Текст книги "Иван Московский. Том 3. Ливонская партия"

– Идут потихоньку…

– Я тебе рассказывал о том, как можно повысить интенсивность горение в топке?

– Увеличить высоту трубы?

– Необязательно, – улыбнулся Иоанн. И перешёл к описанию концепции сдвоенной крыльчатки, собранной в единый агрегат. На первую поступал пар из котла, а вторая выступала в качестве воздушного насоса. Ничего хитрого. Учитывая давление и температуры, вполне можно было все изготавливать из меди с пайкой жёсткими припоями. Какую-то часть невеликого КПД этот воздушный нагнетатель отбирал, но резкое увеличение воздуха, поступающего в топку, компенсировало это с лихвой, заодно позволяя уменьшить размер и снизить массу всего агрегата.

Так или иначе, но пусть и не сразу, но отвлёкшись на эту самую крыльчатку, Леонардо отошёл от грёз, опасно охвативших его. Иоанн уже видел эту слабость своего инженера. Да Винчи после этого на месяц легко мог выпасть из реальности. А королю это было совсем не нужно, поэтому он продолжил его грузить и отпустил только через час. Когда увидел, что Леонардо окончательно отвлёкся от той мимолётной идеи-фикс, которая едва им не овладела…

Глава 10

1479 год, 12 октября, Москва

В Москву прибыло посольство Святого Престола, а вместе с ним и король Польши Казимир с приличной свитой, включающей, между прочим, его дочку Ядвигу. Формально она не была представлена как возможная невеста. Оно просто сопровождала отца. Но все всё поняли предельно однозначно.

В оригинальной истории эта девушка 1457-го года рождения ещё в 1474 году вышла замуж. А тут… не сложилось.

Там как было? Весной 1474 года Людвиг IX Богатый, герцог Баварско-Ландсхутский прислал послов в Польшу. И сговорились они о том, чтобы отдать Ядвигу за сына Людвига, а также о выплате тридцати двух тысяч гульденов приданного. Но то в оригинальной истории. А тут сговориться не смогли. Причиной было то, что Казимир лихорадочно искал ресурсы для проведения войны с Иоанном. И потребовал от Людвига выставить контингенты с обещанием выплатить ему какие-нибудь деньги в приданое только после войны. Тот, что вполне естественно, отказался. Ввязываться в эту весьма неоднозначную авантюру герцог не захотел.

После 1476 года и катастрофического разгрома при Вильно ситуация усугубилась ещё сильнее. Казимир оказался фактическим банкротом, который должен денег всем. И внутри страны, и снаружи. Его бы давно «раскулачили» тем или иным способом. Но с востока его подпирал Северный лев – крайне опасный персонаж. И вот с кем, с кем, а с Иоанном свет Иоанновичем связываться не хотел никто. Особенно после кампаний 1478 и 1479 годов. Да и показательная казнь работорговцев в Венеции заставила купцов и банкиров ОЧЕНЬ сильно напрячься. Это ведь что получалось? Король Руси и титулярный Император римлян мог достать кого угодно и где угодно? Ну так себе новость. Особенно для тех, кто финансировал военные кампании против него…

Так что, узнав о близящемся разводе Иоанна с Элеонорой Казимир решил действовать самым решительным образом, укрепляя свой союз с ним. Потому как ему теперь требовались годы, чтобы выкарабкаться из той финансовой ямы, в которую он упал. Просто годы покоя. И чем больше, тем лучше. Король же Руси мог их ему обеспечить.

– Я так понимаю, она здесь не просто так? – кивнул Иоанн в сторону Ядвиги.

– Ты всё правильно понимаешь, – несколько нервно улыбнулся Казимир.

– Я слышал, что Луи, Карл и Фридрих хотят тоже поучаствовать в этой матримониальной шахматной партии. Ты так уверен в своих силах?

– Они не смогут дать тебе то, что я.

– И что же это?

– Землю.

– Очень актуально, – чуть не расхохотался Иоанн. – Я и с той, которой владею, никак не могу разобраться. Людей толковых нет. А тут ещё земли. Да и какую ты землю мне дашь? Левобережье Днепра?

