Текст книги "Довоенная книга"

Справили, называется

Есть номера, которые, когда высвечиваются, самое разумное – не отвечать. Вот на этот – точно не надо бы. Но деваться некуда – или сейчас ответишь, или потом все равно придется перезванивать. Потому что общая собственность – дело такое, бесконечное. То налоги какие-нибудь, то, не дай бог, капремонт, то что-то переоформить надо, и подпись твоя нужна как одного из собственников.

Самое обидное, что собственник ты только на бумаге, а время тратишь свое, настоящее. Шесть лет назад выписываться было особо некуда, поэтому решили, что пусть будет как есть, а так – конечно, она твоя, эта квартира, о чем речь, я же ушел, не ты.

Все как обычно – ни тебе здрасьте, ни как дела. Мне, говорит, помощь нужна.

Ну?

Тут начинается история. Ни с кем больше, конечно, такое произойти не может.

Вот, представляешь, говорит, я ехала из Архангельска, и в купе у меня соседи – папа с мальчиком. Мальчику двенадцать. И он какой-то совершенно несчастный, худющий, просто весь на просвет, а еще такой типаж, знаешь, северный, светлые волосы, весь какой-то ломкий…

Типаж, говорю, знаю, но ты держись ближе к делу.

Ну вот, он когда из купе вышел, я у отца спрашиваю, а он такой, знаешь, незамысловатый, но хороший, работяга, но не жлоб….

Попробуй еще ближе к делу, я в тебя верю, у тебя получится.

А? А, да. Ну, он говорит, это из-за болезни. Нейробластома. В Москву едем обследоваться, в Бурденко. Шанс есть. Но небольшой. Потому что поздно диагностировали, Архангельск же. Ты себе не представляешь, какой пацан. Вообще. Добрый, ласковый, в Деда Мороза верит в двенадцать лет. Ну, вру, не в Деда Мороза, а в Санта-Клауса, это же вот это поколение.

Ты полаконичнее не можешь? – спрашиваю.

Не перебивай. Ну, мы с ним подружились, пока ехали. Я все три прихлопа, два притопа изобразила, и он ко мне проникся. И спрашивает – а вы как будете Новый год встречать? Я говорю – как все, это же такой семейный праздник, все соберутся, друзья придут, я всякое вкусное приготовлю, песни будем петь. А у него обследование на четвертое января. И Новый год он будет в стационаре встречать. Вообще один, мамы нету, я не стала спрашивать, куда девалась, мало ли, а папе возвращаться надо, потому что работа, ты себе не представляешь, что такое этот Архангельск, там работы нету вообще, и люди…

Ладно, все понятно, но я здесь при чем?

При том… Я ему наврала, что вот мы с мужем, и папа с мамой, и друзья, и жратва вкусная. А он говорит – можно я тоже? Отец ему – ты что такое несешь? А я растерялась, и вообще, и говорю – да, конечно, и ты приходи, я тебя из больницы заберу, и мы все вместе встретим Новый год. Он аж засветился, ты знаешь…

Я знаю, что ты больная на всю голову. Дальше что?

Ну вот. Я решила – всех позову, и будет Новый год, и вкусное, и песни будем петь, и я пацана этого выцарапаю из больницы на вечер. Папа с мамой согласились прийти. И Маринка с Иваном. Вот я тебе звоню, потому что нужен муж.

Шестилетней, говорю, выдержки.

Неважно. Один вечер побудешь мужем, трудно тебе, что ли. Когда тебе понадобится, я тебе тоже жену изображу, без проблем.

Боже упаси, только не это. Про то, что это все афера, я молчу. Но что у людей свои планы бывают на этот день, ты никогда не слыхала?

Но тут же такое дело, говорит.

Понятно. Кто бы удивлялся. Когда своим что-то надо, мы и головы не повернем. Но с любой приблудной дворнягой будем носиться как с писаной торбой.

