Текст книги "Собрание сочинений в 3-х томах. Том 1"

 
Ты, чистая звезда, скажи мне, есть ли там,
В селениях твоих забвенье и покой?
Когда угаснет жизнь – к далеким небесам
Могу ли унестись от сени гробовой?
 
 
Скажи, найду ли я среди твоих высот
Всех, сердцу дорогих, кого любил я тут?
О, если да, – направь души моей полет
Туда, в иную жизнь, в лазурный твой приют!
 

 
Дождя дождалася природа; —
Леса шумят: «гроза идет!»
Защитой каменного свода
Манит меня прохладный грот.
Вхожу… Темно и душно стало…
Вот звучно грянул первый гром…
Его раскатам я внимала,
Томясь в убежище своем!
То не грозы ли обаянье
Так взволновать меня могло?
Вдруг чье-то жаркое дыханье
Мне грудь и плечи обожгло…
За миг блаженства – век страданья!..
 
 
С тех пор, услыша дальний гром,
Я не могу сдержать волненья, —
Он будит тайные виденья
В воспоминании моем…
Болит душа моя! Тоскою
Теснится грудь… и плачу я…
Ужели первою грозою
Вся жизнь изломана моя?!
 

 
Под легкий смех и тайный разговор
Проходят маски вереницей длинной…
Спит зал… И вот, с высоких хор
Томительно полился вальс старинный.
 
 
К печальной нимфе с лилией в кудрях
Подходит рыцарь с спущенным забралом
И вместе с ней смешался с карнавалом,
Воздушный стан ее обняв.
 
 
 – Красавица, с вами я вижусь впервые,
Но взгляд ваших грустных и пламенных глаз
Невольно напомнил мне годы былые,
Свиданья в полуночный час…
На ту, о которой безумно тоскуя,
Ни ночью, ни днем позабыть не могу я,
Есть что-то похожее в вас.
 
 
 – Нет, рыцарь, то вальс так волнует мечтанья!
Ведь та, о которой ни ночью, ни днем
Забыть вы не в силах – позор и страданья
На дне позабыла речном…
Оставим же мертвым покой и забвенье,
Под вальса манящего тихое пенье
Так сладко кружиться вдвоем!..
 
 
И длится вальс, томительно и нежно
Звучит его ласкающий мотив.
Вот Мефистофель, с грацией небрежной
В полупоклон свой гибкий стан склонив
Уводит маску в белом покрывале
И с четками у пояса; одна
Вдали от всех, на этом шумном бале
Была покинута она.
 
 
 – Сударыня, вас ли в простом одеянье
Смиренной монахини вижу теперь?
Надеетесь, верно, что ключ покаянья
Отворит вам райскую дверь?
Ха, ха! Ну, туда-то вас пустят едва ли, —
Не смоется с ручек невинная кровь…
Поверьте, навеки нас с вами сковали
Судьба и преступная наша любовь…
Меня вы узнали ль? – сообщник ваш ныне
Нежданно предстал в мефистофельском чине
Пред вашими взорами вновь!
 
 
Вы думали, тайну сокроет могила,
Но видите, здесь я… Я с вами опять!
Теперь ни земная, ни адская сила
Меня не заставит добычу отдать!
Поверьте, небес не смягчить вам любовью,
Слезами и бденьем, и долгим постом, —
Уж место для вас приготовлено мною
В таинственном царстве моем…
Теперь же, да здравствует миг упоенья,
Под вальса манящего тихое пенье
Так сладко кружиться вдвоем!
 
 
И длится вальс… – «Мой друг, мне страшно стало! —
Хозяйка дома мужу говорит. —
О, прекрати забаву карнавала…
Моя душа и ноет, и болит!..
Нездешние и странные все лица
Под масками сокрыты у гостей…
О, скоро ли проглянет луч денницы?
Тоска и страх в груди моей!»
 
 
Смеется муж… И длится вальс старинный,
Его напев несется в темных хор,
И пляшут маски медленно и чинно
Под легкий смех и тайный разговор.
 

 
Если смотрю я на звезды – в их вечном сиянье
Жизни бессмертной иной – вижу чудесный залог.
Тихо слетает мне в душу тогда упованье,
Дальше бегут от меня мрачные тени тревог.
 
 
Только зачем эти тучи? – Они, застилая,
Небо и звезды мои, тьмой беспросветной гнетут.
Боже, рассей их скорее! – пусть вера былая
Снова мечты унесет в светлый небесный приют!
 
