Текст книги "Золотая орда"

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Мы вышли на улицу, держась за руки, как влюбленные. Удивительно. Увидь меня мама тогда – у нее, вероятно, случился бы шок. Я, примерная, милая девочка, шла за руку с человеком не самой лучшей репутации – впрочем, о репутации Тимура мне еще предстояло узнать. Только смогу ли я это переварить? К счастью, мама была в гостях, а еще – ни одна соседка-сплетница не попалась нам на пути. Тимур, уверенным шагом направился к припаркованному неподалеку черному бмв – купе. Он сменил авто? Будто слыша мои внутренние размышления, Тимур, снял машину с сигнализации и галантно открыл для меня дверь в бмв. Я замерла в нерешительности. Во-первых, мне никогда никто не открывал дверь, во-вторых, я никогда не садилась вот так, в чужую машину. Тем более такую машину. Она была шикарна для нашего города. И, последнее, я понятия не имела, куда меня повезут. Я стояла, нервничая, словно невеста, во время церемонии бракосочетания.

– Смелее, Камила, – произнес Тимур. Я, словно очнувшись, обернулась, глядя в его глаза. Я не знаю, не понимаю до конца, что увидела в их магнетических глубинах, только я тут же растеряла всю свою нерешительность, и села в авто. Удивительно комфортное сиденье приняло мое тело, и я тут же расслабилась, наслаждаясь новыми ощущениями и дорогим запахом машины.

Через пару секунд Тимур разместился на соседнем кресле, заводя автомобиль. Я окинула салон изучающим, крайне любопытным взором – он был черно-фиолетового цвета. Приборная панель, кресла, даже потолок. Мои губы дрогнули в улыбке – в этом оттенке было что-то такое, необычное, завораживающее. Я провела подушечками пальцев по бархатистой поверхности сиденья.

– Нравится? – чуть улыбнувшись, спросил Тимур, направляя машину на дорогу.

– Очень, – я одарила его ответной улыбкой.

Бмв влился в поток машин, двигаясь с необычайной маневренностью, от которой у меня просто стало захватывать дух. Я пару раз бросила взгляд на приборную панель, отмечая, что Тимур почти не превышает скорости. У него была очень уверенная манера вождения. Я то и дело поглядывала на Тимура – то на его сосредоточенное лицо, то на его пальцы рук, сжимавшие руль – я вновь заметила, как и прежде, покрасневшие костяшки, словно от наносимых ими ударов. Я вспомнила, как эти же пальцы совсем недавно поглаживали меня, и горячая волна окатила мое тело.

– Тоже хочешь порулить? – бросив на меня смеющийся взгляд, спросил Тимур.

– Ты что, нет, конечно, – я смущенно заулыбалась.

– Почему же – нет? – Тимур вырулил на соседнюю улицу, кому-то сигналя. Машина посигналила в ответ.

– Потому что я – не умею, Тимур, – отозвалась я, скользя взглядом по проносившимся мимо двухэтажным домам. Интересно, куда же мы направляемся?

– Если хочешь – я могу научить тебя, – раздался голос Тимура.

Я, пораженная его предложением, посмотрела на него, ожидая увидеть шутливое выражение на его лице. Но нет, Тимур был вполне серьезен.

– Я… не знаю, – нерешительно произнесла я.

– Не торопись с ответом, поверь, я – хороший учитель, и не только в этом, – Тимур окинул меня многозначительным взглядом, отчего я тут же почувствовала себя обнаженной. Вопрос застрял у меня в горле, и я, преодолевая себя, осмелилась спросить о том, что так волновало-пугало мою душу:

– Тимур, я буду тебе что-то должна за эту поездку, или вообще?

Его губы дрогнули в холодной усмешке.

– Повторюсь, как и тогда – мне нравится твоя прямолинейность, Камила, – он улыбнулся, но уже чуть мягче, – но нет – ты не обязана спать со мной, но я не думаю, что, когда придет время, ты сможешь отказать мне.

