Текст книги "Т-34. Крепость на колесах"

Говорил он на своем медленном и резаном немецком, но девушка его, похоже, вполне поняла. И лицо ее перекосилось. А потом она бросилась на Хромова с такой яростью, что он едва успел ее перехватить.

– Вы! Вы! – он сжимал ей кисти рук, а она билась, стараясь дотянуться ногтями до его лица. – Вы его убили!

Селиверстов, которому, похоже, моментально надоело происходящее, решил вопрос быстро и радикально. Спокойно встал, зачерпнул из стоящего в углу бака ковш холодной воды и вылил его на голову пленной. Та аж взвизгнула от неожиданности, и ее боевой задор разом пропал.

– Слушай, организм, – почти ласково сказал разведчик, украв, хоть и не совсем к месту, фразу у Сергея. – Не будь дурой. А то старшой придумает тебе какую-нибудь особо страшную казнь. У него на гадости фантазия богатая и нездоровая.

– Я тебе это еще припомню, – негромко пообещал ему Сергей и, перейдя на немецкий, добавил: – Можно, к примеру, скормить тебя медведям-людоедам. Это специальная порода была выведена еще к вторжению Наполеона[32]32
  Весьма живучая легенда. Слухи о них появляются с завидной регулярностью, фактически каждый раз после того, когда к нам в очередной раз приходят «цивилизованные» европейцы, дабы получить в морду.


[Закрыть]. Они его армию и сожрали, кстати… И они все еще встречаются в наших лесах, одного я вчера сам видел.

Закон бытия: чем бредовее утверждение, тем легче в него верят. Главное, морду кирпичом сделать. Последнее Сергей научился изображать еще на экзаменах – настоящему студенту все по плечу. И немка ему, похоже, поверила. Глаза, во всяком случае, выпучила очень убедительно. Наверное, пропаганда у фрицев работала качественно, заставляя поверить в любую гадость про русских. Ильвес, видя это, с заметным усилием удержался от смеха, встал, подошел к ней и ободряюще похлопал по плечу:

– Да не переживай ты так. Будешь говорить – не съедят.

– Ага, только покусают, – фыркнул Сергей, отпуская разом переставшую брыкаться девушку. – Значит, так. Папашу твоего никто сюда не звал. Да, мы варвары. У нас, помнится, кто-то из поэтов хотел вас всех зажарить и съесть[33]33
  А. Блок. «Скифы».


[Закрыть]. Так что мы – варвары. А он – урод. Поэтому или ты с нами сотрудничаешь, или последуешь за ним. Выбор за тобой. Даю минуту. Время пошло. Шнелль![34]34
  Быстро! (нем.)


[Закрыть]

Ну что же, заговорила. Все те же доброе слово и пистолет… Впрочем, на этот раз результат, как ни странно, стоил затраченных усилий. Во всяком случае, теоретически.

Итак, Лаура Дитрих. Фамилия как у знаменитой актрисы, но ни разу не родственница. Впрочем, в Германии Дитрихов не то чтобы как собак нерезаных, однако же хватает. Дочь того самого толстого майора, который успел поднять тревогу и едва не завалил им все дело.

Майор, не то чтобы убежденный наци, а, скорее, идейный карьерист, не без основания предполагал, что в смутные времена большой войны проще всего добиться успеха в армии. Естественно, когда война победоносная. Поэтому он не торопился с принятием решения, но после того, как немецкие войска асфальтовым катком прошлись по Европе, решил действовать. Тем более что СССР в военном отношении считался куда слабей французов. И потому Лаура, пройдя ускоренные курсы, оказалась при штабе, под крылом папочки. На плечах ее теперь красовались погоны ефрейтора, а занятие было самое что ни на есть скучное – бумаги перепечатывать. В общем, обычный делопроизводитель, только в форме.

До этого момента рассказ выглядел не то чтобы скучно – бесполезно. А вот потом… Те, кто занимается документами, наверное, самые информированные люди в армии. Круче их разве что связисты, и то не всегда.