 
Если я любящим взором, любя бесконечно,
В милые очи гляжу, – сладко становится мне;
Верю тогда, что разлука не может быть вечна, —
Пламя бессмертной души светится в их глубине.
 
 
Но отчего же без тебя мне так больно, так скучно,
Будто наутро с тобой я не увижусь опять?
Значит, не правда ль, с любовью тоска неразлучна,
Значит, нельзя на земле полного счастья искать?
 

 
Месяц серебряный смотрится в волны морские,
Отблеск сиянья ложится на них полосою,
Светлый далеко раскинулся путь перед нами, —
К счастью ведет он, к блаженному счастью земному.
Милый, наш челн на него мы направим смелее!
Что нам тревожиться страхом напрасным заране?
Видишь как я и тверда, и спокойна душою,
Веря, что скоро достигнем мы берег желанный.
Тьма ли наступит в безлунные летние ночи, —
Что мне грустить, – если будут гореть мне во мраке
Чудных очей твоих огненно-черные звезды,
Если любовью, как солнцем, наш путь озарится?
Станет ли ветер вздымать непокорные волны, —
Что мне до бури, до рифов да камней подводных, —
Если с тобою всегда умереть я готова,
Если с тобою и гибель была бы блаженством!
 

11 января.

 
На покатые плечи упала волна
Золотисто каштановых кос…
Тихо зыблется грудь, и играет луна
На лице и на глянце волос.
 
 
Упоительный сон и горяч, и глубок,
Чуть алеет румянец ланит…
Белых лилий ее позабытый венок
Увядает на мраморе плит.
 
 
Но какая мечта взволновала ей грудь,
Отчего улыбнулась она?
Или запах цветов не дает ей уснуть,
В светлых грезах покойного сна?
 
 
Снится ей, – весь зеленым плющом обвитой,
В колеснице на тиграх ручных
Едет Вакх, едет радости бог молодой
Средь вакханок и фавнов своих
 
 
Беззаботные речи, и пенье, и смех.
Опьяняющий роз аромат —
Ей неведомый мир незнакомых утех,
Наслажденья и счастья сулят.
 
 
Снится ей: чернокудрый красавец встает,
Пестрой шкурой окутав плечо,
К ней склоняется… смотрит… смеется… и вот —
Он целует ее горячо!
 
 
Поцелуй этот страстью ей душу прожег,
В упоенье проснулась она…
Но исчез, как в тумане, смеющийся бог,
Бог веселья, любви и вина…
 
 
Лишь откуда-то к ней доносились во храм
Звуки чуждые флейт и кимвал,
Да в кадильницах Весты потух фимиам…
И священный огонь угасал.
 

13 февраля

 
– Боже, как тягостен миг расставания,
Муж и король мой, прости!
Верь, я безропотно все испытания,
Милый, готова нести.
 
 
Верь, не погибнет в тоске и бессилии
Преданность в сердце моем,
Вышью тебе я три белые лилии,
Плащ твой украшу гербом.
 
 
Буду я с башни смотреть в ожидании,
Нет ли герольда вдали,
Не посылает ли весть о свидании
Милый из чуждой земли.
 
 
Если увижу в окно потаенное
Пыль на дороге большой, —
Трепетно сердце забьется влюбленное,
Снова воскресну душой!
 
 
Вышлю навстречу я пажа проворного,
Свиту отправлю свою…
Мрачные думы предчувствия черного
Глубже в себе затаю.
 
 
Если услышу, что – павши в сражении, —
Милый погиб для меня,
Плакать не стану в бесплодном мучении,
Жизнь безрассудно кляня.
 
 
С серой стеною обитель священную
Видишь на холме крутом? —
Там я обоим нам участь блаженную
Вымолю долгим постом…
 
 
Крепче меня обними на прощание…
Труден наш жребий земной…
Будем же верить в отраду свидания
Здесь – или в жизни иной!
 

17 февраля

 
Давно кого-то ждет Царица Мая,
Кого-то ищет взор ее влюбленный, —
Идет она по роще отдаленной,
С головки светлой ландыши роняя.
 
 
Там с нею долго ждал желанной встречи
Июнь – красавец с томными очами,
Но, встретившись, они смутились сами,
От страстных дум не находили речи…
 
 
Заворожив сердца истомой сладкой,
Их здесь свела неведомая сила; —
Она ресницы скромно опустила,
А он шепнул «Люблю тебя!» украдкой.
 
