Текст книги "Коп ушел"

Шелби должен был бы подождать, но у него имелись более важные дела, чем убийство этих паршивцев. Безумный страх, что какой-то тип может разрушить все его планы, был так велик, что он забыл сказанное Папой. Он осознал все, лишь выйдя на улицу, но поздно было менять намерения. Он остановил машину, сел на заднее сидение и назвал адрес.

Может, счастье вновь перешло на его сторону. Чтобы помочь этому счастью, он трижды менял такси, пока, наконец, не прибыл, куда хотел, уверенный, что его никто не выследил.

Страх покинул его и теперь он был в обычном настроении, готовый устроить засаду и прикончить врага.

Не доехав квартала, Джил Берк остановил машину. Дождь превратился в туман, который смачивал улицы и причудливыми кольцами окружал фонари.

Берк и Лонг смотрели на опустевший квартал, где горели лишь окна нескольких квартир.

– Я хочу выложить тебе всю подоплеку, – сказал Берк. – Это совсем коротенькая история. После того, как мы наведем справки, ты обнаружишь доказательства… за одним исключением.

– Я внимательно слушаю.

– Мы вернемся к Марку Шелби.

– Ты сам себя обманываешь, Джил.

– Да? Поглядим, что ты скажешь потом.

– Ладно, поехали. – В голосе Лонга не было уверенности.

– Подумай, – начал Берк, – Шелби в состоянии знать обо всех, работу своей организации и все подробности. Он всегда был эмоциональным, но умел чертовски ловко скрывать это, потому что Синдикат не любит людей такого типа на руководящих постах. К тому же, Шелби не желал быть мишенью. Он запланировал захватить полную власть и хотел быть уверенным, что все останется тайной для остальных. Итак, помимо сбора данных о самой организации, он накапливал свидетельства о каждом человеке, с помощью которых мог вывести организацию из строя. Понимаешь, Билл, это не новинка, но у него была такая возможность. Он не мог хранить записи у себя, поэтому нашел двух неизвестных и непритязательных фотографов, которые сделали микрофильмы с его коллекции. К несчастью, один из фотографов оказался не столь непритязательным и сумел оценить, что находится у него в руках. Он попытался шантажировать, но Шелби сразу же убил их обоих. Он, пожалуй, присутствовал при их работе, но один из фотографов сумел снять дубликат или просто что-то запомнить. Бедный малый, видно, не понял, с кем имеет дело и что все это значит. Шелби ликвидировал обоих. У него было с ними лишь мимолетное знакомство и он никак не ожидал, что его засекут. Но один парень засек его, хотя решил ничего не говорить и по-прежнему молчит. А Шелби оказался в таком положении, что выбора не было. Он пустил в ход оружие, он хотел, чтобы два фотографа скончались побыстрее и все остались довольны. После этого, что бы свидетель ни говорил, все было не важным. Он выбрал прекрасного кандидата – алкоголика Теда Проктора. Видимо, Проктор поверил, что он нашел пистолет и что Тед может продать его за двадцать долларов. И они решили по этому случаю выпить. Вот так Тед попал в ловушку, полагая, что ему привалило счастье.

Понимая, что, вероятно, так все и было, Лонг холодно взглянул на Берка.

– То, что Джимми Корриган был запланирован, это, дружище, полнейшая чепуха.

– Он и сам об этом не знал, – продолжал Берк. – Он был просто орудием. – Джил перевел дыхание, закурил и посмотрел на улицу. – А перед этим Шелби взял у своих сподвижников, видимо, непричастных к делам, бумажники и подкинул их в комнату Проктора так, чтобы все выглядело, как добыча карманника. Затем он завербовал артиста, чтобы тот задержал Теда, если будет накладка во времени.

– О чем ты говоришь? – удивился Лонг.

– О том, что понял Корриган, но что не попало в протокол, потому что показалось не имеющим отношения к делу.

– Корриган подтвердит это?

– Конечно, но причину ты не обнаружишь.

– Давай дальше.