Итак, в один далеко не прекрасный день в штаб вломились бешеные русские. Пуля же, как известно, не знает, что старший по званию имеет привилегии. А может, и знает, фон Бок же остался жив, хотя, с точки зрения немца, еще неизвестно, что лучше – пасть в бою или угодить в плен к русским варварам. Во всяком случае, пропаганда утверждала, что второе даже ужаснее…

И вот результат – отправился генерал Шталекер разгребать ситуацию, потащив за собой не только солдат (как оказалось, в совершенно недостаточном количестве), но и штабных работников, включая фроляйн Дитрих и ее отца. А почему отправился в такой спешке? Да потому, что сверху заверещал лично Гитлер, заявивший, что не потерпит, не допустит и еще много чего «не». А главное, что новому командующему группой армий «Центр» предписывалось и самому прибыть на место событий, дабы лично проконтролировать, как идет расследование и какие меры предпринимаются. Был, правда, маленький нюанс: командующего пока не назначили, ну да когда это Гитлера волновали такие мелочи? Вот и крутился генерал, словно уж на сковородке, аккурат до тех пор, как его забросали гранатами.

И вот самое интересное. Буквально за час до появления русских очень многое встало наконец на свои места. Появился новый командующий, и стал им Гудериан. Не то чтобы генерал-полковник был гением, но по сравнению с большинством действующих на этом направлении и владеющих обстановкой он сиял яркой звездой. Хотя бы благодаря реальным успехам и немалой популярности среди танкистов. Да и вниманием журналистов не был обделен, чего уж.

А раз уж он назначен командовать – значит, прибудет, вне зависимости от того, что за бардак тут снова учинили. Приказ фюрера – это вам не кот нагадил. Будет его Гудериан выполнять, никуда не денется. И целью он выглядел просто ух какой соблазнительной!

Умом-то Хромов понимал, что улетевший к красным фон Бок в этих водах самая информированная щука. Но вот незадача, среднеразвитому русскому человеку его фамилия мало что говорила. Все же когда история переписывается по семь раз на дню, многое в человеческом восприятии меняется до неузнаваемости. А кое-что и вовсе будто бы выпадает. Сам Хромов знал об этом фельдмаршале больше других, но лишь потому, что у него в школе учитель истории был «повернут» на войне и давал своим ученикам намного больше коллег. И то фон Бок оставался в сознании проходной фигурой. Долго топтался у Брестской крепости, провалил наступление на Москву, после чего напрочь исчез из активных событий. И, в общем-то, все. Ну, еще его происхождение, но здесь тоже заслуга того учителя, большинство же одногодков Сергея обо всем этом понятия не имело.

Гудериан – совсем другой коленкор. Сложно, конечно, сказать, реально он был крут, или его так подняли на гребень удача и небрезгливая пресса, но, если попросить назвать трех лучших немецких полководцев той войны, большинство обывателей отечественного разлива тут же, не задумываясь, скажут: Манштейн, Роммель и Гудериан. Так что, может, это и впрямь стереотип, но ой как хотелось взять за жабры Быстроходного Гейнца[35]35
  Одно из прозвищ Гудериана.


[Закрыть].

А еще, это был реальный шанс изменить ход войны. Даже если Гудериан – медийная фигура с невеликой боевой ценностью (а вот в последнем Хромов сомневался), для ударной группировки потеря второго командующего за неделю ничем хорошим не кончится. Когда утеряна «голова», танковые части бесполезны. Собственно, с мехкорпусами Красной армии это уже произошло.

В свете этого получалось, что отвергнутая только что идея Хромова приобретала дополнительный аргумент в свою пользу. Хотя, конечно, риск… По чести говоря, она граничила с совсем уж откровенным хамством и пренебрежением к умственным способностям противника, но… Но ведь фрицы тоже так думают и не считают тех, кто бил их здесь уже дважды, идиотами! А стало быть, в их упорядоченные мозги не должна прийти мысль о том, что на станцию можно наведаться в третий раз.

Остаток вечера и половину ночи все трое обсасывали идею, что называется, со всех сторон. И по всему выходило, что шансы, пускай даже минимальные, у них есть. Вот только главным было внезапно появиться и быстро ударить, после чего так же шустро свалить. Час, максимум два. А Гудериан вряд ли будет здесь долго. Максимум появится, окинет все начальственным взором, скажет пару-тройку фраз и уберется куда подальше. Он человек занятой, дел и без разглядывания захолустного городишки хватает. И когда это все произойдет – вопрос открытый.

