Текст книги "Золотая орда"

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Губы Тимура были беспощадны, настойчивы и… так желанны для меня. Я позволила себе несколько секунд насладиться поцелуем, прежде чем неистово замотать головой, помня, слишком ярко помня, что было минутами раньше здесь. Видимо, мой протест был ощутимо сильным, потому что Тимур прекратил целовать меня. Он чуть отстранил свое лицо и, сверля меня взглядом, спросил:

– Что за бунт?

Я шумно вздохнула, осмеливаясь посмотреть в глаза Тимура – они по-прежнему были темными, но теперь так не пугали меня.

– Не хочу, чтобы ты целовал меня, когда минутами раньше этими губами целовал, – я сглотнула, понимая, какая дура, как нелогично все у меня, – я не могу так быстро. Прекрати.

– Какая ты глупенькая, – усмехнулся Тимур, целуя меня – но уже не в губы, а в шею, – я целую только тебя, и позволяю целоваться – только тебе.

Я всхлипнула и зажмурилась так сильно, что моим глазам стало больно.

– Отпусти меня, пожалуйста, мне домой пора, – прошептала я, чувствуя себя так, словно проиграла битву.

Удивительно, но Тимур услышал – очень медленно, скользя ладонями по моим изгибам, он отпустил мои ноги. Я тут же покачнулась и распахнула глаза – Тимур удержал меня за талию, сжимая ее своими пальцами – властно, собственнически. И от того, как он держал меня, мое тело, против моей воли, наполнилось мучительной, сладко-тянущей истомой. Тимур, чувствуя это, намеренно, с легкой усмешкой, погладил пальцами линию моей талии, и я, уже не сдержавшись, громко выдохнула. Понимая, как я выгляжу в глазах Тимура, я, стыдясь себя, тут же ощутила, как мои щеки защипало от обжигающего кожу, румянца.

– Мне пора домой, – прохрипела я, сдавленным от страсти и волнения, голосом.

– Верная мысль, – ответил Тимур, убирая свои руки и подходя к своему столу, и доставая что-то из его выдвижных, закрытых на замок, ящиков. Когда я подошла ближе, то увидела, что это – огнестрельное оружие. Тимур с невозмутимым видом надел кожаную куртку, пряча ствол.

– Пошли, – кивнул он мне головой, направляясь к двери.

– Куда? – непонимающе глядя на Тимура, спросила я. В сердце билась надежда – неужели сам отвезет меня?

– Домой отвезу, или ты думаешь, что я проявлю беспечность и посажу тебя, как шлюху, на такси?

Я вспыхнула от его прямоты. Кивнув головой, подошла к нему, чуть покачиваясь – мои ноги ныли от совсем недавнего, неудобного положения, к тому же, каблуки вновь стали жутко неудобными. А еще – я понимала, что за дверью мне придется встретиться с братьями Тимура. Как мне смотреть в их глаза, после случившегося, после моего крика? Я опустила голову, пальцами рук поправляя свои распущенные волосы и частично прикрывая ими свои лицо.

– Где твоя куртка? – Тимур, прежде чем открыть дверь, повернулся ко мне.

– Дома, – я нервно закусила губу, – мы не хотели задерживаться в гардеробной, вот и не стали одеваться тепло.

– Камила, – недовольно протянул Тимур.

Я подошла к нему, избегая смотреть на его наверняка рассерженное лицо. Когда он протянул руку к дверной ручке, я мигом выпрямилась и подняла голову – я не собиралась выглядеть, как побитая собака. Ибо я не была ни тимуриной собачкой, ни являлась побитой им. Дверь приоткрылась, и я, следуя за Тимуром, вышла наружу. Как я и ожидала, на нас уставились братья Тимура. Нет, конечно, сейчас они делали вид, что их это мало волнует, но у меня создалось явное ощущение, что минутами ранее эти мужчины говорили обо мне и Тимуре.

– Я отъеду, – сухо сказал Тимур, направляясь к лестнице.

Я пошла за ним следом, но стыд, подкатив ко мне снова, вынудил меня обернуться и извиняющимся тоном сказать братьям:

– Прошу прощения за беспокойство. Нехорошо получилось.

По лицам братьев поползло удивление.

