Текст книги "Иван Московский. Том 3. Ливонская партия"

Глава 10

1477 год, 2 октября, Москва

Король Руси Иоанн свет Иоаннович сидел в своём кабинете за достаточно лёгким столом резного дерева. Ему не очень была по душе массивная мебель, поэтому и ограничился такой вот поделкой, которую, впрочем, назвать воздушной, увы, не выходило. Это был самый что ни на есть обычный прямоугольный писчий стол, покрытый плотным, но тонким тёмно-зелёным сукном. Учитывая, что надавливать на приспособления для писания почти не требовалось, – очень хорошее решение.

Справа и слева под столешницей стояли врезные колонки с выдвижными ящичками. Достаточно лёгкие. А спереди – небольшой барьер с мелкими ящичками для рабочей мелочёвки и парапетом, на котором довольно жёстко крепилась ацетиленовая лампа. Одна из немногих первых. Только-только начали производить. Металлический бачок с карбидом. Над ним второй – с водой. Латунный вентиль для регулировки интенсивности выделения ацетилена. Ну и сама горелка, вынесенная вверх на условно гибкой латунной трубке в окружении металлического полусферического зеркала.

Иоанн читал. Вычитывал рукописный макет первого букваря, который готовился к выпуску огромным тиражом в двадцать тысяч экземпляров. Смотрел что к чему. Читал сопроводительные заметки людей, уже посмотревших букварь.

И тут в приёмной раздался какой-то шум. Возня. Упала пара каких-то тяжёлых предметов.

Это очень нетипичные звуки. И они напрягли короля. Никто не смеет так себя вести в приёмной правителя Руси.

Он недолго думая достал свои эспаду с дагой и положил их на стол перед собой. Так, чтобы от двери их было не видно.

Спустя минуту ожидания дверь едва заметно скрипнула, и в кабинет начали входить люди. Причём эти люди были явно обескуражены тем, что король не спит, ведь для всех окружающих он отдыхал.

Их вёл духовник Элеоноры.

– Что тебе здесь нужно? – холодно поинтересовался Иоанн.

– Государь, мы принесли тебе микстуру, – неуверенным голосом произнёс тот. – Говорят, что тебя отравили, и мы хотим тебя спасти.

– Ты принёс мне яд? – ошалел король, прикручивая вентиль подачи воды в карбидную лампу и, тем самым прекращая реакцию. – Ты? Мне?

– Пей! – рявкнул один из сопровождающих кардинала Борджиа, что также присутствовал здесь. – И тогда твой щенок выживет!

С этими словами он взял у духовника пузырёк и шагнул вперёд.

Но Иоанн повёл себя совсем не так, как ожидали убийцы. Он, взявшись руками за эфесы эспады с дагой, резко встал. Достаточно резко, чтобы стол, за которым он сидел, полетел вперёд.

А следом, ни медля ни секунды, он просто и бесхитростно ткнул этого поверенного кардинала в грудь эспадой. Раз. И она у него вышла промеж лопаток.

Шаг в сторону. Обход стола.

И новый выпад. В этот раз уже в духовника.

Тот попытался увернуться, из-за чего эспада вместо того, чтобы просто проткнуть горло, рассадила ему левую часть шеи. И из рассаженной сонной артерии струя крови ударила прямо в лицо стоящему рядом с ним убийце.

Всё произошло так быстро, что заговорщики не успели даже отреагировать. Секунды три, может четыре – максимум. Король словно взорвался бурей движений, решительно атаковав их.

Они отпрянули и потянулись за своим оружием. Но, прежде чем успели выхватить его, на пол упала ещё пара убийц, формируя своего рода барьер между королём и нападающими.

– СТРАЖА! – заорал Иоанн на пределе своих децибел, едва не сорвавшись на визг. И подхватив с ближайшей полки пресс-папье, швырнул его в окно. Отчего то растворилось, а стёкла с жалобным звоном полетели вниз.

Убийцы, поняв, что их задумка провалилась, бросились на выход. Иоанн попытался их преследовать, из-за чего получил удар эспадой в ногу. Неопасное ранение внешней стороны бедра. Но бегать в ближайшее время он вряд ли сможет.

