Текст книги "Иван Московский. Том 3. Ливонская партия"

Глава 6

1479 год, 2–3 июня, где-то на нижнем течении Западной Двины

После недельного стояния флота Ганзы под Ригой дело окончилось к их полному неудовольствию – город пал. Нет, конечно, прямой связи между приходом флота и этим событием не было. Просто Иоанн сумел вскрыть мощный земляной вал с помощью гранат лёгких бомбард и взять этот участок укреплений. И уже оттуда начал бить по достаточно тонким каменным стенам городам, не рассчитанным на действие артиллерии.

Хватило одного дня обстрела, чтобы горожане запросили мира.

За это время армия ордена, предоставленная ему Ганзой, предприняла две попытки сбить русских с их позиций. Но безрезультатно. Оба раза Иоанн применял один и тот же приём.

Сначала стрелки одного полка вели обстрел, встав на бруствер внешнего вала полевого лагеря. А потом, когда многочисленный противник всё же подходил, спешно отбегали, давая возможность двум другим полкам пехоты расстреливать неприятеля, лезущего через вал. Да, бойцы ордена и наёмники старались. Но быстро перелезть им не удавалось, чтобы вновь обеспечить численное преимущество и продолжить наступление.

Это стрелки Иоанна так трудились. А пикинёры оба раза обозначали фланговые удары в момент перелома, вынуждая неприятеля отступить. Тогда, когда лезть через вал уже сил у него не было моральных, а пострелять с опорой на него вполне ещё хотелось. Благо, что вал был невысокий. По грудь.

Город пал.

Иоанн же был вынужден спешно оставить войско, отправившись в Москву, потому что оттуда пришли очень тревожные известия. Пожар. В сложившихся политических реалиях весьма «своевременное» событие. А тут и без него справятся. Благо, что дальше действовать можно было только от обороны.

Уходил он осторожно.

Просто сел после обеда на один из своих ботов и с малым отрядом сопровождения отправился вверх по течению, стараясь при этом не привлекать внимания ни людей Ганзы, ни ордена.

Однако… в этот раз его обыграли.

Пристав вечером к левому берегу, король не ожидал никакого подвоха. Враг оставался на правом, и здесь было в целом спокойно. Во всяком случае, по его мнению. Иоанн снял доспехи. И с тревогой сел к костру, где готовили похлёбку.

Хотелось есть. Но больше хотелось добраться уже в Москву и понять, какого чёрта там творится. Ведь, по словам гонца, там имел место большой пожар, который охватил сразу несколько изолированных посадов. Тут и семи пядей во лбу не требовалось, чтобы понять – искусственного происхождения сия напасть.

Хуже того было то, что там оставалась Элеонора, статус которой, несмотря ни на что, пока ещё был как у полноправной королевы. Во всяком случае, афишировать факт её ареста Иоанн не стал. И о том знали лишь высокопоставленные люди как на Руси, так и за рубежом, а также часть дворцовых слуг. Простой же люд о том не ведал, считая, что королева хворает.

А тут такой пожар.

Она в этой неразберихе могла легко сбежать. И тогда и без того нестабильная ситуация вышла бы из-под контроля окончательно.

– Государь, – тихо произнёс один из аркебузиров, к костру которых по своему обыкновению он подсел. – А чего печалиться то? Пожар – дело обычное. При тебе не иначе как благословение небес оберегало людей от сей напасти. Но от него совсем не убежать.

– Сильный пожар, сказывают, – несколько рассеянно сказал Иоанн, погружённый в безрадостные мысли. – А отчего так – не ведаю. Как с одного посада на другой огонь переметнётся? Там же стены…

– Знать, ветер сильный, – произнёс второй аркебузир. – Он иной раз мотки соломы далеко уносит. Вот ежели горящий пучок с крыши подхватил, так и до соседнего посада донести мог.

– Мог, – нехотя согласился король. Но сам в то не верил.

Орден и Ганза не собирались сдавать позиции. Точнее, даже не орден, что вряд ли такими делами займётся, а Ганза. Купцы, они намного гибче в методах. И отравить могут, и поджог устроят, и разбойничков наймут.