– Ты не обязана извиняться перед ними, – обернувшись, рявкнул Тимур. Он взял меня за ладонь, и я осмелилась сказать:

– И все же, я всех вас побеспокоила. Не хочу мешать и быть лишней, – произнесла я, посылая мужчинам извиняющуюся улыбка.

– Да нормально все, Камилка, – первым отреагировал Ильнур, и я заметила, как Тимур послал ей ему убийственный взгляд. – Обошлось.

Я качнула головой, молчаливо показывая, что благодарна ему. Затем, подошла к Тимуру – он протянул руку, обхватывая своими обжигающими пальцами меня за локоть. Мы начали подниматься по лестнице, и тут же, на первом пролете, Тимур открыл запасной выход. Через секунды мы уже были на улице. Я чуть задрожала – ночной мартовский воздух был ощутимо прохладным, он безжалостно подкрадывался под тоненькую кофточку, что была на мне. Тимур это заметил, и сместил свою руку, обнимая меня за плечи, потом, тяжело вздохнув, стянул с себя куртку, накидывая ее на меня, и пьянящее тепло окутало меня. Я тут же впилась взглядом в кобуру, что висела сбоку у Тимура. Много вопросов вертелось у меня на уме, но я понимала – сейчас не самое лучшее время для разговоров.

Мы быстро пересекли охраняемую стоянку, на которой, помимо бмв, было еще 6 иномарок, и, наконец, сели в теплый салон машины. Я с наслаждением откинула голову на сиденье и, прикрыв глаза, потерлась щекой о ворот куртки Тимура, впитывая в себя аромат ее хозяина.

– Подарить тебе мою куртку? – самодовольно сверкнув глазами, вопросил Тимур.

Я, понимая, что меня подловили на этом интимном моменте, робко улыбнулась, отвечая:

– Нет, ты что. Это твоя вещь. Ты и так мне многое, что дарил.

Тимур завел бмв, и машина плавно двинулась с места. Железные ворота, издавая протяжный гул, открылись, выпуская нас наружу. Я заскользила усталым взглядом по темному небу – на нем сиял одинокий месяц. Ни звезд, ни облаков.

– И что же я тебе дарил? – Тимур послал мне задумчивую улыбку, и я тихо вздохнула – видимо, его настроение стало улучшаться.

– В прошлом году пакет с вкусностями, на днях – телефон, – я мечтательно улыбнулась, вспоминая, как мама занесла тогда мне, больной, гостинец «от друзей».

– И ты считаешь, это много? – Тимур вывернул на главную дорогу, увеличивая скорость.

– Не знаю как для кого-то, – я пожала плечами, – но для меня много. Почему-то общаясь с тобой, я часто ощущаю себя обогащенной, будто меня осыпали подарками. Ну, когда у тебя хорошее настроение, естественно. Когда ты злой со мной – эти подарки у меня словно отняли.

Тимур усмехнулся и покачал головой – я задержала на его красивом, мужественном профиле, взгляд, любуясь им и пытаясь понять – о чем же он думает.

– Есть хочешь? – поинтересовался Тимур.

Еда, это было последнее, что я хотела бы сейчас.

– Нет, спать хочу, – отозвалась я, ощущая, как окутывающее меня тепло, делает мое тело расслабленным. Все же, переживания имели истощающую силу – сегодняшний вечер забрал у меня немало энергии. Мне хотелось скорее принять горячий душ и забраться в свою тепленькую постельку, чтобы, как и прежде, справиться с трудностями, навалившимися на меня. Только я догадывалась, что в этот раз будет сложнее. Одно дело – думать, что твоя некогда близкая подруга просто нашла компанию лучше, и другое – знать, что она стала шлюхой, которая, скорее всего, развлекала человека, которого выбрало твое сердце.

Сердце.

Я зажмурилась, чувствуя, как мое смелое, нежное сердце начало ломить от боли.

– Правильно, Камила, такие маленькие, домашние девочки, как ты, в это время должны спать и видеть сладкие сны, – назидательным тоном, но не без тени сарказма, заметил Тимур.

– Ты прав, – просто ответила я, и наши взгляды, на миг встретились. Я успела прочесть в глазах Тимура какую-то нежность, прежде чем он вновь перевел взор на дорогу. Нежность. Я улыбнулась, пряча улыбку в ладонях. Тимур покосился на меня, но ничего не сказал.

