Текст книги "Коп ушел"

Глава 10

Переезжая через мост на пути в Джерси, Джил сидел молча, наслаждаясь чувством свободы от непрестанного шума и суеты большого города, который остался позади. Казалось, он пересек черту, и ему не хотелось возвращаться. К счастью, он умеет приспосабливаться. Многие не умеют. Город для них жизненно необходим, они не мыслят себя вне его. Для него же он был просто местом, где надо жить, пока он не решит, что пришло время покинуть его. Там он родился, вырос и работал, поэтому Нью-Йорк стал для него больше, чем просто город. Он стал его родным, родной горной страной, где скалами стоят дома, где каждый каньон, каждый уступ, каждая расщелина отпечатались в его памяти.

Людей, живших в нем, он систематически запоминал, заносил в каталоги и хранил все это в клеточках своего мозга. Иногда он чувствовал, что эта информация давит на него, подобно раковой опухоли. Эти люди действительно были подобны раковым клеткам. А другие были просто людьми, средой, которая кормила их и поглощалась ими по мере развития болезни.

– Джил, ты что такой серьезный?

Он повернул голову и улыбнулся.

– Просто думаю.

– Великие идеи?

– Не очень. – Он смотрел сквозь ветровое стекло. – Когда-нибудь я все же закончу это дело.

– Когда? – тихо спросила она.

– Когда все кончится.

– Разве такое возможно?

– Нет, но я сдержу их.

Она положила ладонь поверх его руки на руле.

– То же говорил и мой отец.

– Все так говорят.

– Почему же тогда они не сделали этого до сих пор?

– Копы странный народ, детка. Я не понимаю, почему они не порывают со своей работой, но они не бросают ее. Знаешь только, что пройдет много времени, пока чего-нибудь добьешься… Некоторые приходят с высшим образованием, другие, кому не посчастливилось его получить, довольны, что могут пулять и лупить, кого надо. Они родились полицейскими и умрут ими. Такова жизнь.

– Понимаю, – проронила она.

– Но не одобряешь?

– Кто-то должен это делать. – Ты не ответила на вопрос. Прошло несколько секунд. Наконец, подумав, Элен кивнула головой, понимая, что слова, которые она произносит, слишком долго были погребены в ней.

– Одобряю, Джил. У меня была жизнь, которую я ненавидела, потому что слишком много было тревожных дней и ночей, пока не случилось неизбежное. Когда я сейчас вспоминаю, то вижу, что это я всегда жаловалась, а моя мать – никогда. Она… она помогала папе. Она делала все возможное, чтобы облегчить ему жизнь. Она одна по-настоящему испытывала страх. Не противоборство, не боль, не страдания при виде умирающих и мертвых, а страх. – Элен замолчала, крепко прижав ладонь к его руке. – Я одобряю твое дело, что бы о тебе ни говорили, – закончила она.

В груди у него опять заныло, но он по-прежнему смотрел на дорогу. Годы одиночества советовали ему ничего не отвечать, но годы, которые ждали впереди, советовали высказаться. Он быстро взглянул на нее, и этого взгляда было более, чем достаточно.

– Если бы я встретил тебя раньше, многое могло бы быть по-другому, Элен.

– Я бы ничего не изменила.

– Что может что-нибудь изменить?

Она вновь сжала ему руку.

– Ничто не может. Мы оба знаем это.

– У меня глупое ощущение.

– Какое?

– Черт побери! – повысил голос Джил. – Ты знаешь, какое.

– Можешь поверить, у меня то же самое.

У него опять заныла душа.

– Любовь создана для ребятишек, – заключил он.

Ее смех был низким и заливистым. Она положила голову ему на плечо, и Джил ощутил слабый запах ее духов и тепло ее тела.

– Тогда мы и есть ребятишки. И притом выбрали необычное место для объяснений.

– А где лучше?

– Ты должен был попытаться сделать это, когда мы лежали на одной подушке.

– Там бы это не прозвучало.

– Не прозвучало бы, если бы это был не ты, – промолвила Элен.

Марк Шелби услышал телефонный звонок, отставил питье и посмотрел на большие настенные часы.