И тут словно в подтверждение его мысли от ближайшей опушки стал доноситься свист. Такой тихий, приглушённый. Словно стрелы летят.

– Стрелы? – спросил один из аркебузиров, привставая.

Через что государь и выжил. Ибо вставший аркебузир получил пару стрел и, завалившись на короля, прикрыл его. Спас, так сказать, невольно пожертвовав своей жизнью.

Английские лучники, сев на коней, гнали их нещадно, стремясь не упустить бот. Тем более что тот шёл против течения и демонстративно не сильно-то и спешил. Дескать, обычным порядком двигался в Полоцк за припасами.

Но у Ганзы в армии короля имелись свои люди. Успели навербовать. Ведь нет такой крепости, ворота которой не открыл бы ослик, гружёный золотом. Тут, правда, не ослик потребовался, а простая и бесхитростная вербовка. Под вино. Благо, что найти среди воинства Иоанна тех, кто увлекается игрой в азартные игры и постоянно проигрывается, оказалось несложно. Вот они-то и сдали Ганзе тот факт, что король отчалил. Выставили заранее условленный сигнал, не привлекающий ничьё внимание, но прекрасно наблюдаемый с кораблей.

Стрелы свистели густо. А Иоанн лежал, придавленный телом своего бойца, и лихорадочно соображал. Требовалось немедленно действовать. Вот только как? Высовываться и бежать? Куда высовываться? Под стрелы?

Но вот обстрел утих.

Небольшой лагерь у реки оказался буквально утыкан этими пернатыми гостинцами. До такой степени, что казалось, словно бы они там росли. Как тимофеевка или что-то вроде того.

Иоанн осторожно оттолкнул тело аркебузира и осмотрелся.

Выжившие бойцы также поднимались. А из темноты стали приближаться латники. Отблески костра явственно отражались на фрагментах их «белого доспеха» во мраке.

– К бою! – рявкнул Иоанн, вскакивая и выхватывая свою эспаду.

Его бойцы не подвели.

Он уходил специально с самыми надёжными. С теми, что шли с ним уже не первую кампанию. Они быстро поднялись и окружили своего короля.

Выжили в основном те, на ком имелись доспехи, не снятые по той или иной причине. На ком-то полулаты. На ком-то ламеллярная чешуя. Не суть. Главное то, что стрелы эту преграду не брали. А били по площади. И не всем угодили в уязвимые части тела.

– Это лишнее, – произнёс вышедший из темноты епископ. Тот самый епископ, что участвовал в недавних переговорах.

В этот раз он был одет не в рясу, а в латы. И откинув забрало на своём армэ, с улыбкой смотрел на короля.

– Я же просил тебя, Государь, смирить гордыню и оставить Ригу. А ты что же? Вот Господь тебя и покарал.

– Значит, это всё ложь?

– Что именно?

– Пожар в Москве.

– О нет, – улыбнувшись, произнёс епископ. – Наши люди просто не успели. Мы надеялись, что пожар отвлечёт тебя от Риги. И, как видишь, не прогадали. Но ты превзошёл все наши ожидания. Превосходный подарок. Не так ли?

– Подарок ещё не вручён, – процедил Иоанн.

– О, не беспокойся об этом. Сейчас наши английские друзья выйдут вперёд и просто вас расстреляют из луков. Так и закончится твой жизненный путь. В бою. Как ты, полагаю, и желал. Как у твоего древнего предка – Свентослава. Из его черепа печенеги, кажется, сделали чашу. Прекрасная традиция, не так ли? Я преподнесу Святому Престолу чашу для причастия из твоего черепа как реликвию. Это ведь поистине чудесно. Мёртвая голова последнего Императора Рима… хотя какой ты Император Рима? Случайный самозванец, волею судьбы получивший этот громкий титул.

Иоанн промолчал.

Ему было безумно стыдно и обидно за то, что, зарвавшись, он так глупо попался. Слишком много побед совершенно вскружили ему голову. Он возомнил себя непобедимым.

– За детей не бойся. Мы проследим за тем, чтобы твой сын наследовал тебе и утвердил вечный мир с орденом и Ганзой. На наших условиях.

– Мой дядя вмешается.