 
Вся трепеща в восторге бесконечном,
Смущенная и робкая сначала:
– Люблю тебя! – Царица отвечала,
И души их слились в блаженстве вечном…
 
 
И тихо обнял стан Царицы Мая
Июнь – красавец с томными очами,
И шли они, куда – не зная сами,
Куда любовь манила молодая.
 
 
И шли они, и скрылись за кустами
Черемухи душистой и сирени…
И пал тогда пред милой на колени
Июнь – красавец с томными очами…
 
 
– Вы знаете ль, – поют цветам стрекозы, —
Где были мы, откуда прилетели?
Мы ткали полог детской колыбели
Из лепестков осыпавшейся розы.
 
 
Его раздвинет мальчик темноокий,
Дитя Июль с кудрями золотыми,
Когда лучами жгучими своими
Разбудит солнце сон его глубокий.
 
 
И скажут люди: лето наступило,
Затем что дни и жарки, и прекрасны,
Затем что ночи душные безгласны,
Загадочно-безмолвны, как могила…
 

 
В день ненастный астра полевая
К небесам свой венчик подняла,
И молила, солнце призывая,
В страстной жажде света и тепла:
              – «О, владыка дня,
              Оживи меня! —
              Я твоим сиянием жила…»
 

* * *

 
И природы вечное светило,
Вняв мольбам продрогших лепестков,
Вновь улыбкой землю озарило,
Сбросив тучи мертвенный покров…
              Тьмы и хлада нет, —
              Ярко блещет свет
              Сквозь завесу влажных облаков.
 

* * *

 
Но головку солнцу подставляя,
Под его губительным огнем,
Стала блекнуть астра полевая,
Все твердя в безумии своем:
              О, еще, молю!
              Я твой свет люблю,
              Жизнь моя и упоенье в нем!..
 

* * *

 
И когда спустилась мгла ночная
И закрыли небо облака,
Облетели, землю усыпая,
Лепестки увядшего цветка…
              Если счастья час
              Убивает нас, —
              Эта смерть блаженна и легка!
 

Под впечатлением сонаты Бетховена

 
Откуда этот тихий звон? —
Он в сердце болью отозвался…
То лиру тронул Аполлон,
Иль филомелы гимн раздался?..
О, нет, то гулкий бой часов
С высокой башни к нам несется…
Чье сердце страхом не сожмется,
Услыша смерти близкий зов!
Порвется жизни нашей нить, —
Спешите ж ею насладиться,
Спешите юностью упиться,
Любить, страдать, – страдать, любить!
 

* * *

 
Мы изменить не властны тут
Святую волю Провиденья;
Они летят, они бегут —
Неуловимые мгновенья…
За часом час, и день за днем,
Пройдут века, тысячелетья…
За гробом буду ли жалеть я
О жизни, счастье… обо всем?..
Плывет волна, скользит волна, —
Куда, откуда? – Нет ответа.
Глубокой вечность мглой одета
И неразгаданна она…
 

II

 
Я знаю, меня не покинешь ты вечно, —
Но все же разлука всегда бесконечна,
И как ты ни близок, о милый, со мною, —
Грозит она встать между нами стеною…
 
 
О, если б могла я любовью земною
Связать мою душу с душою родною,
Из мира печали, вражды, преступленья —
В надзвездные вместе умчаться селенья!
 
 
Унылых часов не боюся я зова,
И смерть я с улыбкою встретить готова,
Я верю, что души, любившие много,
Сойдутся за гробом, по благости Бога.
 
 
О, если бы слиться могла я с тобою,
Зажечься навеки звездой голубою —
В краю, недоступном для слез расставанья
Где время бессильно, – и вечно свиданье!
 

22 апреля

 
За смоль эбеновых волос,
За эти кудри завитые
Я б волны отдала густые
Своих тяжелых русых кос.
 
 
И детски-звонкий лепет мой
Отдам за голос незабвенный,
Твой голос, – низкий и грудной,
Как шепот страсти сокровенной.
 
 
Мой взор горящий каждый раз
Тускнеет, встретясь с долгим взором
Твоих печальных темных глаз,
Как перед мрачным приговором.
 
 
Очей твоих немая ночь
Смущает тайною своею…
Я не могу тебе помочь,
Я разгадать тебя не смею!..
 
 
Но если злобы клевета
Тебя не минет, ведь, – едва ли
Тебя осудят те уста,
Что так недавно целовали.
 