Всю оставшуюся дорогу мы ехали молча. Так же, сохраняя молчание, вышли в темноту. Слабый свет одинокого фонаря скудно освещал 5-этажный дом, в котором я жила. Я бросила взгляд на окна – на нашей кухне горел свет: видимо, мама ждала меня, так и не ложившись, спать. Тимур сканирующим взглядом всматривался вдаль, затем, кивнув мне, потянул к двери.

В подъезде, конечно, было тихо. Тусклые лампочки освещали нам ступеньки, и мы поднимались наверх, все так же – в тишине. Ни слова, ни шепота. Ничего. А хотелось бы – слышать ЕГО бархатистый голос, а хотелось бы чувствовать его шепот у себя на лице. Но я молчала, и не собиралась выпрашивать. Нет – так нет.

Наконец, мы остановились у двери моей квартиры. Я, стараясь, не шуметь, медленно провернула ключ в скважине. Я чуть приоткрыла дверь, оборачиваясь на Тимура – он стоял в полшаге от меня, наблюдая за мной. Спохватившись, я спешно сняла его куртку и протянула со словами:

– Спасибо.

Тимур забрал свою куртку и чуть улыбнулся мне. Я вздохнула – понимающе, громко.

– Спокойной ночи, – выдавила я из себя, отворачиваясь. Вот и все. Пора.

– Хорошие девочки не должны ходить по клубам, иначе с ними могут случиться плохие истории, – бархатистый голос защекотал мне затылок. Я обернулась, попадая в объятия Тимура. Он смотрел в мои глаза, обжигая и лаская меня своим взглядом. И я поняла, что таю. Мне так хотелось остаться в объятиях Тимура! Усилием воли, я заставила себя чуть отпрянуть от него и произнести:

– Ты прав. Спасибо за заботу, – я по-доброму улыбнулась, – и доброй ночи, Тимур.

– Увидимся, – он коснулся теплыми губами моих губ, целуя сдержанно, легко.

Я зашла в квартиру. Стараясь не греметь, я аккуратно сняла сапоги, и едва не выдохнула с облегчением – наслаждаясь свободой от этих неудобных каблуков. Я посмотрела на свое отражение – ого, вот это глазища – такие яркие, удивительно. Неужели это воздействие витамина по имени Тимур? Я улыбнулась себе – наконец-то, этот вечер закончился, и он закончился не так плохо, как я ожидала.

С кухни лился свет, поэтому я решила заглянуть сначала туда, чтобы поговорить с мамой, и лишь потом – в ванную комнату. Заварю себе сейчас чай, посижу-подумаю. А потом… Я тихонько толкнула дверь и замерла…

За кухонным столом сидел незваный гость.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Мои глаза уперлись в мужскую фигуру, прошлись по лицу, не отмеченному растительностью, спустились на толстые пальцы, сжимавшие мой личный бокал, с надписью на ней английскими буквами «доброе утро». Это Славик сидел на моем излюбленном месте, и пил из моего бокала чай. Я сглотнула, наблюдая, как его пальцы сжимают мой бокал, отчего-то мне показалось, что они сжали и мое тело: я тут же брезгливо поморщилась. Надо будет потом выкинуть этот бокал. Он перестал быть моим, он перестал быть моим любимым.

– Камила, вернулась, – раздался позади меня мамин голос, полный тревоги.

– Добрый вечер, Камила, – поздоровался Славик, одаривая меня улыбочкой. Я резко отвернулась от него, даже не удосужившись ответить на его приветствие, и обратилась к маме с вопросом:

– Мам, а почему Славик, ночью, у нас дома?

Мама виновато улыбнулась:

– Камил, у них квартиру сверху соседи затопили, а родственников-то у них нет. Вот приехали у нас переночевать, день-другой.

Переночевать. День-другой. Это звучало, как приговор.

– Да ты не беспокойся, тетя Ира со мной в комнате будет спать, Славик – в бабушкиной, я уже постелила.