С другой стороны, какие уж такие особенные планы? Никаких, на самом деле, всех достоинств, что свои. Купил парадного коньяка, икры и хотел выключить телефон на этот вечер, собственно, все. Но, значит, не судьба, филантропией будем заниматься.

Подарок же нужен, говорю. Что дарят двенадцатилетним мальчикам? Гаджет какой-нибудь, наверное?

Это уже мама с папой застолбили, Маринка с Иваном дарят лего, а ты волоки книжку, что ли.

Типа про Винни-Пуха?

Пойди в книжный и выбери хорошую. Можно не все на меня взваливать?

Можно, говорю, особенно если ты прекратишь повышать голос.

Я еще даже не начинала.

Знаю, ценю. Что-то к столу надо?

Нет, всего полно, и Маринка с мамой еще притащат.

Все-таки Винни-Пух, думаю, есть у него, наверное, не совсем же они дикие там, в этом Архангельске. О, Архангельск, там есть море. Взял поэтому «Энциклопедию пиратов». На всякий случай коньяк еще прихватил с икрой, не пропадать же добру.

Пацан действительно смешной оказался. Он на нас на всех смотрел так, как будто мультик первый раз в жизни увидел. Ел плохо. Ну, это понятно. Зато, когда дело до подарков дошло, тут все обрыдались, конечно. Потом позвонили отцу его в Архангельск. Потом пели.

Все филантропы держались очень мужественно. Георгий Сергеевич, конечно, когда я ему на глаза попадался, смотрел на меня, как снайпер в прицел. А Галина Петровна с Маринкой – нормально, вполне душевно мы потрепались, даже изображать особо ничего не пришлось. Шесть лет все-таки прошло, и квартиру я ей оставил как честный человек. Ваня – тот вообще, ему всё валенки по деревне.

В полвторого пацана уложили, стали расходиться. Я говорю – давай посуду помою, ты и так наишачилась сегодня.

Да, пожалуйста, что-то я устала, правда.

Вообще не вопрос, наоборот, мне приятно, потому что ты все-таки такой молодец, просто огромный.

Брось, невелик труд. Ты, если хочешь, оставайся, переночуешь, куда переться-то среди ночи. Утром позавтракаем все вместе, у нас там гора всего осталась.

Да-да-да, говорю. Для полного сериала не хватает только вот этого – утром мы изображаем счастливую пару, с обследованием все заканчивается удачно, а через месяц выясняется, что ты беременна. Нет уж, доброе дело сделали, и спасибо тебе, и не надо ничего придумывать.

Ну и ладно, говорит, ты иди, я домою.

Да мне несложно.

Иди, иди.

Шестого позвонила. Пришла, говорит, гистология. Все безнадежно.

И я не могу. Не могу, каждый день об этом думаю. Вот если бы я тогда остался – могло по-другому закончиться? Ну с обследованием этим. Все время об этом думаю. Знаю, что бред, поделать ничего не могу.

Девятого позвонил. Не могу, говорю, все время про это думаю.

Приезжай, отвечает, только холодильник пустой, молоко по дороге купи и яйца, я тебе хоть яичницу утром сделаю.

Я сначала хотел… потом говорю – молоко-то сколько процентов брать?

Спасибо

Эта книга появилась благодаря многим людям.

Спасибо:

Владимиру Владимировичу Путину – за окружающую действительность.

Михаилу Пиевскому, бывшему собственному корреспонденту газеты «Московские новости» в Киеве, – за идею.

Всем, кто работает в издательстве «Время».

Генералу-лейтенанту милиции Савелию Тесису – за первочитательство.

Валерию Баликоеву – за фонд «Протяни руку».

Дато Пипия – за теплые чувства, которые он испытывает к Кети Берулава.

Маргарите Ахвледиани – за окончательное знание того, что эта империя склеила ласты.

Директору Института трансплантологии Сергею Готье – за иллюзию перспективы.

Моей жене Людмиле Телень – за все вообще и за то, что она не настаивала на покраске забора до окончания работы над этой книгой, в частности.

Пошел красить забор, как Том Сойер.

Москва, 2015–2022