Хуже того, убегая, нападающие начали кричать, что во дворце убийцы, на помощь и всё такое. Сами же в поднятой ими шумихе дали дёру, постаравшись вырваться из смертельной ловушки…

* * *

Карл де Валуа, известный также как Карл Смелый, герцог Бургундский, Брабантский и прочее, прочее, прочее, вошёл в кабинет, где его ожидал Великий бастард Бургундии Антуан. Они с ним уже примирились после так называемого Виленского кризиса и вновь были не разлей вода. Особенно после того, как Генеральные штаты Нидерландов сняли свои претензии по долговым обязательствам к Карлу и вновь стали платить тому налоги. Во многом благодаря просто титаническим усилиям Антуана и супруги герцога – Маргарет, с которой он также примирился.

– Это они? – с порога спросил Карл Смелый, кивнул на нескольких бойцов, стоящих в зале. – Ты о них мне говорил?

– Да, брат, – произнёс Антуан. После чего кивнул де Сегюру: дескать, начинай.

– Это пикинёр, – торжественной продекламировал Жан, указав рукой в сторону первого бойца. – Самый что ни на есть обычный пикинёр Иоанна. У него довольно слабый доспех из чешуи, нашитой на эту одежду, что защищает от стрел и клинков. Пика при хорошем ударе с замаха пробивает сию чешую, эспадой её тоже при определенной сноровке можно поразить. Конная пика тем более, как и хороший арбалет или аркебуза. Но в целом доспех этот очень дешёвый и довольно лёгкий, защищает от большинства вероятных ранений. По мнению самого руа де Рюс, он соответствует так любимому им правилу – «20/80», то есть 20 процентов усилий дают 80 процентов результата. Оставшиеся 20 процентов результата потребуют 80 процентов усилий, чего он старается избегать, как совершенно лишнего.

– Это шутка? – удивился Карл.

– Нет, сир. Руа де Рюс держится этой установки. Не всегда, но довольно часто. И как мне сказывали, она ни разу его не подводила.

– А это что за карнавальная маска у него на лице? – поинтересовалась Маргарет Йоркская.

– Это защита шеи. В сочетании с широкополым шлемом и щитом даёт очень доброе прикрытие лица и шеи – самых уязвимых мест пикинёра. Ну-ка, дружочек, – обратился он к пикинёру, – встань в боевую стойку. Высокую.

Тот молча кивнул и замер, перехватив пику горизонтально на уровне лица. При этом его круглый щит на плечевом подвесе занял такое положение, что прикрывал слева-спереди, то есть делал бесполезными атаки пик с этого ракурса. А шлем, чуть наклонённый вперёд, своим широким краем по силуэту недурно смыкался с личиной. Отчего во фронт у пикинёра был уязвима лишь узкая полоска с глазами, да и ту парень мог легко перекрыть, чуть наклонившись вперёд.

– Славно, – констатировал Карл, обойдя пикинёра со всех сторон. – А что у него за плечами?

– Второе оружие – бердыш. А ну-ка, дружок, перехвати бердыш.

И боец послушался.

Уронил пику, что со слегка дребезжащим звуком упала на мраморный пол. Следом на спину переехал откинутый туда щит. Сам же боец снял со спинного подвеса бердыш и схватил его в нижней стойке, то есть наставил лезвие этого двуручного оружия воображаемому противнику на уровне лица, удерживая его снизу вверх, да таким хватом, чтобы легко можно было уколоть, в том числе и далеко, сделав подшаг.

Карл вновь оказался доволен.

Антуан скомандовал, и пикинёр уронил свой бердыш и, перехватив щит со спины, достал из ножен клинок, после чего встал во вполне типичную европейскую стойку.

– Иоанн не выделяет отдельно мечников или алебардистов. И те и другие, по опыту его сражений, нужны не очень часто, поэтому, довооружив пикинёров, можно добиться вот такого интересного результата.

– Что, у него все пикинёры ещё и фехтовать умеют?

– К счастью, нет. Но вот такие вот ребята в свалке боя вполне эффективны и без навыков фехтования, особенно с бердышом.

– А это кто? – указал Карл на второго пикинёра, который, в отличие от первого, был упакован в полулаты.

– Тяжёлый пикинёр.

– Он их ставит в первый ряд?

– Он их сводит в отдельные роты. Чтобы вся рота была целиком в полулатах. Но таких доспехов у него мало. Своих мастеров нет, поэтому он вынужден ограничиваться только трофеями. Впрочем, на пикинёров он их не сильно выделяет, предпочитая отдавать уланам.