В бабушкиной. Через стенку от меня. Я качнула головой, давая понять маме, что поняла. Я хотела бы ей что-то ответить, но слова застряли в горле. Я еще раз посмотрела на Славика: он облизал свои губы и сделал жадный глоток чая. Незваный гость уже переоделся, совсем по-домашнему: на нем была пижама и бордовый халат, вид которого вызвал у меня тошноту. Мне стало так мало воздуха, так заплохело от этой картины «маслом», что я, ни слова не говоря, ринулась в ванную комнату. Заперев дверь, я прошлась взглядом по полочкам возле зеркала: мои шампунь и гель для душа, были отодвинуты к краю, а на их место водрузились пена для бритья, гель для волос, какой-то флакон с темной жидкостью. Я опустила взор вниз – под раковиной стояли мужские тапки. Наверняка Славины. Наверное, он уже помылся в нашей небольшой ванной. Сама мысль, что я буду мыться теперь в ней, после того, как он голый стоял здесь, трогал кран, касался моего полотенца, вызвала очередной прилив тошнотворной брезгливости.

Внутри меня поднялся протест. Яркий, стремительный. Он придал мне решительности, и я, достав из своей сумочки телефон, впервые воспользовалась мобильником и набрала Тимуру. Прошло всего два гудка – и я услышала его голос:

– Ну, что тебе еще, колыбельную спеть, чтобы ты заснула?

Я чуть улыбнулась, а затем, вновь посмотрев на славины тапки, произнесла с отчаянием, которое, все же, вырвалось из меня беспокойной, стремительной птицей:

– Тимур, забери меня, пожалуйста, из дома.

И он не стал долго думать и расспрашивать меня. Всего лишь одно слово.

– Еду, – и он положил трубку.

Я, на миг, спрятала лицо в своих дрожащих ладонях. Правильно ли я поступила? Но было поздно сокрушаться – я уже позвала Тимура. Я медленно вышла из ванной комнаты, прижимаясь спиной к ее двери. Мам подошла ко мне, заглядывая в мои глаза и шепча:

– Так уж получилось, доченька.

– Я не останусь здесь, – выдохнула я.

Не успела я что-то толком сказать, а мама – расспросить меня, как мой телефон завибрировал в пальцах, которые все еще сжимали его после разговора с Тимуром.

– Да? – хрипло произнесла я, отчего-то сильно боясь, что Тимур скажет мне, что не сможет приехать.

– Дверь сама откроешь или выбивать надо? – раздался его решительный голос. И тут я поняла – если понадобится, он и дверь выбьет.

– Открываю, – отозвалась я и, подбежав к двери, спешно провернула замок, распахивая ее.

Я впилась взглядом в лицо Тимура – оно было сосредоточенно-хмурым, темные брови сошлись на переносицы, губы слегка поджаты, глаза полыхают стальным блеском. Он шагнул в квартиру, окидывая меня, а после – коридор, внимательным, острым взором.

– Что случилось? – голосом, полным холодной решимости, вопросил Тимур.

Я не успела ответить, как мама, услышав мужской голос, спешно вышла в коридор.

– Тимур? – ее тонкие брови поползли вверх, выказывая этим удивление. Глаза мамы неодобрительно блеснули. – Время – то полночь. Случилось чего?

Мой взгляд заметался – от мамы к Тимуру и обратно.

– Ваша дочь позвала меня, – ровным голосом ответил он.

– Да, мама, я позвонила ему, – быстро-быстро начала я, желая как можно скорее закончить этот разговор, и уйти отсюда.

– Теть Римм, кто там? – как в плохом кино, из кухни показался Славик. Весь такой домашний, вальяжный, в этом своем ужасном бордовом халате.

– Не понял, это кто? – сузив глаза, протянул Тимур.

Опасаясь, что сейчас может произойти конфликт, я повернулась к Тимуру, объясняя:

– Тимур, это Славик, сын маминой подруги. У них дома потоп – соседи затопили, вот они и приехали к нам, – я вымученно улыбнулась, – пожить.

Тимур перевел взгляд с меня на Славика – тот стоял на месте, не зная, что делать – бежать или попытаться выдержать молчаливое давление Тимура. Уголки губ Тимура дрогнули. Он посмотрел на мою маму и изрек:

– Так, апа, Камилу я забираю, чтобы всем нам было спокойно.

– Ну, как же так, – мама всплеснула руками, в замешательстве глядя то на меня, то на Тимура.