– Твой дядя мёртв. Уже месяц как мёртв, – усмехнулся епископ. – А его малолетний сын вряд ли что-то сможет предпринять. Яд, друг мой, творит чудеса.

– Почему же я об этом не знаю?

– Мы запомнили то, как ты боролся с почтовыми голубями Смоленска и поставили своих людей с охотничьими птицами у Перекопа. В степи хватает тех, кому ты ненавистен. И купить их стоит не так уж дорого.

Тишина.

– Ничего не хочешь сказать? Угрожать? Или молить о пощаде? Ты попробуй. В конце концов, мы же не звери, может, и согласимся.

– Ты решил сражаться из последних сил, – тихо прошептал себе под нос Иоанн, но из-за тишины все вокруг это услышали. Он говорил не на старорусском языке, а на вполне обычном для XX–XXI века, из-за чего речь казалась чужеродной, как будто иноземной, но более-менее понятной. Всем. Включая епископа, который свободно владел языком противника. – Смерть не повод сдаться, её ты полюбил. Взрыв тянет разум во тьму. Неважно, как ты пал. Волю сжимая в кулак, ты сам себе сказал: «Встать. Победой свой новый мир создать. С судьбой играть, чтобы жить. И знать. Что русский не побеждён. Ещё не рождён, кто мог бы его сломать…»[78]78
  Цитата из песни Павла Пламенева «Русский не побеждён».


[Закрыть]

– Что?! – переспросил с раздражением епископ, которого такой ответ совсем не устроил.

– Делай то, что должен. Будет то, что будет. Кто-то тебя поддержит. Кто-то тебя осудит. Главное же, мир – не забудет[79]79
  Цитата из рок-оперы «Орфей».


[Закрыть].

– Глупец! – раздражённо воскликнул епископ, которому на самом деле хотелось не столько убивать Иоанна, сколько взять в плен. Это было более выгодным во всех отношениях решением. – Всевышний тебе здесь не поможет!

Иоанн мрачно посмотрел на него. Его разрывали эмоции. Сильные эмоции. В его сознании произошёл какой-то перелом. Тот в целом добрый и рациональный человек куда-то делся, осыпавшись как пепел на ветру, обнажая зверя. Лютого, жестокого зверя, который хотел жить… Крови врага – и жить. Выжить, вырваться и отомстить. Всем им отомстить.

– Всевышний? – тихо спросил король. Ударил носком сапога в землю. Присел. Зачерпнул её в кулак. Поднял перед собой. Вдохнул запах, закрыв глаза, после чего прорычал: – Ты, верно, забыл, тварь, на чьей земле ты стоишь.

А потом раскрыл глаза, пылающие яростью, и громко начал декламировать быстрым речитативом чуть изменённый фрагмент из песни «Князь» группы «Сколот»:

 
Не видно неба синевы, повсюду вороньё!
Мы не добыча! Тварь!
Мы волки!
Хищное зверьё!
И если Маре суждено забрать нас в мир иной,
Мы встанем рядом с Праотцом
В небесный ратный строй!
 

Тишина.

– Кар! – раздался пронзительный звук ворона. Одного из тех, что с самого Алексина следовали за королём. К ним все уже привыкли из окружающих, воспринимая как необычного ручного питомца.

Епископ обомлел от неожиданности.

А Иоанн выхватил из-за пояса пистолет с ударно-кремнёвым замком вроде тех, что шли на вооружение гусар, и навскидку жахнул из него прямо в лицо этого святоши, после чего ринулся вперёд.

А за ним и его бойцы.

У всех защитников короля были эспады. Он сабли и палаши у пехоты не очень жаловал, мощные же крепкие и тяжёлые боевые шпаги, именуемые им эспадами, уважал. Это и дало кратковременное преимущество его людям.

Английские лучники прыснули в стороны, опасаясь близкого общения с людьми короля. А латники? Они просто не ожидали такой дерзости от, по сути, поверженного противника.

Их, понятное дело не поубивали. В таких доспехах это непросто. Но посбивали с ног в этом рывке.

Внезапная атака привела к тому, что королю и его людям удалось пробиться сквозь окружение и ворваться в ночную темноту, уйдя за полосу света, отбрасываемую кострами.

Короткая пробежка.

Лес.

За ними уже спешила погоня.

