Текст книги "Золотая орда"

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Я перевернулась на бок, и тут же была подтянута сильными руками назад, так, что наши тела – теплые, обнаженные, соприкоснулись, и сладкая нега растеклась по моим венам, а губы непроизвольно изогнулись в улыбке. Мои глаза распахнулись, когда Тимур медленно поцеловал мою шею, сзади. Мурашки побежали по коже, и я вновь окунулась в волнующие воспоминания, что случились прошедшей ночью. Тимур уловил это и, развернув меня лицом к себе, завладел моими губами. Они все еще были чувствительными, после ночной страсти. Я ответила на поцелуй мужа – чуть сдержанно, но ласково. Я наслаждалась его прикосновениями, размышляя – а понравилась ли ему наша ночь, проведенная вместе? А доволен ли он тем, что получил? Или я оказалась не столь прекрасной, как Тимур представлял меня?

Наша утренняя, нежная страсть была прервана пиликанием телефона. Тимур с неким сожалением отпустил мои губы и потянулся за мобильником.

– Да? – его голос был недовольным.

Я зарылась лицом в подушку, собираясь с мыслями и чувствами. Они ураганом вились в моей голове и груди, и я никак не могла с ними совладать. В конце концов, не каждый же день с тобой случается первая брачная ночь. Не каждый день ты становишься Женщиной. Но именно такой я чувствовала теперь себя – молодой, еще не совсем опытной, но Женщиной.

Тимур поднялся с кровати – обнаженный, невозмутимый. Я, приподняв голову, заскользила изучающим взглядом по его мускулистой спине, крепким ягодицам и сильным ногам. Мои щеки залились горячим румянцем, когда Тимур полуобернулся, ловя мой взгляд.

– Нравится вид? – усмехнулся он, и я хихикнула, вновь утыкаясь лицом в подушку – я вздохнула, наслаждаясь ароматом Тимура, что был на ней. Горячие пальцы обхватили меня за лодыжки, чуть подтягивая за них, и Тимур произнес:

– Не время спать, нам пора собираться.

Я, кутаясь в одеяло, медленно слезла с кровати. Я поморщилась – в интимном месте чуть саднило, не слишком больно, но все же, вызывало ощутимый дискомфорт. Хотелось бы верить, что так будет не каждый раз. Я направилась к двери и обернулась. Тимур задумчиво куда-то смотрел вперед, я проследила направление его взгляда и, смущаясь, покраснела: мой муж взирал на маленькое пятнышко крови на простыни. Свидетельство моей невинности и тому, что я принадлежу ему. Лишь ему.

Когда в 7 утра мы вышли из квартиры, внизу, на парковке, рядом с бмв, нас уже ждал ниссан с Ильнуром, Наилем, Дамиром и Рустемом. Как позже я узнала, они ночевали всю ночь под окнами. Братья вышли поздороваться с Тимуром, а я, стесняясь, юркнула в бмв, наблюдая за тем, как они некоторое время что-то, подкалывая, говорят Тимуру. И мне показалось, что мужчины беседуют о брачной ночи. Они громко ржали, до тех пор, пока Тимур не сказал им что-то, отчего они резко умолкли. Затем, он вернулся в автомобиль и протянул мне большую плитку темного шоколада, сообщая, что это «от братьев». Это лакомство было очень вовремя, потому что я чувствовала себя очень голодной и взволнованной. Я даже бы сказала – нервной. Съев большую часть, и немного успокоившись, я, наконец, «милостиво» отдала Тимуру последний кусочек. Если он и был удивлен моей «щедрости», то промолчал.

Как и прежде, до выезда из Казани нас, громко сигналя, сопроводили те же иномарки. Наконец, наши машины выехали на трассу, и я, отчего-то усталая, вскоре заснула под очередные рок -баллады. Когда я проснулась, мы были уже в нашем регионе. И хотя до города оставалось около часа, я ощущала себя дома. Послеполуденное солнце ласково обнимало своими лучами верхушки деревьев – на ветках уже набухли почки, обещая совсем скоро обрадовать своими листьями. Ясное, голубое небо, трели птичек, теплый ветерок. Казалось, за пару дней весна окончательно вступила в свои права – принося с собой яркие перемены. Впрочем, как и судьбоносные перемены в моей жизни.

Я, переживая о маме, достала телефон из сумочки и, включив его, написала ей очередное короткое смс: «скоро будем». Я не успела убрать сотовый, как он запищал – я посмотрела на дисплей – на нем светилось сообщение, отправленное Настей еще вчера днем.