И вот здесь возникал самый интригующий момент – как отсечь появление большого немецкого босса заранее? Да не просто заранее, а так, чтобы успеть вывести свою технику на позиции. По всему выходило, что вариант всего один – радиоперехват. Если из него узнают о скором появлении Гудериана, то можно будет начинать действовать. Как минимум провести усиленную разведку. Если получится – здорово. Если нет… Если нет, то и хрен бы с ним, с Гудерианом. Они и так уже сделали куда больше, чем кто-либо мог ожидать. И с этим циничным решением согласились, в конце концов, все трое.

Весь следующий день они посвятили организации службы радиоперехвата в их отдельно взятом отряде. Честно говоря, помогли тут педантичность и перфекционизм самих немцев. Создавая бронепоезд, фрицы просто не могли оставить его без связи, что, собственно, выглядело вполне логичным решением. Одним из секретов побед вермахта над всеми подряд была достаточно четкая организация взаимодействия между частями, а это могла обеспечить только качественная связь. Неудивительно, что радиостанциям на своей бронетехнике немцы уделяли массу внимания, оставляя далеко позади себя не только СССР, как это принято считать, но и «цивилизованных» европейцев[36]36
  Действительно, по уровню оснащения бронетехники средствами связи немцы были впереди планеты всей. Практически все танки имели радиостанции. Для сравнения, в СССР до войны (точнее, до появления машин класса Т-34 и КВ, но даже эти танки, имея штатное место и штатного же члена экипажа, радиостанциями оснащались далеко не всегда, как, впрочем, и самолеты) они полагались только командирским танкам (легко узнать по поручневым антеннам на башнях). Но нынешние историки любят деликатно забывать, что в армиях Франции и Великобритании того периода положение с радиофикацией обстояло ничуть не лучше.


[Закрыть].

В бронепоезд они тоже впихнули радиостанцию. Даже две – основную и резервную, за что Сергей готов был сказать им большое человеческое спасибо. Плюс радиостанции на танках. Мощность у всего этого хозяйства была весьма посредственной, но и новым хозяевам не через Атлантику связь держать предполагалось. Да что там, они вообще ни с кем на связь выходить не должны были, наоборот – сидели тихонько, как мыши в норе, и слушали, что происходит вокруг. И слышали многое, благо стационарные установки немцев выдавали мощь изрядную и сигналы их принимались легко, с минимальными помехами.

Еще один плюс – тот факт, что среди людей Хромова нашлось аж семеро, с радио вполне знакомых. Вот так, радиостанций своих СССР производил откровенно мало, зато людей, худо-бедно разбирающихся в радиоделе, хватало. Здесь сказывались и хорошее, спасибо большевикам, образование, к сороковым годам обеспечившее не самой развитой стране приток ценных кадров во все сферы жизни, и массовая популяризация хай-тека. И радиолюбителей в стране хватало, так что справиться с радио было кому.

Однако самым главным сюрпризом оказалось иное. Хромов родился в информационный век и привык, что любое, важное, маловажное или даже совсем неважное сообщение должно защищаться от чужого взгляда. Так вот, здесь и сейчас немцы шифрами пользовались на удивление мало. И не потому, что не знали важности кодировки – в конце концов, еще в ту войну и использовали шифры, и жестоко нарывались на последствия их взлома[37]37
  Самая, пожалуй, известная история – крушение немецкого крейсера «Магдебург». Тогда русским водолазам удалось поднять со дна труп шифровальщика со всей документацией. Добровольно он выпрыгнул за борт или не совсем, история умалчивает. Так или иначе, Антанта получила немецкие коды, что позволило союзному флоту перехватить инициативу на море.