– Шелби знал расписание Корригана и время, когда он должен был подойти к ломбарду. Корриган немного запоздал, но артист сумел выполнить свою роль превосходно, когда Проктор вошел в ломбард. А когда Корриган, наконец, подошел к ломбарду, где Терлей торговался с Проктором о цене пистолета, как только коп заглянул в ломбард, хозяин поднял руки вверх, словно его грабят. Корриган увидел его в этой позе, ворвался в ломбард, а когда Проктор повернулся, держа оружие в руке, Корриган подумал, что парень хочет выстрелить в него, и выстрелил первым.

Лонг с отвращением посмотрел на Берка.

– В твоем рассказе имеется одно здоровенное упущение.

– В чем именно? – улыбнулся Джил, зная, что скажет капитан.

– Громаднейшая накладка. Была ночь. Как мог Терлей увидеть копа через окно, если в это время окна закрываются ставнями?

– Конечно, – согласился Берк, – закрываются.

– Ну?

– Помнишь, я сказал тебе, что именно Элен помогла мне все понять?

Элен с изумлением посмотрела на Джила.

– Ты ждала меня на улице в машине. Если выбрать нужную позицию, окна отражают то, что отражается в стеклянных дверях. Я отлично видел и машину и тебя в ней… А Терлей стоял не за прилавком, где обычно находится. Он мог видеть Корригана, подходящего к ломбарду, и без всяких затруднений сыграть свою роль.

– Черт побери! – отозвался Лонг. В его голосе больше не было холодка недоверия. Он ощущал логику рассказа, ощущал мотивы и причины, но в сознание больше всего врезалось то, как они сумели использовать честного человека.

– Пистолет, который подкинул Шелби, был в употреблении, он хорошо послужил ему. Мы обнаружили несколько других дел, где было замешано это оружие, где его использовали, – Берк замолчал и еще раз взглянул на Лонга. – На нем-то все и застряли. Ну, пожалуй, не все. Корригану не нравилось это происшествие, но он ничего не мог поделать. Что-то беспокоило его все это время, а что – он так и не мог понять.

– Да?

– Я обнаружил, что его удивило, но чему он не придал значения, чего не увидел.

Лонг никак не отреагировал, и Джил продолжал:

– Дело в отпечатках.

Капитан недоумевающе наморщил лоб.

– Все отпечатки на оружии принадлежали Проктору.

– Да, но их было больше, чем достаточно. А вот на курке, где должен быть его указательный палец, отпечатка нет. Отпечаток этого пальца остался на рукоятке. Проктор даже не знал, как обращаться с оружием. Он держался за рукоятку всей пятерней.

– Какого черта мы не заметили этого!

– Спокойно, дружище. Это было слишком просто, чтобы кто-нибудь обратил внимание.

Лонг беспокойно заерзал на сидении.

– Если ты прав, мы можем взять Терлея.

– Они могли его так напугать, что он никогда ничего не скажет.

– Вряд ли они смогут напугать его так, как мы.

– Что ж, попробуй, займись им.

– Ну и хитер ты, сукин сын. Думаю, что ты прав.

– Я прав, но сделай мне одно одолжение.

– Говори.

– Я занимался этим парнем с самого начала. Он знает меня и я хочу, чтобы он узнал меня еще лучше. Я хочу быть человеком, который освободит гаденыша для великих дел.

– Слушай, Джил, твое дело…

Джил оборвал его холодным и спокойным замечанием:

– Я именно тот, для кого все делается. Это по-прежнему именно мое дело.

– Да, именно твое, – согласился Лонг.

Берк отпустил ручной тормоз, включил мотор и отъехал от обочины. Идущая впереди машина свернула за угол, высадила пассажира и поехала дальше. Джил выбрал место для стоянки и выключил огни.

У Марка Шелби пересохло во рту. Дыхание ярости и страх высушили его губы в пергамент. Разбитые костяшки пальцев заныли, когда он стиснул пистолет. Шелби чувствовал, как колотится сердце.

Он заметил одинокую фигуру, вышедшую из машины и направившуюся к ломбарду. Нетерпение разъедало его, как рак. Несколько минут он находился в тени грузовика, поджидая, но парень не показывался, и он вновь выглянул на улицу. Через залитое дождем стекло было плохо видно, но он уловил что-то знакомое в позе, в развороте плеч и жесте, которым тот поправил шляпу.