«Ты, правда, в Казани?»

Я начала быстро печатать в ответ:

«Да, мы были в Казани, теперь возвращаемся»

Ответ не заставил себя ждать:

«Что ты там делала?? Я беспокоюсь о тебе»

Я улыбнулась и написала как есть:

«Я вышла замуж за Тимура»

В этот раз подруга ответила не сразу. Я мысленно представила выражение ее лица. Хотелось бы мне видеть Настю в тот момент. Наконец, дисплей засветился:

«Шок»

Я тяжело вздохнула, не зная, как объяснить ей, как так получилось. Да и как это сделать, если я и сама не понимала, как так все быстро произошло. Вчерашний день сегодня казался мне лишь прекрасным, странным сном. И только кольцо на моей левой руке, а так же небольшой дискомфорт, напоминали мне, что все это – реальность.

– Выспалась, Камила? – произнес Тимур, окидывая меня быстрым, внимательным взглядом.

Мое сердце тут же сладко сжалось – я уже успела соскучиться по Тимуру.

– Да, – я сонно улыбнулась ему. Тимур послал мне теплую улыбку, затем сообщил:

– Думаю, в этот раз я выпью чай с твоей мамой. Надо будет купить торт и хороший чай. И рассказать ей о радостной новости.

– Ох, я так волнуюсь, – призналась я, – как она отреагирует?

– Как бы она не отреагировала, ты – моя жена, – спокойным тоном ответил Тимур.

Я кивнула головой, погружаясь в свои мысли – я так боялась, что мама поставит меня перед выбором: или она, или Тимур. Или, вдруг она предъявит ему обвинения в том, что он бандит? Вдруг она вызовет полицию? А что, если ей станет плохо с сердцем?

И этим мыслям – одной страшнее, извращеннее другой – не было конца. Весь путь до дома я провела в колоссальном напряжении.

Мама распахнула дверь, окидывая нас внимательным взглядом. Одетая по-домашнему, она излучала уют. Я так соскучилась по ней! Мне захотелось броситься ей на шею, что я, не задумываясь, и сделала. Она обняла меня – тепло, с любовью, и мое сердце сжалось от нежности. Ее волосы пахли родным запахом, знакомым мне всю жизнь. Я поцеловала ее в щеку, а она – меня. Затем, чуть отстранившись, мама еще раз посмотрела на меня. Как всегда, на моем лице было все написано, и она, схватившись за грудь, взволнованно выдохнула:

– Неужели, это то, что я думаю?

Я нервно закусила нижнюю губу – видеть маму в таком состоянии было настоящим мучением, пыткой для меня – чувство вины тут же вгрызлось в мою душу. Я хотела что-то сказать, но слова застряли у меня в горле. Зато Тимур быстро нашел ответ на вопрос мамы:

– Да, апа. Ваша дочь стала моей женой. Чай поставите? Сегодня самый подходящий повод, чтобы выпить его.

Тимур вложил в мамины руки внушительного размера торт – высокий бисквит, взбитые сливки в виде розочек и сердечек, и мама, охая, направилась на кухню. Я улыбнулась мужу, показывая ему, что на его стороне. Он коснулся пальцем кончика моего носа, и я приглушенно рассмеялась. С этим смехом частично вышло и мое напряжение. Мама, застав меня смеющейся, эмоционально произнесла:

– Даже на свадьбе родной дочери не была, – она шумно вздохнула, – как же так? Хоть фото-то есть?

– Есть, – широко улыбнулся Тимур.

Через минуту мы сидели за кухонным столом, а Тимур, листая свой навороченный телефон, показывал моей маме фотографии с нашего никаха. Видимо, кто-то из братьев сделал их. По мере просмотра фото, моя мама всхлипывала – сначала тихо, потом все громче и громче. Я обняла ее за плечи, а мама прошептала, вытирая слезы со своих щек:

– Как быстро ты повзрослела, Камила, как быстро…

И эти слова больно резанули мне по сердцу.

Тимур кивнул мне и вышел в коридор, я слышала его приглушенный голос – видимо, он делал звонки. Я же, как могла, пыталась успокоить маму, шепча ей добрые слова и гладя ее по волосам. Я успокаивала маму, я успокаивала себя. Я понимала, что ей непросто, и я могла лишь догадываться, насколько. Я хотела, чтобы мама знала, что она не потеряла меня. Я сжимала ее нежные ладони, передавая этим ей свою любовь. Мы просидели так – два родных человека, обнявшись, около 20 минут, затем, мама чуть отстранилась и улыбнулась, глядя на меня ясным, удивительно спокойным взором.