 
В корсаже голубом, воздушна и стройна,
Как светлый эльф, явилася она
И стала посреди арены…
Весь блестками искрится тонкий стан,
Скрывает бледность слой румян,
И гибкие трико обтягивает члены.
 
 
Послав небрежный публике привет,
К трапеции под град рукоплесканья
Она приблизилась… Лазурный, мягкий свет
Был брошен на нее, как лунное сиянье.
Одной рукой взяла она канат
И тихо подниматься стала,
Слегка откинувшись назад,
Все выше, выше… Нежно зазвучала
В оркестре арфа, страстно ей вослед
Певучих скрипок несся лепет знойный,
И лился трепетно лазурный, мягкий свет…
И вот, на высоте, с улыбкою спокойной
Над бездною повиснула она
Вся из лучей как будто создана…
 
 
Но из толпы беспечно-равнодушной,
Не отрываясь ни на миг,
Чей взор следит ее полет воздушный?
Знакомый взгляд, знакомый лик!..
И вспомнила она тенистые аллеи,
Гирляндами плюща увитый старый дом,
Дерновую скамью у мраморной Психеи
И кущи белых роз, разросшихся кругом…
 
 
На бархат и атлас в таинственном покое
Струится лунный свет с небесной высоты,
Бледнит его лицо безумно-дорогое,
Прекрасные и гордые черты.
Но близок час зари; редеет мрак алькова —
И с шелестом ветвей, и с щебетаньем птиц,
Врывается в окно луч солнца золотого,
Свевая сладкий сон с опущенных ресниц,
И дрогнули они в минуту пробужденья,
Огонь двух черных глаз зажегся страстью вновь…
О, где ты, сон любви, блаженного виденья,
Где запах белых роз, и солнце, и любовь?
И думою терзаясь беспокойной,
Склонив головку на плечо,
Она забылася… И несся горячо
Певучих скрипок лепет знойный
И вскрикнуть ей хотелось: «О, прости!
В прощенье лишь возможно мир найти…
О, вспомни радость прежних дней,
Волшебный сон былого счастья,
Всю страсть, весь жар любви твоей,
Все упоенье сладострастья!
 
 
О, вспомни боль тоски немой,
Минут тяжелых испытанье,
Покорность в ревности немой,
В самом безумии страданья!
 
 
О, вспомни светлые мечты,
Все, что слилось с душой моею,
Все, что забыл так скоро ты,
Все, что забыть я не умею!»
 
 
Под тихий вальс очнувшися опять,
Качаясь с грацией свободной,
Она старалася поймать
Тот взгляд пытливый и холодный.
И взоры встретились… Что нежные глаза
В глазах знакомых прочитали —
Осталось тайною, и жгучая слеза
Страданье выдала едва ли…
Но выше лишь качавшийся канат
Под легкой ношею вздымался…
Еще один последний взгляд,
И… крик пронзительный раздался
Средь наступившей тишины…
И что-то светлое, как чистый луч луны,
Мелькнуло в воздухе… Под шум и ликованье,
Окончив путь тяжелый испытанья,
Как яркая, падучая звезда,
Она, блеснув на миг, померкла навсегда.
 

 
Мы вместе наконец!.. Мы счастливы, как боги!..
              Нам хорошо вдвоем!
И если нас гроза настигнет по дороге, —
Меня укроешь ты под ветром и дождем
              Своим плащом!
 
 
И если резвый ключ или поток мятежный,
              Мы встретим на пути, —
Ты на руках своих возьмешь с любовью нежной
Чрез волны бурные меня перенести, —
              Меня спасти!
 
 
И даже смерть меня не разлучит с тобою,
              Поверь моим словам.
Уснешь ли вечным сном, – я жизнь мою с мольбою,
С последней ласкою прильнув к твоим устам
              Тебе отдам!
 

20-го ноября

 
Поймут ли страстный лепет мой,
Порывы пламенных мечтаний,
Огонь несбыточных желаний,
Горячий бред тоски больной?
 
 
Ужель твоя душа одна
Мои стремленья не осудит,
И для нее лишь ясной будет
Туманных мыслей глубина?
 
 
Быть может – да, быть может – нет,
Но сердце ждет с надеждой вечной —
Иль здесь, иль в жизни бесконечной
Желанный услыхать привет.
 