«Люди в Чикаго стареют, – подумал он. – Понадобилось два часа, чтобы проверить его информацию, собрать правление и принять решение».

Когда он сказал «хэлло», они не стали называть друг друга по именам. Он сразу узнал голос. Теперь им известно, что француз мертв, и они вспомнят, что он всегда был Первым Гладиатором, и поведут дело, как надо. – Мы только что обсудили положение, – произнес голос.

– Да? – Марк был тверд и решителен.

– Насколько вы продвинулись в своем другом деле?

Вопрос касался информации, утраченной во время взрыва компьютеров Брея.

– Потребуется еще несколько дней.

– Не можете ли вы заняться еще кое-чем?

– Разумеется, могу, – его голос звучал все уверенней.

На другом конце линии довольно хмыкнули.

– Отлично, мы поручаем вам это.

– Что именно?

– Пока Папа отсутствует, вы будете исполнять его обязанности. Вы сможете с ними справиться, не так ли?

– С удовольствием, – в его голосе послышались радостные нотки.

Щелчок возвестил окончание разговора. Теперь он знал, что должен выполнить работу француза, пока Папа сидит где-то в своем убежище во Флориде. Может быть, кроме него, это никому неизвестно. Но он хотел знать эти вещи, потому что однажды, когда ловушка захлопнется, она не должна оказаться пустой. Единственное, что беспокоит, это решение правления покончить с Германом-Германцем в Майами. Папа затеряется среди солдат, ему достанутся все награды за разгром восстания. Трудно уразуметь, каким образом никому неизвестный тип, вроде Германа, мог начать переворот, но при более тщательном рассмотрении появляются возможные ответы. Он был неизвестен, убийства его не задевали, а засады, которые он готовил, на деле не так уж сложны. Несколько самых тупых солдат обладают всеми данными для подготовки таких засад… Но когда они будут настолько глупы, что проговорятся об этом кому-нибудь, то через час попадутся.

Он снял стакан с папки, которую успел забрать из конторы француза до появления полиции, вытер обложку и раскрыл. Что-то беспокоило его, когда он рассматривал находившиеся в ней бумаги. Он перебирал листы и, наконец, нашел, что хотел.

Это была запись о продаже патронов, подходящих к оружию, из которого были произведены смертоносные выстрелы. Речь шла о парне с татуировкой на левом предплечье. Карандашная пометка говорила, что поисками занялся Эдди Кемп.

Марк нашел номер его телефона и позвонил. Недовольный женский голос сообщил, что Эдди ушел и неизвестно, когда вернется. Марк попросил позвонить ему, как только Эдди вернется, и положил трубку.

Что-то в этом деле с татуировкой совсем ему не понравилось. Почему он пока не понимал. Перед тем, как отставить телефон, он сделал еще три звонка, чтобы получше узнать, что происходит. Он услышал, что район Майами оцеплен, поэтому любые удары должны быть тихими и незаметными: должно произойти бесшумное массовое убийство, трупы затеряются и свидетелей не будет. Все должно выглядеть так, будто Герман-Германец со своей компанией решил просто исчезнуть и прекратить всякую деятельность.

Правление и Папа Менес полагались на отборных солдат, опытных головорезов, и работа не выглядела особенно трудной.

«Очень плохо, – подумал Марк. – Чем больше сейчас неприятностей и тревог, тем легче выполнить намеченное». Он быстро принял решение. Деньги есть, он сумеет обеспечить поставку".

Шелби снова с самодовольной улыбкой взялся за телефон.

Через час пакет с деньгами перешел из рук в руки. Еще через сорок пять минут погрузка была закончена и груз отправился в дорогу. Герман-Германец получит свой арсенал без помощи Моу Пила. Шелби допил стакан и собирался лечь спать, когда позвонил швейцар и сообщил, что его хочет видеть мистер Кейс. Он велел впустить гостя, удивляясь про себя, что за черт принес его в такой час.

Войдя в квартиру, Кейс не стал тратить время на любезности.

– Знаешь, кто прикончил француза? – начал он.

– Наверное, сейчас узнаю от тебя.

– Шатси, вот кто. Копы заметили его, когда он выходил из дома, но он сумел от них улизнуть.