– Быть может, твоя судьба будет счастливее, чем моя, – в ее голосе звучала материнская надежда, мама погладила меня по мокрой, от моих слез, щеке, – но обещай – если он, хоть раз, ударит тебя или изменит, ты уйдешь, не позволяя разрушать себя.

Я сомкнула веки, давая матери молчаливое обещание. Я еще слишком хорошо помнила ее страдания с отцом.

В дверном проеме показался Тимур – смерив меня пристальным взглядом, он произнес:

– Камил, скоро поедем. Собери те вещи, которые дороги, нужны тебе, остальное – купим на днях.

Я медленно, чувствуя усталость, поднялась на ноги и поплелась в свою комнату: пока я шла по коридору, то услышала, как мама начала что-то приглушенно говорить Тимуру, а он отвечал ей. Я задержалась, прислушиваясь – вроде не ссорятся.

Я открыла дверь и включила свет, окидывая задумчивым, каким-то другим взором свою комнату – надо же, в этом небольшом пространстве я провела большую часть своей жизни. В глаза тут же стали бросаться несовершенства – старые обои, неровный потолок, криво прибитые полки. Нет, я не презирала свое жилище. Все было близким мне, но уже не таким родным, как раньше.

Вздохнув, я начала складывать в пакет свои вещи – нижнее белье, любимую, теплую сорочку из мягкой фланели, носки, черную водолазку и брюки, затем, в другой пакет положила учебные принадлежности и сверху – любимого белого медвежонка и фотоальбом. Я устало уселась на свою кровать – мои руки дрожали от волнения. Боже мой, я покидала отчий дом.

– Тебе помочь? – спокойный голос Тимура вывел меня из оцепенения.

– Да, возьми пакеты, если нетрудно, – попросила я, поднимаясь на ноги и оглядываясь по сторонам – не забыла ли я чего?

Видя мое напряженное состояние, Тимур произнес:

– Мы еще сюда не раз приедем, я не собираюсь тебя увозить за тридевять земель.

Он подхватил мои вещи и вышел в коридор, а я последовала за ним. Мама уже ждала нас, и, слава Богу, она выглядела спокойной. Расцеловав меня в обе щеки и кивнув Тимуру, она, шепча молитву, закрыла за нами дверь. Я ощутила грусть, расползающуюся по моей груди. Едкую, холодную грусть, от которой на мои глаза навернулись слезы. Все ли я сделала правильно?

Мы уже спускались по лестнице, когда раздался женский плач – и я узнала, кому он принадлежит. В этот момент дверь в квартиру распахнулась, и я увидела рыдающую тетю Аню. Она бросила на меня взгляд, полный скорби и выдохнула:

– Горе-то какое, Антона убили.

Я даже не поняла, как так получилось, но Тимур вывел меня на улицу, не позволяя горечи тети Ани излиться на меня. Он завел машину, и бмв плавно выехал на главную дорогу. Я передернула плечами из-за охватившего мое тело озноба. Мне стало не по себе. Тимур, сохраняя молчание, включил обогрев сиденья. Я покосилась на него: его лицо было абсолютно спокойным, лишь взгляд выражал сосредоточенность. А в моей голове стучало: «Антона убили».

И я не осмелилась в этот вечер спросить у Тимура – чьих рук это дело. Ведь я не была уверена – смогу ли я справиться с полученным ответом.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Вечер спустился на наш город, и вокруг начали загораться фонари и окна в домах. Я с тоской смотрела по сторонам, пытаясь понять себя. Я словно располовинилась: часть меня, не хотела покидать привычные места и желала остаться с мамой, другая, предвкушая и осознавая важность перемен, стремилась дальше, за границы известных мне территорий.

А еще – мысль об Антоне не давала мне покоя, но я, усилием воли, оттиснула ее как можно дальше, переключая свое внимание на нечто нейтральное.

– У тебя есть дома что-то поесть? – спросила я у Тимура.

– Братья должны были завезти, – послышался ответ.

Я чуть нахмурилась:

– Они всегда могут вот так, приходить, даже когда тебя нет дома?

– Да, но теперь я объясню им, что я, как женатый человек, хочу большего уединения, – Тимур вывернул бмв направо, и вскоре, миновав недавно отстроенный мост, мы выехали с города.