– Вот так – просто, – Тимур снял с крючка мою куртку и помог мне ее одеть.

– Мам, – я посмотрела ей прямо в глаза, вкладывая в свой взгляд уверенность, – так будет лучше, правда. Ты же знаешь, как мне трудно, когда дома чужие люди.

– А Тимур разве не чужой еще? – не сдавалась моя мама. Видимо, сегодня у нее было боевое настроение.

Я улыбнулась – мягко, по-доброму, и ответила, как чувствовала:

– Нет, мам. Тимур давно не чужой.

Мама вздохнула – шумно так, словно я только что призналась ей, что беременна от Тимура. Ситуация начала тяготить меня. Не теряя времени, я подошла к маме и, обняв ее, поцеловала в щеки. Я ласково произнесла:

– Спокойной ночи, мама. Я завтра позвоню.

Мама кивнула головой. Долю секунды она была растерянной, и мне даже на миг, захотелось остаться – из-за подкатившего чувства вины. Это разрушающее чувство все еще иногда просыпалось во мне. Но потом, быстро взяв себя в руки, мама понимающе улыбнулась. Она перевела на Тимура строгий взгляд, и тот лишь ответил ей вежливой улыбкой.

– Спасибо, Тимур, – третий раз за эти пару минут – что мы шли от квартиры до машины – произнесла я.

Он открыл для меня дверь и я, с волнением и радостью, нырнула в бмв. Издав облегченный вздох, я откинулась на такое уже, родное, сиденье. Тимур сел рядом, заводя машину. Я усталым взглядом прошлась по приборной панели – время было 00:10. Я зевнула – шумно так, рот, конечно, прикрыла, но звук все равно получился ну совсем не как у леди. Тимур покосился на меня.

– Надеюсь, ты сейчас не превратишься в тыкву, а то время уже за полночь.

Я не сразу поняла, что он имел в виду, а когда до меня, как до жирафа, дошло, я прыснула от смеха.

– Мы едем на ту квартиру? – вопросила я, осторожно так.

– Нет, та блат хата уже занята, – отозвался Тимур. – Поедем в другое место.

Я промолчала, лишь улыбнулась – сонно, устало, прикрывая глаза.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Я уснула. Сколько я так проспала – я не сразу поняла. Распахнув глаза, я уперлась сонным, ничего не понимающим взглядом в лобовое стекло бмв. Мы все еще были в пути: вдали мигали огни проезжающих мимо машин, отблески фонарей и скромное сияние одинокого месяца. Мой взгляд метнулся на Тимура – тот с сосредоточенным выражением на лице, смотрел вперед. Суровый, уверенный, внушающий почтение и трепет. И он приехал за мной. Я улыбнулась, переводя взор на приборную панель: 00:50. Надо же, меня просто вырубило на эти полчаса.

– Скоро будем на месте, – произнес Тимур, и воздух в машине наполнился особым обещанием и теплом.

– Хорошо, – отозвалась я, расслабленно улыбаясь. Я все еще пребывала в сонной неге и ни о чем не беспокоилась.

Вскоре, машина, задержавшись на полминуты у какого-то блокпоста, вновь двинулась вперед, по бетонированной дороге. Я припала лицом к прохладному боковому окну, пытаясь разглядеть в ночной тьме примерное место, куда мы приехали, но все что я смогла – увидеть очертания коттеджей.

– Куда мы едем? – не выдержав, вопросила я.

– Не поздно ли переживать? – усмехнулся Тимур. – Мы едем на дачу.

Дачу? В марте? Я промолчала, ведь Тимур был абсолютно прав – с переживаниями я запоздала. Мы ехали еще около 5 минут, и, наконец, машина, свернув налево, проехав еще пару метров, остановилась возле высоких ворот. Тимур, нажав на кнопку дистанционного управления, открыл их, и автомобиль заехал внутрь. Ворота позади нас, почти бесшумно, закрылись. И тут я поняла, что мое волнение начало возвращаться ко мне. Так не вовремя, потому что я почти поверила, что смогу сохранять спокойствие в компании Тимура. Ну не глупая ли? Сама себя обманула.

