоро ночь.

Ему очень хотелось спустить свою злобу на ком-то, но… он не мог себе этого позволить. Столько неудач. Как какой-то мелкий городишко смог создать СТОЛЬКО проблем? Он повернулся к одному из своих советников.

– Сколько в городе войск?

– Мы точно не знаем… – попытался уйти от прямого ответа тот.

– Сколько? – с нажимом произнес полководец.

– От одной до полутора тысяч. Все в хороших доспехах. Даже общинники, которых князь снаряжает за свой счет. Это те, что с луками были.

«Плохо, очень плохо», – отметил про себя Субэдэй, в очередной раз прослушав эту информацию. Ничего нового. Ничего конкретного. Одно хорошо, у него еще достаточно людей, чтобы защитники города не перешли в контратаку. Но уже завтра нужно озаботиться какими-нибудь укреплениями. Похоже на то, что они зарвались, дернув тигра за усы. А ведь он слышал тот рассказ двухлетней давности о страшном разгроме.

Глава 6

16 февраля 1239 года. Москва

Раннее утро. Скорее даже еще ночь.

– Удалось? – устало спросил князь у Ивана, что стремительным шагом вошел в помещение штаба.

– Да.

– Обгорелые остовы таранов уже убрали?

– Нет. Мы не стали привлекать внимание. Но осмотрели их. Там нет никакой сложности. Нам потребуется буквально несколько минут, чтобы их оттащить в сторону. Там все готово.

– И куда вы хотите их деть?

– Столкнуть в ров.

– Хорошо. А так в целом – как дорога?

– Вполне прилична. Трупов, правда, много. Но лошадям пройти будет не проблема.

– Что с монголами?

– Спят. Егеря подошли совсем близко. Много пьяных. Они всю ночь насиловали женщин из полона и пили.

– Поплыли?

– Похоже на то. Сами монголы, наверное, вполне держат себя в руках. Но основная масса войска мобилизованные данники. И они раздавлены. Они же вчерашние половцы. Для них такие ужасы за пределами возможностей. Вот резать беззащитных горожан еще нормально да грабить. А так сражаться и гибнуть им не по душе.

– Ну что, господа, – обратился Георгий к посланникам Людовика и Фридриха, – не желаете размяться?

– Всегда пожалуйста, – с радостным видом известного дебошира ля Гира[56]56
  Имеется в виду образ ля Гира из фильма «Жанна д’Арк» с Миллой Йовович в главной роли.


[Закрыть] заявил Рихард, вставая. – Когда выступаем?

– С первыми лучами солнца.

– Вы хотите атаковать лагерь? – внимательно смотря на князя, поинтересовался француз.

– Именно так. Нужно развивать успех. Кроме того, у меня есть одна небольшая заготовка, которая должна сильно напугать наших противников.

– Заготовка? – заинтересованно переспросил француз.

– Иван, посылай голубей…

Субэдэй проснулся рано, даже слишком рано. По сути, он даже и не спал толком. Так – ворочался, дремал, думал…

И тут раздался протяжный звук боевого рога.

– Что?! – вскочил он как ошпаренный, ринулся из юрты и замер на пороге.

Ворота крепости были раскрыты нараспашку, и оттуда мерно выступали всадники – те самые кирасиры. Переливисто играл горн. Развевалось знамя.

– Георгий… – тихо произнес Субэдэй, увидев того самого человека, что беседовал тогда с Берке. Да и его доспехи сложно было с чем-то спутать. Очень уж искусны. А там, где-то в лесу, с верховья реки, отзывались очень похожие переливы.

Монгол побледнел.

Он все сразу понял и начал действовать. Так, как подсказывал богатейший опыт и воистину звериное чутье старого полководца. Поэтому, вместо того чтобы попытаться поднять все еще вяло копошащихся общинников, Субэдэй вскочил на коня и бросился к той самой тысяче бывших дружинников. В столь безнадежной ситуации ему оставалось спасать только ее и, прихватив внука Потрясателя Вселенной, отходить. Этот бой проигран. По крайней мере, так он для себя решил. Но чтобы выиграть войну, требовались воины. Кроме того, требовалось уберечь собственную честь, сохранив жизнь Берке. Только эти две задачи пульсировали у него в голове. А этот полон, эта рухлядь с грабежей, это золото с серебром, да и эти общинники, по сути, в одночасье оказались грязью под ногами. Для него.