Все. Я округлила глаза, выказывая этим свои эмоции. Но ни одно слово не ушло на мой ум. Тимур послал мне многообещающую улыбку, а затем устремил все свое внимание на дорогу, позволяя мне немного прийти в себя от его слов. Бмв обогнал несколько машин и, наконец, припарковался возле чугунного, витиеватого забора. Это место было знакомо мне, ведь здесь я, будучи ребенком, бывала каждый май.

– Парк? – удивляясь, вопросила я, непонимающе глядя на Тимура.

– Совершенно верно, парк, – он отстегнул ремень безопасности, затем вышел из машины и распахнул передо мной дверь. Я вложила свои пальцы в его ладонь, непроизвольно наслаждаясь соприкосновением нашей кожи – моей, нежной, и его – шершавой, грубоватой.

Я вылезла из машины, с интересом оглядываясь по сторонам – мы были единственными, кто припарковался здесь. Зачем мы тут? Бросив взгляд на запертые ворота в парк, я нашла подтверждение своим мыслям, что он, естественно, не работает. Но, кажется, Тимура это не волновало. Он уверенно потянул меня за собой, ловко обходя лужи и грязь на тротуаре.

Раздался телефонный звонок – Тимур извлек телефон из кармана, коротко отвечая и быстро заканчивая разговор. К тому моменту, когда мы подошли к воротам парка, нас уже встречали. Седовласый, интеллигентный мужчина в пальто распахнул перед нами ворота, с почтением здороваясь за руку с Тимуром и вежливо кивая мне. Я качнула головой, с волнением наблюдая за происходящим.

– Прошу, гости дорогие, – улыбнувшись, произнес седовласый незнакомец, делая жест рукой в сторону колеса обозрения.

– Благодарю, Вадим Андреевич, – протянул Тимур, сверкнув глазами, направляясь вместе со мной в сторону аттракциона.

Боже мой, неужели, это то, что я думаю? Когда я перевела свой настороженный взгляд на Тимура и увидела его дерзкое выражение лица, я нашла ответ на свой вопрос. Он открыл кабинку, окидывая ее внимательным взором, забрался в нее сам и помог залезть мне, после закрывая дверку. Я села на сиденье и ойкнула – оно, все же, было ощутимо прохладное.

Тимур утянул меня, усаживая к себе на колени, одной рукой обхватывая под грудью, почти касаясь ее. Даже под курткой я ощутила жар, который источали его пальцы. Я вспыхнула и поправила его руку, опуская чуть ниже его ладонь. Он демонстративно сжал пальцы, касаясь моего тела под курткой. Я вздрогнула – и тут же, аттракцион начал движение, медленно – медленно сдвигаясь с места.

Колесо обозрения в первую неделю весны! Когда снег еще не растаял, когда прогнозировали еще морозы, этот аттракцион заработал исключительно для нас. Как романтично! Мои губы растянулись в улыбке от этой мысли. Никто никогда не делал таких поступков для меня. А сегодня Тимур сделал уже столько – защитил, удивил и, немаловажное, не обидел.

Мы поднимались все выше и выше – и, постепенно, вид на наш город открывался все лучше – вот речушка, вот лесопарковая зона, черно-белая – весна еще не вступила в свои права, вот – строящиеся дома, а там – единственный торговый центр, в который, по слухам, было вложено немало денег, впрочем, как и в вон тот ночной клуб, куда теперь любила ходить Катя с новыми подругами.

Я тут же отогнала первые грустные мысли, связанные с моей подругой. Любуясь потрясающим видом, я размышляла о переменах, случившихся в моей жизни. Они были долгожданными, яркими, но одновременно настораживали меня. Кто этот человек, что сейчас держал меня в своих объятиях? Будет ли расплата за то, что я сблизилась с ним? Могу ли я остановить наше сближение, и, самое главное хочу ли?

Всю жизнь я привыкла слышать кого угодно, но только не себя. И сейчас я была в растерянности – десятки голосов вились в моей голове, предостерегая, увещевая, обещая горе и боль. Но эти слова не принадлежали мне. Я страстно хотела жить своей головой, делать выбор сама, поэтому, прикрыла глаза, прислушиваясь к себе.

– Ты чего, высоты боишься? – раздался глубокий, мужской голос у моего правого уха.