– Шатси?!

– Да, личный мальчик Фрэнка. Ему не удалось выполнить поручение Бердуна, и тот начал разыскивать его, но Шатси сбежал. Он полагал, что Фрэнк собирается прикончить его, и пришил его сам.

– Последние известия…

– Ерунда! – заорал Кейс. – Этого пока никто не знает. Копы заполняют протоколы и телевизионщики молчат. Он перерезал французу глотку и вырезал у него пупок. Его опознали привратник и коп. Теперь все фараоны ищут его. Шелби налил два стакана и протянул один Кейсу.

– Как ты говоришь, он был личным человеком Фрэнка? Значит, от него до нас не дотянуться.

– Послушай, Марк, никто не знает, что ему известно. Но нам лучше найти его до того, как найдут копы.

– Приказы Фрэнка по-прежнему в силе, не так ли?

– Так. Я позвонил еще дюжине наших людей, чтобы они подключились. Он замолчал, переводя дыхание. – До каких пор это будет продолжаться? Так было легко и просто, и вдруг это чертово здание рушится нам на голову.

– Успокойся, такое случалось и раньше. Мы примем меры.

– Раньше у нас не водилось идиотских любителей жареных пупков.

– Кто сказал тебе о французе?

– Я был там, когда Ледерер делал своим нагоняй. Я слышал его через весь зал. Мэрия стонала, он кидался на всех, следователи вкалывают день и ночь. Билли Лонгу он вцепился в задницу, потому что исчез Берк и никто не знает, где он.

– Ну ладно, допивай и иди. Чикаго поручило все мне, пока не вернется Папа Менес. Я что-нибудь придумаю и завтра предпримем какие-нибудь шаги. Заперев за Кейсом дверь, он стал размышлять о Джиле Берке. Ему понравилось, что этот ублюдок исчез. Но хотелось бы, чтобы коп был на месте, где его можно застукать.

Билл Лонг дозвонился до Берка и сообщил ему о Шатси.

– Ты уверен? – спросил Джил.

– Еще бы. Его видели привратник и полицейский. Медэксперт подтвердил, что Бердун скончался за несколько минут до того, как полицейский заметил выходящего оттуда Шатси.

– Наконец что-то проясняется.

– Несомненно. Он изуродовал француза, как и других, только похуже.

– Ну и дурак же он в таком случае.

– Черт побери! – сказал Лонг. – Бердун знал его, позволил ему зайти и получил свое. Наверняка он не ожидал, что Шатси тронет его хотя бы пальцем.

– Одной ошибки вполне достаточно, – отозвался Джил.

– Тебя ищет Ледерер. Он хочет основательно поговорить о Бердуне с Элен Скенлон, и тебе лучше заранее подумать об ответах. Он даже выделил двух человек, чтобы проверили тебя.

– Пусть усердствует.

– Ты уже говорил это…

– Есть еще что-нибудь новенькое?

– Когда ты вернешься?

– В понедельник утром. Если вздумаешь навестить меня, знай, что я здесь, в Нью-Джерси.

– Ладно, Джил, я ведь никому не сказал, где ты.

– Делай свое дело, – рассмеялся Берк, – а мне надо хоть немного отдохнуть.

– Вряд ли у тебя будет хороший отдых, – вздохнул Лонг и положил трубку.

Джил отодвинул в сторону телефон. Элен с улыбкой смотрела на него.

– Тебе совсем не дают спокойно отдохнуть.

Берк уткнул голову в подушку. Нежность к Элен переполняла его. Но что-то постороннее сидело в сознании, и он уже не был полностью с ней. Он вспомнил Нью-Йорк, и крохотные кусочки мозаики начали складываться в картину – не быстро, не сразу, а путаясь и перемешиваясь, как хлопья снега, кружащиеся по ветру и не находящие места, куда можно опуститься… Снежинка порхает, замирает на мгновение, касаясь земли, и становится частью сугроба, куда устремляются другие снежинки. Снег приобретает форму, все встает на свои места.

Элен понимала, что сейчас его мысли витают где-то далеко от нее, и довольствовалась тем, что он лежит рядом с ней, решая какую-то сложную задачу. Она хотела бы помочь ему, но это было не в ее силах и возможностях. Элен была уверена лишь в одном – в том, что сегодняшняя ночь принадлежит им.