[Закрыть]. Но здесь они, похоже, и впрямь считали, что с недочеловеками церемониться нет смысла – все равно ничего не поймут. Так что, может, реально важные сообщения радисты Хромова, перехватив, и не могли прочитать, но стоящий в эфире треп с успехом перекрывал их потребность в информации. Несмотря на хваленую немецкую дисциплину, шла она потоком. Командир батальона распекал нерадивого подчиненного. Два радиста обменивались новостями и обсуждали какую-то штабную Гретхен. Летчик докладывал о том, что схлестнулся с русскими бомбардировщиками, словил порцию свинца и еле сумел уйти… В общем, и важная информация, и откровенный бред, требовалось лишь отделить зерна от плевел. Тот еще геморрой, конечно, однако же, в принципе, ничего невозможного в этом не было.

Первые сутки, вернее даже чуть больше, в эфире стоял полный хаос. Немцы все же иногда чересчур упорядоченны, и если что-то идет не так, как планировалось, а четких приказов нет, или впадают в ступор, или мечутся, как безголовые куры. Сейчас наблюдался именно второй вариант, когда никто и ничего толком не знает, а взять на себя ответственность за принятие решений банально опасаются. Как же, ведь приказа-то нет! Вот и верещали словно резаные… А потом все резко устаканилось.

Очевидно, кто-то на самом верху грозно рыкнул, ударил кулаком по столу и назначил главного по бардаку. И вот с этого момента началось веселье. При наличии четкой иерархии возможности немцев могут вызвать только зависть. Даже из того, что удалось понять на основе их любительского перехвата и столь же непрофессионального анализа, было ясно – фрицы решили зачистить окружающее пространство всерьез и качественно. И оставалось лишь цинично подумать о том, что идея насчет Кулакова и передачи ему большинства освобожденных заложников и трофеев должна себя оправдать. На них-то, любителей без практического опыта, немцы, частым гребнем прочесывающие окрестности, наткнутся в первую очередь. И большой партизанский отряд отведет подозрения от сидящих в засаде людей Хромова. Не слишком честно, разумеется, но и Кулаков, если не дурак, расклады понимать должен. Сообразит о последствиях – рванет прочь со всех ног, и пускай немцы гонятся по следу, уж его-то такая толпа оставит качественно. Ну а не сообразит – что же, значит, он плохой командир, и его отряд был обречен при любом раскладе.

Разговоров в эфире прибавилось изрядно. И, как ни странно, фильтровать их стало даже легче – немцы больше говорили по делу. Буквально к вечеру удалось понять, что немцы вышли на след отряда Кулакова, но тот все же оказался не дурак, сумев вывести людей вместе с пожитками и трофеями. Ушел болотами, да еще и засаду организовал. По нехватке опыта не слишком эффективную, правда, однако самые горячие немецкие головы она слегка отрезвила. Плюс, очень похоже, у немцев банально не хватало народу.

Как бы они ни пыжились, практически все силы им приходилось держать на фронте, который из-за связанного с потерей командующего нарушения управляемости проявил совершенно неожиданное для них стремление к стабилизации. А провал наступления, да и просто утрата темпа в преддверии зимы чреваты были серьезными проблемами, это немецкие генералы понимали хорошо. Так что резко снять с фронта пару дивизий и зачистить леса они сейчас попросту не могли, почему и вынуждены были ограничиться полумерами. Оттеснили партизан-самоучек в сторону от места событий и примерно через неделю успокоились наконец. Не из-за миролюбивости характера, естественно, а по причине исчерпания ресурсов. Ну не хватало им пока сил для контроля бескрайних российских просторов. И так уже размазали гарнизоны, словно масло по горбушке. Так что за неделю фрицы вроде как навели порядок и начали успокаиваться. И примерно тогда же появилась Большая Вражеская Шишка.

Ильвес примчался к обеду будто наскипидаренный. С утра была его очередь дежурить при радистах. В принципе, тех, кто на эту роль подходил, в группе всего двое и имелось – курсант-эстонец и Плахов, остальные слишком плохо знали немецкий. Но основная тяжесть легла именно на широкие плечи Томаса – штатный переводчик группы мучился дикими головными болями после контузии, подменяя напарника лишь на два-три часа в день. Была бы крайняя нужда – справился бы и дольше. Однако стоило посмотреть на его бледное, покрытое крупными каплями пота лицо (а именно таким оно спустя пару часов и становилось), как приходило понимание: человеку нужен постельный режим, а не умственное напряжение. И поэтому неудивительно, что в нужное время в нужном месте оказался именно курсант.