Я распахнула глаза, молчаливо глядя на Тимура – он сосредоточенным взором изучал мое лицо. В его глазах не было ни упрека, ни разочарования.

– Не бойся, – он обнял меня за плечи, покровительственно-оберегаемо прижимая к своему сильному телу. – Я рядом.

Я задохнулась от нахлынувших чувств. И яркого осознания, что я получила ответ – я хочу быть с Тимуром.

– Ты – рядом, и я не боюсь, – прошептала я, легонько касаясь подушечками пальцев его жесткой, покрытой темной щетиной щеки. Моя рука чуть задрожала – это было и понятно-ожидаемо: ведь я была крайне взволнована. И я впервые в жизни касалась так мужчины.

Тимур наблюдал за моими действиями из-под полуопущенных век. О чем он думал, что чувствовал – мне оставалось лишь догадываться. Но мне нравилось касаться его, было в этом что-то подобное тому, как грозный хищник, например, тигр, позволяет тебе гладить его.

Затем, я убрала руку, пряча ее в кармане. Посмотрев по сторонам, я испуганно вздрогнула – колесо обозрения перестало двигаться.

– Мы застряли? – прошептала я, переводя обеспокоенный взор на Тимура.

Он улыбнулся – снова дерзко, снова так, что по моему телу побежали мурашки.

– Нет, это я попросил остановить аттракцион, – ответил мужчина, сверкнув глазами.

– Зачем? – я оглянулась по сторонам, взволнованная и предвкушая что-то невероятное.

– Потому что я так захотел, – с последним словом Тимур развернул меня к себе, а затем, обхватив мою голову своими теплыми ладонями, наклонил ее к своему лицу. Я затаила дыхание, глядя в его, стремительно меняющие сейчас цвет, глаза. Губы Тимура приблизились к моим губам, и, прежде, чем поцеловать меня, он прошептал:

– С днем рождения, Камила.

А затем, Тимур одарил меня удивительно нежным, неспешным, но невероятно чувственным поцелуем. Его губы заскользили по моим губам, а язык, проникнув в рот, начал неспешно дразнить меня. Я не смогла думать ни о чем больше, кроме, как о том, что Тимур не только завладел моим ртом, но и моим сердцем. Вот так внезапно и одновременно сладко-ожидаемо.

Тимур завел бмв, включая тут же обогрев сидений.

– Замерзла? – задал он провокационный вопрос, глядя на мое раскрасневшееся после поцелуев лицо.

– Ты знаешь, что нет, – честно призналась я, одаривая Тимура смущенной улыбкой.

Он, не сдержавшись, протянул руку, проводя указательным пальцем линию по моему курносому носу. Затем, его палец опустился на мои губы. Взгляд Тимура тут же потяжелел, и он резко убрал свою руку на руль.

– Мы сейчас заедем к моим друзьям, – сообщил он мне.

Я кивнула головой, расслабленно откидываясь на спинку кресла. Мне было так хорошо, так удивительно спокойно, что я даже не стала спрашивать, когда Тимур отвезет меня домой. Машина, приятно изумляя меня своей маневренностью, плавно влилась в поток автомобилей. Я смотрела в окно, новым взглядом на знакомые места. Люди стояли на остановках, усталые, замерзшие, ожидая общественный транспорт. Я хорошо знала, каково это. Мерзнуть, нервничать из-за того, что автобус задерживается или испытывать досаду, когда пустой троллейбус проходит мимо, на обед.

Но сегодня. Я сидела в роскошном автомобиле – в уюте, тепле и долгожданной безопасности. И я была благодарна Всевышнему за эти перемены. Спасибо Тебе.

Наконец, бмв притормозил возле строящегося храма, недалеко от аллеи. Я устремила взгляд вперед, замечая пять дорогих машин, среди которых был и хорошо знакомый черный мерседес. Группа молодых мужчин о чем-то оживленно беседовала, но их разговоры прервались, стоило им заметить бмв Тимура.

– Пойду с братьями поздороваюсь, а ты жди здесь, – произнес Тимур, оставляя меня одну.