Она закрыла глаза, закуталась и попыталась уснуть, не тревожа его…

На верхнем этаже дешевого отеля на Сорок Девятой стрит сон никак не шел к Шатси. Он облизал губы, еще раз приложился к бутылке дешевого виски, купленной внизу, и ухмыльнулся. Они ищут его по всему городу, но сейчас это его не волнует. Пока у входа дежурит Верт, этот переполненный проститутками отель вполне безопасен, а завтра он уедет в другое место и будет скитаться, пока не доберется до полустанка в глубине Соединенных Штатов, где он родился. Там он сможет жить мирно и счастливо. Он очень ловко разделался кое с кем. Может, они оказались слишком тупыми, что позволили прирезать себя. Они никогда не могли соображать так, как он, и поэтому никогда не поймают его… Кто же станет искать его в местечке, где нет даже почтового отделения?

Шаг за шагом он планировал свои переезды и действия, отлично понимая, что бегство его должно быть безупречным.

Конечно, еще оставался Шелби и тот жирный тип из делового мира, по прозвищу Малютка. Оставался и Реми, который однажды приказал ему убираться, когда ждал француза. И за это он должен отомстить. Ну, а после он доберется до безопасного места. И то, и другое одинаково волновало его и было одинаково интересно.

“Да, хорошо бы пополнить коллекцию их пупками!" – подумал он.

Глава 11

Лишь однажды в жизни Папа Менес познал страх, который заставил его дрожать. Теперь он испытывал его вновь. Он вцепился в подлокотники кресла, чтобы не потерять над собой контроль и, когда приступ волнения поутих, приказал:

– Ну-ка, повтори все сначала!

Арти Микер потоптался по комнате и остановился напротив старика.

– Все, как я говорю, босс. Бердун мертв. Этот садист Шатси вырезал ему пупок и забрал с собой. Правление перепоручило все Шелби и подняло суматоху, потому что ничего не сделано.

– Шелби ничего не получит! – разозлился Папа.

– Я только передаю, что мне сказали.

Скорее самому себе, чем Микеру, Папа проворчал:

– Правление – куча болванов. Если они думают, что могут заменить меня Шелби, то они сошли с ума!

– Босс…

– Заткнись, Арти! – Старик внимательно посмотрел на свои руки, сжал их в кулаки, потом распрямил пальцы. – Они сами послали Бердуна, послали, не спросив меня, а теперь зарезали.

– Босс… первый раз француза ввели вы, – напомнил ему Арти.

– Этого раза было достаточно. Что они еще тебе сказали?

– Вся полиция Нью-Йорка ищет Шатси. Наши парни хотят найти его первыми и шлепнуть. Этот чертов помощник прокурора Ледерер потеет, как окунь на сковороде… Хотят, чтобы ты управился здесь, а потом вернулся в город.

– Похоже на то.

Микер пожал плечами.

– Они говорят, что вы собрали тут солдат и теперь пора их использовать. Они хотят побыстрее покончить с Германом.

– Ты сообщил им, как я делаю дело?

– Разумеется, босс… Сказал, что очень спокойно, без шума. Правление велит поторопиться и уезжать.

– Идиоты! – выругался Папа.

– Что собираетесь делать, босс?

Приблизительно минуту Папа Менес молчал. Он сидел и размышлял. Наконец, приняв решение, он взглянул на Арти.

– Сколько здесь наших мальчиков?

– Только четверо.

– Позови их, – кивнул Папа. – Значит, остальные присланы правлением. Пусть Чикаго радуется, когда повылетают шестеренки. Эти кретины с Запада подохнут. Может быть, хоть тогда семьи побережья поймут, что к чему.

– Начать прямо сейчас?

– Нет, успеем и завтра.

Арти взял пиво, не отрываясь, сделал несколько глотков и принялся рассматривать этикетку на банке.

– Послушайте, Папа, – наконец, произнес он.

– Что еще?

– Как вы думаете, кто все-таки ухлопал наших парней?

– Тот, кто хочет победить. Кто же еще?