– Кому?

– Своей коннице, что практикует копейный бой. Но о ней потом. Всадники, сир, нас ждут во дворе. Мы к ним перейдём после завершения осмотра этих ребят.

– Ясно, – кивнул Карл. – Это, я полагаю, его знаменитый аркебузир?

– Всё верно. Как ты видишь, у него очень похожее на пикинёра снаряжение. На обычного пикинёра. Только нет щита и личины. Это сделано с целью унификации защитного снаряжения и вооружения. Клинок у них также одинаковый. Кроме того, аркебузиры, что садятся в гарнизоны, получают дополнительно бердыши. В походах, конечно, они обходятся без них.

– И вот эта пехота побила швисов? – с явным разочарованием в голосе спросил Карл Смелый.

– В пух и прах разбила, сир.

– Но как же так? У них же даже доспехов добрых нет.

– Они били швисов огненным боем, – заметил де Сегюр. – А доспехов на них достаточно. У швисов добрые доспехи тоже далеко не везде. Ежели первые ряды сковырнуть, там уже всякого хватает. А тут – у каждого снаряжение единого образца. Это, как оказалось, сильно дешевле и проще сделать.

– Вздор! – воскликнул раздражённый Карл. – Как заставить этих обалдуев покупать то, что ты считаешь нужным?

– Иоанн не так поступает. Он им выдает из казны то, что считает нужным. А капралы и сержанты следят за тем, чтобы у каждого бойца снаряжение было не только исправным, но и верным предписаниям руа.

Карл замер, задумавшись. Жан де Сегюр тем временем продолжил:

– Так оказалось не только проще, но и дешевле. Король организовал своё собственное производство доспехов и платит лишь за материалы и работу мастеров. Никаких наценок и никаких посредников…

– А где ты всё это достал? – после долгой паузы спросил Карл Смелый.

– Купил у Иоанна, – заявил Жан. – Он мне и цены озвучил, по которым готов поставлять это военное снаряжение. У него ведь всё изготовляется в казённых мастерских. От обуви, что по лекалам размерным делается, до клинков. Так он себе создал, как он сам говорит, мобилизационные запасы. Получается, даже если его теперь разбить, совершенно вырубив полевое войско, а все посады пожечь да вырезать, лишив его этих ремесленных цехов, он может достать из арсеналов всё необходимое и, поставив в строй вчерашних крестьян, за два-три года восстановиться. А может, и быстрее.

– Всё необходимое? – удивилась Маргарет.

– Всё. В мобилизационных запасах руа де Рюс хранится не только оружие и доспехи, но и одежда, вплоть до портянок и исподнего, а также обувь. Узнав о моём интересе, он предложил мне всё вам показать и сообщить, что он готов это снаряжение поставлять. Например, для организации новых ордонансовых рот пикинёров и аркебузиров, прекрасно себя зарекомендовавших в битве под Вильно.

– А его не смущает, что я могу своих пикинёров одеть в полулаты? – Скривился Карл.

– Нисколько. Ведь весь комплект снаряжения его обычного пикинёра с пикой, клинком и бердышом стоит дешевле полулат. И это не стоимость производства, а стоимость продажи с учётом доставки. Кроме того, комплекты стандартны и легко ремонтируются в походе. Намного легче, проще и дешевле, чем латы.

– Но он сам старается применять латы, не так ли? – заметил Антуан.

– Ими укомплектован только Первый московский пехотный полк. Да и тот – в рамках опыта. Он не уверен, что они нужны пехоте. Кроме того, он более не просит себе мастеров доспешного дела. Сам справился, и результат его удовлетворил.

– Насколько они дешевле? – поинтересовался Карл.

– Примерно на четверть.

– Ты знаешь службу его пикинёров да аркебузиров?

– Нет, сир. Но я могу нанять инструкторов. Я переговорил с ветеранами, которые хотели бы пойти на покой. И…

Карл жестом перебил его. И подошёл в тишине к бойцу, что был снаряжён в комплект стандартного пикинёра. Начал вдумчиво изучать всё. Вот буквально всё – до исподнего. И обувь, и обмотки, и штурмовой ранец. А вопросы, которыми он сыпал, находили едва ли треть ответов. Жан де Сегюр просто не знал, что ответить своему сюзерену.