Подняв тысячу, Субэдэй осмотрелся.

Все триста тяжелых кавалеристов уже выдвинулись из ворот и завершали построение под непрекращающиеся звуки горна. А за ними следовали легионеры, как их называл сам Георгий. Тяжелые пехотинцы в прекрасных доспехах с мощными арбалетами. Эти тоже шли под большим развевающимся флагом, но вместо напевов горна использовали барабанный бой.

Значит, предчувствие не обмануло – это не вылазка. Значит – противник уверен в победе. А с верховья реки ему действительно идет помощь. Тысяча? Две тысячи дружинников? Субэдэй не знал и не хотел гадать. Так или иначе, он оказывался между молотом и наковальней. Что ему совсем не нравилось. Поэтому старый полководец послал часть наиболее боеспособной тысячи – всех, кто уже был в седле – к юрте Берке с «покорнейшей просьбой» немедленно пробиваться по реке на юг от осажденного города, ставшего ловушкой. Сам же он намеревался уйти последним, собрав всех, кто успеет присоединиться к его сотням.

Вот на какие-то мгновения звуки горна затихли. Но уже спустя несколько ударов сердца вновь заиграла эта медная «дуделка», только уже совсем иную мелодию. «Атаку». Субэдэй вздрогнул. После того, что произошло на льду под Москвой два года назад, для монголов не была секретом сила удара такого рода всадников. Особенно если они ударят с разгона в сонную толпу.

«Но что творит этот мальчишка!» – Берке с сотней своей охраны и двумя сотнями дружинников бросился навстречу русским, проигнорировав прямой приказ. Да-да. Это был именно приказ, несмотря на «покорнейшую» форму послания. Теперь спасти его могло лишь чудо. И Субэдэй решил совершить это чудо – бросил свои шесть, всего шесть боеготовых сотен наперерез накатывающим латным чудовищам. Остановить их и не надеялся. Историю столкновения двухлетней давности он помнил очень отчетливо. Нет. Он хотел лишь притормозить немного русских и дать возможность Берке выскочить из западни.

«Скорее! Скорее! Главное, суметь заступить им дорогу!» – пульсировала мысль в его голове. И он, нахлестывая коня, рвался вперед. Ему под стать старались остальные.

Увы, они опоздали на какие-то секунды. Стальной клин втоптал в снег обе сотни дружинников, посланных на защиту Берке. Даже не замедлившись. Они просто отбросили обломанные копья, на которых были насажены, словно жуки на соломинках, дергающие лапками пока еще живые люди. И врезались в отряд принца. В какой-то мере тем повезло. Чудовищного по силе таранного удара копьями им удалось избежать. Поэтому охрану просто снесли, посшибав с ног вместе с конями, словно кегли в боулинге.

Сам Субэдэй вместе с остатком дружины едва успел отвернуть и увернулся от неминуемой смерти. Разгона кирасирам все еще хватало для достойной силы удара. Он попытался обойти русских латников с тыла, но там уже надвигались легионеры, отрезая от вяло копошащихся на земле охранников принца непреодолимым стальным строем. Старому полководцу оставалось лишь уходить самому и уводить оставшиеся войска.

К трем оставшимся сотням на глазах присоединялись наиболее сообразительные общинники. Получилось еще где-то триста-четыреста всадников. А за спиной бестолковый гомон, доносившийся из лагеря, сменился шумом битвы. Точнее – бойни.

В атаку пошли все. Даже ополченцы с купеческим охранением и артиллеристами. Порывались даже простые горожане, но князь запретил. И тех полутора тысяч, что вышло, вполне хватало.

