Текст книги "Корпорация «Русь»"

Откатившись, литовская кавалерия буквально через десять минут уже привела себя в порядок и вновь атаковала Подол. Только уже сразу по пяти проходам – улицам, стремясь как можно быстрее добраться до лучников по широким сельским дорогам Подола и стоптать, вбить копытами в плотно утоптанную землю.

Лучники же, повинуясь приказу князя, взобрались по приставным лестницам на крыши домов, где заранее были размещены запасы стрел. Лестницы же не отбросили, а втянули за собой. Это стало достаточно неожиданным шагом для литовской кавалерии. А удивить – значит победить, как говаривал Александр Васильевич Суворов.

Обстрел, конечно, оказался намного менее плотный, чем в прошлый раз, но и этого хватило. Тем более что били с пяти-двадцати метров. В упор.

Тем временем, оценив момент, Георгий начал выводить обе роты кирасиров для удара. Рядом с Подолом еще оставался резерв Миндовга в виде трехсот дружинников совершенно типичного для эпохи вида. Да какое-то количество легкой кавалерии из-под лучного обстрела вырвется. Но дело нужно было заканчивать как можно более решительным ударом.

Впрочем, атака тяжелой кавалерии не потребовалась. Миндовг прекрасно оценил свои перспективы и поспешно «навострил лыжи» подальше от города. Причем сразу забирая на холм, дабы не дать латникам Георгия атаковать и своих людей.

Битва закончилась.

Наступила тишина.

Лишь лучники, спустившись с крыш, деловито добивали раненых. Те, кто смог бы выжить, убежал вместе со всеми. Оставались только бойцы с тяжелыми ранениями. А у них перспектив было ровно две: либо умереть сразу и быстро, либо умирать долго и мучительно. Иной раз мучения могли длиться и неделю. Все прекрасно понимали перспективы, и никого совесть не мучила. Даже ее отголоски.

Прошел еще час.

Миндовг в одиночку приблизился к Подолу, восстановившему целостность периметра. То есть лучники стащили и скрепили телеги, защищаясь от внезапной кавалерийской атаки.

Георгий выехал навстречу. Переговоры предстояли короткие, с глазу на глаз. Поэтому он тоже никого не брал.

Встретились.

Минуту помолчали. После чего Миндовг тихо произнес:

– Ты знаешь, я не мог поступить иначе.

– Знаю, – покладисто кивнул Георгий. – Всех неугодных упокоил?

– Всех, – ответил на автомате и усмехнулся Миндовг, не ожидая подобной оценки со стороны своего противника. Он-то имел в виду совсем иное. Дескать, вынудили, не смог пойти против коллектива. Не поняли бы. А тут оказалось, что поняли его прекрасно. Причем без слов.

– Обращайся, – усмехнулся Московский князь. – Всегда помогу.

– Я хотел бы похоронить своих людей.

– Боюсь, что у тебя нет времени.

– Юрий Всеволодович? – повел Миндовг бровью.

– Он самый. Мои люди передали, что он уже движется к Москве. Что именно он задумал, не знаю. Но ты ослаб, а у него полная дружина. Я бы не стал рисковать на твоем месте.

– Разумно, – улыбнувшись, произнес великий князь. – Удачи тебе.

После чего развернулся и поехал к своим людям.

«Были сборы недолги…», и уже через четверть часа отряд литовцев скрылся за ближайшим перелеском. Дожидаться воинства полного исполчения Великого князя Владимирского они не желали.

Глава 2

3 сентября 1236 года. Москва

Утро следующего дня принесло ожидаемое известие – к Москве подошел полк Юрия Всеволодовича.

Тут нужно пояснить важную деталь. Понятие полка на Руси в те годы отличалось от современных взглядов. Прежде всего тем, что он был исключительно конным. Пешим полк быть не мог. Почему? Потому что пеших полевых войск на Руси в те годы не существовало. Конечно, какая-никакая пехота имелась. Какой она была?

Во-первых, это наемники, которые ходили вместе с купцами на корабликах. Но это уже скорее вариант морской пехоты, потому что строго полевых битв они избегали, особенно против конных противников. Хотя поучаствовать в грабежах или иных важных торговых операциях вполне могли.

Во-вторых, это ополчения. Только вот незадача – они все были городскими. Причем из числа довольно состоятельных горожан, которые наравне с наемниками могли составлять гарнизоны городов как регулярные, так и экстренные, собираемые при подходе врага. В полевых битвах городские ополчения, как правило, не участвовали, так как составлялись из неопытных в ратном деле людей и пользу несли малую. Кое-что, конечно, они могли выставить в случае острой нужды. Но опять-таки, это были всадники из числа наиболее состоятельных горожан.