– У Германа нет таких возможностей.

– Это я понимаю.

– Кто же тогда?

– А кого ты подозреваешь?

– Сперва надо покончить с этими недоносками в Майами. Когда это будет сделано, то уверен, мы кое-что узнаем.

Арти по-прежнему внимательно рассматривал этикетку.

– Одно меня щекочет, босс. Бердун был осторожен. Он не позволил бы ублюдку, вроде Шатси, зайти и прикончить его. Дерьмо! Француз сам бы разорвал его на клочки. Он скончался, едва выйдя из душа, значит, кто бы к нему ни вошел, он должен был открыть дверь ключом. Вряд ли француз дал свой ключ Шатси. – Арти вздрогнул, губы его искривились. – Убийца вырезал у него пупок.

– Заткнись! – рявкнул Папа. Он не желал больше выслушивать все эти ужасы.

«Стоит лишь заикнуться об отпуске, – подумал Лонг, – и весь этот сброд взвоет».

В такое время отдых казался ему впустую потраченным временем. Заботы сегодняшнего дня глубоко засели в его сознании. Он посмотрел на Берка.

– Элен Скенлон не сообщила им ничего, что бы они уже не знали. – Она и не могла ничего сказать, Билл. Элен там лишь работала. – Ледерер так не думает. Он будет давить на нее, пока не взорвется.

– Если бы она что-нибудь знала, это бы знал и я. Не думай, что я с самого начала не подозревал ее. Отнюдь, я ее подозревал в связи с организацией.

– И что заставило тебя отбросить подозрения?

– Ничего особенного. Я вел игру до тех пор, пока все не выяснил.

– Все равно, когда он кончит ее изводить, она вряд ли сможет легко найти работу.

– Она и не будет искать. Я сам позабочусь о ней.

Билл Лонг с интересом взглянул на него и нахмурился.

– Я слышу в твоих словах заботу о будущем.

– У меня рискованная профессия.

– Но ты же живучий.

– Конечно. Ну, а если я не выживу, она унаследует мое состояние. У меня нет никого, кому бы его оставить.

– О'кей, Ротшильд.

– Холостяк без особых запросов за годы жизни мог скопить приличную сумму, дружище. Ну, а теперь оставим в покое мою личную жизнь и вернемся к делам. Хочешь еще кофе?

– Нет, наливай себе.

Когда Берк сел, капитан откинулся назад и закурил.

– Полиция Лос-Анджелеса кое-что обнаружила.

– Что именно?

– По делу Стенли Холланда.

Размешав сахар, Джил добавил в кофе молоко и кивнул, показывая, что внимательно слушает.

– Они нашли врача, который делал ему пластическую операцию.

– И что?

– Он был в подчинении у банды. Лечил пулевые ранения, не сообщая о них, делал всю такую работу. Естественно, делал для них массу абортов, но ни разу на этом не попался.

– Великолепно, но при чем здесь все это?

– Понимаешь, парни из Лос-Анджелеса знали, как подействовать на него, и он заговорил. В частности, он сказал, что фотографии с Энрике Скела, сделанные после того, как он превратил его в Стенли Холланда, исчезли из его архива вместе с негативами.

– Кто знал об этой операции?

– Люди, следившие за его работой и проверенные Синдикатом.

– Выходит, это кто-то из них?

– Не обязательно. Один из следователей принялся за это с другой стороны – занялся смертью парня, которого посчитали за Скела. Ты знаешь об этой автокатастрофе. Он обнаружил, что кто-то долго ковырялся на месте происшествия, кого все приняли за страхового агента. Но комиссия, которая должна выплачивать страховку, обычно посылает человека, бросающего лишь беглый взгляд на случившееся, и платит по счету. Этот тип захотел осмотреть останки тела, убедиться в личности убитого, но даже не принял участие в похоронах.

– Нашли, кто это был?

– Это было слишком давно. Точного описания никто не дал.

– А кто оказался погибшим? Я помню лишь фотографию катастрофы, так как был в Калифорнии, когда это случилось.

– Этого они по-прежнему не знают. – Лонг нахмурился и затянулся сигаретой. – Ты вообще что-нибудь знаешь о Скела?