7 декабря

 
Что ищем мы в бальном сиянии,
Цветы и алмазы надев,
Кружася в чаду ликования
Под нежащий вальса напев?
В чарующем сне упоения,
Под говор, веселье и смех, —
Забвения, только забвения
Мы ищем средь шумных утех!
 
 
Что ищем мы в жарком лобзании,
В блаженстве и муках любви,
Когда безрассудство желания
Огонь зажигает в крови?
Отбросить тоску и сомнения,
И смерти мучительный страх, —
Забвения, только забвения
Мы ищем на милых устах!
 
 
Пусть манят нас грезы чудесные
В волшебный неведомый край,
Восторги сулят неизвестные,
Сулят нам потерянный рай,
И в сладостный миг вдохновения
Нам шепчут пленительный стих, —
Забвения, только забвения
Мы ищем в мечтаньях своих!..
 

6 января

 
Нет, мне не надо ни солнца, ни яркой лазури,
Шелеста листьев и пения птиц не хочу я;
Все здесь изменчиво, все здесь коварно и ложно —
Дальше от мира – от зла и страдания дальше…
Будем мы жить в глубине недоступной пещеры,
Камнем тяжелым задвинется выход за нами,
И, вместо факелов брачных, огнями цветными
Вспыхнут во мраке рубины, сапфиры, алмазы…
Там не коснутся земные тревоги и бури
Нашего счастья – его мы ревниво сокроем,
И, среди ночи немого подземного царства —
Будем мы двое, и будет любовь между нами.
Тайну открою тебе… О, вглядися мне в очи!
Знаешь, кто я? – Я – царица подземного мира!
Мне же подвластны прилежные старые гномы, —
Это они нам в скале прорубили пещеру…
 

 
Я искала его среди лилий и роз,
Я искала его среди лилий…
И донесся из мира видений и грез
Тихий шелест таинственных крылий…
 
 
И слетел он ко мне, – он в одежде своей
Из тумана и мглы непросветной
Лишь венец серебристый из лунных лучей
Освещал его образ приветный…
 
 
Чуть касаясь стопами полночных цветов
Мы летели под сумраком ночи;
Развевался за ним его темный покров,
И мерцали глубокие очи…
 
 
Мы скользили над зыбкой морскою волной,
Обнимаясь четой беззаботной, —
Отражался в воде его лик неземной,
Отражался в ней образ бесплотный.
 
 
Выше, выше, к созвездьям далеких светил
Мы неслись над зияющей бездной.
Он о вечном блаженстве со мной говорил,
Говорил мне о жизни надзвездной.
 
 
Но лишь первой улыбкой зари золотой
Занялись снеговые вершины —
Мы спустились на землю влюбленной четой
Над обрывом бездонной пучины.
 
 
И где бурные волны, дробясь об утес,
Бьются с ревом бесплодных усилий, —
Он пропал, он исчез… легкий ветер унес
Тихий шум его реющих крылий…
 
 
И безумной слыву я с тех пор, оттого,
Что незримого друга люблю я,
Что мне с ветром доносится шепот его,
Дуновенье его поцелуя…
 
 
Пусть непонятой буду я в мире земном,
Я готова страдать терпеливо,
Если рай нахожу я в безумье своем,
Если бредом своим я счастлива!
 
 
Ах, не плачьте!.. Не надо мне вздохов и слез…
Вы, тоскуя, как я, – не любили!..
Схороните меня среди лилий и роз,
Схороните меня среди лилий…
 
 
Он склонится, развеет таинственный сон
Среди лилий и роз погребенной,
И воскресну тогда я бесплотной, как он,
И сольюсь с ним душой окрыленной!
 

4 марта

 
Я умереть хочу весной,
С возвратом радостного мая,
Когда весь мир передо мной
Воскреснет вновь, благоухая.
 
 
На все, что в жизни я люблю,
Взглянув тогда с улыбкой ясной, —
Я смерть свою благословлю —
И назову ее прекрасной.
 

5 марта

 
Была пора, когда могла
Я жить, паря в лазурной дали,
Когда могучих два крыла
Меня с земли приподымали.
 
 
Но вот я встретила тебя…
Любви неодолима сила! —
И крылья я свои сложила,
Чтоб жить, страдая и любя…
 
 
С тех пор напрасно к светлой дали
Стремить души своей полет, —
Мне крылья легкие сковали
Любовь и гнет земных забот.
 
 
Но жизнь мою связав с твоею,
Я не могу роптать, о, нет!
Пока мне счастья блещет свет —
О небесах я не жалею.
 