Из чего же комплектовали полк?

Прежде всего из дружинников самого князя, а также его союзников, вассалов и дворян или, как в те годы говорили, поместных дворян, получавших за воинскую службу землю в прокорм. Учитывая очень умеренный уровень экономического развития региона и низкую плотность населения, для снаряжения даже одного всадника в кольчугу при копье, мече и щите требовалась изрядная территория. Это обстоятельство усугублялось слабеньким развитием ремесел, повышая дефицитность и, как следствие, стоимость воинского снаряжения. Поэтому полк был всегда довольно немногочисленным. Великий князь в среднем мог поднять до семи сотен всадников. Плюс временные усиления из наемников, само собой, конных, вроде тех же Черных клобуков. Тысяча-полторы – это практически предел для любого великого князя, при том, что личная дружина составляла до трехсот-четырехсот бойцов.

Как вы понимаете – невеликое воинство. Впрочем, в те годы даже появление где-то пусть двух-трех сотен всадников в доспехах решало многие вопросы. Ибо они были силой, с которой все вокруг вынуждены считаться.

Юрий Всеволодович спешил со всем рвением к Москве, желая успеть к десерту. Ведь после столкновения двух сильных противников всегда остается тот, кто победил. И силы победителя чрезвычайно истощены. Лучших условий для переговоров, а то и военной операции, не придумать. Однако то, что увидел великий князь, полностью выбило его из колеи и сбило настрой. Мягко говоря.

Москва была готова, как и день назад. Все проходы в Подол были перекрыты скрепленными телегами. А войска располагались на своих позициях. Лучники ополчения – за импровизированными баррикадами в Подоле. Тяжелая кавалерия – у ворот. Арбалетчики – на стенах крепости.

Лишь в стороне, примерно в километре от городской стены, на левом берегу Яузы копошились крестьяне, возводя погребальный костер для погибших литвинов. Георгий решил развивать отношения с этим хитроумным правителем и давал ему второй аванс, погребая его воинов по обычаям их земли и веры. Рано или поздно весть о том дойдет до Вильно и, безусловно, окажется высоко оцененной. Сильный противник, относящийся с почтением к поверженным врагам, всегда достоин уважения.

Юрий Всеволодович думал долго, минут пятнадцать, не меньше. Диспозиция уж больно ему не нравилась, подбивая отказаться от агрессивных намерений. Слишком много стрелков оказалось у Георгия. Да еще на таких неудобных позициях. Но нашему герою надоело ждать, и, решив поговорить, он выдвинулся навстречу. Великий князь Владимирский также поехал навстречу. Само собой, в одиночку. Ибо те слова, которые сейчас, возможно, прозвучат, могут оказаться не для всех ушей.

– Я рад тебя видеть, – фальшиво улыбнувшись, произнес Георгий Максимович, когда они достаточно сблизились с Великим князем Владимирским. Причем улыбка была настолько ненастоящей, что не пересказать, больше напоминая оскал или усмешку. – Но, к счастью, твоя помощь оказалась не нужна. Я разбил литвинов, что шли в твои земли, самостоятельно. Вон их готовят к погребению.

Юрий Всеволодович вновь завис. Он прекрасно понял, что Георгий в курсе – кто натравил этих гостей на Москву. Но зачем же он так начинает разговор?

– Чего ты хочешь? – хмуро поинтересовался великий князь.

– Просто поблагодарить за помощь. Ты позволил мне получить немало коней и мяса, да и какое-никакое оружие с доспехами. Полагаю, что литвины в ближайшие несколько лет никого беспокоить не будут. Просто не смогут. По крайней мере, как раньше.

– Не понимаю я тебя… – покачал головой Юрий Всеволодович.

– А чего тут непонятного? – усмехнулся Георгий. – Ты дал мне повод разорвать наш союз, коли на то у меня возникнет желание.

– Ты так уверен в своих силах? – хмуро поинтересовался великий князь.

– Во время боя с литвинами я потерял всего несколько человек. Да и то – лишь раненых ополченцев. До вступления в бой конницы и арбалетчиков дело даже не дошло.

– Впечатляет… – вполне серьезно кивнул Юрий Всеволодович, оценив успех сражения. Сам он очень не любил битвы именно из-за потерь, которые всегда приходилось возмещать из собственного кармана. Далеко не такого бездонного, как хотелось бы.