Я не сказала ему ничего в ответ – потому что это было бесполезно: пока я соображала, Тимур уже обнимался со своими братьями. Среди них я узнала Дамира, еще какие-то лица показались мне тоже знакомыми. Мужчины, по очереди, приветствовали Тимура, на их суровых лицах сияли довольные улыбки. Да, оказывается «братки» могли искренне улыбаться.

Я с интересом наблюдала за их общением и была рада, что бмв был прекрасно затонирован, и ни один из мужчин не видел выражение моего лица. Каждый из них выглядел как спортсмен – широкие плечи, движения, в которых улавливалась сила. А еще, все они не были похожи на простых парней. И дело было не в кожаных куртках или спортивных костюмах адидас. Их лица. Их лица, даже улыбаясь, выглядели опасными. Наверняка, встреться случайно с любым из них в темном переулке, я бы умерла от страха.

Но я не была в темном переулке. Я сидела в машине Тимура, и что-то подсказывало мне, что Тимур – не простое звено среди них. Он был опаснее всех вместе взятых мужчин. Только один вопрос мучил меня – смогу ли я принять это, узнав до конца, что за человек Тимур?

Наконец, Тимур, закончив беседовать со своими братьями, вернулся в машину. Он посмотрел на часы, что были на его правой руке. Я успела заметить металлический блеск ремешка и круглый, блестящий циферблат.

– Ты – левша? – поинтересовалась я, наблюдая, как Тимур заводит машину.

– Не совсем, – ответил он, отъезжая от площади перед храмом.

– Это как? – удивилась я.

Тимур послал мне самодовольную улыбку:

– В детстве я был левшей, потом решил переучиться – в итоге я хорошо владею обеими руками.

– Ого, да ты гений, – подшутила я.

– Не стану отрицать, – усмехнулся Тимур.

Бмв завернула за угол, и на противоположной полосе нам встретились два джипа, они ехали довольно быстро, и я краем глаза заметила, как нахмурился, будто что-то предчувствуя, Тимур. Машины повернули на улицу, где мы только что были, и следом раздались оглушающие выстрелы…

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Тимур круто развернул бмв, и машина, нарушая все скоростные ограничения, помчалась на место недавней встречи с братьями. Я вцепилась пальцами в сиденье, силясь не впасть в панику. Я не осмеливалась смотреть на Тимура, потому что догадывалась – то, как он выглядит сейчас, может окончательно напугать меня.

Наконец, через секунды, которые показались мне часами, бмв завернул за угол. Стон сорвался с моих губ, когда я увидела ужасную картину – опрокинутые, расстрелянные тела, лужи крови на новой брусчатке перед храмом. Минутами раньше эти мужчины смеялись и обнимались с Тимуром. А теперь… Господи, кто-то из них остался ли жив? Мой взгляд успел зацепить одного из этих мужчин – он лежал на спине, а с виска тонкой струйкой стекала темная кровь. Вокруг уже стала собираться толпа зевак. Воистину, любопытство сильнее страха смерти!

Я всхлипнула от боли, и тут же, спешно, зажала рот дрожащей ладонью. Тошнота подкатила к моему горлу, и я нагнула голову до коленей, пытаясь сдержать рвотные позывы. Ужасная картина все еще была перед моими глазами, когда я услышала звук сирены – в боковом окне я заметила мчащуюся скорую, а вслед за ней – полицейскую «буханку». В тот же миг Тимур дал по газам, и бмв, вылетая на соседнюю дорогу, помчал нас, унося все дальше и дальше. И хотя физически, мы уже давно покинули окровавленную площадь перед храмом, я продолжала видеть, вероятно, мертвые лица этих мужчин и вытекающую из их тел и голов, кровь.

Я не знаю, как долго Тимур катал меня по городу. Он делал какие-то звонки, но я совершенно не слышала, о чем он говорит. Я смотрела в одну-единственную точку, прямо перед собой, не ощущая ничего, кроме сострадания и боли. Мне было действительно жаль этих мужчин. А каково было сейчас Тимуру? Я перевела настороженный взгляд на него, отмечая, каким сосредоточенным, холодным было его лицо. Он уже не разговаривал по телефону, а просто, сохраняя молчание, смотрела вдаль. Его сильные пальцы чуть с большим давлением, чем утром, сжимали руль.