Наконец, устав, герцог спросил у де Сегюра:

– И сколько он сможет поставить вот этого? И в какие сроки?

– Руа де Рюс готов поставлять по пять тысяч стандартных комплектов в течение трёх лет, – а потом, поняв, что его слова прозвучали неоднозначно, добавил: – Каждый год по пять тысяч комплектов. Итого за три года – пятнадцать тысяч.

– Почему в течение трёх лет? Потом всё?

– Нет, конечно, нет. Просто таков ориентир. В любом случае он заинтересован в том, чтобы продавать излишек этих комплектов, обеспечивая своих мастеров работой. Если не вам, сир, то кому-то ещё.

– Ясно… – с некоторым раздражением в голосе ответил Карл, прекрасно поняв, на кого намекает де Сегюр, вслед за Иоанном. Не понимал он другого – какого беса этот Жан так старается? Он ведь не служит Иоанну. Или уже служит?..

* * *

– С кем имею честь говорить? – выйдя на первый этаж, спросил Андрей Фомич Палеолог.

– Джан Батиста делла Вольпе.

– Проваливай! – рявкнул возмущённый Палеолог. – Я знаю, на кого ты работаешь!

– Но ты не знаешь, зачем я пришёл.

– И знать не желаю!

– Значит, меня обманули… – пожал плечами Джан. – Мне сказали, что тебе нужны деньги. Но раз нет, значит, нет.

– Кто сказал? – напрягся Андрей.

– Папа. Он сказал, что ты на днях вновь к нему заходил и просил денег. Вот он-то и направил меня к тебе.

– Он?! Но зачем?!

– Чтобы дать тебе денег.

– ЧТО?!

– У моего сюзерена нет злых мыслей в отношении тебя. И он хочет это продемонстрировать.

– Как ты смеешь мне врать?!

– Ни ты, ни твоя сестра не были причастны к убийству матери Иоанна и покушениям на него. Вас просто хотели использовать, как и его самого.

– И поэтому он назвал нас «погаными старьёвщиками»? – скривился Андрей.

– Он был вынужден защищаться. Но ныне он не держит на вас зла.

– Вот как? Ещё одна ложь?

– Какое это имеет значение? Сейчас он готов дать тебе много денег.

– Просто так?

– Почти. Взамен он просит сущую безделицу, которой ты всё одно не пользуешься.

– В самом деле? И что же это?

– Твои права на престол.

– ЧТО?! ВОН! ПОШЁЛ ВОН! Я ТЕБЯ… – проревел Палеолог.

– Миллион флоринов, – невозмутимо произнёс Джан, перебив этот поток эмоций.

– Сколько? – удивлённо переспросил Андрей.

– Миллион флоринов. Мой сюзерен может как дать тебе эти деньги звонкой монетой, так и предоставить акции Персидской компании на эту сумму, что позволит тебе получать с неё прибыль до конца своих дней. А если пожелаешь – выделит тебе в кормление землю.

– Миллион флоринов… – тихо произнёс Палеолог, пытаясь переварить эту слова. – Миллион флоринов… – ещё раз тихо прошептал Андрей Фомич и сел на ступеньку, поражённый суммой…

Ему действительно были нужны деньги. Особенно такие вот – неподотчётные никому. Так что он принял предложение короля Руси и продал ему все свои права на престолы Константинополя, Трапезунда, Сербии и Мореи за двести тысяч флоринов наличными и восемьсот тысяч флоринов акциями Персидской компании. Всё оформили чин по чину. В присутствии уважаемых людей, заверивших сделку и факт передачи платежа.

А неделю спустя в доме, который арендовал Андрей, произошёл пожар. Простой и банальный пожар, который, впрочем, никого не удивил. Ведь этот Палеолог вёл разгульный образ жизни, много пил, любил женщин и вообще весело проводил время, из-за чего регулярно оказывался без средств к существованию, даже несмотря на то, что имел множество спонсоров.