– А между тем, имея столько же людей, как было у Миндовга, столицу любого княжества можно взять штурмом за три-пять дней.

– Мою столицу взять непросто.

– Намного проще, чем ты думаешь. Легкие деревянные стены, которыми она защищена, позволяют уберечься только от простого приступа. Но хватит и одного порока или иной осадной машины, чтобы довольно быстро их разбить.

– А у кого есть такие мастера? – еще более хмуро спросил великий князь. – Дело-то непростое.

– У меня, например. Да и я сам в них разбираюсь изрядно. Не только в пороках, но и в древних механизмах времен Аристотеля и Пифагора. Слышал о таких?

Вместо ответа Юрий Всеволодович плотно сжал губы и потер лоб. Дела складывались плохо, такие прозрачные намеки не понять было очень сложно. Можно было бы подумать, что Московский князь блефует, но пока его во лжи никто уличить не мог.

– Но мне нет нужды расширять свои владения, – продолжил Георгий после небольшой паузы. – Небольшое княжество легче оборонять, особенно имея хороших дозорных и быстрых гонцов. А доходы… Как я уже говорил – есть средства. Например, уже следующей весной я смогу начать продавать на сторону добротные кольчуги. И не только их. Впрочем, все это мелочи.

– Мелочи? – удивился Юрий Всеволодович.

– Главное заключается в том, что осадные машины могу строить не только я.

– Ты прекрасно знаешь, что если найдется такой безумец, остальные князья сплотятся против него.

– Ты ошибаешься. Вы привыкли жить, как барсуки в норах, подозрительно косясь на соседей. Собрать вас вместе практически невозможно. Впрочем, это все не важно. Я говорил не про нас.

– Тогда кто?

– Скажи, ты давно слышал новости из Булгарии?

– Доходили слухи, что на них напали какие-то кочевники.

– Не просто напали, а завоевали. Булгары теперь подданные нового хана. Помнишь, в том году я говорил о монголах? Это они. И у них достаточно умельцев из далекой империи Сун[40]40
  Империя Сун – государство на территории современного Китая, существовавшее с 960 по 1279 год. Было завоевано монголами в ходе затяжной войны. Эта война очень скоро превратилась в гражданскую войну между Южным и Северным осколками империи Сун. За северным осколком, государством Цзинь, стояли монголы и их сторонники. За южным Сун – сторонники старых порядков и правящей династии. Война между монголами и империей Сун продлилась без малого век.


[Закрыть], чтобы ставить осадные машины быстро и ладно. Если мои сведения верны, то в будущем году они начнут завоевание Руси, начав с Рязанского княжества. Впрочем, это долгий разговор. Не желаешь ли продолжить его за столом? Пригласить всех, – Георгий махнул рукой в сторону воинства великого князя, – не могу. Но сотню сопровождения приму с почетом. Остальным поставят столы здесь…

Глава 3

5 сентября 1236 года. Москва

Юрий Всеволодович стоял у окна и задумчиво наблюдал за утренними упражнениями, которые выполнялись на импровизированном плацу внутри крепости. Со слов окружения Георгия, эта сценка их радовала каждый день. В дождь, в снег… неважно.

А мир, который еще вчера был простым и понятным, рушился, осыпаясь градом осколков. Прошел всего лишь год с того момента, как этот странный грек занял Москву. Какой-то жалкий год! Но великий князь уже не узнавал свое старое владение. Изменения, произошедшие за этот скромный промежуток времени, просто поражали, хотя далеко не все были видны сразу.

Многое было высокородному аборигену непонятно, чуждо, странно, а то и откровенно чудно, дескать, баловство. Однако кое-что он смог оценить. Прежде всего – это купцы. Когда он вошел в московский детинец, оказалось, что он буквально забит купцами и их охранением. Из Новгорода, Киева, Смоленска, Рязани и так далее. Были даже венецианцы, греки и прочие. То есть к немалому войску Георгия в случае попытки взять детинец могли легко присоединиться больше пяти сотен неплохо вооруженных бойцов купеческого охранения. Очень не кисло. Но откуда они здесь взялись в таком количестве? Юрий Всеволодович не понимал, как, впрочем, и многие правители округи.

Дело в том, что Георгий Максимович еще осенью 1235 года установил крайне благоприятные условия для торговли на своей территории.