– Мне жаль, – сорвалось с моих пересохших губ, и Тимур бросил на меня острый взгляд.

– Скоро будешь дома, – ответил он, игнорируя мои слова.

Я кивнула головой и вся сжалась – так стало мне холодно и невыносимо тревожно. Мой взор заскользил по хорошо знакомым местам – магазины, аптека, дома, до дома оставалось всего -ничего. Только я, почему-то не хотела расставаться сейчас с Тимуром и оставлять его в такие трудные часы. Однако у него, безусловно, было свое мнение на этот счет.

Бмв заехал в мой двор, и тут, нас ждал очередной неприятный «сюрприз» – прямо у подъезда, в котором я жила, стоял полицейский уазик, а рядом с ним – несколько милиционеров, а так же, как без них, соседки и… Антон.

– Боже мой, – прошептала я, не зная, что все это значит. Мой желудок скрутился в тугой узел от страха и нехорошего предчувствия.

Тимур отстегнул ремень себе, а потом и мне, нависая, на один короткий миг надо мной и небрежно бросая:

– Тебе не о чем беспокоиться.

Мы вышли из машины, Тимур, как и прежде, открыл для меня дверь – и в этот раз я была особенно благодарна ему за это – он был моей стеной, за которой я, под прицелом неодобрительных взглядом, ощущала себя в безопасности. Соседки тут же начали довольно громко перешептываться, и прохладный ветер донес до меня обрывки их фраз: «с кем связалась», «ты на морду его посмотри, бандюган», «вот тебе и дочка учительницы, воспитала проститутку».

Я, признаться, была поражена теми эпитетами, которыми меня «одарили» «добрые» бабульки. А еще, тем, что они так быстро изменили обо мне свое мнение. Вот так живешь – порядочной жизнью, все тебя вроде любят, но стоит тебе только оступиться (хотя я не считала мои отношения с Тимуром проступком или ошибкой) – и вот уже тебя окунают с головой в грязь, наслаждаясь тем, как ты захлебываешься.

Но я не тонула. Потому что я была с Тимуром. Он окинул бабушек нечитаемым взглядом, отчего каждая, вмиг, умолкла и отвернулась. Я ощутила, как Тимур чуть сильнее сжал мою ладонь – и в этом жесте я прочла поддержку. Я легонько сжала в ответ его пальцы, давая ему понять, что все поняла. И тут же, к нам на встречу вышли три милиционера, а позади них, поглядывая то на меня, то на Тимура ошалелыми глазами, с запекшейся кровью на уродливой щеке, терся Антон.

– Это он! – взвизгнул урод, и я успела заметить, как самодовольно заулыбались защитники правопорядка. Я нервно сглотнула. Я никогда не была нарушительницей, не преступала закон, и, признаться, в моих глазах, с самого детства, милиционеры выглядели, как герои – ведь именно участковый забирал моего пьяного отца во время его очередного буйного выступления. Приезд участкового означал, что у нас есть несколько спокойных дней и ночей… Но это было раньше. Теперь же, вид милиции больше не вызывал во мне такой радости и доверия.

Их глаза заскользили по моему побледневшему лицу, затем посмотрели на Тимура.

– А мы вас ждали, – с ухмылкой, протянул один из милиционеров, видимо, главный среди них.

Тимур молчал, сверля взглядом стоявших напротив мужчин. Я краем глаза посмотрела на его лицо и удивилась – откуда у него такое ледяное спокойствие? Но мне это безумно нравилось.

– Ваши документы? – продолжил милиционер, оскабливаясь, предвкушая, что вот-вот поймает добычу. Но он и не знал, что хищник здесь лишь один.

– Забыл дома, – протянул Тимур, не сводя глаз с милиционера.

Лицо того тут же исказилось от недовольства, а Тимур добавил:

– Для начала вы должны представиться.

Милиционер нервно передернул плечами, затем, окинув Тимура высокомерным взглядом, потряс корочкой у своего лица, говоря:

– Старший лейтенант Синицын, участковый центрального района.