– Только по старым полицейским делам. Он был тогда капо Западного побережья.

– Он быстро рос… пока его не замочили. Гангстеры строили большие планы на его деятельности.

– Теперь они могут забыть о нем.

– Ну, теперь они забеспокоились о Майами.

– А что там? – поинтересовался Джил.

– Кто-то пригнал в город грузовик с оружием и боеприпасами, и группа Германа-Германца устроила дьявольскую стрельбу. – Лонг взглянул на выражение лица собеседника и добавил: – Тебе, дружище, стоит чаще бывать в конторе.

– Многих уложили?

– Двух людей Германца и трех солдат со Среднего Запада.

– А что слышно о Папе Менесе?

– Если он покинул зону, то мы его при этом не охраняли. Он по-прежнему платит за отель, но в его номере живут двое – Джордж Спейсер и Карл Амес.

– У Менеса был водитель Арти Микер. Тупой, но преданный ему.

– Он тоже исчез.

– А машина?

– Большой лимузин Папы по-прежнему в гараже.

– У него где-нибудь еще была машина?

– Была, но ее не нашли. – Лонг выплюнул окурок. – Сейчас я действительно начинаю беспокоиться.

– Почему?

– Потому что в Нью-Йорке все слишком тихо. Похоже на то, что фитиль уже горит, а где бомба – никто не знает. Единственное, что приходится делать – ждать, когда произойдет взрыв, и надеяться, что бомба не над тобой.

Такое же чувство испытывал и Марк Шелби. Сражение в Майами началось, и неважно, чем оно кончится, так как надвигается что-то зловещее. Если Папа Менес одержит верх, в правлении его все равно сочтут за дохлятину. Даже если власти и полиция позволят главарям в Чикаго сорваться с крючка в очередной раз. Они подкапываются под них со всех направлений, и организация может быть потрясена до самых корней.

Марк довольно улыбнулся. Если бы они продолжали заниматься только преступным бизнесом, они бы так не беспокоились. Но за долгие годы они превратили свои грязные деньги в легальные предприятия, стоящие не меньше миллиарда… И кем бы они сейчас ни были, эти люди владеют организацией наравне с другими.

А это можно сделать. Это просто вопрос времени.

Он взглянул на часы и вспомнил о Хельге. Шелби страшно нуждался в ней, но нужно было дождаться звонка о парне с татуировкой, купившем иностранные патроны.

Звонок раздался через пятьдесят минут. Татуировка была сделана здесь, в Нью-Йорке. Клиенту было около тридцати, он хотел вытатуировать звезду, внутри которой стояли буквы: наверху «ДС», внизу «ЗВ»'. Звезда похожа на старый образец звезды шерифа. Когда он снял рубашку, оператор, наносивший рисунок, заметил у него на спине шрамы от пулевых ранений – на левом плече и справа пониже.

Марк позвонил Реми и тот, после короткой беседы, предположил, что буквы обозначают «Уполномоченный шериф» и «Западная Вирджиния», а парень, вероятно, из-за ранений покинул службу, но настолько гордился своей работой, что решил оставить по ней пожизненную надпись. Проверить все это не составит труда.

Сказав Реми, чтобы он и занялся этим, Марк позвонил Хельге и сообщил, что выезжает.

Выйдя обычным скрытным путем, он думал о том, какое прекрасное и жгучее тело ждет его.

Берк вынужден был ждать до шести часов, когда придет Мирон Берковиц.

Юрист был высоким и очень худощавым парнем, который начал потеть от страха сразу же, как только Джил предъявил ему значок. Мирон постарался быть гостеприимным и пригласил его в свой кабинет. Он выглядел весьма удивленным, когда Джил согласился выпить предложенное.

Усевшись, наконец, Берковиц попытался выглядеть деловым и поинтересовался:

– Итак, сэр, чем могу быть полезен?

– Ваша тетка говорила, что вы распоряжались имуществом ее мужа после его смерти.

– Да, действительно, это так. Конечно, после него осталось немного… – Я просмотрел бумаги в ящике.

– К счастью, мой дядя был застрахован.

– Вы все внесли в список?

Мирон не стал долго раздумывать.