– Скидывайте броню! – крикнул Иоанн. – И за мной! В реку!

И бойцы его послушались. Благо, что даже полулаты можно было расстегнуть на ходу и скинуть с себя. Там всего один пояс, а потом через голову перекинуть.

Плавать же умели все. Плавание являлось одним из важным компонентом подготовки старослужащих, протянувших хотя бы пару лет в строю. Так что, забежав в реку, они начали энергично загребать, стараясь выйти из зоны действия лучников. Не так далеко требовалось отплыть. Всего метров на шестьдесят-семьдесят. Тем более что темнота вон какая была.

Преследователи, конечно, выбежали на берег и попытались в них пострелять. Но момент был упущен. Во-первых, ни черта не видно, куда и в кого бить. Темно. А во-вторых, далеко. Это спешенные рыцари сразу бросились в преследование, лучники же немного замешкались, что и дало королю с его бойцами несколько минут форы.

Выплыв на середину реки, они перевернулись на спину и поплыли по её течению, стараясь как можно дальше свалить от того места, где случилось нападение. Тем более что по течению плыть в тёплой воде легко и приятно, особенно когда ты попал в струю.

Выбираться на правый берег они не решились, опасаясь, что там может быть дублирующая засада, поэтому так и плыли до самого армейского лагеря.

Доплыли не все. Далеко не все.

Но факт хорошей подготовки дал о себе знать.

Пришлось по пути, правда, скинуть в воду и оружие, и часть одежды, и обувь. Но… король с дюжиной защитников сумел доплыть.

– Государь… – ахнул постовой, увидевший Иоанна, с трудом, на карачках выбирающегося из воды. Тот посмотрел на него мутным взглядом. И обессиленный, рухнул прямо в жижу на берегу. Примерно так же поступили и остальные. Едва почувствовав под собой твердь, они теряли сознание от переутомления. И если бы не бойцы, своевременно их заметившие, так бы и захлебнулись на берегу…

Глава 7

1479 год, 7 июня, окрестности Риги

– Проклятый колдун! – в сердцах воскликнул епископ, вскочив со стула. Пуля, выпущенная из пистолета, попала в шлем и не убила его, но обеспечила неслабое сотрясение мозга. Так что теперь он маялся от этой боли и весьма неприятных ощущений.

– Колдун? – удивился кардинал.

– Конечно! Он прочитал заклинание и прорвался!

– Ты запомнил его слова?

– Какие?

– Заклинания? Или судишь о том по слухам?

– Он прочитал его мне в лицо!

– На каком языке? – подался вперёд кардинал.

– На каком-то славянском наречии. Малознакомом.

– И о что там говорилось? Ты разобрал?

– Не очень. О том, что я тварь, а они не добыча, а волки. И ещё чего-то. А потом…

– Так он тебя просто обматерил, – улыбнулся кардинал, откинувшись назад и отмахнувшись от этого вздора.

– Но он прорвался! Ещё и этот ворон его вездесущий.

– И что? Ты дурак! Конечно, прорвался! Зачем ты вообще совершил эту глупость? Тебе же говорили, что в его жилах течёт кровь потомка самого Вотана – древнего бога войны и мудрости. И судя по всему, побывав на пороге того света, он с предком своим и познакомился. А это бесследно не проходит. Дурак! Ты бы ещё на Геракла войной пошёл или Орфея.

– Он не Геракл.

– У всех потомков божественной крови своя сила. В роде Иоанна она дремала из-за того, что её сильно разбавили простые смертные. Он же, прикоснувшись к своему праотцу, пробудился. Так что…

– Его надо уничтожить!

– Увы… Всевышний посчитал иначе, – развёл руками кардинал. – Если он укрыл Иоанна от стрел во время того обстрела и помог не только бежать, но и выплыть, то явно на его стороне. Кроме того, Святой Престол что тебе рекомендовал? Пытаться договориться. А ты что устроил? Скотина. Ты зачем вообще поддержал эту кампанию? И я полностью согласен с Иоанном. Ты, тварь, даже не представляешь, как навредил христианской вере.

– Я сказал ему, что его дядя убит. Отравлен по нашему приказу.