Тимур распахнул дверь машины, и я вложила в его широкую, шершавую ладонь, свои, подрагивающие от волнения, пальчики. Он, конечно, уловил мое волнение – подтянув меня к себе, Тимур многозначительно произнес:

– Идем, я покажу тебе мой дом.

Его дом. Я затрепетала, и послушно пошла вместе с Тимуром. Он поддержал меня за талию, чтобы я не упала – было слишком темно, чтобы я могла идти безопасно. Наконец, минуя все преграды, мы оказались внутри дома. Тимур щелкнул выключателем – и моим глазам предстал просторный коридор, выполненный в бежево-шоколадных оттенках. Пуф из матовой кожи, металлические, блестящие крючки для верхней одежды, прямоугольное зеркало в золотистой оправе, рядом – шкаф с множеством выдвижных полок.

Я медленно разулась, с замирающим сердцем ожидая, что сейчас вот-вот кто-нибудь выбежит к нам из комнат. Тимур уловил мое замешательство и, забирая у меня куртку, произнес:

– Я живу один, так что – расслабься.

Что-то вроде облегчения посетило мою душу, но, вскоре, взамен этому чувству, пришла нервозность. Я и Тимур. За десятки километров от моего дома, возможно даже, и от города. Одни.

– Я здесь редко бываю, так что в доме достаточно прохладно, имей в виду, – Тимур шел дальше, включая по пути свет, а я – следовала за ним. Летела на свет. Как мотылек.

Тимур зашел в комнату, которая оказалась просторной кухней – он открыл-закрыл большой холодильник, вынося вердикт:

– Да и еды готовой нет. Ты голодная?

Я, нерешительно застыв на пороге, отрицательно помотала головой.

– Тимур, не надо еды, и вообще, мне очень неудобно, что из-за меня тебя пришлось напрячься, изменить свои планы, – искренне призналась я, не пуская до конца в голову, какие у него могли быть «планы».

Он вскинул голову, оглядывая меня таким пронзительным, оценивающим взглядом, от которого тут же мое сердце сладко замерло.

– Мужчина не может и не должен находиться в расслабленном состоянии, и твоя просьба, если и немного напрягла меня, но это приятное напряжение. Идем.

Я снова поплелась за ним, попутно с любопытством разглядывая темные стены, высокий потолок и теплый, покрытый коврами, пол. Я поежилась – дом, действительно, был прохладным. Тимур полуобернулся:

– Я прибавлю отопление. А пока в твоем распоряжении – ванная комната, где ты можешь согреться.

Он открыл дверь в светлую комнату и я, заглянув туда, увидела современную ванную комнату в бежево-черных тонах, с белоснежной ванной у дальней стены. На полочках сиротливо разместились лишь бритва и гель для душа. Но мне ужасно захотелось воспользоваться последним, чтобы узнать, чем так вкусно пахнет Тимур. Искупаюсь и лягу спать, только вот…

– Я одежду не взяла, – сокрушенно произнесла я.

– Не проблема, – Тимур обошел меня и открыл в ванной комнате квадратный шкаф, дверки которого были зеркальными.

– Вот, – Тимур протянул мне пушистое полотенце и футболку с трусами-боксерами. Я густо залилась краской.

– Это твои вещи? – пропищала я.

– Естественно, – с усмешкой на своих невероятно соблазнительных губах, ответил Тимур. Я забрала вещи, прижимая их к себе.

Тимур подошел к ванной и включил воду, регулируя ее.

– Камил, такая пойдет? – он вопрошающе посмотрел на меня.

Я была удивлена его заботой, и, признаться, в любой момент, все еще ожидала подвох от Тимура. Подойдя к нему, я дотронулась до воды – она была очень теплой, как я и любила.

– Да, спасибо, – я замерла, глядя то на пол, на дверь из ванной комнаты.

Тимур уловил мой взгляд и самодовольно усмехнулся, вопрошая:

– Может, тебе спинку потереть?

Я округлили глаза, не понимая – шутит ли Тимур, или на полном серьезе предложил мне это.

– Нет, спасибо, – я демонстративно зевнула, – я быстро, спать хочется.