Во-первых, он убрал всякие таможенные сборы как на границах княжества, так и внутри. Ввози-вывози что хочешь. Что для XIII века было очень и очень необычно. Как правило, каждый правитель, пусть даже самый мелкий и никчемный, старался содрать с купцов хоть что-нибудь за провоз, проезд, прополз и так далее. Георгий же решил поступать по схеме free-to-play, которая позволяла при внешней бесплатности зарабатывать куда больше, чем при прямых продажах, то есть поборах. А главное – все оставались довольными.

Во-вторых, Георгий устанавливал новую систему налогообложения, продуманную еще в XXI веке. Заодно вводя и новый судебник, который стал буквально с конца 1235 года тиражироваться банальным переписыванием. Благо что копий требовалось немного. Георгий Максимович устанавливал единственный налог на территории княжества для торговых операций. Один процент от суммы сделки. Сущая мелочь, которая для XIII века воспринималась как настоящая революция. Само собой, в сочетании с поистине драконовскими мерами для неплательщиков.

Все правители, до которых доходили новости о странном решении Московского князя, только руками разводили. Мало того – называли Георгия блаженным, в лучшем случае, просто не понимая, зачем он так поступает. Даже купцы недоумевали, но не роптали и не пытались ничего оспаривать – им это было выгодно. Тем более что наш герой не интересовался ни у кого из них, где и как они заработали свои деньги, если те не были замечены в преступлениях против князя и его людей.

Зачем так поступил Георгий Максимович?

Все очень просто.

Москва в первой трети XIII века была, по сути, маленьким, неприметным городком, стоящим на торговом пути регионального значения. Основные торговые потоки шли в стороне от Боровицкого холма. И Георгия это положение совершенно не устраивало. Но он-то знал, что если гора не идет к Магомеду, то он просто предложил ей недостаточно выгодные условия.

Новости о его потугах еще в конце 1235 года достигли многих ушей вместе с осенней миграцией купцов. А уже весной в Москву потянулись первые любопытствующие. К осени же этот поток стал стремительно нарастать, так как вернулись первые ходоки, подтверждая информацию.

Зачем Георгию были нужны купцы в товарных количествах в Москве? На то была масса причин.

Во-первых, это приводило к стремительной территориальной концентрации капиталов. В свою очередь, это позволяло превратить столицу маленького княжества в центре Руси в финансовый центр. Ну и, в качестве приятного бонуса, открывало возможности для создания банка, биржи и прочих более совершенных и интересных финансовых инструментов. А там и до акционерных обществ путь недальний.

Во-вторых, это информация. Купцы везде ходят, все видят. Если с ними дружить при такой концентрации, Москва фактически превратится в сухопутную Венецию по степени информированности.

В-третьих, это бурное развитие инфраструктуры. Привлеченные благоприятными условиями купцы, безусловно, решат закрепиться в Москве. Начнут ставить свои подворья, лавки, а то и целые усадьбы. То есть станут вкладывать в развитие города деньги. Много денег. Ну и, как несложно догадаться, подобные потуги состоятельных персон не останутся без внимания простых людей, сформировав мощный иммиграционный поток.

В-четвертых, все это открывало перед Георгием огромные торговые возможности в области сбыта собственных товаров и покупки иностранных. Пусть не сиюминутно, но все-таки. Особенно если удастся закрепить за Москвой статус постоянно действующей ярмарки. Круглый год. С большим количеством товаров.

Ну и так далее.

Само собой, ничего подобного Георгий Максимович Великому князю Владимирскому не рассказывал. Но тому и своего ума хватило заметить и оценить переливы происходящих событий. Не все, конечно. Впрочем, ему хватило. Сам ведь он никогда ничем подобным не занимался, ограничиваясь обычными интригами: с родичами да боярами. Ну и военными походами. А тут такое… неизведанное… непонятное.

Из-за чего он чувствовал себя не в своей тарелке.

Глава 4

21 ноября 1236 года. Рим

– Так вы говорите, он настоящий Комнин? – несколько отрешенно переспросил Григорий IX[41]41
  Григорий IX – 178-й папа римский, правивший с 1227 по 1240 год. Конфликтовал с императором Римской империи Фридрихом II Гогенштауфеном. Стремился укрепить влияние Святого престола. Передал инквизицию ордену доминиканцев.


[Закрыть].

– В этом можно быть абсолютно уверенным, – вкрадчивым голосом произнес епископ, вернувшийся из поездки в Москву под предлогом изучения Даров Георгия Победоносца. – Внешность подходящая.

– Очень интересно… очень… А что Трапезунд?

– По слухам, нервничают. Сильно нервничают. Ведь формально Георгий – брат отца императора и имеет определенные права на престол.