– Все.

– Если они выпускали порнофильмы, то как продавали их?

Вопрос не застал юриста врасплох. Очевидно, он знал, чем занимался его родственник.

– Верно, в прокат они их не пускали. Они не были настолько хороши и, кроме того, в кинотеатрах с новой цветной и озвученной порнографией его произведения выглядели несколько устаревшими. Но он продавал пленки поштучно любителям и поэтому держался в деле. – Мирон сделал паузу и смутился. – Я до сих пор не могу понять его.

– Что понять?

Мирон пожал плечами и отпил из стакана.

– Как он мог думать о покупке загородного дома и нового автомобиля? На это у него никак не набиралось.

– Может, это была его голубая мечта?

– Не думаю, – уверенно заявил Мирон. – Мой дядя не тратил время на фантазии. Он говорил мне, что собирается переехать в новый дом за город и просил выяснить цены на машины. Он хотел купить большую машину.

– Когда?

– За неделю до гибели.

– И откуда, по-вашему, он ждал поступления денег?

Мирон выглядел малость встревоженным.

– Может, он отснял хорошую картину?

– Вы думаете совсем о другом, – заявил Берк.

На этот раз Мирон не мог смотреть ему в глаза.

– Говорите! – велел Берк.

– Может быть, он заснял кого-нибудь, кто должен был хорошо заплатить за пленку со своим изображением?

– Это так?

Мирон медленно опустил голову, как бы соглашаясь.

– Такое однажды было в Бостоне. Кое-кто хотел заснять вечеринку, в которой участвовал. Для себя, конечно. Негатив дядю заставили отдать.

– Но он сохранил копию негатива?

– Что-то вроде этого. Но помните, это всего лишь предположение.

– Он вел рабочие записи? – поинтересовался Джил.

– Да, но в них не было ничего такого, что бы меня заинтересовало. Я даже просмотрел все его фильмы для полной уверенности.

– Думали взяться за дело самому? – ехидно улыбнулся Джил.

– Разумеется, нет!

– Но где-то вы все же обнаружили противоречие, не так ли?

Мгновенная вспышка в глазах Мирона убедила Берка в своей правоте. Он продолжал смотреть на юриста, его выражение лица не сулило ничего хорошего. Мирон глотнул из стакана и неуверенно произнес:

– Была накладная на что-то, чего я не нашел.

– На что?

– Мистер Берк, я юрист, а не фотограф.

– Не шути со мной, парень! Ты уже обо всем сказал, все написано на твоей физиономии.

– Это… это устройство для микрофильмов.

Джил его раз улыбнулся и отставил стакан в сторону. Когда он поднялся, Мирон спросил:

– Это все?

– Все. По крайней мере, с тобой, – буркнул Берк.

Очутившись на улице, Берк взглянул на вечернее небо и ощутил на лице дождь. Это не были те снежинки, о которых он думал прошлой ночью, но все же… Все это висит над его головой и готовится спуститься вниз.

Идя по улице, он разложил загадку на составные части и на каждую налепил ярлычок. Берковиц и Менуот, фотографии трупов, Марк Шелби, очутившийся рядом. Зачем Шелби использовать или убивать фотографов? И все же Берковиц закупил оборудование для производства микрофильмов и ожидал получить кучу денег. По теории все складывается очень просто.

Трудности начинаются с ввода в действие Теда Проктора.

Джил нахмурился и еще раз перебрал в уме известные факты. Если Проктор каким-то образом узнал, что Берковиц должен получить кучу денег, и подумал, что он уже получил их, он мог решиться на ограбление, которое превратилось в убийство, а когда денег он не нашел, то решил отыграться на ломбарде. Логично… Но все же у Проктора не та натура. Он вовсе не похож на типа, который может связать два дела… или убить.

Ясно одно. Джимми Корриган не лжет, не приходится сомневаться в правдивости его рассказа о том, как он вбежал и увидел Проктора с пистолетом в руках, направленным на хозяина ломбарда. Послужной список Корригана безукоризненный, у него достаточный опыт, и он не стал бы стрелять, если бы не ощутил смертельную угрозу для своей жизни.