Я смотрела вдаль, наблюдая, как быстро меняются картинки за окном: машин стало меньше, дома, магазины, заправки – исчезли. Теперь, с обеих сторон от трассы, простирался лес. Я замечталась, надеясь, когда-нибудь сходить, погулять по нему – собрать земляники, грибов. Лето ведь было уже не за горами. А еще, здорово было вместе с Тимуром сходить на рыбалку! Да хоть в поход – с ним я не боялась заблудиться.

Мои мысли были прерваны звонком на телефон Тимура.

– Да? – его голос был абсолютно спокойным. Я покосилась на него – он, сосредоточенно глядя вперед, слушал. Затем, ухмыльнувшись, произнес:

– Понял. Буду в клубе в течение часа. Подготовьтесь, будет нескучно.

Мое сердце упало. Клуб? Ночью? Нескучно?

Что все это значит?

А я-то думала, мы проведем эту ночь вместе, как муж и жена, согревая друг друга под одним одеялом. Горечь подступила к горлу, оставляя неприятный вкус во рту. Глаза обожгли предательские слезы, и я спешно сомкнула веки, не желая, чтобы Тимур видел их. Я не хотела, чтобы он знал, какой я стала зависимой от него, как нуждалась в нем.

Весь остаток дороги до дома Тимур делал какие-то важные звонки, а я, такая одинокая, уязвленная, с тоской в груди, смотрела в темную даль. И так же – темно – становилось у меня на сердце. Возможно, мне нужно было задать Тимуру вопрос – куда и зачем он уезжает, но, так же, как и с вопросом об Антоне, я побоялась услышать такой ответ, к которому могла быть не готова. Я понимала, что поступаю, как настоящая трусиха, но в тот момент у меня действительно не было – ни моральных, ни физических сил, чтобы преодолеть свой страх.

Машина завернула, проехала блокпост, затем, замедляясь, из-за частых лежачих полицейских, направилась прямо. Спустя время, мы были уже на месте. Тимур занес мои пакеты, включил свет и начал выгружать с багажника бмв ящики – большие, средние, вытянутые, объемные и плоские, и я поняла, что это – наши свадебные подарки. Тимур спешно и ловко заносил их в дом. Я сама открыла дверь машины, и аккуратно вылезла наружу. Было бы глупо стоять вот так, рядом с автомобилем, в надежде, что Тимур возьмет меня с собой. Я направилась к входу в дом и столкнулась у двери с мужем.

Он удержал меня за плечи, чтобы я не упала, и посмотрел в мои глаза пронзительным, почти строгим взглядом. Я тоже смотрела на него, пытаясь понять, что Тимур чувствует, но его бесстрастное выражение лица не способствовало этому. Это у меня – все эмоции, все мысли – почти всегда написаны на лице, а вот у Тимура, да и большинства мужчин, все было по-другому. Не зря же говорят, что женщины – с Венеры, а мужчины – с Марса. Разные мы.

– Буду утром, – Тимур коснулся моих губ своими теплыми губами, целуя меня не страстно, а как-то успокаивающее, что ли.

– Утром? – это все, на что я была способна в эти секунды. Жалко выдавить из себя всего лишь одно слово.

– Утром, – Тимур самоуверенно улыбнулся и провел костяшками пальцев по моей щеке. Я невольно вздрогнула, и муж нахмурился.

– Если я задержусь, то пришлю кого-нибудь из братьев, – произнес он.

– Зачем? – я непонимающе смотрела на Тимура.

– Так будет спокойнее. Запри дверь и отдыхай.

Он открыл дверь шире, пропуская меня в дом. Я зашла и тут же обернулась – Тимур, кивнув мне, закрыл дверь. Десятки острых игл впились в мое сердце. Тимур поехал в клуб. Я заперла дверь и, пару раз спотыкнувшись о ящики, пошла дальше, в дом. Воспоминания о том, как совсем недавно я первый раз приехала сюда, всколыхнулись в моей душе – тогда я была так взволнованна, но одновременно счастлива. И я доверяла Тимуру.

А сейчас? Сейчас я была полна печали, такого ощутимого одиночества, и подступающей ко мне со всех сторон ревности. Я пока держала оборону против нее, не позволяя этому чувству заполыхать в моей груди, однако не знала, как долго смогу еще это делать. Мое доверие к Тимуру начало расшатываться – и все попытки успокоиться казались тщетными.