Шелби узнал его и к горлу моментально подступила тошнота. Он задохнулся, глаза заслезились, когда он решился и, как сумасшедший, пересек безлюдную улицу, сжимая маленький пистолет, готовясь уничтожить два главных препятствия своим планам.

Шелби распахнул дверь и издал хриплый крик, когда заметил, что глаза Терлея раскрылись от ужаса. В следующий миг он нажал курок, стреляя Берку в спину. Но тот, увидев ужас в глазах Терлея, бросился на пол – сработал инстинкт самосохранения.

Пуля угодила Терлею в грудь, на рубашке проступило кровавое пятно и, уже мертвый, он рухнул на пол.

Шелби посчитал, что уже избавился от Берка, который замешкался, вытаскивая пистолет из кобуры, но прежде чем смог нажать на курок, сзади раздался гром и Шелби почувствовал сильнейший удар, переламывающий позвоночник, удар, дошедший до его сердца. Фонтан крови хлынул изо рта и залил весь пол, куда упало его тело.

Элен закрывала лицо ладонями, а Берк смотрел в глаза, излучавшие такую ненависть, что, казалось, Лонг готов заодно прикончить и его.

Лонг и в самом деле едва сдерживался, чтобы не убить его. Наконец, он убрал пистолет в кобуру и стал наблюдать, как Берк поднимается на ноги.

– Грязный недоносок! – прошипел Лонг. – Паршивый грязный недоносок!

Берк глядел на него, ничего не отвечая.

– Ты сделал меня марионеткой. Ты сделал из меня то же, что они из Корригана. Ты все рассчитал и заставил меня принять участие.

В глазах Берка не было ни нерешительности, ни испуга. Они были столь же холодны, как и у Лонга, но голос звучал по-другому.

– Ты утверждал, Билл, что в таких делах случайных совпадений не бывает. Только что ты был свидетелем одного.

– Нет, старик, – голос Лонга звучал устало, капитан выглядел расстроенным и постаревшим, – все равно ты мерзавец, грязный паршивый недоносок. Я давно подозревал это, но до сих пор не был уверен.

– Наверное, сейчас я доказал тебе это.

– Можешь испытывать меня, как угодно, но ты мне ничего не докажешь. Хитер ты, чертовски хитер. – Он смотрел на Берка с нескрываемым восхищением.

– Разве я пытался?

– Еще бы! Впрочем, какая теперь разница?

– Наверняка никакой.

– Тогда позвони Ледереру и его команде. Пусть они все очистят, а мы поедем. – Лонг скорчил кислую физиономию.

– Ладно, так мы и сделаем.

Стоя в дверях, Элен смотрела на них, не в силах поверить происшедшему, зажимая ладонью рот, чтобы не выдать свою слабость.

Глава 16

Ледерер прибыл на место происшествия вместе с медэкспертом и стоял рядом, ожидая, пока следователь не занесет все в протокол, и работники морга заберут трупы.

Телевизионщики и газетчики расспрашивали о малейших подробностях происшествия, и Ледерер был рад рассказать им, потому что, бросив этой ораве такую кость, он мог еще раз повременить с новостью об убийстве Ричарда Кейса. Сейчас он мог позволить себе широкие жесты. Перед его глазами стояли будущие выборы, и он уже видел свое имя среди прочих великих. Даже для Берка он нашел теплые слова, а его восхищение действиями Билла Лонга было видно каждому. То, что свидетельницей являлась Элен Скенлон, было еще лучше, а когда Берк заявил, что у него есть другие дела, и он закончит свой доклад утром, Ледерер оказался более чем счастлив, отпуская его.

Когда они сели в машину, Лонг от удивления прикусил губу.

– Он получил, они все получили. Они сорвали самый большой кон, который я когда-либо видел. Они все получили и должны все оприходовать.

Теперь я понимаю, что должен был поддержать тебя в этом деле.

– Ничего ты не знаешь и не понимаешь, Билл.

– Пожалуйста, Джил. – Элен взяла его за руку.

– Хочешь, я скажу, что знаю? – спросил Лонг, и в его голосе послышались насмешливые нотки.