И как несложно догадаться, во время этого своевременного пожара сгорели бумаги, подтверждающие факт передачи Андрею акций Персидской компании на восемьсот тысяч флоринов. Да и вообще дом обчистили знатно. Джан сумел сообщить нужным людям, что жили «интересным» промыслом в Риме о том, где деньги лежат. И о том, что лучше бы устроить пожар, в котором сгорят все бумаги, в благодарность за наводку…

А тремя неделями ранее разбойники напали на Рене Доброго, который направлялся к своей старшей дочери в Нанси. Простая засада на горной дороге. Поваленное дерево и отряд арбалетчиков в засаде сделали своё дело, перещёлкав этих «путешественников» как куропаток[40]40
  Отряд диверсантов был небольшой – всего полторы дюжины бойцов, поэтому в засаде они имели по четыре заряженных тяжёлых арбалета, взводимых кранекином, что позволило им в течение восьми секунд выдать 72 чрезвычайно убойных выстрела (не мушкет, конечно, но всё же). А потом уже спуститься и добить выживших. Рене был в хороших доспехах, и арбалетные болты его не взяли. Он просто свалился с коня, поэтому его добили, приласкав двуручными люцернскими молотами в несколько рук. А потом забрали всё ценное, имитировав ограбление, и ушли. Причём проконтролировав даже тех, кто вроде бы был уже убит ударом стилета в глаз. От греха подальше. Такое поведение было не типично для обычных грабителей, но рисковать Джан Батиста не хотел, как и этот отряд спецназа. Первый в мире.


[Закрыть].

Трагично? Без всякого сомнения. Однако бумаги на владение акциями Персидской компании, переданные графу Прованса, также пропали. А он сам погиб вместе со своими людьми.

Беспокойное время. Беспокойные дела.

Иоанн ведь не собирался на самом деле платить за приобретение этих фиктивных титулов. Ему требовалось просто избавиться от гипотетических конкурентов и сосредоточить в своих руках все права на правление в землях поздней Византии и государств Крестоносцев. Ну и обкатать отряд спецназа требовалось перед большим делом. Не зря же он его столько лет готовил. Пора было выходить им на оперативный простор.

Часть 2. Дипломатия кувалды

Правильно! Найти консенсус, и ногами его, ногами!

Алексей Феофилактович, к/ф «Ширли-Мырли»

Глава 1

1478 год, 21 апреля, Нарва

Даниил Холмский выехал ещё зимой в Псков[41]41
  После провозглашения Иоанна Василевсом в 1477 году Псков добровольно вошёл в состав королевства Русь, чем выторговал себе особое положение, оказавшись вне королевского домена.


[Закрыть], где ближе к Рождеству стала готовиться военная операция.

Сразу после покушения всё и завертелось.

Нападающие тогда не ушли. Их охрана положила прямо во дворце. Всех. Сначала заблокировала до выяснения. А потом, когда те попытались прорываться, тупо переколола.

Иоанн, конечно, был этим крайне недоволен. Компания ведь знатная подобралась. Кое-какие бояре и представители латинского духовенства под предводительством духовника супруги. Тот ещё коктейль. И было бы очень недурно их всех поспрашивать. Да с пристрастием. Да запихнув при том им в задницу молотковый паяльник раскалённый. Но, увы, свидетелей не осталось. А сам Родриго Борджиа не только не попытался бежать, но и прискакал во дворец и чуть ли не на коленях умолял простить его за то, что недоглядел за своими людьми.

Странный поступок.

В любом случае, резать посольство было нельзя. Так грубо нарушать нормы международного права Иоанн не желал. Не потому, что не мог. Нет. А потому что ему всё одно со Святым Престолом ещё дела вести. И с католиками. Так что рубить с плеча он не хотел. Тем более что до конца не знал, кто конкретно заказал этот переворот. И совершенно не обязательно это Папа. Может быть, королевская семья Кастилии и Арагона, которые задумали провернуть какую-то комбинацию со своим незаконнорождённым родственником из Неаполя. Или сам Луи французский. Или ещё кто. Вариантов было много, начиная от каких-то сепаратистов при Святом Престоле и заканчивая Императором Священной Римской Империи. В этом вопросе прежде требовалось разобраться и не пороть горячку.

Вся миссия Борджиа была собрана и отправлена из Руси куда подальше с самым наибольшим ускорением из возможных. Чуть ли не бегом. С обещанием на кол посадить тех, кто решит задержаться. И всем людям, что в ней числились, было строго-настрого запрещено впредь пересекать границу Руси под страхом немедленной смертной казни, для чего был составлен бюллетень в который включался не только поимённый список участников посольства, но и на каждого давался устный портрет в мельчайших деталях.