Чтобы не ощущать себя такой одинокой, я включила свет во всех комнатах – даже ванной. Заглянув на кухню – просторную, выдержанную в контрастных цветах – светлый и черный, я обнаружила в холодильнике разнообразную еду, на любой вкус: молочные продукты, свежие рыба и мясо, овощи, фрукты и еще много чего. Будь у меня хорошее настроение, я бы принялась готовить – я любила это дело, к тому же, на такой современной кухне, где были всякие навороченные штучки типа кухонного комбайна, современного духового шкафа, раскрывать свои кулинарные таланты было бы одним удовольствием. Но у меня не было этого хорошего настроения – и значит, вряд ли бы что-то получилось вкусным, это проверено. Если гадко на душе и хочется плакать – лучше обойти стороной кухню, дабы не переводить продукты.

Единственное, что я сделала – это чай для себя. Он был такой ароматный, с кусочками сушеных ягод, настоящий, а не то, что насыпают нам в чайные пакетики. Я заварила его и налила в широкий бокал, отчего-то надеясь, что он принадлежит Тимуру. Затем, проходя мимо шкафчика, открыла его, и нашла шоколадные конфеты. Утянув коробку с собой, я прямиком направилась в зал, где стоял телевизор. Нужно было срочно отвлечься. Переключиться. И лицезрение «зомбиящика» должно было поспособствовать этому.

Я удобно разместилась на диване и включила телевизор. Щелкая пультом, я попивала чай, отстраненно глядя на меняющиеся картинки. Наконец, я остановилась на одном из телеканалов, заметив знакомые лица актеров. Мамочки, да это же «Бригада»! Я помнила, как 14-летней смотрела этот сериал, в тайне мечтая, чтобы у меня был такой сильный защитник, как Саша Белый. Интересно, какими сегодня глазами я посмотрю на этот фильм?

Я откинулась на спинку дивана и начала смотреть сериал. Это были уже не самые первые серии, а те, где Саша был женат на Оле. Как мне она тогда нравилась – такая музыкальная, обаятельная, красивая! Я окунулась в сериал, и мое настроение стало еще хуже, а конфеты, которые я до, ела с аппетитом, теперь лежали в стороне.

На экране мелькало противное лицо Белого, когда он встречается со своей любовницей. В моем животе все зажалось в тугой, судорожный узел. Боже мой! Как раньше мне мог нравиться этот герой?! Что так привлекло меня в нем? Поднявшийся бандюга, опьяненный силой и изменявший своей верной жене – вот он кто, а не герой.

И тут же я услышала укор совести – «Тимур – такой же бандюга».

Я сжала челюсти от нахлынувшей боли и спешно переключила канал, не желая больше пялиться на эту глупую историю. И все же, семена ревности начали давать быстрый восход. Мое живое воображение начало рисовать Тимура в компании с другими женщинами. Вот они веселятся, вот пытаются угодить ему, вот он…

Я резко сказала себе: «СТОП».

Довольно измываться над собой. Я действительно не знала, чем мой муж занят – и это давало безграничные возможности моей фантазии действовать – ведь у незнания нет границ, и потому оно так беспощадно. Что бы я себе там не напридумывала – не обязательно, что это случилось на самом деле. Я не хотела начинать нашу семейную жизнь с недоверия и ревности, поэтому, решительно отогнав дурные и такие разъедающие мысли, я прямиком направилась в ванную комнату, чтобы принять душ.

Теплая вода струилась по моему лицу, шее, плечам, груди, животу, бедрам… А я, закрыв глаза, на секунды, представила, что это Тимур касается меня. Несмотря на то, что в нашу первую брачную ночь я не испытала сто миллионов удовольствий, я обожала, когда он просто прикасался ко мне. И как же хорошо, что лишь он знал и трогал меня. Только он.

Я искупалась и переоделась в свою теплую фланелевую сорочку. Она пахла моим домом, и сердце тут же отозвалось – заныло, заболело, затосковало. Моим прежним домом – поправила я себя. Теперь мой дом – здесь. Пройдя по коридору, я нерешительно застыла на пороге спальни – комната показалась мне такой большой, холодной без Тимура. И кровать – слишком огромной. Вряд ли я смогу здесь уснуть. Я взяла с полки шкафа тонкое одеяло, которым прежде укрывался мой муж, и прошлепала по теплому полу в зал. Забравшись на диван, я до носа натянула колючее одеяло и, просматривая передачу про галерею Уффици, погрузилась в сон.