– Дождались, – хрипло выдохнул он.

– Рассказывай, – кивнул Хромов. Он сидел у стола и меланхолично надраивал СВТ – как оказалось, это занятие успокаивает нервы не хуже валерьянки. – И кто у рации?

– Я Плахова вызвал. Ничего, выдержит.

– Это хорошо. Рассказывай. Хотя нет, погоди…

Селиверстов примчался почти сразу. Вполне логичное решение – за две минуты ничего не изменится, так лучше подождать, чем говорить дважды. А уже после этого Ильвес объяснил расклады, и получались они достаточно интересными.

Если кратко, то некий чин распекал подчиненного, применяя для этого обороты, «неприемлемые для воспитанного человека, но распространенные в армейской среде». Под сенью родных осин это звучало бы как мат казарменный, обыкновенный, но у немцев наверняка есть своя терминология, отличная от принятой в «великом и могучем». Впрочем, тонкости лингвистики в данном случае штука маловажное, главное, как всегда, содержание. А вот оно как раз было весьма познавательным.

Герр оберст с чувством облаивал какого-то гауптмана за то, что тот, свинья этакая, опять пьяный. Что же, интернациональная проблема, наверное. И офицеры, чрезмерно снимающие стресс, наблюдаются в любой армии мира, особенно когда вокруг много стреляют. И также неудивительно, что любителя зеленого змия спровадили куда подальше, чтоб бед не натворил. А в тылу пускай хоть до смерти упьется, особых проблем это не доставит. Да и если человек пьет, это не значит, что он ни на что не способен. И даже в этом случае хотя бы будет начальству на ком раздражение срывать, оставив в покое более дельных офицеров. Логика нехитрая и вполне интернациональная.

А вот дальше становилось интереснее. Немецкий подполковник брызгал слюнями и писал кипятком, распекая в очередной раз попавшегося на шнапсе алконавта. И прозвучала в его речи фраза о том, что если какой-нибудь урод завтра опозорит его, оберста, перед командованием, то прежде чем слететь с должности он еще успеет отправить этого «кого-нибудь» в штрафную роту. В общем, нормальные действия нормального командира по отношению к слабому звену, дабы накрутить тому хвост и обезопасить собственную задницу. И ответ фрицевского капитана тоже вполне соответсвующий ситуации. Что он понял, осознал, завтра будет в полном адеквате… Только звучало это, по словам курсанта, как-то неубедительно. Так что ситуация как мир старая и для любой армии рядовая. Все так, если бы не одно «но».

Полковник – не фельдмаршал, но чин все равно немаленький. И вряд ли будет трепетать перед кем-нибудь в звании ниже генерала. Выводы? Прибывает какой-то очень высокий чин, причем не сторонний, но и непосредственное начальство, которое и без того в курсе, где и кто шнапс потребляет. Или Гудериан, или кто-нибудь сравнимого калибра. И завтра будет здесь. Ай-ай, как весело!

– Тоомас…

– Старшой, ты научился наконец произносить мое имя правильно?

– Возрадуйся, смертный, это тебе в счет особых заслуг. В общем, слушай эфир, как доктор сердце симпатичной блондинки. Крепко прижимаясь ухом, хе-хе… Мы должны понять, когда и где появится наш… клиент. И готовимся. Завтра выходим.

– Всей бандой?

– Ты, я, Селиверстов и фроляйн Дитрих.

– Она-то нам зачем?

– Ты Гудериана в лицо знаешь? Вот и я не знаю. Фото видел, конечно (тут он умолчал, что видел в своем времени, в интернете), но на таком расстоянии толку-то с него. А эта дурочка проболталась, что видела его вживую. Опознать поможет – лично я не хочу рисковать, чтобы положить штабного хлыща, чья единственная заслуга – умение громко зиговать.

– Что делать?

– Орать здравицу своему долбаному фюреру.

– Но как мы до него доберемся?

– Никак. Зачем нам лишний шум? Отстреляемся издали, – Сергей ласково погладил уже заметно потертый, зато лежащий в руке как влитой приклад винтовки, – и тихонько свалим.