С Элеонорой Иоанн также имел серьёзный разговор. Да, она божилась и клялась, что ни сном ни духом относительно заговора. Однако король ей не верил. Пытать её не стал, как и отдавать в руки палачей для допросов. Но отношения их охладились донельзя. Настолько, что он отстранил её от воспитания детей и разрешил видеть их исключительно в его присутствии.

Сыну уже было три года, поэтому в грудном вскармливании он не нуждался. А время он и так больше проводил с кормилицей да воспитателями. Дочь же и того старше. Да, ей бы не помешало общение с матерью, но Иоанн более не доверял Элеоноре, посадив ту под домашний арест со строгим контролем всей переписки и общения.

Свою систему безопасности он тоже пересмотрел.

Нападающие ведь убили секретаря и двух ветеранов, что дежурили в приёмной. Просто толпой набились и в нужный момент ринулись на них с кинжалами. Те просто ничего не успели сделать.

Было введено ограничение – в покои короля могут пройти группы не более пяти человек. При этом в приёмной теперь дежурило не два, а четыре ветерана и не в удобной, красивой одежде, а в латах. Благо, что трофейное снаряжение кое-какое имелось.

Не очень крутые последствия, особенно в плане безопасности, но принимать более суровые меры Иоанн не имел возможности. Страна ведь до сих пор управлялась им в ручном режиме, из-за чего к нему ежедневно валили толпы людей по самым разным вопросам, как чиновники, так и просто уважаемые персоналии. И пока он не вырастит нормальный аппарат чиновников – это неискоренимо.

Так что как-то так.

Итак, Нарва.

Даниил Холмский начал готовиться к походу сразу после экстрадиции посольства Святого Престола. Цель, которую перед ним ставил Иоанн, была простой. Нужно было убедить Ливонию в серьёзности намерений Руси и в её возможности добиться своего силой. Папа, конечно, молодец. Но Папа далеко, а Иоанн близко, и у него ВОТ такие кулаки.

Так что Даниилу требовалось взять Нарву – небольшую, но вполне приличную каменную крепость, каковых в Ливонии имелось изрядно. Ведь на что рассчитывал ландмейстер? На то, что Иоанн во время своего Литовского похода 1476 года не брал каменные крепости. А значит, не мог. Иначе бы он под Вильно так долго не стоял и к подходу Казимира столицу его Литовскую уже взял бы и разграбил.

И в этой логике был смысл. Потому что у Иоанна в 1476 году не было подходящей артиллерии. Не было. Тогда. А теперь она появилась.

Нормальное длинноствольное ломовое орудие люди короля отлить пока не сумели[42]42
  Стенки мощных орудий должны выдерживать большое давление при усиленном заряде. А мастера Иоанна смогли более-менее разобраться только с относительно лёгкими орудиями, дабы уменьшить количество трещин.


[Закрыть], зато справились с изготовлением бомбард[43]43
  Ставка на бомбарды была сделана из-за того, что у них была очень низкая удельная нагрузка в стволе, то есть орудие это было малотребовательно к качеству литья и микротрещинам, образующимся при остывании металла.


[Закрыть]. Обычных для эпохи бомбард. Из бронзы и вполне приличного качества.

При весе в двадцать тонн она стреляла каменным ядром в двести килограмм. В принципе – перетяжелённая. При такой массе можно было сделать снаряд больше килограмм на сто. Но Иоанн решил сделать ставку на более толстые стенки, чтобы оружие жило как можно дольше.

К Нарве эта «бабаха» прибыла не по обычаям эпохи – с целым табуном лошадей, да толпой обслуги, а на канонерской лодке. Специально построенном крепком струге, на которой её водрузили, ориентировав прямо по курсу.

Наведение по вертикали осуществлялось креном струга посредством специальных гирь, которые тупо переносили вручную. А по горизонтали – разворотом этого кораблика. Учитывая, что стрелять требовалось не белке в глаз, а по огромным мишеням вроде крепостей, – вполне годное решение. Для заряжания же применялась специальная лебёдка с кран-балкой, позволяющая не руками нянчиться с тяжеленным ядром, из-за чего в сочетании с картузами раздельного заряжания перезарядка бомбарды происходила довольно быстро. По тем временам так и вообще – мгновенно, потому как оно могло стрелять каждые пятнадцать минут.