– Вернётся домой и узнает, что он жив, а ты его обманул. Хотя язык тебе только за это нужно вырвать. Дурак… – покачал головой этот высокопоставленный иерарх.

– А пожар? Вдруг он всё же случится?

– На всё воля Божья, – отмахнулся от его переживаний кардинал. – Сказал ли Иоанн что-то полезного? Или только обматерил, дал в морду и прорвался?

– Он говорил стихами. И я всё и не припомню… – покачал головой епископ. – Это ведь совсем непривычное мне наречие. Они сами на таком не говорят. Я едва разобрал смысл и не уверен, что правильно.

– Хорошо, – кивнул кардинал, вставая. – И обязательно запиши всё, что вспомнишь.

С этими словами он вышел за дверь каюты. Посмотрел на мрачного воина, что стоял там, словно часовой. Вздохнул. Показал жестом руки, будто отрезает шею. И тихо произнёс:

– Про соль не забудь.

– Всё сделаю в лучшем виде, – оскалился этот воин, вытаскивая из-за пояса не то тесак, не то большой нож. И нырнул в каюту, прикрывая за собой дверь. Оттуда донёсся возглас. Глухой удар. И хриплое бульканье.

Меньше чем через минуту дверь открылась, и этот здоровенный детина, громко свистнув, позвал своего помощника, который прибежал к нему с двумя ведёрками. Одно с солью, а второе, побольше, с крышкой.

Ещё пара минут возни.

И детина вышел из каюты, вынеся в руке слегка измазанное в крови большое ведро.

– Дело сделано.

– И не забудьте прибраться, – кивнул кардинал на тёмный зев помещения. – А это тащи за мной…

Спустя час к берегу возле Риги прямо к сторожевому посту, пристала лодка, спущенная с одного из кораблей Ганзы.

Постовые дёргаться не стали, просто сообщили по инстанции, и теперь эту лодку встречали уважаемые люди с очень крепкой командой поддержки.

– Мой господин, – произнёс на ломаном русском богато одетый человек в лодке, – просит передать ваш король этот подарок. Зи траген! Шнелле! – рявкнул он на морячков, и те, ловко спрыгнув на берег, поставили перед встречающей делегацией большое ведро. И положили на него кожаный тубус, запечатанный какой-то печатью.

– Что это?

– Извинения мой господин. Он недосмотрел за свой пёс.

С этими словами этот человек махнул рукой, и морячки ловко отчалили от берега и погребли прочь. В них никто не стрелял. Их никто не преследовал. Хотя хотелось. О том, что на короля совершено вероломное нападение, в лагере уже знали. Однако это были переговорщики, и стрелять в них – позор. Скрепя сердце их отпустили.

Старший офицер подошёл. Поднял тубус. Осмотрел его. Протянул стоящему рядом командиру рангом пониже. Открыл крышку большого ведра, заполненного солью. Взял лежащую поверх бумажку и вздрогнул. Под ней отчётливо просматривалась макушка человеческой головы.

Он развернул листок бумаги и криво усмехнулся.

«Король знать кто сие есть»

– Берите это всё и пошли, – произнёс он, аккуратно уложив бумагу обратно и прикрыв крышку…

– Государь, там послание от торгашей принесли, – сказал вошедший в комнату самого богатого особняка Риги дежурный офицер.

– Запихните их послание им в жопу, – раздражённо буркнул Иоанн.

– Они уже отплыли. Офицер, что принял его, говорит, вам понравится.

– Понравится?

– Я глянул… судя по всему – так и есть.

– Ну несите, – нехотя произнёс король, который ныне желал лишь одного – крови, из-за чего в Риге к сему моменту не осталось ни одного человека, хоть как-то относящегося к Ганзе или ордену. Город опустел. Более-менее пережили эту резню только бедняки, да и то не все.

Вошли два бойца с большим ведром. И несколько человек с кожаным тубусом, явно содержащим письмо.

– Что там?

– Голова, Государь.

– Голова? Кого?

– Тут написано, что ты ведаешь.

– Ну так достаньте.

Офицер кивнул бойцу. Тот снял крышку и, отмахнув соль по бокам, с некоторым трудом вытащил голову за уши. За волосы не схватиться – выбритая плешка тонзуры мешала.