Чуть погодя прошедший сквозь лагерь батальон кирасир завершил разворот и, разогнавшись, с громовым кличем «Ура![57]57
  От кого на Руси переняли боевой клич «Ура!», сложно сказать. У тюрков было созвучное слово (означало «бей»), но не было клича. В Европе же имелся подобный клич, связанный с этимологией «торопись», «спеши», «продвигайся». Причем он был распространен от Германии до Франции, от Италии до Англии. Очень маловероятно, что это произошло под влиянием тюрок. Но Георгия это все не интересовало – он просто использовал приятно звучащий клич.


[Закрыть]» вновь врубился в многострадальный лагерь. Их охотно поддержали и пехотинцы, как собственно московские, так и купеческие. Получилось очень неплохо, потому что в лагере противника большая часть людей и без того откровенно паниковала. И этот клич ситуацию только усугубил, облегчая избиение.

Что творилось в лагере потом, лучше не описывать.

Регулярная политинформация среди бойцов и жителей, в которой повествовалось о том, какие бесчинства творили монголы, сделала свое дело. Никакой жалости и сострадания. Без пощады и сожаления. Врагов просто резали. И пусть, что все эти воины – вчерашние половцы-общинники. Георгию было без разницы. Потому как они служили врагам.

То здесь, то там возникали островки обороны. Но ненадолго. Легионеры хоть и махали клинками, но арбалеты у них были за плечами.

Раз – взвод выстроился.

Два – взвел свое оружие.

Три – дал залп практически в упор по небольшой кучке оборонявшихся.

Да и все. Оставалось тех, кто не умер, сразу просто добить, чтобы не мучились. Чай не звери.

Через полчаса после атаки остался только один очаг сопротивления – возглавляемая Берке тысяча засела в импровизированном вагенбурге, прикрываясь полоном. Легионеры аккуратно их прощупывали, выбивая то одного, то другого. Шансов у тех не было, потому что большинство из людей Берке были обычными общинниками. Измученными, утомленными, подавленными и деморализованными. Но они прикрывались полоном, обещая начать его резать.

– Сдавайтесь! – зычно крикнул Георгий, подъехав совсем близко к остаткам монголов.

– Зачем? – усмехнулся Берке. – Ты нас так и так убьешь. Мы хотим продать свои жизни дороже. Все рассудит смерть? Так ты сказал?

– Так, – охотно согласился князь, припоминая разговор у ворот. – Сдавайтесь, и я дам вам шанс!

– Чтобы служить тебе?

– Тогда вы предадите своего хана. Зачем мне предатели? – усмехнулся Георгий. – Нет. Ты возьмешь десяток воинов и отправишься к хану. И вернешься с полоном, который мы обменяем на пленных. Всех на всех.

– Что помешает тебе нас убить?

– Мое слово, – спокойно сказал Георгий, твердо смотря в глаза чингизиду.

Берке немного поколебался, но все же не выдержал, уступил и сдался. По крайней мере, это был шанс. Хоть какой-то.

– Ты сдержишь данное им слово? – удивился Рихард, когда все было закончено.

– Конечно. Выручить христиан из рук язычников благое дело. Тем более когда для этого ничего не нужно делать, – мягко улыбнувшись, ответил князь.

– А ты не думаешь, что хан бросит своих людей? Они ведь для него данники.

– Вполне возможно.

– И что тогда? Отпустишь?

– Я плотину большую задумал строить, дабы облегчить хождение от Москвы на север. Вот пусть и помашут лопатками. Работа нехитрая. Бери больше, кидай дальше.

– А потом?

– Посмотрим, – пожал плечами Георгий. – Может быть, они Христа примут. Тяжелый труд и истинная вера смогут сделать из любого язычника верного подданного. Да и они все слышали. Призывать их предать своего господина я не считаю нужным. Зачем мне предатели и клятвопреступники? Но если сюзерен их предаст, то их клятва потеряет силу. Они такое не простят. Ведь получится, что хан бросил их умирать. А они за него сражались. По-настоящему сражались. И держались до последнего, защищая принца. Кто-кто, а они хоть и вчерашние общинники, но достойны уважения. А тут места дикие. Рабочих рук постоянно не хватает. Эти хоть и кривые, да лишними не станут. Нет пользы в их убийстве. По крайней мере, в такой ситуации.

– Хм… – задумчиво произнес Рихард. – Возможно, ты и прав.