– Секунду, старлей, – холодно улыбаясь, произнес Тимур и потянулся рукой в левый карман, отчего милиционеры тут же напряглись, но он, усмехнувшись, сообщил:

– Всего лишь телефон, – его губы растянулись шире, отчего улыбка стала похожа на оскал, – а не ствол.

Тимур поднес телефон к уху и начал разговор, продолжая смотреть на милиционеров.

– Данияр Ренатьевич, приветствую, это Тимур. Да, сегодня приехал. Взаимно, как – нибудь, Данияр Ренатьевич. Да, у меня к вам небольшая просьба, поговорите со своими бойцами. Новенькие, наверное, не в курсе.

Тимур протянул навороченный телефон старшему лейтенанту.

– С вами хочет поговорить полковник – пояснил Тимур.

Участковый с недоверием, будто это была граната, поднес мобильник к уху.

– Старший лейтенант Синицын, – довольно борзо начал милиицоинер, но тут начались разительные перемены – его лицо нахмурилось, потом покраснело-побледнело, а в глазах проскользнуло понимание. Наконец, Синицын вернул телефон Тимуру. Тот поднес его к уху.

– Да, Данияр Ренатьевич, ну, раз так зовете, на днях с удовольствием заеду к вам. Веники-то брать, или у вас свои есть? Якши, позвоню, – произнес Тимур.

Синицын что-то приглушенно сказал своим сотрудникам и те, на миг, потупили взоры.

– Приносим извинения, – произнес старлей, Тимур, сощуренным взглядом посмотрел на Антона, и сказал с убийственной холодностью в голосе:

– Надеюсь, вы знаете, что делать с человеком, который приставал к моей девушке.

Мое сердце ухнуло от этого заявления. Моей девушке.

Синицын качнул головой и махнул рукой в сторону Антона, говоря:

– А этого – в обезьянник на 10 суток.

– Что делается? Что делается-то, люди добрые? Меня, неповинного, за решетку! – заистеричничал Антон.

Тимур разжал мою руку, бросая мне:

– Секунду.

Он, невзирая на милиционеров, подошел к Антону, который, словно затравленная собака, весь сжался, испуганно глядя на приближающегося Тимура. Поросячьи глазки Антона бегали туда-сюда, в тщетной надежде, что милиционеры защитят его. Тимур цинично улыбнулся и что-то приглушено сказал Антону, отчего тот побелел.

Я смотрела на происходящее, испытывая двоякое чувство – я не любила, когда унижают слабых, но Антон ведь не был слабым, и был достоин этого. Может быть, капля жалости у меня и была к нему, хотя я не была уверена в этом. В голове стучало лишь одно: «так ему и надо».

Антона, присмиревшего и какого-то обреченного, погрузили в уазик, а я с Тимуром направилась домой. Соседки расступились перед нами, подобно волнам моря перед Моисеем и его народом. Я держала голову прямо, почти гордо, чтобы ни одна из сплетниц не смела почувствовать, что творится в моей душе.

Лишь только за нами захлопнулась подъездная дверь, я шумно выдохнула и опустила плечи. Тимур полуобернулся, испытывающее глядя на меня. Я послала ему вымученную улыбку, и он покровительственно обнял меня за поникшие плечи. Мы поднялись на второй этаж, и с моего, третьего этажа, послышался обеспокоенный мамин голос:

– Камила! Дочка!

– Сейчас! – сдавленно отозвалась я.

Мое сердце болезненно сжалось – яркое осознание, что моя мама, с окна нашей кухни видела все это представление, напугало меня. А вдруг, она поверила сплетням? А что, если ее сердце, и так израненное, не выдержит всего этого? Боже мой, что она скажет, увидев, с кем я пришла? Осудит, возненавидит, поставит перед выбором?

Вот такие невеселые мысли безумным роем неслись в моей потяжелевшей голове. Каждая ступенька – новая мысль и новый страх. Тимур сжал мои плечи еще сильнее, и когда мы еще были на лестничном пролете, пронзительным взглядом, сканирующем мою душу, заглянул в мои глаза. Он улыбнулся мне уголками губ – совсем чуть-чуть, но его улыбка сумела отогнать большинство моих страхов. Как Тимур это делал? Я не знала, но была благодарна ему за это.