– Призрачные.

– Георгий своим характером пошел в деда.

– И что с того?

– Его дед был человеком редкой предприимчивости и находчивости. По степени наглости и напора Георгий, пожалуй, даже своего предка переплюнул.

– Вы смогли узнать, зачем он забрался в эту глушь?

– Нет. Это необъяснимо.

– А соглашаться с его объяснениями…

– Да, вы правы, но Дары Георгия Победоносца выглядят чрезвычайно натуральными.

– Серьезно?! – удивился Григорий.

– Более чем. Ничего подобного я никогда не видел и даже не представляю, как это возможно сделать. Я специально брал с собой толковых ремесленников. Они только разводят руками.

– И откуда такие доспехи взялись? Неужели Всевышний сам вручил их Георгию?

– Нет. По легенде, которая описана в одной из древних книг, некто… хм… понятно кто, искушал Георгия Победоносца, явив ему клад с этими доспехами из рук мастеров допотопной Атлантиды. Но святой оттолкнул дар с нечестивыми изображениями и стал молиться Господу о ниспослании победы в трудной битве. Когда же он завершил молитву и осенил себя крестным знамением, на доспехи сошел нестерпимый свет, смывший все языческие изображения и оставивший на поверхности металла изображение креста, как бы проступающее из глубины.

– Кхм… – поперхнулся папа римский. – Что?!

– Именно так в книге, что находилась в ковчеге, и написано. Изображение креста действительно кажется нерукотворным, его невозможно нащупать прикосновением руки. Там все выглядит нерукотворным. И доспехи, и оружие, и книги.

– Это не может быть искушением?

– Ничего порочащего христианство заметить не удалось. Кроме того, это во многом объясняет воинскую удачу Георгия. Святой явно ему благоволит, ибо Комнин выполняет какое-то тайное поручение.

– Вы говорите невероятные вещи, – покачал головой Григорий, – близкие к ересям.

– Я просто пересказываю то, что узнал, – произнес и смиренно поклонился епископ. – Увы, человеческие глаза так несовершенны, но… Может быть, дальнейшие действия Георгия прольют свет на то, что было явлено нам: искушение или откровение?

– Может быть, может быть… А что патриарх?

– С одной стороны, Никея заинтересована в дружбе и сотрудничестве с этим новым непонятным Комнином. С другой стороны, Георгий не проявляет особого духовного рвения. Как он сам говорит, Всевышнему нужна только одна молитва – делом. Все остальное удел болтунов. А патриарх ему ничего не может предложить, дабы склонить на свою сторону.

– Но ведь он же православный.

– Верно. Но церковь посещает неохотно, явно тяготясь.

– Фридрих?

– О да… Они во многом похожи характерами. В какие-то моменты мне даже казалось, что передо мной стоит отпрыск этого деятельного Гогеншатуфена. Боюсь, что если они смогут найти общий язык…

– Пока это ни к чему не приведет, – оборвал его папа римский. – Георгий еще слишком слаб, чтобы хоть как-то влиять на политику.

– Вы правы, – тактично отметил епископ. – Но это пока. За минувший год он чрезвычайно укрепился. При мне была битва с литвинами. Для всех тех краев они являются проблемой. Он же разбил их армию, не потеряв ни одного воина. Полторы тысячи человек не смогли ничего ему сделать. Хотя имели численное преимущество. При этом он не вводил в бой свои основные войска.

– Он наращивает армию? Зачем?

– Да. Не знаю. Кроме того, он самым стремительным образом укрепляет крепость, пока деревянную. Однако уже идут работы по расчетам кирпичной.

– Кирпичная? Хм… – загадочно улыбнулся папа римский.

– Да. Ради нее он тратит немало усилий по организации выделки красного глиняного кирпича в изрядном количестве. Сейчас он идет на сооружение донжона. Очень мощного и внушительного. Когда я уезжал, тот был далек от завершения, но уже производил впечатление. Георгий не жадничает. Он строит чрезвычайно могущественную твердыню.

– А зачем?

– Сам он твердит о том, что для защиты от каких-то степняков. Это вполне возможно, тем более что его слова подтвердились относительно половцев и булгар. Но лично я думаю, что он играет партию с большим количеством ходов. Даже его деревянная крепость, строительство которой он уже практически закончил, разительно отличается от всего, что возводят в округе. Признаться, наши мастера, побывавшие вместе со мной в Москве, также не смогли ничего аналогичного припомнить. Но оценили крайне высоко. Не очень высокие, но чрезвычайно прочные стены, способные, пожалуй, выдержать даже непродолжительный обстрел из требушетов. И каждые сто метров их пересекают мощные, большие, сильно выступающие вперед башни. Для деревянных крепостей подобное нехарактерно, особенно в тех краях.