Ильвес проследил за его руками и внезапно улыбнулся:

– А ты знаешь, старшой, мне эта идея даже в голову не пришла.

– Я вообще умею мыслить нестандартно, – Хромов едва удержался от того, чтобы скривиться. В самом деле, ему мысль грохнуть «клиента» с безопасного расстояния казалась вполне естественной. Циничное время, когда решать споры таким образом было нормой, началось после убийства Кеннеди и не собиралось заканчиваться. А здесь большинство о подобном и не подумало бы. Курсант наверняка уже прикидывал замысел войсковой операции с лихой танковой атакой и штурмом населенного пункта. Не-ет, ребята, так рисковать шкурой ради какого-то, пускай даже очень важного бронеганса – не наш метод. Десяток истраченных пуль обойдутся дешевле.

– Я уже понял, старшой. Но девчонка не умеет ходить так, как мы.

– В одну сторону дорогу выдержит, а дальше… Возвращаться ей не обязательно.

Вечером случилось то, о чем Сергей даже не подумал бы. Вполне полноценный бунт. Кто уж проболтался о предстоящей операции, Хромов так и не узнал. Все клялись и божились, что держали язык за зубами. Но информация – она как тосол, ухитряется протечь даже через кажущийся монолитным барьер. Небось, кто-нибудь из радистов ляпнул, не подумавши. И вот, разгребайте последствия.

Они как раз собирались выходить. Проверяли снаряжение, подгоняли ремни… Все это давно вошло в привычку. Тело работало «на автомате», и вроде бы в лишних проверках уже не было нужды, однако же – делали. Может, это и неплохо. Немка сидела тут же, на пеньке, и дулась – ей участие в походе явно не нравилось. Но тут уж мнение пленной интересовало разведчиков менее всего. Так что вот он, рюкзак, вот сапоги, русские, хромовые. Легкие и прочные, как нельзя лучше заменившие не выдержавшую здешних дорог, практически расползшуюся по швам форменную обувку немецкого образца. Обувай – и вперед! Конечно, зарядивший недавно и закончившийся всего-то с полчаса как нудный осенний дождик служил не лучшей приправой к намечающемуся приключению, однако трофейные плащи имелись у всех, да и этот дождь… Тучи редкие, в разрывами, с утра раз пять уж начинался и так же быстро заканчивался. Ерунда, справятся. И тут примчался часовой.

– Командир! Там такое!

– Что, второе пришествие Христа? – лениво поинтересовался Хромов, извлекая обойму вальтера, придирчиво ее осматривая и с негромким щелчком вгоняя на место. – Ты говори, говори. Даже интересно, каких мухоморов ты переел.

Парень болтался вместе с ними уже не первый месяц и к шуткам Хромова успел привыкнуть. Как и большинство товарищей, считал их тупыми, но, в общем-то, не обижался. Должны же быть у человека недостатки, и конкретно эта слабость командира далеко не самая неприятная. Да и конкретно эту присказку слышал не раз. Так что суть процесса кулинарного использования мухоморов он уточнять не стал и перешел к делу, толково обрисовав ситуацию. Неприятную, кстати, хотя и не смертельную.

Бузу, как оказалось, затеяли те самые орлы, которые ранее находились у немцев в заложниках и которых Ильвес с Селиверстовым отобрали для пополнения малость истаявшего в боях экипажа бронепоезда. Три десятка человек, и отбирали их в основном по физическим кондициям. Похоже, зря, стоило бы обратить внимание, в первую очередь, на количество мозгов в головах. Но, увы, Хромов заниматься этим не стал, в спешке переложив заботу на плечи товарищей. И, как оказалось, напрасно.

Хотя, по чести говоря, и сам бы мог лопухнуться, самокритично думал он, глядя на бодро шагающую к ним группу людей. В конце концов, опыта сортировки людей у него тоже немного. Тем более когда они растеряны, подавлены, устали и оттого сливаются в одну серую, безликую массу. Зато уж сейчас…

Он с интересом смотрел на идущих в его сторону умников. Восемь человек… Что же, остальные оказались или умнее, или просто осторожнее. Все как один новички – логично и правильно, старожилы, прошедшие вместе несколько боев – это уже подразделение, ощутившее и радость побед, и горечь от смерти товарищей, осознавшее чувство локтя и чуть свысока глядящее на новичков. Эти же – никто, и звать их никак. Во всяком случае, в успевшем сложиться негласном, но оттого не менее строгом табеле о рангах.