– Тогда смотри не усни здесь, – предостерегающим тоном приказал Тимур, направляясь к выходу из ванной. Он, закрыв за собой дверь, даже не обернулся. Чему я была особо рада. Я подбежала к ней и задвинула замок. Уф. Теперь можно расслабиться! Я торопливо стянула с себя вещи и залезла в ванну, с наслаждением выдыхая свое напряжение. Полежав около пяти минут в воде и окончательно согревшись, я, намереваясь осуществить свой план, потянулась к гелю для душа. Открыв флакон, я понюхала его, с восторгом прикрывая глаза – самое то: сладко-горький, чисто мужской аромат. Я вволю намылилась гелем и, сполоснувшись, чувствуя себя маленькой преступницей, вылезла из воды. Спешно вытерев себя таким удивительно мягким полотенцем, я, не теряя времени, надела на себя боксеры и футболку – и только потом посмотрела на себя в зеркало: бежевая футболка обтянула мою грудь, сквозь ткань были видны даже соски. Я испуганно скрестила руки на груди, словно сейчас, в любой момент может ворваться Тимур.

И тут же я заметила, что футболка едва прикрывает мою попу. Одна радость – на мне, все-таки были боксеры, а не обычные женские трусики. Я потянула футболку за низ, в своей глупой наивности, что будто из-за этого она станет длиннее. Я покосилась на джинсы – вероятно, придется надеть их, и я бы сделала это, если бы не стук в дверь и голос Тимура:

– Открывай.

И я, забывая обо всем, усталая, взволнованная, подчинилась. Я толкнула дверь и Тимур попридержал ее, чтобы она не ударил его. Я испуганно ойкнула, виновато глядя на него. Тимур прошелся взглядом по мне – по лицу, затем, лениво, попутешествовал по моей шее, спустился на грудь, задержавшись на ней, метнулся вниз – по моим обнаженным ногам. Когда Тимур вновь посмотрел мне в глаза, я физически ощутила, каким тяжелым, от страсти, стал его взгляд.

– Я не успела надеть джинсы, – оправдываясь, начала я.

Тимур сжал челюсти, затем произнес нейтральным тоном:

– Если нужно положить вещи в стирку, машинка в соседней комнате.

Я, ошалелая, схватила джинсы и кофточку, и свое белье – трусики и бюстгальтер, и забежала в соседнюю комнату, захлопывая за собой дверь. Побросав вещи в машинку и, без труда, разобравшись, куда нажимать, я лихорадочно размышляла, как мне быть. Но по большей части я, признаться, просто ругала себя. Все эти полторы минуты, что я была в прачечной комнате. Неужели у меня совсем нет мозгов? Открыла ведь дверь Тимуру, в такой одежде. С трудом натянув джинсы, я вышла наружу. Тимур стоял, привалившись плечом к стене.

Я нервно оглянулась по сторонам, а потом осмелилась задать вопрос:

– Где мне можно лечь поспать?

Тимур снисходительно улыбнулся и подошел ко мне, так близко, что его дыхание защекотало мне лицо.

– У меня пять комнат, любая – твоя, – выдохнул он.

– А где ты обычно спишь? – полюбопытствовала я, покусывая нижнюю губу.

– Камила, перестань, – рассмеялся Тимур, – я не съем тебя. Идем, я предоставлю тебе самую лучшую комнату.

Он прошел по коридору и остановился возле двойных дверей, распахивая их.

– Это – моя спальня. Она полностью в твоем распоряжении, – произнес Тимур, и я, как завороженная, зашла внутрь ЕГО комнаты – просторной, с минимумом мебели: двуспальная кровать из темного дерева, шкаф – высокий и широкий – во всю стену, маленький столик, на котором лежала книга, зашторенные окна и больше ничего.

Щелкнул выключатель – это Тимур переключил свет с люстры на настенное бра. Его мягкий свет лился прямо на кровать, приглашая лечь на нее. Я вопросительно посмотрела на Тимура.

– А где ляжешь ты? – не унималась я.

– Вижу, ты никак не успокоишься, – он сверкнул глазами – дерзко так.

Я устало улыбнулась в ответ:

– Ты прав. Я впервые ночую с мужчиной под одной крышей.

– Ок, я буду спать перед телевизором, в гостиной, – наконец, сжалился надо мной Тимур.

Я облегченно выдохнула, слишком громко, потому что Тимур, уже выйдя из спальни, обернулся и добавил:

– Но если ты замерзнешь – приходи, обещаю: ты согреешься мигом рядом со мной.