– Да. Оно и так стоит на грани того, чтобы отойти к тебе по старинному праву отъезда.

– Те земли три года назад мои татары разорили почти до донышка. Там населения нет. Просто нет. С тем же успехом я мог тебе подарить свои владения за Уральским камнем. Ну а что? Они богаты лесом и пушниной. Камня много. Руд всяких. Одна беда – людей нет. Вообще. Там можно неделями ходить по округе и бить колотушкой в котелок в поисках человека.

– Но Днепр тебе важен для торговли с Молдавией и Тавридой.

– Важен, – не стал отпираться Иоанн. – Но ведь мои корабли по нему и так плавают.

– Чем магнаты недовольны. КРАЙНЕ недовольны. Не тобой, а мной. Мне не простили поражение при Вильно и того унизительного мира, что я заключил с тобой. Плюс долг, который все спросят если не с меня, так с моего сына. Фламандцы и ломбардцы работают с магнатами и прочей шляхтой, покупая одного за другим. Всё идёт к тому, что меня…

– Я понял, – нахмурившись, произнёс король.

– Сам понимаешь, покоя это тебе не добавит. В том числе и на реке.

– Если я ввяжусь в твои проблемы, то мне это тоже покоя не добавит.

– Если ты возьмёшь мою дочь в жёны, то это сильно охладит горячие головы. Ты ведь сам говорил, что тебе нужен покой для державы. Надолго такого шага не хватит, но лишний год-другой позволить продлить мир.

– Покой… – тихо произнёс Иоанн. – Ты ведь знаешь, что мне не дают сидеть спокойно. Если бы этот придурок ландмейстер не полез в бутылку со своими принципами, то я бы сидел в тишине и покое последние три года. Но нет. Тварь. Ни себе спокойной жизни не дал, ни окружающим.

– Это поэтому ты там в Ливонии устроил Содом и Гоморру?

– В том числе.

– Ну так что?

– Судя по всему, Папа и Патриарх сговорились, – мрачно произнёс Иоанн. – Они теперь уговаривают меня сообща, дабы я отправился в этот чёртов Крестовый поход. Дался он им!

– О! Я с удовольствием поучаствую. У меня масса охреневшей шляхты, которую я постараюсь отправить в далёкие дали. Желательно без возврата. А передо́хнут они там или найдут себе новые наделы, мне без разницы.

– Полагаю, что так же думают многие правители Европы. Да и банды наёмников, оставшиеся ныне не у дел.

– О да! У тебя ведь какая репутация в Европе? Как у нового Александра Македонского. Непобедимого полководца. По всей Польше, Богемии и отчасти Литве ксёндзы только и болтают на проповедях о том, что ежели даст Бог и ты поведёшь воинство Христово в Крестовый поход, то разгромишь всех, кто станет на твоём пути.

– Так и болтают? – несколько раздражённо переспросил Иоанн.

– Так и болтают.

– Балбесы… ой балбесы… – покачал головой наш герой. – Они ведь, наверное, по всей Европе о том говорят.

– Именно. Мои люди сказывали, что даже в Скотии и Гишпании редкая проповедь не касается тебя и Крестового похода. Что после пары столетий провалов Всевышний послал воинству Христову непобедимого полководца. И что если всем вместе выступить, то и славный град Константина, известный как Новый Рим, отбить получится, и Гроб Господень, и даже Александрию – древнюю колыбель христианства.

– И очень выгодное землевладение. Не так ли?

– Само собой, – усмехнулся Казимир. – В Европе масса безземельных рыцарей да немало поиздержавшихся баронов. Да и графов с герцогами хватает, которые с удовольствием бы осели в благословенных землях Востока. На проповедях не стесняются и говорят о баснословных богатствах и притесняемых христианах, живущих под гнетом магометан.

– Истинно говорю – балбесы. Ты представляешь, СКОЛЬКО головорезов и искателей лучшей доли ринутся ко мне под знамя Крестового похода? И что мне с ними делать?