И еще один примечательный пункт: Корриган точно изложил факты, но тоже почуял, что здесь что-то не то. Вероятно, какая-то мелочь ускользнула от него то ли потому, что была слишком замаскирована, то ли потому, что была слишком очевидна, чтобы ее заметить.

Но что-то было, это точно.

Генри Кэмпбелл видел Марка на месте происшествия, даже если и отрицал это публично. Марк Шелби был там, но категорически отрицает это. А ведь если Шелби непричастен, то зачем ему врать?

Дождь припустил сильнее и Берк поежился. Около него остановилось такси, но он не стал садиться. Сейчас ему было необходимо подумать. Хозяйка дома, где жил Проктор, никогда не видела ни украденных вещей, ни оружия, но следователи нашли спрятанные бумажники, половина которых, как указывалось в протоколе, была украдена. Видимо, их вытащили из карманов. Неожиданная мысль вонзилась в голову Джила и он на мгновение остановился. Дождь полил еще сильнее, но по лицу Берка поплыла коварная улыбка, заметив которую, прохожие испуганно старались обойти его стороной. Берк что-то прошептал себе под нос и выбежал на мостовую ловить такси. Он назвал водителю адрес в деловой части города и откинулся на сидении.

Сержант Шнайдер уже собирался уходить, когда вошел Берк. Он бросил беглый взгляд на Джила и поспешно проговорил:

– Нет-нет, сегодня я с тобой заниматься не буду. Я спешу.

– Дружище, я не задержу тебя надолго.

– Слушай, я уже на час опаздываю к ужину. Ты что, не можешь подождать?

– Что за разговоры? Разве ты не хочешь стать героем?

– Стать героем, работая в архиве? Ты шутишь!

Берк настаивал на своем и Шнайдер, наконец, развел руками.

– Принеси мне списки найденного обыске в комнате Теда Проктора, попросил Джил. – Я хочу посмотреть имена и адреса тех, чье имущество у него обнаружили.

– Джил, Христа ради!..

– Давай тащи, быстро!

Шнайдер с недовольным видом поднялся с места и кивком пригласил Берка следовать за ним. Через полчаса он выложил все, что Джил от него требовал, и нетерпеливо наблюдал, как Берк просматривает одну бумагу за другой. Шесть человек заявили, что их обчистили на общую сумму в четыреста восемьдесят шесть долларов. В примечании говорилось, что бумажники и все, что осталось, были возвращены законным владельцам. Джил выписал их имена и адреса в свой блокнот.

Шнайдер в очередной раз взглянул на него.

– Все?

Глаза Берка взволнованно блестели.

– Мы все же кое-что упустили дружище.

– Что еще? – не понял сержант.

– Все заявления о кражах сделаны в два дня.

– Ну и что? Если вору везет, он может набрать и больше.

– Проктор был обыкновенным алкоголиком. Для утоления жажды четырех с лишним сотен ему многовато.

– Вспомни, как ты сам пьешь, – возразил Шнайдер. – Он вытащил их до того, как потратился. Даже при его потребности, он хотел заграбастать еще больше.

– Возможно.

– Еще как возможно! Не понимаю, Джил, чего ты начал ковыряться в этой чепухе.

– Потому что из-за такой чепухи я однажды вылетел из полиции.

Шнайдер молча уставился на Берка.

– Знаешь, что это за чепуха? – спросил Джил. – Это самая обыкновенная липа.

– И ты можешь это доказать?

– Если это окажется правдой, то да, – кивнул Джил.

То, что ему было нужно, проще всего получить не в официальном правительственном бюро, а в газетном агентстве. Сидевший там парень томился от безделья и рад был проводить его в нужную комнату и подобрать необходимые материалы.

Парень взглянул на индексы и протянул Джилу нужные листы.

Берк прочитал их и вернул парню.

– Нашли, что хотели? – осведомился парень.

– Благодарю, все в порядке, – улыбнулся Джил.

Он вышел на улицу и дошел до угла под дождем, который лил из темных туч, скрывавших вершины небоскребов.

Джил был один на улице и, несмотря на ливень, улыбался. Двое суток тогда лил дождь, как и сегодня, а в такую погоду карманники не работают.