Я проснулась на рассвете от четкого, пробирающего до дрожи в теле осознания, что на меня кто-то смотрит. Боже мой, это было так страшно – преодолевая липкий ужас, поднять свои веки, чтобы встретиться с реальностью.

Но в этот раз реальность была прекрасна – на меня, пронзая взглядом, взирал Тимур. Вернулся. За окном только-только начинался рассвет, и я смутно видела выражение лица моего мужа. Он показался мне отчего-то задумчивым, не знаю, может это я придумала так. Но самое главное – он приехал. Солнце залило мое сердце, и тепло разлилось по венам.

Я не смогла, да и не хотела сдерживать себя – мои губы дрогнули, а затем изогнулись, улыбаясь. Глаза Тимура блеснули в полутьме, он подался вперед и, сорвав с меня одеяло, лег прямо на меня, придавливая своим весом. Я уткнулась носом в его шею: он пах, как и прежде, горько – сладко, только к этому пьянящему аромату добавились и другие запахи: металлический запах, и другой – неизвестный мне, но тут же, вызывающий тревогу, но не ревность.

Я ожидала, что он поцелует меня, но ошиблась – вместо этого, чуть приподнявшись на локтях, Тимур всматривался в мое лицо. Что он хотел там найти? И нашел ли?

– Почему не легла в спальне? – прошептал Тимур, и я вздохнула, ловя его щекочущее дыхание на своих губах.

– Я не смогла. Слишком одиноко, – призналась я.

Тимур провел носом по моей щеке, словно нюхая и наслаждаясь тем, как пахнет моя кожа.

– Это не последняя ночь, когда я буду отсутствовать, – он скользнул губами по моему подбородку.

– Тимур, – я, сейчас такая смелая под его сильным телом, подошла к той самой черте.

– Да? – он чуть приподнял брови, ожидая моего вопроса.

Смелее, Камила. Невозможно всю жизнь жить в страхе и предположениях.

– Тимур, мне не дают покоя мысли, что ты там, с другой, с другими женщинами, – ощущая горечь на языке, выдохнула я.

Он нахмурился и прошелся взглядом по моим губам, а после – вновь посмотрел прямо в глаза.

– Я правильно понял тебя, что ты предполагаешь, что я уехал, чтобы изменить тебе? – спокойным, слишком спокойным тоном вопросил Тимур.

– Я не хочу так думать, Тимур, но эти мысли так и лезут в мою голову, – прошептала я.

Тимур качнул головой, словно понимая, о чем я говорю. Как он мог понять меня, если не был на моем месте и не чувствовал того, что я? Или… я не успела закончить мысль, как Тимур произнес:

– Я скажу тебе в первый и последний раз, и я очень хочу, чтобы ты запомнила мои слова. Камила, я не для того взял тебя в жены, совершил с тобой никах, создал семью, чтобы потом предавать. Я уже не молоденький парнишка, который бегает от одной юбке к другой, чтобы самоутвердиться и получить очередное удовлетворение плоти. Я – взрослый мужчина, и, делая тебя своей женой, я осознанно подошел к этому. Поэтому, джаным, гони эти мысли прочь. Есть ты, есть я. Точка.

Мои глаза защипало от слез, а в груди я ощутила, словно распахнулась клетка – и тысячи счастливых птиц вылетели на свободу. Я была счастлива. Я прильнула к Тимуру в благодарном поцелуе – и любовь к нему, яркая, сильная, заполнила мое сердце до предела, а затем, растекаясь с кровью, понеслась к каждой клеточке моего тела.

– Ну, что ты плачешь, джаным, – зашептал мне на ухо Тимур, прежде, чем начать ласкать меня. Он поцеловал меня в горло, руки же его, обжигая, умело забрались под сорочку. Я тут же, отозвалась на его прикосновения – обняла за шею и поцеловала его в колючую щеку. Он приглушенно засмеялся – и по моей коже побежали мурашки. Даже смех Тимура волновал-возбуждал меня, что говорить о нем самом? И меня нисколько не смущал тот факт, что местом для нашего занятия любовью стал диван. Наверное, завтра – когда на него сядут гости, мне станет стыдно. Но не сейчас. Об этом ли думать, когда твой единственный мужчина практически поклялся в своей верности?

Я проснулась от телефонного звонка.

– Да? – прорычал у меня над головой Тимур.