 
Когда же страсть в твоей груди
Сменится холодом бессилья, —
Тогда, молю, освободи
Мои окованные крылья!
 

27 июня

 
Вечер настал, притаились ручьи,
Гаснет сиянье зарниц;
Нежно упала на щечки твои
Тень шелковистых ресниц.
 
 
В дальнем лесу на прощанье свирель
Трель отзвучала свою…
Тихо качая твою колыбель,
Песню тебе я пою.
 
 
Долго, любуясь тобой перед сном,
Я созерцаю, любя, —
Небо во взоре невинном твоем
Рай мой в глазах у тебя.
 
 
Долго смотрю я на ангельский лик:
«Милый, – твержу я, грустя —
Ты еще крошка, а свет так велик…
Будешь ли счастлив, дитя?» —
 
 
Видит лишь месяц средь темных ночей,
Чтo я на сердце таю;
Шлет он мне сноп серебристых лучей,
Слушает песню мою…
 
 
Спи, не одна я счастливой судьбой
Бодрствую в мраке ночном.
Ангел-хранитель твой бдит над тобой
И осеняет крылом.
 

11 сентября

 
               Мне снилося, что яблони цвели,
Что были мы детьми, и, радуясь, как дети,
Сбирали их цветы опавшие – с земли,
Что было так светло, так весело на свете
               Мне снилося, что яблони цвели…
 
 
               «Смотри наверх, – сказала я, – скорей.
Там бело-розовый бутон раскрылся новый,
Сорви его, достань! – По прихоти моей
Ты влез на дерево, но, спрыгнуть вниз готовый,
               Упал на груду сучьев и камней.
 
 
               И умер ты… Но грустно было мне
О том лишь, что одна осталась я на свете,
Что не с кем мне играть, и по твоей вине…
Не правда ли, как злы порой бывают дети,
               И как на них похожи мы… во сне?
 
 
               Мне снился бал. Гремящий с дальних хор —
Оркестр был так хорош, так сладки вальса звуки,
Мой стройный кавалер так ловок и остер,
Что упоенье нам тесней сближало руки
               И влагою подернуло наш взор.
 
 
               Мне нравился весь этот блеск и ложь;
В чаду восторга я смеялась и плясала,
Нарядна, как цветок, как бабочка… И что ж?
Вдруг весть ужасную приносят мне средь бала,
               Что болен ты, что ты меня зовешь!
 
 
               И велика печаль была моя,
Но сердцем я, мой друг, не о тебе скорбела, —
Я плакала, в душе тоску и гнев тая,
Что вальс из-за тебя я кончить не успела,
               Что рано бал должна оставить я!
 
 
               О, эти сны!.. Ведь это только – сны?
Зачем же все растет в груди моей тревога
И мысли торжеством мучительным полны?
За то, что я тебя – люблю, люблю так много,
               Моя любовь и грусть отомщены?!
 

15 сентября

 
Спустился вечер голубой,
Сердцам усталым нежно вторя, —
Он мирный сон принес с собой
И мрак, и влажный запах моря.
 
 
Но страшно мне, что ночь близка!
С ее томящей негой лета —
Придут мечты, придет тоска,
И истерзают до рассвета!
 

 
Там, средь песчаных пустынь зноем палимой Сахары,
Вижу волшебницу я. Реют, воркуя над ней,
Реют и вьются – ее тайные сладкие чары,
Стаей воздушной, как дым, – белых, как снег, голубей.
 
 
С ветром пустыни летят вздохи ее заклинаний,
Шепот невнятный ее, лепет таинственных слов.
Слышен в них музыки звон, нежные звуки лобзаний,
Шелест незримых одежд, смех, и бряцанье оков.
 
 
Ветер пустыни несет роз аромат сладострастный,
Тихо свевая его с волн золотистых кудрей…
Очи подымет она – взгляд ее яркий и властный
С болью вонзается в грудь, тайной смущая своей.
 
 
Сердце ли смертной у ней бьется в груди белоснежной,
Или под пурпуром уст жало таится змеи?
Страсть ли сжигает ее? – Пламя любви безнадежной
Кто разгадает, кому шлет она чары свои…
 
 
Дикие звери пустыни – три кровожадные львицы
К стройным царицы ногам с ревом ложатся глухим.
Ждут с нетерпеньем они, – скоро ль послы чаровницы
Новую жертву найдут – на растерзание им!