Правда, и те, кто открыто не примкнул к недовольным, никуда не делись. Просто держались чуть поодаль, и, скорее всего, поддержат тех, кто окажется сильнее. Кто именно победит, если конфликт выйдет за рамки взаимной вежливости, Хромов ничуть не сомневался, но все равно неприятно. Остальные же, успевшие повоевать под его началом, очевидно, просто решили понаблюдать за бесплатным цирком. Хотя оружие у них, разумеется, было при себе – не идиоты, чай, ложиться спать с винтовкой уже вбито на уровень рефлексов.

Предводителем у недовольных был высокий, крупный мужик лет сорока или пятидесяти, точнее сказать не получалось, в истрепанном пиджаке и таких же потерявших лоск брюках. Очевидно, во времена оны это был достаточно приличный, дорогой костюм, но война к вещам безжалостна. Рубашка, кстати, тоже давненько потеряла изначальную белизну, приобретя взамен цвет дорожной пыли. А вот сапоги хорошие, явно из трофейных – немецкие, с узкими голенищами. На голове не лысина, а, скорее, капитально поредевшая растительность. Настолько поредевшая, что кожа поблескивала.

И еще от внимательного взгляда Хромова не укрылось, что одежда сидела на этом человеке вроде бы привычно, но в то же время мешковато. Очень похоже, этот умник не так давно сбросил приличное количество килограммов. Неудивительно, учитывая, из какой задницы его выдернули, однако же стоило представить этого умника с поправкой на потерянные килограммы – и выходило, что лишним весом он страдал капитально. Что тоже о многом говорило.

– Ну, и что вам надо? – лениво поинтересовался Сергей, не удосужившись даже встать из-за стола, на котором разложил оружие. Разве что повернулся, чтобы удобнее было разговаривать. Его парни вели себя точно так же, последовав примеру командира. – Только быстро, у меня времени нет.

– Вы куда собрались?

– Не ваше дело, – Сергей окинул взглядом собеседника, отметив, что винтовки при нем нет, а ведь их выдавали новичкам поголовно. Зато на ремне кобура с наганом. Которые, кстати, не выдавали. Интересно, у кого спер? Висит, правда, бездарно, враз оружие, прикрытое полой мятого пиджака, не выхватишь. – И вообще, с какого перепугу вы не работаете? Сержант, вам их занять нечем?

– Отказались слушать, – пробасил невысокий крепыш из основного состава. Этот парень с монголоидными чертами лица, до армии охотник из какого-то медвежьего угла в Сибири, отменно стрелял, но людьми командовать толком не умел. И кубари в петлицах ему выдали как раз за отличную стрельбу. В остальном же ему и ефрейтора было бы много. Не справился. Что же, бывает. И винить некого, кроме самого себя. Не того командовать поставил.

Откровенно говоря, Крылов был бы в их предприятии наиболее подходящим кандидатом в стрелки. Прирожденный снайпер, безо всякой оптики выбивающий сто из ста. Но, увы, в последнем бою получил пулю в мякоть ноги. Ничего опасного, но для марш-броска сейчас непригоден совершенно. Ладно, пусть учится командовать, раз уж карта легла.

– Так надо было отправить на гауптвахту. Эх, Крылов, учить тебя и учить. А вы что встали? Всем по наряду, у нас вон нужник не выкопан.

– Да ты…

– По два наряда, – полгода назад Сергей и подумать бы не мог о том, что сможет вот так, безразличным голосом, командовать. Прямо умер в нем прапорщик. Однако на того, кто претендовал на место руководителя мятежа, это не произвело впечатления.

– Ты что себе позволяешь, мальчишка!