Ядра Иоанн повелел не вытёсывать из известняка, а отливать из смеси песка и извести, которые в специальной форме уплотняли трамбовкой и вибрацией. А потом им давали схватиться и укрепиться. На выходе через три месяца получалось по прочности что-то в духе кирпича. Тёсаные ядра выходили не сильно крепче из-за природных микротрещин в камне и неоднородных включений, так что в целом литые «шарики» вполне достойно их замещали. Тем более что стены из бомбард не пробивали, а проламывали, как и из иных ломовых орудий.

Суть была в чём?

Брали, допустим, требушет и метали им каменные ядра в плюс-минус один участок стены. Они, понятное дело, ничего там не пробивали, но каждое попадание расшатывало кладку. И так происходило до тех пор, пока стена не обрушивалась целым фрагментом. Ведь осаждающим требовалось не столько дырок в стене накрутить, сколько обеспечить обрушение участка, через который пехота смогла бы это укрепление штурмовать. Так что требовалось передать на стену как можно больше энергии при для её методичного расшатывания.

Понятное дело, что это требовалось не всегда. Бомбарды стреляли такими увесистыми булыжниками, что для большинства типичных средневековых стен хватало «одной таблетки». Эти огромные каменные ядра пробивали их с первой подачи, обрушая приличный участок. Так было при осаде османами Константинополя в 1453 году. Так было при триумфальном движении войск Ивана IV по Ливонии в XVI веке. Так было на очень многих осадах в Европе XV–XVI веков. Да даже во времена Вобана и его наследников, в XVII–XVIII веках, ломовые орудия подводились к толстенной крепостной стене новых мощных крепостей и занимались тем, что расшатывали и проламывали эти монолиты. Ведь на пролом новых стен многометровой толщины теперь требовалось по 100–300 и более выстрелов мощных ломовых орудий.

Понятное дело, что возиться с бомбардами и каменными ядрами Иоанн не сильно жаждал. Однако для чугунных ядер сопоставимой энергии требовались орудия со значительно более высокой нагрузкой на стенку ствола. А их ему отлить пока не могли. Так что за неимением гербовой он писал на той бумаге, каковая под рукой имелась. Как, впрочем, и все в этом мире…

Ивангорода ещё не было. Его Иван III в оригинальной истории должен был основать лишь в 1492 году. Но тут данный правитель уже к 1478 году был мёртв, а его сын держался совсем иных целей. Так что Нарва стояла одиноко на левом берегу одноимённой реки.

Даниил всю свою рать посадил на лодки да струги, а потому сумел от Пскова спуститься сразу, как вода очистилась ото льда. Однако для защитников Нарвы это не стало сюрпризом. Шпионов хватало. Так что они готовились, запасаясь продовольствием и военными припасами.

Что из себя представляла Нарва в 1478 году?

Классический небольшой средневековый город совершенно европейского типа. В его сердце стоял каменный замок, построенный в 1345–1346 годах. Высокие тонкие стены прекрасно подходили для защиты от обычных механических метательных машин и штурмующей по приставным лестницам пехоты. Но вот для противодействия артиллерии стены совсем не годились. Да и на них её не поставишь – уж очень узкие боевые площадки, то есть отстреливаться толком защитникам было не из чего. Только гаковницы, аркебузы да прочая мелочь, которая далее двухсот-трёхсот метров попросту не стреляла. Даже «в ту степь».

А вокруг замка – посад. Совершенно, кстати, беззащитный, потому что внешнюю стену начали строить в оригинальной истории только в самом конце XV века, завершив в начале XVI. Домики стояли открыто, обступая высокие стены замка со всех сторон.

Даниил совершал эту вылазку с небольшим отрядом, из-за чего в Ливонии никто всерьёз этот поход не воспринимал. Ландмейстер посчитал, что Иоанн хочет припугнуть его. Не более. Но на то и был расчёт короля, поэтому он и отправил туда всего один пехотный полк. А с ними роту королевских мушкетёров и две батареи фальконетов в качестве усиления. Ну и бомбарду «Ласточку» на канонерской лодке.