Наконец, мы поднялись на мой этаж. Мама, стоя у распахнутой двери, обеспокоенным взором встречала нас. Ее лицо не выглядело заплаканным, однако мне было достаточно увидеть ее глаза, чтобы понять, как сильно она переживает.

Я мягко улыбнулась ей, а потом перевела теплый взгляд на Тимура. Мне не нужно было ничего сейчас говорить маме – на моем лице и так было написано, что я по уши влюблена в Тимура. Но моя мама, наученная горьким опытом и имея хорошую жизненную закалку, не стесняясь, посмотрела прямо на Тимура, включая строгий, учительский взгляд. Ох, как часто мне становилось не по себе от него, а про маминых учеников я вообще молчу. Но, кажется, ее неповторимый взор был бесполезен для Тимура. Он вежливо, но точно не заискивающее, улыбнулся моей матери.

– Ты кто? – не выдержала мама, нахмурив свои тонкие брови.

– Апа (татар. – тетя, уважительное отношение ко взрослой женщине), я – Тимур.

Мама взмахнула ресницами, затем отошла в сторону, пропуская со словами:

– Тимур, пойдем чай пить.

Он мотнул головой:

– В следующий раз – может быть.

Моя мама кивнула и вернулась в квартиру, понимая, что нам с Тимуром нужно было попрощаться.

– Тимур, – я подняла на него глаза, к которым почему-то подступили слезы.

– Не прощаюсь, – улыбнулся он, убирая свою руку с моих плеч, и я вздрогнула, словно меня лишили защиты. Тимур погладил меня по щеке, повторяя:

– Не прощаюсь.

Он прикоснулся к моему рту удивительно теплыми губами. Я прикрыла глаза, впитывая в себя нежность Тимура.

Через минуту я была уже дома. Пронесшись мимо мамы, я рванула к кухонному окну, которое было открыто. Я замерла возле него, наблюдая, как Тимур уверенной походкой вышел из моего подъезда. Стоявшие там те самые бабки, словно курицы, начали кудахтать, и одна из них самая смелая, но вряд ли умная, позволила себе бросить Тимуру:

– Смотри, обидишь нашу Камилку, мы тебе оторвем яйца.

Тимур повернул голову к этой безрассудной соседке, и, хотя я не видела выражение его лица, я была уверена, что он одарил ее одной из своих убийственных улыбочек, от которой все стыло внутри.

– Почему же вы не оторвали их Антону? – отчеканивая каждое слово, произнес Тимур.

Ни одна из бабок не смогли ничего ему ответить. Тимур подошел к бмв и, словно ощущая мой взгляд, посмотрел точно на мое окно. С такого расстояния я не могла увидеть, но я почувствовала, что он послал мне особый взгляд. Я улыбнулась, окончательно очарованная, покоренная, унесенная яркими чувствами.

Как только бмв скрылся из виду, я, сняв куртку, побежала в ванную комнату. Я заперлась и включила теплую воду. А сама подошла к зеркалу, глядя на себя, изменившуюся – мои серые глаза сияли ярко, лихорадочно, мой взгляд излучал томление и страсть, и еще что-то незнакомое, что я не сумела прочесть в себе. Я изменилась. Сегодня я видела то, что никогда не касалось, и не должно было коснуться моей жизни.

Женский праздник, начавшийся с романтического утра, закончился криминальным вечером. Я задрожала, вспоминая лица расстрелянных ребят. Все смешалось в моей голове: радость и печаль, страх и безопасность. Мне было очень трудно переварить все события этого дня – он был столь насыщен ими, что, казалось, прошла неделя. Моя голова затрещала от напряжения. Я кое-как приняла душ и, надев свой халатик, вышла на кухню, морально готовясь к разговору с мамой. Усилившаяся боль в голове вынудила меня принять ибупрофен – это нужно было делать как можно скорее, дабы она не стала сильнее. Я проглотила таблетку и поспешила в зал – на кухне было все еще прохладно из-за недавно открытого окна.

Мама сидела в кресле, глядя на включенный телевизор. Я, подогнув ноги, села рядом, на маленький диванчик. Я уже хотела первой начать разговор, как мое внимание привлекли местные новости.