– Ха! – воскликнул Иоанн, увидев искажённое смертью и солью, но вполне узнаваемое лицо. – А я думал, что пристрелил эту тварь там, на берегу. Что они сказали на словах?

– Что это извинения от их господина, который не досмотрел за своим псом.

– Вскройте тубус. Только не тут, а на улице и в перчатках. Кожаных. Там внутри может быть яд или ядовитые насекомые. И не снимайте перчаток до тех пор, пока касаетесь этой бумаги или пергамента.

– Слушаюсь, – кивнул офицер с тубусом и вышел.

Вернувшись через пару минут, он произнёс:

– Государь, из тубуса ничего не высыпалось и не выпало. Никаких насекомых. Внутри был скрученный пергамент с привешенной свинцовой печатью.

– Что за печать?

– Не ведаю. Никогда такой не видел. Полагаю, что церковная.

– Вскрывай. Читай.

Он молча ножом срезал печать, что висела на верёвочках, плотно обматывающих пергамент. Развернул его. И виновато прошептал:

– Тут по латыни. Я её не разумею, Государь.

– Твою мать! – воскликнул Иоанн. Обвёл взглядом всех присутствующих. Все опускали глаза, признавая своё незнание этого языка. Наш герой тяжело вздохнул, встал, кутаясь в тёплый плед, так как он до сих пор не мог отойти от слишком долгого плавания. Надел перчатки свои кожаные для фехтования и взял у офицера письмо. Шапку с официальной частью он просмотрел наискосок, зафиксировав, впрочем, тот факт, что автор письма не забыл упомянуть о нём не только как о короле Руси, но и как об Императоре римлян да короле Иерусалима. Именно так – «Император римлян» – без уточнения, что восточных.

«…к огромному моему сожалению, я не успел прибыть вовремя. Когда добрый наш пастор и наставник Сикст IV узнал, что задумали учинить торгаши да орденские люди, то немедленно отправил меня к ним, дабы навести порядок. Но было уже поздно. И прибыв к флоту лишь вчера, я попросту опоздал.

Никогда бы не подумал, что епископ Дерпта решится на столь скверный поступок. А переговоры ты вёл именно с ним, ежели того не ведаешь. Я приказал его казнить без всякого промедления, пользуясь своей властью и положением.

Флот торгашей я увожу.

Я устрашил их гневом Святого Престола и тем, что воевать они вздумали с потомком Вотана. Не знаю, что испугало их больше, но мню, теперь они станут сговорчивее.

Деньги наёмникам, что стоят в армии ордена, Ганза более тоже платить не станет. Посему скоро они разойдутся по домам. Либо перейдут на твою сторону, если ты не пожалеешь им денег. И помогут утвердить тебе свою власть в Ливонии.

К огромному сожалению, Святой Престол не может открыто приказать католическому ордену дать присягу православному монарху. Ты ведь в православную веру крещён. Но и препятствовать не станет утверждению твоей власти на этих землях силой оружия. Святой Престол считает, что орден изжил себя, и буллой от 1 мая сего года упраздняет его. Ибо он давно ведёт светский образ жизни, лишённый всякого благочестия духовного.

О словах епископа даже и не думай. Курьер, что сообщил тебе о великом пожаре в Москве, был его человеком. Это послание принесли специально, чтобы тебя выманить. В Москве всё хорошо. И дядя твой, дай ему Бог здоровья, жив. И супруга, как ей и положено, сидит под домашним арестом, молясь и каясь за свои прегрешения.

Папа сильно переживает по поводу вашего развода. И очень надеется на то, что ты сможешь найти способ примириться. Ему, как христианину, больно смотреть на разрушение крепкой семьи и оставление детей сиротами. Тем более что этим обстоятельством могут воспользоваться разные люди и втравить тебя, Государь, в большую войну в Европе. А это, как ему ведомо, не в твоих интересах. Сам же знаешь, какой клубок противоречий ныне возник между Луи Французским, Карлом Бургундским и Фридрихом Германским. Нужно ли тебе воевать за них? Даже если они тебе посулят какую-то соблазнительную выгоду.