И, не давая мне ответить, он ушел, прикрывая за собой дверь, оставляя меня с пылающими щеками и странным томлением, расползающимся все больше и больше по моему усталому телу. Я, немедля, стянула джинсы и нырнула под теплое одеяло. Я хотела бы посмотреть, что за книга была на столике, но я слишком устала, чтобы читать. Быть может, я дойду до нее утром. Я с наслаждением вздохнула, ощущая, как мое тело полностью расслабляется. Моей голове понравились подушки, что были на этой кровати – упругие, удобные и, самое главное, они пахли Тимуром. Тревоги прошедшего дня стали покидать меня, освобождая мои разум и душу. Я мечтательно прикрыла глаза, тут же проваливаясь в сон.

Я проснулась посреди ночи с ужасной мыслью, что забыла узнать, добралась ли Настя до дома. Что я за подруга? Ужасаясь собственному равнодушию и забывчивости, я проверили сумочку, но ничего, кроме баллончика, не обнаружила там. Стало ясно – я оставила телефон в кармане куртки. Преодолевая страх, я медленно отворила дверь и, затаив дыхание, выглянула из спальни. Я прислушалась – кругом была тишина, лишь тиканье часов нарушали ее.

Тонкие полоски света от подсветки, что шли от выключателей, скупо освещали пространство вокруг меня. Я медленно, крадясь, пошла вперед, в том направлении, как я думала, где был коридор. Но не зря в умных книгах пишут, что женщины подвержены географическому кретинизму – потому что я оказалась рядом с гостиной комнатой. Мой взгляд прошелся по включенному экрану телевизора – там был какой-то канал про животных, я задержала на нем взор, любуясь тем, как тигр бросился на добычу. Затем, я опустила глаза ниже, и увидела спящего на диване Тимура. Он был укрыт каким-то тонким одеялом, и я подумала с грустью в сердце, что ему, наверное, было холодно. Мне захотелось принести другое одеяло, из спальни, и укрыть его. Но, вместо этого, я пошла в коридор. Нащупав выключатель, я включила свет и достала из куртки свой телефон.

В моем мобильнике было всего три номера: Тимура, мамы и Насти. Я набрала подруге, но холодный женский голос сообщил мне, что «абонент недоступен». Отчаяние подкатило ко мне горькой волной. Как быть? Конечно, я могла бы успокоить себя, что с Настей все в порядке, но было бы это справедливо к ней и нашей дружбе? Я сжала мобильник, не понимая, что делать.

– Не спится? – раздался бархатистый мужской голос, и я нервно дернулась, едва не выронив телефон. В дверном проеме стоял Тимур – и он был одет, так же, как и я: в одни боксеры и футболку. Я порывисто отвернулась, смущенная своим и его видом, и произнесла:

– До Насти дозвониться не могу. Ее Дамир повез. Не случилось ли чего.

– Сейчас узнаем, – Тимур вернулся в гостиную, где видимо, у него был телефон, и я, все еще стоя в коридоре, услышала, как он что-то говорит. Затем, я все же, медленно, пошла назад и столкнулась с Тимуром, ударяясь грудью о его грудь. По лицу Тимура тут же проползла самодовольная улыбка.

– Узнал? – выдохнула я, нервно обхватывая себя за дрожащие плечи. Холодно. Страшно за Настю. Тревожно за себя.

– Да все в порядке – довел до квартиры, цела – невредима твоя Настя, – ответил Тимур, опуская взгляд на мои губы, а после – плечи.

– Все мерзнешь? – приглушенно вопросил он, и, не давая мне ответить, обнял – крепко, надежно, окутывая меня своим теплом. Я прижалась щекой к его плечу, ощущая аромат тела Тимура и невероятное спокойствие. Он всего лишь обнял меня, а у меня создалось такое чувство, что избавил от всех тревог.

– Пойдем спать и греть друг друга, – прошептал Тимур.

Я подняла на него глаза: он смотрел на меня каким-то другим взглядом. Сейчас в глубинах каре-зеленых глаз не полыхала страсть, было что-то иное, еще не понятое мной. Я доверчиво улыбнулась ему и кивнула головой. Тимур повел нас в свою спальню. Я продолжала доверять ему…