– Хорошо, хорошо, – перебил его папа римский. – Зачем все это? Вы поняли?

– Нет, но я предполагаю. Если вы желаете…

– Я желаю. Говорите.

– Мне кажется, что Георгий собирается переждать нашествие за стенами своей крепости. А после разорения соседей степняками захватить их. Тем самым значительно расширив свое государство. Всю Русь, конечно, он не объединит, но…

– Так вы считаете, что он хочет объединить Русь?

– Да, – с почтением кивнул епископ. – От вас ничего не скрыть.

– И представители Никеи считают так же?

– Мне сложно сказать, но полагаю, что мои нехитрые выводы повторить им под силу. Тем более что Киевский митрополит благоволит Георгию. Для патриарха объединение Руси выгодно. Это должно значительно его усилить.

– Так вот оно что… Ну да, ну да. Очень на то похоже.

– Именно так, – согласился епископ. – Прекрасное воспитание. Наглость. Деньги. Все, кто общался с Георгием, говорят о том, что его вырастили при императорском дворе. То есть к этому делу приложил свою руку либо Фридрих, либо сам Феодор[42]42
  Речь о Федоре I Ласкарисе – 1-м императоре Никейской империи в период с 1204 по 1222 год. Основал династию Ласкарисов, провозгласил наследование Римской империи. Начал войну с Латинской империей за возвращение Константинополя.


[Закрыть]. Возможно, даже втайне от своего зятя.

– Фридрих? – усмехнулся папа. – Зачем ему усиливать схизматиков?

– Чтобы ослабить нас. Тем более что Георгий может претендовать и на французский трон. Если, конечно, у него достаточно сильная армия или тот, кто ею обладает. Фридриху он выгоден. При условии, что он сможет развернуться в этих глухих краях и показать себя.

– Возможно…

– В пользу воспитания при дворе Фридриха говорят и традиции, которые он с собой принес на Русь. В Святой земле больше в ходу французские традиции, Георгий же больше склонен к тем, что имеют место в Священной Римской империи.

– Кроме того, в Святой земле его не знают… – добавил Григорий тихо.

– Не знают? – удивился епископ.

– Никто даже не слышал. Впрочем, он мог там называться иным именем. Грамоты у него достоверные. – Папа римский тяжело вздохнул, потер переносицу и задумчиво посмотрел в окно. – Ступайте.

Ситуация была однозначно интересной и многогранной.

На первый взгляд вопрос касался какого-то мелкого феодала на краю света. Но это только на первый взгляд. Ситуация и после захвата крестоносцами Константинополя оставалась неоднозначной, а укрепление позиций Святого Престола оказалось не столь значительным, как того хотелось бы. А Георгий уже показал свою хватку, характер и удачу. Беспокойный человек. Григорий был абсолютно убежден в том, что тот не станет сидеть тихо в уголке. Напротив.

Ужасно хотелось на него взглянуть самому. Но, видно, не судьба.

Другой вопрос, что такое прохладное отношение к делам церкви, явно унаследованное от воспитания при дворе Фридриха, открывало интересные перспективы для Святого Престола. Он прагматик? Тем лучше.

Григорий теперь был полностью убежден – Георгий пришел в те края создавать свою державу. Кто бы что ни говорил. Все выглядело слишком очевидно. Тем более это обручение с дочерью Великого князя Владимирского. Взяв ее в жены, он, без сомнения, силой оружия заставит признать свои права на этот престол. Чего стоит воинство Черниговского князя, он уже продемонстрировал. Так что подомнет он его очень быстро. Да и Рязань вряд ли устоит. По прикидкам Георгия, потребуется всего несколько лет для захвата трех самых крупных княжеств на востоке Руси. Что, в свою очередь, создавало подавляющий центр силы в тех краях, который рано или поздно подомнет под себя всех мелких и хилых соседей.

Оставалось только понять – кто сможет взять под руку самого Георгия. Рим или Никея? По мнению папы, шансы были равны, потому как этот Комнин одинаково негативно относился к обоим центрам духовной силы. Но участие его отца, Максима, в штурме Константинополя вместе с крестоносцами давало определенные шансы. Как и воспитание Георгия при пусть и вздорном, но католическом дворе.