– Как что? Воевать. Это же какая силища!

– В моей армии железная дисциплина. Что в пехоте, что в коннице. Заснувшего на посту бойцы своей же роты сами забивают насмерть палками. Каждый знает своё место. Отчего и в бою, и на марше у моих полков прекрасная управляемость. А с этими головорезами мне что делать? Чем их кормить? Как ими управлять? Это ведь стадо! Огромное, просто чудовищное, вооружённое до зубов стадо.

– С прокормом я помогу. Сам понимаешь – мне это выгодно. Чем больше этих буйных головушек я сумею сплавить на юг, тем лучше. Всё, что будет в моих силах, – всё сделаю. Да и ты, я полагаю, сможешь прекрасно сжечь в горниле войны свою степную стаю. Или у тебя на неё какие-то иные виды?

– Знал бы, как я не хочу участвовать во всей этой фантасмагории. Ну какой Крестовый поход? Ну что за чушь?

– Люди верят. В тебя верят. Ты понимаешь? Папа уже больше года через приходы всю Европу убеждает в том, что Deus vult. И именно Бог послал нам тебя. Не скажу за Францию или Кастилию, но в Польше, как мне говорят, люди свечки за твоё здравие ставят. И молятся, чтобы ты уже выступил в этот поход. Ты ведь не хочешь обмануть их грёзы?

– Вообще-то мне плевать, во что они там верят.

– Извини, не верю. Да и никто не верит. Сказывают также, что православные иерархи по всей державе османов о грядущем освобождении и Великом Крестовом походе говорят. И про пророчество о красных людях болтают. Магометане пытаются это пресекать, но осторожно, потому что волнения идут большие. Ты представляешь…

– Представляю! – перебил его Иоанн, зло сверкнув глазами.

– Ты не злись, – максимально мягко улыбнулся Казимир. – Иной бы гордился. На тебя смотрит весь мир!

– Снова бежать по лезвию бритвы, словно загнанный зверь, не считая потерь, и вновь рисковать собой. Может, лучше лежать тенью забытой? На горячем песке от страстей вдалеке, где царит тишина и вечный покой? – продекламировал тихо король слова песни Кипелова «Жить вопреки», уставившись через плечо Казимира на медленно ползущие за окном облака.

– Это не для тебя, – покачал головой его визави. – Не для твоего характера. Ты не сможешь лежать… как ты сказал? Тенью забытой?

Иоанн вновь сверкнул глазами и продолжил декламировать.

– Пусть пророчит мне ветер северный беду, я пройду и через это, но себе не изменю. Ветер, бей сильней, раздувай огонь в крови! Дух мятежный, непокорный, дай мне знать, что впереди! Чтобы жить вопреки!

– Ну знаешь… – покачал головой Казимир. – Не всё ведь так плохо.

– Дышит кровью рассвет, но не сыграна пьеса. Время крадёт каждый мой шаг, безмолвие своё храня. Быть или нет? До конца неизвестно. Но я знаю одно: никому не дано дрессированным псом сделать меня.

Король Польши промолчал, задумавшись. Не на шутку сверкающий взгляд Иоанна его немало напугал, как и произнесённые им слова. Но что ответить? Предупредить Святой Престол? А то в Риме не знают, с кем связались? А если не знают, то не ему их просвещать…

– Так что ты скажешь на брак с моей дочерью? – спросил после, наверное, двухминутной паузы Казимир.

– Все земли по левому берегу Днепра. Киев с округой окрест десять лиг. А также вхождение Литвы, Польши и Богемии[88]88
  В Богемии в те годы правил сын Казимира, который там держался только за счёт поддержки отца (и конкурировал за власть над Богемией с королём Венгрии), а потому во всём от него зависел.


[Закрыть] в торговый союз, что я заключил с Молдавией.

– Согласен, – не раздумывая, с ходу выпалил король Польши, нервно дёрнув щекой.