– Давай, Билл, выкладывай.

– Не так давно в одной южно-американской стране – ты читал об этом в газетах – начали находить трупы бандитов. Крупных и мелких, по одиночке и целыми группами. Иногда они лежали на виду, иногда были спрятаны. Всех их выследили, кокнули и уложили так, чтобы каждый мог на них полюбоваться. Некоторое время думали, что это еще одна война гангстеров, но оказалось совсем не так. В конце концов, установили, что это работал отряд палачей, и единственными профессионалами, которые могли выполнить эту работу, были люди, служащие в полиции. Показатели преступности упали до нуля, а мафия в дикой спешке смоталась к чертям собачьим из этой страны. Может, положение стало бы еще лучше, но вот что интересно: чем больше убиваешь, тем легче это делать, а когда выступает сила могущественная, огромная и смертоносная, то эти таланты могут превратиться в кое-что другое, когда начнут с помощью оружия уничтожать всех недоносков. К счастью, развития этого дела заметно не было, результаты были чертовски положительны, поэтому вскоре об этом замолчали, и дело было практически закрыто. Но, предположим, что этот опыт кое-кто счел пригодным здесь, в Соединенных Штатах. Он решил не только использовать его, но и модифицировать и распространить так, чтобы все неузнаваемо изменилось. Человек, который захочет сделать все это, должен быть профессионалом, знакомым с множеством деталей работы Синдиката. Причем лучше, чем другие. Он должен обладать знаниями, временем, способностями и деньгами, чтобы все рассчитать, нисколько не рискуя собой. Он должен заставить их работать против самих себя, самих своих соучастников, и когда останутся лишь немногие, он передаст их властям, что будет соответствовать закону. Он добьется своего и останется доволен.

Берк подъехал к какому-то дому и выключил зажигание. Он вышел из машины вслед за капитаном и Элен. Лонг вопросительно взглянул на дом, и Берк пояснил:

– Здесь у Шелби квартира.

– В наших досье этого не значится.

– А в моем значится! – отрезал Берк.

Как и предполагал Берк, имя Шелби среди квартиросъемщиков не фигурировало, но когда он показал значок и описал Шелби, швейцар вспомнил Марка и сказал, что он навещает мисс Хельгу Пирс в квартире 21 А. Затем он добавил, что Шелби был там сегодня с вечера и поспешно ушел от нее чуть позже десяти.

– У вас есть ключ?

– Да.

– Тогда пройдемте с нами.

– Сэр, – пролепетал привратник, – вы ведь не собираетесь…

– Через пять минут мы можем получить ордер, – заявил Берк, – так что давайте пройдем.

Швейцар увидел выражение его глаз и перестал колебаться. Он поднял их на лифте до последнего этажа и указал на дверь.

Элен с привратником остались в стороне, а Берк с Лонгом подошли к двери и взглянули друг на друга. Из-под двери пробивался свет и слышались звуки телепередачи. Кроме того, слышалось и еще кое-что – стоны, заглушающие телевизор, и периодически испускаемый истерический смех.

Берк нажал кнопку дверного звонка. Безрезультатно. Еще раз – тот же эффект. Он жестом показал на замок, и швейцар открыл дверь. Джил взялся за ручку и, приоткрыв дверь, приказал швейцару:

– Останьтесь!

Спустив пистолеты с предохранителей, они осторожно вошли в квартиру, оглядываясь по сторонам и оценивая ситуацию. Никто их не встретил. Они слышали шум телепередачи и ощущали странный запах, наполнявший квартиру. С профессиональной осторожностью они подошли к двери комнаты и заглянули в нее.

Они увидели полуобнаженную женщину, лежащую на полу в луже крови. Женщина стонала и, извиваясь от боли, тянулась с ножом к горящей свече. Билл Лонг всякое повидал в своей жизни, но от такого зрелища содрогнулся.

Ужасные судороги ее тела оставляли далеко позади все страшные сцены, свидетелем которых он был. Кто бы это ни сделал, он должен быть таким мерзавцем, что его следовало бы прикончить еще в родильном доме.