Хромов встал, широко улыбнулся, перехватил стоящую рядом СВТ и, благо дистанция позволяла, тут же коротким, слитным движением врезал собеседнику прикладом в челюсть. Получилось вполне неплохо, уроки Громова даром не пропали. Только ноги бузотера мелькнули в воздухе, и покатилось упитанное тулово в кусты.

– Крылов. Этого – на «губу». Пускай малость посидит да о своем поведении хорошенько подумает. – И, посмотрев на опешивших от быстроты и жестокости расправы людей, рявкнул: – Разойдись, макаки!

Крылов сноровисто подхватил ушибленного, похоже, так и не сообразившего, что произошло. Рывком поставил на ноги, выдернул из его кобуры наган и без особых усилий поволок едва переставляющее ноги тулово к вырытой на отшибе землянке. Откровенно говоря, как таковой гауптвахты у них не было, но конкретно это помещение было уговорено в таком качестве, случись нужда, использовать. К примеру, в последние дни там держали пленную немку. Проследив за ними равнодушным взглядом, Хромов развернулся, успел заметить в руках Ильвеса и Селиверстова пистолеты, отрицательно покачал головой. Стволы исчезли как по волшебству, но не приходилось сомневаться: случись нужда, их живо извлекут на свет божий. И применят – война приучила этих людей стрелять не задумываясь.

– Э-э… Товарищ командир.

– Ну, чего еще? – Сергей плюхнулся на еще не успевшую остыть скамью. Вновь повернулся к пришедшим. – Или вам двух нарядов на копку сортира мало?

– Товарищ командир, – этот человек был похож на типичного интеллигента. Худощавый, аккуратный, даже в очочках. И, судя по всему, имел в голове мозги, а значит, был куда опаснее получившего свое здоровяка. – Мы все-таки хотели бы выяснить. Нам стало известно, что вы хотите опять что-то учинить. И подвергнуть наши жизни опасности.

– Не понял, – Хромов и впрямь был удивлен. В самом деле, такие слова ожидаемы от американца из одного с ним времени. Но здесь и сейчас… Неожиданная фраза, абсолютно. – Вы у нас кто вообще?

«Вообще» оказалось учителем химии из местной школы. Отоваренный прикладом – какой-то чиновник по вопросам снабжения городского уровня. Шестерка при власти, в общем, отсюда и привычка хамить. Не успел перестроиться под новые реалии, бывает. Или резкое изменение статуса несколько раз за последние дни сбило ориентиры. Такое Хромов в последнее время наблюдал не раз. Вот и понесло Остапа… Впрочем, хамов удар в морду приводит в чувство моментально. Проверено не раз, и нынешний случай не исключение. А попробовал бы Сергей с ним по-человечески поговорить, тот орал бы еще сильнее, ибо – дурак. А дураки вежливость принимают за слабость.

Присоединившихся к ним вооруженных (все еще) орлов переговорщик, очевидно, не счел нужным представлять. И так видно – просто люди двинули за своим бывшим начальником, которым толстяк, собственно, до недавнего времени и являлся. И сейчас они, судя по испуганным рожам, проклинали себя за это решение.

Но мозговой центр – этот химик, явно. Классический либерал конца девяностых, начала двухтысячных, если судить по поведению. И сформулировал мнение толпы он достаточно четко. Они бы желали отсидеться до прихода Красной армии. Вот так, не больше, не меньше. И это едва не вызвало у Сергея приступ нездорового хо– хота.

– Ага, ага, знакомо. Дронты должны выжить…

– Чего? – удивленно спросил из-за плеча Селиверстов.

– Да так, присказка, – усмехнулся Хромов. Не объяснять же абсолютно непосвященному человеку сюжеты мультхитов будущего[38]38
  «Ледниковый период», часть 1.


[Закрыть]. – Как считаешь, что с ними сделать?

– Да расстрелять их всех, как предателей и саботажников.

– Просто, дешево, сердито… Ну, если ты так думаешь…

Сергей щелкнул пальцами, и те, кто пришел с ним на бронепоезде, тоже защелкали в ответ. Затворами. Несостоявшиеся участники переворота в отдельно взятой части моментально сбились в кучу, сообразив, очевидно, что сделали глупость, решив покачать права, но Хромов, внезапно передумав, махнул рукой: