Текст книги "Собрание сочинений в 3-х томах. Том 2"

 
                             Сестра!
 

ФАУСТИНА

 
     Ступай к ханже, не то она ворвется.
 

КЛАРА (за дверью)

 
     Сестра!
 

АГНЕСА (громко)

 
                  Иду! Я отыщу сама.
 

(Уходит.)

ФАУСТИНА (подходит к ведьме)

 
      Послушай-ка, зачем ей видеть мужа?
      И так наш замок стал монастырем,
      А если тут заходят привиденья,
      Так и с ума недолго нам сойти.
      Ты лучше бы придумала, старуха,
      Веселое, шальное что-нибудь,
      Чем можно было б дьявола потешить.
 

ВЕДЬМА (отплевываясь)

 
      Тьфу, в печку хвост! Пали свои рога!
 

(Вынимает из мешка стклянку.)

 
Возьми. Тут сок из ягод белладонны.
Смешав с водой, взболтни и процеди,
И подменишь волшебный тот напиток,
Что я дала ей прежде. Поняла?
 

ФАУСТИНА

 
      А дальше что?
 

ВЕДЬМА

 
                  А дальше сон увидит
      Сестра твоя, веселый Красный сон,
      Ох-хо-хо-хо! И мужа позабудет.
      С веселым сном веселье к вам придет.
 

ФАУСТИНА (озираясь по сторонам)

 
     Стой, подожди. Послушай-ка, старуха,
     И у меня есть дело до тебя.
     Мне душно здесь! Пойми, я задыхаюсь.
     Мне тесно здесь – и некуда уйти.
     И я полна желанием безумным,
     Властительной и дикою мечтой.
     Хочу я быть свободною волчицей,
     Дышать прохладным воздухом полей,
     Визжать и выть, и рыскать в темной чаще,
     Пугать мужчин, и женщин, и детей,
     Вонзать клыки в трепещущее тело
     И забавляться ужасом людей,
     Хочу я воли, бешенства простора,
     В крови я жажду скуку утопить!
 

ВЕДЬМА

 
     А если вдруг охотник ненароком
     При встрече грудь прострелит госпоже, —
     Тогда старуха будет виновата?
     Одна, ведь, я за всех ответ держу.
 

ФАУСТИНА

 
     Хотя бы так. – Хочу я рыскать зверем!
 

ВЕДЬМА

 
     А помнит ли преданье госпожа,
     Как рыцарь лапу отрубил волчице,
     Ее в лесу дремучем повстречав,
     И как рукой та лапа обернулась,
     Рукой с кольцом одной прекрасной дамы,
     И как потом несчастную сожгли?
 

ФАУСТИНА

 
      Пусть жгут меня, а душу примет дьявол!
      Свободы мне!
 

ВЕДЬМА (отплевываясь)

 
                  Тьфу! Приходи вчера!
 

(Вынимает из мешка баночку.)

 
Как смеркнется, – натрись вот этой мазью —
И побежишь волчицей по полям.
 

ФАУСТИНА

 
      Вот кошелек, но если ты обманешь —
      Не жить тебе!
 

(Уходит.)

ВЕДЬМА (одна)

 
                  И все-то так они,
      Проклятые! Когда нужна колдунья —
      Озолотить готовы на словах,
      А оплошаешь только раз единый,
      Так на куски готовы растерзать.
 

(Комната постепенно наполняется слугами и служанками.)

1-Й СЛУГА

 
      Попридержи язык-то. Ведь недолго
      Нам для костра дровишек натаскать.
 

1-Я СЛУЖАНКА

 
      Молчи, дурак. Она тебя иссушит.
 

ВЕДЬМА

 
     Припомню, друг, припомню, погоди!
 

2-Я СЛУЖАНКА

 
     Голубушка, меня жених покинул!
 

ВЕДЬМА

 
     Вот, невидаль – другого заведи.
 

ПАЖ

 
     Дай любчик мне, родимая, за это
     Тебе, коль хочешь, в ноги поклонюсь.
 

ВЕДЬМА

 
     Пошел! На кой мне черт твои поклоны?
     Тьфу! Снизу вверх! Заклюй тебя петух!
 

(Отплевывается.)

3-Я СЛУЖАНКА

 
     Ох, не оставь, старушка, дай мне
                             травки,
     От лихорадки всю меня трясет.
 

ВЕДЬМА (вынув из мешка пучок травы)

 
     На, завари, да выпей с наговором.
     Сочтемся после. А тебе чего?
 

4-Я СЛУЖАНКА (шепотом)

 
     Голубушка, избавь меня от мужа,
     Продай мне яд.
 

ВЕДЬМА (тихо)

 
                  Не время толковать,
      Да и не место. После новолунья
      Придешь ко мне.
 

2-Й СЛУГА (с метлой в руках)

 
                  А нет ли корешка,
      Чтоб никогда вот тут не пустовало?
 

(Хлопает себя по карману.)

ВЕДЬМА

 
      У жулика всегда карман набит.
 

2-Й СЛУГА (замахиваясь метлой)

 
      Ах, ты, чумичка! Вон пошла отсюда!
      Прочь, подлая! Ату ее!
 

ВСЕ (толкая ведьму)

 
                                 Ату!
 

ФАУСТИНА (входит рассерженная)

 
      Проведали, пронюхали, ищейки.
      Вон все отсюда по своим местам!
      Бездельники, ленивцы, дармоеды!
 

(Ведьме)

 
Ступай за мной.
 

ВЕДЬМА

 
                  Тьфу! Разрази вас гром!
 

(Уходит.)

Спальня Агнесы. Узкие окна, темные занавеси. Альков, увенчанный большим гербом. Посреди комнаты круглый столик, накрытый на два прибора; на нем хлеб, вино, ваза с плодами и пузырек с волшебным напитком. К столику придвинуты два кресла, одно против другого. Агнеса в богатом белом подвенечном платье и драгоценной диадеме сидит перед туалетным столиком. Фаустина подает ей длинный, вышитый серебром вуаль.

АГНЕСА

 
     О, как измят венчальный мой вуаль!
 

ФАУСТИНА

 
     Нет, право, в складках вовсе
                             незаметно.
     Дай, подколю; так будет хорошо.
 

АГНЕСА

 
     Как тускло блещут камни ожерелья
     И диадема брачная моя,
     А где цветы? – Увяли, облетели.
     Блаженный день, когда я в первый раз
     Надела их счастливою невестой,
     Когда его любимая рука…
     Блаженный день!..
 

ФАУСТИНА

 
                 Тот день воскрес сегодня
     И счастлива ты будешь. Как тогда.
     Где твой напиток? – Ведьма говорила,
     Что следует с вином его смешать.
     Постой, дружок, тебе я приготовлю.
 

(Подходит к круглому столику, берет пузырек и, поспешно спрятав его в ридикюль, заменяет другим, содержимое которого выливает затем в кубок и разбавляет вином. Во время этого говорит про себя.)

 
Не так глупа. Довольно кислых мин
И этих слез, и этих причитаний.
Спи, верная голубка, сладким сном,
Заспи тоску в бесовском наважденье.
«С веселым сном веселье к нам придет».
 

(Громко.)

 
Готово все. Пожалуйте, графиня.
Извольте пить. А я пойду к себе.
 

АГНЕСА

 
      Что Клара? Спит?
 

ФАУСТИНА

 
                  Давно и очень крепко:
      Я капель ей снотворных подлила.
      Спокойной ночи, милая невеста,
      Счастливой ночи, верная жена!
 

(Уходит.)

(Агнеса подходит к накрытому столу и садится в кресло,

на ручке которого висит лютня.)

АГНЕСА

 
      Готово все. Я двери затворила,
      Мои одежды мрачные сняла.
 
 
Я для тебя убралась, как невеста.
На круглый стол поставлен твой прибор.
Все – для тебя. Я жду, мое блаженство,
Я жду тебя. Ты не идешь. Мой друг?
Ты хочешь ли внимать моленьям скорби?
Их нет в груди надорванной моей.
Ты хочешь криков, стонов и рыданий?
Ты хочешь слез? – Я выплакала все.
Их нет, их нет! Но хочешь сладких звуков?
Я песнь тебе заветную спою.
 

(Берет лютню и тихо перебирает струны.)

 
Плывет туман от синих вод
К серебряной луне.
Виллис кружится хоровод.
О, вспомни обо мне!
 
 
Им любо мять цветущий луг,
Им нежных трав не жаль.
Сгораю я. Мой милый друг,
Пойми мою печаль.
 
 
Виллисы пляшут, все в огне,
Где светится вода.
Люби меня. Приди ко мне,
Я жду тебя всегда.
 
 
Я песнь твою любимую пропела,
Я жду тебя. Ты не идешь, мой друг?
Ты не идешь ко мне, мое блаженство?
Не думаешь ли ты, что призрак твой
Сожжет меня такой небесной страстью,
Таким восторгом райским упоит,
Что ангелы завидовать нам будут?
О, нет, Роберт, не бойся за меня!
Я лишь страдать на время перестану,
Но грусть моя вовеки не умрет.
 

(Пауза.)

 
Ты не идешь? Я это знала, знала!
Но надо все исполнить до конца,
Испить до дна мучительную чашу.
Все до конца.
 

(Встает.)

 
            Я не совсем одна.
Еще осталось мне воспоминанье, —
Твоя одежда, смятая тобой.
 

(Подходит к алькову и выносит оттуда черный плащ, целует его и прижимает к сердцу.)

 
О! Мой Роберт, какое наслажденье,
Какое счастье прикасаться к ней!
Возможно ли страдать еще сильнее?
Довольно ждать, – и пыткам есть предел.
 

(Снова кладет плащ на постель и, подойдя к столу, берет кубок.)

 
Пью за тебя, Роберт, за искупленье
Безвестных мук, страдальческих ночей
И подвига бесплодных отречений.
 

(Пьет.)

 
Полынь и желчь в отравленном питье! —
Такой ценой дается нам забвенье.
Я выпила всю горечь слез своих.
Пора забыться. Гаснет мой рассудок.
 

(Раздвигает занавес и ложится на постель.)

 
Еще слова осталось произнесть
Нелепые, безумные, смешные.
Но, кажется, их смысл я поняла
(мне многое становится понятным):
«Не приходи; я не хочу тебя!»)
 

(Свечи гаснут. В темноте появляется ведьма и, крадучись, подходит к Агнесе.)

ВЕДЬМА

 
     Покойной ночи. Спите, почивайте,
     Саббат! Саббат! Шш! Красный сон идет!
 

АГНЕСА (в полусне)

 
     Ха-ха-ха-ха! Да это презабавно.
     Ничуть не страшно, глупо и смешно.
 

(Музыка играет скачущим темпом все один и тот же такт. Из толпы выдвигается хорошенькая девушка, пляшущая «dos a dos» дьяволенком; она поет под музыку.)

ДЕВУШКА

 
      Sabbat! Дружок мой, Грибушо,
                  С тобой мне хорошо.
      Ты так взвиваешь высоко,
                  Так прыгаешь легко.
 
 
      Идем, идем, с тобой вдвоем
                  Тепло. Светло, как днем.
      Ты так танцуешь хорошо,
                  Дружок мой, Грибушо.
 

ВСЕ

 
      Ты так танцуешь хорошо,
                  Дружок наш, Грибушо.
 

АГНЕСА (привстает с постели)

 
      Знакомые, но странные фигуры,
                  Все прыгают и скачут как козлы.
      И Мьетта здесь. И эта тоже пляшет!
 

(Указывая на молоденькую девушку.)

ВЕДЬМА

 
      Все налицо, – как Мьетте-то не быть?
      Все собрались, хоть перечесть извольте.
      Вот Габриэль, вот Жак, а вот Люси.
      Все тут как тут.
 

АГНЕСА

 
                  Но Мьетта, Мьетта – крошка,
      Что целый день за пяльцами сидит,
      А вечером перебирает четки, —
      Теперь, беснуясь…
 

ВЕДЬМА

 
                 Все сюда придут!
     Лишь в том вопрос: кто раньше, а кто
                             позже,
     Но этого никто не миновал.
 

АГНЕСА

 
     Здесь Клары нет.
 

ВЕДЬМА

 
                 Затем, что спит – не видит,
     А покажи – запляшет, как и все.
 

АГНЕСА

 
     Не может быть, Не клевещи напрасно.
     Я верю ей, как божьим небесам.
     И ты царишь над разумом смятенным
     Лишь потому, что праведная спит,
     Что защитить она меня не может,
     Освободив от дьявольских цепей;
     Молчит теперь, отравленная ядом,
     Не молится, не плачет обо мне.
     Мой ангел спит. Душа моя трепещет.
     Мне страшно видеть, слышать, понимать.
     Мне чудится, сквозь хохот их веселья,
     Рыдает скорбь каких-то черных тайн,
     Неведомых, несказанных страданий,
     Ликует так отчаянье одно.
 

ВЕДЬМА (хлопает в ладоши)

 
     Саббат! Саббат!
 

ВСЕ

 
                  Ва, ва! Гарр, гарр! Саббат!
 

(Сцена наполняется новыми фигурами, страшными

и безобразными.)

АГНЕСА

 
      А вот сам ад идет ко мне навстречу!
      Страшилища, ужасные, как смерть,
      Кривляются, беснуются, хохочут…
      Нет, это больше скорбно, чем смешно.
 

ДЕВУШКА (танцуя с дьяволенком)

 
      Со мной танцует милый друг,
                  Хорошенький Гри-Гри.
      Мы с ним пойдем плясать на луг
                  До утренней зари.
 
 
Пушистый хвостик твой мохнат,
            Рога твои блестят.
Пойдем, пойдем, пушным хвостом
            Следы мы заметем.
 

ВСЕ

 
      Пойдем, пойдем, пушным хвостом
                  Следы мы заметем.
 

ВЕДЬМА

 
      Саббат! Саббат! Завейся, малый круг!
 

(Все, взявшись за руки, лицом к сцене, образуют кольцо, бешено вращающееся вокруг неожиданно появившейся фигуры черного козла с рогами, издающими огненное сияние. Он стоит на возвышении вроде престола.)

АГНЕСА

 
     Отверженные, дикие созданья,
     Вас изрыгнул презревший вами ад!
     Я узнаю бесформенных инкубов
     С их рыбьими глазами мертвецов.
     Вот ларвы, духи, вспухшие от крови,
     Как пузыри налитые дрожат
     В уродливой и сладострастной пляске,
     Качаются на тоненьких ногах.
     Вот оборотни с волчьими зубами…
     Но это вздор и бред. Я сплю, я сплю!
     Все это сон.
 

ВСЕ

 
     Sabbat! Играет черный бык,
                 Гудит, ревет смычок.
     И шум, и гам, и вой, и крик,
                 И смех, и топот ног.
 

2-Я ГРУППА

 
     Играет бык «гу-гу, гу-гу»
                 Веселье хоть куда,
     Коровы пляшут на лугу,
                 Взбесились все стада!
 

1-Я ГРУППА

 
      Кружатся овцы и козлы,
                  Задвигались копны.
      Мы все милы и веселы
                  На бале сатаны.
 

ВСЕ

 
      Мы все милы и веселы
                  На бале сатаны.
 

АГНЕСА

 
      Прочь! Сгиньте все! Ваш праздник
                              безобразен.
      О, Боже мой, спаси меня, спаси!
 

(Все исчезают.)

ВЕДЬМА

 
      Не поминай. Не то разрушишь чары,
      Беда падет на голову мою.
 

АГНЕСА

 
      Тебя живой велю я замуравить!
      Где тот, кого клялась ты мне вернуть?
 

ВЕДЬМА

(Подводит к ней инкуба в красной одежде с лицом искаженным, но слегка напоминающим Роберта.)

 
Вот твой Роберт. Целуйся с ним,
                        милуйся,
Чем не хорош?
 

АГНЕСА

 
                        Я узнаю тебя!
     Не подходи. Ты тот, что пред рассветом
     Рукой холодной горло мне сжимал,
     Окутывал свинцовой паутиной
     И ужасом позорных ласк твоих
     Высасывал в сверлящем поцелуе
     Всю кровь мою. Не подходи, вампир!
 

(Инкуб исчезает.)

 
Где мой Роберт? Меня ты не обманешь.
 

ВЕДЬМА

 
     Ужель ждала ты правды от того,
     Кто «сам есть ложь и лжи отец»?
 

АГНЕСА

 
                             Колдунья,
     Я сплю, я сплю, я знаю – это сон,
     Но этот сон ужасен… Солнца! Света!
     Весенних роз! О, дай забыться мне!
 

(Откидывается на подушки и засыпает снова.)

ВЕДЬМА

 
     Да, веселится каждый, как умеет.
     Вам это не по нраву, госпожа?
     Вам света надо, солнышка, цветочков,
     Вы задохнулись в нашей темноте?
     Что же, мы иное что-нибудь покажем —
     Порадостней, поярче, посветлей
     Сначала майской позабавим сказкой,
 
 
А вслед за тем придет и наш черед.
Прискучат скоро детские забавы,
Таким, как вы, ребячество нейдет.
Полюбится и наше беснованье.
Всему свой час. Шш! Белый сон идет!
 

(Льется золотистый свет. Медленно проходит процессия юношей и девушек в светлых греческих одеждах. Девушки несут цветущие венки, юноши – золотые лиры и форминксы. Слышится нежная струнная радостная музыка. Хор поет гимн

Адонису.)

ХОР

 
                  Вперед, вперед,
                  Нас праздник ждет,
      Цветущей весны возрожденье!
                  Мы – солнца луч
                  Средь черных туч
      Мы счастья златые виденья!
                  Ненастья нет,
                  Вновь жизнь и свет
      Восстали для радости ясной,
                  Ликуй, любовь,
                  Он с нами вновь,
      Воскрес наш Адонис прекрасный!
 

(Из толпы выходят юноша и девушка – Дафнис и Хлоя. Оба в белых одеждах, с венками на головах. Чертами лица они напоминают Роберта и Агнесу.)

ДАФНИС

 
      Птичка моя, говорят, – что ты мне изменила?
 

ХЛОЯ

 
     Друг мой, не верь никому. Так же тебя
                                                     я люблю.
 

ДАФНИС

 
     Радость моя, но однако и сам я заметил…
 

ХЛОЯ (перебивая)

 
     С ним у фонтана в саду – я анемоны рвала.
 

ДАФНИС

 
     Да, анемонами если назвать поцелуи —
     Ровно двенадцать цветков – сорвали
                                               губки твои.
 

ХЛОЯ (смеясь)

 
     Если, ревнивец, тебя обижают двенадцать.
     Дам я охотно тебе – двадцать четыре цветка.
 

(Целуются и, обнявшись, идут с процессией.)

ХОР (все тише, постепенно удаляясь)

 
            Мы сеем смех
            Земных утех
Мы солнцем весенним залиты!
            Не стон, не кровь
            Несем любовь
На белый алтарь Афродиты!
            Идем, идем
            Счастливым сном,
Не жертвы для смерти напрасной.
            Наш дар – один,
            Цветы долин,
Тебе, о Адонис прекрасный!
 

(Видение исчезает. Мало помалу замирает нежная музыка и сменяется мрачным гудением органа. За стеной слышен хор монахов, поющих Miserere[8]8
  Miserere (лат.) – «Помилуй». Католическое песнопение с текстом 50-го псалма.


[Закрыть]. Хор продолжается в течение всего монолога Агнесы. Сквозь узкие окна пробивается тусклоемерцание утра.)

АГНЕСА (просыпаясь)

 
      Как высоки, как узки наши окна!
      Как здесь темно, и тускло, и мертво!
      О, что за жизнь! И сколько слез пролито.
      И сколько дней бесследно отошло.
      Иль это солнце, робкое над нами,
      Могло светить и греть лишь в те года —
      Свободные, свободному народу?
      Для нас оно в туманы облеклось,
      И нет тепла в глубоком нашем склепе.
      О, если бы сам дьявол пожелал
      Мне предложить забвение за душу —
      Я подписала б кровию моей
      Тот договор. Забвенья! Счастья, счастья!
      Один лишь миг – и душу за него!
 

(Слышен стук в дверь.)

 
Что там за стук? Не ты ли, Фаустина?
 

(Входит рыцарь в зеленом охотничьем костюме. Он молод и красив. Светлые волосы вьются по плечам.)

ЭДГАР

 
     Нет, это я!
 

АГНЕСА (бросается к нему навстречу)

 
                             Роберт!
 

(Хочет обнять его, но потом вглядывается и отступает назад.)

 
                   О, Боже мой!
Я думала… Простите… я ошиблась…
 

ЭДГАР

 
     И вашею ошибкой счастлив я,
     Я счастлив, да, но вместе опечален,
     Невольное вам горе причинив.
 

АГНЕСА

 
     Я думала…
 

ЭДГАР

 
                 Простите, ради Бога!
     Я напугал вас очень?
 

АГНЕСА

 
                             Кто же вы?
     Вы так похожи на него.
 

ЭДГАР

 
                                                      Роберта?
      На первый взгляд меж нами сходство есть,
      Но на второй различие большое
      Найдете вы. Я брат его – Эдгар.
 

АГНЕСА

 
      Вы брат его? Но почему ни слова
      он никогда о вас не говорил?
 

ЭДГАР

 
      Немудрено. Он предпочел молчаньем
      Один грешок на совести покрыть.
      Все дело в том, прелестная Агнеса,
      Что в детстве нас просватали отцы
      Вас и меня друг другу; я уехал,
      А братец мой тут время не терял,
      И замки ваши, земли и поместья
      С бесценной ручкой этой захватил.
 

(Целует ей руку.)

АГНЕСА (обиженно)

 
      Сначала замки, земли и поместья,
      А после к ним в придачу я сама?
      Да, рыцарь, да – теперь я убедилась,
      Что первый взгляд ошибочней других!
 

ЭДГАР

 
     Вы огорчились?
                 Милая сестричка!
     Ах, право, я не то хотел сказать.
     Я к вам спешил с таким открытым сердцем,
     Но каждый раз, как говорю я с дамой,
     С прелестной дамой, так взволнован я,
     Что с уст моих срываются невольно
     Нелепые и вздорные слова.
     И если вам меня противно слушать —
     Я замолчу и буду нем, как тень.
     Прикажете?
 

АГНЕСА

 
                 Нет, это будет скучно.
     Мы говорим на разных языках,
     Но лучше бред бессвязный, чем молчанье,
     Не правда ли?
 

ЭДГАР

 
                 Вполне согласен я.
 

АГНЕСА

 
     Скажите мне, как вы сюда попали?
 

ЭДГАР

 
     Престранный случай. Зверя я следил
     В густом лесу. За бешеной волчицей
     С собаками я гнался по следам
     Чрез пни, овраги, вихри мы летели.
     Отстали слуги. Месяц мне светил.
     Я нагонял. Но вдруг, оскалив зубы,
Зверь обернулся. Верьте мне, иль нет,
Но вместо волчьей морды я увидел
Лицо, Агнеса, женское лицо!
 

АГНЕСА

 
      Вы испугались оборотня, рыцарь?
 

ЭДГАР

 
      Я изумился. С визгом от него,
      Поджав хвосты, попрятались собаки.
      В моих руках невольно дрогнул лук
      И острая стрела попала зверю
      Не в грудь, а в лапу; взвыл он и пропал.
      Но по следам кровавым я пустился,
      Они меня в ваш замок привели.
 

АГНЕСА

 
      В мой замок? – Странно, очень странно,
                                                            рыцарь.
      Кто б это был?
 

(Входит Фаустина с перевязанной рукой.)

ФАУСТИНА

 
                  Как спали вы, сестра?
 

(Замечает рыцаря.)

 
Ах!
 

(В ужасе смотрит на него.)

ЭДГАР (делая крестное знамение)

 
                 Чур меня!
 

ФАУСТИНА

 
                             Вы здесь?
 

АГНЕСА

 
                         Что это значит?
     Вы, видимо, знакомы меж собой?
 

ФАУСТИНА (оправившись)

 
     Нет, не совсем; не то, чтобы знакомы,
     Но с рыцарем я встретилась давно,
     Когда – не помню… Как-то на охоте.
     Вас ожидают, милая сестра;
     Пришел аббат, – ему вас видеть надо
     И приказаний слуги ждут давно.
 

АГНЕСА

 
     Но что с рукой твоею, Фаустина?
     Ты ранена?
 

ФАУСТИНА

 
                 Не стоит говорить…
     Так, пустяки, – царапина и только.
     Вас ждут, сестра.
 

ЭДГАР (встает)

 
                 Пора и мне домой.
 

АГНЕСА

 
      Нет, рыцарь, вас так скоро не отпустят.
      Вы погостить останетесь у нас.
      Не правда ли?
 

ЭДГАР

 
                  Располагайте мною
      Как вам угодно, милая сестра.
 

(Агнеса уходит.)

(Пауза. Рыцарь и Фаустина долго, молча, смеривают друг друга глазами.)

ЭДГАР

 
      Так это вы?
 

ФАУСТИНА (дерзко улыбаясь)

 
                              Да, это я.
 

ЭДГАР

 
                              Чудесно.
      Вы миловидней кажетесь теперь,
      При свете дня, а ночью – брр! – Доселе
      Я этих глаз не в силах позабыть.
 

ФАУСТИНА

 
      Вы, рыцарь, трус порядочный.
 

ЭДГАР

 
                              Нимало.
      Позвольте ручку вашу посмотреть.
 

ФАУСТИНА

 
     Не прикасайтесь! Прочь! Пустите руку!
 

ЭДГАР

 
     Ведь все равно, придется показать
     Не только мне, но целому собранью,
     В присутствии судей и палачей.
 

ФАУСТИНА

 
     Вы донесете?
 

ЭДГАР

 
                          Может быть.
 

ФАУСТИНА

 
                                              За что же
     Хотите вы на смерть меня предать?
 

ЭДГАР

 
     Вы только что меня назвали трусом,
     А мненьем дам я очень дорожил
     И доказать хотел бы вам на деле,
     Что ни чертей, ни ведьм я не боюсь.
 

ФАУСТИНА

 
     Фи! Рыцарь, фи! Вы женщине грозите?
 

ЭДГАР

 
     Не женщине, а ведьме.
 

ФАУСТИНА

 
                              Все равно.
      Граф де-Лаваль доносчиком не будет,
      Иль содрогнутся прадеды его,
      Лежащие в фамильном вашем склепе.
      Ног вы, конечно, шутите со мной.
      Хотите, рыцарь, будемте друзьями?
 

ЭДГАР

 
      С волчицей – нет. С прелестной дамой – да.
 

ФАУСТИНА

 
      Вы все про то, что грезилось вам, рыцарь?
 

ЭДГАР

 
      В угоду вам готов считать я сном,
      Что было ночью; днем вы слишком милы.
      Позвольте ручку – мир наш заключен.
 

(Целует ей руку.)

ФАУСТИНА

 
      Я пригожусь вам, рыцарь, очень скоро.
      Вам нравится Агнеса?
 

ЭДГАР

 
                              Вижу я,
      Что вам наука тайная знакома
      И в сердце вы умеете читать.
 

ФАУСТИНА

 
     Хотите вы достичь любви Агнесы?
 

ЭДГАР

 
     Ее любви? Еще бы нет? Любви
     Такой прекрасной женщины. Дружок мой,
     Когда бы вы сумели мне помочь?
 

ФАУСТИНА

 
     Останьтесь здесь, Агнеса будет ваша.
     Но помните, что рыцарь де-Лаваль
     Способен спать с открытыми глазами
     И с правдой сон в неведенье мешать,
     Но никогда доносчиком не будет…
     Не правда ли?
 

ЭДГАР

 
                 О, мы теперь друзья!
     Но все ж и вас просил бы я запомнить,
     Что трусом быть не может де-Лаваль.
 

(Кланяется и уходит.)

ФАУСТИНА (одна)

 
     Мальчишка дерзкий смел грозить доносом!
     Мне! Мне грозить осмелился щенок!
     Глупец, нахал, бери свою Агнесу,
     Но кровь моя к отмщенью вопиет,
     И ты, ее проливший, мне заплатишь
     Тройной ценой. Нет, ты не донесешь.
 

(Занавес.)