Джил позвал Элен. На этот раз она не испытала страха и отвращения. Она окинула взглядом картину и бросилась на помощь. Элен заставила мужчин перенести Хельгу на кушетку, затем они искали полотенца, ставили компрессы и ухаживали за ней до тех пор, пока Хельга не открыла мутные глаза и, морщась от боли, не прошептала:

– Нет… Хватит, не надо…

– Все хорошо, – успокаивала ее Элен. – Мы друзья и поможем тебе.

– Поможете? Мне?..

– Да, – ответила Элен и махнула Джилу. – Быстро вызови скорую помощь. Он подошел к бару и взялся за телефон.

В раскрытом баре было все опрокинуто, религиозная картина сорвана, статуэтка разбита.

– Сумасшедшая, – изумился капитан. – Как она доползла сюда в таком состоянии? Видишь ее кровь?

– Вижу.

– Это просто невероятно!

Берк смотрел на красные пятна на стене и полке бара. Размазанные кровавые следы запачкали край столика и кресло, куда она поднялась, когда ползла через комнату.

– Значит, ей было это очень нужно, – заметил Берк.

– Зачем? Добраться до этой статуэтки? – Он заинтересовался четырехногим подсвечником и показал его Джилу. – Возможно, ты прав. Вероятно, очень религиозные люди способны на многое. Она думала, что умирает, и решила зажечь свечку.

– Зачем тогда она тянулась к ней с ножом?

– Может, это религиозный обряд? – предположил Лонг.

– Джил… – позвала Элен, указывая на кровать.

– Что с ней?

– Он сказал ей, что его зовут Норрис. Он содержал ее, все было в порядке, но она случайно узнала, кто он на самом деле. Понимаешь, Джил?

Не успел он ответить, когда Элен протянула ему журнал.

– Вот что было у нее под кушеткой. Она мне показала.

Он взглянул на разворот, потом на обложку и ткнул пальцем в дату.

– Номер за этот месяц.

Элен приняла это к сведению и кивнула.

– Подойди-ка, старина, – позвал Берк капитана Лонга и показал ему фотографию.

– Вот он, – Джил указал на человека на заднем плане.

– Марк Шелби, – узнал его Лонг.

– Теперь тебе полегчало? – осведомился Берк.

– Из-за него – да, но не из-за тебя. Ты как был, так и есть мерзавец. Хельга посмотрела на мужчин, ее губы дрогнули и скривились. Она хотела что-то сказать. Лонг повернул к ней журнал и ткнул пальцем в страницу.

– Он… с тобой?

– О-он… – кивнула она.

– Не надо разговаривать, – сказала ей Элен.

Хельга с трудом подняла руку. Губы ее вновь зашевелились.

– Он… сошел… с ума, когда узнал о… Нильсе.

– Нильс? Ваш муж?

Она мотнула головой.

– Друг… мы… собирались… пожениться… Взять его деньги и удрать…

– Хотите, чтобы я позвонил Нильсу?

Боль сменилась в ее глазах выражением неизбывной печали, по щекам покатились слезы.

– Нильс… был здесь… видел меня и… тоже удрал. – Она попыталась улыбнуться. – Все ушли… ничего не… осталось… только его свеча… Он так… любил свечу… Теперь я убью ее…

Внезапно Берк все понял. Он подскочил к свече, задул и взял ее в руки. Затем взял испачканный кровью нож Хельги, которым она пыталась разрезать свечу. Провел ножом по свече, делая надрез.

Восковой цилиндрик слетел, обнажив свернутые, поставленные друг на друга рулончики микропленки. Берк протянул их Лонгу и сказал:

– Полное доказательство и как раз вовремя. Если бы свеча догорела, все было бы разрушено. Шелби запасся всем – в свечу он вложил подрывной материал… Кому бы пришло в голову задувать ее во время религиозной церемонии?

– Тому, кому плевать на религию и все прочие убеждения, – проворчал Лонг. – Например, тебе. – Он улыбнулся. – Выходит, я прав. Ты и есть тот человек, один человек, заменяющий целый отряд палачей. В другое время ты бросился бы на меня за такие слова, но сейчас молчишь, потому что знаешь, что я прав.

– Тебе еще не надоело? – спросил Джил.