Собственно, предварительные переговоры на этом завершились. Оставалось лишь оформить формальную сторону вопроса. Элеонора уже совершила те публичные действия, которые обещала Иоанну, поэтому король формально считался разведённым. Но всё равно эти предварительные консультации требовались утрясти как с представителем Святого Престола, так и с Патриархом. Ведь Ядвига для вступления в брак будет вынуждена принять православие. Чтобы в глазах подданных этот союз не выглядел блудом, как в ситуации с Элеонорой.

А пока Иоанн презентовал почтенной публике адептус Кустодиос – личную гвардию короля. Их могло быть не более трёх сотен. И отбирались в них самые лучшие и преданные воины. Вот на презентации он и показал первую дюжину кустодиев, упакованных в хорошие, добротные готические доспехи с армэ типа «воробьиный клюв». Золочёные. Не совсем, правда, золочёные. Металл доспехов разогревали, а потом быстро-быстро тёрли латунной щёткой, из-за чего они становились золотистыми. Однако со стороны казалось, будто эти ребята все в золоте.

Доспехи мало-мальски удалось подогнать из трофеев. Но специально для ордена через Бургундию таки удалось нанять мастеров доспешного дела по-настоящему европейского уровня. Да и оружейников добыть для вооружения этих самых кустодиев…

Эпилог

1479 года, 1 ноября, Москва

– Беда, Государь, – произнёс вошедший в кабинет Патриарх.

– Что случилось?

– Несмотря на все мои усилия, султан сумел собрать Поместный собор и утвердил нового Патриарха.

– Патриархии Александрии, Антиохии и Иерусалима его признали?

– Нет. Как и Папа. Они все выступили с осуждением Мехмеда.

– Тогда давай собирать в Москве Поместный собор. В чём проблема? Осудим «османский собор» и заодно обсудим вопрос примирения с католиками. Дабы прекратился наконец раскол. А то Папа Собор провёл и решения через него продавил, а мы медлим.

– Это не так просто.

– Если дело в деньгах…

– Дело не в деньгах. Османы станут препятствовать прибытию иерархов в Москву. А если мы их всё же соберём, то объявят Собор незаконным.

– Мы можем пригласить наблюдателей из Александрии, Антиохии и Иерусалима, чтобы они засвидетельствовали легитимность Собора?

– Можем, но…

– Постарайся это сделать. Люди Папы уже тут. В том числе первый после него кардинал. Сам понимаешь, это будет первый Собор за последние очень многие годы, в котором примут участия все пять Патриархатов Пентархии. Считай не Поместный, а Вселенский. Попробуй это так обыграть. И по поводу денег не переживай. Выделю столько, сколько потребуется…

Побеседовали.

Мануил ушёл. А Иоанн помассировал виски. И едва сдержался от того, чтобы нервно сплюнуть на пол. Он всё-таки сподобился провозгласить Великий Крестовый поход. Издал манифест сразу на русском, латинском и греческом. И люди Папы «ускакали» с ним в Европу. Король не сомневался – месяца не пройдёт, как этот манифест зачитают с переводом и комментариями в каждом приходе католического мира. Ну, может быть, двух месяцев. Да и люди Мануила отправились в земли османов да мамлюков с копиями манифеста.

Он прислушался.

Вокруг была тишина. Только лёгкое завывание ветра за окном.

Он взял гитару, на которой едва-едва освоил несколько аккордов. Сел поудобнее. Попробовал натяжение струн. И начал бренчать, напевая, а точнее бурча себе под нос.

Дежурный офицер постучался. Не услышал ответа. И осторожно приоткрыл дверь, чтобы посмотреть, не случилось ли чего дурного. Тогда-то он и услышал очень странную песню. Да так и простоял, замерев ошалело… и слушал, слушал, слушал… до самого конца…

 
И когда все старания покрываются прахом,
И кажется: хуже уже не бывает!
Я вспоминаю е… чую Ваху,
И иногда помогает.
Друзья полагают: я что-то скрываю,
Какой-то секрет, на душе тяжкий груз.
Всё гораздо страшнее, они же не знают:
Я помню всех примархов наизусть…[89]89
  Финал из песни «40 тысяч способов подохнуть».


[Закрыть]