Появление русских войск не вызвало никакой паники среди горожан. Они загодя знали о выступлении Даниила, поэтому либо укрылись в замке, либо покинули посад, удалившись в иные края. Причём сам посад оказался тщательно очищен от всех ценных предметов, то есть грабить там было нечего.

Холмского же это никак не смутило. Он спокойно высадился. Поставил укреплённый лагерь на левом берегу Нарвы и отдал приказ канонерской лодке начинать обстрел.

Бомбарда на ней была установлена таким образом, что, подтопив корму струга, могла задираться на сорок пять градусов. Это позволяло ей стрелять на шестьсот сорок семь метров. Примерно. При полном заряде.

Стены замка находились довольно высоко над водой, поэтому канонерская лодка, подойдя на две сотни метров, этот манёвр и совершила. Присела на «попку». А потом…

БА-БАХ!

Гулким эхом грохот пролетел над рекой, окутав воду перед канонерской лодкой клубами порохового дыма. От отдачи сама лодка подалась назад с немалым ускорением. А огромное каменное ядро, вылетев из ствола, с брызгами каменной крошки попало в стену южного флигеля. И не просто так, а проломив там немалую дырку. Жаль, что слишком высоко над землёй. Но и это было достаточно веско, чтобы в замке все такой гостинец заметили и резко засуетились.

Иметь дело с ТАКИМИ аргументами они не хотели и не были готовы. И когда канонерская лодка, перезарядившись, вновь стала подгребать ближе, открыли огонь из всего подряд. Из-за чего река буквально вскипела от фонтанов и фонтанчиков. В основном с недолётом или сильным недолётом. Но хватало и тех «подарков», что падали с накрытием, и даже тех, что попадали. Однако это никак не остановило канонерскую лодку, и она, прицелившись, жахнула вновь. И опять в южный флигель. Только уже ниже и правее. Отчего рухнула целая секция стены, расшатанная предыдущим попаданием.

Пролом готов! На всё про всё – четверть часа, совершенно невероятная скорость по тем временам.

Следующие восемь выстрелов «Ласточки» обрушились на центральную часть южной стены, образовав там тоже пролом. Только пошире. И только после этого бомбарда замолчала.

– Пошли! – скомандовал Холмский, и пехотный полк ринулся на приступ.

Но ничего не вышло.

Южная стена стояла на очень крутом склоне, из-за чего пехота полка не сумела быстро его преодолеть. Не помогли даже штурмовые лестницы, которые они привезли из Пскова.

Защитники, как увидели приступ, так и полезли на стены да в проход. И ну палить из всего, что у них есть. Болезненным шквалом ударили эти гаковницы да аркебузы с тюфяками, положив добрые две сотни пикинёров. Те с бердышами наперевес ринулись в пролом впереди всего полка.

От этой неудачи Холмский аж побледнел, а на его лбу выступил холодный пот. Напортачить очень не хотелось. Всё-таки это его первая серьёзная самостоятельная военная операция. А тут – две сотни легло. Да, не всех насмерть. Да, часть удастся поднять, но…

Он продолжил обстрел из «Ласточки» этих укреплений, находясь со своей пехотой на дистанции рывка, чтобы защитники были вынуждены оставаться на стенах. А также подкатил поближе фальконеты. И начал долбить «со всех стволов», стараясь как можно сильнее потрепать защитников.

Ближе к вечеру, имитировав ещё с дюжину штурмов, он решился поставить окончательную точку в этом сражении. Южной стены практически не существовало. Бомбарда её в значительной степени обрушила. Во всяком случае, в центре и на востоке.

Защитники же, измождённые этим обстрелом и нервозными демонстрациями штурмов, едва не валились с ног. Своим-то Даниил давал отдыхать. И даже накормил горячим обедом. Да и потери у гарнизона Нарвы были очень существенные. Бомбарда и фальконеты давали о себе знать, уверенно перестреливая ту артиллерию, что была в городе.

И вот в районе семи вечера начался новый штурм.

В этот раз вперёд пошли аркебузиры. И выйдя на дистанцию действительного огня, начали обстрел. А все оставшиеся пикинёры, сведённые в штурмовую колонну, под прикрытием этого обстрела, пошли вперёд. Когда же до стены пикинёрам оставалось меньше десяти шагов, аркебузиры сделали последний залп, примкнули штыки и ринулись в атаку.