– Нет. Я думаю, что еще пощекочу твои нервы этим делом, Джил. Мне не придется особенно стараться. Я знаю, что ты хотел с самого начала. Теперь у тебя остается один человек, за которым ты охотишься… самый главный. Папа Менес. Пока что он жив и властвует и, что бы тебе ни подсказали против него эти пленки, он сумеет спрятаться, прежде чем ему предъявят обвинение. Он может укрыться во множестве мест и по-прежнему возглавлять все операции. Так делал Лючиано, так поступали и многие другие крупные гангстеры. Они дожили до старости в полном комфорте, управляя всеми делами так, как хотели. Но ты этого не допустишь. Ты все начал и должен теперь закончить. Когда-нибудь, как только у меня будет время и рабочее настроение, я прослежу все твои дела. Я восстановлю каждый твой шаг и найду всех, с кем ты был связан, кого использовал. Все твои операции я разберу по косточкам до полной ясности, до последнего штриха. Весь цивилизованный мир ужаснется, когда узнает, что произошло.

– И нецивилизованный тоже, – усмехнулся Берк. – Ну, и анекдот же ты выдаешь… Особенно, если все окажется правдой.

– Это и есть правда. Сейчас слишком трудно доказать, что это так, но, исходя из этого, нетрудно предугадать будущее. Я знаю, что должно произойти.

– А что должно произойти? – в голосе Берка чувствовалась тревога.

– Ты убьешь Папу Менеса.

– А если нет?

– Ну, тогда я не знаю.

– А иди-ка ты…

Элен глядела на них, не зная, чему верить.

Большой дом на Лонг-Айленде был построен за два года нью-йоркским банкиром, когда он был миллионером. Он был сыном эмигранта из Средней Европы и чистил ботинки на нижнем Манхэттене, отдавая весь свой заработок обнищавшим родителям. Раз в неделю они отмечали святое воскресение и по этому поводу ели жесткое мясо. Он ненавидел бедность.

Но он был хорошим чистильщиком обуви, ловко орудуя щетками и наводя блеск. Кроме того, он хорошо запоминал имена и лица финансовых тузов, которые, желая выглядеть безукоризненно, являлись его постоянными клиентами и щедро одаривали чаевыми. Он начал откладывать сбережения и, наконец, смог купить будку, где помещались всего два стула, его инструменты и больше ничего.

Склоняясь над ботинками, он выслушивал интереснейшие разговоры тех людей, которые находились в его будке. Однажды, услышав очередной разговор, он взял шестьдесят скопленных долларов и приобрел несколько акций, о которых шла речь. К вечеру его прибыль равнялась двумстам семидесяти пяти долларам.

Он продолжал внимательно слушать разговоры клиентов, и через месяц его счет в банке превысил шестизначное число. Еще через месяц он продал будку помощнику и все время проводил у аппарата, печатающего биржевые сводки. Когда он сделал свой третий миллион, то отправил родителей обратно в Европу, обеспечив им безбедную жизнь, а сам обосновался в сказочной конторе на Риверсайд-драйв. Тогда-то он и нанял архитектора для строительства безвкусного, мрачного, как крепость, здания на площади в шесть акров на оконечности Лонг-Айленда на самом берегу.

В двадцать четыре года он чистил ботинки. В тридцать восемь стал мультимиллионером с гигантским состоянием и собирался жениться на самой красивой актрисе Бродвея. Это было в 1929 году.

Когда катастрофа на бирже переломила хребет бумажным ценностям, девушка расхохоталась ему в лицо. Он выпрыгнул из окна своей конторы.

Дом на Лонг-Айленде переменил шесть владельцев, пока его не купила лично для Папы Менеса одна из подставных компаний. Никто не знал этого адреса Папы, этого роскошного убежища-крепости, откуда он мог управлять империей, пока все не утихнет, и юристы все не утрясут, и машина правосудия не перестанет ему угрожать.

Необходимо лишь выждать время, а денег у него было достаточно, чтобы обеспечить себе царский комфорт.

Купив это здание, он жил в нем с Луизой – собственной женщиной, которую импортировал из Майами. Каждый раз она придумывала что-нибудь новенькое, еще небывалое. Она всегда была готова услужить, и он даже начал удивляться, как это она выдерживает. Эта сумасшедшая Луиза дразнила его так, что он сходил с ума и начинал трястись, как припадочный.