Святой Престол очень надеется на то, что ты, Государь, всё же решишься на Великий Крестовый поход и вернёшь землям христианским свободу. В чём твою Восточную Испанию с великой радостью поддержат короли Западной Испании. И флот выставят, и армию.

Кроме того, в Европе хватает монархов и владетельных аристократов, которые дали обет присоединиться к ближайшему Крестовому походу. И Святой Престол приложит все усилия к тому, чтобы они выполнили обещанное.

Кроме того, Святой Престол уполномочил меня сообщить, что согласен в удовлетворение твоей просьбы передать в Москву хранимые в Риме главу апостола Андрея Первозванного, особо почитаемого на Руси, и частицу Креста, некогда хранимые в эллинских Патрах. В связи с чем ближайшей осенью пришлёт тебе посольство.

Педро Гонсалес де Мендоса, примас Испании и архиепископ Толедо

P. S. Моя королева, Изабелла Кастильская, выражает тебе, Государь, своё восхищение за ту казнь мерзких работорговцев, что ты учинил. Тот, кто торгует христианскими душами, не лучше Сатаны. И ему нет места на земле. И особо просит за родственницу своего супруга, дабы ты сжалился над её слабостью в момент дьявольского искушения и просил, как и подобает доброму христианину. Тем более что бывший кардинал Родриго Борджиа, виновный в том злосчастном покушении, уже предстал перед Создателем после строгого послушания на хлебе и воде. Искусный в речах, он сумел поколебать её веру. Отчего она польстилась на греховное…»

Иоанн бросил письмо на стол и вернулся в своё тёплое, покрытое шкурами кресло. Задумчивый и в изрядной степени сконфуженный.

Примас – это очень серьёзно.

Это намного выше, чем обычный кардинал. Считай, первый заместитель Папы в регионе с очень широкими полномочиями[80]80
  Чуть позже Педро Гонсалеса де Мендосу станут за глаза называть Маленьким Папой за его чрезвычайное влияние в католическом мире.


[Закрыть]. И такие слова…

– Как там корабли Ганзы? – наконец спросил король.

– Снимаются с якорей и уходят. – доложил дежурный офицер.

Государь потёр виски.

– Хорошо. Оставьте меня. Мне нужно подумать.

Все вышли.

А король просто и бесхитростно завалился спать. Спешить и принимать сказанное в письме на веру он не хотел. Да и прямо сейчас важнее в его глазах выглядела не эта кампания, которую так или иначе он выиграл. Взятие Риги с Нарвой поставило жирный крест на боеспособности Ливонии, ибо он заблокировал главные морские порты региона, поставив их под свой контроль. Дальше начиналась простая рутина. Тем более что Полоцк тоже он контролировал, а значит, и со стороны Литвы им поставок да подкреплений не могло поступать.

Сейчас он ломал голову над тем, как наградить вырвавшихся с ним людей и родственников тех, кто погиб. Особенно того паренька, что закрыл своим телом короля от стрел.

Списки он уже составил.

Но что им давать? Чем награждать? Вопрос… большой вопрос. Просто выдать обычные награды было нельзя. Точнее, их надо, конечно, выдать, но ими не ограничиваться. Как их подчеркнуть?..

Утро вечера мудренее.

Требовалось отдыхать. Пить укрепляющие отвары и отдыхать, чтобы самому выжить. Ведь тут нормальных лекарств ещё не было. И, поймав то же воспаление лёгких, можно было готовиться к отходу в иной мир.

– Великий Крестовый поход… – тихо прошептал себе под нос Иоанн, засыпая. – Наркоманы чёртовы… Это надо же было его так назвать?! Осталось провозгласить меня Богом-Императором и призвать повести человечество на другие планеты, – продолжил он шептать себе под нос. И замер.

«А что? Император я или нет? Не Бог, конечно. Но может быть, учредить специальный орден для личной гвардии защитников? Адептус Кустодес или что-то в этом духе? А потом ещё кого. Благо, что в Вархаммере всякое фигни навыдумывали валом…»

С этими мыслями он и заснул.

А проснувшись ближе к полуночи, взял бумагу и начал набрасывать на ней эскизы регалий и устав будущего ордена, попутно делая заметки из своих воспоминаний – вроде Имперских комиссаров, Адептус Сороритас и так далее…