Однако, ни он, да и никто другой не мог догадаться о том, какую ненависть она питала к Папе. Луиза скопила уже больше пяти тысяч долларов, которые свидетельствовали о щедрости Менеса.

Она решила, что этой суммы должно хватить, чтобы спастись от преследования гангстеров, которые обязательно начнут за ней охотиться, когда она совершит свою месть Папе Менесу… и его друзьям.

Прекрасные специалисты, пришедшие на помощь Биллу Лонгу, раскинули щупальца по всему городу, чтобы выяснить, что же произошло с Папой Менесом, но безрезультатно. Легальные предприятия, принадлежавшие подпольной организации и управляемые ею, функционировали нормально, чувствовалась опытная рука их владельца, руку старика Менеса.

Номинальные управляющие отраслями корпорации подчинялись передаваемым им приказам, но не знали, откуда они исходят. Код посланий не оставлял сомнений в их происхождении, поэтому они четко выполняли все предписания. По всей стране прокуроры штатов день и ночь пытались добраться до действительных владельцев предприятий, но многие из них уже не раз натыкались на глухую стену, проникнуть за которую не могли.

Их противники наняли толковых людей. Они лучше подготовились ко всяким неожиданностям, и произошло это задолго до того, как начались неприятности, а настоящие владельцы ликвидировали свои акции, ускользнув от судебной ответственности.

Лаборатория, расположенная в подвале, обработала микропленки и показала их увеличенные отпечатки федеральным властям и полиции. Через несколько минут после просмотра последнего кадра были подписаны ордера на арест различных лиц в тридцати двух штатах страны. Их могло быть и больше, но часть обвиняемых уже погибла при взрыве в Чикаго, а часть была уничтожена поодиночке еще до начала открытой войны гангстеров.

Роберт Ледерер сидел во главе стола напротив Берка и Лонга, просматривая свои заметки против фамилий тех лиц, которых ждал суд.

– Теперь нам необходимо добраться до корней, – сказал Ледерер.

– Что? – нахмурился Лонг.

– Можно сорвать плод или даже срубить дерево, но если останется корень, все начнется сначала. Мы можем стереть все брызги, выбить кое у кого зубы, взять всяких букмекеров, выловить нескольких проституток, но что это даст? Со всеми легальными предприятиями, приносящими колоссальные доходы, один большой человек сможет в течение нескольких месяцев восстановить всю преступную деятельность.

– Доберемся и до Папы Менеса, Роберт. Успокойся, всему свое время. Что-нибудь непременно должно случиться. – При этих словах капитан взглянул на Берка.

– Что это значит?

– Это значит, что старику осталось не так-то много жить. Верно, Джил? Взгляд Берка остался спокойным. – Не сомневаюсь в этом ни минуты. Секунд десять Ледерер молча стучал карандашом по ладони, потом спросил: – Вы что-то знаете? Пожалуй, и мне следовало бы знать это.

– Не совсем так, Боб, это всего лишь предположение.

Ледерер поднялся, собрал бумаги и, убирая их в чемоданчик, бросил: Будем надеяться на то, что что-то произойдет.

Когда он вышел, Лонг откинулся на спинку и забросил руки на затылок. – Когда это произойдет, Джил?

– Сколько раз, дружище, тебя надо посылать к черту?

– Сколько угодно. Мне просто интересно глядеть, как ты нервничаешь при моих расспросах. Мне бы очень хотелось увидеть, как ты будешь убивать старика. Как сделаешь это, и чем все это для тебя кончится.

– И так мог бы догадаться, чем кончится. Чем кончилась для тебя смерть Шелби?

– Дружок, его убил вовсе не я. Это твое дело, целиком твое. Мой палец нажал на курок, но дело это только твое.

Берк поднялся и надел плащ.

– Мне кажется, дружище Билл, что ты не так глуп, чтобы пережевывать прошлое, особенно если знаешь все ответы.

Группа Папы Менеса на Лонг-Айленде становилась все более оживленной по мере поступления новостей о работе сети Синдиката. Со времени смерти Шелби вино и прочее спиртное лилось в этом доме рекой. Так Менес отмечал захват всей власти над империей. Охранники у входов лишь ожидали, когда их сменят, чтобы и они могли повеселиться.

Папа Менес давно уже захмелел. Он остался вдвоем с Луизой. Им принесли шампанское. Луиза гладила его ласковыми пальчиками, и Папа наслаждался душевным покоем. Когда ему доложили, что все устроилось, и ему ничего не грозит, пока он не примет судебной повестки, он успокоился.

Его люди успели убрать пару недоносков в Филадельфии, которые болтали лишнее. А Мосс Питкин из Сент-Луиса заканчивал проверять химчистки, когда ему свернули шею. Теперь все знали, что старик делает свое дело. Знали его дело, и были счастливы, что остались живы, а он взял все управление на себя.

– Луиза! – позвал он.

– Я здесь, Папочка. И я хочу сделать кое-что так, чтобы ты запомнил этот день на всю жизнь. Если тебе понравится то, что я сделаю, то дай и мне сделать так, как я хочу.

Он закрыл глаза.

– Ладно, но не томи же ты!

– О, нет, на этот раз нам не следует торопиться, на этот раз будет лучше, чем когда-либо. Что-то совсем особенное. Я должна делать все постепенно, иначе ты не оценишь этого в должной мере.

Старик открыл глаза, стараясь понять, что же она задумала.

– Что ты хочешь? Давай скорее!

– Ляг, дорогой, и успокойся, ты все почувствуешь. Я обещаю тебе кое-что… кое-что незабываемое.

Впервые с тех пор, как перестал быть ребенком, Папа Менес слушал и исполнял приказания женщины. Он лежал с закрытыми глазами в ожидании сюрприза, который она ему приготовила. Он даже не почувствовал выстрела, оборвавшего его жизнь. Смерть наступила мгновенно.

Если вы не понимаете низкой, примитивной природы настоящего Нью-Йорка, то немного увидите с крошечного балкончика квартиры Берка. В черных запачканных крышах с чердачными оконцами эстетики было очень мало. Телевизионные антенны стояли на них под разными углами, как остатки оголенного леса, связанные друг с другом веревками, на которых трепыхались какие-то покрытые сажей тряпки.

То здесь, то там виднелись пятна зелени: кто-то любящий землю пытался что-то выращивать здесь. Кое-где на балконах стоят шезлонги, приготовившие яркие цвета для людей, которым посчастливилось увидеть луч солнца, проникший сюда сквозь пелену смога. Виден даже запах, поднимающийся в потоках восходящего тепла от асфальта, нагретого подземными трубами и машинами, запах копоти и паров бензина, вырывающийся из выхлопных труб сумасшедшего транспортного потока.

Уже наступили сумерки, начали гаснуть окна контор в небоскребах деловой части города и зажигаться вечерние огни. Самолеты сделали из неба над городом посмешище, оставляя после себя хвосты искусственных облаков и зажигая пульсирующие зеленые и красные звезды бортовых огней. Только луна выглядела настоящей, но и ее человек уже начал загаживать.

– Пойдем назад, – сказал Джил Элен и взялся за балконную дверь, чтобы закрыть ее. С минуту назад Элен еще продолжала смотреть на город. Она пыталась оторваться от этих фантастических картин, стараясь найти что-то настоящее.

Сколько она знает его? Очень немного, но кажется, что всю жизнь. А сколько она знала остальных? Сразу же после рождения ее подстерегали опасности, смерть. Она познала добро и зло еще в детстве… Поэтому сама должна во всем разобраться. Она тоже была участницей, частичкой происшедшего. Она отлично помнила зловещие слова обвинения, которые предъявил Джилу Билл Лонг. Если это правда, то Джил самый страшный человек на земле.

– Но могут быть оправдания…

– Что?

Она медленно повернулась к нему.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – проронил Берк, протягивая ей стакан. Элен взяла стакан, руки ее дрожали. – Прости меня. – Он все-таки здорово соображает. – Джил, я хочу спросить тебя кое о чем. Только, пожалуйста, ответь мне правду.